Луч счастья

Злость на людей, из-за которых ему приходится делать мерзкие дела.  Такая ненависть была в всех его звериных поступках. Он не знал,  куда утрачены такие чувства, как жалость или любовь.
Внутренняя энергия, постоянно пульсирующая и мотивирующая его на чужеродные жалости поступки, постоянно двигала его вперед, направляла по неправильной траектории. По траектории, которая была направлена в самый низ, где только может существовать человек.
Его разрушенный, плоский мир, которому никогда не суждено приподняться.
Убийца пробирался сквозь заросшие заросли колючей изгороди. Если пройти сейчас с обратной стороны, то можно значительно упростить свой путь. Так он и сделает. Как зверь, уверенный в своих силах, он с преувеличенно-невозмутимым выражением лица разрезал ножовкой изгородь и очищал себе путь.
Таков образ его жизни. Последнее даже трудно было назвать образом жизни, это скорее сплошной комок неинтересных вещей, который он сам и создал, выбрав себе довольно легкий способ решения проблем. Он убивал каждого, кто не нравился ему. Выслеживал, добивал свою жертву до конца, не оставлял ей право выбора или раскаяния… Месть, гнев, страсть к наказанию сливались в одну волну,  по которой он плыл.
Убийца громко постучал в дверь. Какой-то человек  поручил ему убить эту девушку. Он дал ему небольшой сверток, где была записка с именем жертвы. Убийца не стал ее раскрывать. Ему было не интересно.
Она  не выделялась яркой внешностью. Серые русые волосы, серые глаза и бледновато-серая кожа. Зато улыбка яркой звездой искрилась на фоне этой серости. Румянец играл на ее щеках, будто в отражении от губ. Эти два акцента делали ее какой-то особенно, по-своему красивой…
Несколько  секунд они смотрели друг на друга в недоумении. Она - от любопытства, которое было заметно невооруженным глазом, а он - от оцепенения.. Какое-то непонятное, чуждое ему оцепенение вдруг будто наступило  на него и погрузило в сон. Придти в себя получилось быстро. Нельзя, ему просто нельзя терять над собой контроль. Нужно действовать…Действовать, просто, как всегда.
Вся мебель в комнате совершенно была белой. На стенах лежал еще бледный солнечный свет, от только что пробудившегося солнца. Он будто наталкивал на какие-то мысли…Ему показалось, будто он попал в Рай. И тут же гнилая мысль прокралась ему в душу, что нет ему места в раю, что ни одна живая душа не захочет оправдать его поступки на страшном cуде. Которым нет ни объяснения, ни оправдания...
Что-то заставило его взглянуть в ее глаза. Потухшие,  без искорки. Без видимого желания продолжать жизнь. Такой же взгляд он наблюдал у каждой своей жертвы. Глаза их были точно такими же потухшими и смиренными. Дрожь пробрала до самых костей, холод сковал тело и не позволял ему двигаться и ориентироваться. Еще бы чуть-чуть этого света потухших глаз, и он был готов развернуться отсюда, лишь бы не видеть этого.
И почему, черт возьми, она молчит?!
Видимо, ее не интересовала ни жизнь, ни то, что с ней происходит и отчего произойдет ее конец. Глаза смотрели куда-то сквозь, словно через стекло, а губы были сложены в улыбку, которая, видимо, не относилась к окружающему миру.
-Вы больны?- зачем-то спросил Убийца и тут же укорил себя за этот вопрос. Ну что за слабость он себе позволил? Жертвам не принято задавать такие вопросы.
Она приложила палец к губам.
Осторожно указала ему на стул, приглашая присесть. Что она хочет от него?
Впрочем, это абсолютно сейчас неважно. У него своя цель. Убийца прошел немало пути, чтобы найти ее и сделать свое обычное дело…
Он присел на самый краешек и тут же схватился за сиденье стула обеими руками. Эта обстановка, белая мебель, белая одежда и тонкий прозрачный белый свет давили на него со всей мощью,  мешали думать о главном, предстоящем ему деле. Ничего не может сорваться из-за каких-то чувств! Ведь все должно было быть совсем другим. Дом должен быть другой, место должно было быть другое и ОНА должна быть другая… Не эти глаза , наполненные пустотой, и кожа, ослепляющая серостью, не эти волосы, струящиеся ручьем. Не эта слабость, которая отнимала силы и делала из него комок противоречий. В одну секунду все поменялось. В одну секунду, которая превратилась в длинную жизнь за решеткой. Бьющие ключом чувства притупились и остановили свои сердца. Да, это самое прекрасное, что может быть…
Когда он рассказал ей все, чем жил раньше и какие мысли его преследовали, то почувствовал себя частью ее. Частью окружающего мира, к которому он не пытался принадлежать до этого. Она слушала все с тем же невозмутимым выражением лица, с той же беззаботностью, будто сама уже сотни тысяч раз слышала эту историю. Или знала, что он придет. Протянула ему уже знакомый сверток… Прочел свое имя.
Он - жертва.
Будто она подарила ему зрение, открыла занавесу своим молчанием и теплотой… Согрела своим картонным сердцем и  впустила в недосягаемый прежде мир.  Забрала у него все, что прежде давило тяжестью.
Свобода.
Слово «счастливый» одно, а таких, как « трогательный», «печальный», «трагичный» много.
Человек погрузился в сон.
Здесь все будет легко.