Икс и Игрек

                Памяти Игоря Журбина


Каждая их встреча начинается одинаково: пацанёнок выскакивает в прихожую и орёт благим матом:
- Игрек пришёл! Игрек пришёл!
Прозвище Игрек к нему пристало неожиданно. Игорь пришёл к учительнице домой сам. Чтоб объясниться по поводу сочинения. По «Мёртвым душам». Елена Германовна слушала его с рассеянным вниманием. Когда же он закончил «оправдательную речь», будто очнулась и, вместо привычного монолога, начинающегося словами «Стыдно, Журавлёв…», спросила:
-Хочешь чаю, Игорёк?
Игорь опешил. Долго молчал, соображая, шутит его учительница или здесь, дома, она совершенно другая.
- Конечно, хочу.
На маленькой кухоньке, выходящей окном на шумный проспект, они пили ненавистный ему полезный зелёный чай с сушками и Елена Германовна, забыв о литературе, рассказывала о своём сыне.
- Когда мамы не стало, он маленький был. Всех приходящих к нам встречал восторженным радостным криком: «А у нас бабушка умерла!». Я не ругала. Неужели ему, только родившемуся, о смерти рассказывать? Как? Зачем? А вот другие не церемонились. Мальчика отругали и объяснили, что, когда человек умирает, его закапывают в землю. «Глубоко?» - спросил Павлик. «Глубоко!» - ответили ему. «И мою бабушку тоже закопают?» - спросил и, не дождавшись ответа, убежал в комнату весь зарёванный. С тех пор Павлика словно подменили. Все для него перестали существовать – лишь книги, да рисунки заменили ему людей. Только когда ты приходишь, он становится таким же живым, каким был до смерти мамы. И за это я тебе благодарна, Игорёк.
Подливая кипятка в чашку, поинтересовалась:
- Стихи писать не бросил?
- Пробовал… Не получается…Они словно сами меня находят. Застигают в тот самый миг, когда меньше всего готов ко встрече с ними. А в классе надо мной смеются, сами знаете, пренебрежительно называют Лермонтовичем или Пушкинидзе…
- Не трать на них душевные силы, Игорёк. Пиши. Сами, говоришь, находят тебя? Да, это великое таинство… - После долгой паузы: - Я сама могла стать поэтом, Маршаку свои переводы сонетов Шекспира посылала…Он одобрил, советовал не бросать… А я стала учительницей литературы…
- Но ведь это тоже кому-то нужно!
- Кому?
- Нам! – потом поправил сам себя:- Мне…
- Почему же соврал, что читал «Мёртвые души»?
- Не хотел огорчать Вас. Всю ночь писал… Вот возьмите, - и протянул Елене Германовне тоненькую ученическую тетрадку. – Прочитайте и скажите, стоит ли мне писать.
Ушёл, оставив чай практически нетронутым. Елена Германовна открыла тетрадку. Первая страница полоснула неожиданной строкой:
Стихи – это письма себе, оставшиеся без ответа…

*  *   *


- Игрек пришёл! Игрек пришёл!
Елена Германовна вздрогнула. Звонка она не слышала. Как выбежал сын в коридор и впустил гостя – тоже. Сидела над тетрадками – вычитывала сочинения. Открыла сочинение Игоря Журавлёва, пробежала взглядом по первым строчкам и почувствовала, как сжалось сердце и трудно стало дышать. Вместо сочинения на заданную тему в тетрадке нашла  стихи…
Жду снега…Скажете: «Не рано ли?
Ноябрьский снег, он зыбок, как фантом…».
Но я хочу, чтоб над моими ранами
Ноябрьский снег белейшим лёг бинтом.

«Откуда раны? – вы вопрос мне бросите. –
Ты молод. Осень жизни – впереди».
Я летом так
                соскучился по осени.
Её мне снились листопады и дожди…

Её мне снились сн;ги первые…
Я осенью от болей излечусь!
По тем местам, где водит memory,
О болях позабыв,
                легко пройдусь…

Елена Германовна отложила тетрадку,  вышла в гостиную, где её сын показывал Игорю свои рисунки.
- Это кто с лицом, поднятым к небу?
-Ты, - ответил сын.
- Я?  Вполне возможно… - Игорь улыбнулся. – А это что, похожее на сотни иксов?
- Снег!
- Снег? – то ли удивился, то ли переспросил Игорь. И тут же, сходу, выдал экспромт:
Снег как тысячи иксов…
Икс и игрек. Уравненье…
Чаши дрогнули весов –
Их качнули икс-сомненья…
- Неплохо, Игорь, неплохо!
- Здравствуйте, Елена Германовна! А мы рисунки смотрели и не заметили, как вы вошли…
- Подкралась, - уточнила Елена Германовна. – Хотелось застать вас врасплох. Мне сын свои рисунки не показывает – не доверяет.
- Может вы в этом виноваты?
Учительница опешила.
- Да? А кто виноват в том, что ты вместо сочинений на заданную тему пишешь совершенно посторонние вещи?
- Они – не посторонние! Потому что обо мне.
- Я не могу тебе ставить оценку за сокровенное.
- Оно уже не сокровенное, если я поделился с вами. И Денис поделится… Правда, Денис?
Мальчик кивнул головой и протянул Елене Германовне альбом с рисунками. Женщина села на диван между ними и открыла альбом. Там была она. И Игорь. Они смотрели туда, откуда падали тысячами маленьких иксов снежинки. В небо. А рядом мальчишка держал на раскрытых ладонях несколько иксов и рассматривал их, будто пытался разгадать тайну их появления в своей жизни.


*   *    *

Мальчишка позвонил Игорю сам.
- Почему ты так давно не приходишь к нам?
- Я был у вас неделю назад…кажется…
- Семь  седьмин, - сказал мальчик. – Ты не был у нас семь седьмин. Я соскучился. И хочу кое-что  показать.
- Новые рисунки?
- Нет. Историю.
- Ты стал писать?
- Я всегда писал, - возмутился мальчишка. – Рисунки – это тоже письмо. Не буквами, а знаками. Буквами могут писать все…
- Твоя новая история написана знаками или буквами?
- Увидишь…
- Хорошо, я зайду в ближайшее время, если не буду занят.
- Мама сказала, что люди всегда могут найти время, а при нежелании что-то делать говорят, что у них нет времени.
- А ты как считаешь?
- Я думаю, что у людей нет времени потому, что они тратят его на пустые бесполезные дела, которые считают важными.
В воскресенье, когда он пришёл к Денису, Елена Германовна предупредила:
- Закрылся у себя в комнате и что-то пишет.
Игрек вошёл в комнату и Денис захлопнул тетрадку, на которой было нарисовано крестообразное окно, сквозь которое льется свет, очертаньями напоминающий  человека, выбирающего из темницы.
- Покажи, что ты написал, - попросил Игорь и открыл тетрадь. Надпись гласила: «Сказка о закованном свете».
- А кто этот человек, вылезающий сквозь решётку? Ты?
- Ты ничего не понял, - Денис закрыл тетрадку и спрятал за спину. Игорю еле удалось убедить  мальчишку, что он не хотел его обидеть. Только минут через пятнадцать он смог получить заветную тетрадку и прочитать «Сказку о закованном свете».
- Свет нельзя заковать, - сказал Денис, когда Игорь закончил чтение. – Он преодолеет всё. Если он настоящий свет.
- А бывает ненастоящий? – спросил Игорь. И был ошеломлён услышав то, чем бредила его душа несколько лет. То, что стихи не даются само собой, что за них нужно платить собой; то, что лучшие застревают в горле комом; что потом и слезами мы очищаем организм для новых страданий; что душа светоносна, а мы погребаем себя и свет в себе под слоем пепла.
Придя домой, он будет много писать, чёркать, выбрасывать скомканную бумагу, на которой останутся пару строк, не предназначенных для мусорной корзины:
Но останется вечный
Незакованный свет…