15. Седой и Верка

18.10.09

    Верка ворвалась в компанию внезапно, как ураган. Высокая, стройная, со взбалмошной прической -  а ля «взрыв на макаронной фабрике» на голове, она запрыгнула на сцену с четырьмя бутылками шампанского, когда «дискотечники» сматывали шнуры и готовили аппаратуру к эвакуации. Шубутная – это прозвище к ней прилипло сразу, надолго и благодаря Сашке. Она помогала таскать аппаратуру в машину и, рот ее ни на минуту не закрывался – шутки, анекдоты, подколки и фразы из кинофильмов сыпались, как весенний град на пшеничное поле. Особенностью ее трескотни была неспособность довести начатую мысль до логического финала. Начиная говорить о сексе, она заканчивала спортивными новостями, а тема о кулинарных пристрастиях резко прыгала через постельный анекдот на музыкальные познания.
   В первый же вечер, который шампанским не завершился, команда обеспечения музыкального досуга (КБМД) приняла Верку в свои ряды. Галка явно ревновала, глядя, как пялится Седой на эту «ходилку-говорилку». Она не сидела ни минуты спокойно, энергия ее была на столько, необузданной, что к концу вечера от нее начинало мельтешить в глазах. В компании она все слышала, всем успевала ответить, и обделенных вниманием вовсе не оставалось. К полуночи выяснилось, что ее родители в отъезде, глухой бабушке музыка спать не мешает и, в ее квартире изрядный запас всевозможного алкоголя и сигарет. Но рассевшись по двум такси, обнаружили, что Галка пропала – явно обиделась.
   С порога квартиры у всей команды челюсти отвисли, а глаза от удивления расширялись с каждой минутой. Пока хозяйка варила с Ксюхой кофе, парни изумленно рассматривали коллекцию спортивных трофеев. Шутка ли – отец мастер спорта по пулевой стрельбе, мать гимнастка в третьем поколении, а единственная дочка мастер спорта, чемпион города по настольному теннису. Увешанные медалями ковры, кубки на шкафах и в сервантах, вымпелы и фотографии в рамках – от всего этого оторваться было невозможно. Бродя по четырехкомнатному музею, Сашка наткнулся на металлический сейф размером с армейскую пирамиду для оружия, принюхался и, нюх не подвел бывшего десантника. Верка отключила сигнализацию и открыла тяжелые отполированные дверцы. Тут у парней мозги и переклинило – ряд тускло сверкающих стволов тянул к себе, как магнитом. Но повертеть в руках ничего не удалось – через скобы и специальные хомуты была протянута цепь, на конце которой висел огромный замок, ключа от которого у хозяйки не было. В отсутствие отца в ее обязанности входила процедура протирки оружия масляной ветошью.
За кофе решали, что извлечь из бара для возлияния. Коллекция была обширной, начали с виски, когда же Верка вытащила огромную коробку с сигаретами «Космос», стали возникать вопросы. Вот тут компания и вовсе удивилась. Верка не работала, а лишь числилась в отделе кадров на солидном заводе. Ее нанимали предприятия города выступать на различных соревнованиях. Делалось это в те годы для поддержания спортивного престижа предприятия и организовывалось профсоюзными комитетами. Играя за табачную фабрику, получила три наполненные сигаретами коробки (каждая размером с телевизор) и призовой гонорар. Плавала за ликеро-водочный – соответственно, расплатились продукцией (кому там на ихнем заводе 400 метров брассом осилить?). Мясокомбинат выдавал ей талоны на получение мясной продукции в специальном магазине. Телевизорный завод регулярно отмечался новым телевизором (взамен устаревшего за год прежнего) и, это за выступления на соревнованиях по легкой атлетике. Всего и не перечислить.
- А за склад халявных радиодеталей играть не предлагали? – спросил Сашка, потягивая виски в котором среди льдинок плавала парочка маслин.
- Вроде и не вопрос, - немного подумав, Верка утвердительно закивала, - есть такое хитрое предприятие. На оборонку работает. Думаю, не откажут.
- Тогда я с тобой дружу.
- Ой, и я с тобой дружу, - Верка с разгону плюхнулась Сашке на колени, - я с тобой та-а-а-ак дружу …
   Еще бы секунда и Веркины губы показали бы мастер-класс в спортивном поцелуе, не останови их Ксюха:
- Тогда втроем дружить придется. К стати, а где бабушка?
- У соседки, наверное, они там в карты «режутся». Заявится скоро – после двух ночи они уже шестерки с тузами путать начинают.
   Алкоголь – зло, алкоголь на голодный желудок – зло абсолютное. В начале второго ночи приготовление отбивных котлет – это не экстрим, это романтика в шкафу. Чтобы не разбудить соседей, можно придумать несколько способов. Однако, самый верный, это когда друг держит разделочную доску на весу, а Седой топором отбивает мясные пласты.
У него свой способ – вначале легкими ударами острия, меняя положения топора, затем посолить, поперчить и, довершить дело обухом. Завершение процедуры придумано Ксюхой и отрепетировано на Сашкиных посиделках – она взбивает яйца, смешивает их с измельченным луком и жарит котлеты на панировочных сухарях. От аромата слюни вяжут язык, все делается молча, но не в тишине – не смолкает только Верка. Запах и предвкушение близящегося перекуса прогнали остатки сонливости и телепатически вызвали Веркину бабушку. Когда "архив семейки" появился в дверях кухни, дискотечники немало были удивлены. Все представляли себе бабушку стереотипно, но вошедшую даму трудно было заподозрить в пенсионном возрасте. Высокая, стройная подтянутая женщина носила короткую стрижку, мило улыбалась, а в зеленых глазах милицейскими мигалками вспыхивали игривые огоньки.
- Что, малышня, жратки захотели? – голос ее был немного скрипучим, но с оттенками приятного бархатного акцента, который выдавал происхождение, – Верка уже проболталась – бабушка родом из Латвии.
   Женщина действительно плохо слышала, но чудно читала все по губам собеседника. Для Верки это было преимуществом над остальными – бабушку можно было послать «подальше», что бы не мешала. Диалог звучал примерно так:
   Верка: шевеление губами.
   Бабушка: Подумаешь, накачу с вами рюмаху, другую.
   Верка: шевеление губами, с глазами в потолок.
   Бабушка: Знаю, знаю. И что? Любимая внучка сдаст любимую бабушку?
   Верка: шевеление губами, голову набок, угрожающее покачивание сковородой.
   Бабушка: Успокойся, не буду я отбивать у тебя парней, хотя … могла бы и для милой бабули привести паренька. Который из них твой?
   Верка: шевеление губами, беспорядочные взмахи руками.
   Бабушка: Тот, что постарше – очень спортивный. А этот – седой и с наглой рожей, думаю, утром и кофе сварит, и еще в постель подаст, - и, уже Седому, трепая его шевелюру, - Дамский угодник, стервец.
   Верка: шевеление губами, руки в бока.
   Бабушка: Можно подумать, что я не знаю. Я плохо слышу, но как дом по ночам ходуном ходит, я последними косточками чувствую. С ближним, Верочка, делиться нужно. (Седому.) Что, от смеха ноги не держат?
   Верка: шевеление губами и взгляд из-под бровей.
   Бабушка: Шучу, шучу. (И уже тише.) Шучу до поры до времени, вот отобью у тебя ухажера. Рано, старуху со счетов списали. (Седому.) Пока, старейшина племени, не бойся. МСМК ребенка не обидит. Как-нибудь расскажешь, что тебя в жизни так напрягло.
    К концу диалога Ксюха и Седой уже сползли с табуретов на пол в конвульсиях смеха.
- Это еще, что! Мы с ней такие шоу, другой раз устраиваем. Она отвечает, вслух, не на те вопросы, которые я ей задаю. Бывает, и сама в коликах от смеха на полу валяюсь.
- МСМК, это что? Спортивное, вроде … - Седой наморщил лоб, аббревиатура ему была знакома.
- Мастер спорта международного класса. Бабулька у меня боевая. Спортивная гимнастика, позже, когда переросла – художественная, а до самой пенсии работала в цирке. И еще на постановке трюков в кино. Оглохла после того, как порвало ей перепонки на подводных съемках, к тому же застудила уши. Представь, до сих пор пятьдесят отжиманий на одной руке от пола для нее лишь развлечение. А еще она мой первый и основной тренер по теннису. Лучшей подруги не пожелаешь – ей все доверяю …
      Внезапный взрыв смеха в комнате оборвал Верку на полуслове, вбегают и видят картину – Мишкина рука позорно прижата к столу, Сашка обхватил себя за живот и давится от смеха. Бабушка тихим, хрипловатым голосом, не вынимая сигарету изо рта:
- Так – то, мальчонка – будешь знать, на кого пивом дышишь, - и вбежавшей Верке, - а спортивненький ничего. Завалил бабулю. Не то что кучерявый – продул свое виски.

   Седой ждал намека и дождался. Когда вышли с Веркой на балкон покурить, она дала ему сделать две затяжки и впилась в губы. Когда оторвалась, то всю ее трясло от возбуждения. Солоноватый привкус крови на губах Седого поставил все точки под восклицательными знаками – Галка по лопнувшей губе все поймет, но устоять перед натиском жаждущих зеленых глаз он уже не мог.
   Когда друзья уехали, Верка ушла в душ. Седой, дожидаясь своей очереди в ванную комнату, перебирал конверты с Веркиными фотографиями и пытался придумать оправдание перед Галкой. Но в голову, полную сумбура ничего толком не приходило.
   Растирая тело полотенцем, он вошел в комнату и в очередной раз изумился. Видно ему на судьбе написано спать на полу – Верка, обложенная подушками, прикрытая шелковой темно синей простыней, лежала на постели, брошенной прямо на огромный персидский ковер. Повсюду, где только можно было их разместить, горели свечи. Их было много, несколько десятков, разные, простые и цветные. Тихо играла быстрая музыка, стиль которой Седой вспомнить не мог.
- Свечи?
- Спорю, у тебя такого еще не было.
- Нет.
   Седой опустился на колени и провел по шелковой ткани ладонью. Упругое бедро девушки, от соприкосновения через шелк, казалось фрагментом римской статуи, такой, которую выставляют в студии в роли модели для рисунка.
-С.С.С. – загадочно прошептала она, когда он наклонился над ней.

   Узнать, что это обозначало, он смог только спустя час после рассвета.
- Свечи, секс, свинг.
- Точно. Свинг, - Седой хлопнул себя по лбу, - совсем забыл.
- Вспоминай, только пока не одевайся, я принесу кофе и бутерброды. Пепел в свечи не стряхивай, поищи пепельницу, она вышла из комнаты, едва накинув легкий, почти прозрачный халатик.
   Седой затянул на животе полотенце и, взяв одну из свечей, стал осматривать комнату. Не заметил, как дверь открылась.
- Хорош, - от этого, уже знакомого голоса вздрогнул и оглянулся.
   В двери стояла бабушка, в черно красном «адидасовском» костюме. Держа в руке кроссовки, она придирчиво рассматривала парня, слегка наклонив голову к плечу.
- Ой, засмущался. Не бойся, - голос был вкрадчивый, с нотками заигрывания, - бабушка не насильница, но сама сдастся без боя.
   В полутемной комнате трудно было рассмотреть, покраснел ли он. Она подмигнула ему, отсалютовала поднятым из кулака большим пальцем, и тихо ступая босыми ногами по паркету, вышла, прикрыв за собой дверь. Пепельницу искать уже не хотелось. Седой закурил, пытаясь не думать о горящих ушах, курил и стряхивал пепел прямо в ладонь.
- Что, так и не нашел? – Верка, с подносом в руках, в распахнутом халате опустилась на колени, ткань соскользнула с бедер.
- Бабушка заходила, - запинаясь, проговорил он.
- Ааааа … Да, он бесцеремонная. Ее любимая поговорка – культура тела важнее культуры общения.
   Верка, не вставая с колен, прогнулась назад и стала шарить в поисках пепельницы рукой под сервантом. Халат упал на ковер, от торчащих «лимончиков» полотенце на Седом зашевелилось. Через час, уже одетые, они разогревали кофе на кухне.

- Самоубийцы, - с акцентом это звучало неподражаемо, - кофе по утрам – плохо. Только чай. Чай – залог молодости и долголетия, особенно, если зеленый и с травами.
   Вернувшаяся со спортивной площадки женщина налила себе темно красный ароматный напиток из огромного китайского термоса. Только сейчас Седой присмотрелся к ней взглядом художника, стараясь не упускать деталей. На второй подбородок не было и намека, кожа ровная, с мелкими морщинками на лбу и возле глаз. Такая же гладкая кожа на холеных, ухоженных руках. Ресницы длинные, не накрашенные с проседью, седые брови и волосы прибавляли ей неповторимого шарма. Красивые, не нуждающиеся в подкрашивании глаза с зелеными зрачками, в них было что-то кошачье, немного агрессивное. Что-то неуловимое в ее лице приковывало взгляд. Брови. Вернее их разлет – брови напоминали взмах крыльев аиста.
- Ну? Срисовал и сфотографировал. Как тебе, бабуля? – Верка с ехидством прищурилась, отпила глоток кофе, и не опуская чашку на стол, взялась губами за фильтр сигареты.
- Вы очень красивая женщина, - сказал Седой, когда женщина подняла на него взгляд, - я не снисхожу до лести и привык говорить правду в глаза или вовсе молчать.
- Ты рассматривал меня, как художник. Рисуешь?
- Да. Есть грешок, - Седой улыбнулся, его глаза бегали от глаз женщины к мелким ресницам шубутного партнера по сексу.
- Портрет напишешь? – она сломала в кулаке бублик и подцепив языком кусочек, громко стала его пережевывать, Верка при этих звуках легонько положила ладонь ей на локоть.
- Даже не знаю. Как со временем у меня будет.
- Время мы тебе обеспечим, - широко улыбнулась, женщина, - Это через месяц, ничего не получится – дочь с зятем вернутся и начнут Веруську гонять. А до их приезда, спрячем одежду твою, и … - она многозначительно, прищурившись, посмотрела на внучку, - … и живи тут - голяком. С голоду не помрешь, но в ласках женщинам не отказывай.
    Уши и щеки Седого стали пунцовыми.
- Божечки, как же он смущается, - женщина улыбнулась, допила чай и поднялась из-за стола, - я в душ, потом в парк. Буду к вечеру.
- Теннис или бильярд? – спросила Верка.
   Но бабушка уже повернулась к ним спиной и вышла, последних слов внучки она уже не слышала.
- Она играет сильно. В бильярд наколачивает по три - четыре своих пенсии в месяц. Но на крупную игру не соглашается. Как-нибудь сходим, посмотрим.
- Вер, мне …
- Даже не заикайся. Выходной. Бабулька уйдет, - девушка наклонилась к нему через стол и зашептала, глядя прямо в глаза, - перетащим свечи в ванную, взобьем пену на полметра высотой и будем тонуть в ней … Пить вино … и … слушать свинг.
   В ответ Седой лишь прикрыл глаза.