По другому я просто не сумела

   (Со слов очевидицы Михеевой Ларисы Алексеевны)

   " Брат у меня двоюродный, Ваня, так любил со мной говорить! Бывало всё мне расскажет,хоть и было мне всего девять лет. А он к тому времени уже в отряде был. Разведчиком. И почему-то они всё у нас были. Ну у меня ж бабушка святая была. Добрая.

   В сорок первом всего туже было. Немец прямо подошел к  Туле. И решили их послать. В разведку. Ну и так порешили: кто вызовется. Вызвался Ванин друг, а Ваня должен был его страховать. Идти был должен обязательно один.
   
   И как раз дня за три перед тем, как идти к немцу они у нас и собрались. Сейчас я уже не вспомню, откуда взялся у нас патефон. Они его завели и так танцевали, а я всё на лавочке смотрела. Ваня со своей Надюшкой кружил. И друг его, тот, что в разведку вызвался, попросил Ваню с Надюшкой потанцевать. А Ваня не дал. И я бабушке говорю:"А наш Ваня не дал с Надюшкой танцевать!" А друг его грустный стал. Грустный-грустный. Но Ваня не дал.

   Немец стоял в деревне. Забыла сейчас название. Как же название? Нет, не вспомнить. Я женщину знаю оттуда. Так вот, того друга схватили. И очень его мучали.Издевались. Я вот ту женщину и знаю,  в доме которой его мучали. Они слышали через стенку, как он стонал. Очень его, конечно, изуродовали. Они всё ему отрезали. Уши, нос, глаза выкололи. Но он не сказал, чего они добивались. И они его выбросили потом.

   Ваня наш лежал всю ночь на снегу и тоже слышал, что его друга мучают. Он вернулся и рассказал, что нужно было разведать. А мать того друга искала сына потом, чтоб схоронить. Но долго не могла. Мороз в тот год был страшный и снега много. Весной уже и то не сразу, когда снег стаял нашла она его по шарфу. И хоронили. Меня не пустили на похороны. Не пустили к гробу. Потому что нехороший он был. Немцы его сильно изуродовали. А мать по шарфу узнала. Тело сына своего.

   Да. Не дал Ванечка наш с Надюшкой ему танцевать. А Ваню потом забрали на фронт. И он вернулся с войны. Только сильно контуженный. Он нехорошо говорит. Голоса совсем не слышно. И не все слова разберешь. Мы когда на дачу едем, на Косую гору, встречаемся. И мне так неудобно! Я же недослышу, а Ванечка не все слова говорит. А он так любит со мной говорить.

   А папа не вернулся. Он в сорок первом погиб. Мы долго ничего не знали. У меня Марина уже бабушкой стала, мужа я схоронила. И ухаживал за мной Иван Иваныч. Человек-энциклопедия. Он - экономист!!! В институте преподавал. Учебник написал. И вдруг он приходит и спрашивает:"Ты хочешь знать о судьбе своего отца?" И повёл меня в такое место,где хранится Книга Памяти. Красная. Открыл на странице. Он сразу приготовил. И я прочитала.Там написано:"Умер от ран. Живописец.".После этого папино имя у нас высекли на обелиске.

   А моя сестричка в Москве повела меня на Поклонную гору. Там  такое...Знаешь, я когда зашла, вижу: сверху такие дырочки и сосульки будто. И снизу прямо под ними тоже дырочки. А потом мне объяснили,что это - слёзы. И там, можешь представить - тоже такая же книга! И там тоже папина фамилия. Я даже не могла. Я тогда заплакала и опустилась на колени перед этой книгой. А сестричка моя...Она смутилась, что я так. А я...По другому я просто не сумела."