Новый день

И вот так всю жизнь. Не то что бы ты прибегаешь на остановку, а прямо перед тобой закрываются двери автобуса и пассажиры начинают корчить рожи через стекло. На самом деле смотришь в расписание, и оказывается, что твой автобус ушел еще вчера, а следующий придет только через неделю. И ты, совершенно растерянный, остаешься один на пустой остановке.

- Твой поезд отправляется завтра в 8 утра. Пойми, это очень важный репортаж, и мы не можем доверить его ненадежному человеку.
А я, между прочим, человек надежный. Ведь еще ни разу в жизни я не смог отказать Сергею Анатольевичу Никитину, нашему главному редактору, в подобных просьбах. Друзьям-журналистам кстати тоже. «Алекс, дружище, у тещи День рождения, а мне как раз сегодня дежурить до одиннадцати – выручай», - конечно, я соглашался, хотя и догадывался, что у одной тещи больше трех Дней рождений в году быть не может.
На этот раз потребность в «надежном» человеке объяснялась как никогда просто: завтра будет 8 марта. А кому хочется на праздник ехать в командировку? Ясно, что любой сотрудник в редакции скорее бы уволился с работы, чем согласился на такое задание. Но только не я.
Довлатов когда-то написал, что всегда можно уклониться от драки и уйти с побитой физиономией. Но поражение в драке не означает ее конца. Тебя будут избивать систематически. И наконец, уничтожат в тебе человека.
Спасовав перед судьбой пару раз, я добровольно отдал себя в рабство. И каждый с удовольствием пользовался этим моим подчиненным положением. Я же все списывал на свою душевную доброту и готовность всегда помочь ближнему.
Остаток дня прошел в рутинной работе и нелицеприятных мыслях о главном редакторе. Дома я пытался читать книжку и смотреть телевизор, но каждый раз все равно возвращался к утреннему плевку в мое неприхотливое лицо. И вскоре лег спать с осознанием того, что завтрашний праздник испорчен безвозвратно.

На следующий день будильник разбудил меня в 6 утра. Я умылся, позавтракал и с обреченностью направился к тумбочке, где лежал мой билет на поезд. Ехать куда-то абсолютно  не хотелось.
Уже подходя к вокзалу, я встретил Кутяева из отдела недвижимости.
- Привет, Саша! - заорал он через всю улицу и направился ко мне. – Не повезло тебе, брат. В такой день – и командировка. А мы тут всей редакцией решили собраться, отпраздновать. Жаль, что тебя не будет.
- А ну тебя к черту, - огрызнулся я.
- И чего ты сразу начинаешь. Я ж помочь хотел.
- Ты бы лучше печени своей помог – опять напьешься как свинья.
- Может и напьюсь. Тебя не спросил, - обиделся Кутяев.
И тут абсолютно неожиданно для себя я выпалил:
- Ладно, извини. Пошли праздновать – я с тобой.
- А командировка? Что Никитин скажет?
- Скажет, что в мире больше не осталось честных людей. Пошли.

Мы с Кутяевым подтянулись, наверное, последними. К нашему появлению на даче у Шеймана, редакционного корректора, уже выветрилась та атмосфера предпраздничной суеты и неловкости, когда все только собираются вместе, ищут общие темы для разговоров, пытаются создать ауру уюта и комфорта. Кое-где слышались тосты и звон бокалов, во дворе уже включили музыку и танцевали, в прокуренной кухне кто-то, собрав небольшую компанию, рассказывал очередную журналистскую байку.
Вскоре я растворился в этом муравейнике. Я бродил по дому и участку, присоединяясь то к одной, то к другой группе, слушал веселые разговоры. И был счастлив.
Наконец, Кутяев поймал меня и повел на кухню, где собрался наш отдел:
- Ты куда исчез? Я всем рассказываю, что ты пришел со мной, но никто не верит.
На кухне все оживились, когда Кутяев с торжествующим лицом протолкнул меня в дверь. Я сразу же стал самой популярной персоной в компании. Каждый считал своим долгом выпить со мной персонально. Я несколько раз рассказал историю о том, как я встретил Кутяева и приехал на праздник. А когда она, пусть и существенно приукрашенная, всем надоела, мы начали потешаться, представляя завтрашнее бешенство главреда. Но мне было плевать. Почему-то я больше его не боялся. Я чувствовал, что, начиная с сегодняшнего дня, все у меня будет хорошо.

Я стоял на улице и курил, когда подошел мой друг Мишин:
- А тебя сегодня не узнать. И откуда столько прыти взялось, - пошутил он.
- Купил на распродаже. Со скидкой.
- Нет, с тобой невозможно разговаривать. Ну, пошли обратно, а то все уже заждались главного героя вечера.
Проходя мимо гостиной, я вдруг заметил Марину из промышленного отдела. Она сидела на диване и разговаривала с подругами. Я одернул Мишина за рукав:
- Слушай, ты иди, а я чуть позже присоединюсь.
- Ну давай, я незаметно исчезаю, - проследив за моим взглядом, заговорщицки подмигнул Мишин.
Марина мне нравилась уже давно, но я никак не решался подойти и заговорить с ней. Я даже сомневался, помнит ли она мое имя. Все-таки наши кабинеты расположены в противоположных концах длиннющего редакционного коридора, и пересекались мы крайне редко. И вот представился такой шанс. Да и когда еще знакомиться, если не в этот странно-чудный день. Я подошел к дивану:
- Здравствуйте. Может, вы помните, меня зовут Саша. Мы с вами работаем в одной газете, только отделы разные и располагаются в противоположных концах коридора…

…Мы с Мариной шли по проселочной дороге и разговаривали:
- А вы, оказывается, просто знаменитость, - улыбнулась она. – Я и не подозревала.
- На самом деле никакая я не знаменитость, а совсем даже наоборот – скромный и стеснительный. Просто день сегодня какой-то волшебный.
- Так я вам и поверила. Особенно скромно и стеснительно вы девушек с вечеринок выкрадываете, - засмеялась Марина.
- Ну, это у меня первый раз в жизни, - расхохотался и я.
Здорово было вот так: идти ночью по дороге непонятно куда и смеяться вместе с Мариной. Боже, как я жил без всего этого раньше! Но теперь я все нагоню, что потерял за последние годы.
- А можно я вас поцелую? – набрался я храбрости и спросил у Марины, при этом зачем-то зажмурившись. Как будто я в чем-то провинился и готовился принять наказание.
- Можно, - еле слышно прошептала Марина.
И вдруг все исчезло.

Будильник разбудил меня в 6 утра. Я нехотя встал и пошел умываться. За завтраком, поедая бутерброды с чаем, я пытался вспомнить тот странный сон, что приснился ночью. Но чего-то не вспоминалось. Да и бог с ним. На глаза мне попался нагло лежащий на тумбочке билет – и я заторопился на вокзал.
Сидя в купе, я рассматривал бегущие за окном елки и думал о том, насколько все-таки несправедлива жизнь. А ведь все могло быть по-другому. Вот вернусь из командировки и выскажу нашему главреду все, что о нем думаю. Может, Марина из промышленного тогда узнает о моем существовании, и, может, мы даже подружимся. И все завертится заново. Вот только вернусь из командировки.