Камерная история

Камерная история
                рассказ

     Следователь прокуратуры Маркин зашел в камеру номер 123 и огляделся. Прямоугольное помещение площадью двадцать квадратных метров было плотно уставлено трехъярусными сварными нарами. Потолок закрывала одежда арестантов, вплотную развешенная на протянутых у самых ламп веревках. От застиранных рубашек и вытянутых тренировочных штанов в камере стоял полумрак.
- Надо что-то со светом сделать, - заметил Маркин заместителю начальника следственного изолятора по оперативной работе Третьяку, стоящему рядом с прикрытой дверью в камеру.
- Сделаем, Владимир Анатольевич! - козырнул Третьяк и быстро распорядился - Кирилл, срежь веревки! Не положено…
Начальник оперативной части Кирилл Анатольевич Квадратов лихо зацепился за угловую секцию нар и, вытянув руку, с силой ударил по натянутым бечевкам внезапно появившимся в его руке выкидным ножом. Веревки издали жалобный звук и лопнули, обрушив сохнущую одежду на бетонный пол камеры. Несколькими движениями ног Квадратов сгреб упавшую одежду в дальний угол и замер с чувством выполненного долга.
- Может, не стоило на пол? Одежда все-таки постиранная, - заметил Маркин.
- Да их после такого дела вообще раскидать по изолятору нужно! - зло заметил Квадратов. - Не то что одежду… Да и не положено, Владимир Анатольевич, веревки в камере иметь и заниматься стиркой белья. У нас прачечная есть.
- Знаю я вашу прачечную, - Маркин брезгливо поморщился. - Ладно, давайте начнем. Медик с криминалистом приехали?
- Приехали, но их не пускают, - улыбнулся Квадратов. - Ждут распоряжения начальника изолятора.
- Что за хрень?! - разозлился Третьяк. - Экспертов вздумали не пускать! Они бы, суки, лучше цириков с ханкой тормозили… Сейчас я разберусь.
Заместитель начальника изолятора вышел, плотно закрыв за собой дверь.
Маркин и Квадратов остались в камере одни. Теперь все помещение было залито ярким светом флюресцентных ламп, которыми в изобилии был усеян серый потолок камеры.
- Свет круглые сутки горит? - спросил Маркин, раскрывая дипломат, и доставая чистые бланки осмотра места происшествия.
- Так точно! Для наблюдения за арестованными… Положено по инструкции.
- А что же тогда не доглядели? - ехидно ухмыльнулся Маркин, заранее зная ответ.
- Так ведь наблюдают не постоянно, да и людей не хватает… - начал оправдываться Квадратов, но Маркин перебил его.
- Надо будет допросить дежурного контролера. Когда он будет?
- Она. В ночь дежурила Семенова… Я уже снял с нее объяснения.
- Хорошо. Я ее завтра к девяти в прокурату вызываю. Передайте, пожалуйста.
- Сделаем! - Квадратов достал из нагрудного кармана гимнастерки маленький блокнотик и сделал пометку. - Еще кого дернем?
- Да уж всех из камеры придется допрашивать, - задумчиво пробормотал Маркин. - Сколько их всего?
- 53 человека. С убитым 54.
- Ни фига себе! - Маркин аж присвистнул от удивления. - Как же они тут размещались в 20-ти метрах?
- Обычно. Как везде… Спали по очереди, - нахмурился Квадратов. - А что? У нас еще терпимые условия. В "Крестах" вон 14 человек в восьмиметровой хате ютятся.
- Да уж,  условия! В рамках европейской конвенции, - грустно вздохнул Маркин.
- А сколько там по конвенции?
- Четыре метра на зека.
- Нормально! Я бы и сам так посидел. Не дай бог, конечно!  - Квадратов постучал себе по лбу три раза.
- Кирилл Анатольевич, а почему Вы сказали "убийство"? Откуда такая информация? Медика же еще не было - Марков испытывающее уставился на Квадратова.
- Так ведь Вы здесь! - нашелся тот.
- Ну и что? Я на основании приказа Генерального прокурора обязан выезжать на все случаи смерти в следственном изоляторе и отделениях милиции, а также принимать участие в осмотре трупов вытащенных из воды или упавших с высоты.
- Да? Я не знал.
- Ладно, Кирилл Анатольевич, колись! Я же вижу, ты что-то недоговариваешь, - Маркин дружески хлопнул Квадратова по плечу, на что тот хитро улыбнулся.
- Ну, ничего от прокуратуры не скрыть! - потом понизил голос до шепота. - Прошла информация "по низам". Говорят, задушили Блинова.
- За что?
- А хер их знает! Но то, что мочканули - это точно. Человечек надежный шепнул.
- Ясно. Значит, у нас тут вырисовывается убийство группой лиц по предварительному сговору?
- Выходит так, - вздохнул Квадратов. - Конец года, а все показатели в жопу!
- Поднимите мокруху, Кирилл Анатольевич? Не заглухарите? - с ленинским прищуром спросил следователь прокуратуры.
- Век воли не видать, гражданин начальник! - побожился Квадратов.

* * *

"Труп Блинова Г.С. лежит на задней поверхности тела на одеяле, растянутом и закрепленном между кроватями третьего яруса четвертой и пятой секции, считая от входа в камеру. На трупе одето: спортивная куртка на молнии и  спортивные штаны типа рейтузы. Голова трупа обрита. Руки трупа прижаты к бокам, ноги вытянуты и сомкнуты. Голова трупа запрокинута. Глаза открыты. На шее имеются четыре кровоподтека в области гортани. На губах не менее восьми кровоизлияний, по четыре на верхней и нижней соответственно…»
Судебно-медицинский эксперт Усов Иван Юрьевич закончил диктовать Маркину и, спрыгнув с третьего яруса нар, обратился к эксперту-криминалисту Калининградского РУВД Мише Полянскому.
- Снимать надо. Я на полу продолжу осмотр.
Кряхтя и матерясь, Полянский залез на нары и потащил окоченевший труп Блинова за правую руку и ногу. Усов страховал снизу. Мертвая одеревенелость Блинова не позволяла согнуть тело, а потому криминалист чуть было не уронил труп на бетонный пол, не рассчитав его вес. Усов с трудом успел подхватить Блинова за ноги.
- Эдак вы еще пару телесных нарисуете! - с досадой заметил Квадратов, наблюдая как Усов с Полянским укладывают тело на пол.
- Посмертные от прижизненных мы отличим! - усмехнулся Усов. - Они у нас в морге столько раз с каталок падали, что и не сосчитаешь…
Следственная группа невесело рассмеялась. Осмотр трупа и места происшествия продолжался.
«Также на трупе Блинова Г.С. имеются повреждения: кровоподтеки на конечностях не менее восьми; кровоизлияния на голове не менее девяти. Кроме того, установлено наличие ссадин: на тыльной поверхности правой кисти и на тыльной поверхности левой стопы. При пальпации трупа установлен перелом правой скуловой кости, перелом одиннадцатого ребра справа по заднее-подмышечной линии».
Судебно-медицинский эксперт прекратил диктовать и закурил.
- Похоже, били вашего Блинова… Крепко били.
- Кулаками? – спросил Маркин, отвлекаясь от протокола осмотра.
- Может и кулаками. Но вот эти кровоизлияния на голове… Такие кулаком не нанесешь. Что-то твердое и плоское. Чем здесь можно так ударить? – Усов оглядел камеру.
- А круханом можно? – Квадратов снял висящую на стене литровую эмалированную кружку с ручкой обмотанной веревкой и протянул эксперту.
- Ого! Грамм четыреста будет, - Усов взвесил кружку на руке и перевернул днищем вверх. – А вот и она, родимая!
Маркин, Квадратов и Полянский уставились на протянутую им кружку. При свете ламп дневного освещения на днище кружки были хорошо видны засохшие пятна бурого цвета.
- Пакуем! Мать ее так! – Полянский удовлетворенно ударил кулаком по ладони.
- Михаил Юрьевич, его могли связывать? – задал вопрос Маркин, внимательно осматривая запястья трупа.
- Вполне возможно, - ответил медик. – Только не веревками, а чем-то более мягким. Полотенцем, например, длинным и тонким.
- Полотенца не положены, - угрюмо заметил Квадратов. – У них свои имеются. Не длиннее 50 сантиметров, чтобы не вешались.
- Чем же тут еще связать? – Маркин уже залезал на третий ярус. – А что у него  простынь такая рваная?
- Ну-ка, ну-ка! – Полянский ловко заскочил на первый ярус и заглянул на место, где раньше лежал Блинов. – Вот суки! Они ведь простынь на лоскуты разорвали и его связали перед тем, как убить.
- А где же эти лоскуты?
- Может быть здесь? – Полянский приподнял продавленный желтый матрас и извлек три длинных тканевых полоски, раньше составлявших простыню Блинова.
- Вот вам и объективные доказательства, - удовлетворенно заметил Маркин и, спрыгнув на пол, сел на самодельный пуфик из книг, чтобы продолжить писать протокол осмотра места происшествия и обнаружения трупа.
Через час протокол был закончен. В камеру пригласили двух осужденных, оставленных в следственном изоляторе для работы в хозяйственном блоке. Маркин в двух словах объяснил им, чем следственная группа занималась в 123 камере, и указал место для подписей в протоколе в качестве понятых. Лишних вопросов осужденные не задавали.

* * *

Маркин и Квадратов сидели за потертым деревянным столом в оперативной части следственного изолятора ИЗ-45/4 и пили чай. Квадратов сильными руками ломал окаменевшие сушки и с аппетитом разгрызал, запивая обжигающим чаем, а Маркин просто размачивал сушку в чашке, после чего неторопливо откусывал размягшую часть.
- Ну и сушки у тебя, Кирилл Анатольевич. Со времен культа личности что ли остались? - усмехнулся Маркин после того, как Квадратов с хрустом разгрыз очередной кусок сушки.
- С него самого, товарищ прокурор. Когда зеков на этап строили, все излишки отбирали. Вот в оперчасти и скопились продукты.
- Правда что ли? - обалдел Маркин, отодвигая от себя начатую было каменную сушку.
- Да, нет! Шучу я, - довольно заржал Квадратов. - Из дома я сушки принес. Прошлогодние. Жена хотела выбросить, а я на работу взял. Тут все пойдет.
- И то верно, - Маркин опять опустил сушку в горячий чай. - Ты вот что, Кирилл Анатольевич, помозгуй как за это дело приняться. Народу в камере до хрена было. Кто что видел и знает не сразу и установишь. А выяснить все надо. Подробно выяснить.
- Я и сам понимаю. Мне главное человечка своего не "засветить", - задумался Квадратов. - Думаю начать с плана камеры. Кто где находился ночью. Кто спал, а кто дневалил. Спальных мест-то по любому только 22. Значит, половина должна была бодрствовать.
- Верно мыслишь! - одобрил Маркин. - Давай так. Начнем с того, что выясним кто в ночь с 23-го на 24-е спал, а кто нет. Без подробностей. Одновременно узнаем, кто и где находился, чтобы прикинуть, кто мог видеть как убивали Блинова, а кто даже при желании ничего подглядеть не мог… Об убийстве-то народ знает?
- Только те, кто убивал. Да человек мой, - Квадратов задумался. - Может еще тот, кто все видел и все понял. Хотя вряд ли. У всех свои дела, свои проблемы. В чужие никто носа совать не будет… Я раскидал их по разным хатам.
- Всех?
- А что? В изоляторе на всех камер хватит.
- Они связь могут поддерживаться?
- Вряд ли. Прогулку проводят для каждой хаты отдельно. Можно, конечно, через коня маляву передать…
- Коня?
- Да, это нитяная почта по тюремной стене. Мы рвем постоянно. А они опять делают. Традиция, - Квадратов вздохнул. - Хотя для этого надо знать, кто и где сидит. Цирики опять же все прикормленные. Маляву передадут за пачку Кэмэла. Но и в этом случае надо знать кому писать… Нет, думаю что наладить связь очень сложно. Но можно.
- То есть убийцы могли договориться как вести себя и что говорить?
- Они могли это сделать еще в "стакане", когда мы их из хаты выгнали на время осмотра.
- Да-а, верно мыслишь, - Маркин задумался. - А кто руководил данным коллективом?
- В смысле был "старшим хаты"?
- Да.
- Есть один паренек. Сидит за РУБОПом. Дерзкий очень. Третья ходка за разбой.
- А в камере все рецидивисты?
- Что ты… Извините, что Вы, Владимир Анатольевич.
- Кирилл, давай на "ты". Мы же почти одногодки.
- Идет! - Квадратов пожал протянутую Маркиным руку. - Какие рецидивисты. Половина "первоходов".
- А почему они вместе сидят?
- Володя, ты что - надзирающий прокурор, такие вопросы задавать? А сажать куда? Изолятор переполнен! У меня больше норматива в четыре раза народу сидит. Хорошо хоть малолеток от взрослых, да осужденных от следственных отдельно содержим. А чтобы "первоходов" от "строгих" отдельно держать, так это новый корпус надо сроить.
- Ладно, Кирилл, не кипятись! Я ж просто так спросил. Для информации… Где этот дерзкий у тебя сейчас окопался?
- А я его в штафной изолятор на 10 суток забил! - рассмеялся Квадратов.
- За что?
- Официально за грубость в отношении контролера, а по жизни - чтобы изолировать от камерной братвы. Там еще пара таких как он имеется. "Стремящиеся", мать их. Сидят сейчас в самых дальних хатах на разных концах изолятора. Никакой цирик не дойдет. А дойдет, так мне сразу донесут, что чужой контролер маляву притащил.
- Хорошо, - подвел итог Маркин. - Значит так и договорились. Снимай со всех объяснения: кто спал, кто не спал, кто где был. Потом составим схему расположения людей в камере на момент убийства и начнем работать на раскрытие.
- Я уже давно начал, - улыбнулся Квадратов. - Есть пару фамилий для работы.
- Это все хорошо, Кирилл. Но ведь это все оперативная информация. А мне нужны доказательства настоящих свидетелей и исполнителей.
- Понял. Будем работать! – Квадратов, шутливо козырнув, вскочил со стула.
- Руку к пустой голове не прикладывают, - улыбнулся Маркин.
- А у меня не пустая. У меня с мозгами! - рассмеялся начальник оперчасти.

* * *

- Значит так, дядя Володя! - Квадратов разложил на столе перед Маркиным пасьянс из 53 объяснений. - На основании этих бумажек я составил схему расположения зеков в камере в момент убийства Блинова. Интерес вызывают лишь семеро.
- Ну-ка, ну-ка! - Маркин с любопытством стал читать собственноручные показания подследственных. - "Ночью спал, ничего не видел и не знаю. Мое место на полу под третьей шконкой от параши"… Это что?
- Да, петух один, - махнул рукой Квадратов. - Не обращай внимания!
- Да я не об этом! Что за жаргон. Таким языком только на зоне "тереть", а в уголовное дело нужен русский язык. Переписать придется, Кирилл Анатольевич!
- Ну что ж, перепишет. Не вопрос. У меня там правда пару объяснений с матом есть. Их тоже?
- А ты как думаешь?!
- Ясно, исправлюсь, - Квадратов обиженно замолчал.
- Да не переживай ты, Кирилл! - примирительно толкнул его в плечо Маркин. - И не такое бывает. Вон у нас в Выборгском районе взяли молодого следака. Посадили его снимать показания по изнасилованию. Он, как в УПК написано, все записал со слов задержанного. Прокурор взял потом этот допрос и охренел. Там "***" в каждом предложении про половой акт и развратные действия. Прокурор следователя отматерил и указал заменить плохое слово на "половой член". Так следак во всем протоколе "***" зачеркнул и сверху вписал "половой член", а в конце протокола сделал собственноручную запись: "Исправленному "хуй" на "половой член" верить"…
Квадратов слушавший до этих пор молча, зашелся в приступе неудержимого смеха, да так, что из соседнего кабинета заглянул взлохмаченный старший опер Князев Михаил.
- Все нормально, Миша! - махнул на него рукой смеющийся Квадратов. - Это прокурор меня тут байками пытает.
  - Понял, не дурак, - дверь за Князевым захлопнулась.
- Вот кто у меня сейчас со "старшим по хате" Лужским работает, - кивнул головой Квадратов на скрывшегося Князева. 
- Ну и как результаты?
- Пока в отказ идет. Ничего не видел, ничего не знаю. "Черти" кого-то оприходывали, а на меня вешаете.
- А откуда он знает про убийство?
- Вот и я о том же! - Квадратов стукнул кулаком по столу. - Раз не в курсе, значит, сиди и не вякай. А он так агрессивно держится, будто бы мы на него убийство вешаем.
- Странно все это, Кирилл Анатольевич. Очень странно, - Маркин почесал затылок карандашом. - Вроде бы не должен он нервничать. Его место внизу у окна. Первый ярус элитный. А Блинова задавили на "пальме" через два прохода от Лужского. Если тихо душили, то он и слышать-то ничего не должен был, не то, что видеть.
- Мне это тоже сразу подозрительным показалось, - согласился Квадратов. - Дело его не касается, а он быкует.
- А что твой человек говорит?
- Сказал фамилии двух, которые душили. Он их снизу видел, - Квадратов замолчал. - Но свидетелем он не пойдет, Володя. Замочат его тогда. До суда не доживет.
- Где же свидетелей брать?
- Он подскажет фамилии. Уговорим помочь следствию, - ухмыльнулся Кирилл.
- Надеюсь, - Маркин встал из-за стола, собрав бумаги. - В общем, эти четыре объяснения пускай перепишут без мата и жаргона, а я жду от тебя фамилии свидетелей для допроса на протокол.

* * *

Маркин закончил заполнять анкетные данные Егоршина и, подняв глаза от исчирканного листа протокола, посмотрел на арестованного. Егоршин безразлично смотрел в зарешеченное окно, расположенное под самым потолком следственного кабинета, и, казалось, совершенно не интересовался происходящими событиями.
-  За что в изоляторе находитесь?
- За кражу в Московском районе. В магазине бутылку водки взял, а охрана тормознула на выходе. Вызвали ментов…
- Ясно. Какая судимость уже будет?
- Третья. Все по мелочи…
- Не везет, значит?
- Да уж, - Егоршин вздохнул. – Какое тут везение?
- Зачем Блинова задушили? Что он Вам сделал?
- Я не душил, - Егоршин запнулся. – Это не я…
- А кто?
- Не знаю, я спал тогда.
- Егоршин! Кончайте валять дурака! До Вас я допросил четырех Ваших сокамерников и все в один голос утверждают, что душили именно Вы.
- Это кто же так говорит?
- Мохнатов, Григорянц, Прошин и Ваклаков. Знакомые люди?
- Значит, решили меня крайним сделать? Ясно, - Егорошин тяжело вздохнул. – Может оно и верно будет…
- Что ж, значит, признаетесь, что душили именно Вы?
- Да, признаю.
- И то верно, - Маркин удовлетворенно вздохнул. – За групповое убийство больше дают.
- Я знаю, - Егоршин опять безразлично уставился в окно.
- Только вот что мне не понятно: зачем надо было убивать Блинова? Что он Вам сделал? Ведь раньше Вы его не знали. Так ведь?
- Его раньше никто не знал.
- Ну вот. Зачем же было убивать? Тем более столько свидетелей…
- Он орал сильно. Заехал в хату с похмелья… Потом видать «белка» началась, - Егоршин оживился. – Он вообще ничего не соображал, что делал. Чуть с «пальмы» не свалился. Хотел воды постоянно…
- «Пальма» - это третий ярус? – уточнил Маркин, заполняя протокол.
- Да. Одеяло между ярусами.
-  Хорошо. Но ведь за это не убивают. Предположим он был невменяемый, орал громко, чуть не упал… Вызвали бы контролера. Его перевели бы в медчасть.
- Мы пытались вызвать. Никто не приходил. Ночь ведь была.
- Ладно, давайте подробно. Кто, где, как?
- В общем Блинова привели к вечеру 23-го сентября. Он вроде еще что-то соображал. Старший посмотрел на него…
- А старший в камере кто?
- Лужский! – Егоршин почему осекся и посмотрел на Маркина затравленным взглядом.
- Успокойтесь. Я это и так знаю.
- Ладно, раз знаете, - Егоршин несколько успокоился и продолжил рассказ. – В общем Лужский его как увидел, так и сказал: «Обезьянам место на пальме». Мы его и взяли к себе.
- А кто в тот момент находился на третьем ярусе?
- Я, Мохнатов, Григорянц, Прошин и Ваклаков. Теперь еще и Блинов появился.
- Как же вы там размещались на трех спальных местах?
- Как обычно. Трое лежали, трое в ногах сидели.
- Понятно. Что было дальше?
- А что дальше? Блинов сидеть не захотел, тут же завалился и вроде бы заснул. Но прошло часа два, и он начал бредить. Потом стал орать.
- Что орал?
- Да бред всякий пьяный, - поморщился Егоршин. – Главное, громко стал орать. Во весь голос... Ну, это естественно никому не понравилось, и мы решили ему рот заткнуть.
- Чем?
- А простыню порвали на лоскуты. Она и так рваная была.
- А связали зачем?
- Вы и это знаете? – удивился Егоршин.
- Я почти все знаю, - невозмутимо ответил Маркин. – Поэтому честно говорите, как дело было. Это зачтется на суде.
- А я и говорю, - поспешно ответил Егоршин. – Связали Блинова потому, что он пытался с «пальмы» слезь. Толи воды хотел, толи походить. Черт его знает… А народу вокруг до хрена и больше. Хата хотя и большая, не как в «Крестах», но и людей больше пятидесяти человек. Если всем погулять захочется, то что же будет?
- Кто связывал?
- Да вот мы все вместе и связывали. Мохнатов с Григорянцем ноги связали, Прошин с Ваклаковым руки, а я кляп в рот Блинову затолкал… Он вроде успокоился. Затих.
- А литровой кружкой по голове кто бил?
- Какой кружкой? – испугался Егоршин. – Я никого кружкой не бил.
- Я и не говорю, что Вы били. Я спрашиваю кто бил кружкой Блинова. На днище его кровь. Экспертиза доказала.
- Я ничего не знаю. Я кружкой не бил, а кто бил не видел.
- Егоршин, Вы уж не останавливайтесь. Давайте полный расклад, раз уж начали. Потом и явку с повинной напишите вчерашним числом. Я все организую…
- Я же признал, что это я задушил Блинова! - окрысился Егоршин. – Что вам еще надо?
- Мне нужна правда! - разозлился Маркин. – А если Вы не хотите помочь следствию, то отношение к Вам будет соответственным.
- Я про кружку не знаю. Спрашивайте о другом.
- Ну, ладно, - Маркин решил оставить этот разговор на потом. – Кто и как бил Блинова?
- Да его особо никто и не бил… Ну я ударил его пару раз по ребрам. Да Прошин с Мохнатовым пару раз ему по морде дали, чтобы не орал. Вот и все.
- А душили Блинова когда?
- Позже. Когда совсем было поздно. Я уже вроде сам заснул, как слышу: Блинов кляп выплюнул и заорал. Я тогда навалился на него и задушил.
- Как навалились?
- Я его предплечьями сзади за шею захватил.
- Что потом было?
- А что потом? Смотрю, он затих. Я ему руки и ноги развязал и спать лег.
- Вы поняли, что убили Блинова?
- Конечно, понял. Что я ребенок? – удивился Егоршин.
- Ну и как отнеслись к этому факту? Убийство все-таки.
- А никак не отнесся. Я спать сильно хотел. Лег и заснул. Подняли только в шесть на проверку. Все из хаты вышли, а Блинов нет, тогда все и открылось, - Егоршин замолчал, потом, задумавшись, промолвил. – Я вообще думал, не узнает никто, что я его убил. 
- Как такое может быть? – удивился Маркин. – Ведь вокруг вас четыре свидетеля было. Кто-нибудь все равно бы рассказал.
- Так-то оно так, но я думал, что не поймут, что Блинов убит. Умер и умер. От белой горячки. Что тут еще выяснять? Он же БОМЖом на воле был. Кому он нужен?
- Выходит Вы ошиблись? – Маркин закончил протокол и перевернул листы Егоршину для подписи.
- Да, ошибся, - вздохнул тот. – И не в первый раз.

* * *

В кабинете начальника оперативной части Квадратова было жарко. На дворе стояла середина октября, а топили так, как будто за окно выла вьюга.
- Духота-то у тебя какая, Кирилл Анатольевич! – заметил Маркин, вешая куртку в разваливающийся шкаф.
- И не говори! Сейчас топят как зимой, а зимой вырубят из-за аварии.
- Традиция ЖКХ. Что с ними поделаешь?
- А забрать бы начальника ко мне в изолятор на недельку, я бы объяснил ему его обязанности, - ухмыльнулся Квадратов.
- Да уж, тебе дай волю, всех бы пересажал.
- А что? Некоторым полезно. Я вон и сына своего 14-летнего оболтуса раз привел, показать, где отец работает. Провел его по изолятору, показал камеры. А в конце сказал: «Будешь балбесничать – окажешься здесь, и не в качестве гостя, а в качестве арестанта».
- И как он это воспринял?
- Курить бросил и в секцию бокса записался!
- Вот видишь, какой молодец? Все правильно понял.
- Так ведь метод очень доходчивый! - засмеялся Квадратов.
- Ладно, Макаренко, что у нас с Лужским?
- В отказе. Я не я и лошадь не моя.
- А по низам?
- Кружкой по голове он Блинова бил.
- Как все было?
- Мохнатов с Григорянцем Блинова связали, а Лужский им и говорит: «Что там за черт разорался? Покажите мне его». Они его в проход высунули по грудь. Так Егоршин еще за ноги Блинова держал, чтобы не уронили.
- А кляп уже был вставлен?
- Вот чего не знаю, того не знаю. В общем Лужский подошел к Блинову и стал бить его кружкой по голове, пару раз по ключицам попал. Блинов стал орать еще сильнее. После чего Лужский сказал: «Если я его еще раз услышу – вся пальма будет спать у параши».
- Вот так значит? По беспределу?
- Я же говорил, что Лужский отморозок. Для него тюремных понятий вообще не существует. По моей информации он в этой хате уже опустил одного.
- За что?
- Не в свое время в туалет пошел.
- Да уж, настоящий отморозок.
- Ему бы только на зону попасть, там с него спросят за всех, - ухмыльнулся Квадратов. – На зонах еще воровской порядок уважают.
- А как же администрация?
- А что администрация? – удивился Квадратов. – Все продались. Честных почти не осталось. Одни крысы. Я в оперчасть только офицеров армейских беру, потому что ментов брать – себе геморрой заработать. Они же «на воле» привыкают народ «доить», так и сюда приходят зарабатывать. Был тут один. В первую же неделю с героином попался. Они же непонимают, что у меня в каждой хате человек сидит, который мне обо всем сообщает: кто носит, кто торгует. Менты – они и в тюрьме менты!  - махнул рукой Квадратов. – Ладно, дядя Вова, что с Лужским-то будем делать?
- Ну, раз он сам признаваться не хочет, то загрузим его свидетельскими показаниями. Я вот тебе отдельное поручение выпишу на допрос Мохнатова, Григорянца, Прошина и Ваклакова о роли Лужского. А когда они дадут показания, что именно он бил кружкой и всей «пальме» угрожал, я сам передопрошу Егоршина.
- Егоршин-то все на себя берет?
- Конечно. Зачем ему группа лиц? Хотя, помнится, твой человечек сообщал, что душили двое?
- Да двое: Егоршил за шею, а Мохнатов держал Блинова.
- Вот и хорошо. С Мохнатовым уже можно торговаться: или «загружай» Лужского по полной или пойдешь как соучастник убийства. А после показаний Мохнатова и другие «расколятся».
- А что будет у Лужского, если его кружкой «загрузить»?
- Думаю вред здоровью средней тяжести. Там до пяти лет. Учитывая группу лиц и беспомощное состояние потерпевшего, должен получить по полной. Тем более, что без указаний Лужского Мохнатов, Григорянц, Прошин, Ваклаков да и Егоршин на такое бы не решились.
- То есть оставим убийство Блинова на Егоршине? – подвел итог Квадратов.
- Думаю, это самое разумное. Он в признании. Все показывают на него. Да и его роль в убийстве самая активная выходит.
- Жаль, что группа лиц не пройдет, - огорчился Квадратов.
- Понимаю тебя, Кирилл Анатольевич. Очень хорошо понимаю. Раскрыть убийство группой лиц это лучше чем «поднять» простое убийство из личных неприязненных. Но ты и меня пойми. Я должен о суде думать. Чтобы в суде дело не посыпалось. Ведь у нас все доказательства строятся на показаниях зеков друг на друга. Сейчас Егоршин в признании, все его «загружают» на убийство. А «пристегнем» к делу Мохнатова, и что выйдет? Егоршин откажется, так как группу не хочет на себя брать. Мохнатов тем более «уйдет в глухой отказ». Григорянц, Прошин и Ваклаков тоже неизвестно как себя поведут. Сделают вывод: где двое там и пятеро. А твой стукачонок свидетелем не пойдет, так как боится. Чем убийство-то доказывать будем? Вот что меня волнует.
- Ясно, Владимир Анатольевич, - Квадратов поднялся со своего кресла. – У нас с тобой задачи разные, хотя и делаем одно дело.

* * *

Егоршин с интересом смотрел на молодого следователя прокуратуры Маркина, который вновь вызвал его на допрос.
- Вот что, Егоршин, - начал Маркин. – Я решил провести Вам дополнительный допрос в качестве подозреваемого, поскольку некоторые факты остались невыясненными. Завтра я приду к Вам с дежурным адвокатом и предъявлю обвинение в совершении убийства Блинова. Но до этого мне хотелось бы расставить все точки над «i».
- Что расставить? – не понял Блинов. – Я же во всем признался. Все рассказал…
- Не все! – перебил его Маркин. – Кто бил Блинова кружкой?
- Я не видел. Говорил же уже об этом.
- Не видел, значит? А вот Мохнатов, Григорянц, Прошин и Ваклаков утверждают, что это был Лужский.
- Как утверждают? – опешил Егоршин. – Они так и сказали?
- Они это написали. Вот, ознакомьтесь с проколами их допроса, - Маркин выложил на стол перед Егоршиным четыре листа исписанных мелким, но разборчивым подчерком Квадратова.
Прочитав показания сокамерников, Егоршин расслаблено откинулся на спинку прикрученного к полу стула.
- Значит, есть справедливость на земле! - выдохнул он удовлетворенно.
- О чем это Вы?
- Да о гниде этой, Лужском! Это же он все организовал с Блиновым. И связать он приказал и кляпом рот заткнуть, и кружкой бил он. А потом лично мне угрожал, что опустит, если Блинов не заткнется. Я и испугался. Я-то знаю, каково опущенным на зоне живется. Сам не раз видел, как к ним относятся. Врагу не пожелаешь. А там ведь разбираться не будут: за дело тебя опустили или по беспределу. Маляву отпишут – такого-то опустили на Лебедева. И все – пожалуйте в петушатник, а от туда выхода уже не будет, - Егоршин угрюмо замолчал.
- Ясно. Значит, инициатива связать и бить Блинова последовала именно от Лужского? А задушили Вы Блинова потому, что боялись расправы со стороны Лужского?
- Да, все так и было. Я все подробно расскажу. Пускай эту суку тоже посадят! - Егоршин мстительно улыбнулся, а Маркин приготовился писать протокол дополнительного допроса подозреваемого.

* * *

В феврале 1998 года уголовное дело, возбужденное 24 сентября 1997 года по факту обнаружения трупа Блинова Г.С. в камере № 123 следственного изолятора ИЗ-45/4, было направлено в Калининградский районный суд Санкт-Петербурга.
Егоршину было предъявлено обвинение в совершении умышленного убийства Блинова из личных неприязненных отношений, а также избиении Блинова совместно с Мохнатовым, Григорянцем, Прошиным, Ваклаковым и Лужским. В организации избиения Блинова и нанесении вреда его здоровью был обвинен Лужский, получивший в результате пять лет лишения свободы в колонии строгого режима.