Об этом мы не говорим

Карьера Курта Эльзаса развивалась незаурядным образом: в семнадцать лет он сыграл роль второго плана в сентиментальной картине «Мама приехала ко мне», всячески расположил к себе въедливых критиков, в итоге стал лауреатом «Оскара». Потом он устроился младшим помощником в одну из лондонских библиотек, даже не рассматривая присылаемые сценарии от различных киностудий Голливуда. Со всех уголков мира шли ему письма от поклонников, впечатлённых непосредственностью его персонажа Теда Поста. На них отвечал отец Курта, человек умеренного настроения, много лет проработавший в бухгалтерии фармацевтической фирмы. Спустя десять лет после триумфа Курта уговорил сняться в фильме давний друг Ларри О’Делл, знаменитый в Ирландии режиссёр. «Верьте мне, дети» сотворил фурор на Каннском кинофестивале, учитель-педофил в грандиозном исполнении Эльзаса даровал ему награду жюри и номинацию на «Оскар». В результате Эльзас обошёл Джека Николсона, Дастина Хоффмана, Джека Леммона и Роберта де Ниро, о чём написали ведущие американские и британские СМИ. Казалось немыслимым, что актёр всего с двумя ролями в фильмографии с лёгкостью стал любимцем публики, тем не менее, так оно и вышло. После очередной статуэтки Эльзас уже не вернулся в библиотеку, где добился должности старшего библиотекаря, а уехал в Африку, где преподавал, с невероятным успехом, литературу для детей. Он никогда не давал интервью и запрещал фотографировать и публиковать снимки без его согласия. На чужом континенте он повстречал Карен Блэк, в которую влюбился и вскоре женился на ней. Однажды к ним приехал американец Энтони Миллер, попросивший Курта сыграть в ленте под названием «Всепрощающий и покинутый». Эльзас согласился из-за желания жены, которой очень понравился сюжет фильма. Физически слабый, морально истощенный обманутый муж столь ошеломлял, ибо с трудом верилось, что его сыграл тот же человек, что и мерзкого убийцу Тома Уитмена из «Верьте мне, дети» - тут уж посыпались и «Оскар», и «Золотой глобус», и награда Венецианского фестиваля, даже сдержанные в эмоциях британские академики приветствовали выход Эльзаса на сцену бурными аплодисментами стоя, что до поклонников, то их число заметно возросло. На следующий день после вечеринки Эльзас с женой отбыл в Бразилию, где открыл скромное кафе и спокойно жил на эти деньги. Только смерть отца вынудила его вновь оказаться в Лондоне, где он заинтересовался случайно прочитанной повестью Сары Полли. На этот раз Курт сам пошёл к молодому режиссёру, предложив девушке экранизировать её произведение, при этом он сыграл бы главную роль. «Дружелюбная секундная стрелка» произвела эффект разорвавшейся бомбы, а Роб Грир в исполнении Эльзаса стал чуть ли не всемирно популярным героем – интеллигентный профессор в борьбе с раком лёгких превращается в матерящегося истерика, убивающего соседского кота бутылкой молока. В этом феерическом образе кинокритики, все как один, заметили портрет человека двадцать первого века, которого одолел стресс, современный ритм жизни и тотальное равнодушие окружающих. Были сомнения касательно нового «Оскара» Эльзасу, но вопреки логике академики признали его лучшим актёром, тем самым утвердив непоколебимую лояльность к человеку, по иронии судьбы, имевшему отношение к кино весьма малое. Но за четыре роли поколения зрителей полюбили его навсегда, как и критики, сокрушаясь, что Эльзас снимается в кино крайне редко, даже не играет в театре и не даёт интервью. После четвёртого «Оскара» актёр уединился с женой в уютном домике во французском городке Риветт, где занялся виноделием.

Кейси Геррхердт с рождения был глухим, но это ему не помешало наняться шофёром к известному актёру, который не умел водить машину, как и его жена Карен. Раньше он то ходил пешком, то на велосипеде, но в последний раз у доктора Эльзас узнал, что его больное сердце не выдержит нагрузок. При хорошем режиме дня Эльзасу отводился десяток-другой лет, так что врач порекомендовал избегать физических работ. Ездил же Эльзас постоянно: он участвовал в различных общественных организациях, помогая людям, и бросить их даже ради сохранения здоровья не мог. Он покидал Риветт и устремлялся в соседние города, где со временем завоевал огромную репутацию у жителей. Он уже не вспоминал о кино: во французском домике хранился его четвёртый «Оскар», остальные три статуэтки он положил в гроб отца, таким образом навеки попрощавшись с ними. Всеми домашними делами ведала Карен, и она никак не ожидала, что на объявление откликнется тот, кто может не услышать гудок автомобиля. Разумеется, она попыталась выпроводить нежданного гостя, но её муж спокойно принял Кейси на работу, даже не удостоив его взглядом. Карен никогда не спорила с Куртом, но с тех пор переживала за него, когда он был в дороге с глухим водителем. Геррхердт ей не нравился, пусть она его практически не знала. Не знала, что у него слепая сестра Герда. Не знала, что отец Кейси ушёл от них к любовнице, оставив усталую жену с маленькими детьми. Не знала, что миссис Геррхердт работала на трёх работах, пытаясь обеспечить всем необходимым детей. Не знала, что Кейси понятия не имеет об «Оскаре» и многих вещах, в которых разбирается любой образованный человек. Геррхердты воспринимали Эльзаса, как уважаемого в народе человека. Хоть и богач, шептались между собой обыватели, но хороший. Герда шила на заказ платья, миссис Геррхердт уже несколько лет пребывала в постели, поскольку отказали ноги, но она без дела не сидела, помогая по мере сил дочери в её ремесле. Их жизнь была гораздо естественнее оскаровского пафосного формата, хотя необычность её так и просилась на экран. Например, Герда ехала на велосипеде в магазин и обратно домой, и никто бы не признал в ней слепую. Жители всегда судачили, не симулирует ли она свой недуг, но к единому мнению так и не пришли. Странная семья, но вроде бы безобидная.

Курт Эльзас был счастлив глухому водителю, он терпеть не мог болтливых людей. Не веря в возможность на дорогах маленьких городков автокатастроф, он целиком полагался на способности Геррхердта. Наивностью здесь не пахло, скорее эксцентричностью, что заставляла Эльзаса принимать неоднозначные решения. Вряд ли Эльзас вообще чего-либо боялся. Он просто жил, не утруждая себя нюансами жизни. Он просто играл, не вникая в суть персонажей. Он просто побеждал, не стремясь к победе. Он просто стал знаменитым, убегая от славы. Он просто помогал, не копаясь в себе самом. Это была одновременно удивительная личность и жалкое ничтожество. Восхищались им не столько из-за его ума или таланта, а из-за того, что делал обратное обычной рутинной жизни, не совершая того, чего от него предполагали. Когда все стремятся сделать карьеру, то Курт Эльзас, преподающий в Африке детям кажется чем-то особенным, уникальным. А он просто плыл по реке, не ведая, куда она течёт. Это был психически больной человек, замкнутый глубоко в себе, не осознающий, что и зачем он делает, а все вокруг восхищались им и уважали за неоценимую помощь населению. Даже жена лишь видела желаемое в нём, а не настоящее, соблазняясь его моложавостью и эксцентричностью, не понимая, что эксцентричность вызвана полнейшим неведением. Он никогда никому не нагрубил, потому что это просто в голову ему не пришло. После первого «Оскара» его окружили лестью и любезностью, поэтому с семнадцати лет он почти не знал истинной злобы людской, не вкусил уничтожающей зависти. Ему всё удавалось, потому что так казалось окружающим. Его уверенность, скромное обаяние помогали скрывать реальную картину дел – он процветал благодаря покладистым исполнителям, умеющим соображать, а вовсе не управленческим или каким ещё собственным способностям. Удивительное ничтожество.

Кейси и Герда не ладили с тех пор, как сестра попыталась совратить брата, в ответ получив пощёчину. Мать о произошедшем инциденте не узнала, в её присутствии они разыгрывали великолепный спектакль, испепеляя взглядом друг дружку за обеденным столом, и хотя Герда не могла видеть, она безошибочно угадывала, где её братец сидит и устремляла невидимый взор в ту сторону, специально раздражая его. Герда не могла уйти из родного дома, Кейси же не мог бросить больную мать. Они давно поняли, что после её смерти разбегутся по разным дорожкам. Конечно же, Герде достанется дом, а Кейси придётся искать другое место. Не представляя себе лик брата, Герда всё-таки поневоле очаровывалась его царапающим голосом, даже после того, как узнала его гнев. Удар был сильный, отпечатавшись навсегда в памяти. В общем-то, Кейси был симпатичным парнем, девушки в городе засматривались на него, но вблизи проскальзывала в нём какая-то ущербность, отдалявшая трепетных поклонниц на значительное расстояние. Женщины интуитивно начинали недолюбливать его, не понимая, в чём тут дело. Черноволосый кареглазый молодой человек с поразительно ровным рядом зубов не мог победить собственный рок. При разговоре он неизменно следил за губами собеседника, понимая почти всё, что ему сообщали, но ему казалось неизбывно печальным то, что он не слышит свой голос. Как известно, детям с врождённой глухотой чрезвычайно трудно научиться правильно говорить. Миссис Геррхердт к этому приложила множество усилий. В итоге Кейси понятия не имел об азбуке жестов, но заговаривал с кем угодно. Он не любил мать, но сочувствовал её нелёгкой судьбе. Кейси был добрым человеком, но что-то при встрече подсказало бы вам не заводить с ним знакомство. Действия сестры смутили его, он ударил её, отчего страдал глубоко в душе, но резко дистанцировался от Герды во избежание последствий. Его пугало, когда сестра так долго смотрела на него невидящими глазами, не моргая, и хотелось бежать прочь из проклятого города, но в очередной раз Кейси доедал приготовленный им обед и уезжал на велосипеде к Эльзасам.

Миссис Геррхердт через всю жизнь пронесла страх нелепо умереть. Скажем, она подавится куском какой-либо пищи, так ведь сын в другой комнате не услышит её хрипов, а дочь не поймёт сразу, что происходит. Она так ненавидела своих детей, что они не догадывались об этом. Под видом помощи она всячески детей сковывала, не позволяя им уйти из её жизни. Она хотела, чтобы они горбатились на неё, как она работала на мужа, пока тот не смылся к парижской шлюхе. Очень ловко симулируя болезнь, она уволилась с последнего места, легла в постель, сказав детям, что её ноги взяли да отказали. К ней никогда не приходили врачи да об этом ни Герда, ни Кейси как-то не задумывались, принимая на веру её утверждения. Свалив домашние дела на сына и дочь, миссис Геррхердт с наслаждением бездельничала, зная, что на одном из банковских счетов находится достаточно денег, чтобы в крайнем случае прожить на них без детей. Но пока что Кейси работал у богатого человека, и заказы на платья поступали периодически, так что миссис Геррхердт не куковала, жила замечательно. При всей своей хитрости эта мстительная женщина не догадывалась, что дочь любит сына, она искренне полагала, что они друзья не разлей вода. Ноги миссис Геррхердт атрофировались спустя некоторое время, но её это совсем не обеспокоило, теперь отпала необходимость в притворстве да и привыкла она к этой беззаботной праздности.

В один прекрасный осенний день Курт Эльзас на заднем сиденье автомобиля выстрелил себе в висок, сам не зная, зачем это делает. Не спусти случайно шину у автомобиля, вероятно, Кейси привёз бы Эльзаса мёртвого прямо домой, понятия не имея о внезапном самоубийстве работодателя. Он никогда не видел мёртвых людей и поэтому пришёл в страшное волнение. Но спустя пару минут Кейси был очарован картиной смерти: голова мистера Эльзаса поникла, из правого виска стекала алая струйка, на полу валялся пистолет. Кейси захотелось сфотографировать тело, но аппарата под рукой не было. Тогда он достал из авто блокнот и карандаш, начал зарисовывать портрет мертвеца, следя за тем, чтобы на дороге не появились другие машины. Красота немого сразила его наповал. Люди то и дело говорили, говорили, их губы в движении пребывали постоянно, но этот мертвец с поникшей головой казался столь красивым, естественным, что живые болтливые люди напрочь ему проигрывали.

Элберту Демери недавно исполнилось 40 лет, что малость огорчало провинциального следователя. Ему жаль было терять прежнюю красоту, ослеплявшую некогда женщин. Бывают люди, начинающие преждевременно стареть, и Демери относился именно к таким. Морщины оккупировали его лицо, поредели волосы, организм всё чаще страдал от простуд, иммунная система ослабла. Когда человека атакуют различные болезни, красоту утерянную не прикроет обаяние, сменившись угрюмым настроением, извечной хандрой ночной, когда лезут в голову мысли бредовые всякие. Демери был одинок, холост, лишнее время он коротал за стойкой бара, где с роскошной неспешностью распивал любимый коктейль «Миранда». Его потёртый плащ замечали издалека и радушно приветствовали криками. Он не был ни любимцем публики, ни уважаемой личностью, но считался своим в доску, поэтому никаких секретов от него не скрывали да он и сам обо многом догадывался по жестам, мимике, поведению жителей. Для приезжих это ничего не значило, для коренного жителя – очень многое, так говорят меж собой близкие люди, Демери часто обходился без допросов, интуитивно улавливая суть дела. А в случае Эльзаса всё было совершенно понятно, кроме мотива самоубийства: финансовое состояние в порядке, с женой взаимоотношения были прекрасные, жители ценили его, и хотя немного пошаливало сердчишко, он прожил бы ещё несколько лет. Рациональный ум следователя вдруг дрогнул, уступив место зависти: кто знает этого Геррхердта, больно подозрительный он, может быть, Эльзас покончил с собой из-за его влияния? Кейси олицетворял всё то, что с годами утратил Демери, поэтому оказался под его пристальным наблюдением, цель которого заключалась в поиске любого повода засадить парня в тюрьму. Побывав у вдовы, следователь только укрепился в навязчивой идее: Карен Эльзас немедленно заявила, что с самого начала не доверяла глухому, он вызывал подозрение у неё. Несчастная женщина не могла поверить, что её муж мог покончить с собой просто по полнейшему неведению. Курт Эльзас жизни по-настоящему не знал, совершая безумные поступки, логика которых была столь же непостижима, сколь весь его жизненный путь. Зачем он родился? Зачем так умер? Для рисунка на память, что создал Кейси? Обмануть множество зрителей, поверивших в себя после просмотра его картин? Он мог сыграть любую роль, кроме самого себя. Его самого будто и не существовало никогда. Может, потому он покончил с собой на заднем сиденье автомобиля, ибо ему показалось забавным выстрелить в себя за спиной у глухого водителя?

Одними мы восхищаемся. Других недолюбливаем. Почему? Нет ответа и не будет. Почему люди полжизни в беге от проблем проводят, а потом полжизни сокрушаются, что вообще бежали? Нет ответа и не будет. Зачем мы живём? Чтобы говорить, не слыша своего голоса? Чтобы застрелиться, получив четыре «Оскара»? Чтобы в сорок лет превратиться в закоренелого меланхолика? Чтобы ехать на велосипеде, не имея представления, что асфальт серый, трава зелёная, а небо голубое? Чтобы годами пролежать в постели, потакая своей ненависти? Нет ответа и не будет. Что это за мир, где самоубийца симпатичнее живущих людей?

Об этом мы не говорим. Нет ответа и не будет.