Матцури

  Отель Ниигата. Утро. Один из номеров отеля. Мужчина 30лет сидя на стуле, безразлично глядит на экран ноутбука.
  «Хорошая штука все-таки wi fi. Роуминг здесь чертовски дорогой, а так можно бесплатно написать письмо. Интересно, как начать? А зачем вообще начинать? Неужели ты дубина не можешь понять, что все кончено. Прошлого не вернуть. Да, за тысячи километров ее проклятый улыбающийся образ издевается надо мной. Как бы я чего с докладом на конференции не напортачил. Это единственное что меня сейчас должно волновать. Все-таки мой доклад достаточно интересен японцам. Моя карьера идет в гору, скоро мое имя будет известно широко в узких кругах и в стране и за рубежом, наверное,… Почему же, почему ты дрянь все-таки ушла от меня? Да что, черт возьми, я несу. Нет не правильно. Не люблю я тебя. Просто дурацкие стереотипы боюсь сломать и встретить будущее. Я и с тобой был одинок, всегда одинок. Все это иллюзия, обман, самообман. Ну, надо же, я этот абсурд моих мыслей уже в письмо написал. Нет, нет, я не доставлю тебе радость быть слабым. (Удаляет текст и закрывает свой ноутбук) Сегодня второй день Ниигата-матцури, фестиваля,  по сему я думаю надо сходить развеяться. Завтра японские коллеги обещали приготовить нам лучшее место у реки Шинано для того чтобы смотреть ежегодный фейерверк, ханаби. После чего даже обещали организовать вечер с большим количеством пива, а говоря по русски, международную пьянку. А потому я надеюсь без дурацких мыслей о собственном одиночестве и прочей чепухе, благополучно перешагнуть в гатцуеби (понедельник). А там уже конференция начнет свою работу. Все в порядке, соберись и наслаждайся отдыхом.»
  Мужчина довольно быстро собрался, отдал ключ от номера на ресепшен и отправился гулять по городу. Жара была нестерпимой и спасали от нее только автоматы с водой и специальные люди, дежурившие на улицах и раздававшие бесплатно веера. Пройдя прогулочным шагом через мост бандай он оказался на улице фуромачи. Здесь уже было более чем многолюдно. Во всю гремели барабаны, и под ритмичную музыку шел парад. Средневековые войны, самураи и гейши, как будто огромный и длинный призрак-змей, хранитель прошлого гипнотизировал зрителей музыкой и рисовал волшебные картины людей прошлого, из самых разных эпох. Зрелище завораживало и не отпускало. Так мужчина простоял добрых часа два, наблюдая за неспешно текущим зрелищем. Очнувшись, когда средневековая мистерия прервалась  громким и пронзительным звуком труб военного оркестра. Он решил пойти подальше от шума, затерявшись среди многочисленных узких улочек, подальше от фуромачи.
  «Парад, кипящая, бурлящая жизнь. Все это прекрасно. Но почему то меня гложат, какие то совсем не те мысли. Смешно, в тридцать лет я веду себя как семнадцатилетний дурак. Вот так бы и замереть здесь, среди этих улочек, оставив все, свои проблемы, свою карьеру, все, войти в нирвану, когда не хочешь никого и ничего, ничего более не нужно. Странные мысли меня начали посещать в этой стране. Удивительно как место может давить на человеческую психику»
  Мужчина внимательно разглядывал людей попадающихся ему на улице, мужчин, женщин, детей. Улыбающихся, смеющихся, суровых, печальных, разных. Многие женщины в юкатах, древность традиций таки пролазит через небольшое напыление вестернизма и это видно во всем. Даже воздух как будто пропитан особым ароматом.
Внезапно с одной из улиц донесся громкий гул барабанов. Фестиваль настигал мужчину. Машины с детским оркестром, одна за другой. Он решил сфотографировать детей. В этот момент дети прекратили играть и с серьезным видом встали и поклонились мужчине.
  «Вот это да, интересная все таки страна, а ведь действительно поклонились мне, не другим. Поклонюсь в ответ. За 3 дня я уже кланяюсь всем по любому поводу. Наверное, скоро с русскими буду здороваться кивками а не рукопожатием»
Время шло незаметно. Жизнь текла как кровь по сосудам, по узким улочкам в виде верениц фестиваля, постоянно ускоряя бег времени, как будто с каждым ударом барабана время бежало все быстрее и быстрее. Жизнь проникала в людей, меняя выражения их лиц, мысли и чувства.
  Так наступил вечер. Уже садилось солнце и на улицы опускалась тьма. Внимание мужчины привлекла небольшая забегаловка с традиционной японской кухней, из разряда тех, в которых имеется не больше трех сидячих мест, поэтому одновременно посетителей не много, что создает особую атмосферу общения с хозяином заведения, который не только подает пищу но и готов выслушать любые истории и поддержать беседу.
-Здравствуйте
-Здравствуйте!
-Будьте добры, мисо-суп, онигири, салат и что-нибудь из морепродуктов.
-Будет сделано.
 (Собственно на этом мои познания в японском и заканчиваются, хотя расплатиться без ошибок я смогу). А хозяин, кажется, рад поболтать со мной. Ему наверно кажется интересным европейское лицо с японской речью.
  Еда здесь всегда хорошая, независимо от размера заведения вкус не страдает.   
Мужчина улыбается и жестами и мимикой пытается общаться с хозяином не о чем, периодически вставляя пару японских слов. Этот разговор прерывается еще одним вошедшим клиентом, японцем средних лет, несколько пьяным.
  «Да вот теперь хозяин пусть с ним болтает, а ведь парень то пьян. Вот пытается мне что то тоже рассказать и показать, понять бы еще что. Да да мужик, сегодня хороший день. Я рад за тебя»
  «Вот и начинается ночь. Нет решительно не хочу в отель. Почему то ночь притягивает к себе. Куда то зовет. Куда? А Бог его знает! Ага, вот мужик уже быстро управился с пищей и тоже полетит куда то в ночь. Такое чувство что люди на улицах измененные фестивалем сегодня будут делать что то не то, не то что обычно, гулять всю ночь и делать глупости. Вот и я не пойду в отель. А куда пойду не важно.  Важно просто идти. Дорогу назад я знаю. В любом случае найду. И криминала здесь к счастью ноль. Так что не страшно.»
На улицах стало тихо, было уже за полночь. Мужчина пошел больше полагаясь на интуицию. Мимо проходили люди, разные люди. Парочки в юкатах, одинокие путники, на одной из лавочек лежал юноша который просто безмятежно глядел на звездное небо. На другой лавочке под фонарем, парень лежал на коленях у девушки, а она в этот момент читала какую то книгу. Мужчина шел так еще минут двадцать пока не уперся в большие ворота. За ними начинался храмовый парк Хакусан. Мужчина оглядевшись решил зайти внутрь. Вокруг еще были следы утихшего фестиваля. Многочисленные торговые палатки. Во многих даже не убран товар, хотя хозяева давно ушли.  Мужчина прошел дальше, в глубь парка. Стояла необычайная тишина. Пруд и деревья в парке ночью смотрелись по особому. Мужчина прошел к беседке и сел на скамейку, всматриваясь  пруд. Так он сидел, вглядываясь в неподвижную гладь воды. Пока вдруг не содрогнулся. На другом конце лавки сидела молодая женщина.
  «Как я не заметил ее за все это время или она подошла и села незаметно? Японка»
Мужчина попытался заговорить по английски, но женщина кивком дала понять что не понимает. Они снова замерли. Лицо женщины отражалось в свете полной луны. Мужчина словил себя на мысли, что он не прилично долго смотрит на нее и подсел поближе. Женщина лишь улыбнулась. Тишина, снова тишина.
  «Как говорить? Да и о чем? Странно она похожа на хрупкое стекло от неосторожного прикосновения к которому оно может разбиться.»
  Внезапно женщина взяла его за руку и показала знак молчания. Схватив его крепко за обе руки она встала и повела его за собой. Мужчина не пытался оценить ситуацию с помощью логики а покорно подчинился. Они шли молча взявшись за руки, ничего не говоря друг другу. Дорожка по которой они пошли уводила мимо домов в сторону пляжа. Все дальше и дальше. Внезапно начался лес. Ночной, с каменными тропинками но без фонарного освещения. Они шли почти не видя друг друга  тишину ночного леса прерывал лишь звук от их дыхания. Тропинка начала подниматься. Превратилась в лестницу и вел все выше и выше. Оказалось что она ведет на какую то гору. Мужчина ничего не спрашивал, он чувствовал лишь то что их руки проросли друг в друга и не могут разъединится, в его сосуды поступала ее кровь, она обжигала руки, затем все тело, пока горящая жидкость распространялась по всему телу. Он вдруг начал понимать ее. Мысли и образы чуждые появились в его голове, оставаясь непонятными с каждой секундой они становились все роднее. А тропинка шла все выше и выше, из-за деревьев уже можно было разглядеть остающийся внизу город. И конца и края не было тропинке. Теперь уже не он, теперь только они продолжали дорогу. Чувство сопричастности и единения проникали все глубже и глубже. Не на телесном уровне, совсем на ином. Но вот она вершина горы. Внезапный легкий поцелуй и падение с высоты.       Головокружительное и быстрое. Нет не смерть ждала внизу. Внизу ждал полет. Новый взлет вверх, странного двуполого существа. Совершенства андрогинна. Ночной город разразился новой музыкой. Музыкой приветствующей побежденное одиночество. Черная луна играла на фиолетовом небе. Земля шелестела и деревья извивались. Лишь черная вселенная молчала как прежде. Город извивался и дышал и энергия, которую можно было только почувствовать днем, стала зрительной явью ночью. Наблюдая за полетом нового существа. Целостного и ни веем не нуждающегося. Достигшего казалось седьмой степени самосовершенствования и говорящее совершенство не в аскезе и уединение а в единении. Десятки храмов храмовой улицы поняли эту мысль и восторженно голосили. Жизнь, сама жизнь вел свой танец, увлекая все вокруг к него, все имеющее душу. Луну, небо, дома, каждую травинку и лист.
  Затем настало утро. Солнце пришло чтобы вернуть порядок, солнце пришло чтобы вернуть все на свои места.
  Аэропорт Ниигата. Ту154 авиакомпании ДальАвиа готовится к вылету в Хабаровск. На нем отправляются все Российские участник недавно закончившейся международной научной конференции. Около окна сидит мужчина. Перед ним ноутбук. Выступил он блестяще. Им заинтересованы. Ему светит в карьера в будущем, он знает что и как делать. Но только взгляд его пустой и отрешенный. Его разум успокоился и замерз навсегда. И лишь странное воспоминание будет иногда мучить его ночами. Его будет тянуть в этот город, в этот парк и к этому образу, отнявшему у него иллюзию одиночества и оставив с пониманием одиночества настоящего навсегда. Пустой, отрешенный взгляд, человека который будет жить по инерции успешно, но не страдающего, потому что не желающего ничего и никого.