Позолота

С Ней это, конечно, случилось не впервые. Каждый раз стремительно возникал человек. Поразительный. Необыкновенный. Во всем Ее повторяющий и ни в чем с ней не схожий. И вот ей уже не оставалось ничего…И сколько же всего Ей оставалось: прислушиваться к ноющей поперек груди боли, как к едва различимой музыке; сосредоточенно, словно потревоженное животное, нюхать воздух, насыщенный плотной весенней гарью (весенней – в любое время года); обрушиваться, соскальзывать, как меловая гора, лбом на запястья; вытягивать, высасывать смолы из изможденной сигареты; в пустой квартире вслух беседовать со стенами. Они, кстати, ничего: молчат, слушают. Куда ж им деться! Ей известно еще много диковинных забав вроде этих. Ведь не в первый же раз это все, кроме…Кроме свежего, пронзительного ощущения позолоты на кончиках пальцев.
Несколько долгих дней назад ничто не предвещало беды. С неба не падало ни дождя, ни звезд; из распахнутого окна не доносилась медленная, густая мелодия; Ей даже не выпало случая споткнуться о какой-нибудь подходящий булыжник и нелепо прильнуть к Его плечу. Короче говоря, эта встреча обошлась без романтики.
Он и Она обыденно пили чай, сидя на полу в подъезде, и разошлись заполночь. Удивительно, как это после болтовни о кедах и кино они разговорились о том, что заставляет тоненькие берёзы вырастать на карнизах и что, если сидеть на дереве и курить, то дым смешивается с облаками, и кажется, только твои вдохи и выдохи не позволяют небу упасть. А ещё…Да мало ли чего ещё можно рассказать случайному или – кто знает?- обречённому на тебя попутчику.
Он уже уходил. И вот тогда после сухого, бесцветного поцелуя в щёку Она вдруг заметила, что кончики её пальцев трогательно сияют.
Планета качалась, двигалась, точно ржавый, неуклюжий механизм, но её было не остановить. Случилась большая бессонная ночь со своими смутными радостями и тихими чудесами, а утром город, туманный, влажный, тонкий, стоял как будто в профиль.
Она любила Его восемь дней. А потом одумалась и снова стала счастливой.