Обещание

  Вот мы и загрузились, наконец, то. Ты знаешь, а еда здесь абсолютно бесплатная, впрочем, и бензин тоже.  А еще приятно осознавать, что мы преодолели путь от Берлина до Софии, не потратив при этом ни одного евроцента. Не бойся Вера, еды я взял только себе, уж не знаю, почему ты не ешь, наверное, диета и все такое. Похудеть решила. Что ты спрашиваешь? Были ли люди на этой станции? Не поверишь…  Были. Впрочем, они даже на меня не посмотрели.  Правда, один чуть не заблевал мне брюки.  Некультурные все-таки местные. Людей сейчас встретишь не часто, а если и встретишь, то им глубоко на тебя наплевать. Меня больше волнует другой вопрос. Как мы переправимся в Стамбул? Я не знаю, есть ли там мост или паромная переправа.  Ну да с Божьей помощью, ах да Вера извини, с помощью Аллаха мы обязательно доедем до места.
  Вера, ты помнишь, как мы с тобой познакомились? Я вот хорошо помню, как твой брат Клаус уговорил меня на выходных рвануть в Амстердам. Заняться каннабисным туризмом так сказать. Ну что еще можно ждать от Клауса, если до этого он нажравшись кислоты умудрился попасть в Берлине под машину (это в Берлине то!) и пролежать месяц в Cherite. Ладно, признаюсь, кислоту эту я вместе с ним жевал. Результаты у меня были менее материальные. Я всего лишь из разряда атеистов перешел в разряд агностиков. Так вот на моей машине мы поехали в Амстердам.  По пути Клаус уговорил меня заехать в Любек. Навестить его сестру.  Ты не поверишь, но это произошло. Ты произвела на меня впечатление практически сразу. Твои черные волосы, твоя прическа, она идет тебе честно, честно. Когда мы остались у тебя на чай и нам удалось разговориться, я был словно поражен, парализован.  Красавица, художник, дизайнер, творческая личность. Такие люди редкость в наше время господства «среднего человека» и тотального consumerism a. Вот мне кажется, я тебя тогда тоже заинтересовал. И не отнекивайся, я знаю это. Нет, я не верю в любовь с первого взгляда, но у тебя тогда явно появился интерес ко мне. То чем мы с Клаусом занимались в Амстердаме я пропущу, уж позволь.
  Вот не задача, мост разрушен, как же проехать дальше. Вот теперь придется ехать в объезд а значит проехать лишние пятьдесят километров.
  Что ты говоришь? Почему я не отметил, что у тебя красивая грудь? Ах, ну да, кроме глаз и волос я это приметил сразу. Да говорю же сразу. Ну, вот Вера сейчас опять поссоримся. Лучше давай вспомним про то как мы начали встречаться.
  Через 2 недели после нашего знакомства ты приехала в Берлин к Клаусу (я то знаю что, ты приехала ко мне, и не отпирайся) Тогда мы втроем сидели в каком то кафе, я даже не помню его название, но там ты явно на меня западала. Потом мы отправились гулять по ночному городу. Не помню, в какой момент, но я взял тебя за руку, мы шли, вместе держась за руки. Ты знаешь, это было замечательное ощущение, что то новое и прекрасное.
На следующий день  я пригласил тебя в концерт-холл. Почему то, я знал, что это будет правильнее чем вести тебя в кинотеатр. После концерта мы гуляли по парку. Я помню, глазел на тебя, как на награду, внезапно свалившуюся на меня с неба.
 Еще через месяц ты решила переехать в Берлин. Я помню то время, каждый день, каждый час и каждое мгновение, когда мы были счастливы.
  Анкара, город практически цел. Но в нем так тихо. Как будто все люди ушли и решили не вернуться никогда. Кстати у нас в аптечке есть что-нибудь от рвоты? Меня полоскало уже  2 раза за час. А еще я заметил, что у меня выпадают волосы на голове. Ну да эта ерунда не остановит наше путешествие. Вера, кстати я начинаю верить в чудеса. Паромная переправа через Босфор работала. Такое ощущение, что они ждали нас специально.    Переправили да еще и денег не взяли. Нет, по правде сказать, я и не надеялся на такое чудо.  А еще я понял что люди это не всегда хорошо. Пока ты спала. В Стамбуле на нас пыталась напасть банда каких то дегенератов с арматурой. Что им было нужно я так и не понял, главное что я во время выжал газ и наш грузовичок оторвался от этой шантрапы. Ей Богу, на дороге бывает очень и очень опасно. Я думаю, останавливаться и заправляться стоит там где людей нет вовсе.
  Знаешь Вера, мы ведь преодолели большую часть пути и я не думаю что дальше с дорогой могут быть какие то проблемы.
  Представь о чем я думаю сейчас моя любимая Вера? Я вспомнил наши ночи с тобой. Пожалуй, это самое прекрасное время в моей жизни. Я вспоминаю как мы могли часами сидеть друг с другом в парке. Просто созерцать друг друга. Ради этого стоило пожить. Как жаль, что мы с тобой, так и не завели детей. Я думаю, мы просто не успели. Что ты говоришь? Что не все так радужно?
  Да я понимаю о чем ты. Но теперь то я понял, что это твоя индивидуальность. Я очень удивился, когда ты решила принять ислам. Скажу больше, меня это шокировало. Ислам? Зачем? Да  я понимаю что к нему привели твои духовные поиски. Что это твой выстраданный выбор. Но все эти правила, обязанности которые ты для себя приняла. Меня все это раздражало. Я отверг твою новую веру на подсознательном уровне. Мы начали часто ссориться и однажды мне пришлось переехать в другую квартиру в пригороде Берлина. Мне было тяжело. Правда, очень тяжело. Я перестал понимать тебя, Вера, ты начала отдаляться от меня. Вот так сорваться с вершины, это действительно тяжело. Так прошел целый месяц.
А потом было то воскресенье. Мы с Клаусом пошли в кабак. Я никогда наверно так не напивался как в тот вечер. Я просто слетел с тормозов. Что было дальше и как я очутился дома, я  не помню.  Но когда я проснулся, я не почувствовал похмелье. Я почувствовал облегченье. Не представляешь как легко мне было. Я набрал твой телефонный номер. Кажется, ты уже давно ждала звонка.  Твой голос звучал снова. Ничего не слышал в жизни приятнее. Я проиграл, я снова принял твою индивидуальность. Тогда я пообещал тебе, что мы вместе исполним твою мечту: хадж в Мекку. И ты обязательно побываешь там. Мы договорились встретиться вечером…. А потом…А что потом, потом было то что было…Яркая вспышка ослепила меня так, что я ничего не мог видеть. Все что я после этого помню, так это дикий грохот, невозможную головную боль и рвоту, которая все не проходила и мне казалось, что я захлебнусь в ней. Помню я увидел лица солдат бундесвера, я был в здании школы, вокруг толпились изможденные люди, отчаянно орущие, стонущие. Солдаты горячо обсуждали. Кто то говорил, что это проклятые русские съехали с катушек. Кто то говорил что это они ударили в ответ на ракетные удары  НАТО. Говорили, что все началось с ядерных бомбардировок Израиля Ираном, а кто то кричал что, во всем виноват Китай.
Да какая, черт возьми, разница, кто, что, зачем? Какая разница, ведь я друг осознал что ты могла умереть. Это было не возможно. Я соскочил со своего места. Никто не пытался меня остановить. Я шел к твоему дому часа полтора. Кругом стоны, крики,  развалины. О Боже! Твой дом не разрушило лишь отчасти. Когда я вошел внутрь и увидел тебя, мне показалось, что ты умерла. Нет, ты не могла умереть. Не могла! Я полдня потратил чтобы найти грузовой рефрижератор и положить тебя в него. Бензин теперь стал бесплатным. Ну, главное было его найти. И вот мы отправились в путь. И вот теперь мы уже на территории бывшей саудовской Аравии. Потерпи дорогая, скоро твоя мечта осуществится.
 
  Ночь. Мекка. Кааба. Подъезжает грузовик-рефрежиратор. Из него тяжело дыша, выходит молодой мужчина. Открывает грузовик и достает из него тело женщины. Берет на руки, переводит дыхание начинает совершать круг вокруг Каабы. Останавливается. Так как не может сдержаться. Кровавая рвота и кровавый понос льются из его тела. Он собирается с силами. Берет снова тело на руки и продолжает путь.
  "Вот теперь мы идем. То что я обещал тебе. Знаешь я не думаю что, проживу долго. Кровь хлещет из меня уже отовсюду и я думаю, до утра я не дотяну, не доживу. Знаю как все это глупо, мы потеряли с тобой столько времени из-за дурацких разногласий и помирились когда уже стало слишком поздно. Единственное, что я мог для тебя сделать это выполнить свое обещание. Твой Аллах, как ни странно помог мне в этом. В свое время я совершил ошибку и потерял месяц жизни длинною в вечность. Прости меня, прости что обрек и тебя и себя на вечное одиночество."
  Ночь, тишина, наступила вечная тишина.