Серега

Была когда-то такая песенка, которую знали  все курсанты военных училищ. «…Дальше Кушки не пошлют, меньше  взвода не дадут…».
     Так уж случилось, что наблюдать эту самую южную точку нашей тогдашней Родины пришлось мне с юга на север. Есть такой город, прости Г-ди, аул большой, Тарагунди. В аккурат напротив нашей Кушки находится, через речку одноименную. Сам я служил в Кабуле, но несколько раз приезжал в командировку в этот отдаленный гарнизон. Пустыня в
чистом виде, с барханами, черепахами и Советской перевалочной базой. Днем  летом до + 60 в тени, ночью + 25, все в бушлатах ходят, в свитерах – холодно! Резкий перепад температуры, организм бунтует. Туда даже наша железная дорога заходила. Ну так, зашла и остановилась. Дальше автомобилями развозили, а афганцы барбухайками своими.
     Вот и командовал в этой пустыне большим топливным складом, старший лейтенант Серега.
     Веселый,
жизнерадостный парень. На своих длинных, стройных ногах он не ходил, и даже не
бегал, он летал. Походка легкая, пружинистая, грациозная. Был он холостяк,
весельчак и балагур. К службе относился философски, имел молодую сожительницу,
обычное дело в гарнизонах ДРА. Имени ее память не сохранила, а вот образ до сих
пор помнится. Смешливая, стройная, небольшого роста, умница и красавица. Серега
пару раз в командировку в Кабул с ней прилетал. Останавливались они у меня,
весело было. Постоянно что-то придумывали. Отношения у них серьезные были,
планировали пожениться в Союзе. На свадьбу меня заранее приглашали. Серега из Москвы,
когда мне адрес свой оставлял, а я его тщательно записывал, сказал: «Да ты на
Савеловской любого спроси, меня там каждая собака знает».
     Вернулся я на
Родину перед новым 1989 годом, Серегу до самого вывода войск задержали. А в
начале весны, позвонил мне наш общий товарищ: «Ты Красную звезду читаешь? Там
статья про Серегу нашего. В начале февраля, БТР на мину наскочил, 9 человек
погибло, один выжил, только ноги покалечил. Так это Серега! Орден Красной
звезды дали».
    Газету я так и не
прочитал, Сереге тоже не позвонил. Он тогда в Ташкенте, в госпитале лежал. Потом
подзабылось это.
    Через два года заехал
я в госпиталь Бурденко, по делам каким-то служебным. Подхожу к главному
лечебному корпусу, там лестница такая большая, наблюдаю, как два солдата парня
на инвалидной коляске по лестнице на руках спускают. Что-то заставило меня
задержаться и на парня посмотреть. А это Серега. Узнал я его не сразу. Июль,
солнце, а он как из подземелья. Худющий, бледный, даже с синевой, глаза
слезятся. Подошел к нему, а он не узнает. Только когда заговорил - по голосу
узнал. Обрадовался и в слезы. Обнялись мы. Минут 20 поговорили. Он даже
оживился немного, шутить пробовал, но чувствуется, тяжело ему, устал уже. Сказал,
что через месяц его выписывают, телефон прежний, звони и приезжай. На этом и
расстались. Два солдатика его в корпус лечебный увезли. А я еще полчаса на
скамейке сидел.  Ругал себя, что так и не
позвонил, не поинтересовался, как он живет. А он все это время по госпиталям
мотался. Сначала в Ташкенте, потом в Москве.  Десяток операций перенес.
     Звоню ему через месяц - трубку никто не берет. Оставлял он мне еще в Кабуле телефон родителей,
звоню туда. Женский голос интересуется, кто звонит. Объясняю, что товарищ, в
Афганистане вместе служили.

   - Умер он, неделю как схоронили.