Академик И. М. Виноградов

Академик И.М.Виноградов, известный математик, был нашим соседом по даче в поселке АН СССР «Абрамцево». Нас разделял забор через который я, будучи мальчишкой, с ним часто разговаривал. Я помню эти разговоры, начиная примерно с возраста 3-4 класса (это были 1966-1967 годы). Теперь, глядя в прошлое, я удивляюсь, почему он вообще со мной столько разговаривал. Тогда я считал себя важной персоной и исключительно образованным ребенком (мне всегда было свойственно зазнайство) и мне казалось нормальным, что академику есть о чем со мной поговорить.  Собственно говоря, он был первым в моей жизни взрослым, который разговаривал со мной на равных и, как мне казалось, находил это для себя интересным. Только недавно я понял, что он был просто очень одинок.

Стиль его разговоров был весьма прост и скромен до грубоватости, начисто лишен демонстративности и желания покрасоваться. Он никогда не перебивал, не перескакивал с одной темы на другую, а добросовестно отвечал на заданный вопрос и поддерживал тему, начатую собеседником. Звучит просто, но это редкое качество и беседовать с ним было всегда приятно. 

Внешне он был неказист: маленького роста, толстый; тонкий ремешок все время перетягивал живот. Голова его была крупная, совершенно лысая, лицо круглое с маленькими глазками. Ходил он слегка ссутулившись. Говорят, что он обладал большой физической силой, но я этого не замечал.

Участок у него был более ухожен чем наш, и его постоянно можно было увидеть в саду с тяпкой, совком или другими инструментами. Уход за цветами был постоянной темой разговоров. Его домработница Матрена Гавриловна, неграмотная бабка, проживавшая в маленьком домике, высокомерно говорила моей бабушке: «Вот у нас это сад, а у тебя, Михайловна, так, одни дорожки». Моя бабушка также уделяла саду достаточно внимания и было несколько шокирована таким проявлением местного патриотизма Матрены Гавриловны. Её высказывание часто упоминалось при мне с назидательной целью, как пример того, как не надо высказываться в гостях.

Помню что Иван Матвеевич хорошо просветил меня по поводу зарплаты моего отца. У нас в доме эта тема была под запретом. Когда я его об этом спросил, он очень подробно объяснил все компоненты зарплаты (Институт, Университет, Академия), прикинул сколько с этого платится налогов, партийных и профсоюзных взносов и сколько в результате остается. Мой отец «раскололся» на эту тему только когда я был уже студентом. Результат точно совпадал с оценкой Ивана Матвеевича.   

Другой темой через-заборных разговоров были грибники-туристы, которые иногда перелезали из леса через заборы наших участков и выходили таким образом на «большую дорогу». Наш поселок большой и круглый, и обходить его по лесу далеко. Ивана Матвеевича они необычайно раздражали, и он постоянно жаловался, что «туристы лазают». Под влиянием только-что прочитанной книжки о первобытных людях и их методах охоты на мамонтов, я предложил ему выкопать большую яму-ловушку под тем местом забора где перелезают туристы и снабдить ее острыми кольями вкопанными в дно. Яму, понятное дело, надо замаскировать ветками. Он несколько опешил и ничего не ответил. Потом, под впечатлением этого разговора, он сказал моему отцу: «Андрюшка хороший хозяин будет».

Когда я переходил из 4-го в 5-й класс, нам задали на лето задание, включавшее набор текстовых задач, которые полагалось решать через последовательность вопросов (использовать «иксы» пока не разрешалось). Несколько задач в конце списка были отмечены звездочкой и были сложнее других. Отца в этот момент не было, и я пошел советоваться к Ивану Матвеевичу. Это был первый и последний раз, когда я был у него дома. Он отнесся к заданию с полной серьезностью (как он вообще относился ко всем моим вопросам), взял учебник с задачами и сказал, что он должен подумать. Через некоторое время, наверное около часа, он позвал меня и сказал, что готов. Его вид выражал облегчение и удовлетворенность; казалось, он был доволен, что все решил. Каждая задача решалась через последовательность 4-5 вопросов, которые он аккуратным почерком выписал для меня в тетрадке. В учебнике, на той же странице, где и задачи, был помещен его собственный портрет. Помню, что этот портрет не вызывал ни у меня, ни у него никаких эмоций. 

Чтобы отвозить его на работу, приезжал большой черный «ЗИМ», что всеми рассматривалось как показатель его положения в Академии. Впоследствие «ЗИМ» был заменен на черную «Волгу». Шофер отдыхал в маленьком домике в компании домработницы. Виноградов был, возможно, единственным в поселке, кто воплотил в реальность исходное назначение «маленького домика»: служить жилищем и местом отдыха прислуги и  шофера. Кроме того, Иван Матвеевич был одним из немногих, или вообще единственным, кто имел настоящего цепного пса, большую сторожевую овчарку по кличке, если не ошибаюсь, Джек, который жил в конуре и добросовестно облаивал всех проходящих. Иногда его спускали с цепи, и он бегал по участку.

Иван Матвеевич любил поселок.  Он вел весьма постоянный образ жизни,  проводил здесь все выходные, праздники и отпуска и занимал в течение многих лет должность председателя поселкового правления. В отличие от других жителей поселка, Иван Матвеевич  довольно редко гулял по «кругам» и если и гулял то почти всегда один. Жены и детей у него не было, он жил с сестрой Надеждой Матвеевной, которая была еще нелюдимее его, и я ее вообще никогда не видел. Ирина Борисовна Стечкина вспоминает, что он иногда приглашал её с братом Сергеем, математиком, играть в винт, сложную карточную игру двое-на-двое требующую хорошей памяти и умения следить за всеми картами. Иван Матвеевич играл профессионально, обычно в паре с Надеждой Матвеевной, которая могла поддерживать игру на том же уровне.

Однажды с Иваном Матвеевичем случился ужасный несчастный случай. Он возился с топором и, сняв его с топорища, положил на косой верх бокового столбика забора. Эти столбики стали в то время вкапывать сбоку от первоначальных столбов забора, которые  за нескольно десятилетий подгнили. Эти столбики вырубались из цельного ствола дерева и прикручивались к основному столбу толстой проволокой. Верх столбиков, который находился примерно на уровне пояса, стесывали наискосок, чтобы стекала дождевая вода. На этот скошенный верх столбика он и положил топор без топорища, а сам стоял рядом. Топор соскользнул со столбика и упал углом лезвия прямо ему  на ступню. У него началось сильное кровотечение. Он упал рядом с забором и долго и безуспешно звал на помощь. Его спас академический шофер, который случайно именно в это время за ним приехал. Топор перерубил несколько костей ступни, так что он долго лежал в больнице.

Я запомнил его рассказ о происхождении своей фамилии. Он говорил, что его отец учился в семинарии (он был сельским священником). Выпускникам присваивали фамилии в зависимости от успеваемости. Лучшим давали фамилии по названиям церковных праздников, как-то: Крещенский, Вознесенский, Рождественский Преображенский, Успенский, Богоявленский, Сретенский, Введенский, Благовещенский, Воздвиженский. Те, кто учился хуже, получали менее торжественные фамилии. Помню, что были фамилии по названиям цветов: Гиацинтов, Розов. Фруктово-ягодная категория, к которой относилась и его фамилия, была самой низшей.

О политике и серьезных вещах он говорил редко. Помню только, что как-то раз, в связи с успехами проекта «Аполлон», он сказал, что это все потому, что Пеньковский продал американцам план, как надо лететь на Луну, который придумал Королев еще в 50-е годы. Это звучало для меня как откровение, потому что говорить открыто про Пеньковского стали гораздо позже. По убеждениям Иван Матвеевич был, в сегодняшних терминах, патриот-государственник. В партию он никогда не вступал. Среди старшего поколения академиков, к которым он принадлежал, это считалось не вполне приличным. Моя мать, Софья Александровна Охоцимская вспоминает, что он как-то сказал ей про тогдашнего президента Академии Наук М. В. Келдыша: «Я его спрашиваю: Келдыш, зачем ты в партию вступил? А он мне: так надо, Иван Матвеевич, так надо …» Потом он добавил: «Зато я свободен». Впрочем М. В. Келдыша он считал своим учеником и гордился его успехами.   Моя мать также вспоминает, что во время Пасхи он регулярно слушал передачу православной пасхальной службы по «Голосу Америки». 

В коротком новогоднем напутствии молодежи, которое как-то уже позже в конце 70-х опубликовала газета «Неделя», он желал молодежи успехов на службе Отечеству не упоминая про партию или коммунизм. Я запомнил, что он употребил именно слово «Отечество» вместо слова «Родина», которое тогда считалось более политкорректным. Мой отец Дмитрий Евгеньевич Охоцимский часто вспоминал, что сказал ему Иван Матвеевич в связи с получением им премии им. Чаплыгина, которой награждались молодые ученые за работы в области механики. Мой отец работал в отделе у М.В. Келдыша и занимался космонавтикой, однако сам отдел был административно подчинен Математическому Институту, которым руководил Иван Матвеевич. Он сказал ему примерно следующее: «Ты за званиями и премиями не гонись, давай работай, и все само придет». Отец очень любил эту простую мудрость, которая для него очевидно осуществилась на практике. Я также поначалу пытался рассматривать её как руководство к действию, однако постепенно до меня дошло, что в тогдашней «застойной» реальности эта формула вряд ли применима.

Этот очерк опубликован в сборнике воспоминаний жителей поселка "Поселок академиков Абрамцево", составитель Н. Ю. Абрикосова, М.,Изд-во МБА, 2014, с. 320-323.