Страдания

(Мещанское мифотворчество)

В открытой летней забегаловке на Крестовском под названием «Папа, не пей!» сидели двое: менеджер по продажам ЗАО «Шарики и Подшипники» господин Планктонов и редактор газеты «Как стать мамой» Всезнаев. Сидели долго, и потому оба уже были порядочно нализавшись.
– Ж-жна моя… – Планктонов оторвал вдохновенно-красные глаза от бокала с пивом – питерская б…, интеллигенция – закончил он неожиданно.
– Да… это… да, все они… – глубокомысленно заметил неженатый Всезнаев.
– А почему? – Взгляд Планктонова сфокусировался на редакторе, тот заерзал.
– Что почему? Почему питерская?
– Ты мою жену не трожь! Давай еще по одной.
–Угумм…

– Я ж-живу… ты знаешь, как я живу…ты не знаешь, как я живу! – Планктонов стукнул недопитой кружкой по севшей на стол мухе и не попал. – Вот ты послушай. Она хочет прославиться, нормально? – нормально, пусть… слава, это… пусть. Да. А путь к славе, это…ну… Вот, ты пишешь, сам пишешь, других печатаешь, они прославятся? Ты прославишься, вот скажи мне честно? Ты прославишься?
Вопрос ударил по самому больному. Всезнаев положил закуренную сигарету на край пепельницы, провел пальцем по ободку кружки, аккуратно вытер невидимую пену с губ, взял сигарету, затянулся.
Планктонов трезвел на глазах. Забыв про интеллигентную жену, он напал на Всезнаева.
– Во-о-от. А ведь хочется. А почему? А почему ты не строишь корабли? Почему ты не химик? Не хирург? Где твоя нобелевка? А-а-а. Потому что – непросто. Учиться надо – вот! А стихи, проза… Все думают – не надо учиться! Гении, б… Думают: сел за стол, почесал, где чешется и – сотворил, и все в ажуре! Как это: «И вот он, с женой и собачкой отправляется в кругосветный круиз…» – не помню, откуда, ну, ты помнишь, написал французишка книгу и – в круиз. Ага. И все они так думают: «вот напишу, и вот она – слава». Ага.
Всезнаев сидел мрачный.
– Нет, ты не думай, я не про тебя… мало ли. Извини, если что. Я – вообще. Не люблю. Вот.
Молча допили пиво.
– Слушай – Планктонов наклонился вперед, чуть не опрокинув пепельницу, – я вот что думаю… Нет, ты не журись, ты слушай. Мы – не гении,…нет, ты сиди… ну, ладно, я – не гений. Я продаю эти… пятере…шестеренки…
– Подшипники ты продаешь – сухо, с легкой издевкой сказал Всезнаев.
– Да, и эти – тоже. Так вот, я думаю: есть же гении? Были? Ведь точно – были. Они писали, они – творцы. Творцы! А почему? Я так думаю: плохо было человеку, очень плохо. Страдал он, страдал, а потом взял, и все свои страдания – на бумагу! Так их! Пусть! Пусть все видят! И тут и ему легче стало, и – гений! Потому что страдания – настоящие. Вот.
– А эти? – продолжал специалист по подшипникам – нечем им страдать, жизнь у них, видите ли, пресная, а славы хочется. Хочется! – Планктонов стукнул кулаком по надоевшей мухе – и что? И начинают они эти страдания создавать. Чтоб было! Чтоб было об чем страдать…тьфу…писать! А разве так можно? Ну, скажи ты мне – так можно?
– Да, что ты ко мне пристал! – вконец расстроился Всезнаев – я тебе что ли, страдания создаю?
– Ты? Причем тут ты? – Планктонов с искренним удивлением посмотрел на своего приятеля – ты вообще ни о чем…то есть... это...
– Ну, знаешь! – пьяно обиделся Всезнаев, выскочил из-за стола и помчался в туалет.
 Вышел он оттуда спокойным и умиротворенным.
– Я вот тебя давно знаю – заговорил он, присаживаясь обратно за стол – ты книжки читаешь, рассуждаешь, а вот сам же сказал: если жизнь пресная, то – как? Так и жить? А ведь для кого-то в страданиях вся жизнь…
– А я тебе о чем! – перебил Планктонов – хочешь страдать? – страдай, а других-то за что?
– А, ты все об этом – скучно зевнул Всезнаев – ушла?
– Ушла…
– И не вернется?
– Вряд ли. Говорит – жизнь пресная. Давай еще по одной?
– Нет, мне домой надо, встреча сегодня, интимная – гаденько припомнил обиду Всезнаев.
– А… ну, да, иди, – я еще посижу.

«Других-то за что? – пьяненько думал Планктонов, допивая пятую кружку. – Страдания… Гении… Вот я – страдаю и что? Я – гений? А вдруг я – гений? Ээээ, ну-ка – стоп… А может я натурально гений? Ведь я страдаю?»
Планктонов помчался домой, пока новая для него мысль не утонула в пиве. Пролистав несколько книжек про гениев он понял одно: в первую очередь надо бросить пить, или хотя бы сократить. «Потом – можно, а пока – ни-ни» – решил про себя Планктонов. На следующий день он взял отпуск и, засев дома, принялся загонять свои страдания в ноутбук…

«Тоже мне, кухонный умник, алкаш проклятый – злобно думал Всезнаев по пути в метро – «ни о чем». Сам он… А ведь прав, сволочь. Что я? 8 лет редактором и что? Ни денег, ни славы, и внешний вид – прости господи. Какая там интимная встреча – мне даже проститутки отказывают. «Как стать мамой», да, любая школьница лучше меня знает, как стать мамой. Причем на практике – ядовито хмыкнул Всезнаев в темное стекло вагона. – Не-ет, пора завязывать со всем этим».

Через два года Всезнаев руководил маленькой, но уверенной в себе фирмой по продаже презервативов, тестов на беременность и подгузников. Товар шел ходко, молодая жена и две любовницы носили его на руках, а журнальный опыт позволял обходиться без профессиональных рекламщиков.

Супруга Планктонова сидела возле кабинета мужа и тихо улыбалась. Из-за двери слышались голоса. Планктонов распекал очередного начинающего автора. «А вы этот текст выстрадали? – сурово допрашивал  бывший продавец подшипников, а ныне автор убойных статей о смысле жизни и  переведенного на 18 языков бестселлера «Слабый передок» – Я не вижу здесь ваших страданий, не вижу!»
Из кабинета выскочил измученный, но осчастливленный рецензией светила автор. Следом выдвинулся Планктонов. «Устал я от них, – вздохнуло светило – лезут и лезут. Все-таки проще самому писать, чем со своим издательством возиться. Устал» – счастливо улыбнулся он жене.