Somewhere

Боги.

- Ты уверен, что он готов к этому? - Галата сконцентрировала свое внимание на Самвэре, видневшемся сквозь просветы облаков.

- Уверен – не уверен, какая разница? – тоскливо отвечал Галат,- ты помнишь, какое сегодня число?

- Ну да, конечно… - протянула Галата, - Открывай!

Галат переместился к облупленному зеленому сейфу, сиротливо висевшему в пространстве, и попытался его открыть. Поскольку рук, равно как и других частей тела у верховного бога Самвэра никогда и не было, это было весьма затруднительно, и Галат, промучившись некоторое время, попросту расщепил сейф на атомы. Взору богов открылся толстый конверт in folio.

Не утруждая себя вскрыванием конверта, Галат стал читать:

- «Охота», «Правила», «Часть первая: Подбор игроков», - читал Галат заголовки, - Да, чувствую, придется всех собирать.

Боги появлялись постепенно. Последней, как всегда, появилась Маэртене, богиня девственниц, а её-то и ждали с особым нетерпением, потому что именно ей первой принадлежало право выбора.

- Маэртене, - строго сказал Галат, - смотри: у тебя есть три кандидатуры. Ты должна выбрать из них одну. Поняла?

- Ага, - рассеянно ответила богиня, - А две можно?

- Нет, - с тоской в голосе протянул Галат, - Я же сказал – одну!

- Да ясно, ясно, не кипятись, - Маэртене переместилась в пространстве к одному из разрывов в облаках, - Я готова!

Внизу 1.

«Охота на единорога».

Мария.

Мария прислонилась к нагретому солнцем камню и прикрыла глаза. Похоже, сегодня ей снова придется возвращаться ни с чем. Уже в четвертый раз она придет без добычи. Скоро уволят. Мария была уверена, что единорогов отпугивает этот увалень Джон, который и сейчас пыхтел в кустах, как медведь, мучимый запором. А поди докажи это работодателю! Скажет, пытаешься, девка, ответственность перевалить…

Марии скоро должно было исполниться двадцать пять лет – солидный возраст для охотницы. Ежедневно она рисковала потерять работу. А тут…четвертый раз без добычи. Мария глубоко вздохнула.

Денек был прекрасный: безоблачное небо, ласковое солнце, свежий ветерок доносил едва уловимый запах моря, где-то неподалеку тенькал зяблик.

Вдруг Мария почувствовала чье-то присутствие. Притворяясь спящей, она чуть приоткрыла глаза и сквозь густую щетку ресниц увидела единорога. Слегка розоватый, с зелеными бликами листвы на шерсти, он стоял на опушке поляны, посреди которой сидела Мария, и смотрел на девушку.

Затаив дыхание, Мария внутренне собралась, сконцентрировалась и стала звать единорога. Тот склонил голову, будто прислушиваясь, потом сделал неуверенный шаг, еще один – и замер. Мария выругалась про себя – Джону, очевидно, надоело неподвижно сидеть, и он решил поразмяться: он вылез из кустов и направился к девушке. Единорог отступил под сень деревьев, но не ушел, а остался, поглядывая на людей влажным глазом.

- Слышь, Мари, - пробасил увалень, - Плюнь ты на весь этот цирк! Я-то знаю, почему к тебе звери не ходят, но я ничего не скажу хозяину, если ты сейчас…. – Джон не договорил, но недвусмысленно потянулся к Марии.

- Убери руки, ублюдок деревенский, - прошипела та, но парень уже сгреб ее в охапку и принялся бесстыдно лапать.

Краем глаза Мария увидела, что единорог развернулся и собрался уходить. Упустить его Мария не могла. Она вытащила из-за пояса нож и, не раздумывая, ударила Джона в живот. Парень упал, ухватившись двумя руками за рукоятку и вгоняя сталь глубже себе в плоть, и дико закричал.

Не помня себя, Мария кинулась бежать к единорогу, но вдруг остановилась как вкопанная: единорог прошел мимо нее, направился к Джону…и стал рвать острыми клыками еще живое тело. Мужчина закричал еще громче, но этот крик быстро перешел в хрип, а затем совсем затих, когда единорог перервал ему сонную артерию и присосался к шее, жадно глотая кровь.

Мария смотрела на всю эту сцену расширенными глазами, а в голове ее неслись обрывки мыслей. Перед ней единорог допивал кровь её сопровождения, а внутренний взор уже рисовал баснословные суммы, которые можно выручить за этого зверя.

Единорог тем временем оставил обескровленный труп, подошел к Марии и по-лошадиному ткнулся окровавленной мордой ей в плечо. Девушка слегка опомнилась, не морщась, поцеловала единорога, слизав с губ соленую мужскую кровь, и повела единорога к Городу. К хозяину она уже никогда не вернется. Денег ей теперь должно хватить на безбедное существование до самой старости. Хватит.

Ирма.

Ирма сильно волновалась. Это был ее первый поход, и девушка, как, впрочем, любой человек, нервничала перед неизвестным. Ежеминутно он дергала своего сопровождающего, Марка, дурацкими вопросами, и уже почти вывела его, такого обычно уравновешенного, из себя.

Ирме было всего четырнадцать, она была по-подростковому некрасива и чрезвычайно бедно одета. На нервной почве Ирма ломилась по Лесу как медведь, гулко шлепая тяжелыми деревянными башмаками. Марк, прирожденный лесовик, то и дело морщился, когда соплячка с хрустом наступала на очередной сучок, или, того лучше, резко отпускала ветку, и та с размаху пыталась хлестнуть Марка по лицу – успевай уворачиваться!

Наконец, они вышли на облюбованную поляну. Марк засел в кустах, а Ирма, вместо того, чтобы чинно сидеть и ждать единорога, принялась носиться по поляне за бабочками и, прометавшись некоторое время по поляне, исчезла в чаще. Марк услышал вдруг ее крик, перешедший в захлебывающийся плач. Чертыхаясь, Марк устремился в лес, и очень скоро обнаружил девушку – Ирма свалилась в глубокую яму (возможно, брошенную берлогу), сильно исцарапала лицо и сломала ногу – Марк видел, что колено Ирмы было изогнуто немыслимым образом, и через небольшую ранку над коленом просвечивал отломок кости.

Ирма тем временем потеряла сознание. Марк стоял на краю ямы, чесал в затылке и думал, стоит ли с девчонкой возиться: Охотницей ей теперь никогда не бывать – единороги не клюют на девушек с физическими увечьями, а Ирме, даже при самом благоприятном исходе, хромота на всю жизнь обеспечена.

Марк вполне мог бы оставить ее здесь, зверям на съедение…. Но не сделал этого, а полез вниз, примотал Ирме к ноге палку кусками ее собственной юбки, взял хрупкое, костлявое, но достаточно тяжелое тело на руки и пошел к Городу. Девушка все не приходила в сознание и время от времени тихо стонала. Марк размеренно шел и неожиданно понял, как дорога ему эта страшненькая девочка, как беззащитна она сейчас в его руках…

Марк покрепче прижал к себе Ирму и вышел на тракт. Город все приближался. Город, где они с Ирмой скоро обязательно поженятся.

Амелия.

Амелия шла по Лесу, высоко подняв подол светлого платья и придерживая веревку на поясе.

Лес был прямо-таки сказочный: сосны, пронизанные солнцем, высились подобно сверкающим колоннам, в золотистом воздухе между ними вились сотни пылинок, то и дело вспыхивающих искрами, воздух был свеж и пах лесом.

Амелия злилась. Отправить ее одну, без прикрытия в почти незнакомую местность – это уже безалаберность. Мало ли что с ней может случиться! А если звери даже! Заклятье от хищников стоило слишком дорого, и ее работодатели не хотели тратиться на столь скоропреходящий капитал, как девственница. Долго на этой работе не задерживались – большая часть, конечно, увольнялась, потеряв необходимое «качество», меньшая часть гибла на работе. Амелии был известен трагический случай, когда девушка была убита единорогом – она потеряла девственность в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения и ничего об этом не помнила. А некоторые уходили из-за возраста: единороги, как известно, не клюют на девственниц старше двадцати восьми лет, и пополняли ряды старых дев – незавидная участь!

Неожиданно Амелия услышала шум в кустах: ломился крупный зверь, и слишком тяжело для единорога. Выругавшись словами, которые девушке и знать-то не полагается, не то что поизносить, не путая ударения, Амелия прижалась к стволу дерева, приготовившись чуть что на него вскарабкаться. Впрочем, если медведь, это не поможет. Но из кустов появился всего лишь лось, и Амелия, облегченно вздохнув, отлепилась от сосны, как вдруг заметила, что что-то насторожило зверя. Испуганно взревев, лось промчался мимо, а Амелия стала потихоньку спиной вперед отступать в кусты.

Вдруг ей под лопатку уперлось что-то твердое. И острое.

- Так-так-так, - послышался над ухом молодой и очень недобрый голос, - Что это у нас тут?

Амелия резко развернулась и оказалась с парнем лицом к лицу. Зеленые глаза блестели почти как внушительных размеров охотничий нож у него в руке. Парень улыбался, почти щерился, обнажая мелкие, очень белые зубы.

- Элф! – не удержавшись, воскликнула Амелия.

- Гуман, - презрительно скривившись, констатировал элф. Нож переместился Амелии под подбородок, и над ножом засверкали холодные, злые глаза, - И что же нужно гуманше в нашем свободном Лесу? – зашипел элф.

- Не твое дело! – огрызнулась Амелия. Нельзя сказать, что она не боялась – трудно сохранять спокойствие, когда защитой твоей жизни служит лишь непрочная броня твоей собственной кожи, но страх затмевала ненависть. Элфов Амелия ненавидела всей душой: они убили ее семью, сожгли ее дом, из-за них она вынуждена заниматься унизительным ремеслом.

Элф тем временем опутывал Амелии руки ее собственной веревкой, но вдруг замер и …опустился на колени. Поскольку девушка сопротивлялась, они вышли из кустов на поляну, и теперь через нее шел единорог. «Отличный экземпляр», - краем сознания отметила Амелия. Единорог и впрямь был великолепен: стройный, отливающий голубоватым серебром, с гладкой, блестящей шерстью и рогом в локоть длиной, золотым, как и копыта.

Элф все стоял на коленях. Глядя на него темным глазом, единорог подошел к Амелии и склонил голову ей на живот. Девушка мгновенно поцеловала единорога, ухватилась за гриву и взвилась зверю на спину. Единорог послушно и неторопливо понес ее к Городу.

«Все!» - думала Амелия, рыся на единороге по Лесу, - «Никогда больше! Я сейчас пойду в порт и отдамся первому попавшемуся матросу!». Словно услышав ее мысли, единорог повернул голову и фыркнул – как показалось Амелии, насмешливо.

Единорог донес девушку до опушки и встал как вкопанный, отказываясь сделать хоть один шаг. Амелия соскользнула с его спины и пошла к Городу. Единорог потрусил в Лес. Они не оглянулись друг другу вслед. Ни разу.

Боги.

- Нет, - в голосе Маэртене зазвенели капризные нотки, - Так не честно! Во-первых, почему-же это мой персонаж – Охотница на единорога?! Низшая каста! Почему?!

- Маэртене, - строго сказал Галат, - Такова воля Демиурга. Ты что, споришь с Ней?

- Нет – нет, - быстро ответила Маэртене, - Я с Ней не спорю… А почему человеки только?

- Маэртене, - Галат был само терпение, - Ловлей единорогов занимаются ТОЛЬКО люди.

- Почему?

- Потому что гномы не покидают гор, а элфы поклоняются единорогам и НЕ МОГУТ на них охотиться, - Галат сказал это и вознес про себя краткую молитву Демиургу, прося Ее, чтобы Маэртене не спросила, почему единорогов не ловят другие расы Самвэра, ибо терпение его на исходе. Но, очевидно, Демиург бога не услышала, потому что Маэртене спросила:

- А русалки?

Галат зазвенел от ярости, но тут ему пришла помощь с неожиданной стороны:

- Маэртене, душка, ты еще спроси, почему единороги не ловят единорогов, - хмыкнул Лэкс, бог войны (следующий персонаж был его). Маэртене ахнула, сотворила себе большие глаза и растерянно похлопала ресницами. Поскольку ни на кого ее фокусы не произвели впечатления, богиня убрала глаза и с болью в голосе произнесла:

- Амелия. Но, Галат, вы не оставили мне выбора!

- У тебя БЫЛ выбор, Маэртене!

- Ага, страшная, да еще теперь хромая, дура, и сумасшедшая убийца. Эта тоже не сахар, но лучше, чем те две.

- Отлично! – радостно сказал Галат, - Ты выбрала!

Он сконцентрировал свое внимание и волю на подходах к Городу, нашел охотницу и остановил время для нее.

Одна фигура готова.

Внизу 2.

« Охота за головами».

Таэнн.

Таэнн мимоходом снес голову хоббиту, сунувшемуся под руку, и вскочил на подоконник, пинком разбил стекло (богатый с виду был дом) и, разворотив раму, прыгнул внутрь.

Горело уже больше половины деревни. Улицы были залиты кровью. Кругом трупы. Горы трупов. Элфы не щадили никого: ни хоббитов, ни людей, ни мужчин, ни женщин, ни взрослых, ни детей. Элфы были одержимы ненавистью и жаждой крови. Они рубили и резали без разбору. Над деревней летела, звенела и грохотала их яростная песня:

«Хей! Хей! Бей - убивай!

Хей! Хей! Уйти не давай!

Хей! Хей! Бей – не жалей!

Хей! Хей! Бей людей!» - пели, кричали, ревели они.

Сталь в их руках, залитая кровью, отражала огни пожаров оранжевыми бликами.

Уловив движение краем глаза, Таэнн метнул кинжал. За занавесью раздался писк. Элф поправил пояс, изрядно утяжеленный человеческими и хоббичьими головами, и пошел за кинжалом. Увидел, что убил всего лишь крысу, выругался, выдернул кинжал и тщательно вытер его о занавесь. Дом, похоже, был пуст. Хозяева бежали и увезли с собой все мало-мальски ценное. Все больше и больше народу бежало в Город, пряталось от гнева элфов за крепкими стенами. На Город элфы не нападали – незачем. Скоро в деревнях никого не останется, некому будет возделывать землю, и Город умрет с голоду. Городу не прокормиться рыбой. Даже если попытается, они, элфы, договорятся с морскими братьями, - и море тоже будет их. Весь Самвэр будет их! Самвэр для элфов!

Таэнн пинком открыл дверь в очередную комнату. Дверь ударилась о стену и быстро закрылась – за это недолгое время элф не успел бы увидеть в темноте существо, скорчившееся в углу, но оно выдало себя, метнувшись в сторону. Уловив движение, элф остановился, приоткрыл дверь уже осторожнее, держа меч наготове, и быстро высмотрел горячее красное существо (именно так выглядят люди для элфского инфравидения). Еще он видел, что человек мал, слаб и беззащитен. И безоружен. Элф ощерился и подошел к существу, которое даже и не пыталось убегать – так было запугано. Это оказалась молодая девушка, весьма растрепанная и оборванная.

Таэнн вышел из дома через дверь, хмурясь и поигрывая кинжалом. Для него самого это было странно. Но он ее не тронул. Постоял, посмотрел и ушел. Это было на него не похоже. Впрочем, ему было некогда об этом думать. Предстояло обшарить еще немало домов, прежде чем огонь поглотит их вместе с памятью об их обитателях.

Боги.

- По-моему, было весьма забавно, - ухмыльнулся Лэкс, - Мне нравится этот парень!

- Может, мы не станем тратить время, и ты выберешь его? – вкрадчиво предложил Каваскьяск-Единорог, бог элфов.

- Не дави на него, Каваскьяск! – встрял Тотон, бог людей, - Ты ревнуешь, потому что не участвуешь в Игре, и тебе хочется хотя бы свою расу протащить!

- А почему бы ему и не выбрать элфа, а, Тотон? – холодно поинтересовался Единорог, - Между прочим, если я не ошибаюсь, ты тоже не участвуешь в Игре. Один персонаж – человек уже есть, и хотя я, не споря с Ней, не одобряю профессию этого персонажа, я не возражаю. Но я не понимаю, почему ты против выбора представителей других рас в качестве персонажей…

- Прекратить свару!!! – рявкнул Галат. От его крика с одной из гор сошла лавина, слизнув по дороге группу гномов, возвращавшихся с разработок, а боги застыли по стойке смирно.

- Лэкс сделает свой НЕЗАВИСИМЫЙ выбор, просмотрев все три кандидатуры, ясно вам?! – несколько спокойнее продолжил верховный бог, - Смотрим.

Казимир.

Казимир осторожно выглянул из-за ствола. Никого не было видно, но Казимир кишками чувствовал присутствие элфов. Здесь была их территория, здесь царили их законы, но человек не боялся. Он вообще ничего не боялся. Все, что пыталось напугать его, он убивал, если оно двигалось, а если не двигалось, толкал и тоже убивал. Он шел по жизни, оставляя за собой горы трупов и ни капли сожаления.

На ветку рядом с Казимиром села крупная яркая птица и стала поглядывать на человека любопытным круглым глазом. На всякий случай Казимир придушил ее – птица могла оказаться соглядатаем, а станет обедом. Казимир засунул тушку в ягдташ… и напрягся – он скорее почувствовал, нежели услышал, шаги – прямо под собой. Легкие, но не элфьи. Казимир глянул вниз: прямо под ним шла девушка – человек. Явно охотница на единорога. Казимир не стал прыгать на нее и насиловать, даже не подумал: он давно вышел из озабоченного возраста и не хотел неприятностей с цехом охотниц. Он последовал за девушкой по деревьям, решив использовать ее как наживку – охотница была почему-то без прикрытия, а значит, на нее могли клюнуть не только единороги, но и элфы.

Девушка вышла на поляну. Казимир сидел на дереве на опушке поляны, и вдруг заметил шевеление в кустах напротив. Мелькнула светловолосая голова, и последние сомнения Казимира рассеялись. Змеей он сполз с дерева, но приземлился аккурат на ветку, лежавшую на камне. На другом краю ветки лежала шишка. Ветка сработала как рычаг, шишка взмыла в воздух и угодила в чувствительное место лосю, топтавшемуся неподалеку. Зверь взревел и побежал. Казимир, ругаясь про себя, прокрался к

противоположному краю поляны, к кустам, в которых маячил элф, и в которые спиной вперед отступала охотница.

Казимир не видел, что произошло, но когда он выглянул из кустов, элф стоял на коленях посреди поляны, а в лесу виднелся единорог и девушка у него на спине – они быстро удалялись.

Казимир давно плюнул на дурацкие понятия чести и доблести, а вот целостность собственной шкуры весьма заботила его, поэтому он не стал окликать элфа или иным способом привлекать его внимание, чтобы честно сразиться. Он неслышно подошел, сильно ударил элфа по затылку рукояткой меча, потом спокойно отрезал ему голову и засунул ее в мешок. Это была уже третья голова за сегодня. Неплохо. На сегодня, пожалуй, достаточно.

Раздался низкий, протяжный звук. Казимир перекатился через себя, но оказался недостаточно быстр, да еще и мешок с головами помешал. Последнее, что он увидел в этой жизни, был ослепительно яркий блик на острие стрелы. Элфьей стрелы.

Пятеро элфов стали вокруг трупа, опираясь на луки. Самый молодой взялся обыскивать тело, сваливая все в кучу, остальные смотрели. На траву летели золотые монеты, кинжалы, ремни с железными заклепками, хорошие сапоги из мягкой кожи, мешок с птицей и мешок с головами.

- Жаль, что мы не людоеды, - сказал один из наблюдателей, - вы гляньте, сколько мяса!

Остальные засмеялись.

Вдруг в лесу послышалось конское ржание. Элфы метнулись, но поняли, что оказались в кольце. Сухо защелкали арбалеты. Только один из элфов успел натянуть лук, но выпустить стрелу не успел.

Хлозепимедира.

Хлозепимедира, большинству известная, как Огненная Хло, возглавляла небольшой отряд, посланный Городом в Лес. Главы Города сочли, что элфы чересчур распоясались.

Все верно, Город они не трогали, но они вырезали одну деревню за другой, и наиболее дальновидные из старейшин видели в этом угрозу Городу. Деревни кормили его. Сейчас же Город захлебывался под напором беженцев, Город был переполнен, ему грозили эпидемии, а самое страшное, голод. Было бы неразумно не защитить

свою дойную корову, и Город снарядил карательный отряд в пятьдесят человек, поставив во главе его опытную, удачливую, красивую, а главное популярную воительницу.

Все полсотни мужчин в отряде облизывались втихомолку на свою предводительницу, гарцевавшую во главе кавалькады на горячей ярко-рыжей лошади. Огненная Хло встряхивала пламенной гривой, вскидывала меч к солнцу и звонко выкрикивала боевые кличи, поддерживая дух своего воинства. Что и говорить, форсу в воительнице было хоть отбавляй. Хло не носила доспехов, полагая свою удачу лучшей броней, и в одежде руководствовалась прежде всего принципами соблазнительности и привлекательности. На ней было некоторое подобие открытого топа, плотно облегавшего объемистую грудь, короткая (ну очень короткая!) юбка, широкие браслеты на предплечьях и сапоги выше колена – все из черной кожи, что говорить. В общем и целом, видок у воительницы был экзотический. И оружие она тоже предпочитала экзотическое: за спиной у нее были нунчаки, за поясом – два десятка сюрикенов, а к седлу приторочен боевой шест джвуебянь. Вот такая персона возглавляла карательный отряд из пятидесяти отборных головорезов Города. Такие-то и смущают бедных художников, посещая их в горячечных видениях.

В отряде было двое следопытов-лесовиков. Они читали следы и должны были вывести отряд на элфов. К Хло подошел один из них, Марк.

- Лучше спешиться, - сказал он, - элфы где-то рядом. Лучше попробовать подобраться к ним пешком.

Хло кивнула и дала знак слезать с коней. Потом она внимательно посмотрела на стоящего перед ней следопыта.

- Марк, - Хло легко слетела с лошади и протянула мужчине поводья, - Побудь с лошадьми.

Она знала, что следопыт недавно женился и в отряд нанялся из-за денег – ему нужно было кормить семью, которая собиралась в скором времени увеличиться. Огненная Хло хотела поберечь этого человека. Марк, кажется, ее понял. Он кивнул и взял поводья.

Отряд ведомый вторым следопытом, Брайаном, подкрался к поляне, посреди которой стояли четыре элфа. Пятый сидел на корточках у трупа человека и обирал его. Неожиданно заржала одна

из оставленных лошадей. Элфы вскинулись, но было поздно – они были окружены. Люди перестреляли их как зайцев.

Радостно галдя, отряд высыпался на поляну и стал увлеченно собирать доказательства своей победы. А когда обнаружилось, что в мешке возле человеческого трупа еще три «доказательства», радость не знала границ.

«Мальчишки!» - зло думала Хло. Из всего отряда она, да еще пара человек смотрели по сторонам. Остальные беспечно забылись. Впрочем, и бдительности воительницы оказалось недостаточно. Люди поняли, что окружены, лишь когда со всех сторон запели элфьи луки и полетели меткие стрелы. Так бесславно пропал карательный отряд.

Марк тоже не спасся. Элфы, может, и не едят человечину, зато конину – с удовольствием.

Боги.

Лэкс фигурально выражаясь пожал плечами:

- Ну что ж, у меня нет выбора…

- Лэкс, и ты туда же, - простонал Галат, - что тебя не устраивает?

- Да нет, все в порядке, - примирительно сказал Лэкс, - но посуди сам: здоровяк погиб, бабу я не взял бы все равно – остается элф. Я выбираю элфа, - громко и отчетливо повторил бог.

- Отлично! – Галат вновь сконцентрировал на Самвэре свою волю, выключив Таэнна из мирового времятока.

Каваскьяск торжествующе посмотрел на Тотона. Тот сделал вид, что ничего не заметил, но пробормотал про себя:

- Велика радость – головорез!

Лэкс услышал это и расхохотался, но его смех никто не поддержал, так что бог войны смутился и затих.

Тем временем в сторонке шептались Маэртене, Этшантис,богиня высокой любви, и Томора, богиня брака:

- Я знаю, это ваши проделки, - заговорщически прошептала Маэртене.

- Ты о чем? – богини переглянулись.

- Я об Ирме и Марке. Зачем вы это сделали, признавайтесь! Вы же знали, что он погибнет!

- Не знали, - ответила за двоих Томора, - Нам стало жалко девочку. Ты б ее все равно не выбрала.

- А вдруг?!

- Хромую? – язвительно спросила Этшантис.

Маэртене не нашла что ответить, и умолкла.

А между тем среди богов царил переполох: следующим выбирать персонажа должен был Рестестам, бог наживы, но его нигде не могли найти. Боги метались во все стороны и спрашивали о нем друг у друга.

Наконец Галат прекратил сутолоку, заморозив всех, и призвал Рестестама своей волей. Среди богов появилось золотое изваяние зайца в два метра высотой и в метр шириной, инкрустированное драгоценными камнями, которое тут же полетело вниз. Галат своей волей убрал дурацкий облик Рестестама и строго сказал тому:

- Прекрати паясничать и выбирай. Смотрим.

Внизу 3.

«Охота за богатством»

Чцхид.

Чцхида можно было смело сажать на черном фоне, и его бы никто не заметил, если б он закрыл глаза и не улыбался – так он был запорошен угольной пылью. У него было черное лицо, черные руки, черная одежда и борода. Время от времени он оглушительно чихал – гулкое эхо билось о стены шахты и оседало вместе с тучами черной пыли.

Нельзя сказать, чтобы Чцхиду нравилась собственая чернота, но и особого раздражения она у него не вызывала – как все гномы, Чцхид не придавал особого значения своему внешнему виду, а вот то, что жила была богатая, его весьма радовало. Сегодня он уже выломал два крупных желвака – один размером почти с гномью голову! – и радостно предвкушал, какие славные бриллианты получаться после огранки.

Дела у Чцхида в последнее время шли хорошо – он напал на богатую алмазоносную жилу и с остервенением ее разрабатывал. Деньги были нужны: Цача стала совсем взрослая, скоро замуж выдавать, приданное, свадьба и все такое… Жаль, что близнецы, Цхад и Чхад, еще совсем маленькие, чтобы помогать отцу.

Неожиданно кирка Чцхида провалилась в путсоту. У гнома все оборвалось внутри: никак пробил стену подземной реки! Сейчас его здесь затопит и дело с концом. Гном застыл. Потекли мучительные секунды, но вода из-под кирки не брызгала и журчания не быо слышно. Чцхид слегка потянул кирку на себя. Вода не потекла. Осмелев, гном выдернул кирку вовсе и осторожно принялся расширять отверстие. Заглянув в него, Чцхид был поражен – он вломился в полость навроде пузыря, из стен которого торчали щетки алмазов, даже бриллиантов – ограненные самой природой, они являли взору невероятную, естественную красоту. Для Чцхида же это были деньги, несметное количество денег. Слишком большая удача. Слишком большая.

Чцхид решил не копать больше сегодня. Осенив проломанную им дырочку священным знамением, Чцхид поспешно вылез из штольни и заторопился домой.

Такое везение раз в жизни бывает. Не упустить бы.

Тесс.

Тесс бежала. Уже задыхаясь, она стрелой мчалась через лес, время от времени оборачиваясь и на бегу ставя позади себя огненную стену. Это мало помогало. Они были все ближе. Она чувствовала их когти, протянувшиеся к ее шее. Они все ближе. Ближе.

Тесс снова обернулась и запустила молнией в ближайшего из преследователей. Тот упал, но их по-прежнему было слишком много, а сил заклинание отнимало немеряно. Тесс бежала. Лес не кончался, не кончалась ночь. Тесс неслась, бездумно и бесцельно, словно загнанный зверь.

А все так хорошо начиналось… Гробница посреди Леса выглядела идеальной: богатой, нетронутой, а главное – безопасной. Тесс три раза оглядела все через кристалл, позволяющий обнаружить следы магии и три раза – через кристалл, выявляющий злые намерения – ничего. Она обнаружила и обезвредила все ловушки –их было не очень много, но и не настолько мало, чтобы это насторожило. Все шло великолепно – усыпальница оказалась усыпанной сокровищами, греби – не хочу. И дернуло же ее открывать саргкофаг!

Саркофаг был прекрасен: выполненный из красного, желтого и белого золота, инкрустированного нефритом, гагатом и александритом, он в деталях отображал тело и молодое, красивое, но строгое лицо усопшего юноши. Тесс понадеялась найти внутри самые дорогие и красивые украшения, быть может даже артефакты. Но когда она откинула крышку, ей показалось, что разверзлись врата в бездну, и оттуда полезли эти ужасные твари. Тесс быстро захлопнула крышку и наложила заклятье замка, но оказалось поздно – крышку сорвало, и вот теперь Тесс спасается бегством. А они все ближе. Ближе. Неизвестные, черные, холодные, безликие, веющие ужасом и близостью смерти.

Еще одна огненная стена. Еще один упал. Всего один. А силы на исходе. Почему же не кончается Лес? Она бежит уже целую вечность. Больше вечности.

Она не слышала ни их шагов, ни их дыхания, и от этого делалось еще страшнее. Впервые в своей далеко не безопасной профессии Тесс столкнулась с действительно ужасными и главное абсолютно неведомыми ей, лучшей специалистке по монстрам на всем Самвэре, существами.

Тесс бежала. Каждый шаг давался все труднее. Все тело ломило, в боку нещадно кололо, горло горело, сердце бешено колотилось где-то в шее и в ушах, а глаза застилала красная пелена. «Это конец», - поняла Тесс за миг до того, как в спину ей вонзились ядовитые когти.

В последнее заклинание она вложила все силы, без остатка. Посреди Леса образовалась выжженная воронка.

Эд Ноппин.

Эд Ноппин с удовольствием покуривал трубочку, сидя на облучке своего фургона с товарами. Погодка стояла замечательная: дневная жара уже спала, свежий ветерок нес ароматы трав и цветов, от которых сладко кружилась голова. К вечеру он будет дома…

Этот рейд был удачен – Эд распродал почти все свои товары и даже прикупил себе с выручки новую трубку длиной почти с его руку. Ее-то и покуривал он сейчас со смаком. Добрый табачок, чудная погодка, удачные сделки – много ли хоббиту для счастья надо! От удовольствия Эд даже начал насвистывать какую-то

песенку. Вот-вот за поворотом откроется родная деревня! За неделю он успел соскучиться по дому.

Прямо над головой Эда пролетела какая-то крупная птица. «Похоже на ястреба», - подумал хоббит, проводив птицу глазами, и вдруг почувствовал, что кто-то теребит его за штанину. Машинально натянув вожжи, Эд глянул вниз и опешил, увидев Клару Хиттенлин, самую красивую девушку их деревни. Он, впрочем, не сразу узнал ее: обычно столь опрятная и нарядная Клара была растрепана, вымазана сажей и сильно заплакана.

- Батюшки, - ахнул Эд, - Клара, что случилось?

Вместо ответа девушка залилась слезами. Эд соскочил с облучка, и, не зная что предпринять, обнял Клару и прижал к себе, не обращая внимания на то, что пачкает свою новую зеленую рубашку. Девушка принялась цепляться за него грязными пальцами и бормотать:

- Эд, Эд… Элфы, элфы… Деревня…

- Что?!! –воскликнул Эд, похолодев от страшного предчувствия.

Клара не отвечала, и он сильно встряхнул ее, схватив за плечи. Это не помогло, и Эд (откуда только силы взялись!) буквально зашвырнув Клару в фургон, птицей взлетел на облучок и погнал лошадь. За следующим поворотом открылось пожарище. От родной деревни остались руины. Пепелище, по которому бродили редкие уцелевшие соседи. Эд бросился к ним. Хотя и так все было ясно: элфы. Снова элфы.

Эд остановился на краю деревни, сжал кулаки и произнес негромко, но так, что его услышали на другом конце пожарища:

- Я отомщу!

Внезапно он почувствовал чью-то руку в своей руке. Эд обернулся – рядом с ним стояла Клара. Богиней мщения показалась она ему в этот миг. Он повторил, обращаясь только к ней и к целому миру:

- Я отомщу!

Боги.

- Мура какая-то получается, - задумчиво проговорил Рестестам, - И кого же мне выбрать? – бог сделал паузу, - Скажи мне, Галат, какова вообще цель игры?

Галат слегка растерялся, но, разозлившись на Рестестама за свою растерянность, огрызнулся:

- Не написано. Такова воля Демиурга. Ясно?!

- Ясно, ясно, - примирительно сказал Рестестам,- Но, насколько я знаю Демиурга, наших героев ждут опасности и неприятности. Поэтому я выбираю хоббита.

- Почему? – встрял невесть откуда взявшийся Даэрон, бог любопытства. Рестестам презрительно сосредоточил н а нем свое внимание, но все же ответил:

- Потому что оный одержим жаждой мщения и, соответственно, более готов к тому, чтобы бросить все и отправиться играть. Я бы взял девушку, но она погибла, показав тем самым свою некомпетентность и несостоятельность. Нет, Галат, - ответил Рестестам на невысказанное предложение верховного бога, - Я знаю, что мы можем ее оживить. Не надо. А гном трудолюбив и его ждет удача. Я не могу отрывать его. Это не в моих правилах.

- Глупо, - покачал бы головой, если бы она у него была, Марек, бог логики, появляясь вслед за Даэроном, - тебе следовало бы взять Тесс. Не забывай, Рестестам, в команде уже есть элф, причем, хочу заметить, из числа тех, что вырезали деревню твоего хоббита. Они же глотки друг другу перегрызут. И в этой схватке я поставлю на элфа.

Лэкс при этих словах благодарно сосредоточил свое внимание на Мареке. Этого никто не заметил.

Никому не известно, нарочно ли Марек решил подтолкнуть Рестестама или сказал все это просто так. Боги логики и наживы мягко говоря недолюбливали друг друга и вечно делали все друг другу наперекор. Рестестам с вызовом произнес:

- Я выбираю хоббита!

- Отлично, - метафорически вздохнул Галат, - Третья фигура готова. Осталась последняя.

Из толпы богов свою сущность к верховному богу переместил Ономант, бог мудрости.

- Я готов, - спокойно изрек он, концентрируя свое внимание на Самвэре, яркой картой расстилавшемся внизу.

Внизу 4.

«Охота за знанием»

Астакар.

Астакар был стар. Очень стар. Он сидел на пороге своей пещеры и смотрел как солнце садится в океан. Тысячи раз он это видел, и не переставал удивляться разнообразию и великолепию этого невероятного, невиданного более никем на Самвэре зрелища.

Ветер трепал рубище старика и его длинную белую бороду, гнал дым от костерка и стаи птиц. Астакар думал. Уже много десятилетий он в основном этим и занимался. Думал. Размышлял. Писал трактат «О жизни». Чем больше он узнавал, тем отчетливее вырисовывалось перед ним все неоглядное множество того, чего он не знает и, скорее всего, не узнает никогда. Но Астакару хотелось хотя бы ту малую толику, что ему известна, поведатиь этому миру.

Асакар знал, что, вероятнее всего, он умрет здесь, в одиночестве, и будет это, возможно, очень скоро. А труд его истлеет или его растащат птицы утеплять гнезда. Но старец верил, что если его работа нужна миру, боги не попустят ей пропасть, а если не нужна, то туда ей и дорога. Так думал старец, сидя на пороге своей пещеры и глядя, как солнце опускается в океан.

Велики боги, мудры и неясны смертным помыслы и поступки их. Ни человек, ни какое иное существо неспособно в полной мере понять божество, ибо не в состоянии смертный ум вместить все величие знания доступного богам. Иной мог бы позавидовать богам, но Астакар был слишком мудр для этого. Он понимал, что богам вовсе не так легко живется – многознание умножает печали, а мудрость подразумевает ответственность.

Оранжевый шар коснулся водной глади. Его поверхность прочертили черные силуэты птиц. По морю понеслись их крики.

Астакар перевел взгляд на лежащие перед ним листы, обмакнул перо в чернила и снова задумался.

Во всем есть промысел божий. И в закате, и в величии океана, и в полете птиц, и в гармонии чернильной капли, висящей на кончике его пера. И в нем самом - в его целостности и в то же время в его единстве со всем этим миром. Астакар чувствовал в этот миг себя и солнцем, и морем, и ветром и маленькой чернильной каплей.

Рука дрогнула. Капля качнулась, преодолела притяжение пера и полетела вниз, влекомая девственной чистотой листа – прильнула к нему, дробясь и расплываясь.

Астакар посмотрел на кляксу. Почему она такая? В ней столько гармонии, столько красоты. Секунду назад она была круглой черной каплей, ловившей оранжевый свет солнца выпуклыми боками, а сейчас она растеклась, марая чистый лист бумаги – почему?

Астакар посмотрел на небо. Солнце село, появились первые звезды. Становилось прохладно. Старец встал, кряхтя собрал листы и письменные принадлежности и пошел в пещеру.

Доминга.

Доминге был тесен этот мир. Она была одержима жаждой жизни, жаждой действия и перемен. Два года назад она с отличием закончила Университет по курсу магии и целительства, и теперь странствовала по всему Самвэру, набираясь впечатлений и пополняя багаж знаний. Доминге как никому быо ясно, насколько мал и ограничен Самвэр. Ей хотелось большего.

Сейчас Доминга находилась в двух днях пути Вправо от Пограничной реки. Еще немного, и она у цели. У границы мира. Доминге ужасно хотелось посмотреть на нее, а может и попытаться пеодолеть. Конечно, она не стала бы использовать магию, чтобы сокрушить границу - этим можно было бы навлечь на себя проклятие богов – но попробовать чисто по-человечески пересечь границу можно.

Карантир, верный вороной конь Доминги, весело рысил по лугам, и настроение у девушки было безоблачное. Неожиданно она почувствовала на лице порыв знойного ветра. Что-то не так было в этом ветре, нечто чужеродное и враждебное. Карантир, очевидно, тоже это почувствовал, потому что непокорно заплясал на месте, явно желая пуститься в обратный путь. Доминга успокоила коня и решительно направила его вперед.

Луг резко, без всякого перехода, превратился в пустыню. Здесь постоянно дул ветер, гнавший все живое от границ Самвэра. Карантир стал на краю пустыни и отказывался сделать еще хоть шаг, несмотря на все понукания. Доминга со вздохом спешилась, стреножила коня, переложила большую часть содержимого седельных сумок к себе в рюкзак, похлопала Карантира по шее и шагнула навстречу ветру. И увязла в песке по колено. Несмотря на то, что на луг песок не задувало, здесь он господствовал безраздельно. Доминге пришлось щуриться, чтобы не набрать

полные глаза песку. И, хотя она и не открывала рта, песок уже хрустел на зубах, оставляя во рту странный железистый привкус.

Доминга попыталась применить левитацию, чтобы выбраться из песка, но ничего не получалось. Одержимая недобрым предчувствием, она попробовала сотворить светящийся шарик – самое простое заклинание и первое, которое пришло на ум – и безрезультатно. Магия была здесь бессильна. Кто-то другой на ее месте дрогнул бы и вернулся, но не Доминга. Она собрала всю свою волю в кулак и пошла навстречу песчаным тучам. Каждый последующий шаг давался труднее предыдущего. Из-за ветра и одноообразия ландшафта девушке казалось, что она стоит на месте. Время исчезло. Все исчезло – был только песок, ветер и сила воли. Доминга очень быстро погрузилось в странное, измененное состояние сознания, какую-то разновидность транса, как отметила крохотная ее частичка, сохранившая способность размышлять. Она шла. Она просто шла. Все потеряло смысл. Она шла, не чувствуя ни усталости, ни голода. Ей надо было идти, и она шла.

Доминге казалось, что она шла целую вечность. Но вот впереди замаячило нечто темное и огромное. Доминга выжала из себя еще десяток шагов, и ветер неожиданно кончился. Было сразу понятно, что это и есть граница мира: абсолютно ровная базальтовая стена уходила неоглядно во все стороны. Возле нее царило безветрие и удивительная тишина. Тишина, какой не бывает.

Магичка изо всех сил ударила по стене кулаком, потом – ногой. Никакого эффекта. Не было даже звука удара. И боли не было.

Она села на черную землю, прислонившись спиной к границе мира, и устало закрыла глаза. Ну что ж, по-крайней мере, теперь она знает, как это выглядит.

Ланкаммонн.
Ланкаммон подставил ладонь, и на нее мягко и неслышно лег зеленый лист. Элф посмотрел на него и медленно убрал руку. Лист неторопливо продолжил свое путешествие к земле. Ланкаммонн закрыл глаза и прижался затылком к нагретой солнцем коре старого вяза, возле которого сидел. Солнце и трепещущая листва рисовали на изнанке век затейливые узоры. Пахло душицей и полынью.

Послышался шелест. Ланкаммонн не открыл глаз – он слышал, он обонял и ощущал стоящего перед ним олененка. Ему не нужно было зрение, чтобы увидеть тонкие ножки, большие уши, темные любопытные глаза и светлые пятнышки на боках.

Элф чувствовал, как вяз пьет земные соки, как копошатся под корой насекомые, как растут листья и корни и как солнце щедро дарит свет и тепло маленькому игрушечному миру. Ланкаммонн давным - давно понял, что размышлять о смысле жизни, искать его бесполезно, и что самый лучший выход – это слиться с природой, стать ее частью и ощутить ее вечное блаженство.

Что-то вспугнуло олененка – Ланкаммонн слышал отрывистый звук его бега, и мог бы по хрусту определить, на ветку какой породы наступил зверек и сколь давно эта ветка упала с дерева. Чуть позже он услышал и причину страха - мимо проползла, шурша прошлогодней листвой, гадюка.

Вся многогранная, разная и кипучая жизнь Леса текла через Ланкаммонна, наполняя его спокойствием и мирным блаженством. Он – часть круговорота жизни , коий есть лишь часть круговорота смерти, который есть часть круговорота жизни.

Ланкаммонн был полон и самодостаточен. Он чувствовал все, а значит ему не требовалось знать. Солнце грело его лицо. Вяз давал опору. Ветер нес ароматы душицы и полыни.

Где-то далеко послышались громкие шаги и голоса, приближавшиеся с каждой секундой. Мимо Ланкаммонна прошла группа молодых элфов, вернувшихся из набега. Они были премазаны сажей, воодушевлены и веселы, хоть некоторые из них были наспех перевязаны. Радостно галдя, они прошагали мимо, и лишь один из них, шедший последним, обратил внимание на странный вырост на стволе вяза, отдаленно напоминающий фигуру сидящего у корней человека или элфа.

Боги.

- Доминга, - спокойно сказал Ономант, - Она молода, полна энергии и готова отправиться навстречу приключениям. Кроме того, она магичка. Маг в команде должен быть.

Галат выразил согласие и понимание и выключил Домингу из мирового времятока.

- Итак, - провозгласил Галат, - Персонажи готовы. Теперь нужно распределить, кто за кого играет.

Боги постепенно перемещались в пространстве, формируя команды. Расклад вышел такой: за Амелию – Маэртене, Тотон и Стив, бог верховой езды; за Таэнна – Лэкс и Каваскъяск; за Эда Ноппина - Рестетам, Конопель, бог хоббитов, Трээст, бог торговли, и почему-тоЛоко ,богиня теплого ветра; за Домингу – Ономант со своей свитой, составляющей порядка пятнадцати мелких божеств, Хаммертпиллер, бог – пограничник, Ингвар, бог силы воли, Неннекене, богиня странствий, и совсем уж неясно с какой стати, Томора и Иви, бог зеленых холмов. Последнему, правда, просто очень хотелось играть, а в другие команды его не взяли. Он и в эту-то попал, затерявшись в свите Ономанта.

Остальные боги никак не могли поделитсья, хотя очень старались.

- Так, - оглядев всю эту сумятицу, изрек Галат, - сдается мне, командной игры у нас сегодня не получится. Значит, за Амелию играет Маэртене, за Таэнна – Лэкс, за Эда Ноппина - Рестестам, за Домингу – Ономант. Все остальные тихонько стоят в сторонке, под руку не суются, советов не дают и вообще не мешаются. Всем ясно? Тогда поехали.

Миестле, богиня начала, торжественно уронила платок.

Потекли томительные секунды. Галат погрузился в изучение правил. Боги нервничали – образно говоря, грызли ногти и переминались с ноги на ногу. Самвэр яркой картой расстилался внизу.

Неожиданно среди богов возникла суматоха. Это внезапно – как всегда! – появилась Заяминко, богиня неприятных случайностей. Ее присутствие, как обычно, не сулило ничего хорошего. Естественно, на собрании богов Заяминко не пускала в ход свою силу – по-крайней мере, старалась не пускать, - но все равно она заставляла богов еще больше нервничать. Галат понял, что медлить больше нельзя.

- Заяминко, - начал верховный бог, - как славно, что ты почтила нас своим присутсвием. Волей демиурга тебе уготована в игре немалая роль. На тебя ложится ответственность за случающиеся с персонажами неприятные случайности, как то: возможность заблудиться…

- Эй! – прервал Галата из толпы богов голос Жати, бога-сбивающего –с-пути, - это моя прерогатива!

Галат на мгновение презрительно сосредоточил на Жати свое внимание, но продолжал, как ни в чем не бывало:

- …вымокнуть под проливным дождем…

- А это уже в моем ведении! – встрял Боэрто, бог сильных дождей.

- … а также обжечь об утюг указательный палец на правой руке, - заключил Галат и подозрительно посмотрел на Утару, бога высокой температуры, но тот осмотрительно промолчал. Галат удовлетворенно кивнул и вновь сосредоточил свое внимание на Заяминко. Богиня неприкрыто усмехалась.

- Я все поняла.

- Прекрасно, - фигурально кивнул Галат, еще покопался в правилах и твердо сказал,- Думаю, мы можем начать игру!

По толпе богов пронесся нетерпеливый вздох. Внимание сосредоточилось на Самвэре – маленьком, игрушечном мирке видневшемся сквозь просветы облаков.

Квест I: «Попойка».

Амелия, Таэнн, Эд Ноппин и Доминга растерянно смотрели друг на друга. Только что каждый из них испытал сильное головокружение, в глазах потемнело, потом все вспыхнуло искрами, а потом они оказались все вместе в незнакомом месте. 
Они очутились на площади, посреди которой был колодец с поилкой для лошадей. На краю колодца стояло мятое жестяное ведро, по краю которого ходила ворона, грохоча по жести когтями и внимательно всматриваясь, поворачивая голову то одним, то другим боком, во что-то на дне ведра.
Ворона на минуту отвлеклась от ведра, разглядывая странную, внезапно появившуюся из ниоткуда компанию. Невысокая совсем молоденькая девушка с роскошной медово-золотистой косой до пояса и зеленовато-карими глазами. Высокий жилистый элф с серо-рыжими волосами до плеч и серо-голубыми глазами. Достаточно высокая девушка постарше со спортивной фигурой, темными волосами, собранными в хвост и темно-карими глазами. Полноватый хоббит среднего роста и лет с темными коротко остриженными волосами и красивыми глазами глубокого синего цвета. 
Впрочем, ворона не долго проявляла к ним интерес, снова занявшись своим ведром.
Они были не совсем такими, какими она их себе представляла. Но это было неважно. Главное, игра началась.
А они оказались гораздо более настоящими, что ли. Более живыми. Это было странно, но приятно. У Таэнна оказались очень длинные конечности и весь он был какой-то непропорционально длинный, нескладный. Обнаженные руки были худыми. Он вообще достаточно глупо смотрелся в рубахе без рукавов. Да, руки были обвиты тугими жилами, но все равно оставались откровенно тощими, с непропорционально большими кистями.
Доминга… ну, ее сложно было назвать красивой. Приятной, милой – может быть. Впрочем, у нее для этого была слишком напряженная поза и слишком порывистые движения, хотя она всего-то переступила с ноги на ногу, пока она смотрела на свои творения вороньим взглядом. И у нее были слишком широкие для женщины плечи и слишком узкие бедра. В общем, женственной ее было очень сложно назвать.
Вот Амелию стопроцентно можно было назвать женственной. У нее была матовая ровная кожа, высокая, хоть и небольшая грудь, тонкая талия, крутые бедра и действительно роскошные волосы, но… Что-то в ней – может, взгляд, выражение лица или что-то еще заставляло вспомнить, что «девушка может уехать из деревни, но деревня из девушки – никогда». Красота ее была свежая, цветущая, крепкая и здоровая, но никак не изысканная и утонченная.
А Эд… Эд был хоббит. То есть для человеческого взгляда он по умолчанию походил на толстого волосатого мальчика. Не слишком приятное зрелище для непривычного глаза. Зато у него было умное и какое-то светлое лицо, хотя, опять же, для человеческого взгляда на этом детском лице странно смотрелись густые темные бакенбарды.
Они стояли на площади кругом, лицами друг к другу и какое-то время молча разглядывали друг друга и местность. На площадь выходила ратуша – трехэтажное цилиндрическое здание  с узкими окнами-бойницами и тяжелой металлической дверью, сейчас заложенной на засов и запертой на огромный висячий замок. Под соломенной крышей находились массивные, без затей сделанные часы, которые только что закончили бить девять. Эхо последнего удара еще плыло в воздухе, с трудом пробираясь через мутное марево мелкого дождичка,  противно сыплющегося на головы и плечи персонажей и превращающего утоптанную землю под их ногами в липкую жижу.
Ворона неожиданно быстро сунулась в ведро, но сбила равновесие –ведро с громким лязгом полетело в колодец, волоча за собой тяжелую ржавую цепь и раскручивая скрипучий ворот, а ворона полетела куда-то в сторону, оглашая воздух возмущенным карканьем. Все вздрогнули и молча, не сговариваясь, вошли в один из трех выходивших на площадь трактиров с незатейливой вывеской: «Добро пожаловать, нычехоевцы и гости деревни!». Устроив в дверях небольшую давку и пройдя через всю залу, они, опять-таки вместе сели за стол у камина и принялись наслаждаться теплом.
Вскоре к ним подошел, сияя блестящей лысиной и белоснежным фартуком, полный и жизнерадостный хозяин заведения – человек.
- Чего изволят господа и дамы? – вежливо поинтересовался он. От него так вкусно пахло едой, что персонажи невольно судорожно сглотнули, а руки дернулись к поясам. Далее последовала  весьма позабавившая хозяина сцена одновременного заглядывания в четыре кошелька, производящегося с синхронным выражением крайнего удивления на лицах – каждый из персонажей неожиданно обнаружил у себя на поясе кошель с приличной суммой
Первой опомнилась Амелия – она звучно шлепнула на стол золотой и с некоторым вызовом в голосе произнесла:
- Еды и вина. Хорошего. Горячей. На все!
Почти сразу после этого с почти теми же словами на стол бухнулись еще три золотых. Хозяин про себя улыбнулся, сгреб со стола деньги и поспешил выполнять заказы.
Через некоторое -  не такое уж и маленькое – время Доминга сидела на коленях у Таэнна, который уже в седьмой раз за вечер спрашивал ее:
- Так как, ты говоришь, тебя зовут?
Доминга уже давно перестала отвечать на этот вопрос, так что она только захохотала в кружку, аж брызги эля полетели во все стороны.
Эд Ноппин спал на коленях у Амелии, которая, время от времени прикладываясь к стоящему перед ней большому кубку с красным вином, громко жаловалась хоббиту на жизнь, не замечая, что ее собеседник давно отвечает ей лишь богатырским храпом. Впрочем, слушать было действительно нечего – затуманенный непривычный к алкоголю разум еще не вполне понял одну достаточно важную вещь. А именно – что большая часть воспоминаний куда-то исчезла.  Так что Амелия раз за разом повторяла какие-то невнятные жалобы.
Кроме персонажей в трактире выпивало еще несколько более или менее шумных компаний, так что особого внимания они к себе не привлекали.
Хозяин и две его дочери совсем забегались, разнося заказы. По трактиру плыл чад, запах пота, пролитого пива и крепкого табака. Изредка раздавались громовые взрывы хохота или нестройное хоровое пение.
Неожиданно Эд Ноппин проснулся и нетвердо пошел к одной из групп, как  раз затянувшей «Плакучую иву» - подошел и стал подпевать. Его заметили, посадили на скамью и налили пива. Хор грянул громче – песню любили и ее затягивали все новые и новые голоса.
Амелия наконец-то заметила отсутствие своего товарища. Она толкнула локтем Домингу под ребра и нетвердо прокричала – иначе ее не услышали бы в гаме:
- Эд пропал!
- Не, - мотнула головой волшебница, - Вон он! – и, указав на хоббита пальцем, она тоже запела.
Еще через некоторое время – куплете на тридцать восьмом – пел уже весь трактир.
Боги.
- Плакучая ива, плакучая ива, что ветви склонила над домом моим?.. – машинально выводил Галат припев, глядя на происходящее внизу.
- Н-да, - неожиданно прервала пение верховного бога резкая мысль Галаты, -  Ерунда какая-то получается!
- Где? – не в тему поинтересовался Даэрон, бог любопытства.
- Там, - коротко ответила Галата, указав вниз.
- А что не так? – удивилась Маэртене.
- Все не так, - строго ответила Галата, - Во-первых, ни один из вас не играл. Вы все просто смотрели, как ваши персонажи предаются всяческим порокам, что для обывателя непохвально, а для персонажа недопустимо. Во-вторых, - этот упрек относился лично к Галату, - какой же это квест? Квест – это приключение, накал страстей, а это? Попойка не может быть квестом, - строго заключила верховная богиня.
Галат хотел было возразить, но не решился спорить со своей половиной в столь многочисленном окружении, небезосновательно опасаясь за свой авторитет, поэтому просто сказал:
- Исправлюсь.
- Я тоже, - несколько ехидно добавила Заяминко.
- Ну вот и прекрасно, - твердо сказала Галата, сосредоточив на Заяминко испепеляющее внимание. По силе богини неприятных случайностей, оно не дошло до цели, испепелив неожиданно вынырнувшего откуда-то Хакере, бога приливов. Его брат, бог отливов, буйный Ереках, полез было возмущаться, но Галата и Заяминко одновременно сконцентрировали на нем свое внимание, причем так, что бог отливов решил больше не высовываться до конца игры, тем более, что его брата бог-регенератор Шандор уже восстановил.
Внизу.
«Плакучая Ива» наконец-то кончилась, и персонажи услышали позади себя довольно громкое покашливание, явно производимое с целью привлечения внимания. Обернувшись, они увидели невысокого крепко сбитого человека в кирасе, шишаке и  с повязкой «Нычехоевская милиция» на рукаве.
- Приключенцы? – поинтересовался он без особой доброжелательности.
- Возможно, - ответила ему Доминга, подавляя зевок, - А что?
- Велено явиться к мэру. Немедленно.
- Ночью, - поднял бровь Таэнн.
- Уже давно утро, - поджал губы служака.
- Утро?! – воскликнул Эд Ноппин, - Я хочу спать! – и он лег на лавку. Амелия тяжело села рядом с ним, растеклась по столу и вяло спросила:
- А зачем мы мэру?
- Ясное дело, зачем, - солдат явно удивился, - Квест даст. Вы ему на то и приключенцы, чтобы выполнять всяческие задания, а он вам на то и мэр, чтобы вам задания давать.
- А зачем нам квест?.. – совсем сонно поинтересовалась Амелия.
- Денег дадут, - Таэнн первый понял, что пахнет наживой. Он поднял Эда и Амелию за шкирки и поставил более-менее вертикально.
Доминга потерла виски. Все-таки она перебрала. Да и не она одна, судя по всему. Крепко на ногах держался только элф. Девушка – Амелия, с трудом вспомнила волшебница – совсем засыпала на ходу. Да и Эд выглядел немногим лучше, хотя Доминга была наслышана о фантастической сопротивляемости хоббитов алкоголю.
Но к мэру надо было идти. Им всем что-то подсказывало, что надо ( это боги обратились  к Коноросане, богине чувства долга).
И они пошли. Солдат завел их в вышеописанную ратушу, но не через парадную дверь, выходившую на площадь, так как ключ от нее был давно утерян, а через маленькую дверцу сзади – Таэнну пришлось согнуться почти пополам, чтобы пройти.
Ратуша оказалась одним из тех таинственных зданий, которые изнутри гораздо больше, чем снаружи. Приключенцы долго шли по темным коридорам, невероятно пыльным и захламленным. Спьяну они то и дело натыкались на горы сваленных в кучи самых разнообразных предметов – от мешков с зерном до чучела ястреба, поднимали тучи пыли и хором чихали.
Наконец, все они подошли к двери, на которой красовалась большая черная табличка с золотой надписью: «Мэр Нычьего Хоя. Прием граждан по вторникам и четвергам с 10:00 до 16:00».
- А выдача когда? – хмыкнул Эд Ноппин, прочитав табличку. Но его шутку никто не оценил. Амелия и Таэнн не умели читать, а Доминга, прочитав табличку, погрузилась в серьезные размышления на тему: «Нычий Хой… Какого черта я тут делаю?». Впрочем, думать почему-то было необычайно сложно. Тем более, что тем временем сопровождающий их ополченец поправил ремень и постучал в дверь. Из-за двери донесся приятный баритон:
- Да-да!
- Приключенцы к господину мэру! – провозгласил солдат, распахивая дверь.
Персонажи вошли и оказались в небольшом, но очень уютном кабинетике, залитом утренним светом из большого окна. Хозяин  кабинета оказался невысоким пузаном с добродушной физиономией. Он радушно спешил навстречу приключенцам с распростертыми объятиями:
- Здравствуйте! Проходите! Садитесь! Как хорошо, как чудесно, что вы здесь!
Впрочем, учуяв густой спиртной дух, исходящий от героев, мэр несколько поубавил пылу, сел за свой стол и сдержанно кивнул на стулья перед ним:
- Присаживайтесь.
После этого он покопался в столе, достал небольшую темную бутыль и четыре рюмки и налил в каждую понемногу густой темно-красной жидкости.
- Выпейте, пожалуйста.
- Эт что? – спросила Амелия.
- Эликсир Фрара, - ответила за мэра Доминга, потирая висок, - Мощное отрезвляющее, однако…
Мэр улыбнулся Доминге и придвинул к ним рюмки. Приключенцы выпили, и несколько минут пребывали под воздействием недоговоренного «однако» Доминги – они протрезвели слишком быстро, протрезвели окончательно, так что все муки похмелья сжались в эти несколько минут. Чудом никого не вырвало, хотя мэр аккуратно наполовину вытянул из-под стола таз.
Когда они немного отдышались, мэр налил всем воды и сказал:
- Думаю, теперь мы можем поговорить.
- О чем нам разговаривать? – пробурчал Таэнн, - Я б лучше сам протрезвел!
- Да уж, - Доминга с трудом отхлебнула воды, - Я слышала, что от фрарины плохо, но чтоб так…
Мэр поджал губы и заговорил, обращаясь преимущественно к Эду Ноппину, который, похоже, перенес неожиданное отрезвление легче всех:
- Вы невероятным образом появились у нас здесь, в славном Нычьем Хое, несомненно посланные богами нам на помощь. Дело в том, что в нескольких часах езды от славного Нычьего Хоя находится деревня Глухово. Точнее, можно сказать, находилась, - с этими словами мэр что-то повернул у себя под столом, и находящийся у него за спиной участок стены с двумя портретами, очевидно, родителей мэра, поднялся, явив взорам собравшихся подробную карту Самвэра. Мэр развернулся на стуле и принялся тыкать в карту длинной указкой, - Вот это – Нычий Хой, а вот- Глухово. Дело в том, что у нас прежде были достаточно развитые с ним связи – торговые, а у некоторых и родственные. В последнее же время – около недели – из Глухово не поступает никаких вестей. Никто из глуховцев не приезжал к нам, а те нычехоевцы, что поехали туда – не вернулись.  Было бы очень мило, если бы вы съездили  и посмотрели, что там произошло. Естественно, за определенное вознаграждение. Лошадей я вам дам. По рукам?
- А почему мы? – удивился Эд Ноппин.
- Ну как же! – не менее удивленно ответил мэр, - Вы же приключенцы!
- Мы согласны, - вдруг сказала Доминга. Похоже, из всех пока только она начала привыкать к навязанной им роли.
- Мы согласны, - подтвердил Таэнн. Дело пахло выручкой.
- Мы согласны, - просто так, за компанию, сказала Амелия.
Но мэр, похоже, ждал подтверждения от Эда Ноппина, и тому ничего не оставалось, кроме как сказать:
- Мы согласны!
- Ну вот и прекрасно, - просиял мэр, - Что вам нужно с собой? Обычно приключенцы берут вот что, - и мэр, покопавшись в недрах стола, извлек свиток пергамента и протянул его Эду. Тот взял свиток, развернул его – и пергамент потек по полу, стремясь вернуться на место – под стол к мэру. Эд принялся просматривать список. То же самое делала поверх его головы Доминга. Таэнн и Амелия просто смотрели  на коллег и  список.
- Так, - бормотал тем временем хоббит, - веревка, фонари, масло для фонарей, - да, дело полезное. Так-так. Сухие пайки, аптечки, микстуры, змеиные шкурки, слизняки, мел… так, без проституток мы, пожалуй, обойдемся, без катапульты тоже. Хорошо, хорошо. Хм, серебряные наконечники для стрел? – Эд вопросительно посмотрел  через плечо на Домингу. Та кивнула:
- Нужны.
- Да-да, - подтвердил мэр, с нетерпением наблюдавший за чтением списка, - а вдруг там нечисть?
При мысли о нечисти Эда передернуло. Он смотал список  и протянул его мэру со словами:
- Прекрасно. Берем все, - помолчал и добавил, - Кроме проституток, катапульты и боевого слона.
- Замечательно! – обрадованно воскликнул мэр, - А то, вы не поверите, у нас как раз на прошлой неделе сдох последний боевой слон. Объелся, бедняга, незрелой ежевики, - и мэр украдкой перевел дух, потому как боевых слонов в Нычьем Хое отродясь не было.
Через некоторое время приключенцы сидели в седлах. Эд Ноппин верхом на пони  держал под уздцы второго, вьючного, пони, Доминга шарила по карманам, проверяя амулеты и материальные компоненты, Таэнн пересчитывал свежеполученную сотню золотых монет городской чеканки, а Амелия грызла ногти. Мэр торжественно произносил прощальную напутственную речь. Наконец, он закончил, перевел дух и осенил приключенцев священным знаменем Итаж, бога-путеводителя. Кавалькада тронулась в путь, и скоро из вида скрылись и радушный мэр, и вышедшие проводить их жители, и сам славный Нычий Хой.
До деревни было недалеко, приключенцы не торопились, дорога текла плавно, солнышко начинало пригревать, бессонная ночь давала о себе знать, и приключенцы начали задремывать в седлах. А лошади будто знали, куда держат путь и сами спокойно рысили вперед.
Боги.
- Как вы думаете, - прозвучал среди всеобщей напряженной тишины голос Цеенели, богини воспоминаний, - когда можно будет восстановить им память?
- Да, и перестать постоянно внушать им, что они должны идти туда, куда им велят? – добавила Коноросана, - они же сопротивляются. Весьма, надо сказать, непокорные натуры.
- Ага, я уже устала удерживать их, - жалобно поддакнула Феенель, богиня амнезии.
- Цыц, бабы! – рявкнул на них Галат, - Если мы сейчас снимем с них амнезию, они перережут друг другу глотки. А если мы разрешим им идти, куда они хотят, они просто разбегутся. И игра кончится. А вы себе представляете, что будет, когда кончится игра?
Повисла напряженная тишина. Повисела – повисела, смутилась и исчезла. Что будет, когда кончится игра, знали все.
Внизу.
Амелия проснулась от неожиданного толчка. Повертела головой и поняла, что все лошади остановились, а все ее новые товарищи встрепенулись и смотрят вперед. Она тоже посмотрела. Перед ними высилось что-то непонятное. Больше всего это походило на кусок темноты, вырезанной из ночи и поставленной посреди яркого дня.
Молчание прервала Доминга:
- Похоже, теперь это и есть Глухово. Ну что ж, вперед!
Лошадей им так и не удалось уговорить сдвинуться с места. Пришлось спешиваться, спутывать перепуганных животных и самим идти в этот весьма непривлекательный кусок темноты.
Темнота постепенно наступала, наступала – и поглотила их целиком. Исчез яркий солнечный день, исчезла зеленая трава, пропали, будто и не было никогда,  лошади.  Под ногами была безжизненная сухая земля, по сторонам – молчаливые дома, глядящие на пустую улицу мертвыми глазницами окон. И было ужасно неуютно. Кажется, даже холоднее, чем снаружи.
Амелия задрала голову. Небо было темно-серым, как пасмурной ночью. Ни солнца, ни звезд. Она поежилась.
Не было слышно ни звука. Не было ни дуновения ветерка. И был запах. Странный запах – затхлый и опасный одновременно.
Всем было не по себе. Доминга то и дело передергивала плечами. Она ощущала присутствие чуждой, злой магии как холодный взгляд, буравящий ее позвоночник. Таэнн, чувствительный как все элфы, прядал ушами, что твой конь, но никто даже не обратил на это внимания.
Они шли и шли вперед. Стояла гнетущая тишина. Затхлый воздух не давал дышать полной грудью. Деревня все не кончалась. Они шли и шли.
Эд Ноппин как раз начал думать о том, что неплохо было бы перекусить и пожалел, что так мало еды они переложили себе в рюкзаки с вьючного пони, а Доминга и Амелия, не сговариваясь, заподозрили, что ходят по кругу,  когда вдруг на дорогу перед ними выскочило нечто. Нечто отдаленно напоминало человека, но вот что надо было сделать с человеком, чтобы довести его до такого состояния, никому не захотелось даже представлять.
Опираясь на землю костяшками пальцев непомерно длинных рук, существо медленно двигалось к ним, что-то невнятно бормоча с повизгиванием и распространяя зловоние. Вид тощего тела, покрытого лохмотьями, корками грязи и космами полуседых волос был настолько отталкивающим, что приключенцы невольно отступили на шаг.
Сзади раздалось такое же повизгивание. Таэнн быстро оглянулся через плечо -  там было такое же существо. Еще одно появилось справа.
Приключенцы сомкнулись в кольцо, прижавшись друг к другу спинами.
- Может, попробовать с ними договориться? – робко предложил Эд Ноппин, но и сам понял глупость этой идеи еще до того, как договорил фразу до конца.
Таэнн медленно потянул мечи, висевшие у него за спиной крест-накрест.
Стоявшее перед Амелией существо неожиданно пронзительно завизжало и кинулось в атаку, выставив длинные когти. Амелия завизжала еще громче и, молниеносно выхватив швыряльный нож откуда-то из рукава, метнула его, ловко угодив чудищу в глаз. То взвизгнуло и упало, корчась и пытаясь выдернуть нож, но только полосуя лицо когтями.
Все это событие, развернувшиеся в три биения сердца, послужило сигналом к атаке. Таэнн выхватил мечи и ринулся на стоящего перед ним врага. Тот неожиданно увертливо метнулся элфу под руку и, прежде чем тот достал его вторым мечом, развалив пополам,  успел полоснуть по руке когтями.
Эд Ноппин к тому времени снял уже троих, полезших из-за изб, из арбалета. Амелия швырнула еще два ножа, но только один из них достиг цели, угодив в руку одному из существ. Доминга только закончила наговаривать приличных размеров файербол.
И вдруг наступила тишина. Доминга торопливо схлопнула файербол, который чуть не попал по Таэнну, по инерции провернувшемуся на месте. Атака кончилась. Они были одни на улице, заваленной трупами, разлагающимися на глазах. Они таяли, исходили прахом, и забрали с собой ножи.
- Мои ножи! – воскликнула Амелия.
- Забудь, - посоветовала Доминга, - даже если ты их найдешь, трогать не советую. Пойдемте-ка. И постарайтесь не прикасаться к ним. Никто не ранен?
Амелия и Эд Ноппин замотали головами. Таэнн хмыкнул и спрятал руку за спину.
Впереди вдруг послышался шум. Первым его услышал  Эд Ноппин, у которого этот шум непосредственно сассоциировался почему-то  с праздником Весны. Пока хоббит думал, в чем же причина подобного сопоставления, насторожились и остальные приключенцы, а откуда-то из-за домов показалась голова процессии. Вид ее наводил на мысль, что тело ее многолюдно, а хвост еще очень далеко отсюда.
Во главе процессии шли около пятнадцати существ, подобных тем, с которыми они недавно сражались, но более крупных и крепких на вид. В руках они несли что-то вроде стягов с грубо намалеванным на них изображением клыкастой пасти. Вслед за ними шагали еще порядка двадцати крупных существ, одетых в кольчуги и вооруженных ятаганами. За ними маленькие и слабые существа, которых было, наверное, около ста, несли на плечах огромный паланкин, который претендовал бы на роскошь, если бы не был таким грязным и оборванным.
Все это приключенцы разглядывали из-за забора, за который быстро спрятались, когда процессия только показалась из-за угла. Мимо них прошагали знаменоносцы, затем солдаты, но когда мимо них несли паланкин, ветхий забор не выдержал давления четырех тел, и с грохотом, подняв тучи пыли и задавив пятерых носильщиков, рухнул на дорогу. Заяминко на небесах улыбнулась возмущенному Керте, богу заборов.
Приключенцы  рефлекторно посунулись за забором, и выбежали на улицу, оказавшись непосредственно перед паланкином.
Первым сориентировался Таэнн –прежде чем солдаты успели что-то сообразить, а носильщики так даже остановиться, он птицей влетел в паланкин, сгреб находившееся там существо и приставил ему к горлу нож. Амелия влетела в паланкин вслед за элфом, но увидев кого он  держит, ахнула, взвизгнула, села и спиной вперед отползла в дальний угол. Услышав визг, Эд Ноппин также запрыгнул в паланкин, а Доминга запустила в солдат и носильщиков простейшим маленьким файерболом. Результат был поразительный: вместо того, чтобы сгореть, эти странные существа стали падать одно на другое. И, кажется, умирали при этом. Об носильщиков стали спотыкаться тащившиеся сзади (а их было еще около двухсот) – падали… и тоже умирали. Остолбеневшая от удивления Доминга неожиданно обнаружила что в живых на этой улице осталась только она и пятнадцать ошеломленных знаменосцев. Она передернулась и откинула занавеску паланкина, оказавшуюся после падения носильщиков с ней на одном уровне, и очутилась нос к носу прямо с зеленым Эдом. Хоббит упал на колени, и его бурно вырвало прямо Доминге на сапоги, не успей она вовремя убрать ногу.
Доминга подняла глаза и увидела, что вызвало у Эда такую реакцию. Перед ней стоял Таэнн – элф тоже с трудом сдерживал подкатывавший к горлу завтрак – и держал нож у горла…человека. Н-да, наверное, это когда-то было человеком. Хотя кто знает. По-крайней мере, сейчас это выглядело даже не как труп, а как труп человека, которого перед смертью жестоко пытали, а после смерти он был съеден воронами, которых потом им стошнило. Примерно так. Только еще хуже. Пахло, кстати, соответственно. 
Сидевшая в углу паланкина мертвенно-бледная Амелия, как ни странно, первой обрела дар речи и, лишь чуть-чуть заикаясь, спросила:
- Что… Что ЭТО?
Остальные приключенцы, в том числе вернувшийся и неприятно пахнущий Эд Ноппин, молча воззрились на нее с одинаковой смесью ужаса, омерзения и немого вопроса в глазах. Неожиданно в паланкине раздался новый голос, низкий, но в то же время пронзительный, распространивший ужасающий смрад и вопросивший с изрядной долей сарказма:
- Я?
Амелия сглотнула и кивнула.
- Ну, если вам так интересно, - продолжал труп. В паланкине постепенно становилось нечем дышать, - меня зовут Такарима. Я, как вы могли бы догадаться, маг.
Амелия посмотрела сперва на Домингу, затем, опасливо, краем глаза, на Такариму. Определенно, маги, выглядящие как Доминга, ей нравились гораздо больше.
- Догадались,  - твердо сказала Доминга, - также как и о том, что ты мертв. И мы можем лишить тебя этой твоей полужизни, как уже лишили твоих слуг.
Гримасу, появившуюся на остатках лица Такаримы с большой натяжкой можно было расценить как ухмылку.
- Ах, вы об этих… В них я практически ничего не вложил. Глупые, серые люди, недостойные жизни после смерти. Деревня, одно слово. Вы правильно сделали, что убили их. Они мне уже надоели. Скучный материал. Нет, теперь я буду действовать по другому. Иногда ведь бывает важно не количество, а качество, правда ведь? – и он улыбнулся Амелии. Девушка судорожно сглотнула.
- А зачем?.. – Доминга не договорила вопроса, но Такарима ее понял.
- Моя цель банальна до гениальности. Я хочу власти над  миром. Над всем миром. Ясно?
- Ага, - кивнула Доминга, - почему же банальная? Очень благородная и грандиозная цель.
- Я рад, что ты меня поддерживаешь, девочка, - улыбнулся Такарима снова, - но файербол свой оставь в покое, ничего у тебя не получится.
- Прирежь его, Таэнн! – взвизгнула Доминга, которая обнаружила, что Такарима прав.
Элф дернулся, и вроде бы даже полоснул ножом, но «остатки мага» протянул руку назад, легко схватил элфа как котенка и, без усилия подняв над головой, грохнул перед собой. Элф перекатился на плечо и смягчил падение, но все равно паланкин ощутимо вздрогнул.
Такарима встал – и почти уперся головой в полотняный потолок, до которого Таэнн едва ли достал бы кончиками пальцев, стоя на цыпочках. Приключенцы проследили взглядами за процессом его вставания, медленным и неумолимым, как лавина, и только у Эда хватило живости мыслительных процессов попытаться спиной вперед выскочить из паланкина. К его вящему удивлению, полотняный полог упруго подался и кинул его прямо Такариме под ноги, даже не подумав открываться.
Что произошло после этого, приключенцы не помнили. Спустя некоторое время они обнаружили себя запертыми  в тесном темном помещении без окон, с земляным полом и сильным запахом прелой картошки – судя по всему, в подвале одного из домов.
Подвал был низкий – встать во весь рост мог только Эд  - и тесный – Таэнн без труда доставал руками до противоположных стен, не сходя с места, что выяснилось, когда элф вздумал потянуться, ударился кулаками о стены и долго ругался. Простукав стены, пол и потолок, приключенцы пришли к выводу, что единственным выходом была крепкая деревянная крышка прямо над их головами. Выбить ее не удалось.
- Врежь по ней файерболом, Доминга, - предложил Таэнн после того, как обстучал об крышку все локти.
- Не могу, - покачала головой магичка, - Места мало, сгорим все вместе с крышкой.
- Ну еще чего-нибудь наколдуй!
- Придумай чего – наколдую! Только учти, у меня ни амулетов, ни компонентов!
И в самом деле, все их вещи исчезли. После долгого копания по карманам Доминга собрала компоненты достаточные для заклинания удержания, но смысла в нем не было никакого, так что теперь приключенцы сидели по углам и лениво играли в слова. Больше заняться было нечем.
Так прошло около двух часов.  Было очень душно. Все порядком проголодались. Эд начал потихоньку клевать носом, а Доминга всерьез обеспокоилась насчет невозможности сходить в туалет.
Вдруг Амелия взвизгнула.
- Ты что? – встрепенулись все.
- Я… Под меня что-то потекло! – девушка незряче попыталась отодвинуться от мокрого места. Таэнн протянул руку, сгреб ее в охапку и притянул к себе.
- Это не я, - виновато сказала Доминга.
Тем временем элф, как единственный видящий в темноте, отодвинул Амелию в сторону и склонился над углом, где она сидела, затем ощупал что-то и сказал:
- Здесь дырка. Из нее льется вода. Холодная.
Не успели приключенцы осмыслить происходящее, как раздался еще один крик – на сей раз это был Эд.
- Опять вода?
- Нет!!! – истерически проорал хоббит, - По мне что-то ПОЛЗАЕТ!
Тут же раздался звук удара. Таэнн брезгливо отряхнул руку и сквозь зубы процедил:
- Пауки.
- Снизу – вода. Сверху – пауки, - тихо сказала Амелия. Она тоже была близка к истерике, - Он убьет нас страшной смертью, а потом заставит служить ему! – и она разрыдалась.
- Тихо! – рявкнул на нее Таэнн, - Мы выберемся! Что ты делаешь? – этот вопрос относился к Доминге, которая что-то сосредоточенно считала на пальцах. Та не ответила.
Вода прибывала. Она уже дошла до лодыжек Эду, который стоял посреди подвала, то и дело чесался и нервно крутил головой. Там же стояла на коленях Амелия, то и дело передергиваясь и всхлипывая.
- Таэнн, - подала голос Доминга, - Поймай мне, пожалуйста, паука побольше.
Элф не стал говорить, что каждый спускающийся паук был крупнее предыдущего, он просто схватил из-под  крышки существо размером с кошку и сунул в руки волшебнице.
- Что это?! – взвизгнула та.
- Эт здесь пауки  такие, - прошипел Таэнн, отрывая пауку жвалы, которыми тот уже изготовился цапнуть Домингу за руку, - Ты давай колдуй быстрее, а то следующий, боюсь, к нам просто не пролезет.
Доминга сглотнула и сказала:
- Дайте мне что-нибудь железное.
После некоторой ревизии ей дали два шурупа, нашедшиеся у Эда в кармане.
- Отлично. Теперь молитесь.
- Кому? – робко спросила Амелия.
Доминга не ответила. Послышался хлопок, вода под ногами стала горячей, а волшебница протянула Таэнну железного паука со словами:
- Используй его как рычаг и ломай крышку. Только быстро. Чар надолго не хватит.
Элф в момент всунул ноги паука в щель  между крышкой и потолком и налег, что было сил. Паук хрустнул и развалился, но лучше было другое – доска не выдержала и треснула, и от нее откололся кусок где-то с ладонь размером. В отверстие проник свет. Таэнн тут же просунул руку наружу и попытался расшатать доску, но она держалась крепко. Элф втянул руку обратно и локтем ударил по доске снизу, но и это не помогло.
Остальные в это время били пауков. Привыкшим к темноте глазам хватило этого скудного света, чтобы рассмотреть, что пауки умирают, попадая в воду –она и впрямь была такой горячей, что приключенцы с трудом стояли в ней, а для пауков эта температура была смертельна. Так что, преодолев страх, Амелия, Эд и Доминга стряхивали огромных пауков со стен в воду голыми руками, а Амелия даже размазала кулаком по стене один особо крупный экземпляр,  у которого почти получилось ее укусить.
Таэнн сражался с доской.
- Дай-ка я! – неожиданно резко сказала Амелия, - Подвинься!
И она встала на четвереньки, погрузившись по шею в горячую воду, полную трупов пауков, и, немыслимо извернувшись, ногой врезала по крышке. Доски взорвались щепой, и образовалось отверстие, сквозь которое мог бы пролезть ребенок, но не взрослый…
Таэнн моментально схватил Эда, которому вода дошла  уже до пояса, и пропихнул его в дыру. Хоббит ободрал уши и живот, но благополучно вылез наверх, оказавшись в большой полутемной комнате один на один с амбарным замком, удерживавшим его товарищей в плену. Порывшись по карманам, хоббит извлек отвертку и принялся ковыряться в замке.
- Быстрее, Эд! – донесся снизу умоляющий голос Амелии. Но хоббит и так старался изо всех сил.
Наконец, его усердие взяло верх: замок щелкнул и неохотно открылся. Эд откинул засов, и его чуть не снесло  взлетевшими остатками крышки. В мгновение ока все приключенцы оказались наверху.
- Ну что ж, - сказал Таэнн, прихлопнув на себе паука  и взвешивая на руке замок, - пойдем теперь поищем того поганца!
- А что мы ему можем сделать? – спросила Амелия, выжимая косу.
- Она права, - Доминга пыталась отжать на себе штаны, - он уже и так мертвый. Боюсь, его можно убить только благословенным предметом. Или пучком укропа. Ну, разумеется, если разрубить его на части, его это на время обездвижит.
- Вот я его сейчас обездвижу! – пообещал Таэнн, перекидывая замок из руки в руку.
Доминга пожала плечами, и приключенцы вышли из дома, оказавшись на знакомой улице. А прямо перед воротами стоял Такарима…
Таэнн заревел и прыгнул на него, метя замком в левый висок. Такарима поднял было руку, но неожиданно раздался пронзительный крик Амелии:
- Благословляю!!!
Такарима вздрогнул и замер, и удар элфа достиг цели во всю силу. С черепа мага слетели остатки скальпа, а сам он полетел на землю. Таэнн оказался на нем сверху и принялся молотить замком куда попало. Но это мало помогло. Такарима начал вставать.
Доминга торопливо соединила компоненты и метнула заклинание. Таэнн застыл. То ли волшебница промахнулась, то ли так сработала защита Такаримы, но тот легко смахнул с себя неподвижного элфа и, ухмыляясь голым черепом, направился к Амелии и Доминге, смотрящим на него завороженно, как кролики на удава.
И тут случилось невероятное. Такарима остановился. Вздрогнул. Рассыпался и истаял прахом.
А позади него обнаружился Эд Ноппин, бледный, взволнованный, с большим пучком укропа в руках.
- Где ты его взял, Эд? – спросила Доминга.
- В огороде, - ответил хоббит несколько невнятно, потому что на нем повисла рыдающая от пережитого страха Амелия.
Тут их слуха коснулись странные звуки. Жалобные и агрессивные одновременно. Амелия в испуге прижалась к Эду, а Доминга огляделась и поняла, что звуки эти издает забытый всеми Таэнн, все еще находящийся под действием заклятья. Доминга быстро сняла чары, и элф, растрепанный, пыльный и похожий на взъерошенного кота, присоединился к остальным. Он хлопнул Эда по плечу так, что тот чуть не упал:
- Герой!
И тут они скорее почувствовали, чем услышали, глухой шум, шедший, казалось, из-под земли. Амелия, стоявшая лицом к дому, где их держали в заточении, вдруг поняла, что тот стал гораздо ниже, чем был и … ближе. Прежде чем она успела понять, в чем дело, дом рухнул, обдав их пылью и потоком щепок. Где-то вдалеке послышался еще один удар.
- Бежим! – закричал Таэнн, локтем закрывая глаза.
Приключенцы понеслись по улице. Позади них, один за другим, рушились дома и заборы. Охнул Эд, которому доской попало по ноге, взвизгнула Амелия, которой отлетевший гвоздь вонзился в руку.
Наконец, они выбежали из деревни и, к своему великому  удивлению, обнаружили прямо перед собой своих лошадей, и даже вьючного пони.
Доминга подошла к своему гнедому, похлопала его по шее и полезла в седельную сумку за травами, после чего занялась рукой Амелии и синяками Эда.
- Таэнн! – окликнула магичка элфа, спрятавшегося за своей кобылой и что-то разглядывавшего, - Тебе помощь не нужна?
Элф в ответ буркнул что-то невнятное, так что Доминга пожала плечами и пошла переодеваться.
Таэнн же, на самом деле, решал непомерно сложную для него задачу. Он смотрел на свои мечи. Да, это точно были его мечи, под его ладони были вытерты рукояти, он знал каждую зазубринку на лезвиях. Но откуда же они могли тут взяться? Как же они могли оказаться притороченнными к седлу, если он брал их с собой и их отобрал этот поганец? При мысли о Такариме Таэнн досадливо поморщился. Подозрительная была вся эта история, и его роль в ней совершенно не героическая.
В конце-концов, Таэнн вознес короткую молитву Каваскьяску и решил оставить все как есть. Он приторочил мечи обратно и подошел к остальным:
- Поехали отсюда. Мне здесь не нравится.
Все обернулись и посмотрели на Глухово, точнее, на оставшиеся от него руины, выглядевшие так, как будто деревню разбомбили лет пятьдесят назад.
После чего приключенцы наскоро привели себя в относительный порядок, пришли к выводу, что поедят по дороге, сели на лошадей и направили их в сторону Нычьего Хоя, где их с победой ждал мэр с наградой.
Боги.
- Укроп, значит. Мило-мило. Чья идея? – и верховный бог подозрительно сосредоточил свое внимание на Ономанте.
- А что ты имеешь против укропа? – поинтересовался бог мудрости, - Я должен был играть – я и играл. А укроп – это было единственное, что в огороде оставалось. 
- Против укропа я ничего не имею. Я имею против кустарщины, -  не слишком складно выразился Галат, - Ладно, квест защитан, но такой топорной работы я больше никому не прощу! Кстати, откуда он вообще взялся, этот труп ходячий?
- Да мой он, - смутился Ономант, - Не мой, точнее, у брата попросил.
Повисла напряженная пауза. О брате Ономанта, Некроманте, в приличных кругах старались даже не упоминать.
- Позор, - тяжело вздохнул наконец Галат, - Какой позор. Ладно, играем дальше…   
Внизу.
- Этого не может быть! – в сотый раз повторил Таэнн, теребя поводья. Конь под ним, чуя беспокойство седока, храпел и вздрагивал.
- Заткнись, а? – тихо сказала Доминга, - И без тебя тошно.
Приключенцы сидели в седлах. Перед ними была вода. Набежали тучи, и во все стороны расстилалась свинцовая гладь, слегка подернутая рябью. Где-то перекликались утки. Пахло рыбой и водорослями.
- Этого не может быть! – сказал Эд Ноппин. Все развернулись и посмотрели на него. Амелия с ядом в голосе спросила:
- Ты ничего поумнее сказать не мог?
Доминга сидела и смотрела на солнце, похожее сквозь толстый слой облаков на серебряную монету. Приходилось признать: они заблудились.
Одной из глобальных проблем Самвэра является крайняя сложность ориентирования. Солнце Самвэра неподвижно – оно висит над ним все время в зените, причем в зените везде, независимо от географической точки вашего местонахождения, и тускнеет к вечеру, исчезая ночью и заново разгораясь с утра. Правда, тени при этом  к вечеру почему-то удлиняются.
А еще поговаривают, что где-то в Нижних областях бывают настоящие закаты. Но их никто не видел.
По звездам ориентироваться также почти невозможно, так как все они одинаковой яркости, неподвижны и равномерно распределены по небу, не образуя созвездий. Магнитного или какого-либо другого поля на Самвэре просто нет. Таким уж его создали.
И это вторая глобальная проблема Самвэра, религиозно-философская. На Самвэре невозможен атеизм, так как весь он полон явлениями, предметами и событиями, объяснить которые нельзя ничем, кроме божественной воли.
Впрочем, жители Самвэра никогда не знали другого мира, поэтому они не ропщут. Привыкли. Что же касается ориентирования, все жители Самвэра очень точно чувствуют направление, коих – главных – здесь четыре: Вверх, Вниз, Направо и Налево (и никто не знает, почему они так называются). А так как, помимо этого существуют еще обычные вверх, вниз, направо и налево, то это еще больше осложняет и без того непростую ситуацию с ориентированием на Самвэре.
- Надо что-то делать! – твердо сказала Доминга, - А то вечер скоро.
- Рыбки половить? – ехидно поинтересовалась Амелия.
- Хотя бы, - кивнула волшебница, - Удочки у кого-нибудь есть?
Удочек ни у кого не нашлось, поэтому рыбу пришлось ловить на бечевку с привязанным к ней согнутым гвоздем, нашедшемся в бездонных карманах Эда. Доминга над гвоздем поколдовала, чтобы сделать его более привлекательным для рыб, но клевало все равно не очень хорошо. Тем не менее, к вечеру Амелия – а занималась рыбной ловлей именно она – выудила достаточно для приличной ухи, которую, споря и препираясь, они с Эдом состряпали в четыре руки.
Таэнн нарубил дров и лапника в обнаружившейся поблизости небольшой рощице, и теперь сидел у огня и любовно полировал мечи.
Доминга воткнула последнюю ветку в шалаш и, отряхивая руки, тоже села к огню. Амелия принялась разливать уху.
Некоторое время царила тишина, прерываемая лишь стуком ложек и чавканьем. Время от времени кто-нибудь подливал себе добавки, пока котелок не опустел.
После непродолжительного спора мыть посуду пошел все-таки Эд, вооруженный пучком мыльного корня из запасов Доминги.
Хоббит принес еще воды, ее вскипятили, и Доминга бросила в котелок душистые травы.
Приключенцы сидели вокруг костра, не торопясь потягивали отвар и рассуждали, что делать дальше.
- Нам нужно вернуться в Нычий Хой! – ударил кулаком по колену Таэнн.
- А на кой он нам сдался? – лениво откликнулся Эд.
- Если ты не забыл, - сверкнул в его сторону глазами элф, - нам там должны еще четыре сотни.
- Кстати, Таэнн, - подала голос Амелия, - Мы так и не поделили ту сотню, которую нам дали в задаток.
- Тем более нам надо вернуться в Нычий Хой! – в глубине души элф уже успел привязаться к этим деньгам, честно считая их своими.
- Но мы абсолютно не знаем, где находимся! – воскликнула Доминга, - Соответственно, мы не знаем в какой стороне от нас пресловутый Нычий Хой.
- Это точно,  - кивнула Амелия. Доминга подняла бровь, но продолжала:
- Давайте разберемся. Мы ехали в ту сторону, с которой приехали, и ни у кого из нас даже не возникло сомнений по этому поводу. Так?
- Так, - вразнобой ответили три голоса.
- Прекрасно. А теперь, каким бы невероятным это ни казалось, давайте вспомним, с той ли стороны мы выбежали из Глухова, с какой вбежали. Вошли, точнее, - поправилась волшебница. Повисла пауза.
- Но наши лошади… - неуверенно сказала Амелия.
- Вот именно, - кивнула Доминга, - Это и сбило нас с толку. Но, если отвлечься от этого, то в какую сторону мы бежали?
- Направо, - сказал Эд. Почти одновременно с ним Амелия сказала:
- Налево.
Таэнн хмыкнул и уверенно уронил:
- Вниз.
- А вот по-моему, Вверх, - подвела итог Доминга.
Приключенцы грустно посмотрели друг на друга.
- Ладно, - сказал Таэнн, - Ты, Доминга, нам лучше скажи, что это? – и он кивнул в сторону водоема, оповещавшего о своем присутствии в темноте громким лягушачьим хором.
- Не знаю, честно, - смутилась волшебница, - География никогда не была моим сильным местом. Это явно не река, но что это – я не знаю. Может, это то самое мифическое Море-посреди-Суши.
- В море вода соленая, - резонно возразила Амелия, - А эту можно пить.
Доминга кивнула:
- Говорю же, не знаю.
Тем временем совсем стемнело. Эд широко и заразно зевнул – вслед за ним стали зевать и все остальные.
Первая стража по жеребьевке досталась Таэнну. Элф подбросил в костер дров, и сел несколько в стороне, вглядываясь в ночь и слушая, как за его спиной  возятся, укладываясь в маленьком шалаше, остальные.
Таэнн сидел и думал. Все это было очень странно. И его мечи, и то, как они приехали к этой большой воде. Но было что-то еще, какая-то пустота внутри него, которая притягивала память, как больной зуб притягивает язык.
Нычий Хой. Да. Но…до этого? Что было до этого?
- Я – воин, - вслух сказал элф, устыдился, что разговаривает сам с собой,  передернул плечами и выбросил из головы ненужные мысли.
Его стража прошла спокойно. Таэнн разбудил Эда Ноппина, а сам завернулся в одеяло и лег на нагретую землю у костра. Шалаш он вообще считал ненужной роскошью.
Костер лениво лизал сушняк. Эд Ноппин таращил глаза в темноту – он все никак не мог проснуться. Потом он развернулся и стал смотреть в костер. Пляска языков пламени завораживала. Он смотрел, смотрел… и не заметил, как уснул.
Амелия проснулась, чувствуя себя бодрой и отдохнувшей. Рядом с ней, подложив локоть под голову, спала Доминга. Амелия потянулась, провела рукой по волосам и на четвереньках вылезла из шалаша. Около погасшего костра спали Таэнн  и Эд. Было позднее утро. Начинал накрапывать дождь.
По понятным причинам Амелия решила посетить близрастущие кустики. Возвращаясь из них и одергивая платье, девушка вдруг услышала громкий щелчок. Мгновением позже пришло осознание, что ее что-то держит за ногу. А еще секунду спустя нагрянула боль. Амелия рухнула и закричала.
Первым вскочил и кинулся к ней Таэнн. Выхватив кинжал и яростно озираясь, элф упал возле Амелии на колено. Понял, что девушка попала в капкан, и попытался кинжалом разомкнуть створки.
Капкан был как минимум медвежий – сильная пружина, мощные зубцы – рана на ноге Амелии была глубокая. Кровь струилась по ноге и терялась в траве.
К ним подбежала Доминга и тоже принялась возиться с капканом. Эд спросоня побежал куда-то в другую сторону, и оттуда вскоре донесся щелчок и крик. Доминга, чертыхаясь, оставила Таэнна освобождать Амелию, а сама помчалась к Эду.
Хоббит, впрочем, отделался очень легко: задев капкан, он споткнулся об него и упал, так что зубцы капкана, царапнув его по ноге, защелкнулись только на штанах. Доминга зло рванула штаны на Эде, и, волоча хоббита за собой, побежала обратно к Амелии.
Таэнн уже открыл капкан и теперь пытался остановить потерявшей сознание Амелии кровь, перетягивая ей голень куском ее собственной юбки.
Доминга оттолкнула  элфа, и сама взялась накладывать жгут. Таэнн же, к ее удивлению, не ушел рыскать по окрестностям, выискивая врага, поставившего на них капканы, а опустился возле Амелии на колени и нежно погладил  рассыпавшиеся медовые пряди ее волос. Лицо у него было при этом совершенно перекошенное. Со второго взгляда Доминга догадалась, что так, похоже, в мимическом арсенале элфа выглядело сочувствие.
 - Эд! – крикнула Доминга, - Принеси мне сумку!
Хоббит проворно притащил волшебнице ее сумку с медикаментами. Доминга тщательно перевязала рану, присыпав ее кровоостанавливающим и дезинфицирующим порошком каменной смолы, после чего собралась было сунуть Амелии под нос нашатырю, но Таэнн перехватил ее руку.
- Не надо, - тихо сказал элф. Поднял девушку на руки и понес в шалаш, где аккуратно уложил ее и укрыл одеялом.  После этого он вылез и осмотрелся.
- А где наши лошади?! – прогрохотал он.
Доминга и Эд заозирались. Лошадей и правда не было.
- Ты уснул на страже?! – заорал Таэнн на Эда. Хоббит аж сел. Элф подскочил к нему, сгреб за шкирку, поднял над землей и занес уже кулак, но его руку перехватила Доминга и спокойно посмотрела в бушующие яростью серые глаза. Элф потихоньку остыл. По крайней мере, он поставил Эда – почти аккуратно – и пошел искать еще капканы по окрестностям лагеря. Вскоре послышались щелчки.
Доминга сурово посмотрела на Эда. Хоббит сжался. Волшебница вздохнула и пошла посмотреть, как там Амелия. Эд тоже вздохнул, взял котелок и поплелся за водой. Ему было очень стыдно.
Амелия уже пришла в себя, но тихо постанывала от боли. Доминга активизировала над ней болеутоляющий амулет и пощупала лоб. Никаких признаков лихорадки пока не было, и Доминга слегка успокоилась.
Она вылезла из шалаша. У кострища ее ждал Эд с котелком. Он уже сложил костер. Доминга зажгла огонь и повернулась к  подошедшему Таэнну.
- Двенадцать, - сказал он. Поколебался и добавил: - Я нашел двенадцать. Они здорово их прячут, ублюдки.
- Хотела бы я знать, кто они, - вздохнула Доминга.
- Я тоже, - сверкнул глазами Таэнн.
После завтрака, когда Эд мыл котелок, Таэнн и Доминга вдвоем сидели у костра.
- Здесь опасно оставаться, - сказала волшебница.
- Согласен, - кивнул элф, - Надо двигаться. Но мы не знаем, куда. И потом, как. Она, - он кивнул на шалаш, - Идти не может. Лошадей нет.
- Боюсь, Амелию тебе придется нести, - пожала плечами Доминга, - Часть вещей бросим, а остальное понесем мы с Эдом.
- Волокуша?.. – деловито предложил Таэнн.
Доминга покачала головой:
- Чтоб она ногой обо все задевала, на каждой кочке подпрыгивала? Нам не по тракту идти, все-таки. На руках понесешь.
Элф вздохнул, но вынужден был согласится. Берег водоема, по которому им предстояло идти, зарос пусть не очень высокой, но жесткой травой, скрывающей кочки и кротовьи ямы. Волочить по нему человека с такой раной было просто жестоко.
Таэнн пододвинул к себе рюкзак Эда, вытряхнул все из него и принялся раскладывать вещи на две кучки: с собой и на выброс. Вернувшийся хоббит хотел было возмутиться, но смолчал.
Как и  следовало ожидать, выброшено было больше всего из Эдова рюкзака. И в него же больше всего наложено. Эд не смел возражать. Он чувствовал себя виноватым.
Оставленные вещи Таэнн закопал в роще. Шалаш разбирать и закладывать кострище не стали – о них и так уже знали. Так что вскоре после полудня приключенцы тронулись в путь. Идти решили Вправо по берегу. Зачем – никто не знал, но возражений ни у кого не было.
Скорость перевижения их была небольшой -  без дополнительной ноши они за то же время прошли бы раз в три больше, но они упорно продолжали путь почти без остановок до вечера.
Вечер был тихий и красивый. Тучи рассеялись, и на небе во всей красе высветились звезды. Впрочем, смотреть на них приключенцам было некогда: они обустраивали лагерь. Даже Амелия возилась у котелка, неуклюже вытягивая раненую ногу с примотанными к ней палками. На иммобилизации настояла Доминга. Сама Амелия была против, но волшебница всерьез опасалась трещины кости, так что теперь нога Амелии превратилась в громоздкое и очень неудобное сооружение.
Доминга неожиданно оторвалась от рыбной ловли и хлопнула себя с размаху по лбу.
- Ты чего? – откликнулась Амелия.
- Дура я, вот чего! – самокритично возопила Доминга.
- Да что случилось-то? – встревоженно донеслось из лагеря.
- Стену надо было ставить!
- Какую стену?
Но Доминга только отмахнулась.
После ужина волшебница принялась совершать странные действия. Остальные с интересом наблюдали за ней, сидя у костра, но отвлекать ее вопросами никто не решался.
Доминга оползла на карачках весь лагерь, начертив вокруг него круг на земле кинжалом. Почти вернувшись до точки, от которой она начала, Доминга подняла голову и поинтересовалась:
- По нужде никому не требуется? Учтите, на всю ночь.
Все дружно замотали головами. Доминга замкнула круг, после чего принялась посыпать его порошком, искрами вспыхивающим в свете костра, размахивая при этом свободной рукой и что-то бормоча.
Наконец, она закончила и вернулась к костру, отряхивая руки.
- И что это было? – выразила Амелия общий вопрос.
- Я поставила вокруг лагеря стену. Во-первых, со стороны нас не будет видно, а во-вторых, если кто бы то ни было  попытается к нам проникнуть, мы об этом непременно узнаем.
- Он поджарится? – кровожадно сверкнул зубами Таэнн.
- Нет, - помотала головой Доминга, - стационарная огненная стена требует слишком много сил. И потом, сразу убивать, думаю, не стоит. Ведь это могут быть и не те, кто ставил на нас капканы.
- А нам придется дежурить? – спросила Амелия, потягиваясь, но потревожила больную ногу и, ойкнув, свернулась в клубок.
- Тебе-то точно не придется, - ответила Доминга, - И, кстати, выпей-ка вот это!
Волшебница растворила в воде неприятно пахнущий порошок и протянула Амелии. Та взяла, понюхала и умоляюще посмотрела на Домингу.
- Пей! – неумолимо отрезала волшебница.
Амелия резко выдохнула и залпом проглотила содержимое кружки. Обожглась, закашлялась и долго еще сидела, переводя дух. Доминга похлопала ее по спине, не удержалась и высказала мысль, которая мучала ее весь день и ей лично казалась удачной, хоть и несколько злой шуткой:
- Зато теперь ты соответствуешь своему имени!
Никто не засмеялся. Все удивленно посмотрели на волшебницу. Доминга смущенно принялась объяснять, радуясь, что боги обделили ее способностью краснеть:
- «Амелия» – это значит «безногая». «А» - отрицание, «мелос» - конечности…. – волшебница осеклась, видя, что Амелия собирается заплакать, а Эд и Таэнн смотрят на нее, подняв брови. На задворках сознания мелькнула мысль, что она никогда бы раньше не подумала, что у элфа и хоббита могут быть такие одинаковые выражения лиц.
Доминга торопливо и неловко обняла Амелию:
- Ну прости меня, пожалуйста! Я не хотела тебя обидеть! Я думала, смешно будет…
Девушка вытерла нос рукавом и ничего не сказала. А Таэнн вздохнул:
- Ты, Доминга, женщина умная, но иногда такую ерунду говоришь. Ты скажи лучше, что со стражей-то.
- Не знаю, - пожала плечами смущенная Доминга, - пожалуй, это не обязательно. Мы все устали. А если кто-нибудь полезет, мы обязательно услышим, - она усмехнулась.
- А если будут стрелять?
- Если бы нас хотели застрелить, нас бы застрелили прошлой ночью, - покачала головой Доминга, - К тому же стена не остановит стрелу, но собьет ее с курса. И потом, говорю тебе, нас со стороны почти незаметно.  Разве что за нами следили, пока мы обустраивались, - добавила она, поколебавшись.
- Ясно, - дернул плечом Таэнн, - Я спать.
И элф залез в шалаш. Вслед за ним заползла Амелия, а немного погодя и Эд. Доминга посидела еще немного у костра, глядя в огонь и слушая ночь, а когда все-таки полезла спать, заметила, что Амелия лежит у Таэнна на плече. Ее медовые кудри мешались с его серо-рыжими прядями. Доминга улыбнулась и устроилась у стены.
В параллели перпендикуляра.
Демиург была удивлена. Она знала, что так бывает с живыми людьми, с ней это часто случалось, но не знала, что такое может быть с персонажами собственного воображения.   
Она к ним пригляделась, и они уже казались ей гораздо более симпатичными, чем раньше. Таэнн перестал казаться тощим – он был просто высокий и жилистый. Доминга была вполне привлекательная, а главное, в глазах ее светился недюжинный ум. Амелия была не такая уж простушка, веселая и жизнерадостная. Да и к хоббиту ее внутренние глаза привыкли, и он казался вполне естественным и симпатичным.
Что ж, это радовало. Ее собственные герои казались ей все более живыми, цельными, настоящими. И приятными глазу.
Внизу.
Они проснулись от громкого треска и вспышек.
- Что, уже утро? – пробормотала спросонок Амелия, в то время как Таэнн уже выскочил из шалаша и стоял в растерянности, сжимая рукояти мечей.
Вслед за ним вылезли остальные и тоже полюбовались на вспыхивающие на фоне звездного неба голубые снопы искр, примерно соответствующие человеческой фигуре.
Доминга ударила в ладоши, резко выкинув правую руку в сторону искр, и под ноги приключенцам свалился маленький человечек в несколько обгоревшей одежде.
Почувствовав себя в своей стихии, Таэнн сгреб незнакомца за шиворот и приставил к его горлу меч:
- Кто такой? Чего хотел?
- Д-д-д-д-д… - выдавил из себя человечек.
- Таэнн,  не зарежь его! – тревожно сказала Амелия. Элф слегка отодвинул мея и переспросил:
- Так что ты там хотел сказать?
- Ничего, господин! – вякнул человечек.
- Совсем ничего? – Таэнн снова придвинул меч.
- Таэнн, прекрати, - махнула рукой Доминга. Она подошла и пристально посмотрела человечку в глаза. Тот дернулся, но затем обмяк; глаза его помутнели.
- Говори! – велела Доминга.
- А я вот поэтому и думаю, что зря ты жену распускаешь, а то баба, много воли взявшая, и тебя под каблук пристроит, и…
- Что он несет? – тихо спросила Амелия.
Доминга хлопнула себя по лбу, пробормотала: «свободные ассоциации», и щелкнула пальцами у пленника перед глазами. Тот замолчал.
- Как тебя зовут? – строго спросила магичка.
- Бахут Кулак, - послушно и безвольно ответил человечек.
- Откуда ты?
- С Выселок.
Эд Ноппин вдруг понял, что не так было в том, как отвечал их пленник на вопросы Доминги. Лицо его оставалось неподвижным, а голос – бесстрастным, даже когда он выдавал им, врагам, свое имя и место жительства. Он был явно не в себе.
Хоббита вдруг пробрал резкий страх перед магией вообще и Домингой в частности и, чтобы перебить противное ощущение, он быстро спросил:
- А кто там живет?
Пленник молчал.
- Почему он не отвечает? – поинтересовалась Амелия.
- Он сейчас слышит только меня, - углом рта ответила Доминга, после чего громко и четко спросила пленника:
- Кто живет в Выселках?
- Люди, впавшие в грех единобожия. Так зовут нас в остальном мире за то, что мы поклоняемся Единому, Создавшему нас.
Париключенцы изумленно воззрились на Бахута. Это ж надо до такого додуматься! Никому из них никогда даже в голову не приходило, что в Самвэре, с его ежедневными (ну, почти) доказательствами существования множества богов кому-то могло взбрести на ум, что бог всего один.
- Интересно… - протянула Доминга. Остальные закивали. 
- Так, а почему ты на нас напал? – опомнилась волшебница, - И зачем вы поставили на нас капканы?
- Нас все обижают, - покорно ответил Бахут, -  Мы – бесправные выродки. Поэтому нам приходится защищаться. Нас мало и мы слабые. А вас много и вы сильные.
В этом месте речи пленника приключенцы почти одновременно подумали, что либо у Бахута серьезные проблемы с арифметикой, либо население Выселок гораздо меньше, чем они сначала посчитали.
- Вы опасны для нас, - тем временем продолжал человечек, - Для нас все опасны. Мы должны были вас убить. Но вы не умерли, а, значит, вы еще опаснее. Меня, самого ловкого, послали на разведку.
Таэнн презрительно дернул углом рта, поглядывая на «самого ловкого».
- Ладно, - сказала Доминга, - Сиди здесь. Таэнн, спрячь меч, он сейчас не опасен.
После этого она отползла несколько в сторону так, чтобы пленник не мог ее видеть, и жестом поманила к себе остальных. После того, как приключенцы сели в тесный кружок, сблизив головы, волшебница спросила:
- И что нам теперь с ним делать? Какие будут предложения?
- Прирезать его, а потом пойти и перебить всех этих еретиков, чтоб не повадно было капканы ставить. Он сам сказал, их там мало.
- Таэнн, тебе лишь бы кого-нибудь прирезать! – сказала Амелия, после чего вдруг по ее лицу пролетела непонятная тень, но девушка все же спросила Домингу:
- А ты можешь его как-нибудь околдовать?
- Как?
- Ну… Чтоб мы ему нравились.
Доминга задумалась:
- Вообще-то, есть одно заклятье. Правда, его действие зависит от того, насколько он умен.
- По-моему, не очень, - презрительно заметила Амелия, бросив косой взгляд на пленника, неподвижно сидящего у костра.
- По-моему, в принципе, тоже, - Доминга задумчиво потерла ключицу, - Ну что ж, я попробую.
Она села напротив Бахута, мило улыбнулась ему. После чего пробормотала несколько слов и щелкнула пальцами у него перед глазами. Бахут нервно сморгнул, вздрогнул… и вдруг расплылся в широкой улыбке и робко погладил Домингу по руке.
Амелия еле сдержалась, чтобы не захлопать в ладоши и восхищенно шепнула Таэнну:
- У нее получилось! 
Элф кивнул, не сводя настороженного взгляда с пленника.
Неожиданно тот вскочил и запрыгал с криками:
- Пойдемте же! Пойдемте!
Доминга еле успела перехватить Таэнна за запястье, остановив смертноносный замах.
- Тише ты! Он ведет нас в Выселки! И обеспечит достойный прием.
- Зачем? – насупился элф.
- Амелии нужен покой, теплая кровать и квалифицированная помощь. Я с походным набором трав не могу толком ей помочь.
Таэнн поколебался, но все-таки неохотно кивнул.
- Собираемся! – громко объявил он.
Все принялись собирать рюкзаки, а Эд Ноппин поинтересовался:
- А далеко идти? Может, позавтракаем?
Доминга покачала головой:
- Думаю, задерживаться не стоит. По его словам, - она кивнула на Бахута, - не более полутора-двух часов пути.
Эд подавил вздох и собрался.
Вскоре тронулись в путь. Таэнн нес Амелию, Эд Ноппин и Доминга – вещи, а Бахут показывал дорогу и суетился вокруг Доминги, пытаясь отобрать у нее рюкзак.
- Отдай ты ему рюкзак, пусть несет! – сказал Таэнн.
- Совесть не позволяет, - вздохнула волшебница, - Я его вроде как обманываю. Не могу я его еще и тяжести таскать заставлять!
Элф поджал губы, но не возразил.
Тем временем совсем рассвело. С Озера – Бахут уже сказал им, что водоем называется Озеро, - подул свежий ветер. Приключенцы обошли вдающийся в сушу залив, и наконец-то увидели Выселки, разместившиеся на песчаной косе. Заметив это Доминга укоризненно покачала головой, подумав: «Вот до чего единобожие доводит! Совсем дураки – на песке понастроились!», но потом заметила, что дома стоят на сваях. Перехватив ее взгляд, Бахут торопливо объяснил:
- Во время прилива вода подходит совсем близко к домам. А когда идут дожди, так только на лодках.
Эд Ноппин пересчитал домишки – получилось восемь. Плюс еще какой-то странный длинный дом – наверное, общинный.
В поселении их уже заметили: высельчане торопливо сдергивали с веревок сушившееся белье и загоняли домой детей и скот.
- Я сейчас! Сейчас! – засуетился Бахут и умчался вперед.
- Очень надеюсь, что он вернется не с оравой с топорами! – заявил Таэнн, поудобнее перехватывая Амелию.
- Не должен, - ответила Доминга, - Только через его труп. Я теперь ему лучший друг и член семьи, о котором полагается заботиться. И освободиться от чар он сможет не раньше, чем через неделю.
- А вдруг у них там маг, который снимет заклятье ? – спросил Эд.
- Вряд ли, - покачала головой Доминга, - А, впрочем, поглядим. Вон они идут, - кивнула волшебница вперед.
Из Выселок и в самом деле показалась делегация. Таэнн забеспокоился и стал прикидывать, как бы побыстрее и поаккуратнее скинуть с рук Амелию, если все-таки придется хвататься за мечи, но разглядел, что из всей делегации, состоящей из полудюжины мужчин и бегающего вокруг них Бахута, оружие было только у возглавлявшего процессию древнего старика – явно старейшины - да и то это были три стрелы, которые старейшина нес наконечниками вниз – в знак мира.
Делегация остановилась  шагах в десяти от приключенцев. Доминга вышла вперед и, как вежливый гость, первой поклонилась высельчанам. За ней поклонился Эд, а Таэнн и Амелия, в силу своего положения, только склонили головы. Высельчане ответили глубокими поклонами, причем старейшине понадобилась помощь, чтобы разогнуться.
- Мы счастливы приветствовать вас, - дребезжащим старческим голосом начал старейшина речь, но вдруг покраснел, потом побелел, пошел пятнами, закатил глаза, захрипел и упал на руки сопровождающим.
Доминга кинулась к нему.
- На землю его! – рявкнула волшебница на растерянных высельчан. Когда ее команду безропотно выполнили, Доминга поджала губы и жахнула старику по грудине. После чего зажмурилась и положила руки старику на грудь. Упала тишина. Девять пар глаз неотрывно смотрели на волшебницу. Доминга сидела молча, только постепенно бледнела.
Все нервно переминались с ноги на ногу.
Наконец волшебница открыла глаза. Высельчане немедленно дернулись к своему старейшине и с радостным удивлением обнаружили, что он благополучно спит. Его взяли на руки и бережно понесли обратно в деревню, забыв про приключенцев. С ними остался только Бахут, который стоял около Доминги и растерянно смотрел вслед своим землякам.
- Может, пойдем за ними? – робко предложил он.
Доминга оглянулась через плечо на Таэнна с Амелией на руках. Элф не подавал вида, но волшебница видела, что он устал. Да и Амелию не мешало перевязать.
- В самом деле, пойдемте, – кивнула она.
Амелия радостно улыбнулась и тут же ойкнула, когда Таэнн черезчур оживленно подбросил ее на руках. Эд с готовностью водрузил на себя рюкзак, который уже успел когда-то незаметно скинуть. Всем не терпелось в жилье.
- В конце-концов, они теперь нам вроде как обязаны, - высказала общую мысль Амелия.
Возле самых Выселок их встретил кряжистый мужик, очень похожий на старейшину. Приключенцы решили, что сын, и не ошиблись.
- Благодарю Вас! – он обращался лично к Доминге, - Отец пережил много зим и стар, слаб. Но Вы его спасли! Благодарю! – несколько нескладно, но с душой высказался он и склонился перед волшебницей в раболепном поклоне.
- Надеюсь, - вежливо и довольно холодно сказала Доминга, - вы сможете отплатить нам услугой за услугу. Среди нас есть раненый, - она кивнула на Амелию, - Ей нужна помощь и мягкая постель.
По лицу сына старейшины волной пробежало сомнение: ему явно не хотелось вести иноземцев в Выселки, но он побоялся оскорбить их отказом, поэтому бросил искоса быстрый взгляд на Бахута и закивал, широко поводя рукой в сторону деревни:
- Конечно, пойдемте скорее! Давайте, я понесу! – но под свирепым взглядом Таэнна быстро убрал протянутые было к Амелии руки.
Их поселили в небольшом сарайчике на сваях, стоявшем фактически в воде. В нем было душно, сыро, по углам селились жирные пауки, назойливо жужжали комары и стоял четкий запах свежевынесенной соленой рыбы. Впрочем, высельчане старались исправить впечатление, снабдив приключенцев достаточно приличным горячим обедом, в котором рыба занимала не последнее место, и постелями из заячьих шкур и странного на ощупь тканого полотна.
- Знаете, - заявила Амелия, ощупав простыни, - По-моему, они из крапивы.
- Вовсе нет, - авторитетно опроверг Эд Ноппин, ощупав, обнюхав и даже пожевав угол простыни, - они из чистейшей конопли.
- Да ну? – удивилась Амелия.
- Ну да, - кивнул хоббит, - конопля, она… из нее… - и хоббит застыл, глядя перед собой и молча шевеля губами.
- Эд, ты чего? – обеспокоенно спросила Амелия.
- Я… - хоббит сморгнул, - Я не помню… Ничего не помню…
Амелия как раз собиралась спросить, что же такое важное Эд забыл, но тут Таэнн вернулся с лестницы, откуда совершал в Озеро естественные надобности, и сказал:
- Ерундой вы тут какой-то занимаетесь! Давайте лучше придумаем, как из этих еретиков выбить наших лошадей с вещами. Там, кстати, дождь пошел, - добавил элф, стряхивая с себя капли.
- А я решила, что ветер, - хмыкнула Доминга. Элф на секунду замер, потом расхохотался.
Дождь все усиливался, и перешел в настоящий ливень. Крупные капли колотили по крыше, пробирались сквозь щели, наполняли все влагой.
- Бррр, - поежилась Амелия, - Кошмар, а не погода! Они нас отсюда забрали бы, что ли!
И, точно в ответ на ее слова, снизу послышался стук причаливающей лодки и голоса.
Накрывшись промасленной холстиной, любезно предложеннной высельчанами, приключенцы спустились в лодку, причем в случае с Амелией это доставило бы большие трудности, не будь девушка от природы гибкой и ловкой, и не начни ее нога уже немного подживать.
- Куда мы едем? – спросила Амелия, когда кое-как уселась.
- В Храм, - коротко ответил один из гребцов. Больше они не проронили ни слова.
Лодка мягко ткнулась в берег, и высельчане бодро выскочили за брот, пробежали несколько шагов по воде, волоча за собой лодку, и вместе с ней выскочили на песок, да еще и привязали к торчащему из песка столбу. И только после этого из лодки вышли приключенцы. Их привезли к самому длинному дому, на пороге которого стоял вполне здоровый старейшина в длинных белых одеждах, а из-за его спины выглядывали остальные высельчане.
- Дорогие гости! – начал старейшина, едва только приключенцы сошли на берег, - Войдите же в этот храм Единого, разделите с нами ритуал общения с Единым! Лишь чистые сердцем, не таящие зла, могут пройти в наш храм. Войдите! Докажите нам, что вы друзья!
- Чушь какая! – хмыкнул Таэнн, но очень тихо, так что услышали его только Амелия, которую он по-прежнему нес на руках, и Эд, который стоял совсем рядом с ним.
Доминга, которая ушла на шаг вперед, обернулась и с вопросом в глазах тряхнула головой в сторону храма.
- Да пойдем, чего уж там! – ответил Таэнн, перехватывая Амелию. И приключенцы вошли в храм.
- Я начинаю ненавидеть лестницы! – прошептала Амелия на ухо Доминге, когда ее усадили на длинную низкую лавку. Во время подъема девушку чуть не уронили с самого верха лестницы.
Доминга успокаивающе потрепала ее по плечу. Она сидела рядом с Амелией. С другой стороны от нее сел Эд, почти прижавшись к волшебнице. А Таэнн сел с другой стороны от Амелии.
Внутри храма царил полумрак. Несмотря на то, что дом был сложен из бревен, в которых Таэнн элфьим чутьем распознал клены, в нем стоял странный, несвойственный деревянным  строениям, запах.
Посреди храма, внутри восьмиугольника из низких лавок, на одной из которых и расположились приключенцы,  было сложено что-то вроде каменного алтаря с углублением в центре. Сейчас высельчане, нарядные, со счастливыми лицами, с песнями складывали в это углубление горячие угли, щепки и стружки.
Доминга насчитала около сорока человек – мужчин, женщин, подростков. Детей сюда, видимо, не пускали.
Наконец, все замолчали, расселись, и к алтарю подошел старейшина с мешком в руках, богато расшитым бисером.
- Все ли дома принесли огонь? – торжественно вопрсил он.
- Да! – многоголосо прозвучало с лавок.
- Все ли сердца открыты Единому, Создавшему нас?
- Да! – вновь прогремело в ответ.
- Услышь нас, Единый! – возопил старейшина и кинул на телющие угли горсть сухой травы из мешка.
Высельчане снова запели, точнее, затянули какую-то заунывную мелодию без слов.
Приключенцы сидели, смотрели, слушали, дышали, ощущали – и постепенно погрузились в странное состояние, повисли в неверном зыбком мареве между сном и явью.
Доминга почувствовала, как Эд мягко уткнулся ей в бок, нехотя  оглянулась и  увидела, что Амелия спит Таэнна на плече, а у элфа глаза хоть и открытые, но абсолютно отсутствующие.
И вдруг из тумана перед ней появилась пожилая женщина, и склонилась над раненой ногой Амелии. Доминга с трудом шевельнулась. Женщина полуобернулась к ней и сказаал:
- Спи, моя хорошая! – и Доминге оставалось только повиноваться.
Все приключенцы спали и видели. И вот, что они увидели.
Доминга.
Доминга подняла голову и уперлась взглядом в низкий потолок. Она стояла в узком коридоре, прижавшись спиной к стылому камню стены. Водух был затхлый и спертый. Где-то вдалеке капал вода – звук разносился далеко и глухо.
Доминга постучала по стене, поковыряла неровные стыки камней, простучала пол и потолок, без труда дотянувшись до него, ничего не обнаружила и пошла вперед по коридору.
Звуки ее шагов и падающей воды были одиноки в этом лабиринте. Через некоторое время волшебница начала слышать свое тяжелое дыхание. Она задыхалась в этой тяжелой, неподвижной атмосфере. Вскоре и стук ее сердца вплелся в эту странную какафонию.
Коридор неоднократно раздваивался. Посомневавшись в первый раз, Доминга повернула направо, и теперь поворачивала направо постоянно.
Она шла и шла. Бесцельно и почти бездумно. Есть и пить ей не хотелось. Было светло, хотя она так и не поняла, откуда берется свет. Воздух был неподвижен. Звук падающей воды действовал на нервы. Доминга шла. Поворачивала – сперва настороженно, а затем равнодушно, потому что раз за разом за углом ее ничего не подстерегало.
Она была безоружна, но это ее не волновало. У нее не было ни воды, ни еды, но это не беспокоило ее тоже. Ей было все равно. Доминга шла и шла по инерции, не чувствуя усталости.
Ничего не менялось. Камни были серыми. Потолок – низким и давящим. Воздух – спертым.
«Зачем все это? – подумала Доминга, - Зачем я иду? Кто я? Где я? Для чего я? Какой в этом смысл?»
Она сделала еще несколько шагов, а потом остановилась. Сперва села, привалившись к стене, а потом легла, свернувшись калачиком на жестком полу, и закрыла глаза.
«Нет смысла, - подумала она, - Ни в чем нет смысла. Все абсолютно бессмысленно и нелепо»
«Я никому не нужна. Зачем мне жить? Ради чего я живу? Я не вернусь.  Лучше будет умереть здесь. Умереть… Я устала. Лучший выход – умереть»
Она встала резко, прошла сквозь стену и оказалась в храме, глотая дымный воздух и щуря глаза.
Боги.
- По-моему, - ехидно начал Каваскьяск, - Здесь кто-то только что нарушил правила игры. Притом, очень серьезно.
- Если ты намекаешь на меня, - спокойно ответил Ономант, - то ты ошибаешься. Я ничего не нарушал.
- Он в самом деле ничего не предпринимал, Каваскьяск, - примирительно сказал Галат.
- Тогда кто же?    
Галат выразил недоумение, Ономант – безразличие.
Таэнн.
- В смысле – гном на лошади? – удивленно переспросила Доминга, - На пони?
- Нет, - Таэнн мотнул головой, - На коне, большом, просто огромном. Вороном.
- Таэнн, - мягко сказала волшебница, - Ты уверен, что это был гном? Боги вольны показать нам все, что угодно, но им известно, что гномы боятся лошадей.
- И тем не менее, это был гном! – несколько раздраженно ответил Таэнн, но тут же осекся, - Точнее, не вполне гном.. Не знаю… - он нервно оглянулся в дымной атмосфере храма и поудобнее перехватил спящую Амелию, перегнувшись через которую он и шептался с Домингой.
- Понимаешь, - продолжал элф,  -  я стоял внизу, а он наверху, на мосту. Каменнный древний мост без перил. Но реки под ним не было – сухой овраг. Я стою в этом овраге, а он на коне на мосту. Огромный вороной конь, а на нем огромный рыцарь. В черных доспехах, в рогатом шлеме и с непроницаемым забралом…
- А причем здесь гном? – подняла брови Доминга.
- А этот рыцарь был гном. Я это чувствовал, - растерянно ответил Таэнн, - Знал, - добавил он, и тут Амелия закричала. Она кричала долгим криком раненого зверя, выла и корчилась, будто в огне.
Таэнн и Доминга обхватили ее: элф схватил девушку за плечи и запястья, а волшебница обняла ее за голову и попыталась раскрыть ей рот, чтобы девушка не прикусила язык.
Наконец, Амелия перестала кричать и зарыдала, уткнувшись Таэнну в плечо. Элф обнял девушку за плечи, стал гладить по голове и что-то ласково шептать на ухо.
Доминга отвернулась от них и увидела, что Эд, свалившийся с лавки, когда она дернулась к Амелии, тоже проснулся и теперь сидит на полу, прислонившись к лавке спиной, и тихо плачет, сморкаясь в большой клетчатый платок. Доминга положила ему руку на плечо:
- Что ты видел, Эд?
- Я не помню, - тоскливо ответил хоббит и посмотрел на волшебницу глазами, полными слез.
Почти одновременно с этим Таэнн спросил Амелию:
- Что ты такое увидела?
- Я не помню, - изумленно ответила девушка.
Доминга уперлась локтями в колени, положила подбородок на ладони и констатировала:
- Очень интересно выходит! – переводя глаза с Эда на Амелию. Таэнн кивнул.
Боги.
Там, высоко, над редкими и светлыми облаками, сменившими выплакавшиеся дождем тучи, там, где, казалось, не место волнениям и тревогам, там, где бывают лишь бессмертные боги и редкие отчаянные птицы.… В общем, там царила паника.
Кое-кто из младших богов по-тихому собирал чемоданы, но старшие боги оставались на местах, хотя внутри каждого из них бушевала своя буря.
Феенель и Цеенель сейчас имели вид тошнотно - зеленого облачка, на которое все остальные боги по очереди навешивали амулеты. Самые сильные,  на последний день приберегавшиеся амулеты и талисманы, обереги и ангриалы, фиалы и раки шли теперь в ход. Боги, не задумываясь, выкладывали их, потому что не сделай они этого, день и впрямь мог бы стать последним.
- Но кто ж мог знать…- простонала Маэртене, в свою очередь, прикладывая к
Феенель золотой медальон.
- Может, такова воля демиурга, - рассеянно ответил ей Галат
Маэртене в ответ выразила боль и отчаяние, но ничего не сказала.
Внизу.
Эд Ноппин опустился на колени у реки и, горстью зачерпнув воду, попробовал ее на вкус. Сглотнул, вытаращил глаза, потом зачерпнул еще горсть и ее тоже выпил. Остальные приключенцы наблюдали за ним с интересом и нетерпением.
- Невероятно! – наконец воскликнул хоббит, - Это просто невероятно!
- Да что такое-то, Эд? – нетерпеливо спросила Амелия
- Я готов поклясться, это Витая!
Доминга представила себе карту Самвэра, и тоже сочла, что это невероятно.
После того, как все высельчане очнулись от наркотического сна, они почему-то очень забеспокоились, почти грубо усадили приключенцев в лодку, несмотря на сопротивление  Бахута, который так рвался к Доминге, что его пришлось скрутить и  посадить в сарай под замок,  покидали в лодку их вещи, надели приключенцам мешки на головы, после чего они нашли себя с вещами возле этой реки, про которую Эд говорил теперь, что это Витая, которая, как известно, с Озером никак не сообщается. Доминга потерла ключицу и на всякий случай переспросила у хоббита:
- Ты уверен?
Эд обиделся:
- Я мог бы Конопелем поклясться, но просто скажу тебе, что не был бы я хоббит, если б не мог эту реку на вкус отличить. Да и место это, - Эд широко повел рукой, обводя ровный, заросший высокой травой заливной луг, на котором они стояли, - Мы, друзья мои, в Междуречье!
- Что же это такое?..- задумчиво проговорила Доминга, имея в виду способ, которым они сюда попали. Эд кивнул, соглашаясь с ней.
- А я знаю! – неожиданно заявила Амелия, - Междуречье – это где живут хоббиты! – и девушка очень обиделась, когда после этих слов волшебница и хоббит посмотрели на нее, как на сумасшедшую.
Девушка смутилась, опустила глаза, и вдруг ойкнула.
- Ты чего? – встревоженно спросила Доминга
- У меня нога зажила!
Все приключенцы уставились на ее ногу, где, как они помнили, была повязка, под которой была едва закрывшаяся коркой глубокая рана. Ни повязки, ни раны не было. Амелия свободно стояла и даже сделала, сияя, несколько пробных шагов. Все смотрели то на ее ногу, то друг на друга  и молчали. 
- Ну, что стоим-то, - наконец сказал Таэнн,  - Междуречье – не Междуречье, какая разница! Хоть Чистый Лист, идти-то надо! Лошадей-то, сволочи, не вернули!
- Хоть вещи отдали, и то ладно, - вздохнула Доминга, -  И куда ты предлагаешь идти? Кстати, Таэнн, - добавила она ехидно, - Чистый Лист – глупая легенда, дурацкий предрассудок!
- А я тоже верю в Чистый Лист! – неожиданно вступилась за элфа Амелия.
- Ну и зря! – дернула плечом волшебница, - Беспочвенные выдумки!
- Да что вы спорите, - нервно сказал Эд Ноппин, - в самом деле, пойдемте лучше. Темнеть скоро начнет!
И приключенцы двинулись по течению реки.
Тени удлинялись, день клонился к вечеру, когда им навстречу попался первый дом. На этот дом все, кроме Эда Ноппина, уставились удивленно. Хоббит уставился на дом радостно. Это был самый что ни на есть настоящий дом хоббита, вырытый в искусственно насыпанном холме,  дом с круглой дверью и круглыми же оконцами, дом, на «крыше» которого цвели гиацинты и тюльпаны.
Пока его товарищи глазели на жилище, Эд Ноппин бодро подошел к двери и, взявшись за дверной молоток в форме цветка гладиолуса, постучал в дверь,… и вскоре приключенцы уже пили чай внутри этого удивительного круглого дома. Амелия налегала на конфеты, Доминга забавлялась миниатюрностью чашечек, блюдечек, младшего сынишки семейства, который старательно лез ей на колени, одергиваемый то и дело матерью,  и всего жилища, которая Таэнну доставляла массу неудобств. В голове у элфа были две мысли: когда же они, наконец, отсюда выберутся, и  как бы ему еще так извернуться в крохотном креслице, чтоб не так давил на затылок потолок. А Эд Ноппин получал истинное удовольствие от общения. Это была настоящая, классическая, традиционная семья хоббитов – в доме жил целый клан.
- Ах да! – неожиданно воскликнул отец семейства, - У нас же новости, которые, несомненно, вас заинтересуют! Светотень в  Междуречье!
Поскольку при этих словах Таэнн встрепенулся,  в очередной раз приложился головой и громко при  этом охнул, все посмотрели в первую очередь на него, и элфу ничего не оставалось кроме как откашляться и спросить:
- Светотень? Здесь?
- Ты знаешь, что это? – удивленно спросила Доминга. Волшебница не знала, и ее это смущало.
Таэнн кивнул.
- Так что это? – спросила Амелия.
Таэнн загадочно улыбнулся, чего за ним прежде не водилось,  и сказал:
- Вот пойдем и посмотрим! – и, неожиданно протянув руку, потрепал Амелию по голове. Девушка инстинктивно отдернулась, а потом неуверенно улыбнулась элфу.
- Да, в самом деле! - поддержал Таэнна глава семьи, - Вот идите и посмотрите!
- Так где она? – подняла бровь Доминга.
- В Хоббитоне, где ж еще? – искренне удивился хоббит, - Разве ж хоть одно важное событие в мире пропустит Хоббитон!
И приключенцам ничего не оставалось кроме как упаковать пирог, предложенный радушной хозяйкой и  пойти в Хоббитон, до которого был, как выяснилось, всего-то час ходу.
   
Боги.
- Кто ввел Светотень? – строго спросил Галат.
Все боги в ответ выразили незнание. Галат подозрительно сфокусировал свое внимание на Заяминко, но богиня в ответ выразила отрицание.
- Помоги нам…., - начал было Галат, и осекся. Он здесь верховный бог. Некого ему о помощи просить. К большому его сожалению…

Внизу.
Приключенцы стояли на окраине и смотрели на Хоббитон. Больше всего он походил на огромную ярмарку в миниатюре. Вечную ярмарку. Миниатюрой же здесь были продавцы, покупатели и прочие праздношатающиеся, потому как подавляющее большинство их были хоббитами. Отдельные люди среди этой пестрой толпы казались то ли лишними, то ли просто неуместными великанами. Впрочем, их было достаточно для того, чтобы на приключенцев никто не обращал лишнего внимания.
- Ой, смотрите! – вдруг пискнула Амелия, - Там карусель! – и она небрежно сбросила рюкзак на землю и побежала к карусели.
- Дитё! – покачал головой Таэнн, поднимая сброшенный Амелией рюкзак.
- Пойдем за ней, - сказала Доминга, - Здесь легко потеряться.
Но Амелию они нашли легко – девушка и впрямь стояла у подножья карусели, задрав голову и глядя вверх сияющими глазами. Увидев подошедших товарищей, она схватила Домингу за обе руки с криком:
- Давайте покатаемся!!!
Волшебница хмыкнула, посмотрела на карусель и неожиданно сказала:
- Давайте!
Рюкзаки были поручены охране карусельщика, и они выкатали целый золотой. Потом еще один единолично выкатала Амелия, а остальные стояли внизу и смотрели на нее – Эд  и Доминга с нетерпением ждали, когда же она накатается, потому что проголодались, а Таэнн, которого, по правде сказать, здорово укачало, в чем он не признался бы даже под пыткой, боролся с тошнотой.
К тому времени как Амелия, брызжущая счастьем и раскрасневшаяся так, как будто сама крутила карусель, присоединилась к ним, была уже ночь, хотя вечная ярмарка продолжала свой шум – народу стало будто даже больше, просто зажглись факелы.
- Нам надо найти ужин и ночлег! – сказал Эд. Доминга кивнула, испытав при этом легкое раздражение – она сама собиралась сказать почти то же самое секунду спустя.
Таэнн мотнул головой в сторону ближайшей к ним таверны, называвшейся «Танцующий Опенок» (рисунок на вывеске и впрямь изображал пляшущий гриб):
- Эта сойдет?
- Сойдет! – радостно ответила Амелия и направилась к дверям, но не дошла, потому что была сбита с ног высоким человеком в лохмотьях, выскочившим из переулка. Сбив девушку, он продолжал бежать, но почти сразу оказался в тупике – площадь с каруселью была полукругом огорожена магазинами, а посреди этого полукруга  почему-то стояла пустая телега. Человек обежал телегу и заметался, а из того же переулка выскочила невысокая длинноволосая девушка, одетая во все белое, с обнаженным мечом в руках, и бросилась в погоню. Увидев ее, оборванец прижался спиной к стене, пошарил на шее и, вытащив какой-то предмет, швырнул его перед собой. Площадь заполнилась дымом. Толпа с визгом бросилась прочь, а Таэнн сумел одной рукой прижать  всех троих своих спутников к какому-то углу, почему-то показавшемуся ему безопасным, а другой рукой вытащить меч.
Дым быстро рассеялся, и стало видно, что на девушку в белом наступают четыре огромные твари, напоминающие помесь кошки, паука и крокодила.
- Визиги! – прошептала Доминга, - И такие большие! Я и  не знала, что они еще остались!
Тем временем девушка вскочила на телегу и повернулась, поводя клинком, к тварям.   
И тут к ней на помощь пришел парень. Во всем черном, напоминающий летящую тень, он выскочил откуда-то из толпы, прижавшейся сейчас к стенам домов, в три прыжка преодолел чистое пространство до телеги, вскочил на нее и встал с девушкой спина к спине. То, что произошло дальше, невозможно описать. Не было вспышек света, звуков или чего-либо в этом роде, но они вдруг оказались единым целым. Это было невероятно, но это было. Она едва доходила ему до плеча, он был в полтора раза шире нее, но они органично слились. Они были единым странным существом с двумя лицами, четырьмя руками и одним сердцем.
И они светились. Она сияла белым. Он – каким невозможным это ни кажется – светился черным. И эти два цвета не давали серого – они смешивались, даже нет, они изначально были единым целым – это был удивительный свет. Два клинка с разных сторон –  узкий сияющий белым бастард и огромный черный фламберг, запели в воздухе, начертили смертоносный узор, и вот уже от четырех визиг остались лишь ошметки кожи на брусчатке. Светотень – а никто уже не сомневался, что это именно они - спрыгнули с телеги, поражая случайных зрителей легкостью и изяществом движений, подошли к сжавшемуся у стены человеку в лохмотьях и взяли его за горло, легко подняв над землей. В этот момент к ним подбежали хоббиты в форме.
- Вот, - сказали Светотень. Голос у них тоже оказался удивительный – высокий и низкий, мужской и женский одновременно, - Это вор. И злой колдун. Хотя бездарный. Заберите его.
Хоббиты бодро заломили человеку в сером руки и куда-то увели, сопровождая пинками. А Светотень свернули в переулок, из которого вышли, и не торопясь, удалились.
Доминга высвободилась из-под руки Таэнна, все это время не слишком удачно давившей ей на горло, и обнаружила, что элф стоит, застыв с мечом в руке, и  с раскрытым ртом смотрит вслед уходящим Светотени. Если учесть, что он единственный из приключенцев знал до этого, что собой представляет Светотень, то такая реакция была, по меньшей мере, странной.
- Таэнн!  - помахала ладонью у элфа перед глазами тоже выбравшаяся  из-под его руки Амелия, - Таэнн, ты чего?
- Это он! – прошептал элф, по-прежнему держа  левую руку прижатой к стене, хотя она уже никого не держала, так как Эду Ноппину была выше головы.
- Кто «он»? – встревожено спросила Амелия.
- Гном, - одними губами ответил элф. То, что в этом ответе был смысл, поняла одна Доминга, а, поняв, забеспокоилась, сгребла элфа чуть ли не в охапку и поволокла всех за собой все к тому же «Танцующему Опенку».
В таверне элф оклемался уже достаточно для того, чтобы самостоятельно выпить залпом принесенный ему кубок глинтвейна, после чего уставился Доминге в глаза и ошеломленно сказал:
- Это и впрямь был он!
- Да объясни ты, наконец, кто? -   раздраженно спросила Амелия. Таэнн как-то странно на нее посмотрел, но ответил:
- Гном, которого я видел в Храме, в Выселках
- Таэнн, там не было гномов!
- Да знаю я! – мотнул головой элф, - Ну, этот…
Он не договорил, потому что двери таверны открылись,  и вошла та самая девушка в белом. Она огляделась и направилась прямиком к их столику, а, подойдя, кивнула всем, облокотилась на стол, чтобы заглянуть в глаза Таэнну и спросить:
- Ты меня не узнаешь?
Прежде чем в ней вспыхнула ревность, Амелия успела подумать, что у нее странный голос – даже сейчас, без своего «напарника», в ее голосе сквозили неженские нотки и интонации; в ее голосе было эхо мужского.
Таэнн приподнялся на лавке, вгляделся ей в глаза и вдруг ахнул, медленно вставая:
- Онтата! Детка!
Девушка рассмеялась и в полпрыжка повисла у него на шее. Таэнн тоже расхохотался, подкинул ее к потолку, после чего покрутил в воздухе, поставил на пол, обнял, снова поднял так, что их глаза оказались на одном уровне, и сказал:
- Каваскьяск мне свидетель, я так рад тебя видеть!
- И я тебя! Как ты тут оказался?
- Это мне надо у тебя спросить! Я – воин, а тебе надо бы дома сидеть, крошка!
- Я теперь тоже воин, Таэнн!
- Да уж, видел я. Кстати, - элф усадил Онтату на лавку, сел рядом, и тон его лишь чуть изменился, - я и не знал, что ты уже нашла свою Тень.
Доминга про себя отметила, что сегодня элф ее удивляет. Она и не подозревала, что он способен, словно знаток душ, заводить разговор издали.
- Да где ж тебя найдешь, чтоб рассказать – тебя все где-то носит, - непринужденно ответила девушка. Домингу, кстати, в значительной мере смущало еще и то, что она не могла понять, к какой расе Онтата принадлежит. Она не была похожа на человека, но и элфкой она не была точно.
- Мы с ним совсем недавно нашлись, - продолжала тем временем Онтата, - ты уже пропал к тому времени. Куда ты исчез, кстати? Твои все с ума посходили – ты ж никого не предупредил!
- Да так, - отмахнулся Таэнн (о том, сколько сил это стоило Феенели, лучше даже не упоминать), - Дела, знаешь ли!
- А, ну да! Как же, как же – в мужские дела мне нос совать не положено! Так?
- Так, - ответил было Таэнн, но осекся – сообразил, что Онтата теперь тоже отчасти мужчина. Ему даже взгрустнулось на мгновение – он помнил ее  совсем не такой.
Она же рассмеялась, подозвала хоббита, заказала пива и твердо сказала:
- Сначала представь меня твоим спутникам, а потом я тебя слушаю! Внимательно слушаю!
- А что я говорю? – удивился элф
- Ты рассказываешь, куда пропал и где был все это время!
Боги.
- Да сделай же что-нибудь! – прошипел Галат, свирепо сосредотачивая внимание на Феенель
- Не могу! – простонала та, - Правилами это запрещено. Она не персонаж!
- Чтоб вас всех!.., - туманно выругался Галат, - Самому все приходится делать! Заяминко!
- А?!- откликнулась богиня, несколько нервно.
- Не «А», а помогай давай! – зло сказал Галат.

Внизу.
- Знаешь, они даже решили, что ты умер. Ну, когда ты из похода-то не вернулся. Пал смертью храбрых, и все такое. Но я им так и сказала: врете, ушастые твари, не мог Таэнн – Руки – по -  Локоть так вот взять и сгинуть в какой-то дурной деревушке! – Онтата сделала большой глоток из своей кружки и продолжала, - А тут еще Тень мой нашелся, так что мы решили, раз уж нам все равно отправляться по миру шататься в поисках Себя, то почему бы за одно не найти одного рыжего ушастого тварь, который взял моду исчезать! – Онтата сделала еще один большой глоток и торжествующе посмотрела на Таэнна.
- Э… Извини, пожалуйста, - осторожно сказала Амелия, - Ты вот его сейчас назвала… Таэнн… Руки… Что?
- Как, вы не знаете? – удивленно спросила Онтата, - Таэнн – Руки – по – Локоть – в – Крови. Я, кстати, совершенно не ожидала встретить тебя тут, да еще и в такой компании. Не в обиду будет сказано, - добавила она и как-то странно посмотрела на Эда Ноппина. Хоббиту этот взгляд очень не понравился. Он как будто говорил, что фактом его здесь присутствия Онтата удивлена больше всего, и его это здорово нервировало.
- То есть, вы искали меня? – спросил Таэнн
- Не совсем, - весело ответила Онтата, - Мы искали Себя. А заодно и тебя. Мы знали, что рано или поздно ты нам попадешься, рыжий сволочь! Мы тебя нашли! – и она засмеялась и обняла Таэнна за шею, - Я, знаешь ли, ужасно рада тебя видеть!
- Я тебя тоже! – заулыбался элф.
- Так ты расскажешь сегодня или нет? Или ты при них стесняешься? – шепотом добавила Онтата.
И тут на их столик рухнула стена.
Таэнн одной рукой сгреб Амелию, второй попытался схватить Онтату, но она выпорхнула из-под завала раньше него, так что левой рукой элф сгреб за шкирку Эда и выскочил на середину таверны, дико озираясь и отплевываясь от пепла. Это Доминга машинально  швырнула в летевшие на нее бревна файерболом.
- Хозяин! – крикнула Онтата, тщетно пытаясь выловить шипящие угольки из своей кружки, которую она спасла, почти не расплескав, - Хозяин, мать твою по колено в землю!
Хозяин мигом примчался – больше на шум, нежели на зов, - и теперь стоял над золой, горестно вздыхая и подсчитывая ущерб в уме.
- Онтата, ты ужасно, непристойно ругаешься! - укоризненно сказал Таэнн, аккуратно отряхивая Амелию, и одновременно бережно ощупывая ее на предмет сломанных костей. Девушка, судя по всему, находилась в легком шоке и стояла столбом.
- Не забывай, Таэнн, я больше не Свет, - ответила Онтата, в глазах которой веселье  и грусть колыхались в пропорциях, которые сделали бы честь любому коктейлю, - Я теперь Светотень!
- Мы Светотень, - поправил ее неизвестно откуда взявшийся ее Тень так неожиданно, что даже Таэнн вздрогнул.
- Мы Светотень, - послушно повторила за ним Онтата. Как-то слишком, неприятно, послушно, так, что это резануло Таэнну ухо.
Тень взглянул Онтате в глаза. Таэнн почти почувствовал, как все, что она видела и слышала, перетекло к нему, растворилось, стало частью и его памяти тоже. Тень улыбнулся Онтате,  шагнул к Таэнну и протянул ему руку:
- Искренне рад знакомству! Рад, что мы наконец-то нашли тебя!
- Я тоже рад! – несколько натянуто ответил элф, отвечая на рукопожатие.
После этого Тень пожал руку Эду Ноппину и галантно поцеловал руки Амелии и Доминге. Амелии до этого никто еще никогда рук не целовал, поэтому она зарделась, прислушалась к новым незнакомым ощущениям и решила, что ей нравится подобное обращение. Таэнн бросил на девушку недовольный взгляд.
- Знаете, - сказал он, - уже очень поздно. Я думаю, нам стоит пойти лечь спать. Завтра поговорим! Вы где остановились?  - поинтересовался он у Онтаты.
- Да прям через дверь от вас. «Золотой лев».
- Отлично! Значит, до завтра? Спокойной ночи! – и элф решительно повернулся к лестнице, прихватив заодно Амелию. Та обернулась, бросила быстрый взгляд на Тень, но послушно поднялась вслед за Таэнном.
- Хозяин, - поинтересовалась Доминга, - надеюсь, этот неожиданный обвал не обозначает, что вся гостиница может вот-вот рухнуть?
Хоббит побледнел и торопливо забормотал что-то утешительное. Доминга махнула на него рукой и поднялась наверх. Спать и в самом деле хотелось ужасно.
Выяснилось, что им почему-то отвели только две комнаты, хотя по глубокому убеждению всех спать в гостинице, где только что ни с того – ни с сего обвалилась стена, едва ли много охотников.
Доминга уснула, едва только коснулась головой подушки, а вот Амелии не спалось. Она повертелась в постели, подумала о том – о сем, и тут ей в голову пришел вопрос, ответ на который ей захотелось получить немедленно. Девушка встала, надела платье, вышла в коридор и тихо постучала в соседнюю дверь.
- Таэнн! – шепотом крикнула она, - Таэнн ты спишь?
Элф открыл дверь и кивком предложил ей пройти. Эд  спал, время от времени похрапывая и вздрагивая. Амелия села на кровать Таэнна и задала свой вопрос:
- Таэнн, а почему он не представился?
- Кто? – не понял элф
- Тень!
- Понимаешь, Амелия, у племен Света и Тени нет имен. Их мало, очень мало, и они все знают друг друга в лицо, по голосу. Ну, может быть прозвище…
- Как у Онтаты?
- Ну, в общем, да, - элф почему-то выглядел смущенным.
- Странно, - протянула Амелия, - я лично всегда считала, что когда человеку дают прозвище, оно должно быть более-менее осмысленным. Там, Толстый, или Пончик, или Хорек. Но почему тогда Онтата?
На самом деле, элфу очень хотелось закончить этот разговор. Желательно – немедленно. Но ему не хотелось врать Амелии. Грубить – тем более. Поэтому он честно ответил:
- В каком-то смысле Онтата – это я.
Амелия округлила глаза.
- Понимаешь, - принялся объяснять Таэнн, - я знаю ее очень, очень давно. Она мне как сестра. Когда она была совсем малышкой, да и я был немногим старше, так вот, первые два слова, которые она научилась произносить, были «Он» и «Тата». Татой она меня называла, не могла имя выговорить. Ну, вот, она говорить научилась, бегает вся такая довольная. «Онтата» кричит, «Онтата!». Ну, в общем, так и получилось… - окончательно засмущавшийся, элф умолк. Амелия смотрела на него и улыбалась, а потом попросила:
- Таэнн, я никогда не слышала про Светотень.  Расскажи!
Доминга.
Доминге снился сон. По крайней мере, если бы она могла сейчас что-то осознавать, ей бы страстно захотелось, чтобы это оказалось сном…
Доминга с трудом открыла глаза. Ей совершенно не хотелось их открывать, более того, ей больше всего сейчас хотелось спать, забыться спасительным сном без сновидений, но глаза пришлось открыть, потому что сон не шел, а вместо него в голову лезли тягостные, муторные мысли.
Болела голова. Ужасно болела. Болела так, как будто это ее естественное состояние и основное занятие. Болела так, как будто болела всегда и будет болеть вечно.
На самом деле у Доминги болело все. Каждая крохотная частица, о существовании которой внутри себя она и не подозревала, сочилась, исходила, рыдала болью.
Полностью обнаженная, она сидела посреди небольшого бассейна, выложенного мраморной плиткой: белый мрамор с яркими красными прожилками. Тонким ручейком струилась вода – она задевала колени Доминги, обдавая их ледяным холодом.
В Доминге что-то изменилось. Если бы она могла сравнить себя нынешнюю с той, что была раньше, она бы заметила, сколь многое ушло, и сколь многое прибавилось. По-правде сказать, она стала совсем другим человеком. Но  она не могла сравнивать. Она забыла все, что было до этого. Она была здесь, сейчас, а за плечами маячило темное прошлое. Оно  давило на нее, оно раздирало ее болью. Ей было стыдно за каждый сделанный шаг, за каждый прожитый миг. Да. Стыд. Вот что довлело над ней. Вот что жгло ее  и заставляло сжиматься в тугой ком.
Во рту появился солоноватый привкус. Доминга лизнула запястье, посмотрела на прозрачную слюну и закашлялась. Она кашляла долго, надсадно, мучительно, словно пытаясь выплюнуть легкие, а потом сплюнула темной  кровью и долго, почти бездумно, смотрела, как тонкий ручеек ледяной воды потихоньку смывает ее кровь, уносит ее куда-то. А может, она впитывается в мрамор? Становится яркими алыми прожилками. Превращается в камень.
Было трудно дышать. Трудно и больно. Каждый вздох словно взрывал голову и легкие. Было холодно, но это не имело значения.  Ничего не имело значения. Не было времени. Времени больше не существовало. Был холод. Была боль. БОЛЬ. И ничего больше…

В параллели перпендикуляра.
- Мне жаль вас. Мне вас всех очень жаль, - тихо сказала демиург, рассеянно поглаживая серого пушистого кота у себя на коленях, - Вы ведь почти живые! Почти настоящие! И вы не знаете, для чего я это делаю…. Простите меня! Вы меня не слышите, я знаю, но…. Прости меня, Таэнн. Прости меня, Эд. Прости меня, Амелия. Прости меня, Доминга…
Внизу.
- Они жили неподалеку от нас, - начал рассказывать Таэнн, - и, что самое смешное, неподалеку друг от друга. Племена Света и Тени. Их мало, около двадцати в каждом племени. И они, - элф замялся, пытаясь подобрать слова, - они ищут друг друга…
- Ты ж сказал, они рядом живут, - удивилась Амелия.
- Рядом, - кивнул Таэнн, - но при этом делают вид, как будто друг о друге и не слышали никогда. Не знаю даже, как им это удается, - элф пожал плечами, - но дети у них растут, а потом, ну, когда им приходит время стать взрослыми, они уходят на поиск друг друга. Из двух племен одновременно. Юноша и девушка.
- Девушки – Свет, а юноши – Тень, да? – перебила его Амелия, довольная своей догадливостью.
- Не думаю, - покачал головой Таэнн, - в обоих племенах есть и мужчины, и женщины. Значит, нет. Не перебивай! Ну, вот, они проходят какой-то Путь, а потом находят друг друга и вместе отправляются на поиск Себя. Только я про это почти ничего не знаю. Хочешь, расспроси поподробнее Онтату.
- Таэнн, - задумчиво спросила Амелия, - а откуда у них берутся дети? Ну, маленькие светы и тени? Как они их по племенам делят?
- Не знаю, - засмеялся элф, - Завтра вот возьмешь и у Онтаты спросишь! А сейчас иди спать, уже очень поздно. Тебя проводить до комнаты?
- Да нет, спасибо, - вздохнула Амелия, - сама дойду…
Элф посмотрел на нее, странно  улыбнулся, а потом взгляд у него стал какой-то совсем странный, он обнял Амелию за плечи и стал наклоняться к ее лицу, …но тут раздался крик.
- Это Доминга! – вскрикнула Амелия, и они с Таэнном одновременно бросились к двери. Эд Ноппин вздрогнул во сне и перевернулся на другой бок.
Боги.
По такому случаю Галат даже сотворил себе голову и руки. Он держался руками за голову.
- Мы рискуем, - стонал верховный бог, - мы ужасно, ужасающе рискуем! Девочки, - обратился он к полуистаявшим Феенель и Цеенель, - пожалуйста, аккуратнее с этим ушастым! Фильтруйте его воспоминания тщательней! Он уже очень близок к тому, чтобы вспомнить то, что нельзя!!!
- Но-но, - запоздало возмутился Каваскъяск, - Попрошу не обзываться на моего игрока!
- А ты следи за ним лучше, - огрызнулся Галат, - А то только ругаетесь, не играете совсем! – гаркнул он на богов.
В то же время, но в другой стороне:
- Этшантис! - окликнула богиню Маэртене, - Он ее правда любит?
- Кто кого? – отозвалась богиня высокой любви
- Таэнн Амелию.
- Не знаю, - Этшантис выглядела растерянной, - Правда, не знаю. Не могу понять. Это не моих рук дело. Это само по себе.
- Но как же так может быть? – удивилась Маэртене
- Я не знаю, - грустно и испуганно ответила Этшантис.
Внизу.
Амелия стояла на коленях возле постели Доминги и трясла волшебницу за плечи. Таэнн с мечом в руках рыскал по комнате, пытаясь обнаружить следы врага, напугавшего Домингу.
- Таэнн, - с ужасом в голосе обратилась Амелия к элфу, - Таэнн, она не просыпается!
Элф бросил последний подозрительный взгляд на окно и в полпрыжка оказался возле кровати. Он посмотрел на лицо волшебницы, искаженное внутренней мукой, и тоже потряс ее за плечо:
- Доминга! – громко сказал он, - Просыпайся! Не пугай нас!
Он потряс ее за плечо еще раз  и неожиданно громко охнул.
- Таэнн, что с тобой? – встревоженно спросила Амелия.
Элф не ответил. Он закатал рукав и непонимающе смотрел на свое левое предплечье, где виднелась ужасная гноящаяся рана, которая сейчас открылась и источала темную кровь вперемешку с гноем. Амелия ахнула:
- Батюшки, что это?
- Сам не знаю, - элф отчетливо побледнел, - Меня в Глухово та тварь по руке зацепила, но все почти зажило. А сейчас вдруг…. Болит! – жалобно проговорил он.
Амелия как могла ласково погладила его по плечу:
- Не волнуйся! Сейчас Доминга проснется и тебя полечит! 
Девушка бросила быстрый взгляд на волшебницу и увидела, что та сидит на постели, держась за нее обеими руками, и широко раскрытыми глазами смотрит в никуда.
- Это наша война, - не своим голосом сказала Доминга, - Наша особенная, ни на что не похожая война! В которой от лишнего глотка зависит судьба тех, о ком ты никогда не узнаешь. В которой главное оружие – головная боль и недомолвки, - вдруг волшебница сморгнула, посмотрела на Таэнна и Амелию, слушающих ее с открытыми ртами, и уже своим голосом сказала, - Я  все поняла! Я все-все поняла! – и упала на кровать.
Амелия бросилась к ней, обняла, стала гладить по голове и плечам и ласково приговаривать:
- Просыпайся, Доминга, просыпайся! Не надо нам никаких войн! Все хорошо, мы с тобой! Просыпайся, Доминга! У Таэнна ручка болит, его надо полечить. Мы без тебя никак! Просыпайся, Доминга!
Наконец, ее причитания возымели действие: волшебница замотала головой, открыла глаза, села и более-менее удачно сфокусировала взгляд на Амелии.
- Проснулась! -  радостно воскликнула та.
- А что такое? – удивилась ее радости Доминга.
- Все в порядке, все в порядке, - торопливо забормотала Амелия, - Просто у Таэнна тут небольшие проблемы, ты бы полечила его, а?
Видимо, только тут до Доминги дошло, что элф тоже в комнате, а она сидит в ночной сорочке. Она охнула, рывком подтянула на себя одеяло, чем заслужила от Таэнна непонимающий взгляд, слегка покраснела даже и спросила:
- Что случилось? Это может подождать, пока я оденусь?
- Да, конечно, я думаю, - ответила ей Амелия, посмотрев вопросительно на элфа. Тот кивнул.
- Прекрасно! – сказала Доминга, - Таэнн, будь так добр, ВЫЙДИ, ПОЖАЛУЙСТА!
Элф опять непонимающе посмотрел на Домингу, но все же молча направился к двери. Амелия пошла за ним, но уже в дверях остановилась, обернулась и спросила:
- Доминга, а что такое ты все поняла?
- Что? – не поняла волшебница.
- Ты сказала, что все-все поняла!
- Когда?
- Ну вот, когда мы тебя будили!
- Тебе приснилось, - отрезала Доминга, - Я ничего такого не говорила!
Амелия вздохнула и скрылась в коридоре.
Боги.
До Лэкса наконец-то дошло, что именно смутило его в предшествовавшем диалоге Галата и Каваскьяска.  Не отличающийся особой рассудительностью бог войны даже принял свой любимый образ мускулистого здоровяка - правда,  теперь этот вид приобрел некоторое сходство с Таэнном, все-таки нравился ему этот элф, - и попытался сгрести бога-единорога за шкирку, что сильно осложнялось отсутствием у того оной.
- Гад! - рявкнул Лэкс, тщетно ловя ускользающую сущность Каваскьяска, - Элф мой!
- Элфы все мои, - спокойно возразил бог-единорог.
- А Таэнн - мой! - с вызовом, но уже несколько спокойнее произнес Лэкс. Остальные боги непонимающе следили за их ссорой, но, наконец, в сущности Галата забрезжило понимание того, куда клонит Лэкс, точнее, с чего это он взбеленился.
- В самом деле, Каваскьяск, - вступил в спор верховный бог, - Таэнн и в самом деле игрок Лэкса, а не твой. Ты вообще не участвуешь в Игре!
- А? - непонимающе отозвался бог-единорог.
- Ты недавно сказал, что Таэнн - твой игрок! - постепенно закипая, с нажимом молвил Галат, - Это не так!
- Я сказал? - удивился Каваскьяск, - Правда я? Извини, Лэкс.
Но Галат ему не поверил. Он с сомнением покачал метафорической головой, вздохнул, пару мгновений думал о своем, а потом неожиданно резко произнес:
- Внимание! Мы затянули этот квест. Его пора заканчивать!
- Нет! - ахнула Заяминко, которой Галат отдельно что-то передал без слов.
- Да! - почти грубо возразил верховный бог, - Или это конец!  Конец, понимаешь ты?!
Внизу.
Амелия и Таэнн стояли в коридоре и ждали Домингу. Несмотря на все пережитое напряжение, девушка отчаянно зевала, что не укрылось от элфа. Его немного укололо то, что она хочет спать, когда он страдает, но он все же сказал как можно мягче:
- Иди ложись спать. Уже так поздно, что почти рано!
- Мммм? - ответила ему Амелия, приоткрыв один глаз (она ухитрилась почти уснуть стоя)
- Спать, говорю, иди! - прикрикнул на нее Таэнн, резче, чем ему хотелось.
Несколько секунд Амелия смотрела на него непонимающе, потом кивнула, зевнула, попытавшись спрятать зевок в плечо, повернулась и пошла к своей комнате. Элф смотрел ей в спину. Ему захотелось взвыть, да тут еще рука, как нарочно, выстрелила особенно сильной болью. Таэнн сжал зубы. А Амелия, которая уже почти дошла до двери (до нее и было-то полтора шага) неожиданно развернулась, в полпрыжка оказалась около элфа, быстро, так, что он даже и отреагировать-то не успел, поцеловала его в щеку, отвернулась, бросилась к двери и столкнулась с Домингой.
- Ты чего? - ахнула волшебница. Вместо ответа Амелия быстро обняла ее, засмеялась и скрылась в комнате.
Доминга удивленно посмотрела ей в спину, закрыла дверь, повернулась к Таэнну и обнаружила, что элф стоит, смотрит в никуда и улыбается счастливой идиотской улыбкой.
- С ума они все посходили, что ли? - почти про себя пробормотала Доминга и  окликнула элфа, - Таэнн! Таэнн, ты слышишь меня?
- А? - вздрогнул элф. Он выглядел так, как будто она не дала ему досмотреть самый чудесный в его жизни сон.
- Таэнн, сны не всегда стоит досматривать, - зачем-то сказала вслух Доминга, а когда элф посмотрел на нее непонимающе - растроенно, махнула рукой, - Извини! Не обращай внимания! Показывай, что там у тебя случилось!
Элф вздрогнул еще раз («Да что это с ним?» - подумала Доминга), задрал левый рукав и показал волшебнице рану. Доминга аж присвистнула при виде такого безобразия и произнесла вполголоса самое грязное матросское ругательство. (Ономант на небесах выразил понимающее порицание)
- Значит так, - тоном, не терпящим возражений, сказала Доминга,  - Ты сейчас идешь в комнату, будишь Эда, просишь его принести побольше свечей и ждешь меня. Я мигом, - и она вошла в их с Амелией в комнату. За ее спиной элф покорно кивнул и вошел в соседнюю дверь.
Боги.
Томора осуждающе посмотрела на Маэртене. Богиня девственниц приняла полупроработанный облик и тихо плакала в уголочке, комкая в руках уже достаточно грязный платок.
- Почему ты плачешь, Маэртене? - спросила ее Галата.
- Не знаю, - всхлипнула богиня, уткнулась носом в платок и разревелась еще сильнее. Томора продолжала осуждающе смотреть на нее.
Внизу.
Доминга с трудом распрямила затекшую спину и вытерла пот со лба рукавом.
- Готово! - сказала она с плохо скрываемой гордостью в голосе.
Таэнн приоткрыл один глаз, посмотрел сперва на Амелию, которая улыбнулась ему нервно и ласково, и только потом с опаской перевел взгляд на свою руку. На левом предплечье красовался очередной аккуратный шрам. От удивления элф открыл второй глаз и на время потерял дар речи. Основной вопрос за него задала Амелия, которая тоже закрыла на время операции глаза - с Таэнном за компанию. По-правде сказать, глаза Эда тоже были закрыты, но это потому, что хоббит, в чьи обязанности входило следить за свечами и менять их по мере прогорания, давно спал за столом, положив голову на руки.
Итак, Амелия спросила:
- Батюшки, Доминга, как тебе это удалось?
- С трудом! - честно ответила волшебница, - На наше счастье, организм у него крепкий. Сейчас нам всем надо лечь поспать, а утром, - Доминга бросила быстрый взгляд на окно и увидела, что уже светает, - В смысле, попозже утром, - поправилась она, - Таэнн проснется здоровым!
- Эээ... Спасибо, Доминга! - все еще слегка обалдевший от такого чудесного исцеления пробормотал элф.
- Сочтемся! - усмехнулась волшебница, - Давай, ложись в постель, а вы помогите-ка мне прибраться! Эд!
- А!?- встрепенулся хоббит.
- На, мусор вынеси! - чуть ли не по буквам сказала ему Доминга (ее злило, что хоббит продрых, пока она трудилась в поте лица) и сунула ему в руки таз, полный тряпок, пропитанных зловонным зеленым гноем. Таэнн бросил на таз быстрый взгляд, и его передернуло.
Эд послушно вышел с тазом, Таэнн безропотно лег в постель, а Амелия стала помогать Доминге мыть и складывать инструменты. 
Через пятнадцать минут они все уже спали.
Боги.
- Галат! - с нажимом сказала Заяминко, - Ты, конечно, верховный бог, но у меня тоже есть свои принципы. И своя гордость.
- А чувство долга у тебя есть?
- Я не понимаю, почему это важно для хода Игры.
- А я понимаю, - отрезал Галат, - Именно поэтому я верховный бог, - добавил он и тихо подумал, как же он жалеет о Кали.
Внизу.
Амелию разбудил настойчивый солнечный луч, пробравшийся сквозь занавески и радостно щекотавший девушке веки. Она проснулась, потянулась и подумала, как же все-таки здорово спать на мягкой постели с чистым бельем, а не на жесткой и холодной земле.
Амелия встала, не торопясь оделась, причесалась, прислушиваясь к ровному дыханию Доминги, решила все-таки не будить ее, и тихо вышла в коридор. Минуту она постояла перед дверью комнаты Таэнна с Эдом – она смущалась, но ей хотелось зайти посмотреть, как там Таэнн, как его рука, да и вообще, ей просто хотелось на него посмотреть, в чем она стеснялась себе самой признаться. 
Она постояла, поколебалась, даже уже взялась за дверную ручку, но не пошла, а решила спуститься и раздобыть завтрак. Она дошла до лестницы, когда услышала шум на улице. Звук был такой, будто там шла нешуточная битва. Амелия остановилась и задумалась, не стоит ли пойти и разбудить остальных, когда позади нее грохнула о стену дверь, и мимо девушки пролетел полуодетый Таэнн с обнаженными мечами в руках. Элф кубарем скатился с лестницы, и тут в стену врезалась еще одна дверь, и с лестницы точно также слетела Доминга. Опешившая Амелия в панике оглянулась и встретилась глазами с Эдом. Не сговариваясь, девушка и хоббит кинулись на улицу.
- Нет, Таэнн! – сказала Доминга как можно мягче, - Ты ничем не можешь ей помочь! Может, это часть их поиска  Себя…
Прижатый к стене заклинанием элф грыз губы и время от времени рычал.
- Но они не могут друг друга убить! – воскликнула Амелия, когда немного сориентировалась, наконец, в ситуации - Они ж единое целое! Они все друг про друга знают, каждый шаг, каждую мысль!
- Боюсь, все-таки могут, - грустно ответила ей Доминга, - Но только в одном случае.
- Это в каком? – удивилась Амелия.
- Ты сама уже сказала. Если они убьют друг друга. Если умрут оба!
- Видишь, Таэнн, - обратилась волшебница к элфу, - Даже если ты убьешь его, она тоже умрет. Они – единое целое.
- Но, может, нам удастся их остановить! – воскликнула Амелия, - Ведь это ужасно! Почему они должны друг друга убивать?! Почему они дерутся???
- Может, это часть их поиска Себя… - повторила Доминга.
Эта битва пела. Эта битва могла бы быть похожа на танец - но не бывает таких смертоносных танцев. Стонал раненый воздух. Мечи сливались в размытое пятно. Даже на солнечном свете были видны невероятные искры, рождаемые скрещением мечей, которые были созданы защищать друг друга. Это была самая волшебная, самая феерическая - и самая неправильная из всех дуэлей.
Они не должны были драться. Что бы не случилось, они не должны были убивать друг друга. Это против всех правил.
Я не буду описывать этот бой. Я не могу его описать.
- НЕЕЕТ!!! – закричал элф и прыгнул вперед, разорвав заклятье и чуть не сбив Домингу с ног.
Онтата, заливая кровью мостовую, медленно падала на спину.  Со спины ее насквозь пронзил огромный черный фламберг. Падая, она все глубже нанизывалась на него, и, когда она легла на камни, он остался торчать вертикально. Последним жестом она ухватилась за него, не выпуская бастард, так что два меча стояли единым столпом.
Таэнн летел, замахиваясь на Тень мечом. Летел медленно, как будто сквозь воду. И видел, как израненный Тень, глядя своему Свету в пустеющие глаза, кинулся грудью на эти два меча. Кинулся, прижался к ней и …
Что произошло, описать было бы еще более невозможно, чем их слияние, когда они были живы. Тела исчезли. На брусчатке остался меч. Один меч.
Таэнн спрятал свой меч в ножны, медленно подошел и поднял меч Светотени. Для высокого элфа он оказался бастардом по руке. Меч был серым, теплым и  слабо светился.
Таэнн стоял, держал меч двумя руками и плакал.
В параллели перпендикуляра.
- ...и еще миллиард раз... - сказала Демиург, и вдруг скорчилась от боли и упала, ударившись головой об угол стола. Мир ее взорвался.
Внизу.
Легче всех это перенес Таэнн. Элфа просто качнуло, и он слегка побледнел. Хотя мир  взорвался.
Амелию скрючило в три погибели, она повалилась на мостовую, не имея сил даже на стон. Мир  взорвался.
Доминга тоже упала, но на колени, сжимая голову обеими руками. Мир взорвался.
Эд так широко распахнул глаза, что, казалось, они вот-вот выпадут из орбит. Хоббит судорожно глотал воздух. Мир взорвался.
Боги.
Первым это заметил Ономант.
- Что происходит, Галат? - строго спросил он.
Верховный бог не успел ответить - его прервал разъяренный, нецензурный и практически бессмысленный рев Лэкса. Когда бог войны немного успокоился, у Галата уже было немного времени, чтобы обдумать ситуацию, так что он сказал:
- Я думаю, нам пора использовать Ключ.
Боги испуганно смолкли.
Внизу.
Первое, что сделал Таэнн, когда немного пришел в себя, это ударил по ближайшей стене. Ударил так, что здание здорово зашаталось, а в бревнах осталась заметная вмятина. После этого элф удивленно посмотрел на свою разбитую руку, и только после перевел глаза вниз.
Какое-то время он просто стоял, растерянно глядя на лежащих Домингу и Амелию, а потом упал на колени возле них и попытался перевернуть Амелию на спину, чему та отчаянно сопротивлялась, слабо постанывая. И тут мир взорвался еще раз.
Даже Таэнн не выдержал. Он упал рядом с Амелией, и все они лежали на главной торговой  площади Хоббитона, а вокруг них потихоньку собиралась странно молчаливая толпа любопытствующих, и солнце, неподвижное и веселое солнце Самвэра, светило ярко и ласково, и едва заметно сиял серый меч Светотени, а приключенцы лежали неподвижно.
В параллели перпендикуляра.
- И еще миллиард раз убила бы я тебя, - повторила Демиург, осторожно  поднимаясь с пола и ощупывая разбитую голову.
- Вот ведь гадство! - воскликнула она, глядя на кровь на ладони.
Внизу.
- Что это было? - тихо спросила Амелия, вытирая сочащуюся по виску кровь.
Доминга села, на пробу помотала головой, а потом пожала плечами:
- Понятия не имею. Светотень сражались, а потом... Потом мир взорвался.
- Я же говорила, не должны были они драться, - грустно сказала Амелия, - Неправильно это!
- Да уж, - согласилась Доминга, - неправильно!
Таэнн сидел молча, обхватив голову руками. Эд Ноппин вытирал шею большим клетчатым платком и тоже молчал.
Остаток дня прошел для них как в тумане. Проще было бы сказать, что он прошел мимо них. Когда стемнело, приключенцы обнаружили вдруг себя  в небольшой рощице возле реки, в которой Эд Ноппин по вкусу признал Лесную Пограничную, после чего побледнел, вышел из рощи и долго смотрел на расстилающуюся степь. Вернулся еще более бледным и тихо сказал:
- Мы в Пустынных Землях.
Ответом ему был только рассеянный кивок Доминги. Состояние у всех было странное. События прошедшего дня вспоминались с трудом. Вспоминать их просто не хотелось.
Таэнн и Амелия лениво разводили костер, Доминга еще более лениво мастерила какое-то подобие шалаша, так что хоббит как-то плавно забыл, что именно говорит фольклор его народа о Пустынных Землях, взял котелок и полез по топкому берегу за водой.
- Слушай, - неуверенно начала Амелия после ужина, перевернувшись на живот и глядя на Домингу через пламя костра, - Я вот хочу тебя спросить…
- Ну, спрашивай.
- А ты смеяться не будешь?
- Не буду. Говори.
- Доминга, а как работает магия?
Против ожиданий Амелии, волшебница даже не усмехнулась. Она тоже перевернулась на живот, стала смотреть на огонь и тихо ответила:
- Знаешь, некоторые думают, что магия работает, потому что так желают боги. Другие говорят, что магия работает потому же, почему вода течет вниз, а солнце светит днем – мол, потому что так устроено. Но первые поправляют их, говоря, что так устроено, потому что так желают боги.
Но, когда я училась, у нас был один профессор. Очень-очень старый элф. Он работал в Университете еще с тех пор, когда элфы и люди жили в мире. По-крайней мере, он сам так говорил, - по тому, как изменился шорох точильного бруска, Доминга догадалась, что Таэнн стал прислушиваться к их разговору, - Так вот, над ним все смеялись, говорили, что он, мол, уже из ума выжил, но он говорил, что магия и боги завязаны друг на друге…
- Узлом? – ахнула Амелия.
- Да нет, - мотнула головой Доминга, - Знаешь, как рычаг: если положить палку на камень и на один ее конец положить маленький камешек, то этот конец опуститься…
- Это смотря как положить! – сказал неожиданно Таэнн
- Ну, если посередине положить! – резко ответила Доминга, недовольная тем, что элф ее перебил, - Ну вот, смотрите, - и она взяла из кучи дров две палки, положила одну на землю, а вторую на нее перпендикулярно, и попыталась ее уравновесить. Ничего не получалось. Амелия перебралась на ее сторону костра и стала ей помогать, потом к ним присоединился и элф, но этой ночью боги были против рычагов, и у приключенцев ничего не получилось.
- В общем, вы себе это представляете! – вконец измучавшись с палками, пробормотала Доминга.
- Ну да, а причем тут боги и магия-то?  - вспомнила исходную тему разговора Амелия.
- Тот элф, профессор наш, он говорил, что магия и боги на разных концах такой вот палки!
- То есть, если боги перевесят, магия поднимется? – непонимающе спросила Амелия.
- Да нет, - отмахнулась Доминга, - Там все как-то сложно очень было, запутанно. Я тоже его толком не понимала. Никто его не понимал. Ну, что-то вроде того там было, что боги не могут без магии, и магия не может без богов. Поддерживают они друг друга как-то, что-то вроде этого…
Волшебница  широко и заразно зевнула, махнула рукой и залезла в шалаш. Таэнн снова стал точить мечи, а Амелия смотрела на костер. От реки доносилось посвистывание мывшего посуду Эда.
- Таэнн, - вдруг сказала Амелия, перевернувшись на спину и хитро поглядывая на элфа, - Ты их когда-нибудь совсем сточишь! Без мечей останешься! – и прежде чем элф нашелся, что ответить, девушка со смехом скрылась в шалаше.
Астор.
Астор неспешно шел через парк, неся шлем в опущенной руке. Под ногами шуршали золотые кленовые листья. Стоял как раз тот короткий период года, когда осень прекрасна. Воздух свеж и прозрачен на вкус, солнце ласкает щеку и заставляет летучие паутинки вспыхивать искрами.
Астор шел и улыбался. Черный мотоциклетный шлем ловил гладкими боками солнце в такт шагам.
В параллели перпендикуляра.
Бессмысленно держаться за сердце – болеть оно от этого не перестает. Демиург и не держалась. Бессмысленно…
В очередной раз бессмысленность завладела ее жизнью. Все было глупо. Все не имело смысла.
Это случалось. Более того, можно было  сказать, что в этом виноват укорачивающийся световой день. Точно. Все дело в свете.
Никто этого не заметил, но солнце Самвэра стало чуть-чуть, на пару люменов, ярче.

Внизу.
Лежа у погасшего костра, Таэнн из-под ресниц следил за тем, как занимается серый рассвет, и думал о том, что они совсем расслабились: никто, даже он, не подумал выставить дежурного на ночь.
Чуткое ухо элфа ловило первые звуки просыпающейся рощи: прошумели над головой утки, застучал где-то поодаль дятел, в лесной подстилке прошуршали мыши. Таэнн лежал, погрузившись в это особое, только элфам доступное состояние полного слияния с природой. Он чувствовал каждое дерево в роще, каждую травинку, каждую каплю воды в реке. Он скакал по ветвям вместе с любопытной белкой и плыл по небу вместе с ястребом. Он ужасно соскучился по Лесу. По дому.
Элф полежал еще немного, затем заметил какую-то неправильность в окружающей его обстановке. Ему чего-то очень сильно не хватало. Да, позавтракать было бы действительно неплохо, но что-то не то…. Чего-то важного не было в этом утре. Чего-то или кого-то….
- Амелия!!! – с криком взвился Таэнн.
От его крика шалаш будто взорвался: это Эд и Доминга попытались одновременно выскочить через разные стены. Амелии действительно не было.
Амелия.
А дело было так. Амелия ночью, не просыпаясь, вылезла из шалаша и решительно, но очень тихо, никого не побеспокоив, не позавтракав, не взяв ничего, кроме того, что было на ней, пошла Вверх.
Проснулась она на дороге, достаточно далеко от места ночевки. Сначала, конечно, очень испугалась, точнее, даже больше удивилась, даже немного всплакнула от растерянности, но потом решила продолжать путь, положившись на авось и Маэртене.
Она почти без остановок прошагала все утро, нашла под кустом птичье гнездо и взяла оттуда два яйца (еще два она великодушно оставила в гнезде), положила их в поясной кошель, и вскоре выбралась на неплохую дорогу. Идти стало веселее, и девушка даже стала что-то негромко напевать, но тут ей навстречу попался парень. Может, у него был просто тяжелый период в жизни, может, запоздалый подростковый возраст, может, хотя вряд ли, это было его основное занятие, так или иначе, он решил поживиться за счет девушки. Сразу стоит уточнить, не повезло сегодня именно ему.
- Отдавай сумочку! – потребовал грабитель, угрожающе размахивая ножом.
- У меня нет сумочки, - спокойно ответила Амелия.
- Тогда деньги отдавай!
- У меня нет денег.
- Тогда… - грабитель несколько растерялся, - Тогда все отдавай!
- Послушай, парень, - устало сказала Амелия, - Ты отнимаешь у меня время. Я ничего не собираюсь тебе отдавать. Более того, я с тобой разговариваю, то есть, убивать тебя я сегодня не собираюсь. Но если ты от меня не отстанешь, мне придется тебя …нейтрализовать, - выговорив такое слово, Амелия улыбнулась про себя. Все-таки сказывалось время, проведенное в обществе Доминги.
- Ну все, ты меня достала! – и грабитель замахнулся ножом на девушку.
- Не советую на меня нападать, - по-прежнему спокойно сказала Амелия, - Ты меня совсем не знаешь. Не знаешь, чего от меня можно ожидать. А кроме того, совершенно не умеешь драться! Ну кто так держит нож!
И без того уже сбитый с толку грабитель опустил глаза на свою руку с ножом. Эта ошибка оказалась фатальной, потому что в живот ему тут же врезалась нога. Как только он скорчился от боли, выронив нож, другая нога въехала ему в висок, отправив в дружески распахнутые объятья сотрясения мозга.
Когда сознание его наконец-то вернулось, он обнаружил себя связанным конской сбруей, которую украл давным-давно, и про которую уже и забыл, что она до сих пор валяется на дне его дорожного мешка. Руки его были сзади притянуты к ногам, так что он не мог даже пошевелиться без риска сломать себе позвоночник.
- Хорошая сбруя, - похвалила Амелия, - сидя рядом на корточках и перебирая содержимое его мешка, - Прочная! Ты, в общем, полежи тут, подумай над своим поведением. Может быть, тебя вскоре кто-нибудь найдет. Я тебе этого искренне желаю. А я пошла.
Она сделала два шага, закидывая его мешок на плечо, но потом спохватилась, охнула, сунула руку в поясной кошель и с выражением крайнего страдания на лице вытащила оттуда смятую яичную скорлупу.
- Вот сволочь! – воскликнула она в сердцах, - Это ж был мой обед!
После этих слов девушка решительно подошла к валяющемуся на земле неудачливому грабителю и вылила ему на голову из кошеля два сырых яйца.
- Сволочь! – повторила она и удалилась.
Боги.
- Галат, - очень тихо, так, чтобы не услышали остальные, спросила у супруга Галата, - А где Ключ?
Верховный бог криво ухмыльнулся:
- А как ты думаешь? – также тихо ответил он вопросом на вопрос.
- Последний раз, когда я его видела…- начала было Галата, но ахнула, и закончила совсем другим тоном, - …он был в капище.
Галат выразил утверждение.
Внизу.
Эд Ноппин торопливо собирал рюкзак и украдкой косился на Таэнна: элф вел себя очень странно. Да, он тоже собирал свой рюкзак, но большую часть времени он тратил на то, что смотрел по сторонам, вздыхал и теребил волосы, что вообще-то было очень на него не похоже. У хоббита были кое-какие мысли касательно причин такого поведения Таэнна, но он предпочитал держать их при себе.
Доминга уже собрала вещи, и теперь торопливо, но планомерно уничтожала следы их ночевки. Утром, после того, как прошла первая паника, вызванная исчезновением Амелии, волшебница вспомнила то, что вечером благополучно забыл Эд, а именно то, что говорит о Пустынных Землях хоббичий фольклор, так что ей не хотелось, чтобы кто-то обнаружил следы их пребывания. 
Волшебница услышала, как Эд что-то спросил у Таэнна, но не расслышала вопроса, зато хорошо услышала громкий ответ элфа:
- Вниз! Она Внизу!
- Откуда ты знаешь? – поинтересовалась Доминга, догадавшись, что речь идет о том, где искать Амелию.
- Я знаю, - с нажимом ответил элф, - Я чувствую! – как веский довод, он прижал руку к груди.
Волшебница несколько равнодушно кивнула – лично у нее не было никаких идей по поводу того, куда отправляться на поиски, а таэннову чутью можно было и довериться: вдруг и впрямь выведет!
«Любовь!» - усмехнулась про себя Доминга, и подхватила рюкзак:
- Ну, копуши, вы идете? – поинтересовалась она у товарищей. Таэнн торопливо затянул горловину рюкзака и вскочил, Эд спокойно кивнул и  накинул лямки на плечи.   
Доминга отвлеклась на мгновение, поправляя лямки на плечах, а когда подняла глаза, обнаружила, что Таэнн целеустремленно топает Вниз - Налево, вниз по реке, а Эд вприпрыжку еле поспевает за ним. Почти бегом, волшебница догнала их, и, задыхаясь, окликнула элфа:
- Таэнн! Ты ж говорил, что надо идти Вниз!
- Я знаю, куда надо идти! – несколько грубовато откликнулся тот.
Доминга дернула плечом, но ничего не сказала.
Они быстро вышли из рощицы, в которой ночевали, чуть отдалились от реки, и теперь шли по степи, простирающейся во все стороны, куда дотягивался взгляд. 
Погода стояла самая  благоприятная для похода: нависшие было утром низкие облака разогнало солнце, легкий ветерок нес желанную прохладу, в небе перекликались жаворонки. Идти было легко и приятно. Эд Ноппин даже принялся насвистывать какую-то песенку, но Таэнн быстро оборвал его:
- Не умеешь – не берись! – хмыкнул он, и неожиданно высвистел такую звонкую, заливистую да лихую руладу, что у Доминги аж уши заложило. Все засмеялись. Таэнн засвистел было еще, подражая жаворонкам, но тут же перестал, нахмурился, сплюнул в сторону и проворчал:
- Рассвистелись тут! – при этом он так посмотрел на Эда, как будто это тот был во всем виноват.
Вскоре после этого, около полудня, приключенцы устроили привал. Они перекусили хлебом и сыром, обнаруженными в рюкзаках, выпили чаю из трав Доминги, а после Таэнн попросил у волшебницы расческу, чего ни разу не делал до этого, и снял пояс – Доминга и Эд смотрели на него во все глаза, но он, казалось, этого не замечал. На самом деле, он все видел, но не захотел отвлекаться, чтобы разогнать их.
Из своего плетеного пояса Таэнн вытащил две полоски кожи – желтую и белую (по - правде сказать, чисто белой она давно перестала быть вследствие долгой беспрерывной носки), тщательно расчесал волосы, выдрав изрядное их количество, так как причесывался, несмотря на длину волос, сугубо по-мужски: гнал колтуны от корней книзу, и стал заплетаться. Эд просто охнул, глядя, как летают пальцы элфа, Доминга же вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что и как делает элф, но так и не поняла. Когда он закончил, на голове его вместо привычных им уже распущенных  (и достаточно спутанных) серо-рыжих волос длиной ниже лопаток (Домингу всегда немного задевало, то, что у Таэнна волосы длиннее, чем у нее. Не то, чтобы она придавала этому какое-то значение, но все-таки…) красовалась сложная прическа. Приглядевшись, Доминга решила, что это, пожалуй, четыре сложно перетянутые косы из шестнадцати прядей каждая. В две косы была вплетена желтая кожаная лента, и еще в две – белая. Доминга отважилась:
- Таэнн, что это?
Элф неодобрительно зыркнул на нее, но все же ответил:
- Сах – до – к’ван.
- Чего? – только так, не слишком литературно, смогла Доминга выразить своё изумление.
Таэнн еще раз недобро покосился на нее, пощупал плетение у себя на голове, словно проверяя его, и пояснил:
- «Сах»  - траур. Вот, - он дернул за торчащий кончик белой ленты, - Погибла девушка, которую я считал сестрой. Я должен блюсти траур. Сах.
- А желтая? – спросил Эд.
- К’ван, - Таэнн дернул себя за желтую ленту, - сватовство, жениховство.
- А… - хором протянули Эд и Доминга. Таэнн секунду смотрел на них, наморщив нос, … а потом показал им язык и засмеялся, глядя на их вытянувшиеся лица.
Боги.
- Нет, - ответил Каваскъяск, - Это совсем не опасно. Успокойся, Феенель. Эти обычаи у него  в крови. Ему совершенно не обязательно думать, чтобы плести сах или к’ван.
Амелия.
Дорога кончилась. Внезапно оборвалась посреди ровной степи. Обычно так кончаются в Лесу звериные тропы, но не грунтовые дороги…
Амелия растерянно стояла на конце дороги, козырьком прикрыв ладонью глаза, и смотрела вперед.
Впереди, всего в нескольких шагах, в высокой траве что-то неожиданно блеснуло, и Амелия почти машинально подошла посмотреть, что там. Это оказался браслет – массивный, широкий, большой – мужской или на ногу - из потемневшей от времени кости, инкрустированной рубинами (по крайней мере, это были темно-красные камни – Амелия решила, что рубины). Девушка подняла браслет, покрутила его в руках, примерила на запястье, но он оказался ей сильно велик, и тут снова заметила блеск впереди. Вертя браслет в руках, Амелия подошла и подняла с земли кинжал без ножен – кость на рукоятке потемнела, но на лезвии не было ни следа ржавчины, а когда Амелия взмахнула им, целясь по высокому чертополоху, на землю полетели чисто срезанные репейные головки. Амелия удивилась, повертела кинжал в руках, любуясь блеску солнца на лезвии, и внимательно огляделась по сторонам, переложив браслет и кинжал в левую руку. Это было для нее что-то вроде игры – ей хотелось найти еще что-нибудь.
Боги.
- Теперь что? – послушно спросила Маэртене. Галат в поисках идеи обернулся на супругу:
- Кольцо?
- Нет, - ответила Галата, - лучше ножны для кинжала. Естественнее будет.
Галат выразил согласие и сказал Маэртене:
- Давай ножны.
Богиня тщательно прицелилась и создала в нескольких шагах впереди Амелии красивые ножны, также инкрустированные костью и рубинами.
- Н-да…. – протянул Галат, - долго нам ее еще придется так вести?
- Немного совсем осталось, - утешительно ответила Галата, - Надеюсь, она не заметила, как изменилась ее скорость….
- Не должна! – уверенно сказала Маэртене, - Я все очень аккуратно сделала!
- Да, - согласилась Галата, - Ты молодец, девочка! Просто умница!
Маэртене выразила удовольствие от похвалы.
Внизу.
Амелия с радостным вскриком подобрала ножны, полюбовалась игрой солнца на камнях, вложила в ножны кинжал, обрадовавшись, но почти не удивившись, когда они идеально подошли друг другу, подняла голову – и обнаружила, что стоит перед высоким холмом, точнее, перед ведущими в него резными деревянными дверями, такими большими, что она не смогла бы коснуться их краев даже раскинув руки – ни по сторонам, ни сверху. А возле дверей стоял невысокий старик – с длинной белой бородой, яркими голубыми глазами и доброй улыбкой.
- Заходи, дитя! – ласково сказал старик, - Здесь ты в безопасности.
Амелия шагнула к гостеприимно распахнутым дверям, но старик жестом остановил ее. Он перевел взгляд на драгоценности, которые девушка держала в руках, и также ласково попросил:
- Это оставь, пожалуйста, здесь, у порога. Это творение богов. Боги здесь не властны. Ничему, что сотворено или  изменено ими нет сюда ходу.
Амелия безропотно сложила у двери браслет и кинжал в ножнах, но, входя вслед за стариком в полутемную залу, все же поинтересовалась:
- Но ведь мы все творения богов, и ты, и я. Почему мы можем войти?
Старик оглянулся на нее через плечо и с улыбкой покачал головой:
- Дитя, мы лишь  в той мере творения богов, в какой позволяем им это.
Впрочем, Амелия едва ли услышала его последнюю фразу. Память, ее собственная, столь долго удерживаемая память, обрушилась на нее, точно молот, и сбила с ног. Девушка бездыханная растянулась на земляном полу.
Старик постоял какое-то время, глядя на нее, затем без усилия взял на руки и понес куда-то по коридору, бормоча себе под нос:
- Лихие, лютые времена! Такая молодая, а такая запятнанная. У я вам, паршивцы, - и из-под Амелии неуклюже погрозил кулаком невидимому сейчас за земляным потолком небу. Впрочем, он знал, что оно там есть. Уж до такого-то безобразия они пока не дошли. По-крайней мере, он очень на это надеялся.


Внизу.
- Таэнн, - спросила Доминга, стараясь не смотреть на элфа – больно уж странно он выглядел с этой новой прической,  - Я давно хотела тебя спросить…. По мнению вашего племени, что Выше Леса?
- Лес, - дернул плечом элф.
- А еще Выше?
- Тоже Лес, - немного раздраженно ответил Таэнн, - потом Болото, а потом снова Лес. Лес и Лес. Лес бесконечен.
- Не может этого быть, - покачала головой Доминга, - В этом мире нет ничего бесконечного. Я знаю. Я дошла до границы мира, - в этих словах не было хвастливых ноток. Почти не было.
- Ну, если знаешь, зачем же спрашиваешь? – отрезал элф.
- А время, - вмешался в разговор Эд, которому хотелось как-то сгладить назревающий конфликт, - Доминга, время бесконечно?
- Сомневаюсь, - покачала головой волшебница, - У времени было начало, когда боги сотворили наш мир, значит есть и конец.
- Всем известно, что мир вынес на спине из Ничто Каваскъяск, - сварливо вставил Таэнн. Настроение у него было отвратительное, и ему хотелось поругаться.
- Всем известно, что в это верят элфы, - мягко уточнила Доминга. Ей ругаться не хотелось, - Мы проходили историю религий в Академии. Разные расы считают по-разному, но лично я не вижу никакой причины для споров по этому поводу. Все это возможно.
- Как это? – насторожился Таэнн. Ему казалось, что его обманывают, - Мир сотворил Каваскъяск и точка.
- Да, - кивнула Доминга, - Мир, котором живут элфы, сотворил Каваскъяск - Единорог,  а мир, в котором живут люди – Галат и Галата.
Элф заподозрил, что у волшебницы не лады с головой, но спорить продолжал:
- Мы все живем в одном мире! Иначе мы не смогли бы разговаривать! – этот довод показался ему весьма веским, и он внутренне улыбнулся, гордый собой.
Доминга улыбнулась, покачала головой, но прежде чем она успела что-либо ответить, Таэнн нашел еще один аргумент:
- Ты говоришь, что веришь и в то, и в то – в каком тогда мире живешь ты?
Доминга так и не смогла ответить, потому что Эд, который запутался в теме еще где-то в середине разговора, немного обогнал их, и теперь стоял на невысоком пригорке и размахивал руками.
Таэнн и Доминга переглянулись, подхватили рюкзаки и бросились бежать к хоббиту.
- Что такое, Эд? – задыхаясь, спросила волшебница, когда они добежали до вершины. Вместо ответа хоббит показал вперед, и Доминга увидела, что Таэнн стоит столбом и с открытым ртом смотрит на расстилающиеся перед ними пески.
- Пустыня…. – прошептала Доминга.
- Пустыня! Нет воды! Она не выживет! Мы должны ее найти! – все это Таэнн выпалил на одном дыхании с совершенно сумасшедше горящими глазами. 
Совет астрономов.
Согласно древнему обычаю, совет астрономов заседал в самом глубоком из подвалов Обсерватории. Как люди, слишком много времени проводящие в башнях, астрономы не считали их местом, достаточно торжественным и помпезным для проведения заседаний подобного ранга. Вот подвал – совсем иное дело. Сразу настраивает на нужный лад, внушает должный пиетет к почтенному собранию….
Шестеро самых старых и уважаемых астрономов Самвэра сидели сейчас в глубоких мягких креслах, полукругом стоящих  на богатом мозаичном полу, потягивали слабоалкогольные напитки и неторопливо обсуждали событие, равного которому по важности еще не было среди астрономов Самвэра.
Следует отметить, что из-за уже упоминавшихся особенностей устройства этого мира, астрономия (и астрология) не была бы на Самвэре столь востребована, если бы не наличие одного небесного тела, оправдывавшего существование поколений астрономов. А именно сейфа.
Изучать неподвижные и одинаковые звезды, равно как и неподвижное и непонятное в своем действии солнце, астрономам было совершенно не интересно, в то время как сейф в качестве объекта изучения был почти идеален: во-первых, он двигался, во-вторых, траектория его движения была сложна и пока непонятна, в-третьих, он изредка менял цвет. Кое-кто из астрономов помоложе был близок  к верной догадке – сейф перемещался, когда кто-нибудь из богов его переставлял, и менял цвет, когда кто-нибудь его перекрашивал – но они мудро предпочитали держать подобные еретические мысли при себе.
И вот, некоторое время назад, случилось невозможное – сейф бесследно исчез с небосклона. Разветвленной бюрократической сети Обсерватории потребовалось это время, чтобы оповестить о случившемся старших астрономов и созвать совет, который должен был решить дальнейшую судьбу мира….
То же самое, но гораздо выше, быстрее и проще обсуждала группа студентов, собравшихся у одного из учебных телескопов на одной из малых башен.
- Вы же все знаете Пророчество, - вещал одних из них, высокий парень, сидящий на подоконнике, облокотившись на телескоп, - Началась Игра. Сейф исчез – началась Игра! Боги выбрали себе фигуры, расчертили поле, вмешались в судьбу мира! – от волнения он даже соскочил с подоконника и с пафосом замахал руками.
- Глупости, - отрезал другой, -  Это пророчество не стоит выеденного яйца. Любой здравомыслящий человек не станет принимать его всерьез!
- Но как ты тогда истолкуешь пропажу сейфа, Колпак? – поинтересовался третий, до сего момента не принимавший никакого участия в споре.
- Любой здравомыслящий человек, - ответил, повернувшись к спросившему, тот, кого он назвал Колпаком, - поймет, что если в мире что-то долго было, а потом куда-то делось – жди беды! Дурной это знак, вот что я скажу!
- Так ты веришь в Предсказание…. – пренебрежительно протянул  его собеседник (его товарищи звали Чайник).
Колпак побурел лицом, и в голосе его зазвенело плохо сдерживаемое раздражение:
- Ну и что ж  с того!? – почти выкрикнул он, - Всякий здравомыслящий человек поймет, что под Предсказанием более твердая почва, чем под вашим дурацким пророчеством!
- Ты веришь в него лишь потому, что оно предвещает плохое, теша твой пессимизм? – иронично спросил Чайник. Одновременно кто-то хихикнул:
- Был бы он у тебя, здравый смысл!
Колпак насупился, сжал кулаки, обвел всех горящим взглядом, но промолчал.
Внизу.
Пастор принес Амелию в просторный земляной зал, освещаемый высоко расположенными окнами, и положил девушку на некоторое подобие алтаря, опять же из утрамбованной  земли, возвышающееся в косых лучах солнца. Он постоял немного, глядя на Амелию и игру пылинок в солнечных столбах, после чего медленными, несколько неуверенными движениями причесал девушку, переодел в темно-красное с белой вышивкой платье, которое достал откуда-то из нижней части алтаря, потом снова причесал, потому что разлохматил, пока переодевал. Потом он снова постоял, глядя на девушку и качая головой, а потом  резко повернулся и вышел, не оглядываясь.
Боги.
Появление Амелии среди богов вызвало всеобщую панику. Амелия обнаружив у себя под ногами раскинувшийся Самвэр и полное отсутствие опоры, попыталась завизжать, но ей это не удалось. Попыталась упасть в обморок – но это не получилось тоже. Так что сущность Амелии висела в небе Самвэра и панически пыталась разглядеть суетящиеся сущности богов.
Из богов первая опомнилась Галата. Верховная богиня приняла канонический, обычно легко узнаваемый людьми, облик высокой русоволосой женщины в коричневом сарафане, причем на нервах несколько перестаралась с материализацией – если бы кто-нибудь в эти минуты смотрел на небо в телескоп, он бы непременно ее заметил, но верховные астрономы заседали, а все остальные, пользуясь занятостью начальства, отлынивали от  своих обязанностей. 
- Успокойся, дитя! – как могла мягко сказала  Галата, - Ты в безопасности…
Но прежде, чем богиня успела продолжить, Амелия сжала кулак и врезала ей промеж глаз. Толкового удара не получилось – Амелия по-прежнему представляла собой некую размытую сущность, но его и не понадобилось. Вложенной девушкой в удар воли и ненависти оказалось вполне достаточно для того, чтобы Галату отнесло на добрый десяток метров.
- Сволочи! – завизжала Амелия, обнаружив, что от злости к ней вернулся голос, - Что вы с нами сделали?! Что вы сделали?... Гады…. – и, глядя, на пытающуюся встать без точки опоры Галату, разрыдалась.
Астор.
Астор шел через парк и думал о странном сне, который снился ему уже несколько ночей подряд. Точнее, сны-то были разные, но вот девушка была одна и та же. Высокая, с грустными темными глазами,  в последнем сне она стояла на холме, а перед ней во все стороны простирался песок. Песок и песок, а она стояла на холме и смотрела ему прямо в глаза. У Астора аж сердце заходилось при одном воспоминании об этом взгляде.   
Внизу.
Таэнн стоял, глядя на Пустыню, борясь с желанием немедленно кинуться туда и найти Амелию, но смутно чувствовал, что до этого надо сделать что-то еще. Например, запастись водой…. Элф услышал, как позади него вздохнула Доминга, и оглянулся. Волшебница села на корточки, обхватила колени руками и грустно глядела на Пустыню.
- Доминга, - почти зло сказал Таэнн, - ты чего расселась? Двигаться надо, искать!
- Зачем? – неожиданно спросила волшебница, - К чему все это?
- Амелия погибнет, если мы ее не найдем! – выкрикнул элф
Доминга мотнула головой, какое-то время непонимающе поморгала, а потом замотала головой снова:
- Да я не про Амелию, Таэнн! Конечно, ее надо найти. Просто…. Не знаю…. Как будто давит что-то, - Доминга приложила кулак к груди, - Бессмысленно все это…. Куда мы идем? Зачем? Что мы ищем? Чего добиваемся? К чему все это? Кому лучше от нашего метания по Самвэру, кому, Таэнн? – и Доминга устремила на вконец растерявшегося элфа такой пронзительно-печальный, исполненный глубочайшей тоски взгляд, что тот и вовсе не нашел, что ответить. Неожиданно на помощь ему пришел Эд. Он положил Доминге руку на плечо и тихо сказал:
- Я всего лишь хоббит. Я многого не знаю об этом мире, что знаешь ты. Тебе лучше рассуждать о том, куда и зачем мы идем. Но я знаю – мы должны идти, Доминга, точно должны. В этом есть смысл, я думаю, просто мы пока, наверное, его не видим. Я надеюсь, мы его найдем – и Амелию найдем, - добавил он, бросив быстрый взгляд на Таэнна, - Но мы должны идти!
Доминга посмотрела на хоббита. Тот ответил ей открытым, несомневающимся взглядом. Волшебница вздохнула и встала:
- Да, Эд, ты скорее всего прав. Простите меня. Пойдемте.
- Да что уж там, пустое, - махнул рукой Таэнн, которого, по-правде сказать, здорово обеспокоил этот приступ бессмыслия. Эд просто улыбнулся Доминге. И они пошли искать воду.
Боги.
Маэртене нажала на кого-то из свиты Ономанта, и для Амелии даже сделали что-то вроде комнаты: четыре стены без окон и дверей, пол, потолок, диван, маленький столик и бронзовая конная статуя в углу, которую притащил откуда-то Тотон.
К чести астрономии Самвэра, новое небесное тело, описанное впоследствии как Большой Серый Куб, было замечено кем-то из студентов, который добросовестно сообщил об открытии преподавателям, но до старших астрономов новость так и не дошла, заблудившись где-то в канцелярских дебрях, тем более что просуществовал новый объект очень недолго.
Лучше прочих в сложившейся ситуации разобралась все-таки Галата, несмотря на то, что все еще кипела от ярости на Амелию за тот удар. Богиня понимала, что положение переломилось, инициатива была больше не на их стороне, но она стояла в углу и помалкивала.
- Дитя, - спросил Амелию Галат, который тоже принял более-менее материальный облик и теперь сидел на диване рядом с девушкой, - Что мы можем для тебя сделать, скажи?
Амелия зло посмотрела на верховного бога, покусала губу и ответила:
- Да что уж с вас взять, верните меня обратно, и ладно уж, - и махнула рукой.
Между богами завязался быстрый безмолвный спор, по окончании которого Галат отодвинулся от Амелии на край дивана и нервно сказал:
- Мы не можем, понимаешь, твое тело в Капище, а туда нет нам хода. Максимум, что мы можем сделать – это отправить тебя вниз так, как ты сейчас есть – ты будешь там бесплотным духом…. – Галат окончательно смутился и замолчал. Амелия сидела молча. На самом деле, она пыталась осмыслить то, что ей сказал бог, и в первую очередь угадать, что такое максимум, но боги нервничали все больше. Наверное, на почве общего невроза Маэртене пришла эта идея, и несомненно на невротической почве все ее поддержали, потому как удачной эту идею назвать было нельзя.
- А давайте сделаем ей новое тело! – воскликнула Маэртене, и все ее поддержали.
Внизу.
Таэнн, Доминга и Эд шли по Пустыне уже некоторое, совершенно небогатое на события время, а потом Таэнн убил оленя. Олень был странный – густо черный, с ярко белой полосой вдоль хребта и подозрительно блестящими рогами, но это был именно олень.
- Таэнн, - осторожно спросила Доминга, глядя на элфа, который стоял над тушей и теребил тетиву, - Ты чего?
- А? – вскинул глаза элф.
- Зачем ты его убил, Таэнн? Чем он тебе помешал?
Элф буркнул что-то непонятное, отложил лук, опустился около оленя на колени и принялся его свежевать. Эд, не привычный к подобному зрелищу, поспешно отвернулся, но Доминга продолжала стоять возле элфа и туши, пристально глядя оленю на рога. Потом она тоже опустилась на колени возле головы оленя, потрогала рог, но сказала совсем не то, что собиралась:
- Очень странно, откуда в Пустыне олень…. Таэнн,  это ведь именно олень, ни какой другой зверь, так?
- Олень, - буркнул элф, вытаскивая из туши кишки. Эд, который взглянул на них, интересуясь, что же  привлекло внимание Доминги, снова быстро отвернулся и отошел на несколько шагов от греха подальше.
- Странно, очень странно, - пробормотала волшебница, - Лесной зверь, в Пустыне…. Подозрительно….
- Мы его будем есть, - сказал на это Таэнн. Доминга рассеянно кивнула, по-прежнему пристально глядя на рога. Она достала из-за свой нож и принялась ковырять рог. Потом, к большому удивлению Таэнна, наблюдавшего за ней краем глаза, наклонилась и укусила рог, после чего с довольным видом осмотрела рога еще раз и заключила:
- Все сходится! Рога золотые!
У Таэнна аж нож из рук вывалился, и он, вполголоса ругаясь, полез искать его в брюшной полости. Эд подскочил на месте и кинулся к Доминге, не обращая внимания на то, что бежит по песку, насквозь промокшему от оленьей крови. Добежал, бухнулся на колени возле волшебницы и тоже принялся теребить рог.
- Но что же, выходит, - задыхаясь от волнения, пробормотал хоббит, - Это ж олень, который исполняет желания?! И ты его убил?! – заорал Эд на Таэнна. Тот уже нашел свой нож, и теперь рассеянно вытирал его об штаны и непонятливо смотрел на Эда.
- Доминга, - затараторил хоббит, - Ну скажи ему, что это олень, который исполняет желания! Что он не должен был его убивать!
- Судя по всему, - медленно и неуверенно сказала волшебница, - Это действительно олень, который исполняет желания. Я думала, это легенда. Сказка. Но все сходится. В первую очередь, золотые рога…. Удивительно….
- Да что удивительного-то! – Эд чуть не плакал, - Мы его убили! Он его убил! – и хоббит вытянул руку в обличающем жесте.
- Я и тебя сейчас убью, недомерок, если не заткнешься! – рявкнул элф. Эд в ответ воззрился на него с явным вызовом и открыл было рот, и неизвестно, во что бы вылилась эта ссора, но Доминга вовремя их остановила:
- Насколько я помню, желания-то исполняют собственно золотые рога!
- Как это рога могут исполнять желания отдельно от оленя? – от удивления Эд даже забыл, что только что собирался драться с элфом, - Они ж неживые!
- Олень теперь тоже, - пробормотала Доминга, но очень тихо – даже Эд ее не услышал. Вслух же она сказала, - Насколько я помню легенды, оленю нужно дотронуться рогом до предмета, чтобы совершилось колдовство. Попробуем мы!
После непродолжительного, но жаркого спора о том, отпиливать ли оленю рога, или отрезать голову целиком, решили попробовать сначала на целом олене. Эд держал бурдюк, Таэнн приподнял голову, а Доминга сказала: «Вода!», наклонила оленью голову и коснулась рогом бурдюка.
Много позже они пытались вспомнить, чья же все-таки была идея попробовать именно получить воду, но так и не смогли. Каждый остался при четком убеждении, что уж точно не его.
Так или иначе, их накрыло волной. Хуже всех пришлось Эду – во-первых, он не очень хорошо плавал, а во-вторых, его накрыло оленьей тушей. Хоббит нахлебался горькой воды, и уже успел проститься с белым светом, но Таэнн ухватил его за волосы и поднял его голову над водой.
Заяминко развлекалась, как могла. Ей уже давно не было так весело.


Боги.
- Ты уверена? – осторожно спросил Галат. Амелия твердо кивнула. Верховный бог вздохнул, пожал плечами и оглянулся в поисках поддержки на жену, но та тоже лишь пожала плечами.
- Ну что ж, ладно, - сказал Галат, -  Мы все-таки виноваты перед тобой. Имя?
Амелия задумалась на секунду. Вот так, прямо сейчас, выбрать для себя имя оказалось не такой уж легкой задачей. И вдруг ей припомнился разговор, состоявшийся между ней и Таэнном, когда они уходили из дома гостеприимных хоббитов – тогда она вышла из дома с маленькой дочкой хозяев на руках. Амелия понравилась девочке, и та не хотела ее отпускать, жалась к шее и что-то бормотала на своем непонятном детском языке, а потом вдруг повернулась к Таэнну и отчетливо сказала: 
- Ельф! –показывая пальцем.
- Точно! – согласилась Амелия, - Дядя – элф! Кстати, Таэнн, ведь лучше звучит же: «ельф» или «эльф» - лучше, чем «элф»!
Таэнн отшатнулся, будто Амелия его ударила:
- Ты чего! В элфском языке нет мягких звуков!
- Но это же не мешает тебе их говорить!
- Не, ну одно дело – говорить на другом языке, и совсем другое – коверкать свой собственный!
Так вот, Амелия вспомнила это все, подумала еще пару секунд и сказала:
- Ирика!
- Как? – удивился Галат, - Я, если честно, думал, ты предпочтешь имя более схожее с твоим прошлым. Подумай.
- Я подумала. Ирика.
- Ирикаэрр?   
- Ну хорошо, Ирикаэрр. Так, кажется, должны звучать элфские имена?
- Да, - ответил за Галата Каваскьяск, - окончание «-эрр» указывает на женский род.
- Ну да хватит вам о грамматике, - вмешалась Маэртене, - Давайте действовать!
И они создали Ирику. 

Внизу.
Оказавшись неподалеку от  Капища, Ирика задумалась, что же делать дальше. Но тут в ней заговорила элфская кровь, так что она не раздумывая повернула Вверх, к Лесу. Может быть, боги вновь вмешались в ее судьбу, а, может, ей двигал аффект, тем не менее, Леса элфка достигла уже к этому же вечеру. Уже темнело, но Ирику это не остановило – она вошла в Лес и смело углубилась в него. Впрочем, о смелости тут речи не шло – Лес теперь был ей не просто хорошо знаком, как в той, прошлой жизни, нет, он был ей родным. Она была элфкой, она была частью природы, частью Леса. Она шла под сенью друзей и родных. Она была дома.
Ее слуха коснулась чуть слышная звенящая веселая мелодия. Будто серебряные колокольчики перезванивались в высокой траве. Девушка неуверенно сделала несколько шагов и поняла, что ей не показалось – там действительно был свет.
На небольшой полянке, заросшей папоротником и брусникой, светился ровный круг, окаймленный ровным кольцом высоких бледных грибов. Музыка стала отчетливее. Она лилась, звенела, звала Ирику к веселью.
Девушка подошла к грибному кольцу и заглянула внутрь круга, который  был не больше трех ее шагов в диаметре. Там, внутри, трава была вытоптана маленькими ножками, на травинках и грибах висели крошечные фонарики, и плясали крохотные человечки – они будто светились сами по себе, да еще и держали в руках фонарики или колокольчики – от них-то и лилась мелодия. Заметив Ирику, пикси – а это были именно они – не испугались, не попрятались. Напротив, они засмеялись, запели тонкими голосами и замахали девушке руками, приглашая ее присоединиться к ним. Элфка колебалась не дольше секунды – она шагнула в круг и забыла обо всем, захваченная весельем пикси.
Впрочем, как  следует повеселиться ей не удалось – как ей показалось, через какое-то мгновение после того, как она вошла в круг, ее грубо вытащила оттуда подозрительно знакомая веснушчатая рука.
- Таэнн! – возмущенно крикнула девушка, но вдруг обнаружила, что уже утро, и элфа поблизости нигде нет.
- Таэнн! – воскликнула Доминга, - Ты чего?
Элф мотнул головой, с трудом сфокусировал на магичке взгляд, перевел его на свою руку, сжимающую Домингу за шкирку, покраснел и разжал кулак.
- Я… - начал он, потирая шею, - Мне приснилось, что Амелия танцует в грибном кругу, с пикси. Я ее оттуда вытащил….
- Мы все за нее беспокоимся, Таэнн, - мягко сказала Доминга, положив руку элфу на плечо, - Мы найдем ее, обязательно!
Они были на острове. Вокруг было море. С ними были рюкзаки и оленья туша.
Накануне, когда их вынесло на берег, они осмотрели остров, обошли его по периметру, а потом долго спорили, стоит ли еще раз пытаться попробовать наколдовать что-нибудь при помощи оленьих рогов. После долгих криков,  когда каждый окончательно забыл, на чем же он все-таки так жарко настаивал, решили рога оленю все-таки отпилить. Рога пилил Таэнн, пока Эд и Доминга собирали дрова, разводили костер и пытались приспособить над костром одежду для просушки.
Одежда сохла плохо, воняла дымом, да к тому же покоробилась от соли. Пришлось полоскать ее в ручье, из которого они брали воду для питья, и сушить заново. Эду так и не удалось как следует прополоскать штаны, так что они все равно стояли колом и кололись, а Таэнн не стал полоскать рубашку, ограничившись тем, что как следует выбил ее, уже сухую, о камень. Это не помогло, так что элф весь вечер чесался и злился. Кроме того, он попытался вымыть голову в ручье, не расплетая свой сах - до - к’ван, так что в итоге на голове у элфа оказалось свалянное нечто непонятного цвета, распутать которое едва ли представлялось возможным без помощи ножниц, что тоже не улучшало Таэнну настроения.
Ужинали в основном оленем. Мясо было жилистое, жесткое и невкусное. Спать все ложились в отвратительном настроении и даже не выставили дежурного.
Ночь прошла спокойно, и на утро настроение приключенцев несколько улучшилось, но на всех напало странное бездействие. Все было лень. Только ближе к середине дня Эд пошел собирать хворост, а Таэнн и Доминга сидели у погасшего костра и лениво переговаривались. Элф точил мечи, а волшебница бесцельно строгала ножом какую-то палку.
- Таэнн, - вдруг спросила Доминга, быстро глянув на элфа, - А почему ты носишь мечи?
- Что? – не понял Таэнн.
- Твои мечи, - начала объяснять волшебница, - Ты носишь меч Светотени, потому что он напоминает тебе об Онтате, но и до этого твоим основным оружием были мечи. Почему? Меч бесполезен в Лесу. Им нельзя рубить деревья, как топором, не порежешь хлеб, как ножом… Я уверена, ты и голыми руками убьешь кого хочешь, - элф хмыкнул, но не возразил, - Но ты носишь меч. Почему?
- Именно поэтому, - неожиданно ответил Таэнн совсем не то, что думала услышать от него Доминга, - Меч – честность битвы. Именно потому, что меч бесполезен в Лесу, каждый, кто видит у меня меч, знает – я воин. Каждый, кто видит, что я вытащил меч, знает, я собираюсь драться, а не резать хлеб или рубить деревья, - элф искоса глянул на удивленную Домингу, пожал плечами, и уставился на блеклое небо.
Когда Эд принес хворост, Доминга разожгла костер, Таэнн приволок приличных дров и совместными усилиями они сварили из оленя суп. Несмотря на применявшуюся магию – Доминга совсем рассвирепела, когда после полутора часов варки мясо оставалось деревянно твердым, и принялась колдовать на суп все подряд, - суп был готов ближе к вечеру. Вкус у супа, если честно, был странноватый – заметили это все, но никто  ничего не сказал, так как проголодались все ужасно. После того, как ложки заскребли по дну котелка, на них снова навалилось странное бездействие, так что, даже не помыв котелок, они завалились спать.
Посреди ночи Эд проснулся. Он полежал немного, кутаясь в одеяло – было прохладно, и вылезать из-под одеяла не хотелось, хотя в кусты отлучиться требовалось,  - и почти уснул было снова, но налетевший порыв ветра заставил его вздрогнуть,  распахнуть глаза, раздул слегка почти угасший костер – и хоббит заорал от ужаса. От его крика вскочила Доминга и ужасная волосатая гора, которая немедленно начала ругаться таэнновым голосом самыми неприличными словами, а потом рухнула на землю и завозилась, тяжело дыша.
Какое-то время Эд и Доминга молча смотрели на волосатую гору, а потом волшебница неуверенно поинтересовалась:
- Таэнн?
- А? – откликнулась волосатая гора
- Таэнн, это правда ты?! – изумленно воскликнула Доминга
- Я, проклятье, кто ж еще-то?! – заорала гора
- Таэнн, что с тобой?
- А я откуда знаю?! Кто из нас, проклятье, маг и все, чтоб вам всем, знает?!!!
Доминга растерялась. Какое-то время она стояла, глядя то на Таэнна, то на Эда, который отвечал ей чистым и непонимающим взглядом, а потом стала возиться с костром. Когда костер разгорелся достаточно, чтобы дать побольше света, они стали разглядывать элфа. При помощи ножниц им удалось придать ему более-менее элфоподобный  вид, результатом чего стала гора состриженных серо-рыжих волос, разбросанных по всей стоянке,  и смотреть на Таэнна стало не так страшно. Но самым неожиданным открытием оказались рога. Точнее, небольшие аккуратные, но отчетливо золотистые рожки, которые росли у элфа из темени. Это было настолько шокирующе, что Доминга даже попыталась отломить рог Таэнну от головы, что вызвало очередную неприличную тираду с его стороны, в общих чертах сводившуюся к тому что ему все-таки больно, и вообще, и так плохо, чтобы ему еще и рога отвинчивать.
Тем временем – стрижка элфа продолжалась достаточно долго - начало светать. Вместе с зарей в голове Доминги забрезжила мысль.
- Кажется, Таэнн, ты превращаешься в оленя!
- Какого еще, проклятье, оленя!? – снова заорал элф.
- С золотыми рогами! Исполняющего желания! – радостно воскликнул Эд.
Таэнн сгреб Эда за шкирку, приподнял над землей и пообещал немедленно и доходчиво продемонстрировать ему, кто из них тут олень в частности и животное вообще. Доминге в очередной раз пришлось спасать хоббита от неминуемой расправы, результатом чего стало вполне логичное обвинение в том, что это все из-за нее, потому что на суп колдовала она.
Доминга осторожно отодвинула Эда себе за спину и незаметно для Таэнна за спиной заткнула ему рот. Хоббит обиделся ужасно, но стерпел. Как ни больно ему было это признавать, он понимал, что если бы не постоянное вмешательство волшебницы, он бы уже неоднократно огреб от элфа по полной программе.
- Таэнн, - как можно мягче сказала Доминга, - сейчас, по-моему, не стоит выяснять, кто виноват, а следует подумать, что теперь делать.
- Я не умственно отсталый, чтоб ты так со мной разговаривала! – взорвался элф, но правоту волшебницы в конце-концов признал, - И что теперь делать? – спросил он понуро.
- Я думаю, для начала нам стоит успокоиться и позавтракать, - ответила Доминга
- Ага, тебе легко успокаиваться, - пробормотал Таэнн, - У тебя рога не растут! А чем я должен завтракать, Всеблагой Каваскьяск, травкой?!! – разорался он, - И не думай, что я не вижу как ты этому недомерку рот затыкаешь! Сейчас он предложит мне рогами об дерево постучаться и чего-нибудь наколдовать!!!
По тому, как дернулся у нее за спиной Эд, Доминга поняла, что Таэнн угадал. Если честно, у нее и самой мелькала такая мысль
- А может, все-таки попробуешь? – робко поинтересовалась она
- И не надейтесь! – отрезал Таэнн, - Сначала в оленя превращают, а потом еще и экспратилуют! Уроды!
Доминга не сразу догадалась,что элф попытался блеснуть знанием ученых слов и заявить, что его эксплуатируют, а когда догадалась, попыталась сдержать смех, но неудачно, потому что Таэнн нахмурился, замолчал, резко отвернулся, сделал два шага – и действительно врезался рогом в дерево.
- Шикарно! – ошарашенно пробормотала Доминга спустя некоторое время, когда эхо взрыва отметалось над морем, а сами они смогли подняться с земли  и обрели способность слышать, - Таэнн, ты так больше не делай, пожалуйста!
Элф в ответ буркнул что-то невразумительное, притворяясь, что полностью поглощен чисткой шерсти, которая заметно отросла с момента стрижки, стала жестче и гораздо больше похожа на оленью.
- Нет, Таэнн, - настойчиво сказала Доминга, - Ты уж будь добр, объясни нам, как ты это сделал!
- Да если б я знал!
- А ты подумай. Ты хотел, чтобы это дерево взорвалось?
- Вот еще! Я на дурака похож? Мне в жизни взрывающихся деревьев не хватало?
- Ну ладно, ладно, не кипятись. Ну, ты ведь был зол, так?
- Был. Есть. Но не на дерево же!
- Очевидно, дереву просто не повезло. Тем не менее, очевидно, что рога желания все-таки выполняют, правда, надо с ними поаккуратнее.
- Если б рога выполняли желания, Амелия была бы уже с нами, - резонно возразил элф.
- Легенды гласят, что надо дотронуться рогом до предмета, чтобы желание исполнилось, - вмешался Эд
- И в самом деле, - кивнула Доминга, - До чего, по-твоему, ты должен дотронуться, чтобы Амелия оказалась здесь? При том, не забывайте, мы даже не знаем, где находимся, и где находится она!
- Тогда я сейчас пойду и наколдую себе выпить, - горестно сказал Таэнн, и, прежде чем опасения Доминги сформировались настолько, чтобы она ринулась его останавливать, подошел к большой сосне и ударился об нее рогами с криком: «Водки мне!».
К счастью, опасения Доминги поступили мудро, вместо сознания направившись прямиком в ноги, так что за полсекунды до того, как сосна взорвалась, волшебница рухнула на землю, попутно прихватив с собой Эда.
Когда дым рассеялся, Доминга осторожно приподняла голову и увидела, что Таэнн с сильно опаленной шерстью неподвижно стоит перед воронкой, оставшейся от дерева. Рога его заметно подросли и начали ветвиться, но хуже всего было другое. Элф стоял на четырех ногах. И все четыре кончались копытцами.
Доминга ахнула и протерла глаза. Услышала сдавленный вздох Эда и поняла, что, по крайней мере, видит это не одна, только вот непонятно было,  радоваться ей этому или огорчаться.
Волшебница и хоббит переглянулись и хором окликнули элфа. Тот повернул к ним голову, гораздо больше похожую на оленью, нежели на элфью, и попытался что-то сказать. Получилось блеяние.
- Ээээ…. Таэнн, - осторожно протянула Доминга, - ты, пожалуйста, больше не пытайся пока ничего наколдовывать, ладно? Мы сейчас что-нибудь придумаем, - с этими словами она, чтобы скрыть неуверенность, отвернулась от элфа, постояла несколько мгновений в растерянности, потом отошла и принялась бесцельно рыться в своем рюкзаке. Впрочем, бессмысленное копание в рюкзаке принесло странный результат:
- Никто рога не брал? – вместо ответа Таэнн и Эд удивленно на нее уставились. У Таэнна это особенно хорошо получилось – его взгляд постепенно приобретал характерное для парнокопытных безмозглое пристальное внимание.
- Рога, - повторила Доминга, - Золотые рога. Они были здесь. Я точно помню, как клала их в рюкзак.
- Рога…. – протянул Эд и покосился на Таэнна. Доминга тоже уставилась на Таэнна, а тот на нее.
- Знаешь, Эд, - несколько неуверенно начала волшебница, - Ты, пожалуй, прав. Вот они рога. Сомневаюсь, чтобы у элфов в организме были такие запасы золота, значит, золото ему больше взять было неоткуда.
- А шкура? Шкура-то где?
Доминга оглядела стоянку. Шкуры действительно не было.
- Получается, и шкура на Таэнне….
- И что из этого? – хоббит подошел  и положил волшебнице руку на плечо.
- Э… Наверное, ничего.
- Ничего? – поднял брови хоббит.
- Ничего, - пожала плечами Доминга, - На Таэнне рога и шкура золотого оленя. И сам он – золотой олень.
Вот так оно и получилось. Эд держался за Домингу Доминга – за свой рюкзак, а рюкзаки были свалены в кучу. Таэнн обиделся, разбежался и попытался Домингу забодать. Та успела только ахнуть.

Боги.
-Ну надо же, - рассмеялся Каваскьяск, - Как все забавно получилось. Побывали на Тринадцатом и даже не узнали об этом,- и Бог-Единорог ткнул фигуральным локтем Заяминко. Богиня неприятных случайностей поморщилась:
- А что, я должна была их в свой храм вести? Не влезай, Каваскьяск, не в свое дело. Ты вообще не играешь!
Бог-Единорог надулся и отодвинулся подальше, но Заяминко не обратила на его обиду ни малейшего внимания. Она вообще редко задумывалась о чувствах окружающих. И потом, она была занята.

Внизу.
Ирика удивленно разглядывала лес. Утро наступило слишком внезапно. Ей хотелось спать, хотелось есть и пить,  и хотелось понять, куда ей идти.
Она съела пару горстей брусники – она была недозревшей и горькой, но утолила жажду и слегка приглушила голод, и побрела по лесу в целом бесцельно.
Утро было чудесное. Солнце бросало еще косые лучи на траву, разгоняя остатки тумана, верхушками деревьев играл легкий ветер, легкомысленно перекликались птицы. Какое-то время Ирику даже веселило все это природное великолепие, но потом на нее навалились сомнения. Она не знала где она, не знала, зачем и куда она идет, и даже не была уверена в том, кто она. Раньше в сложных ситуациях она молилась Маэртене, но теперь в душе ее царила сумятица. Сомнения ее были глубже, чем могло показаться – Ирика переживала кризис веры.  Она не знала, кому ей теперь молиться и есть ли смысл молиться вообще – она посмотрела на богов вблизи и разочаровалась в них.
Кроме того, теперь она помнила – всю свою прошлую жизнь – и это тоже не прибавляло уверенности. Всю свою сознательную жизнь она ненавидела элфов. И вот теперь она была влюблена в элфа.
 Да, Таэнн разбудил что-то в ее душе. С ней случилось что-то, чего не случалось никогда. Что-то очень глубокое, как море. И очень важное – важнее всего остального. Важнее, чем стертая память. Важнее даже чем смерть.
Ради него, ради Таэнна, она была готова на все. И ради него она стала элфкой. Поддавшись порыву, завладевшему ей, она попросила богов сделать ей элфское тело. И имя, не отвечавшее правилам элфского языка.…
Да, сомнения обуревали ее. Чувства раздирали на части. Память бушевала в ней ревущим потоком.
И в это время ей навстречу вышел единорог. Он был великолепен. Нежно-розовый, с золотистым рогом и копытами, он бесстрашно подошел к девушке и склонил голову ей на плечо.
- Здравствуй, маленькая сестра! – раздался в голове у пораженной Ирики глубокий бархатный голос.
Девушка отшатнулась от единорога и уставилась на него. Элфская часть ее подсознания твердила ей, что единороги разумны  и умеют говорить. В то же время весь прошлый,  человеческий, опыт орал во всю глотку, что единороги – животные, объект охоты, и разговаривать не умеют!
Ирика попала в очень затруднительное положение. Никогда еще за всю не такую уж длинную жизнь ей не приходилось решать такое количество морально-философских проблем одновременно. Так что она отреагировала привычным, знакомым образом – упала в обморок.
Единорог очень удивился. Он подошел  и аккуратно потыкал в девушку копытом. Когда это не помогло, он нагнулся и легонько боднул Ирику. Видя, что и это безотказное средство не принесло успеха, единорог растерялся и тоже отреагировал испытанным, знакомым  способом – пошел искать элфов.

Астор.
Астор смотрел на парк, окутанный легким флером осени. Он любил осень, и она любила его. Она золотом подчеркивала его строгий черный силуэт, придавая ему какую-то особую  красоту.
Погода была чудесная, изумительная, нечеловечески прекрасная. Воздух пьянил. На душе было легко, светло и тихо. В такие дни хорошо прощать и прощаться.
Астор смотрел на осень и думал о ней. О девушке из своих снов. Она завладела его сознанием, эдакая вечная доминанта. Доминанта…Красивое имя для девушки. Подходящее для нее…. Доминанта…..
В параллели перпендикуляра Демиург улыбнулась и чуть-чуть подтолкнула блуждающую мысль.
Доминга! – полыхнуло в мозгу Астора расплавленным золотом. Её зовут Доминга  - теперь он знал это точно.

Внизу.
Ирика очнулась в кровати и долго лежала неподвижно, пытаясь вспомнить, что с ней случилось и куда она попала. Последним ее воспоминанием был единорог, и теперь ее элфья и человеческая части снова вступили в конфликт: элфья часть утверждала, что единороги, хоть и разумны, домов не строят и тем более кроватей в них не ставят, в то время как человеческая ее часть по странной своей тяге к логике заверяла, что единорог принес ее к себе домой.
Так что она лежала, растерянно перебирая руками гладкую чистую простынь, которой была укрыта, и разглядывая резные столбики кровати. Резьба была искусная, хотя и не слишком затейливая – неведомый мастер изобразил ряды кленовых и дубовых листьев.
Заколыхалась и отодвинулась легкая завеса балдахина, и перед Ирикой предстала высокая элфка – девушке показалось, что молодая, хотя она знала, что возраст элфов почти невозможно определить по лицу. У нее были красивые глаза цвета молодой листвы и пепельно-серые волосы с темными прядками. Она приветливо улыбнулась девушке и спросила:
- Есть хочешь?
- Извините, я не говорю по-элфски, - ответила Ирика, и осеклась, поняв неожиданно,  что именно по-элфски она и говорит. К счастью, незнакомая элфка приняла ее  реплику за шутку, и бархатисто рассмеялась.
- Так ты будешь есть? – переспросила элфка, и, отодвинувшись, показала Ирике на столик, на котором стоял поднос с тарелками.
Все еще в растерянности, Ирика молча кивнула и, протянув руку, взяла с подноса кусок хлеба и засунула в рот – она была действительно голодна, хотя, возможно, стеснение остановило бы ее, но, ошеломленная неожиданным озарением, она поняла вдруг, что ее будут расспрашивать о том, кто она и откуда, а она не знает, что отвечать. Она была по жизни человеком достаточно честным и предпочитала без нужды не врать, но интуиция (хоть она и не знала этого слова) подсказывала ей, что с правдой стоит повременить, пока она не разберется в ситуации получше.   
Она жевала хлеб, задумчиво глядя мимо элфки. Та заметила это и, несколько обеспокоившись, сказала:
- Ладно, ты давай ешь, я к тебе попозже зайду! – ласково улыбнулась Ирике и ушла. Девушка перевела дух и принялась за еду.
Ирика провела в постели весь день -  время от времени к ней заходила та же элфка и приносила ей еду, но ни о чем не спрашивала. Ирика бездумно валялась, разглядывала потолок и наслаждалась ничегонеделанием.
Кроме того, у нее было важное дело и куда более сложное, чем могло бы показаться на первый взгляд: она привыкала к новому телу. Во-первых, она стала гораздо выше: человеком Амелия была невысоким, а средний рост элфа значительно больше человеческого, так что она выросла больше чем на двадцать сантиметров сразу, что привело к тому, что, когда она стоя пыталась посмотреть себе под ноги, у нее кружилась голова. Во-вторых, это тело было хоть и выше, но легче, а руки и ноги значительно длиннее, что также мешало с ним управляться. 
Придумывать версию своего появления Ирика бросила почти сразу,  и большую часть времени крутила в голове разные забавные воспоминания. Под вечер вспомнила маму и немного поплакала, но заслушалась льющимися в окно песнями и крепко уснула.
Наутро ее разбудил странный переполох на улице. Второпях одевшись, Ирика некоторое время пометалась по комнате в поисках выхода, на бегу причесываясь, выскочила на улицу и почти наткнулась на Домингу.
- Доминга! – радостно воскликнула она, - Эд!
- Ой, - ахнула она, глядя на оленя с золотыми рогами, - Таэнн…..
Доминга и Эд уставились на кинувшуюся к ним незнакомую элфку, а Таэнн при виде ее радостно заблеял. 

Боги.
- Галат, - протянул Лэкс, - А что мы не начинаем следующий квест? Мне скучно!
- Лэкс, - осторожно начал верховный бог, - понимаешь, тут такое  дело…
- Позволь, Галат, я ему объясню, - сказал Ономант, кладя фигуральную ладонь верховному богу на плечо.
- Пожалуйста, пожалуйста! – обрадовался Галат, которого перспектива объяснять что-либо Лэксу совсем не вдохновляла.
- Лэкс,  - мягко обратился бог мудрости к богу войны, - Ты когда в последний раз направлял ходы Таэнна?
Бог войны глубоко и надолго задумался.
Пока он думал, Внизу элфы привязали Домингу и Эда к дереву, несмотря на яростное сопротивление Ирики, которую просто сгреб в охапку один здоровый элф, а Таэнну накинули на шею веревочную петлю, и сбежались к нему всем поселением щупать рога. Бывший элф пытался лягаться и жалобно блеял, но держали его крепко.
- Батюшки! – ахнула Маэртене, которая первая заметила, что творится с их игроками, - Каваскъяск! Сделай что-нибудь! Усмири своих!
- Я вообще не играю, - и бог-единорог демонстративно отвернулся, не забыв при этом глянуть на Заяминко.
- Щас я им! – включился Лэкс, который так ничего и не надумал и обрадовался возможности отвлечься, а главное, представившейся возможности накостылять кому-нибудь как следует, пусть даже через Таэнна.
- Погодите, - резко встрял Галат, - Лэкс, ты только убьешь своего персонажа. Он сейчас не особо боеспособен. Я что-нибудь придумаю. А ты, Каваскьяск…. – верховный бог не договорил, но подумал: «…подонок….» очень громко – все его услышали. В том числе и Каваскьяск.
Внизу.
Ирика была в панике. На ее глазах толпа элфов навалилась на Таэнна, который почему-то превратился в оленя (как она его узнала, она понятия не имела), Домингу и Эда привязали к дереву явно с недружелюбными намерениями, а ее никто не узнавал, все игнорировали, да еще этот урод, который ее сгреб, больно давил ей на ребра и дышал на нее чесноком. Терпение ее лопнуло. Она резко нагнулась вперед, а когда державший ее элф дернулся следом за ней, сильно ударила его затылком в нос. С воином этот фокус, конечно же, не прошел бы, но Ирике повезло – ее держал фермер. Элф охнул, отпустил ее и схватился за разбитый нос. Ирика птицей кинулась к Доминге и принялась ее отвязывать – ей хватило ума не лезть спасать Таэнна, которого даже видно не было за толпой.
Связана волшебница была крепко – у Ирики аж слезы на глаза навернулись от сражения с неподатливой веревкой. Да еще и Доминга как назло смотрела на нее удивленно и явно не узнавала.
Волшебница и хоббит, на самом деле, пребывали в легком шоке из-за перемещения и не вполне осознавали происходящее.
Неожиданно над селением раскатился удар гонга. Элфы поспешно отступили от Таэнна и склонились перед появившимся неизвестно откуда элфом в снежно-белых одеждах.
- Оруканн-Мо! – полетел по толпе почтительный шепот. Самое интересное, что полурастерзанный Таэнн тоже склонил голову и что-то заблеял.
Белый элф важно подошел к Таэнну, поглядел на него с минуту  - элфы ждали, затаив дыхание, - и с достоинством произнес:
- Да! Это олень с золотыми рогами! – несмотря на очевидность изрекаемой сентенции, никто даже не улыбнулся, так что Ирика тоже сдержала смех. Очень правильно поступила, как она скоро поняла. Потому что закончив осмотр Таэнна, Оруканн-Мо  подошел к ней.
- Что ты делаешь, девушка? – важно спросил он, - Почему, неразумное дитя, ты освобождаешь врагов своего народа?
- Это мои друзья! – рявкнула на него Ирика. По толпе элфов прокатился дружный ах. Оруканн- Мо в лице не изменился.
- Моему народу они не враги! – продолжила Ирика рыть себе яму.
- Вот как? – удивленно приподнял бровь Оруканн-Мо, - Объясни же нам, дитя, мы жаждем услышать, почему враги элфов не враги тебе? Ты разве не элфка? Хоббит ты? – по толпе пролетел услужливый смешок.
Ирика побагровела и пару секунд хватала воздух – её злило, что над ней смеются, но она понимала, что заявление, что она человек, может стоить жизни и ей, и всем её друзьям. Кроме того, она и сама не была уверена, кто она.
Помощи ждать было неоткуда. И тут Ирику осенило (Маэртене Вверху аж раздулась от гордости):
- Я - Свет!
Оруканн-Мо от удивления приподнял обе брови, что случалось с ним крайне редко.
- Я была удочерена племенем Света, когда была совсем малышкой, - продолжала врать Ирика, - Когда мои родители погибли!
- Я не видел тебя среди племени Света, - сказал на это Оруканн-Мо.
Ирика кивнула. Ее несло:
- Они не знали, как вы отреагируете. Меня скрывали. А сейчас я сбежала и случайно попала к вам. А это – мои друзья. Отпустите их, и мы все спокойно уйдем. Пожалуйста!
Оруканн-Мо покачал головой и спросил:
- А олень с золотыми рогами, он тоже с тобой случайно сбежал?
- Олень…. – Ирика замялась, но решила попробовать сказать правду, - Олень – ваш соплеменник. Таэнн-Руки-по-Локоть-в-Крови.
Дружный хохот, раздавшийся после этих слов чуть не сбил Ирику с ног.
Оруканн-Мо поднял руку, призывая к тишине.
- Мне все ясно, - сказал он, - Сумасшедшую верните в больницу. Человеческую самку и недомерка мы показательно казним вечером.  Большой праздник будет! – переждав аплодисменты, он продолжил, - А оленя я заберу с собой для исследования!
Несопротивляющегося Таэнна повели к нему, но тут произошло странное событие: из толпы выскочила элфка, которая ухаживала за Ирикой, и бросилась на колени, одновременно ухватив оленя за шею:
- Нет! Дровосек, выслушай меня! – воскликнула она, - Это и впрямь мой сын!
- Что ты, женщина? – махнул рукой Оруканн-Мо, - Сумасшедшая заразила тебя, Атонарр? Это не твой сын, это олень с золотыми рогами!
- Нет, это Таэнн! – хором воскликнули Ирика и Атонарр.
И случилось чудо.
Доминга потом утверждала, что хором воскликнули три женских голоса, но чей был третий, она сказать не могла, хотя уверяла, что он был ей смутно знаком. Впрочем, волшебница на тот момент находилась еще не вполне в ясном сознании, ей могло показаться.
Так вот, чудо действительно случилось. К Таэнну вернулся его нормальный облик. Произошло это сразу, вмиг. Только что стоял среди толпы основательно помятый олень, а в следующий миг – взъерошенный элф, который огляделся, попытался что-то сказать, откашлялся, а потом крикнул: «Мама!», и бросился обнимать Атонарр.
Толпа элфов хранила молчание. Оруканн-Мо стоял, открыв рот.
Посреди всеобщей тишины Ирика начала тихонечко всхлипывать. Таща за собой мать,  Таэнн сделал эти три шага, отделявшие его от деревьев, к которым были привязаны Эд и Доминга, и обнял Ирику второй рукой. И так они и стояли втроем, обнявшись.
- Ты узнал меня, Таэнн? – тихо спросила Ирика, спустя некоторое время.
- Конечно узнал, - также тихо ответил Таэнн, - Если ты меня оленем узнала, как же я тебя не узнаю! Кстати, почему ты?...
- Потому что я хотела быть с тобой, быть твоей…. – еле слышно прошептала Ирика. Атонарр плакала, уткнувшись сыну в плечо. 
Боги.
- Маэртене, - неприязненно сказала Томора, - Ты беременная что-ли?
Богиня девственниц ахнула:
- Почему?
- А чего ты ревешь все время?
- Ну что ты прицепилась к ней, Томора, - вступилась за Маэртене Галата, - Такой трогательный момент! Девочка просто расчувствовалась! Правда, Маэртене?
- Правда! Только вот еще….. – замялась, всхлипывая,  Маэртене, - Если она…. Если они….
- Ну, что тянешь, говори! – поторопила ее Галата.
- В общем, если они поженятся, я больше не смогу за нее играть?
- Маэртене, - тяжело вздохнул Галат, - А ты уверена, что ты за нее все еще играешь? Ладно, квест закончили.
Внизу.
Оруканн-Мо вновь попытался овладеть ситуацией.
- Девушка! – обратился он к Ирике, - Я решил! Мы спросим племя Света…. Да, что такое? – раздраженно спросил он элфа, робко потянувшего его за рукав. Элф что-то тихо и почтительно прошептал ему на ухо.
- Спасибо, сын мой, - кивнул Оруканн-Мо, - Как мне только что верно напомнили, племя Света сейчас блюдет пост, закрыв лица, так что спросить мы у них не можем. Мы же поступим по-другому. Ты, девушка, вступишь на Путь. Твои друзья, - Оруканн-Мо подчеркнул это слово презрительным изгибом губ, - подождут тебя с нами. Мы не причиним им вреда. Если ты вернешься с Пути, вы все беспрепятственно уйдете. Если нет…. – Дровосек многозначительно замолчал.
Ирика громко сглотнула.
- Я пойду с ней, Оруканн-Мо! – почтительно, но твердо заявил Таэнн. Атонарр ахнула.
- Таэнн, - мягко сказал Оруканн-Мо, - Мне кажется, ты много пережил за время своего отсутствия и не совсем оправился от потрясения. Зачем тебе идти на Путь, с которого ты заведомо не вернешься?
- Я люблю эту девушку и не отпущу ее одну!
Атонарр ахнула снова. Оруканн-Мо подумал и сказал:
- Да будет так! Пойдемте!
Пока их вели по Лесу, Доминга улучила возможность подойти поближе к Ирике и тихонечко спросить:
- Амелия, это ты? Правда ты?
Ирика кивнула и неуверенно улыбнулась:
- Правда я. Я тебе потом все расскажу….когда вернемся. Вы держитесь, дождитесь нас, ладно?
В это время конвоир Доминги грубо дернул ее за веревку, которой у нее были связаны руки, чуть не сбив с ног, и разговор прервался.
Вскоре они подошли к одиноко стоящей посреди Леса скале, в которой виднелась большая пещера, вход в которую был  почти полностью закрыт буйной растительностью. По знаку Дровосека, двое элфов отодвинули этот живой занавес и застыли в ожидании.
- Прошу! – Оруканн-Мо махнул рукой в сторону пещеры, - Таэнн, в последний раз тебя спрашиваю: ты действительно хочешь идти? Памятью твоего отца тебя заклинаю, передумай, мальчик!
- Нет, Дровосек, - Таэнн побелел от ярости, но говорил спокойно, - Я решил. Я пойду.
- Хорошо. Мы будем ждать вас до темноты. Ночью твои друзья  умрут – помни об этом, девушка. Сложите оружие.
- У меня ничего нет, - тихо ответила Ирика.
- У меня тоже. Пойдем, - и взяв Ирику за руку, Таэнн сделал первый шаг. Но Ирика остановила его:
- Подожди. Я сперва должна тебе кое-что сказать. Я теперь все помню, Таэнн, все-все! – Ирика услышала, как ахнула Доминга, - Я была человеком, - затараторила она, - Я жила в деревне. Элфы, элфы разгромили нашу деревню, сожгли мой дом, убили моих родителей! Слышишь! Я ненавидела элфов!  - при этих словах охнула толпа, - Я…. – Ирика запнулась, - Я люблю тебя, Таэнн….
- Я люблю тебя, - тихо, но твердо ответил элф, - Пойдем. Нам надо идти, чтобы спасти Эда и Домингу. С остальным мы разберемся, когда вернемся. Пойдем.
- Стойте! – вытянул руку Оруканн-Мо, - Девушка обманула нас! Она не Свет! Она человек! Мы должны ее убить!
-  Нет, Дровосек! – обернулся к нему Таэнн, - Ты дал слово – все слышали. Если…КОГДА мы вернемся с Пути, мы все уйдем свободно! Так, элфы?
- Так! Слово Дровосека – закон! Дровосек дал слово! – загудела толпа.
И, взявшись за руки, Ирика и Таэнн вошли в темноту.
- Не давал я никакого слова, - пробормотал себе под нос Оруканн-Мо за их спинами, - И вообще, мальчишка много воли взял. Спорит со мной, понимаешь… Надо будет его изгнать. Если вернется.
Астор.
Астор потер лоб. Ерунда какая-то! Ерунда вползла в его жизнь и угнездилась в ней. Свилась кольцами на сердце непонятная тоска. К психотерапевту надо? Да не, бред какой. Девушка из снов. Подумаешь, девушка из снов. Связанная в последнем сне. Нет, в этом точно есть какой-то эротический подтекст. Но что он, садомазохист, что ли? Никогда не замечал за собой ничего подобного. Да и во сне – ему не хотелось причинять ей боль, нет! Ему хотелось спасти ее, защитить! Но он ничего не мог сделать. Никак не мог ей помочь. Ни во сне, ни наяву.
Астор завел мотоцикл и попытался ветром смыть с себя тоску.
Путь.
В пещере было совсем темно, но, как ни странно, каменный алтарь посреди нее был отчетливо виден –  среди нормальной, обычной темноты он выделялся, словно был вырезан из вечной ночи, из той исходной, первобытной тьмы, из которой когда-то родился свет. Над алтарем клубился едва заметный туман, не дававший разглядеть, что именно там лежит.
Прежде чем Таэнн успел ее остановить, Ирика подошла к алтарю и склонилась над ним, засунув голову в туман, но тут же отшатнулась с визгом, прижав обе руки ко рту.
- Что там? – встревожено спросил элф.
-Там, там… - заикаясь, пробормотала девушка, - Тень. Твой… Тень…
Таэнн ничего не понял из ее сбивчивых слов, поэтому тоже сделал шаг вперед и осторожно заглянул в туман. Потом он шагнул вперед и целиком скрылся в тумане. Прежде чем Ирика решилась пойти и проверить, куда он делся, элф, живой и невредимый, хотя несколько ошарашенный на вид,  вышел из тумана и подошел к девушке.
- Что там такое, Таэнн? – взволнованно спросила Ирика.
Несколько нечетко, сбиваясь и повторяясь, в общих чертах элф рассказал следующее: войдя в туман, он неожиданно обрел способность видеть в темноте – не благодаря инфравидению, дававшему нечеткие и размытые контуры, а так, будто пещеру залило ярким светом, при этом он точно знал, что оставалось темно. Ирики в пещере не было. Но не успел он толком прийти в себя, как понял, что кроме него в пещере находятся еще четверо. Трое мужчин и девушка медленно шли к алтарю, будто не замечая элфа, а между ними, на уровне поясов, плыло тело рыцаря в доспехах, со сложенными на груди руками, держащими длинный меч. Шлема на рыцаре не было, так что Таэнн мог отчетливо видеть его лицо. Сомнений не было – это был Тень Онтаты, тот самый гном, которого Таэнн видел в наркотическом сне. И он был мертв. Или не мертв, но очень близок к тому – Таэнну почему-то не хотелось признавать его мертвым, хотя как он ни старался, он не мог различить движений дыхания у плывущего в воздухе тела.
Четверо подошли к алтарю и встали по его углам. Тело мягко легло на алтарь. На мгновение Таэнну почудилось, что Тень сейчас встанет, а через миг ему уже казалось, что он лежит тут вечно. Элф не сразу понял, что стоящие по углам алтаря что-то тихо говорят в унисон. Может, одновременно зазвучала музыка, очень странная музыка, а может голоса отражались от стен пещеры и эхо складывалось в музыку – Таэнн не мог этого понять. Он попытался прислушаться к тому, что же все-таки они говорят.
- Ты служил Свету. Ты был верен Свету. Ты служил Тьме. Ты был верен Тьме, - тихо повторяли они раз за разом. Неожиданно в монотонное, гипнотизирующее звучание влилась новая струя – в то время как мужчины продолжали повторять эти короткие фразы, девушка возвысила голос. Казалось, он заполнил собой всю пещеру, зазвенел  углах, прогнал тьму, но в тоже время оставался мягким и каким-то…интимным, личным. Будто все, что она говорила, говорилось только для двоих – для нее и для лежащего тела. Она говорила и одновременно сделала шаг в сторону – так, что теперь стояла прямо на головой Тени:
- Я отпускаю тебя. Покойся с миром. Да пребудет с тобой мое благословение. Да пребудет с тобой моя любовь. Ныне, и присно и вовеки веков, - с этими словами она наклонилась и поцеловала Тень в губы, после чего отошла к своему углу и снова стала тихо повторять слова про его верность Свету и Тьме.
К величайшему удивлению Таэнна, ритуал с поцелуем, точно повторив слова девушки, проделали все трое мужчин.
После они протянули руки над алтарем, так, что они соприкоснулись ладонями над сердцем Тени. Вспыхнул яркий свет – по-настоящему яркий, слепящий, выжигающий глаза, и Таэнн обнаружил, что выходит из тумана. И встревоженную Ирику.
- Что это было, Таэнн?
- Понятия не имею, - пожал плечами элф, - Интересно, это что, все? Весь Путь? Пойдем обратно?
- Таэнн, - вдруг спросила Ирика, - А почему ты зеленый?
- Что? – не сразу понял элф, - А! Ты что, не знаешь? Элфы для инфравидения зеленые, люди – красные, хоббиты – желтые, животные – серые. Это всегда так. Ты правда не знаешь? – и осекся. Ирика мерцала неверным красно-зеленым цветом. Неприятное зрелище для чувствительного элфьего глаза.
- Не знаю, - ответила девушка, - Откуда мне знать?
- Ну, ты же элфка. Все элфы знают.
- Я же не с рождения элфка, ты же знаешь.
- Но ты же говоришь по элфски! А раньше говорила?
- Не говорила. Я сама не знаю, почему так!
- Ладно, - Таэнн положил руку Ирике на плечо, - Разберемся. Пойдем отсюда, - и шагнул к выходу. Выхода не было.
Не было – и все тут. Ровная, гладкая стена, упорно делающая вид, что она была тут всегда.
- Может, мы не тут заходили? – тихо спросила Ирика, глядя, как Таэнн неверяще водит ладонью по стене.
- Как же не тут, если тут!
- И что нам теперь делать?
- Не знаю. Пойдем, попробуем все стены – может, другой выход есть. Так, ты пойдешь направо, а я …
- Нет! - перебила его Ирика, - Я одна не пойду! Я боюсь!
- Чего ты боишься? Здесь кроме нас никого нет! Ты же видишь в темноте.
- Боюсь!!!
Элф вздохнул, взял Ирику за руку и пошел вдоль стены, простукивая ее. Через несколько шагов Ирика спросила:
- Таэнн?
- Ммм?
- А почему все называют Оруканн-Мо Дровосеком?
- Что, ты и этого не знаешь?
- Не знаю!
- Ладно, - вздохнул Таэнн, - Дровосеком его называют потому, что он и есть дровосек. Он – единственный из селения, кто имеет право рубить деревья.
- Что, сам рубит? – недоверчиво переспросила Ирика, - А по нему и не скажешь, что он ловко орудует топором!
- Нет, не сам, конечно же. Он выбирает деревья, которые можно срубить.
- И все? А все его так слушаются! Такой этот – как Доминга говорит – авторитет.
Таэнн хмыкнул:
- Знаешь, ты в чем-то права. Это просто обычай. Дровосек – главный в селении. Все его слушаются. Так принято.
- А если он ошибается?
Таэнн дернул плечом:
- Он не может ошибаться. Он – Дровосек.
- Таэнн, но ты же так не думаешь!
- Раньше думал. Теперь…не знаю. Теперь многое изменилось.
- Да уж… А кто выбирает Дровосека?
- Единороги.
- Таэнн, ты знаешь, ты, может скажешь, что я с ума сошла, - затараторила Ирика при упоминании о единорогах, - но я когда в лесу очутилась, со мной разговаривал единорог!
Элф и впрямь посмотрел на девушку, как на сумасшедшую.
- Нет, правда ведь разговаривал! – возмутилась Ирика.
- Они, вообще-то со всеми элфами разговаривают, - ответил на это Таэнн, подняв бровь.
- Да ты что?! А я-то решила… Ну надо же! А я же их, того…
- Чего «того»? Договаривай, - поторопил Ирику Таэнн. Девушка окончательно засмущалась:
- Ну, я…. Я их ловила. И отводила в Город, к хозяину….
- Что?! – Таэнн отшатнулся от Ирики и выпустил ее руку, - Ты ловила ЕДИНОРОГОВ?!!!! Как?! ЗАЧЕМ?!
- Зачем, я не знаю, я, понимаешь, Таэнн, я осталась совсем одна, никто почти из нашей деревни не выжил, элфы вырезали всех под корень, я случайно спаслась, я спряталась, меня почти нашли, а потом его что-то отвлекло, я не знаю, - затараторила Ирика, - И я осталась одна! А мне нечего было есть, я так боялась, я не знала, куда идти! И я пошла в Город, но там я никого не знала, меня никто не хотел накормить, мне было страшно и страшно одиноко. И я попала к «Филлипу». «Лучшие единороги, только для вас!». Там были еще другие девушки. Мы все жили вместе, они хорошие были. Мы ходили в Лес, ловили единорогов, а Филлип их продавал. Кто и зачем их покупал, я не знаю. Девушки говорили, на них богатеи ездят. А еще из них всякие лексиры варят, - видя, с каким лицом смотрит на нее Таэнн, Ирика постепенно затухла, - Что? – тихо спросила она.
- Единороги, - так же тихо ответил Таэнн, - Племя, к которому ты теперь принадлежишь, почитает единорогов, поклоняется им. Тебе стоит это запомнить, если ты собираешься за меня замуж. Я, знаешь ли, хотел взять тебя в жены. Но теперь что-то засомневался.
- Ну, знаешь ли, - обиделась Ирика, - Я, между прочим, ради тебя элфкой стала! Я уже тоже засомневалась, может, мне обратно человеком стать! Мне, между прочим, человеком больше быть нравилось!
- Даааа? – протянул Таэнн, - И почему же?
Если бы у Ирики было побольше опыта общения с мужчинами, она бы распознала опасные нотки в его голосе и замяла этот разговор, но опыта у нее не было, и она честно ответила:
- По-крайней мере, я все знала. У меня не было этих проблем, этого…. – Ирика замялась, не находя слов, - Мне было гораздо проще!
- Понятно, - кивнул Таэнн, - Мне  все понятно. Пойдем-ка дальше. Нам наружу надо.
- Да, кстати, - с ледяным лицом спросил Таэнн через пару шагов, - Как именно ты их ловила?
- Ну, они сами ко мне…. – засмущалась Ирика, - Они ко мне приходили, потому что я – девушка.
- С чего бы это единорогам к людям ходить, будь-то хоть юноша, хоть девушка? – поднял бровь Таэнн.
- Нет, ты не понял, - Ирика покраснела так, что это стало видно даже для инфравидения, - Это потому, что у меня никогда не было мужчины.
Таэнн споткнулся, но сделал вид, что все в порядке.
- Ага. И единороги к тебе приходили, а ты их ловила и отводил в Город.
Ирика кивнула.
- Все понятно. Отлично! – воскликнул Таэнн, - Просто отлично! Знаешь, я тут подумал, может, тебе в самом деле обратно человеком стать!
Он говорил настолько неестественно громко, что Ирика уловила фальшь и надрывные нотки в его голосе.
- В чем дело, Таэнн? – испуганно спросила она.
- В чем дело?! – разорался элф, - Мало того, что ты ловила единорогов на продажу, так ты еще и девственница!!!
- В этом-то что такого?! – воскликнула Ирика.
- А то! То! – элф чуть-чуть отдышался и продолжал малость поспокойнее, - Ты знаешь, что такое право первой ночи? Не знаешь! У нас девушка девственницей замуж не выходит! Если она собралась замуж  девственницей, невинности ее лишает Дровосек!
Ирика громко ахнула:
- Я не хочу!
- Я тоже не хочу, - мрачно ответил Таэнн.
Боги.
Лэкс, которого где-то носило, вернулся и не увидел своего персонажа. Остальные боги уже были в курсе, что Путь для них закрыт, и терпеливо дожидались возвращения Ирики и Таэнна. Маэртене страшно нервничала.
- Где он? – воскликнул Лэкс, - Галат, куда ты дел моего персонажа?
- Успокойся, - ответил верховный бог, - никуда я его не девал. Он сам туда пошел. Надеюсь, скоро выйдет.
- Я тоже надеюсь, - мрачно хмыкнул Лэкс.
- Кстати, Лэкс, - поинтересовался Галат, - Где ты был? С чего ты взял, что можешь отлучаться во время игры?
- Я тут нашел потрясающую вещь! Фей-ер-вер-ки!
-Что? – переспросил пораженный Галат.
- Фей-ер-вер-ки, - снова по слогам повторил сияющий Лэкс, - Да стопудово! Их можно использовать как оружие! Я в библиотеке был, смотрел!
- Где-где ты был? – не поверил своим ушам Галат, - Ты? В би-бли-о-те-ке?
Лэкс кивнул.
- Все ясно, - твердо заявил Галат, - Ты был там не один! – с этими словами верховный бог остановил взгляд на потупившейся Клио, музе истории.
- Да какая разница, с кем я там был! – воскликнул Лэкс, - Ты посмотри, это же чудо! Я принес одну штуку! – и бог войны сотворил себе руку по локоть. На ладони лежала большая петарда.
- Это что такое? – спросил Галат.
-  Маленький фейерверк! – гордо ответил Лэкс, - Вот, смотрите все!
Боги сдвинулись потеснее. Некоторые от любопытства материализовались. Лэкс сотворил на конце фитиля петарды маленький огонечек, который быстро побежал по шнуру и….. Петарда оглушительно взорвалась, разорвав Лэксу руку. Бог войны не особо старался с материализацией, поэтому всех забрызгало просто кровью и бесформенными кусками неоформленной плоти.
- Знаешь что, - тихо и свирепо сказал Галат, провожая взглядом Маэртене, которая с материализацией перестаралась, потеряла сознание и теперь падала вниз, на Самвэр, - Ты, Лэкс, если еще раз так сделаешь, я…. – верховный бог задумался, - Да! Я прикую тебя к самой высокой скале, и каждый день будет прилетать орел и расклевывать тебе печень, а за ночь она будет отрастать обратно! Спасибо, Клио. А пока ты лишаешься права на материализацию до особого распоряжения. И вот еще, - верховный бог махнул метафорической рукой и вокруг Лэкса появилась слабо светящаяся бледно-желтая сфера, - ты не можешь покидать эту сферу. Также до особого распоряжения. Ты наказан! Никаких фейерверков!

Внизу.
Начинало темнеть. Солнце, неподвижное солнце Самвэра, тускнело, меркло, наряжалось в вечерние одежды. Эд и Доминга с отчаянием смотрели то на него, то на вход на Путь. Таэнна и Ирики не было.
Толпа, поредевшая было в течение дня, снова сгустилась: всем было интересно посмотреть на казнь. Элфы перешептывались, что-то жевали, хихикали и кидались в пленников шишками.
Несколько часов назад пленникам дали хлеба  и воды и отвели на длинной веревке в кусты, а потом снова привязали к дереву стоя. Доминга уже обессилела. Попытки колдовать она давно бросила, все равно со связанными руками у нее не выходило ничего путного. У нее болела спина, колени, голова и она была близка к отчаянию. Эд держался лучше. Шишек ему доставалось больше и били они сильнее, так что у него уже была рассечена бровь и распухло ухо, но спина у него была крепче, а главное, в нем жила какая-то упрямая надежда, уверенность в том, что с ними всё будет хорошо. Эту надежду не смогло загубить даже почти исчезнувшее солнце и даже появление Оруканн-Мо в его торжественных белых одеждах со здоровым, богато украшенным топором в руках.
- Да падет гнев Каваскьяска на головы их! – провозгласил Дровосек потрясая топором. Толпа ответила радостным гулом.
Наверху Маэртене и Ономант одновременно укоризненно сосредоточили свое внимание на Каваскьяске. Бог-Единорог фигурально развел руками:
- Ну а я-то тут причем?!
Рестестам в сторонке что-то бубнил себе под нос.
Эд неожиданно дернулся и сцепил зубы. Потом задергался еще и еще. Связаны они были спина к спине, так что Доминга не сразу заметила, что с ним происходит,  а когда почувствовала бьющую хоббита дрожь, заерзала, пытаясь заглянуть себе за спину:
- Эд, - вполголоса окликнула она его, - Ты чего? У тебя судороги?
Хоббитт в ответ, не расцепляя зубов, яростно замотал головой, но волшебница этого не увидела. Зато заметили их  конвоиры, которым было скучно, так что они оба подошли к Эду и один из них потыкал в него древком алебарды. Ему досталась случайная шишка, предназначавшаяся хоббиту и вызвавшая взрыв хохота в толпе, так что он был на Эда особенно зол.
- Эй, недомерок припадочный, ты до казни-то доживешь? – ехидно поинтересовался он.
Эд еще яростнее закивал. А потом открыл рот, собираясь сказать что-нибудь язвительное и гордое, но вместо этого сказал:
- Деньги. У меня есть деньги. Я дам вам деньги, много денег, и вы нас отпустите. 
Конвоиры расхохотались. Эд продолжал:
- Я дам вам много-много денег, а вы отпустите меня. А ее казните.
От удивления и негодования Доминге удалось развернуть голову почти на сто восемьдесят градусов, и она недоуменно глянула на Эда. Тот посмотрел на нее умоляюще и продолжал:
- Скажите своему главному, пусть отпустит меня. Я дам ему много денег.
Конвоиры пошептались между собой и решли все-таки позвать Оруканн-Мо. Тот подошел, внимательно выслушал их и спросил у Эда:
- Ты хочешь купить свою шкурку?
Хоббит замотал головой, но Рестестам поднажал и Эд открыл рот и сказал:
- Да. Я дам вам деньги. Вы меня отпустите. Пожалуйста!
Оруканн-Мо бархатисто рассмеялся.
- Други! – воскликнул он, вскинув руки, - Теперь вы видите, сколь презренна эта низменная раса, лишенная гордости и чести! Смотрите и уверьтесь – вы боретесь за правое дело! Смерть недомеркам!
- Смерть! –грянула толпа.
- Смерть гумансам! – рявкнул Дровосек.
- Смерть! – поддержала толпа.
- Да свершится казнь! -  и Дровосек  воздел над головой топор.
Воодушевленные конвоиры отвязали Эда и Домингу от дерева и поволокли к здоровенному пню, который когда-то уже успели прикатить и установить перед пещерой Пути. Их поставили на колени по обе стороны пня и заставили положить на него головы. Хоббит зажмурился. Доминга сцепила зубы, но глаз закрывать не стала, поэтому первая увидела, как из Пути спиной вперед вывалилась Ирика, а за ней выскочил Таэнн. От радости волшебница вскочила, отшвырнув державшего ее элфа, и заорала:
- Вернулись! Они вернулись!
Оруканн-Мо, который как раз воздел топор над головой, собираясь произнести перед казнью речь, уронил его, угодив обухом себе по ноге, но даже не заметил этого. Он крутанулся на месте и оказался лицом к лицу с Таэнном. Они были одного роста, и несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Все затихло. Казалось, даже почти потухшее солнце замерло, заглядевшись на них.
А потом Таэнн сказал:
- Мы уходим, Дровосек. Мы вернулись. Ты не причинишь нам вреда. Мама, - обернулся он к Атонарр, - Ты идешь с нами.
Элфка охнула и замотала головой, но Таэнн сгреб ее в объятья:
- Это не вопрос. Наши вещи тут? Это вопрос.
Кто-то молча вышел из замершей толпы и подал Таэнну рюкзаки. Тот взял, поблагодарил, а потом вгляделся ему в лицо и обнял:
- Котанн, друг! Прощай, друг!
- Прощай, Таэнн-Руки-по-Локоть. Мы будем помнить тебя! – ответил элф.
Таэнн повесил на спину рюкзак, дал по рюкзаку Эду и Доминге, взял за руки мать и Ирику.  И все они  ушли.

Боги.
- Галат, - сказала Заяминко, загадочно улыбаясь, - взгляни, что у меня есть! Я специально нашла!
- Красота! – ахнул верховный бог, - И даже….Ну надо же! Ты прелесть, Заяминко! Напомни мне, чтобы на банкете по поводу окончания Игры я тебя расцеловал отдельно за это!
Внизу.
Они шли по Лесу. Впереди шел Таэнн, который так и вел мать и невесту за руки и рассказывал матери, что с ними было на Пути и как они обошли пещеру три раза вдоль стен, а потом Ирика села, сказала: «Все, больше не могу!» и вывалилась спиной вперед наружу. Доминга шла рядом с Ирикой, чуть позади, и все порывалась спросить ее, правда ли она вспомнила всю свою прошлую жизнь, а, самое главное, как они оказались все вместе в Нычьем Хое, но Таэнн не давал сменить тему. А Эд семенил сзади и почти ничего не слышал.
Они шли всю ночь. Таэнн подгонял всех, он боялся, что Оруканн-Мо снарядит погоню. Он шел уверенно, будто точно знал цель их пути, и они шли за ним.
А потом наступило утро, и Таэнн сказал, что скоро они устроят привал. А потом они нашли Эссермайте.
Сначала они ее услышали, а потом уже и увидели: она сидела на стволе поваленной бурей березы и рыдала навзрыд. Рыдала так, что уши закладывало. Приключенцы остановились  и довольно долго стояли и смотрели на нее. Лицо она закрывала руками, так что видны были только длинные русые волосы и коричневое платье. Потом Таэнну это надоело и он ее окликнул:
- Эй, существо! Что случилось?
Девушка подняла распухшее от слез, но довольно милое лицо, и выяснилась удивительная вещь – она была хоббинкой. Одна, в Лесу. Еще более удивительная вещь обнаружилась, когда она встала: она была на сносях. Огромный живот, казалось, грозил ее перевесить.
Им пришлось взять ее с собой. Они же не могли оставить ее одну в Лесу, где ей грозила верная смерть – от зверей, элфов или родов. Тем более, что она совсем не помнила, как очутилась в Лесу. Она вообще ничего не помнила – только свое странное имя. Эссермайте. И все.
И они взяли ее с собой. Конечно, она существенно замедлила перемещение, но она старалась идти побыстрее,  да и Таэнн немного успокоился и не так гнал, так что у них появилась возможность поговорить. Доминга рассказала Ирике, как Таэнн превратился в оленя, как он взрывал деревья и как попытался ее забодать, в результате чего они все оказались в родном селении Таэнна.
- А я знаю, почему он в оленя превратился! – воскликнула Ирика.
- Да ну? – удивилась Доминга, - Скажи нам, мы не знаем.
- Он же убил оленя. А олень с золотыми рогами должен быть. Вот ему и пришлось им стать!
- Интересная версия, - хмыкнула волшебница, - Но, по-моему, маловероятная.
- А мне кажется, она права, - поддержала Ирику Атонарр, - Природа не терпит пустоты. Место золотого оленя должно быть занято.
- А я вот синий цветок нашла! – вмешалась Эссермайте.
Доминга ласково ей улыбнулась:
- Это прекрасно, милая!
Разговор на этом как-то завял, но через пару шагов Эд снова поднял тему:
- Но если Таэнн был оленем, потому что олень должен быть, то почему к нему вернулся нормальный  вид? И что, получается, оленя сейчас нет? Или кто олень?
Вместо ответа Доминга остановилась, скинула с плеч рюкзак и извлекла из него на всеобщее осмотрение золотые рога.
- А шкура, наверное, на том острове осталась, - сказала она посреди напряженной тишины.
- Ничего не понимаю! – высказала общую мысль Ирика.
- Н-да…- протянул Таэнн, - Между прочим, никто из вас даже не спросил каково мне было быть оленем! Да ну вас. Привал, - и он первый сел и, отстегнув флягу от пояса, отхлебнул воды. Все сели, достали воду и еду, поделили хлеб и сыр, и какое-то время молча жевали. А потом Эд, которому все не давали покоя золотые рога, спросил:
- Может, попытаемся чего-нибудь наколдовать? – и тут же получил два подзатыльника: увесистый от Таэнна и полегче от Доминги.
- Нетушки! – заявил элф, - Хватит с меня этих рогов. Давайте их выбросим вообще! А колдовать – дело магов. Давай, Доминга, наколдуй чего-нибудь, чтоб нам повеселело.
- Ты лучше наколдуй, чтоб нам спать не хотелось, - зевнула Ирика, - Или чтобы мы все поспали чуть-чуть и выспались-выспались! – и она еще раз заразно зевнула и потянулась.
- Ну…- протянула Доминга, - Вообще, такое заклинание есть, но оно опасное. А снимать усталость я могу, но это только на время, на недолго, а потом нам еще пуще захочется спать, а нам негде.
- Ой! – Ирика неожиданно выпрямилась, - А я знаю, где мы!
- Я тоже знаю,  - хихикнула Эссер, -  в Лесу!
- Да нет, - отмахнулась от нее Ирика, которая неожиданно обнаружила в себе элфскую способность к ориентированию на местности, - Я знаю, что еще чуть Вниз и Вправо есть брошенная заимка! Там есть хороший домик и колодец!
- А ты откуда знаешь? – поинтересовался Эд.
Ирика смутилась:
- Я… Я бывала там раньше, - и она как-то странно посмотрела на Таэнна. Тот ответил ей мрачным взглядом.   
- Вот и отлично, - несколько неестественно сказала Доминга, которую немного насторожил этот обмен взглядами, - Я сейчас сниму со всех усталость, и мы пойдем.
- А это безопасно для ребенка? – спросила Эссер.
Доминга оторопела:
- Э… Вроде, да…
- Ты уверена?
- Нет, но…. Что там может быть опасного? Простенькое заклятье…
- Тогда я не буду. Умру от усталости! – заявила хоббинка и надулась. Ситуацию спасла Атонарр:
- Посмотри, милая, - сказала она Эссер,  - Вот эта травка, если ее пожевать, прекрасно снимает усталость именно у беременных. Я точно знаю, сама жевала, когда сына носила, - и, обняв Эссер за плечи, она отвела ее чуть в сторонку, показала на траву, а сама над ее головой подмигнула Доминге. Волшебница намек поняла и быстро бросила на хоббинку заклятье.
- Хм, и в самом деле! – заявила Эссер, выпрямляясь, - Мне уже лучше. Вот здорово!
Доминга тяжело вздохнула и быстро сняла усталость с остальных. Повеселевшие, они бодро дошли до заимки, которая и в самом деле оказалась весьма благоустроенной: на обнесенной забором территории был хороший чистый колодец, небольшой сарайчик и домик с двумя комнатами – в одной из них стоял стол, две лавки и несколько табуретов, а в другой мебели не было. Таэнн быстро выставил рамы, а Доминга заклятьем вымела из дома затхлость и пыль, так что стало совсем уютно.
Заклинание уже переставало действовать, на всех навалилась усталость, так что они постелили в комнате без мебели на пол два одеяла, еще двумя накрылись и легли. Дольше всех не спала Эссер, которая все никак не могла выбрать, где ей лечь, и то и дело переползала по спящим, но наконец усталость свалила и ее, и она уснула между Эдом и Домингой.
Проснулись они уже под вечер. Первой встала Эссер, которой потребовалось в туалет. Пока она вылезала, разбудила Эда и Домингу, за ними проснулись и остальные.
- Доминга, - спросил Таэнн, заново заплетая свой сах-до-к’ван, который почему-то оленьего облика не пережил, хотя штаны и рубашка пережили, - А ты еду наколдовывать умеешь? У меня сыр с хлебом в печенках сидит. Я, конечно, сейчас пойду что-нибудь подстрелю, но перед этим было бы неплохо перекусить!
- Умею, - почему-то смутилась Доминга, - Но не все…
- Да хоть что-нибудь!
- Молоко и овсяное печенье. Вас устроит?
- Устроит – устроит! – успокоила ее Ирика, - Что тебе нужно?
- Вода и что-нибудь для печенья, подходящее по весу.
- Сучья?
- Нет, плохо получится. Лучше листья.
Эд нашел ведро и принес воды, а Ирика и Атонарр быстро нарвали листьев, так что скоро  у приключенцев стало много печенья и ведро молока, которое пили по очереди из единственной кружки. Таэнн, когда оставлял вещи у Озера, сгоряча выкинул почти всю посуду, что было не так заметно, когда их было четверо, но стало напрягать теперь, когда их стало шестеро.
- И что я раньше не спросил? – благодушно заметил Таэнн, - Печенье-то вкусное!
- Ты всегда сладкоежка был, - ласково улыбнулась ему мать.
Доминга постучала кружкой по краю ведра:
- Друзья! Я хочу внести ясность. Слишком многое непонятно. Поэтому сейчас мы сядем и поговорим. К истории о том, как мы с Эдом и Таэнном оказались на острове, Таэнн превратился в оленя с золотыми рогами, а потом мы очутились в Лесу, где нас чуть не казнили, мы возвращаться не будем?
- Не будем, - твердо сказал Таэнн.
- А мне вот все-таки интересно, почему Таэнн расколдовался… - протянула Ирика.
- Боюсь, мы этого не узнаем никогда, - покачала головой Доминга.
- Минуточку! – вмешалась Эссер, - Как я поняла, ты был оленем с золотыми рогами?
Таэнн кивнул.
- Вы что, не знаете эту сказку? – удивилась хоббинка, - Что, правда никто не знаете?
- Какую? – спросила Ирика.
- Ну, про проклятье оленя с золотыми рогами? Про то, что тот, кто первым докоснется до мертвого оленя, сам превратится в него и будет в его облике до тех пор, пока три любящих сердца не узнают его в оленьем облике и не назовут по имени в один голос, движимые любовью. Ибо только любовь снимает самые страшные проклятья, - хоббинка говорила нараспев, прикрыв глаза и держа руку на животе.
Повисла пауза.
- Хорошо, - аккуратно начала Ирика, - Таэнна узнали я и мама. Но кто третий?
- Онтата, - тихо ответила Доминга.
- Что? – вскинулся Таэнн, - Как Онтата?
- Теперь я поняла, - волшебница даже встала и забегала по комнате, размахвая руками, - Там, когда ты обратно превратился, я слышала третий голос. Голос Онтаты! И он шел из меча, меча Светотени!
Таэнн вскочил, выбежал из комнаты и вернулся с мечом.
- Ты хочешь сказать, она там? – взволнованно спросил он Домингу.
- Не знаю, - дернула та плечом, - Голос я слышала, ты расколдовался, а больше я ничего не знаю.
- Доминга! – Ирика опустилась на колени возле Таэнна, который сел, положил меч на колении пристально на него смотрел, и умоляюще глянула на волшебницу, - Доминга, ну ты же все знаешь, ты у нас самая умная, ну скажи, как нам узнать, там ли Онтата!
- То, что я из вас самая умная, не значит, что я все знаю, но все равно, спасибо за комплимент! – улыбнулась волшебница, - Но я правда не знаю. Я никогда даже не слышала о том, чтобы чьи-то души обитали в мечах.
- Ой, ну вы все прям меня удивляете, - вмешалась Эссер, - Это же тоже такая сказка есть – про великого воина, который героически погиб и остался жить в своем мече. И в памяти тех, кого он защищал от сил тьмы, - он закончила несколько неуверенно, потому что все на нее пристально смотрели, - Что? – спросила она.
- Ну, дальше-то что было? – поторопила ее Ирика, - Как с ним разговаривать?
- Откуда я знаю, - надулась хоббинка, - сказка на этом кончается.
- Понятно, - вздохнула Доминга, - Извини, Таэнн, но, боюсь, нам придется оставить все как есть. Пока. Мы найдем способ все узнать. Не переживай.
Таэнн вздохнул,  отложил меч и встал:
- Ладно, заболтались мы. Пойду, что-нибудь на ужин подстрелю.
- Погоди! – остановила его Доминга, - Мы же хотели послушать, что нам Амелия расскажет, про то, как она стала элфкой, и как она раньше жила, и как мы в Нычьем Хое оказались…
- Доминга, - перебила ее Ирика, - Меня теперь Ирика зовут!
- Да? – удивилась волшебница, - что ж ты раньше не сказала? Очень рада познакомиться! А почему?
- Долго рассказывать.
- Ну вот и расскажешь! Садись, Таэнн!
- Нетушки, - ответил элф, - Я уже все слышал, и даже больше, чем хотел! – и с этими словами он вышел, хлопнув дверью.
- Пожалуй, - Атонарр тоже встала, - сын мой прав. Скоро будет темнеть, так что пусть он идет охотиться. А мы пойдем насобираем ягод, орехов, корений. Правда, невестушка? – обратилась она к Ирике.
Та вспыхнула, но ответила быстро:
- Пойдем, свекровушка!
- Я с вами пойду! – вызвалась Эссер.
- Пойдем, милая, - ответила Атонарр, и они ушли. Эд и Доминга остались наедине.
Волшебница села на спальник, обхватила колени руками и задумчиво смотрела на меч Светотени, время от времени потирая ключицу. Эд какое-то время постоял, глядя на нее, потом пошел принес воды, а когда вернулся, волшебница сидела все в той же позе.
- Доминга! - окликнул он ее.
- А? – встрепенулась та.
Хоббит подошел, сел с ней рядом и тоже стал смотреть на меч. А потом спросил:
- Я вот думаю про Эссермайте. Она ничего не помнит. И мы ничего не помним. Она такая же, как мы?
- Не знаю, Эд. Может быть. Она не помнит, где живет. А ты помнишь?
- Ну, я помню свой дом. Но я не помню, где он находится. Как его найти.
- Я вот тоже, - вздохнула Доминга, - Она фамилию свою не помнит. Я тоже. А ты?
- Я помню, - откликнулся хоббит не без гордости, - Эд Ноппин. Только, - смутился он, - у меня, кажется, были еще имена, но их я не помню.
- У меня тоже. Н-да, наверное, она как мы. Знаешь Эд, что в этом самое плохое?
- Что?
- Может, конечно, я ошибаюсь, только вот современная медицина знает только одно заболевание, дающее такую потерю памяти. Заметь, Эссер не помнит, как зовут ее маму, но помнит сказки…
- Так что за болезнь-то?
- Истерия. Так что мы имеем дело либо с эпидемией истерии, либо с чем-то еще…
- Может, это все магия?
- Если и магия, то очень странная. И очень сильная. Я о такой и не слышала никогда. Что, впрочем, не обозначает, что ее не может быть…
- А может, это боги на нас влияют?
- Да ладно тебе глупости-то говорить! Нужны мы им, богам! Боги на такую ерунду не размениваются!
- Ну не знаю тогда! – развел руками хоббит.
- И я не знаю, - вздохнула Доминга.
Она потерла ключицу, еще раз вздохнула, а потом вдруг вскинулась:
- Эд!
- Что?
- Что это было? Ну там, у элфов!
- Что?
- Ты хотел выкупить свою жизнь. Предлагал им денег, чтоб казнили только меня.
Хоббит страшно смутился:
- Я  понятия не имею, честное слово… Это будто не я был. Я не собирался этого говорить, понимаешь! Да я бы  никогда так не сказал, мы же друзья. Никогда, поверь мне, - он умоляюще воззрился на волшебницу.
Доминга кивнула:
- Верю. Я уже во что хочешь поверю. Так странно это все…
- Ты на меня не сердишься?
- Нет. Я и там-то не рассердилась. И не обиделась. Скорее, удивилась.
- Спасибо, - тихо сказал Эд Ноппин.
Они еще немного посидели, а потом волшебница сказала:
- Знаешь, у меня что-то голова разболелась. Я полежу немного, ладно?
- Да, конечно! – хоббит встал, - я пойду хворосту наберу, костер разведу пока, -  и он ушел. Доминга осталась одна. Она легла, быстро уснула и ей приснился сон.
Доминга.
Доминга стояла, привалившись к дверному косяку, сложив руки на груди, и смотрела на Эссермайте. Та сидела к столу боком – в первую очередь из-за того, что сесть ровно ей мешал огромный живот, держала в одной руке кружку с молоком, а указательным пальцем другой руки водила по столу, выписывая замысловатые петли и восьмерки, гоняя крошки печенья, и что-то беспрестанно бормотала. Насколько могла судить Доминга, Эссер повторяла раз за разом какой-то стишок  - Доминга могла расслышать лишь отдельные слова: «свел с ума», «оставил в прошлом» - не очень-то веселенький стишок твердила эта беременная девочка.
Доминга с вздохом оторвалась от двери, подошла к столу и села напротив Эссер:
- Дорогая, - ласково сказала она, - Постарайся вспомнить – кто отец твоего ребенка? Ты должна это помнить!
Эссер пожала плечами, а потом вдруг быстро сказала:
- У него четыре отца.
- Как это четыре? – ахнула Доминга.
- Четыре, - твердо повторила Эссер.
- Ну хорошо, - вздохнула Доминга, - Кто они? Ты помнишь их имена?
Эссер наморщила лоб, потом нос, а потом неуверенно ответила:
- Не помню… Что-то на Л, на А, на…. Нет, не помню, - она грустно покачала склоненной головой, а потом вдруг вскинулась и посмотрела Доминге в глаза:
- И большой крылатый зверь!
- Большой крылатый зверь его отец? – переспросила потрясенная Доминга.
- Нет, - со смехом сказала Эссер так, как будто это все объясняло, - Большой крылатый зверь его мать!   
С этими словами она подняла руку, и на указательном пальце заплясал маленький язычок голубого пламени. Эта способность Эссер тоже вызывала у Доминги беспокойство.
Язычок пламени плясал с пальца на палец. Эссер смотрела на него и улыбалась, а Доминга смотрела и бормотала про себя: «Интересно, что за дитя у тебя родится? Кто из отцов дал тебе эту способность?». Доминга не чувствовала в Эссермайте ни капли магии. Эта странная способность к пиромансии была не волшебная. Какая-то еще. А вот какая – Доминга не могла понять, и это не давало ей покоя.
Эссер погасила огонек, улыбнулась то ли Доминге, то ли чему-то внутри себя, и встала, опершись о стол. Доминга смотрела ей в спину -  худая спина с сохранившимся намеком на талию забавно раскачивалась – Эссер шла вперевалочку. Она дошла до двери и полуобернувшись бросила на Домингу быстрый вопросительный взгляд. Волшебница кивнула, и хоббинка вышла на улицу. Спустя пару секунд раздался ее пронзительный визг.
Доминга выскочила на улицу, и увидела огромный клубок из черной и рыжей шерсти и каких-то коричневых лохмотьев, который катался по двору и визжал. Из сарая выскочил Таэнн с топором в руках, а у Доминги вдруг будто щелкнуло в голове, все стало на свои места, и она поняла, что клубок – это Эссер и две впившиеся в нее огромные собаки. Доминга растерянно подняла руки, не зная, что и делать, увидела, что Таэнн с топором тоже скачет вокруг клубка, не решаясь ударить, а потом вдруг произошло все сразу: во дворе появилась третья собака, которая бросилась на Эссер, Таэнн встретил ее мощным ударом топора, а Доминга очень отчетливо вдруг увидела, как Эссер поднимает окровавленную руку и кладет ладонь на горло черной собаке. Завоняло паленой шерстью, раздался истошный, быстро оборвавшийся вой, и черное дымящееся тело рухнуло на бок. Со странным выражением в глазах Эссермайте, по-прежнему лежа на спине, положила ладонь на бок собаке рыжей – еще один короткий вой и еще одно дымящееся тело.
Доминга медленно подошла к Эссер и помогла ей встать. Таэнн вытирал окровавленный топор о тушу белой собаки, лежащей перед ним.
Эссер поднялась, опираясь Доминге на руку, а потом вдруг ахнула и схватилась за живот, а на платье ее проступили мокрые пятна.
- О Лересса! – воскликнула Доминга, - Рожает! Таэнн, она рожает!
Как ни странно, три человека тоже способны сотворить огромную суету и панику.
Пометавшись по двору, Доминга остановилась и прижала кулаки к вискам:
- Прикрати психовать! Думай! – вслух велела она себе, - Ты видела роды!
- Но никогда не принимала…. – добавила она шепотом после секундной паузы, - А вдруг какие осложнения?... Огромный живот…. Крупный плод…. Узкий таз…. Поперечное положение… Я ее не смотрела! В родах….
Эссер стонала. Таэнн поддерживал ее под локти и растерянно смотрел на Домингу. Он родов и не видел-то никогда.
Доминга с криком взвилась чуть не под потолок, и обнаружила, что она в комнате и что около нее стоят на коленях  Ирика и Атонарр с встревоженными лицами, а Эд торопится  к ней от окна.
- Что такое, что случилось? – ласково спросила Атонарр, кладя ладонь Доминге на лоб, - Тебе приснился страшный сон?
- Нет. Да. Не знаю, - волшебница прижала руки к вискам, - Все было так ясно, так по настоящему… Где Эссер?! – вскинулась она, - Где Таэнн?!
- Таэнн еще не вернулся с охоты, а Эссер в той комнате сидит. Она сказала, что хочет посидеть за столом, а не на полу, и осталась там.
Доминга решительно встала и подошла к двери, но в комнату не вошла, остановилась и привалилась к косяку.  Остальные столпились за ее спиной, заглядывая в комнату.
- Что она там делает? – тихо спросила Ирика спустя некоторое время. Эссер сидела у окна, подперев голову рукой, и что-то бормотала.
- Стихи читает, - ответил ей Эд, - Одно и тоже стихотворение уже в третий раз. Я уже почти выучил. Дай что-нибудь – запишу.
Взяв протянутый Ирикой лист бумаги из запасов Доминги и ее же волшебное перо, Эд быстро набросал стихотворение, которое проговаривала Эссер и протянул его элфке. Поскольку читать та не умела, она молча отдала лист Доминге. Волшебница зажгла над ладонью небольшой светящийся шар и стала вполголоса читать:
« Дракон, ты свел меня с ума,
Изящной ложью – шаткой, зыбкой,
Одной-единственной улыбкой.
Я все придумала сама.
Дракон, меня ты не убил,
Но я сама себя добила,
За то, что улетела сила
И гладкий блеск беспечных крыл.
Дракон, меня ты покарал,
Как бог карает нечестивцев:
Воров, злодеев и убивцев,
Мне кару тяжкую наслал
Изящным жестом. Боже! Боже!
Чего боялась, то пришло –
Безумье сверху снизошло,
Остался лишь мороз по коже.
Узор неписанных табу
Я нарушаю ненарочно.
Дракон меня оставил в прошлом.
Плачу безумьем за судьбу»

Воцарилась тишина.
- Н-да, - сказала Доминга после паузы, - Не нравится мне это. А больше всего мне не нравится, что это самое стихотворение она, похоже, читала в моем сне, - и, ведя над ладонью светящийся шар, Доминга подошла к Эссер. Та подняла на нее глаза, и магичке почудились на ее лице в неверном свете следы слез.
- Дорогая, - мягко спросила Доминга, - Кто отец твоего ребенка? Ты помнишь?
Эссер отрицательно покачала головой, потом поникла вся и явственно всхлипнула. Доминга обняла ее за плечи и умоляюще посмотрела на Атонарр. Все заспешили к ним, но Эссер неожиданно бросилась на шею к Эду и разрыдалась. Хоббит стоял, гладил ее по спине, по волосам и что-то шептал на ухо, так что женщины постояли, посмотрели на них какое-то время, а потом тихо вышли.
- Что тебе приснилось? – спросила Атонарр у Доминги, - Может, это был вещий сон?
- Не знаю, - пожала плечами волшебница, - Мне снилось, что она рожает. Но еще мне снилось, что она  умеет зажигать огонь на пальцах.
- А вдруг она умеет! – воскликнула Ирика, - Ты же у нее не спрашивала!
- Ты чего? – удивилась Доминга, - Хоббиты не умеют огонь на пальцах зажигать!
- Я теперь элфка, между прочим, - гордо ответила на это Ирика, - У меня теперь есть способности, которых у людей нет. Так вот, я теперь вижу в темноте всех разноцветными. А Эссермайте  не как Эд, не как хоббит. Она белая! Может, те, кто белые, умеют огонь на пальцах зажигать!
- Ты, конечно, молодец, - покачала головой Атонарр, - но еще многого не знаешь. Беременные и кормящие матери все белые, не зависимо от расы.  Так уж устроено.
- Да? – растерялась Ирика, - Ну надо же! Ой, Таэнн идет! – и она метнулась к окну.
Элф пришел, принес двух глухарей, которых Атонарр удивительно ловко и быстро ощипала, и скоро приключенцы ужинали. Эссер от мяса отказалась, и Доминга наколдовала ей еще печенья.
- Эссер, - спросила Ирика, оторвавшись от глухариного бедрышка, - а ты колдовать умеешь?
- Нет, - удивилась хоббинка, - С чего бы мне?
- Ну не знаю, вдруг умеешь.
- Эссер, - Доминга, которая до этого молча ела, подняла голову, - Давай я тебя потом посмотрю.
- На меня посмотришь?
- Нет. На ребенка твоего. Живот тебе пощупаю.
- Нет не давай! – возмутилась хоббинка, - Не дам я тебе ничего щупать!
- Милая, тебе скоро рожать, ты это понимаешь? Я должна знать, с чем мне придется столкнуться!
- А что это тебе-то? – надулась Эссер, - Сама рожу, подумаешь!
Доминга умоляюще посмотрела на Атонарр. Та пожала плечами.
- Родит, родит, - вмешался Таэнн, - Что вы к ней пристали, в самом деле? Давайте спать. Завтра надо отсюда уходить.
- И куда мы пойдем? – поинтересовалась у него Доминга.
- Куда кривая выведет, - дернул плечом элф, - Но из Леса нам надо уходить.
- Можно в Нычий Хой сходить, - предложил Эд, - Нам там денег должны.
- Можно, - согласился Таэнн, - Но сначала мы должны уйти из Леса!
- Таэнн, - грустно спросила Атонарр, - почему ты так стремишься покинуть свой дом?
- Мама, - огрызнулся Таэнн, - здесь нам грозит опасность. У меня нет времени на сантименты! Я отвечаю за ваши жизни. Вам опасно здесь находиться, особенно ей, - Таэнн кивнул на Эссер, - так что мы должны уйти!
Атонарр кивнула. Эд про себя удивился, с каких это пор Таэнн отвечает за их жизни, но решил не спрашивать.
Так что они доели, попили чаю и пошли спать. Утром Таэнн поднял всех рано и заставил быстро собираться и уничтожать следы их пребывания. К полудню они вышли из Леса, увидели на горизонте Город, и встретили дракона.
Дракона первым заметил Эд. Хоббит вскрикнул и застыл, показывая пальцем в небо. Над их головами, заслонив на мгновение солнце, пронесся огромный черный силуэт, заложил красивый вираж, просвистел над ними еще раз, так низко, что они все непроизвольно пригнулись, снова развернулся и шумно, вздымая тучи пыли, приземлился на тракт перед ними.
На тракте было пусто, они были одни – три элфа, два хоббита, один человек. И один дракон.
Дракон был огромный – Таэнн головой не доставал ему даже до плеча, густо зеленый, с длинной шеей и когтистыми лапами. Эд эти лапы рассмотрел особенно хорошо, потому что они были как раз у него перед глазами -  хоббит стоял немного впереди. Четыре мощных когтя, толщиной с Эдову руку каждый, глубоко врылись в утоптанную пыль тракта. Их обрамляли маленькие чешуйки, которые, взбегая вверх, становились все больше и больше, превращаясь в шипы высоко на спине.
Дракон аккуратно сложил кожистые крылья, изогнул гибкую шею и приблизил к приключенцам голову с горящими  глазами. Глаза у него были очень красивые, цвета июльской травы после дождя, разделенные узкими вертикальным зрачками. 
Приключенцы смотрели на дракона. Дракон смотрел на приключенцев. На небе не было ни облачка. Солнце светило ярко и ласково. Но дракона никто не отменял.
- Вы куда? – спросил он на Языке с легким акцентом.
Доминга откашлялась и попыталась что-нибудь придумать. Таэнн зашевелился, но лезть за мечом не решился. Ответила Эссер:
- Туда! – спокойно сказала хоббинка, как будто общаться с драконами было для нее самым обыденным делом.
Дракон ей улыбнулся. Выглядело это жутковато, но, тем не менее, это была именно улыбка. Это ободрило Домингу, и волшебница изрекла, наверное, самое неуместное, что только можно было сказать в этой ситуации:
- А я думала, драконов не существует!
Дракон  повернул к ней голову:
- Да? К сожалению, не могу ответить тебе тем же, я был осведомлен о существовании людей. Как, впрочем, и о том, что это скудоумная раса с низким образовательным цензом, чему сейчас и получил в очередной раз подтверждение.
- Образование у меня, между прочим, высшее, - обиделась Доминга.
- Ну надо же! – удивился дракон, - А по тебе и не скажешь! Впрочем, это совершенно не важно. Чрезвычайно этого не люблю, но… Залезайте!
У приключенцев поотваливались челюсти.
- Куда залезать? – первой собралась Доминга.
Дракон вздохнул:
- На меня залезать, тупицы. Повторяю, ненавижу быть вьючным транспортом, но выхода нет, - дракон немного подождал,  -Так, если вы немедленно на меня не залезете, я вас спалю, - в доказательство он выпустил тонкую струйку пламени высоко в небо. Этот аргумент оказался убедительным, и приключенцы полезли на дракона.
- Кстати, - пробормотал несколько невнятно дракон, так как подсаживал носом Эссер, которая никак не могла вскарабкаться, - Меня зовут Максим. Вы можете не представляться, ваши имена мне известны.
- Очень приятно, - пропыхтела в ответ Доминга, которая вместе с Таэнном затаскивала  хоббинку.
- Ну что, все уселись? – заботливо поинтересовался Максим, когда Эссер все-таки затащили наверх. Приключенцы сидели между костяных зубцов гребня на жестком драконьем хребте.
- Чур, не ерзать, - предупредил дракон, - Мне и так тяжело, а если вы меня еще и щекотать будете, я вас сброшу на пол-дороге!
- А далеко нам?- крикнул Эд от хвоста.
Дракон смерил его презрительным взглядом:
- Тебе хватит!
И взлетел. Он захлопал крыльями, так, что приключенцы зажмурились, несколько раз подпрыгнул, что-то рявкнул, явно ругательное, но от земли все-таки оторвался, тяжело поднялся над верхушками Леса и взял курс Вниз-Налево.
Приключенцы сидели на жестком хребте, а по бокам от них мерно поднимались и опускались огромные крылья. Над ними светило солнце, проплывали редкие облака, а под ними, мелькающий из-под крыльев, несся Самвэр,  яркий, веселый, как картинка. 
Таэнн, правда, ничего этого не видел, так как сидел крепко зажмурившись – элф, как выяснилось, страшно боялся высоты. Остальным тоже было не по себе, настоящее удовольствие от полета получала только Эссер, да еще сам дракон. Упоенный полетом, он даже заложил несколько петель, просто так, для радости, покрасоваться перед солнцем и богами, но спохватился и полетел ровнее, оберегая свою ношу.
- Максим! – Доминга предприняла тщетную попытку докричаться до дракона, но слова ее уносил ветер. Тогда волшебница набрала воздуха в грудь и ткнула дракона каблуком в ребра. Дракон дернулся, всех здорово тряхануло – Эд чуть не свалился, его спас удачно изогнувшийся и подперевший его хвост, но старания Доминги возымели результат: дракон повернул к ней голову:
- Чего тебе, неуемное существо?
- Максим, давай я нас левитационным полем подстрахую? Ты как относишься к магии?
- Не знаю, - ответил дракон, - Я не настолько часто вожу на себе грузы, чтобы они у меня на спине колдовали. Но если тебе интересно попробовать, валяй! Если мы все упадем, это будет на твоей совести. Ты представляешь, на какой мы сейчас высоте? Представляешь, какое ускорение разовьем в свободном падении? Но, повторяю, если тебе интересно – попробуй, пожалуйста!
- Поняла, - Доминга поджала губы, - Все поняла. Сижу, молчу.
- Вот и молодец, - и дракон снова вытянул шею вперед, - Ничего, чуть-чуть осталось, потерпите. Мы почти прилетели.
И они в самом деле довольно скоро приземлились. Приключенцы скатились с драконьей спины и принялись разминаться. Максим осторожно снял с себя Эссермайте, разрешив ей сесть себе на нос, и сказал:
- Вы тут осмотритесь, никуда не уходите, а я скоро вернусь.
Приключенцы завертели головами. Они действительно находились в очень странном месте. Дракон приземлился на ровную мощеную канем площадку, вокруг которой высились руины. Кладка была старая, между камнями пробивалась трава, и руины в целом производили впечатление глубокой древности. Но все равно были очень внушительные.
Особенно активно вертел головой Таэнн. Полет и пережитый страх разбудили в нем желание реабилитироваться, и элф первым спросил:
- Кто это все построил?
- Драконы, - ответил Максим, который уже собирался взлететь.
- Что, такие как ты?
- Такие как я. А что не так? - удивился дракон.
- Не, - мотнул головой Таэнн, - Не понимаю! Как ты можешь что-нибудь создавать? Ты же животное!
- Ты тоже, - парировал Максим.
- Я – другое дело. У меня есть две руки, чтобы ими что-нибудь брать и делать. И строить тоже. А ты? У тебя четыре лапы и хвост!
- А еще крылья и длинная шея, - кивнул дракон и выдохнул облако пара, тут же превратившегося в стайку золотых рыбок, - Я, в отличие от тебя, красивый!
- Да уж, красивый, - хмыкнул Таэнн, - А рыб и Доминга сделать может, подумаешь, невидаль!
- Доминга может. А ты – нет, - и Максим показал элфу длинный раздвоенный язык. Таэнн чуть не взорвался от возмущения, но он хорошо понимал, что в открытом бою десятитонный дракон даст ему сто очков форы, поэтому сдержал раздражение и только сплюнул под ноги.
-  Не плюйся, - укоризненно сказал дракон, -  Оскорбляешь землю-мать!
- Не плюйся, не чешись, не кашляй, не дыши! - разорался  Таэнн, - Плевал я на твою землю-мать! – сказал и осекся. Посмотрел на дракона и пригнулся, заслоняясь рукой от огненного шара.
Но Максим и не думал плеваться огнем. Раскрыв глаза и наклонив голову, он изумленно разглядывал элфа:
- Ты богохульник? – спросил он удивленно и весело, - Атеист?!
- Почему? – забыв от удивления возмутиться, ответил Таэнн вопросом на вопрос, - Почему богохульник? И кто?
- Ну, ты не веришь в богов, в которых верит твое племя?
Таэнн чуть было не забыл о разнице в весе: дернувшуюся к мечу руку он удержал, но заорал на дракона:
- Ты! Ящерица-переросток!
- Попрошу без оскорблений! – рявкнул дракон и поднял лапу с явно угрожающими намерениями, но Таэнна спасло то, что Атонарр сгребла его в охапку, а Доминга влезла между ним и драконом и затараторила:
- Нет-нет, не обижайся на него, не обращай на него внимания, Максим! Он не в себе! Он болен! Он был золотым оленем!
Дракон рассмеялся и взмыл в воздух.
- Вовсе не обязательно было ему говорить, что я был золотым оленем, - сказал Таэнн, спустя некоторое время, - Мама, можешь меня отпустить. Он улетел.
- Извини,  - Доминга потерла лоб, - Мне просто больше ничего в голову не пришло. Я за тебя испугалась.
- Я тоже за тебя испугалась, - Атонарр погладила сына по голове, - Не ссорься больше с драконами, прошу тебя!
- Извините, - Таэнн понурился, - Сам не знаю, что на меня нашло. Я поставил под угрозу свою жизнь и ваши из-за пустяка. Извините. Но он на меня обозвался!
- Конечно-конечно, он сам виноват! – Атонарр потянула его за рукав, - Не думай об этом больше.
- Думаю, нам надо осмотреться и понять, где мы, - сказала Доминга.
- Мы можем туда залезть, - предложила Ирика, показывая на руины высокой башни. Доминга посмотрела на башню с подозрением:
- А она под нами не рухнет? Больно уж ветхая! Давайте пока просто посмотрим.
И они разбрелись по сторонам.
Впрочем,  далеко разбрестись они не успели – Максим быстро вернулся, шумно приземлился и сказал:
- Эссермайте полетит со мной. Остальные остаются здесь. В ста ваших шагах Кверху  есть родник. Еда у вас есть?
Доминга кивнула.
- Вот и отлично. Особо не шастайте, здесь вы в безопасности, но не могу вам ее гарантировать, если вы будете шататься за пределами руин. Завтра я за вами прилечу. Залезай, Эссер.
Хоббинка направилась к дракону.
- Максим, - окликнула того Доминга, - Ты не забывай, пожалуйста, что она  вот-вот должна родить! Я думаю, я смогу оказать ей более компетентную и квалифицированную помощь, чем ты. Не увози ее от нас надолго!
- Я помню, - дракон смерил волшебницу презрительным взглядом, - Не волнуйся за нее. О ней позаботятся – покомпетентнее и поквалифицированнее тебя!
И дракон взлетел, увозя Эссермайте. Доминга стояла и смотрела ему вслед. К ней подошел Эд:
- Доминга, как ты думаешь, что это все значит? Мне кажется, мы все оказались здесь из-за нее! Помнишь ее стихотворение? Там про дракона! Я его сохранил!
- Драконы не могут существовать, - тихо, почти про себя, ответила Доминга, - Их существование противоречит всем законам природы. Как он может летать? Как он может разговаривать? Как он может плеваться огнем? Как драконы могли это все построить? Это все совершенно невероятно. Но это есть. Поэтому если он скажет, что Эссер носит его ребенка, я поверю, - волшебница повернулась и взглянула Эду в глаза.  Хоббит пожал плечами:
- Не знаю, что там насчет законов природы, но я считаю, что нет ничего невозможного. Есть только то, чего мы еще не видели, и поэтому считаем, что этого не может быть. Сегодня ты видела, дракона. Разговаривала с ним. Летела на нем. Теперь ты знаешь, что драконы существуют. Остальное не важно. Давайте обустраиваться.
- Ты прав, - кивнула Доминга, - Давайте обустраиваться! Нам здесь ночевать!
И они стали устраиваться на ночлег: Эд и Таэнн сходили за водой и нашли дров,  Доминга разожгла костер и наколдовала молока и печенья, а Атонарр сварила суп из каких-то кореньев, которые нашла неподалеку. Доминга поначалу опасалась их есть, но Атонарр уверила ее, что они совершенно съедобны. Так что они поели, попили молока с печеньем и легли спать возле костра, завернувшись в одеяла. Дежурному одеяла не досталось, так что на страже никто не уснул. Ночь прошла тихо и спокойно.
Демиург.
Драконы для нее всегда были больной темой. Драконы… Невероятно прекрасные, грациозные, величественные. Саркастичные. Жестокие. Бесчеловечные.
Да, дракон когда-то оставил в ее душе рваную рану. Время… да, время лечит. Но такие раны не заживают бесследно – они оставляют после себя грубые, уродующие рубцы.
Драконы. Мифические животные.
Внизу.
Утром прилетел Максим и сказал:
- Доброе утро! Залезайте!
Приключенцы не рискнули спорить с драконом и полезли на него, без завтрака и не умывшись. Впрочем, летели они недалеко и быстро приземлились перед домом. И снова завертели головами, до того в удивительном месте находились: они были в саду, в самом прекрасном саду, который только можно себе представить. В этом саду одновременно цвели вишни,  яблони и  шиповник. Трава под ногами была усыпана цветами – одуванчиками, дикими гвоздиками, анютиными глазками. Воздух одуряюще пах цветами и травами. Жужжали пчелы, пересвистывались птицы. Это было невероятно красивое место.
А в саду, прямо перед ними, стоял дом. Он был такой милый, уютный, домашний, что на глаза наворачивались слезы – у Ирики, по-крайней мере, точно навернулись. И у Эда, что уж греха таить.
У дома были белые стены, красная черепичная крыша, на которую клонились цветущие ветви деревьев, резные ставни и крыльцо.
А на крыльце стояла Эссер. Приключенцы ее сразу и не узнали. На крыльце стояла Эссер в красивом белом платье и  без живота.
- Ономант всемогущий, - ахнула Доминга, - Эссер! Как? Ты? Уже? Кто?
Хоббинка засмеялась и по- хозяйски кивнула им:
- Заходите!
Приключенцы прошли в дом. Изнутри он был таким же уютным, как и снаружи. Эссер завела их в просторную ванную и заставила всех вымыть руки с мылом, и только после этого повела в светлую комнату с нежно-голубыми стенами, на полу которой стояли две большие корзины. А  в корзинах спали очаровательные малыши.
- Двое! – снова ахнула Доминга, - Так вот почему был такой большой живот! Двойня!
- Какие хорошенькие! – Ирика и Эд склонились над одной корзиной, Таэнн и Атонарр – над другой.
- Как их зовут? – спросила Ирика.
- Это Игорь, а это – Олег, - показала Эссер.
- Ой, а как  ты их различаешь? – удивилась Ирика, - По-моему, они совсем одинаковые!
- Для меня – разные! – засмеялась Эссер.
- Ты сама как, дорогая? – участливо спросила  Доминга, - Как рожала?
Эссер опустила глаза и затеребила подол:
- Сейчас я нормально. А как рожала – не помню. Я вообще очень мало что помню. Вас помню. Детей своих помню, только… - и хоббинка всхлипнула. Эд и Доминга подоспели к ней одновременно и обняли с двух сторон за плечи:
- Что такое, дорогая?  - участливо спросила магичка, - Не плачь, все самое тяжелое позади!
Хоббинка закрутила головой:
- Максим говорит, я должна буду расстаться с детьми. И я не буду ничего помнить!
- Как?! – воскликнула Доминга, - Почему?
- Я не знаю, - Эссер расплакалась. Эд и Доминга обнимали ее с двух сторон и растерянно смотрели друг на друга, а Таэнн вскипел и полетел искать дракона.
Впрочем, искать его долго не пришлось: дракон грелся на ласковом солнышке перед крыльцом, по-собачьи задрав лапы и подставив солнцу белесое брюхо. При виде элфа он перевернулся и любопытно вытянул шею:
- Что случилось?
- Ты можешь меня испепелить, я знаю! – замахал руками Таэнн, - Но я тебе все равно скажу, ящерица - переросток! Нельзя разлучать мать с детьми! Дети должны жить с матерью! Или с отцом! С родителями!
Дракон кивнул:
- Дети будут жить с отцом. Со мной. Это мои дети.
- Что значит, твои дети? – обомлел Таэнн, - Как твои? Они же это, погоди, Доминга говорила…. О! Другой биологический вид! – и элф гордо и победно посмотрел на дракона.
- Сам ты другой биологический вид! – ответил Максим и исчез. А к крыльцу подошел невесть откуда взявшийся парень с изумрудными глазами, посмотрел на оторопевшего Таэнна и, хитро усмехнувшись, сказал голосом дракона:
- Мои дети, чьи ж еще! Игорь Максимович и Олег Максимович, - и, оставив оторопевшего элфа на крыльце, скрылся в доме.
Вскоре он вернулся, неся в каждой руке по ребенку. За ним шла всхлипывающая Эссер, а за ней – растерянные приключенцы.
Дракон стал под яблоней, ласково посмотрел на каждого из сыновей, потом аккуратно дохнул на них по очереди паром, что вызвало дружный ох у Атонарр, Эссер  и Доминги, хитро глянул на приключенцев, улыбнулся Эссер и взлетел. Приключенцы проводили его взглядом: сквозь цветущие ветви, сорвав метель из нежных лепестков, взмыл почти что человек, но в небе уже расправил крылья дракон  - огромный, прекрасный, пугающий. На спине он нес двоих новорожденных. Сыновей.
Задрав головы, приключенцы следили, как дракон выписывает в небе петли и закладывает умопомрачительные виражи. Только Эссер не смотрела в небо. Она тихо плакала.

Боги.
- Драконы, - медленно сказала Галата, - Не нравится мне это. Драконы – опасные создания! Умные, хитрые. Он мог догадаться, и тогда….
- Что тогда? – язвительно поинтересовалась Заяминко, - Что он нам сделает? Он всего лишь дракон. А мы все-таки боги. Кроме того, шикарный ведь квест получился!
- Да, квест хороший, не спорю, - согласилась Галата, - Но я бы не хотела ссориться с драконами.
- С чего бы нам с ними ссориться? Мы же ничего не сделали!
- А кто отправил Эссермайте в Лес?
- САМА ПРИШЛА! – рявкнула Заяминко, - Если ты намекаешь, что это я ее туда перенесла, то запомни, я до такой кустарщины не опускаюсь.
Внизу.
Максим наконец приземлился, снова приняв человеческий образ и понес детей в дом. Приключенцы рассеянно потянулись за ним, но Доминга решительно всех остановила.
- Так, мне это все надоело! Побудьте здесь, пожалуйста! Я пойду и поговорю с ним.
- Почему это ты? – вскипел Таэнн, - Я, может, тоже хочу с ним потолковать!
- Поговоришь. Но можно сначала я? Меня уже бесит вся эта недоговоренность и неопределенность! Я должна разобраться.
- Пусть она идет, сынок, - вмешалась Атонарр, - Она действительно сможет разобраться лучше нас всех. И все нам расскажет. Правда, Доминга?
Волшебница кивнула.
- В самом деле, иди, Доминга! – добавила Ирика.
И Доминга вошла в дом.
Дракон стоял над корзинами и смотрел на детей. Когда Доминга влетела в комнату, он поднял глаза и улыбнулся:
- Я знал, что ты придешь. Пойдем, я хочу тебе кое-что показать. Дай мне руку.
Волшебница опасливо протянула руку дракону. Максим взял ее за запястье и ласково сказал:
- Не бойся, это не больно.
А в следующий миг Доминге пришлось зажмуриться, потому что она обнаружила, что стоит на воздухе. Когда она открыла глаза, ничего не изменилось: она стояла высоко в небе, рядом стоял Максим, а перед ними расстилался огромный город. Город был сказочно красивый: высокие резные башни тянулись  небу, развевались флаги, манили парки. Весь город будто светился изнутри, такой он был нарядный, праздничный, невероятно красивый.
- Где мы? – изумленно спросила Доминга.
- Здесь, - повернулся к ней дракон, - Мы здесь и сейчас. Почему вы, люди, не понимаете таких простых вещей? Мы здесь и сейчас, а все остальное не имеет значения.
- Что это за город? – поправилась Доминга. Иногда она умела думать очень быстро, и всегда гордилась этим своим умением.
- Альмансар, - тихо ответил дракон, и голос его стал мечтательным и далеким, - Жемчужина мира. Драконья столица. Прекраснейший из всех городов. Таким он был когда-то.
- А сейчас?
- Сейчас его нет.
- Почему?
- Потому что почти все его жители умерли. А те, что остались, рассеяны по всему миру. Нет больше у драконов столицы. Нет больше у драконов цивилизации. Все, что осталось от нашего племени – руины и горстка последних представителей, - понурился Максим, - Мы вымираем.
- Почему?! – воскликнула Доминга.
- На этот вопрос у меня нет ответа. Причины… Причины неясны и туманны… Но следствие налицо. Ты сама говорила, что мы не можем существовать. Что мы опровергаем законы  самим своим существованием. Наверное, поэтому.
- Я думала, ты не слышал, - смутилась Доминга.
- Какая разница, что ты думала? – пожал плечами дракон, - Мне жаль вас. В чем-то мы похожи. Мы не такие как все, мы отличаемся. И мы менее жизнеспособны. Поэтому мне вас жаль. И поэтому я вас вооружу. Знанием. Ты умная женщина, и не могла не обратить внимание на то, что я сделал детей не драконихе, а хоббинке. И тебя, вероятно, интересует, почему. Так?
Доминга кивнула.
Дракон какое-то время задумчиво смотрел на город, а потом спросил:
- У человека и гнома могут быть дети?
- Нет, - растерянно ответила Доминга.
- Почему?
- Потому что это разные биологические виды.  У собак и кошек тоже не может быть детей.
- А у человека и хоббита?
- Тоже нет.
- Вот тут ты ошибаешься, - дракон помахал пальцем перед носом Доминги, - У человека и хоббита могут быть дети. У хоббита и элфа. И даже, как видишь, у хоббита и дракона. Генетика – хитрая штука. Раньше никто из людей этого не знал. Теперь ты знаешь. Надеюсь, ты правильно распорядишься этим знанием. А драконих не существует. Мы вынуждены размножаться таким вот извращенным способом. Этот способ не  естественнен для нас, я уверен. Это неправильно. Так не всегда было, не могло так быть! Кроме того, - дракон потупился, - они часто умирают.
- Кто?!
- Хоббинки. И дети. Это ужасно. Но теперь ты понимаешь, что я не могу оставить Эссер детей? Они вырастут драконами, не хоббитами! Я сотру ей память, она ничего не будет помнить. Вернется домой, заживет как прежде.
Доминга покачала головой.
- Ты не имеешь права меня осуждать! – рявкнул Максим, - Я спасаю свой род! Я не обязан перед тобой оправдываться! Все. Пошли. Давай руку.
И они снова оказались в доме.
Дети, драконята, спали в корзинах. Доминга стояла и смотрела на них до тех пор, пока в комнату не вошли остальные приключенцы. Один из детей – Игорь или Олег, Доминга не поняла, она их не различала, - заерзал и захныкал.  Эссер села на пол между корзинами и стала их покачивать и тихо напевать. Максим сел около нее и обнял. Остальные тихо вышли.
- Ну что? – спросила Атонарр в коридоре, - Что ты узнала, Доминга?
Волшебнице снова пришлось думать очень быстро. Она не хотела врать друзьям, но было ясно, что вопрос о странной генетике хоббитов еще предстояло обдумать. Поэтому Доминга просто сказала:
- Эти дети вырастут драконами. Поэтому он не может ей их оставить.
- Это жестоко! – заявила Ирика.
- Вовсе нет, - хмыкнул Максим, который как раз тоже вышел в коридор, - Она же ничего не будет помнить. Что тут жестокого?
Ирика набрала в грудь воздуха, чтобы выдать уничижительный, разрушительный аргумент и высказать все, что она думает о драконе, но ее опередила Доминга:
- Как ни печально это признавать, в чем-то он прав. Он не может оставить ей детей. Он должен продолжать свой род. Для нее действительно будет лучше все забыть. Но все-таки это жестоко. Бесчеловечно.
- Так я и не человек! – засмеялся Максим.
- Да, - кивнула Доминга, - Ты не человек. И не даешь нам об этом забыть. Но я хотела бы тебя попросить: оставь пока Эссер с ними, не отправляй ее домой сейчас, дай ей время!
- Сколько, по-твоему, ей нужно времени? – полюбопытствовал дракон, - Вообще-то, я и не хотел ее сразу отпускать, но мне интересно твое мнение по этому вопросу. Сколько, человече?
Доминга пожала плечами:
- Как нас учили на акушерстве, около трех месяцев. Потом гормональная волна схлынет и ей будет легче с ними расстаться. Кроме того, детям нужно молоко. Как ты будешь их кормить?
- Вообще-то, - пожал плечами дракон, - я собирался оставить ее с ними до шести лет, до разрыва симбиоза – как НАС учили на акушерстве. Но я готов прислушаться к твоему мнению. Если ты считаешь, что трех месяцев достаточно… - дракон усмехнулся.
- Нет – нет, - поспешно сказала Доминга, - Конечно, ты прав!
- Я знаю, - кивнул дракон.
- А как ты объяснишь ее родным, к которым ее вернешь, где она была все это время? – спросила Ирика.
- Время для меня несущественно, - холодно ответил ей дракон, - Я верну ее в то время и  место, из которого взял. И, поверь, я смогу сделать так, чтобы роды не оставили на ее теле следов. Она заживет по-прежнему. И никто ничего не будет знать.
- Мы будем, - возразил Эд.
- Вы – другое дело, - улыбнулся ему Максим, - Вам, вероятно, интересно, почему я забрал вас вместе с Эссер.
Приключенцы хором кивнули.
- Я так и думал. Пойдемте, - и дракон завел приключенцев в комнату, в которой они до этого не были.
Боги.
- Что он делает? – опасливо поинтересовался Галат у окружающего пространства.
-  Уходит. И их уводит, - ответила Галата, хотя верховный бог и сам это знал.
- Эх, - крякнул Галат, - Ненавижу драконов. Ненавижу демиурга. Я – верховный бог этого мира, а на нем полно мест куда мне нет доступа. По-моему, это несправедливо. Вот драконы. Это же просто ЖИВОТНЫЕ. Почему они умеют делать то, чего не умею я? Почему они могут создавать места, где я их не буду видеть? Зачем он забрал с собой наших игроков? А какой хороший был квест: нашли драконью невесту, доставили ее к отцу ее детей! Нет, этой глупой ящерице понадобилось брать их с собой! А теперь я еще и не узнаю, зачем! Они будут знать, а я нет!
- Не бухти, - оборвала его причитания Галата, - Успокойся, напусти куда-нибудь грозу и замолчи наконец!
Внизу.
Это была даже и не комната вовсе, просто… Место. По-другому это нельзя было назвать. Приключенцы стояли в тумане. Их окружал только туман. Ни пола, ни стен, ни потолка. Серый плотный туман – не холодный, не мокрый. Никакой.
- Где мы, Максим? – спросила Доминга.
- Я же уже говорил тебе, - вздохнул дракон, - Мы здесь и сейчас. Все остальное неважно. Вам нравится этот дом? Чисто внешне?
Приключенцы кивнули.
- Ну вот, - дракон дернул плечом, - Этот дом существует исключительно благодаря тому, что в нашем местоположении важно только здесь и сейчас. Если бы это было не так, его бы не существовало. Иными словами, этот дом существует только в нашем воображении.
- У нас, - после некоторой паузы осторожно сказала Ирика, - разное воображение.  У каждого свое. Разве нет?
- Да, - ответил Максим, - но в данном случае это не имеет значения. Вы прилетели на мне в мое воображение.
Повисла пауза. Приключенцы переваривали информацию.
- А те руины, где мы ночевали, они тоже твое воображение? – спросила Ирика.
- Нет, - вздохнул дракон, - руины реальные. Это все, что осталось от Альмансара, драконьей столицы, - и он грустно улыбнулся Доминге.
Волшебница потупилась.
- Туда же я вас и отвезу, - продолжал дракон, - Оттуда вы сами дойдете до Капища.
- Зачем нам в Капище? – поинтересовалась Ирика.
- Там же твое тело, - поднял брови дракон, - Тебе разве не интересно, как оно там?
- А ты откуда знаешь? – ахнула Ирика.
- Я много что знаю, - улыбнулся Максим, - И еще я знаю, что боги хотят, чтобы вы туда шли. Хотя, по-моему, боги слишком много от вас хотят. Можете считать, что поэтому я вас сюда и привез. Я любопытен. Мне захотелось на вас посмотреть, внести свой вклад в эту игру.
- Какую игру? – хором спросили Доминга и Таэнн. Ирика нахмурилась и поджала губы.
Дракон снова улыбнулся:
- Скоро узнаете. Я разболтался. Я не хочу ссориться с  богами и ввязываться в их игры. Ломать их игрушки… Так, вы готовы? Полетели, я вас отвезу!
- Погоди! – молчавший до этого Эд поднял руку, - А Эссер?
- Эссер? Она останется здесь, с детьми. А тебе-то что?
- Она… - хоббит смутился, - Она из моего народа, родственница мне! Я за нее беспокоюсь! Ты бросил ее в Лесу, одну, на сносях!  Кто даст гарантию, что ты не бросишь ее с детьми еще где-нибудь?!
- И в самом деле, Максим, - Доминга не дала дракону открыть рта, - Почему Эссер оказалась в Лесу?
Теперь смутился дракон. Он даже поковырял туман, заменявший пол, носком ботинка, но все же ответил:
- Да, я виноват. Она каким-то образом вывалилась из моего воображения, и я ее потерял. Я вам благодарен за то, что вы ее нашли, защитили, - при этом он как-то странно посмотрел на Домингу, -  и помогли мне ее найти.
- Помогли? – удивилась Ирика.
- Конечно! То я искал одну ее, а то сразу столько нестандартных личностей!  Это комплимент! – быстро добавил он, посмотрев на насупившегося Таэнна, - Хорошее! – воскликнул он, видя, что элф нахмурился еще больше.
- Так, - все удивленно посмотрели на Эда. В голосе хоббита засквозило железо, - Я остаюсь с ней. С Эссер.
- Я ценю твою заботу о представительнице твоей расы, добрый хоббит, - дракон даже чуть поклонился,- но, боюсь, ты не можешь. Боги очень расстроятся, поверь мне. Зато… - дракон посмотрел на Атонарр.
Та кивнула, как будто только этого и ждала:
- Я останусь с ней. Прости, сынок, но я уже не в том возрасте, приключения вредны мне. Я буду жить здесь, в мире и покое, помогать Эссер с детьми, а потом вы за нами придете. И все будет хорошо.
Таэнн неуверенно кивнул.
- Ну вот и замечательно! – дракон хлопнул в ладоши, - Идите прощайтесь и полетели.
Приключенцы вышли из тумана и зашли в детскую.
- Дорогая, нам пора! – ласково сказала Доминга, - С тобой останется Атонарр, а мы пойдем.
- Ты не против, я надеюсь? – спросила, улыбаясь, элфка.
- Конечно нет! – воскликнула хоббинка, - Я так рада, что ты решила со мной остаться! Вы все приезжайте к нам в гости, обязательно!
И приключенцы пообещали, что непременно заедут в гости, по-очереди обняли Эссер и Атонарр, причем Эд что-то долго шептал хоббинке на ухо, а та улыбалась и гладила его по голове, и вышли на крыльцо. Максим уже ждал их в облике дракона. Приключенцы залезли на него, бросили прощальный взгляд на прекрасный, но несуществующий дом и сад и взмыли в светлое небо.
Боги.
- Ну что ж, - Галат поставил в своем листе очередную галочку, - В целом, по-моему, неплохо получилось. Надеюсь, дракон ни о чем не догадался и не будет нам мешать. Всем спасибо. Пора начинать новый квест. Лэкс, - верховный бог с сомнением посмотрел на светящуюся сферу, заключавшую в себе сущность бога войны, - Нет, пока я тебя не выпущу. Веди себя хорошо. Начали!
Внизу.
Приключенцы стояли в руинах Альмансара и провожали  Максима взглядами. Дракон пополнил содержимое их рюкзаков и оставил им кое-какие «сувениры», как сам выразился.   
Приключенцам было грустно. Впервые за долгое время у них появилась какая-то определенная цель и намек на ясность. Они снова были вчетвером, и им было грустно. Всем казалось, что четыре –это так мало, что было весело, когда их было шестеро. Кроме того, Таэнн взгрустнул по маме, Эд – по Эссер, Ирика просто так, за компанию, потому что была очень чувствительна к настроению окружающих, а на Домингу опять напала какая-то непонятная тоска.  Всегда, насколько она помнила, она была в меру жизнерадостным и целеустремленным человеком, и эти приступы «тоски вообще» и бессмысленности существования ее пугали.
Они стояли в развалинах драконьего города, некогда прекрасного и величественного, от которого остались лишь руины и воспоминания, а перед ними вилась старая мощеная дорога. Когда-то, наверное, это был оживленный тракт, свидетельство могущества цивилизации, но теперь от него остались лишь отдельные плиты и участки бордюра.
Доминга достала всем по куску хлеба и первый из «сувениров» Максима – подробную карту Самвэра, которую она собиралась как-нибудь на досуге рассмотреть получше, так как на нее были нанесены многие неизвестные людям земли. Карта была волшебная – каким-то образом на ней обозначалось местоположение приключенцев красной точкой. Таким образом, она практически лишала их возможности заблудиться.
Волшебница покрутила карту и сказала:
- Думаю, нам стоит пока пойти по дороге.
Никто не возразил, и приключенцы шагнули на дорогу. Все, кроме Доминги.
Доминга, пошатываясь, стояла на бордюре и смотрела под ноги. Вот она, мощеная дорога, в какой-то пяди от ее ступней, но почему же тогда кажется, что стоит ей сделать этот шаг – вперед и вниз – как рухнет она вглубь, вдаль, затянут ее неведомые дали и невероятные времена. Всего шаг – шаг в небо, в бездну, притягательную, манящую и пугающую. Голова кружилась, удерживать равновесие становилось все труднее….Шаг, всего один – единственный шаг в пустоту, в пропасть….
- Доминга, ты чего? – участливо поинтересовалась Ирика, останавливаясь перед волшебницей и протягивая ей руку – очевидно, у нее были какие-то странные проблемы с тем, чтобы слезть с бордюра. В самом деле, Доминга какая-то сама не своя в последнее время.
- Пойдем, Доминга, надо поторапливаться! – сказала Ирика и за руку, как маленькую, повела волшебницу по дороге. Уже через пару шагов Доминга выдернула у нее руку, и Ирика внутренне облегченно вздохнула.
- Ты зачем на бордюр залезла? – спросил Таэнн. Доминга посмотрела на элфа непонимающе, а Ирика шикнула на него, так что он не стал добиваться ответа. В конце концов, это действительно не важно. 
Довольно долго они молча шли по старой дороге. Легкая грусть витала над ними и над ними же висело яркое и неподвижное солнце. Доминга расматривала свои ноги. Странно, что она зафиксировала на этом внимание, но это было действительно забавно – как появлялись по очереди из-под тела и шагали по старым вытертым плитам ее ноги в плетеных сандалиях: правая – левая, правая-левая. Смешно!
Потом старая дорога кончилась,  и они остановились в небольшой рощице возле ручья, поели мяса и сыра из тех, что им дал дракон, немного отдохнули и пошли дальше. Тут Доминга не выдержала:
- Я должна знать! Расскажи мне, пожалуйста, Ирика, про… - волшебница замялась, не находя слов, - Про все! Почему у тебя новое тело, и как такое вообще может быть, как ты жила раньше и почему мы оказались в Нычьем Хое! Время у нас есть, давай рассказывай!
Ирика умоляюще посмотрела на Таэнна.
- Рассказывай, пожалуйста, - хмыкнул элф и дернул себя за одну из кос, - Только я это слушать не собираюсь! – и он демонстративно ушел вперед и стал насвистывать что-то немелодичное.
- Ладно, - вздохнула Ирика, - С чего начать?
- С начала. Расскажи про свое детство.
- Детство? – элфка подняла глаза к небу, - Ну, я в деревне жила. У меня мама, папа были, бабушка, дедушка, братья, сестры, куча родственников. Мы вся деревня были родня, хоть и дальняя – кто кому не брат, тот тому сват. А потом пришли элфы, такие, как я теперь, - она тяжело вздохнула и посмотрела на свою руку, - Пришли, и всех-всех убили! Я чудом выжила… Спряталась я. Мне очень страшно было, - она всхлипнула и вытерла глаза рукавом, - Я не помню, как до Города добралась. Попала к Филлипу, ловила единорогов. А потом боги начали Игру, и Маэртене выбрала меня в игроки. Тебя выбрал Ономант, тебя, Эд – Рестестам, Таэнна – Лэкс. Поэтому мы в Нычьем Хое и оказались. Мы – игрушки богов, их фигурки для игры.
- А это ты откуда знаешь? – ахнула Доминга.
- А это я все увидела, когда мы в храме в выселках были, помните? Я как будто там была, когда боги нас выбирали, все-все видела! Только потом забыла. А когда умерла, вспомнила. Гады они, вот кто! Память нам стерли! Я из-за них умерла, вошла в Капище и умерла, потому что… Потому что гады они! – элфка раскричалась и даже замахала кулаками на небо. Маэртене Наверху ужасно смутилась. 
Доминга глубоко задумалась. Действительно, все это было очень странно.  Они оказались вовлечены в игры богов? Невероятно. Да, на Самвэре практически невозможно быть атеистом, но Доминга всегда считала, что боги как-то более заняты, что им не до каждого конкретного человека, и что если боги и следят за кем-то лично, то это великие герои, обладатели невероятных способностей, а не… Она осмотрела друзей: а не вспыльчивый элф-головорез с сомнительным прошлым, хоббит – просто хоббит, почему-то никто из них никогда не спрашивал у Эда, чем он занимался раньше, и девушка, вынужденная ловить единорогов только по тому, что все ее родные погибли, а она девственница. И сама она – волшебница, может, и хорошая, но обычная. Никакие не герои. Просто… Хоббит, человек и два элфа. Кстати…
- Кстати, - поинтересовалась Доминга, - Так как получилось, что ты вернулась, да еще и элфкой?
- Боги создали мне новое тело, - ответила Ирика так непринужденно, как будто для нее это было вполне естественно. Но Домингу этот ответ заставил споткнуться.
- Как так, новое тело?
- Не знаю, - Ирика пожала плечами, - Маэртене сказала: «Давайте сделаем ей новое тело». Потом они спросили, как меня теперь будут звать, а потом я оказалась в Лесу.
- А элфкой-то почему?
- Да… - Ирика поморщилась и бросила быстрый взгляд на ушедшего далеко вперед Таэнна, - Я сама их попросила. Из-за Таэнна. Я хотела… Я думала, если мы оба будем элфы, нам будет легче. Но я, кажется, ошиблась,-  она тяжело вздохнула, - ничуть не легче, все только хуже. Я из-за него… А он…, - и она снова вздохнула. Доминга сочувственно положила ей руку на плечо.
- Ты понимаешь, - Ирика потерлась щекой об ее руку, - я даже не подумала-то, когда богов просила элфкой меня сделать, что мне так тяжело будет. Мне даже ходить сложно! И еще уши эти. Но самое главное не это. Самое главное – я теперь элф. Как те, кто убил мою маму. Я как будто предала ее, понимаешь? – Ирика посмотрела на Домингу полными слез глазами, - Элфы убили всех моих родных. Из-за них я была вынуждена стать охотницей на единорогов. А  теперь я тоже элф, - и она расплакалась, вытирая слезы рукавом. Доминга остановилась и обняла ее. Ирика уткнулась ей в плечо и разрыдалась громче. Эд сначала постоял немного, глядя на них и не зная, что предпринять, а потом тоже обнял их, уткнувшись Ирике в поясницу.
Таэнн обернулся, увидел, что они стоят,  и подбежал узнать в чем дело. Но увидев, что Ирика плачет, совсем растерялся, а потом тоже неуклюже обнял Ирику и Домингу, слегка задев Эда локтем по макушке, на что хоббит даже не обратил внимания.
Демиург.
На этот раз она почувствовала приближение приступа. В голове зазвенело, из позвоночника будто поползли иглы. Заломило шею.
- Нет… - простонала она, прижимая кулаки ко лбу. Но она бессильна против своей болезни. Она может создать мир, но не может остановить судороги.
По-крайней мере, она успела доползти до дивана и скорчится на нем, прикусив угол подушки. 
Внизу.
На этот раз больше всех досталось Ирике.
- Мама, - прошептала элфка, скорчившись на траве. У нее вдруг заболело все. Страшнее всего – голова и колени. Но болело ВСЕ.  Ирику ломало, корчило и давило, все ее неизвестные доселе органы ныли, жгли, скручивались и изгибались. Все части тела дергались,  простреливали, кололи и сжимались. Элфка собралась в тугой ком, полный боли, подобрала под себя колени, обхватила голову руками и застыла. Сохранившаяся часть ее сознания отметила, что Доминга тоже лежит на траве, но не неподвижно, как она сама, а бьется в судорогах и грызет с рычанием собственные руки. А Таэнн бьет Эда.
- Таэнн, - прохрипела Ирика, собрав силы, - Таэнн, прекрати…
Но элф ее не слышал.  Он поднял хоббита над головой, с силой опрокинул на землю и принялся яростно пинать. Причем Эд не сопротивлялся, а только пытался ползти, причем в строго определенном направлении – Вверх.
Ирика напряглась и поднялась на четвереньки. Как ни странно, ей это удалось. Боль, обрушившаяся на нее, как бетонная плита, постепенно устраивалась поудобнее в ее теле, размещалась в аппартаментах, и уже не так мешала, хотя и не ослабевала. Элфка медленно, но верно поползла к Доминге. И тут… В общем, мир снова взорвался. «Это ужасно», - успела подумать Ирика, прежде чем потеряла сознание. Демиург спала.

Боги.
- Ой как мне это не нравится, - тихо сказал Ономант, глядя на происходящее Внизу.
- Мне тоже, - мрачно ответил Галат, хоть бог мудрости и не  нуждался в ответе, - Что будем делать? У кого какие предложения? – и верховный бог обвел взглядом пантеон. Боги отводили метафорические глаза и ковыряли пространство носками фигуральных ботинок. Галат вздохнул.
- Я считаю, - подала голос Галата, - что мы делаем все, что можем. Мы обеспечиваем их квестами. Мы не даем им разбежаться (богиня хотела добавить: «И перебить друг друга», но вспомнила произошедшую только что драку, и несколько неловко замаскировала фразу кашлем). И мы ведем их за Ключом, потому что это наша последняя надежда. Так что, я думаю, мы делаем все, что можем, и никто не сможет нас упрекнуть, в том, что мы не сделали больше, чем могли.
- Ты как всегда права, дорогая, - грустно ответил на это Галат, - Но, боюсь, погибший мир это не очень утешит. Если он вообще будет нуждаться в утешении…
- Ты знаешь, что это за припадки у них? – резко спросила Галата, - И я нет. Ты знаешь, как с ними справится? И я нет. Так что продолжаем играть, и будь, что будет.
- Ты знаешь,  дойдут ли они за Ключом? И я нет, - и Галат снова сосредоточил свое внимание на Самвэре.
Внизу.
Приключенцы сидели на мягкой травке под веселым ласковым солнцем и  постепенно приходили в себя. Доминга с удивлением разглядывала запяться – на них красовались свежие укушенные раны. Да, кажется, она сама себя кусала. Что-то такое было. Но зачем, почему она это делала? Волшебница залечила на себе раны, которые, к счастью, оказались поверхностными, и напрягла память. Все, что она помнила, как они шли, разговаривали, потом  Ирика плакала, а потом… Потом она вдруг поняла, что должна умереть. Здесь и сейчас. Что она не достойна жить. Что ей стыдно за каждый прожитый миг, и что в ее жизни не было ни одного светлого момента, только стыд, боль и страх.  Доминга потерла ключицу. А потом вздрогнула: ее вдруг посетила страшная мысль, что это и была ее настоящая жизнь. Жизнь до того, как она – по воле богов, как она теперь знала, - потеряла память. Волшебница замотала головой. Не может этого быть.
Потом она подняла голову, посмотрела на друзей и ахнула. На ногах был только Таэнн, тоже, впрочем, несколько бледный. Ирика лежала пластом и слабо стонала. А Эд, хоть и сидел, был на себя не похож. Он весь представлял сплошной кровоподтек. 
- Ономант помоги, - охнула  по-привычке Доминга. Ономант на небесах грустно улыбнулся и выразил готовность помочь. Боги шутку не оценили.
Волшебница бросилась к Эду, на полдороге остановилась, бросилась к своему рюкзаку, и окончательно заметалась. Таэнн и Ирика безучастно следили за ней взглядами. А хоббит практически ничего не видел из-за наливающихся фонарей под обоими глазами.
Доминга остановилась, кашлянула и строго спосила:
- Что здесь случилось? Почему Эд в таком виде?
К ее большому удивлению Таэнн и Эд хором пожали плечами, хоть хоббит при этом и охнул. Зато Ирика откашлялась и сказала:
- Его Таэнн избил. Чего вы все на меня так уставились? Я видела. Да, Таэнн, ты его бил. Да, Эд, он тебя бил. Да, Доминга, Таэнн его бил. Что тут неясного?! – она завозилась и села.
Доминга стояла, медленно обводя друзей глазами. У нее в голове не укладывались последние события. Она решила начать с Ирика, как, очевидно, с сохранившей большую часть воспоминаний.    
- Скажи мне, пожалуйста, что здесь произошло.
- Откуда я знаю? – пожала плечами элфка, - Вообще, было очень похоже на то, что с нами было, когда сражались Светотень. Помните?
Все хором кивнули. Доминга потерла ключицу. Действительно, определенное сходство было. Правда, почему-то, все события, последовавшие за боем Светотени, помнились смутно.
- Ясно, что ничего не ясно, - подытожила Доминга, - Эд, сейчас я тебе помогу.
И она вздохнула и принялась рыться в рюкзаке, выбирая травы.
За ее спиной Таэнн погладил Ирику по плечу и неуклюже пододвинулся к хоббиту:
- Эд…- элф замялся. Он уже не помнил, когда делал это в последний раз, - Прости меня, Эд. Я не знаю, почему я тебя бил. Ты хороший парень, и мне правда жаль…
- Да ладно, - хоббит вздохнул и вытер кровь, сочащуюся из рассеченного уха, - Я и сам был не в себе. Все мы были не в себе. Ты только не убей меня в следующий раз, ладно.
Ирика вздрогнула:
- Ты думаешь, будет следующий раз?
Хоббит кивнул:
- Что-то мне подсказывает, что будет. И не один.
Странно, как иногда неожиданны и точны бывают пророчества…

Астор.
Астор пил. Он хотел напиться. Напиться вдрызг, в зюзю, в драбадан. Не получалось. Он сидел за стойкой бара, краем глаза следил за стриптизершей и хлестал рюмку за рюмкой. Не помогало.
Безусловно, он пьянел. Он не был уверен, что сможет встать, если захочет. Но цели своей он достичь не мог. Он хотел забыть. Забыть девушку из снов.
Влюбился. Страшное слово ломилось в сознание. Он влюбился в девушку, которую видел только во сне. Все. Привет, шизофрения. Других слов нет.
Под ногами гудел пол, музыка била по голове, вспышки стробоскопа метались, как горячечные обрывистые мысли в его мозгу. С этим надо что-то делать. Завтра он проспится и пойдет к врачу. С этой мыслью он опрокинул еще один стопарь. 
Внизу.
Доминге на удивление хорошо удалось подлатать Эда, так что когда они тронулись в путь, хоббит был полне дееспособен, хоть и имел несколько помятый вид. Таэнн все поглядывал на него виновато и даже предложил понести его рюкзак. Ирика, которая после всего произошедшего была не в настроении и чувствовала себя разбитой, про себя обиделась, что Таэнн не предложил понести ее рюкзак, но говорить ничего не стала. Так что некоторое время они шли молча.
- Эд, - Доминга нарушила молчание, - Я вот не знаю, ты кем раньше был?
- Торговал, - вздохнул хоббит, поправляя лямки рюкзака, - ездил себе на фургоне, всякую всячину по деревням возил. Посуду, ткани, книги, утварь разную. А потом… - и тут случилось страшное. Вот теперь боги поняли, что такое настоящая паника. Галат, забыв, что у него нет глаз и рук, зажмурился и сжал кулаки. Потому что там, Внизу, хоббит, простой купец, задумался ненадолго и медленно произнес:
- А потом пришли элфы и сожгли мой дом.
После этого случилось все сразу. Во-первых, Феенель потеряла сознание. Хотя нет, наверное, сначала Эд все-таки прыгнул. Потому что, пока он летел, на Таэнна обрушилась память, и элф не смог оказать должного сопротивления. Впрочем, вероятно, что он не смог бы оказать его, даже будучи в полном уме и отличной боевой форме. Даже, пожалуй, с мечом в руках и в латах. Потому что в чрезвычайных ситуациях хоббиты способны развивать сверхъестественную скорость. И ускорение.
Эд сшиб Таэнна с ног, приземлившись ему на грудь, и весь превратился в размытое пятно, с такой скоростью он работал кулаками. Элф пытался заслониться локтями, но это не помогало.
Доминга неожиданно поняла, что сидит. Второй раз за сегодня она падает. И второй раз за сегодня ее друзья дерутся. Впрочем, они поменялись ролями. Сейчас Эд изобьет Таэнна, а у нее кончились почти все травы. Все это она думала, как-то отстраненно глядя, как Ирика скачет вокруг Таэнна в тщетных попытках оттащить от него Эда. А потом волшебница подняла руку и произнесла заклятье, которое почему-то забыла, когда им стерли память. Она заморозила обоих, и хоббита и элфа.
Досталось, впрочем, и Ирике – по странному свойству рикошета у элфки заморозилась вся левая половина тела, что причиняло ей страшные мучения. Она тяжело повалилась на траву и принялась честить Домингу на чем свет стоит. Какое-то время волшебница ошалело смотрела на нее, но потом, еще не успев сообразить, что делает, вытащила из рюкзака согревающую мазь и начала растирать Ирику. Вскоре элфка была в порядке. Она сидела, отдувалась и терла локоть и колено. А Доминга разглядывала пустую банку из-под мази и пыталась сообразить, как же им теперь размораживать Таэнна и Эда.
Кроме того, теперь она все вспомнила. Она села, обхватив руками колени, безучастно смотрела на две ледяные фигуры перед ней, а  в голове ее сполошным гудящим потоком неслись воспоминания.
- Ты чего? – Ирика похлопала ее по плечу.
- Я все вспомнила, - торжественно ответила Доминга.
-О! -  поразилась Ирика, - Ну надо же! Я вот умерла, когда все вспомнила. А ты нет. Почему, интересно?
- Не знаю, - волшебница пожала плечами, - Может, это все потому, что твои воспоминания были более травмирующими?
- Чего?
- Ну, - Доминга пощелкала пальцами в поисках слов, - Более тяжелыми. У меня же элфы не убивали всю родню. Хотя, - она поджала губы, - Моя мама тоже умерла. Когда меня рожала, - она тяжело вздохнула.
- Ничего себе! – удивилась Ирика, - А Эд, интересно?..
- Что, Эд?
- Эд, перед тем как прыгнуть на Таэнна, сказал, что элфы сожгли его дом.
- Правда? – поразилась Доминга, - Я не слышала.
- Точно тебе говорю! Поэтому он и стал его бить.
- Ну надо же. Получается, Эд тоже все вспомнил. Интересно, а Таэнн?
Одновременно с этим Ирика сказала:
- Интересно, почему он не умер!
Слово «интересно» у них получилось хором, и Ирика принялась считать на пальцах:
- О! – обрадовалась она, - У нас с тобой послезавтра счастье.
Доминга хмыкнула:
- Ну-ну. Нам вот сегодня надо придумать, как их разморозить.
Ирика уставилась на элфа и хоббита. Они смерзлись воедино и могли бы получить первый приз на любом конкурсе ледяных фигур. На Таэнне даже были видны свежие кровоподтеки. Лицо Эда было искажено яростью.
- Даже не знаю, - протянула элфка, - может, их рядом с костром положить?
Доминга потерла ключицу:
- А ты уверена, что они не растают? Не превратятся в лужу воды?
- Нет, - ахнула Ирика, - Зачем ты их вообще заморозила?!! – раскричалась она, - Что за дурацкое заклинание! И меня чуть не убила, и их! Никакой от тебя пользы!
- Не ори на меня! – рявкнула Доминга, угрожающе поднимая руку, - В лягушку превращу, тогда поквакаешь!
Ирика отшатнулась. В глазах ее вспыхнул ужас. Это немного остудило Домингу:
- Извини, - она потерла лоб, - Да. Ты права. Дурацкое заклинание. Но чего теперь-то воздух сотрясать? Надо думать, что делать!
В конце концов, они решили все-таки попробовать положить их к костру.
Без Таэнна собирать дрова оказалось утомительным занятием, так что костер у них получился слабоватый. Ирика бродила вокруг в поисках хвороста, а Доминга сидела у огня, периодически подбрасывала в него маленькие файерболы и молилась Ономанту. Тот на небесах старался, как мог – аккуратно, по молекуле, размораживал Эда и Таэнна. Каваскьяск, Конопель и Рестестам скакали вокруг него и хором приговаривал: «Не перепутай! Ничего не перепутай! Главное, не скрести их!». Даже Лэкс в своей сфере катался вокруг Ономанта, пока Галат не рявкнул на них:
- А ну, отошли все от него! Он и правда вам сейчас кентавра из них сделает!
Боги испугались и замолкли.
Наконец, результат стал заметен. С тихим вздохом тающей воды Таэнн и Эд разлепились, развалились и распластались по земле. Доминга бросилась к ним и с облегчением увидела, что хоббит спокойно дышит и элф уже тоже производит первые всхлипывающие вдохи. Она перевела дух, но тут Таэнн захрипел и посинел.
- Ирика! – рявкнула Доминга. Элфка примчалась мигом, бросив сучья.
- Дыши его! – скомандовала волшебница, пытаясь нащупать на элфе сонную артерию, забыв в панике всю сравнительную анатомию, которая всегда была ее коньком и которая четко утверждала, что у элфов ни на одной артерии пульс не прощупывается, так как все они скрыты мышечными массивами.
- Как? Что? -  растерялась Ирика.
- Твою мать! – рявкнула Доминга, и ухитрилась сделать все сразу: дернуть за руку Ирику, заставив ее сесть, рвануть Таэнна за волосы, запрокидывая ему голову, заткнуть ему нос и переместиться к его груди, собираясь начать массаж сердца, - Вдыхай и выдыхай ему в рот!
- Целоваться? – ахнула элфка, - Мы еще  не целовались! Я вообще еще ни с кем не целовалась!
- Да какая разница! Если ты это не сделаешь, он умрет!
Ирика неуверенно склонилась над Таэнном, накрыла ему нос ладонью и глубоко вдохнула.
- Давай! – скомандовала Доминга, которая уже наложила элфу обе руки на грудину, и как раз в этот момент с облегчением почувствовала под руками мощные и размеренные  удары сердца.
Хотя Ирика впервые делала искусственное дыхание и даже, как сама выразилась, целовалась, получилось у нее на удивление хорошо. Доминга увидела, как приподнялась грудь элфа, и этой смены воздуха в легких хватило, чтобы Таэнн задышал самостоятельно.
Доминга облегченно вздохнула и упала на траву рядом с элфом:
- Жить будет!
Ирика сидела, красная, как рак, и взволнованно  смотрела на Таэнна. В мечтах первый поцелуй представлялся ей совсем не таким.
- Успокойся, - сказала ей Доминга, которая в подобные моменты непроизвольно зеркалила, - Это не считается поцелуем. Ты спасала ему жизнь!
В этот момент Таэнн закашлялся, перевернулся и его вырвало. Ирика поспешно приняла для себя доводы Доминги и решила взглянуть, как там Эд. Хоббит уже вполне пришел в себя и сидел подбрасывал в огонь сучья – его знобило.
Таэнн тоже вскоре оклемался и тоже подсел у огню. По странному свойству заклинания, заморозка убрала с них все следы драк, так что отогревшись они стали как новенькие.
Доминга заварила чай и открыла выделенную им драконом на крайний случай бутылку тягучего бальзама.
- Я думаю, - сказал она, капая в чай бальзам, - Нам надо сесть и поговорить. Для начала, давайте представимся. Эд? - вопросительно посмотрела она на хоббита.
- Эдмунд Перегрин Дигори Оскар Даймонд Уоллис Ноппин-Химаранк, - несколько смущенно ответил тот.
- Закута Амелия-Корина. Я же Ирикаэрр, - тоже смущенно представилась элфка.
Доминга вздохнула, и сказала:
- Мартина Присцилла Хобезия Эксленкур-фон-Арбор, - и сделала такое лицо, что Ирика подавилась вопросом.
После этого все уставились на Таэнна, который покраснел до кончиков острых ушей, глядя в землю, и пробормотал:
- Мне нечего добавить. Таэнн-Руки-по-Локоть-в-Крови. Все!
- Прекрасно, - Доминга, похоже, взяла разговор в свои руки, - я думаю, нам стоит попить чайку и решить, что нам делать дальше. Кто-нибудь хочет что-нибудь сообщить о себе?
Все замотали головами и волшебница разлила чай – дракон пополнил их запасы посуды, - молясь про себя, чтобы никто не спросил. Но Ирика все-таки спросила:
- А как нам теперь тебя звать? Мартина?
- Вот еще, - несколько деланно хмыкнула волшебница, - Зовите как звали. Для вас я Доминга. И для себя тоже. Мартина Присцилла Хобезия я не здесь и не сейчас, - она вздохнула и жестом остановила Ирику, которая уже хотела задать следующий, вполне логичный вопрос. Элфка надула губы, но замолчала. Доминга решила ее отвлечь, плюнув на воспоминания, и вытащила карту:
- Смотрите!  Вот мы! – она ткнула пальцем в красную точку,  - К вечеру мы доберемся до реки. Насколько я  понимаю, это Лесная Пограничная, - карта была очень подробно нарисована, но не подписана, - а это, - она показала на маленький кружок, - как я понимаю, Капище. Так что, если ничего не случится, мы заночуем на этом берегу, а завтра будем уже в Капище. И заберем твое тело, - она улыбнулась Ирике, - Как я поняла, теперь нам ничто не мешает туда войти!
- Наверное, - вздохнула элфка, - Мне совсем не хочется еще раз умереть.
Доминга потрепала ее по плечу.
Эд помялся-помялся, тяжело вздохнул и сказал:
- Ты извини меня, Таэнн. Не знаю, что на меня нашло. Я просто как вспомнил эти руины… - хоббита передернуло, - Меня прям такая злость взяла. Прости меня, я был неправ. Ты ведь не убивал хоббитов, правда? – и он посмотрел на элфа с такой яркой смесью надежды и вины в глазах, что Таэнна передернуло.
- И людей? – поспешно вставила Ирика.
Таэнн сглотнул. Все смотрели на него. Иногда элф тоже умел думать очень быстро.
-  Конечно, нет, -  засмеялся он, - Как вы могли такое подумать?
Доминга знала, чувствовала всей своей магической душой, что не надо спрашивать, но не утерпела. Успела два раза проклясть себя, пока говорила, но спросила:
- А чем ты занимался, Таэнн?
Элф посмотрел на нее, ухитрившись вложить в один-единственый взгляд ярость и мольбу, но ответил почти без паузы:
- Главным образом, охотился.
- Ну, я в каком-то смысле тоже, - неестественно засмеялась Доминга, - За знаниями, да.
- И я! – радостно сказала Ирика, - На единорогов, - но тут же ойкнула, сжалась и  жалобно посмотрела на Таэнна. К ее удивлению, он ответил ей улыбкой, которая могла быть истолкована и как ободряющая, и как виноватая.
- Да и я тоже, - завершил этот праздник интуиций Эд Ноппин, - В каком-то смысле я охотился за наживой. За деньгами. Мне тогда казалось, что это главное.
- А сейчас? – полюбопытствовала Ирика.
- Сейчас не кажется, - вздохнул хоббит, - Многое изменилось.
- Это точно, - Доминга тоже вздохнула и отхлебнула из своего стакана. Дракон снабдил их удивительными стаканами  - они были сделаны из легкого металла и занимали совсем мало места, так как вкладывались один в другой. Нагревались только сильно, да и чай в них остывал гораздо быстрее, чем в деревянных.
- А что главное? – спросила Доминга у всех и ни у кого, разглядывая свое искаженное отражение в крутом боке стакана. К ее удивлению, ей ответил Эд – четко, ясно и без тени сомнения:
- Долг, честь и совесть.
Все изумленно воззрились на хоббита.
- Ты о чем? – осторожно спросила Ирика, - Какой долг? Перед кем?
Хоббит пожал плечами:
- Не знаю. Вообще. Это главное. По-жизни.
- А я бы сказала, что главное – ясность, - вздохнула Доминга, - Но вот ее-то нам и не хватает.
- А что тебе не ясно? – удивилась Ирика, - К нам ко всем вернулась память, - элфка принялась загибать пальцы, - Мы знаем, что включены в игру богов. Чего тебе еще надо?
- Маловато, тебе не кажется? – хмыкнула Доминга, глядя на два загнутых пальца Ирики, - Мне ничего не ясно. Ни что нам делать дальше, ни почему мы. Почему выбрали именно нас? Какова цель игры? Чего хотят от нас боги и чем это кончится? Для нас и для них? У меня много вопросов и нет ответов.
- Мы идем в Капище за моим телом, - ответила на это Ирика, - По-моему, это и есть, «что делать дальше». А там посмотрим. А боги… как мы можем судить, почему и зачем они что  делают? Поживем – увидим! – с этими словами элфка уткнулась в свой стакан, давая понять, что считает тему закрытой. Доминга вздохнула.
- Давайте больше сегодня никуда не пойдем, - попросил Таэнн, - У меня был очень тяжелый день.
- Я не против, - кивнула Доминга, - До Капища, - она повертела карту, - мы и за завтрашний день дойдем.
Так что они разбили лагерь, сварили ужин и рано легли спать. Как ни странно, уснули все быстро и никому даже не хотелось думать об обрушившемся на них прошлом. Это было слишком тяжело.
Боги.
Галат стер пот со лба:
- Ну надо же, - выразил он общую мысль, - А все прошло довольно гладко!
Галата кивнула:
- Они не перебили друг друга, не разбежались и идут в Капище.
- Впрочем, - медленно и тяжело сказал Ономант, - Они идут в Капище за Амелией, не за Ключом, прошу заметить.
- И что ты предлагаешь?
Ономант вздохнул.
- Боюсь, я не вижу другого выхода. Этот мне тоже представляется не выходом, а, скорее, оттягиванием неизбежного, но, повторяю, других вариантов у меня нет.
- Да что? Не тяни! – поторопил его Галат.
- Мы должны все им рассказать, - просто и коротко сказал Ономант.
Внизу.
Приключенцы стояли и смотрели на Капище.
- Это точно оно? – поинтересовалась Доминга.
- Оно, - поморщилась Ирика, - Там вон, по-моему, даже находки мои лежат, - она вгляделась из-под руки, - Ну точно.
Ирика первая подошла к Капищу, быстро сгребла браслет и кинжал в ножнах и опасливо отодвинулась подальше от приветливо распахнутых дверей:
- Я туда точно не пойду!
- Да, пожалуй, - кивнула Доминга, - Интересно, а нам можно?
- Можно постучать, - предложил Эд Ноппин.
Доминга, которая стояла ближе всех к дверям, подошла с намерением постучать в створку, но сзади вдруг послышался грохот. Приключенцы резко обернулись… и дернули бежать в разные стороны: на них летело нечто. Нечто просвистело мимо них с огромной скоростью, врезалось в двери капища и намертво там застряло.
Приключенцы осторожно подошли поближе и пригляделись. Это был шар. Большой полупрозрачный шар, заполненный светящимся золотистым туманом.
- Что это? – выразил общий вопрос Эд Ноппин.
Таэнн осторожно потыкал в сферу мечом. Никакого эффекта это не произвело.
- Расплавь эту штуковину, Доминга, - предложил он.
Волшебница не ответила. Она подошла и погладила крутой бок сферы. Он был теплым и гладким.
- Надо же, какая…- пробормотала она.
- Меня вот гораздо больше беспокоит, что она закрыла вход! – заявила Ирика, - Как мы теперь заберем мое тело?
- Может, попробовать ее откатить? – предложил Эд. Он тоже подошел и теперь сидел на корточках, ковыряя стык сферы и ворот, - Найдем палку подлиннее, сделаем рычаг.
- Думаешь? – Доминга отошла подальше и критически вгляделась в сферу, которая была выше нее в полтора раза, - Что-то я сомневаюсь. Я могла бы попробовать ее слевитировать, но только если вы мне поможете.
В этот момент сфера откашлялась, матюкнулась и сказала бесшабашным мужским голосом:
- Здрасте!
Ирика охнула и спряталась за спину Таэнну, который уже стоял с мечом наготове.
Доминга торопливо наговорила файербол, и пока держала его в руке:
- Здравствуй, - неуверенно сказала она, - Ты кто?
Сфера заколебалась. Приглядевшись, приключенцы поняли, что туман внутри нее мечется со страшной силой, сотворяя из себя какие-то обрывки. Мелькнула рука, нога, потом, совершенно неожиданно, лицо Таэнна, но потом туман бросил свои бесплодные попытки, и сфера шататься перестала. Голос произнес с тоской:
- Я – Лэкс.
Никому из присутствующих это ничего не сказало, но потом Ирика сообразила первая. Элфка охнула, прижав руки ко рту, и отступила на шаг:
- Бог войны!
Тут уже сообразили и остальные, и тоже заволновались.
- Чем обязаны? – кашлянув, строго спросил Таэнн.
Лэкс замялся. Приключенцы же восприняли эту затянувшуюся паузу с опаской. Доминга уже начала подумывать, не обиделся ли на них бог за непочтительное отношение, но Лэкс ответил:
- Мы, собственно, да… - тут бог войны почесал бы в затылке, если  бы у него было что и чем чесать, - Вы это! О! Я хотел вообще-то с Таэнном поговорить. Наедине.
Элф растерялся. Он оглядел друзей с вопросом в глазах. Доминга пожала плечами и отошла на десяток шагов, потянув за собой Ирику. Эд пошел за ними.
Таэнн спрятал меч  и подошел поближе к сфере. Он уже вспомнил, что Ирика сказала, что он – фигурка Лэкса, так что ему было одновременно и лестно, и любопытно, и обидно. Бог его эмоций не  понял, так что усугубил ситуацию, начав не с того и не тем тоном:
- Ты должен не допустить, чтобы они погибли. Ты должен сделать так, чтобы они шли за тобой. И ты должен забрать ключ из капища.
Всю жизнь Таэнн был богобоязненным и законопослушным элфом. Впрочем, элфьи неписанные законы призывали оказывать уважение и почет прежде всего Каваскьяску, буде он явится. Касательно других богов там были скорее общие указания.
Да и Таэнн был уже не тот. Он сам осознавал, как сильно он изменился за последнее время. И не все изменения в себе ему нравились. Так или иначе, тот, прежний Таэнн, вряд ли стал бы  спокойно спрашивать у бога:
- Кому и почему я что-то должен?
Лэкс растерялся. Потом решил рявкнуть на Таэнна, но сам понял, что прозвучало как-то жалко:
- Потому что я – бог, а ты – ничтожная козявка!
- Это не ответ, - элф был невозмутим, как скала, - Если бы я был ничтожной козявкой, ты бы ко мне не пришел.
Лэкс был вынужден признать его правоту:
-  Ладно. Да. Это очень важно. Для всего мира. Ты знаешь, - его вдруг пробило на откровенность, - Галат мне голову оторвет, если узнает, что я тебе сказал, но это все – большая Игра. Мы в нее играем, а вы – персонажи…
- Я знаю, - перебил его Таэнн. Лэкс совсем растерялся.
- Ну хорошо, - сдался он, - Я скажу. Этот мир был создан ради этой игры. Как только она кончится, мир кончится тоже.
Теперь опешил Таэнн. Он успел подумать, что ему было бы легче, если бы Доминга была рядом – со своим острым умом, со своими язвительными и хлесткими вопросами. Он оглянулся на магичку. Вон они, его друзья. И его невеста. Разве мог бы тот, прежний, Таэнн назвать другом хоббита, пусть даже мысленно? Они там, ничего не слышат, а ему бог сообщает, что от них зависит судьба мира.
- То есть мы… - он не договорил.
- Да, - подхватил его мысль Лэкс, - Вы должны продолжать играть.
- Но рано или поздно мы умрем!
- Мы постараемся оттянуть этот момент, - жизнерадостно пообещал бог.
Таэнн снова оглянулся – на сей раз на Ирику. Он любил ее. Наверное, он впервые признался себе в этом с такой отчетливостью. Он хотел на ней женится и хотел, чтобы у них были дети. Но дети должны пережить своих родителей – это незыблемый закон природы. А у их детей не будет будущего…
- Почему так? – резко спросил он, - Ты же бог. Вы это придумали?
Лэкс замялся. Он даже неестественно закашлялся, чтобы потянуть время. Существование Демиурга было табу. О ней не должны были знать жители Самвэра. Поэтому он просто сказал:
- Не мы. Я не могу тебе ответить.
- А изменить это можно?
- Если и можно, то я не знаю как.
- Понятно, - холодно ответил на это Таэнн, - Это все, что ты хотел сказать? Если да, то убирайся и дай нам войти в капище.
- Да я не могу, - смутился Лэкс. По-правде говоря, он хотел эффектно появится на пригорочке, но не расчитал, и покатился с пригорочка вниз, набирая скорость, ломая кусты и так разогнался, что действительно застрял.
Таэнн вздохнул, посмотрел на сферу…и двинул по ней кулаком. Сфера лопнула и истаяла, а освобожденный Лэкс в панике взмыл на небеса.
Приключенцы подбежали к Таэнну.
- Ничего себе! – воскликнула Ирика, - Таэнн, да ты герой! – и она кинулась к нему на шею. Он обнял ее, погладил по голове и через ее плечо посмотрел на Домингу. Глаза волшебницы были печальными и настороженными. Она понимала, что здесь произошло что-то важное и неприятное.
Боги.
- Лэкс, чудо в перьях, - вздохнул Галат, - Ты можешь нам хоть что-нибудь объяснить?
Бог войны выразил смущение и  отрицание.
- Ничего не понимаю, - забормотал Галат, глядя в никуда, - Ну, то, что этот олух взял на себя роль парламентера, я еще могу понять, и возможно, простить. Возможно, я сказал, - подчеркнул он, грозно  сосредоточив свое внимание на Лэксе, который старался стать как можно меньше, - Но как он ее разбил? И что они будут делать дальше? – прошептал верховный бог, - Лэкс, ты ему про ключ сказал?
- Я сказал, чтобы он его забрал.
- А ты уверен, что он про это вспомнит?
- Ты думай быстрее, - поторопила мужа Галата, глядя вниз, - они сейчас в капище войдут. 
- Придется самому идти, - вздохнул Галат.
- Может, лучше я схожу? – предложил Ономант.
Галат секунду подумал и согласился.
Внизу.
- Ну что, пошли? – предложил Эд, пытаясь разглядеть, что у капища внутри.
- Пошли, - кивнул Таэнн. Он отстранил от себя Ирику, посмотрел ей в глаза и неожиданно чмокнул в щеку, - Ты подожди нас, ладно? – ласково спросил он у опешившей элфки, - Мы быстро. И тело тебе принесем.
Ирика кивнула и машинально вытерла щеку. Потом ойкнула и тоже поцеловала в щеку Таэнна.
Доминга и Эд переглянулись и хором покачали головами.
- Пошли уже, герой-любовник! - Доминга шагнула вперед.
Но войти в капище им снова не удалось. Грянули трубы, потом вспыхнуло ослепительное сияние, и между ними и капищем возник Ономант в каноническом облике убеленного сединами благородного старца, окруженный пышной свитой.
Ему представляться не пришлось.
- Ономант всемогущий! – ахнула Доминга и опустилась на колени, склонив голову. Ирика дернулась было тоже встать на колени, но покосилась на стоящего столбом Таэнна и передумала. Вместо этого она тихонечко пододвинулась и взяла элфа за руку. Таэнн стиснул ее ладонь.
Ономант переборол  соблазн поговорить с Домингой наедине и торжественно начал:
- Великий день сегодня, день богоявления, истинно реку вам.
Доминга встала с коленей и, неожиданно для самой себя ответила совершенно не в тон:
- Нам лестно твое явление, боже, но давай покороче: чем обязаны? – сказала, и сама испугалась собственной смелости.
Ономант заколебался. Это была смелость, граничащая с наглостью. Впрочем, памятуя о жалких потугах Лэкса сохранить авторитет, Ономант решил не ввязываться в прения и посто сказал:
- По делу. Здесь, - он кивнул на капище, - находится предмет, который мы, будучи богами, взять не можем. Но его можете взять вы, богами не являющиеся. Поэтому, в рамках хода игры, о которой вы уже осведомлены, вы должны сходить в капище и, помимо тела Амелии, в овладении коим мы не собираемся чинить вам препятствия, забрать еще и вышеописанный предмет, а именно Ключ. И передать его нам, так как мы собираемся дождаться здесь вашего возвращения.
- А что нам за это будет? – встрял Таэнн, который, как ни странно,  вполне легко разобрался в хитросплетениях речи бога.
Ономант неодобрительно покосился на него, но ответил, обращаясь все равно к Доминге:
- Во-первых, вы должны помнить, что от вашего сотрудничества с нами зависит судьба всего мира…
- Как? – хором ахнули Ирика и Эд. Ономант поджал губы:
- Ясно. Ваш товарищ, очевидно, не счел нужным поделиться полученной информацией. Хорошо. Я скажу еще раз, для всех. Ваши судьбы тесно переплетены с судьбой Самвэра в целом. Как только вы перестанете играть, мир перестанет существовать.
- Что? – опять хором ахнули Ирика и Эд, а Доминга покусала губы и продублировала вопрос Таэнна:
- А когда мы умрем?
- Мы, со своей стороны, постараемся максимально отдалить вашу гибель. В то же время, вы должны учитывать, что сделать вас бессмертными не в нашей власти, и, со своей стороны, прилагать максимальные усилия по выживанию, - бог ответил, и получил два вопроса одновременно:
- А если мы выиграем? – спросила Ирика.
- Но почему именно мы? – спросил Эд.
- Выиграть в этой игре невозможно. Она по определению бесконечная. Вы должны выполнять квесты, а мы должны вас квестами обеспечивать. А именно вы – потому что вас выбрали. Если я не ошибаюсь, Вы, - он кивнул Ирике, - видели этот момент в наркотическом видении.
Элфка кивнула.
- А зачем вам ключ, Ономант? – поинтересовалась Доминга.
- Считай, что это квест. Просто принесите нам его. Вы не дали мне договорить, кстати. Так вот, во-вторых, проявляя добрую волю, по получени ключа мы выполним по одному любому вашему желанию. Подчеркиваю, любому.
- А чтобы игра прекратилась, а мир не погиб, вы можете сделать? – спросила Ирика.
Ономант вздохнул:
- Если бы могли, уже сделали бы. К сожалению, нет. Но мы, все-таки, боги и спектр наших возможностей широк. Так что принесите ключ и можете придумывать желания.
Астор.
- Ты должна попросить, чтобы мы были вместе, - сказал Астор и проснулся, разбуженный звуком собственного голоса. Сел в постели, дотянулся за часами. Пять утра. Какого черта.
Встал, пошел на кухню и долго пил из-под крана. Ему опять снилась Доминга. Сюжет сна он не помнил, но то, что там была Доминга, было точно.
Капище.
Ономант убрал с дороги свиту, и Таэнн, Доминга и Эд, сложив рюкзаки у порога, опасливо и настороженно вошли в капище. Ничего не случилось. Когда глаза немного привыкли к полутьме, приключенцы увидели перед собой коридор, очевидно вырытый в холме. Они переглянулись и пошли вперед.
В этот момент Ирика, которая осталась глазеть на свиту Ономанта, которая, в свою очередь, разглядывала ее, не выдержала и, швырнув свои трофеи, с воплем: «Подождите!» кинулась внутрь, налетев на Таэнна. Элф помог девушке удержать равновесие и озабоченно спросил:
- Ты как? Все в порядке?
- Да вроде бы, - осторожно ответила Ирика, прислушиваясь к своим ощущениям.
- Ну тогда пошли, - сказала Доминга, - Ты говорила, здесь старик был? – Ирика кивнула, - Надо его найти.
Пастора они нашли за небольшой дверцей в конце недлинного коридора. Доминга постучала и вошла, не дожидаясь ответа. Пастор обедал: он сидел спиной к приключенцам за низеньким столиком, а перед ним стояло несколько тарелок.
- Явились, - пробурчал он, не отрываясь от супа и даже не взглянув на приключенцев, - Вон дверь! – он указал ложкой на древнего вида перекособоченную дверцу справа от себя.
- Ты знаешь, зачем мы пришли? – удивилась Доминга.
Пастор усмехнулся:
- Конечно. Наглые, молодые, вламываетесь без приглашения. Значит, за ключом. Небось, боги попросили? Чувствуете себя особенными, да? – он мелко захихикал и обернулся к приключенцам.
- Вот еще, - обиделась Ирика, - Мы за телом моим. Куда ты его дел?
- Тело? –удивился пастор, - Так это ты? Ну надо же! – он даже встал, подошел и, взяв Ирику за подбородок, заставил ее повертеть головой, - Н-да, и правда ты. Вот так дела! Лихие времена… ну что ж, мне оно не нужно, забирай. А ключ-то вам точно не нужен? – и он посмотрел на Домингу, хитро сощурившись.
- Нужен нам ключ, - вздохнула волшебница, - И ты прав, нас действительно попросили боги.
- Ну что ж, дело хорошее, божью волю выполнять, -  закивал пастор, - Только вы, дети, не думайте, что ключ можно так просто взять. До него еще добраться надо. Не так-то просто! – он воздел узловатый палец, - Там много ловушек хитрых, и боги вам не помощники. Только то, что истинно вы, вхоже в капище, так-то. Ну что, пойдете?
- Пойдем, -  кивнула Доминга. Одновременно с ней Таэнн сказал:
- Пойдем.
Волшебница улыбнулась элфу.
- А тело мое? – хмуро спросила Ирика.
- Ну пойди посмотри на него, - пастор кивнул на другую дверцу, - Цело оно, гнилью не тронуто, не волнуйся. Забирай и пользуйся, - и он засмеялся. Очевидно, это была шутка.
Ирика, обиженно сопя, прошла через комнатку и распахнула дверцу. Заглянула внутрь и зашла в просторный зал, посреди которого лежало на алтаре ее тело. Подошла, посмотрела и ахнула.
- Ты чего? – спросила Доминга, подходя к ней.
- Я маленькая такая, оказывается, - удивилась Ирика, - И страшненькая.
- Неправда, - возмутился тоже подошедший Таэнн, -  Ты очень красивая. И в этом теле, и в том была.
Ирика зарделась.
- Пошли, что ли? – спросил Эд.
-Ага, - Ирика бросила последний взгляд на свое тело, и приключенцы пошли за ключом.

В параллели перпендикуляра.
- Я даже не знаю, что вам сказать… Вы меня не слышите, но я все равно не знаю… - Демиург вздохнула и потерла виски, - Законы жанра! Игра должна быть игрой, а квест должен быть квестом, а не походом за покупками. Но мне все равно перед вами неудобно, - она пожала плечами.
Капище.
Дверца за ними захлопнулась с неожиданно громким стуком – Ирика даже подпрыгнула и вцепилась Таэнну в руку. Приключенцы оказались в темноте. По-крайней мере, им так поначалу показалось. Когда глаза слегка привыкли к скудному освещению, они поняли, что стены слегка светятся – тусклое, неверное свечение исходило от мха, в изобилии росшего по стенам ( « Я же говорю, законы жанра», - улыбнулась Демиург).
К своему удивлению, Ирика в этом освещении практически ослепла.
- Таэнн, - осторожно позвала она, - а ты тоже ничего не видишь?
- Все вижу, - удивленно ответил элф, - А что такое?
- А я вот ничего не вижу, - вздохнула Ирика, - только тени и мельтешение какое-то.
Доминга попыталась зажечь светящийся шар. К ее вящему удивлению, эффект был очень неожиданный: шар не зажегся, зато мху заметно прибавилось яркости.
- Спасибо, - вздохнула Ирика, - Так гораздо лучше.
Она потерла глаза кулаками:
- Мне совсем это не нравится.
- Мне тоже, - кивнула Доминга.
- Ладно, пойдемте, - сказал Таэнн.
Приключенцы двинулись вперед. Какое-то время они просто шли, а потом оказались на развилке.
- А как вы думаете, - спросил Эд, - капище, оно большое?
- Хочешь сказать, можем ли мы здесь заблудиться? – переспросила Доминга. Хоббит кивнул.
- У нас есть отличный шанс это проверить, - хмыкнул Таэнн. Вытянув шею, он заглянул по очереди в оба коридора  и констатировал, - Они одинаковые. Куда?
Доминга пожала плечами и вытащила из кармана мелкую монетку.
- Кидай, Таэнн.
- Загадывай.
Монетка отправила их в левый коридор. Ирика смело шагнула вперед, но тут же с визгом отпрыгнула обратно: перед ней из стены вылетел дротик, и, просвистев на уровне пояса, воткнулся в противоположную стену, где и остался, хищно покачиваясь.
- Вот здорово! – присвистнул Таэнн, - Ты не ранена?
- Да нет, вроде бы, - трясущаяся Ирика ощупывала себя.
- И что делать будем? Попробуем другой?
Таэнн лег на пол и пополз в правый коридор. Не прополз и двух метров, как из стены низко, задев его по волосам, выстрелил другой дротик и тоже воткнулся в стену.
- Вот так-то, - приглаживая волосы, Таэнн вернулся к остальным, - Что теперь?
Доминга подошла к левому коридору, села на корточки и вгляделась в пол:
- Нам надо разобраться, как это работает.
Остальные сгрудились около нее.
- Что ты видишь, Таэнн? – спросила волшебница.
- Коридор я вижу, - вздохнул элф, - И ничего больше.
Неожиданно Эд вскрикнул.
- Что такое?
- Там, в стенах, дырочки!
Все пригляделись повнимательнее. В самом деле, в стенах виднелись отверстия. Одно из них, ближайшее к приключенцам, находилось на одном уровне с дротиком, так и оставшемся в стене. Отметив это, Доминга сказала:
- Очевидно, из них вылетают дротики. Это уже хорошо. Осталось выяснить, что заставляет их вылетать.
Таэнн, все это время пристально разглядывавший пол,  показал вперед:
- Вот это.
Этим оказался один из камней пола, несколько заглубленный и чуть другой формы.
- Это тот, на который Ирика наступила, я думаю, - предположила Доминга. Таэнн кивнул:
- Впереди вон следующий, - он показал на камень чуть впереди – такой же формы и чуть выступающий над остальными, - Нам всего лишь надо на них не наступать.
- Ты уверен?
Вместо ответа элф вытащил из стены дротик, присмотрелся к стене, лег на пол и сильно ударил дротиком по выдающемуся камню. Из отверстия на уровне примерно эдовой головы тут же вылетел еще один дротик.
- Убедил, - кивнула Доминга, - Пошли.
- Я никуда не пойду! – заявила Ирика, - Я не хочу, чтобы меня тут продырявило. Я проживу без ключа, - и элфка развернулась идти обратно.
- Да ладно тебе, - Таэнн поймал ее за руку, - Я сейчас пройду.
И Таэнн прошел эту ловушку один за всех, прошел опять же по законам жанра. Сначала он осторожничал, внимательно выглядывал  отверстия в стене и выступающие камни, подползал, сильно бил, но потом расслабился и его два раза едва не задело: сначала он ошибся и принял за пусковой не тот камень, а второй раз не лег, а только пригнулся, недооценив расположение отверстия, так что дротик чиркнул по нему и разрезал рубашку. Таэнн здорово перепугался, но вида не подал – вместо него хором ахнули Ирика и Доминга. Они все шли следом, на шаг позади, и страшно переживали.
Впрочем, прошли они успешно – Таэнн глянул вперед в поисках очередного камня и увидел, что характер камней впереди резко меняется и отверстий в стенах больше нет.
- Все! – заявил элф, резко выпрямляясь и неожиданно обнаружил, что смотрит прямо на летящий на него каменный шар. Прежде чем Таэнн успел среагировать, он вдруг понял, что лежит, а на нем сверху лежит еще кто-то. Шар просвистел над ними и скрылся в темноте. Таэнн дернулся встать, но лежащая рядом с ним Доминга дернула его за руку, и возвращающийся шар снова просвистел у них над головами, потом еще несколько раз, со все уменьшающейся амплитудой, и, наконец, остановился, слегка покачиваясь. Прямо над Таэнном.
- Вот теперь все! – выдохнул Эд Ноппин, скатываясь со спины Таэнна.
- Эд спас тебе жизнь! – констатировала Доминга, вставая и отряхиваясь.
- Эээ…Спасибо, Эд – Таэнн тоже отряхнулся, - Пошли дальше?
И они двинулись вперед. Прошли совсем немного и снова оказались на развилке.
- Что на сей раз? – со вздохом предположила Доминга, - Огонь? Острые колья? Бассейн с крокодилами?
- Поглядим, - хмыкнул Таэнн. Он шагнул вперед, за ним пошла Доминга и с жутким грохотом, обдав магичке пылью спину, а шагнувшей за ней Ирике – лицо, заставив элфку пригнуться и закрыть лицо локтем, упала с потолка глухая каменная стена.
- Таэнн! Доминга! – Ирика забарабанила в стену кулаками, - Вы живы?
- Живы, - ответил ей приглушенный голос Доминги, - Вы там как? Целы?
- Вроде бы, - Ирика оглядела себя и Эда, - Что нам делать?
- Попробуйте другой коридор!
- Разнеси ты эту стену, будем все вместе!
- Не могу, она же каменная! У меня сил не хватит. Идите, найдемся.
Ирика и Эд преглянулись, хором вздохнули и шагнули в правый коридор. За ними, отрезав путь назад, тут же упала такая же стена. Ирика ахнула и пнула ее изо всех сил.
- Да ладно тебе, - Эд потянул ее за рукав, - пойдем вперед.
И они пошли. Но прошли немного. Перед ними, преграждая коридор, стояло…
- Зеркало, - констатировала  Ирика. Эд не ответил, застывшим взглядом вперившись вперед. Элфка тоже посмотрела и тоже вмиг утратила дар речи. Ибо это было не просто зеркало. Скорее даже не зеркало, а что-то совсем другое. Оно показывало боль. Всю боль, которая когда-либо была пережита в жизни хоббитом и элфкой, оживило, возродило, подняло оно из глубин памяти. Начиная с мук рождения, и дальше, дальше – разматывался страшный клубок. Боль вспоминалась, всплывала, усиливалась стократ. Ирика не могла ни крикнуть, ни вздрогнуть и это только усиливало ее муки. Боль была страшной, яростной, всепоглощающей и вечной. Боль и ничего кроме боли. Боль всегда и боль навсегда. Боль…
- Ирика!
- А? – элфка поняла, что может выдавить из себя звук, хотя он получился больше похожим на скрип.
- Ирика, ты как?
Элфка тупо уставилась в озабоченные синие глаза Эда.
- Живая.
Она кивнула, хотя это был не вопрос.
- Встать можешь?
Ирика поняла, что сидит, привалившись к стене, и что зеркала впереди больше нет.
- А где?... – она взмахнула рукой. Эд ее понял.
- Его больше нет. Я его разбил.
- Как? – поразилась элфка.
- Не знаю, - Эд дернул плечами, - Мне надоело, что оно причиняет мне боль, и я его разбил. Вот все, что от него осталось, - он показал ей небольшой ярко-красный камушек и спрятал его в карман.
- Ты такой сильный! – восхитилась Ирика. Хоббит смущенно улыбнулся.
- Пойдем?
Он помог ей встать. Через пару шагов, впрочем, Ирика вполне пришла в себя и как раз задумалась, что же ждет их впереди и как им найти Таэнна и Домингу, как впереди показалось еще одно зеркало.
- О нет! – простонала элфка и изо всех сил постаралась не смотреть в зеркало, но не смогла.
Это было зеркало долга. Оно затянуло Эда в свои бездонные глубины, лишило сразу же способности сопротивляться. Он должен. Должен сразу столько всего,  что остается только дрожать в ужасе перед изобилием НАДО. Надо это, надо то, и все сейчас, все это должно было быть сделано еще вчера! Ты ничего не успеешь! Ты должен! Обязан! Немедленно! Сейчас! Скорее! Быстро! Делай! Думай! Должен! Надо! Эд закрыл глаза, но в голове продолжали звучать сотни голосов – гонящие, торопящие, приказывающие!
Он попытался закричать, но не смог. Попытался убежать, но не смог сдвинуться с места.
Надо-надо-надо-надо колотилось в голове, как набат.
Впервые в жизни Эду Ноппину по-настоящему захотелось умереть.
И тут он услышал звон. И голоса исчезли из его головы. Хоббит мешком повалился на пол и заплакал.
Через вечность до его сознания достучался встревоженный голос Ирики:
- Эд, Эд! Скажи что –нибудь! Ты живой? – элфка трясла его за плечи. Хоббит с трудом открыл глаза.
- Живой, - облегченно вздохнула Ирика, - Все кончилось, Эд, - затараторила она, - Я его разбила! Я тоже сильная, как ты! Вот! – она показала маленький синий камушек, - Все в порядке.
- Молодец, - хоббит вытянул из кармана носовой платок и вытер лицо. Потом сел и высморкался, - Ты просто молодец, Ирика.
Элфка зарделась.
- Пойдем дальше? – она встала.
Эд кивнул и с трудом поднялся на ноги.
Они двинулись вперед и скоро вышли на небольшую округлую площадку, на которую также выходило еще несколько коридоров.
- По-моему, отсюда должны прийти Таэнн и Доминга, - Ирика уверенно показала на один из зияющих входов (или выходов – смотря откуда смотреть).
- А по-моему, отсюда! – Эд показал на  другой.
- А может, и отсюда… - растерялась Ирика, - Что делать будем?
- Давай подождем, - предложил Эд и вздохнул, - Пить охота.
Тут же перед ним появился хрустальный бокал с водой. Хоббит охнул, осторожно взял бокал за высокую граненую ножку, покрутил, понюхал, попробовал и выпил половину. Потом опомнился и предложил Ирике, испуганно наблюдавшей за ним:
- Пить хочешь?
Элфка замотала головой. Эд допил и поставил бокал на пол перед собой. Он тут же исчез.
- Чудеса! – выдохнул хоббит.
В параллели перпендикуляра демиург улыбнулась: «Это самая малость, что я могу для вас сделать. Вы такие молодцы!»
- Дай-ка я попробую, - Ирика повернулась к одному из туннелей, - Я хочу, чтобы пришел Таэнн!   
И, не успела она это выговорить, как из коридора показалась высокая знакомая фигура. «Это не я», - усмехнулсь демиург, - «Это совпадение!». Впрочем, она могла этого не говорить. Все равно ее никто не слышал.
- Таэнн! – Ирика птицей кинулась к нему, - Ой, Доминга! – она остановилась и в ужасе прижала руки к лицу. Таэнн нес залитую кровью волшебницу на руках. На Домингу было страшно смотреть.
Таэнн вышел на середину площадки, смерил безумным взглядом Ирику и Эда Ноппина, тяжело осел и, осторожно положив Домингу на пол, растянулся рядом с ней.
- Таэнн! Таэнн! – Ирика затормошила элфа, - Что случилось? Ты как? Что с Домингой?
Элф помотрел мимо нее расфокусированным взглядом и прохрипел:
- Пить!
Рядом с ним появился уже знакомый бокал. Элф цапнул его и опрокинул, не вставая. Половину разлил себе на грудь, да к тому же поперхнулся и долго кашлял, а потом шваркнул бокал об пол. Осколки тут же истаяли.
Ирика сидела рядом и встревоженно смотрела на элфа, но тут Доминга застонала, и Ирика метнулась к ней. Волшебница выглядела ужасно: она была вся изрезана и расцарапана – лицо, руки превратились в кровавое мессиво. Одежда – в лохмотья.
- Всеблагие боги, - Ирика боялась прикоснуться к магичке, не зная, чем ей помочь, - Таэнн, что с ней случилось?
- Я разбил ей зеркало, - мрачно ответи л элф, который к этому времени уже сел, и сплюнул себе под ноги.
- Что?! – хором воскликнули Эд и Ирика.
Таэнн вздохнул и рассказал, как они с Домингой проходили коридор.
В общем-то, все было практически также – какое-то время они шли вперед без приключений, а потом дорогу им перегородило зеркало. Это было страшное зеркало душевной боли. Ненависть, стыд, обиду, страх будило оно в душе. Заставляло думать, что жизнь бессмысленна и нелепа, никому не нужна. Что смерть – единственный выход. И что испытываемые муки  лишь малая толика тех, которые заслуживает такое пустое, никчемное, презренное существо. Таэнна передернуло, когда он о нем говорил, но он с ним справился -  он сам не понял как. «Просто нашел в себе силы  сказать «Нет!» - так он выразился. И зеркало исчезло – растаяло, оставив перед ними маленький черный камешек. Таэнн вытащил его из кармана, показал. Ирика и Эд переглянулись и достали свои камни. Таэнн поднял бровь, но продолжал рассказывать, как он откачал Домингу, которую это зеркало повергло в ужас и транс, и как они пошли дальше и встретили еще одно зеркало. «Зеркало зла» назвал он его и  стал совсем мрачным и понурым. Ирика обняла его. Таэнн вздохнул и прижал ее к себе.
- Оно, это… Злиться заставляло. Ну, что все остальные плохие, обижают, тупят. И жить недостойны. Что надо их убить. Всех убить… Я, получается, его разбил… - Таэнн вздохнул, но все-таки признался, - Я в общем-то не хотел его разбивать. Оно меня затянуло крепко. Просто там показали, кого мне обязательно надо было убить. И я его ударил. Первым что под руку попалось, - элф затих и кивнул на волшебницу.
- Домингой?! – ахнула Ирика. Таэнн кивнул.
- И что нам теперь делать? – элфка растерянно смотрела то на израненную волшебницу, то на Таэнна, то на Эда.
- Не знаю. Думаю, надо ее поскорее вынести.
- Пойдем обратно? – предложила Ирика.
- Ты помнишь, нам там дорогу перекрыло, - вздохнул Таэнн, - Нет, наверное, мы должны найти Ключ.
- Ага, - вздохнула Ирика, - О! Кстати! – оживилась она, - Эта площадочка исполняет желания. Давайте попросим Ключ.
- Давайте лучше попросим, что бы игра эта их дурацкая кончилась, а мир остался, - фыркнул Таэнн.
- Думаешь, получится? – Ирика задумалась.
- Не знаю, - элф пожал плечами.
И тут Доминга просипела:
- Ключ!
- Что? – Ирика склонилась над ней, - Думаешь, стоит попросить ключ?
- Нет, - ей ответил Эд. Голос его был мечтательный и далекий, - она говорит, что вот он – ключ.
Ирика и Таэнн обернулись на хоббита, и увидели, что он стоит, задрав голову и смотрит на плывущий над ним шар света, внутри которого медленно вращается золотой ключ.
- Мне кажется, он поет, - прошептала Ирика спустя какое-то время. Таэнн молча кивнул. Зрелище и в самом деле было завораживающее, феереически прекрасное. Ключ отбрасывал лучи света на их лица, играл бликами на стенах и полу, пел и плыл.
- И что? – Ирика стряхнула наваждение, - Мы просто возьмем его и все?
- Думаешь? – Таэнн продолжал мечтательно смотреть на ключ, - Он такой прекрасный! Это будет кощунством. Я не могу.
- И я не могу, - призналась Ирика, - вот так вот взять и взять…
- А я могу! – заявил Эд. Он подошел на шаг ближе и сказал, будто оправдываясь:
- Доминга  ранена. Ей нужна помощь. Боги требуют ключ. Он нам очень нужен. Я его возьму.
Он протянул руку, но отдернул. Нахмурился, постоял, глядя в пол, обернулся на Ирику и Таэнна, потом – на лежащую Домингу и резко засунул руку в сияние.
Сияние взорвалось. Ослепительная, невероятная вспышка света заставила Таэнна и Ирику пригнуться и швырнула Эда на пол.
А потом наступила тишина. И темнота.
- Таэнн, ты здесь? – робко подала голос Ирика.
- Здесь, - элф нашел ее руку, - Все в порядке.
- Эд? – Ирика уже поняла, что видит слабое желтое свечение хоббита, - Ты как?
- Нормально, - к концу слова Эду изменил голос. Он откашлялся и повторил, - Нормально. Ключ у меня.
- Это здорово. Теперь нам надо отсюда выбраться.
- Как?
- Ключ должен открывать, - слабо подала голос Доминга.
- Но мы не знаем, что он должен открывать! – Эд повертел ключ в руках, ощупывая резное навершие.
- А ты попробуй! – сказал кто-то.
Хоббит пожал плечами и ткнул ключом перед собой.
Пространство прорезала узкая светящаяся щель. После темноты она показалась такой ослепительно яркой, что все зажмурились,  а когда открыли глаза, перед ними был проем, ведущий в день.
- Пойдем? – спросил Эд и первым, сжав ключ в кулаке, шагнул в неизвестность. За ним пошла Ирика. Таэнн, подхватив Домингу на руки, тоже ворвался  в новый день.
Боги.
- Что-то произошло, - Ономант послал Галату мысль. Он был встревожен и напряжен, - Что-то случилось. Что-то не так.
- А мы что можем сделать? -  ответил на это Галат, - Только ждать и надеяться. Пока они в капище, нам до них не добраться.
Внизу.
Щель темноты схлопнулась за ними и приключенцы оказались среди деревьев.
- Лес, - констатировал Эд Ноппин.
- Это не Лес, - возразил Таэнн, - Это что-то другое.
- Почему? – удивился хоббит.
- Я элф. Я знаю. Кроме того, в Лесу таких деревьев нет, -  Таэнн кивнул на огромное дерево с толстым, будто раздутым стволом и свисающими с веток непонятными отростками, похожими на щупальца.
- И что мы будем теперь делать? – спросила Ирика.
- Можно еще раз попробовать ключ, - хоббит продемонстрировал оный, по-прежнему зажатый в кулаке.
- Ага, и окажемся под водой, как в прошлый раз, - хмыкнул Таэнн, - Нет уж, давайте для начала выберемся на чистое место и попробуем понять где мы. Я ща на дерево влезу.
Таэнн осторожно положил Домингу, которая снова была без сознания, на землю и подошел к самому высокому дереву – тому самому, пузатому.
- Таэнн, - опасливо окликнула его Ирика, - Может, ты на него не полезешь? Неправильное оно какое-то.
Элф, которому дерево тоже не нравилось, поколебался, но кивнул и полез на не такой высокий, но зато вполне знакомый ясень, росший неподалеку.
Ирика и Эд сначала следили за ним взглядами, а потом, когда Таэнн скрылся в кроне, завертели головами по сторонам.
- Ой! – воскликнула вдруг Ирика, - Вы посмотрите, какая прелесть!
Из густой кроны неизвестного дерева за приключенцами следило странное существо: ростом немного повыше Эда, оно было все покрыто густым и на вид мягким темно-синим мехом, имело большие темные глаза сумеречного существа и большие мохнатые уши с кисточками.
Ирика сделала шаг к дереву и протянула к существу руку с куском хлеба.
- Ты поаккуратнее с ним! – предостерег девушку Таэнн, который при звуках голоса Ирики быстро соскочил с ясеня, так и не добравшись до вершины,  - Вдруг оно кусается!
Ирика оглянулась на элфа, но тут существо хмыкнуло и вполне по-человечески уселось на ветке, продолжая любопытно разглядывать приключенцев.
- Ты смотри, какая зверушка!
- Игги, - поправило ее существо высоким скрипучим голоском, - Нас звать Игги.
- Он разговаривает! – ахнула Ирика. Игги недовольно покосился на девушку и передразнил ее:
- Она разговаривать!
Он еще несколько секунд внимательно разглядывал приключенцев, уделив особое внимание Эду, а потом подытожил:
- Жители большой земли уродливые быть! За мной идти, - и повел приключенцев за собой через лес – они с трудом продирались сквозь густой подлесок, а Игги ловко перелетал с ветки на ветку, не уставая подтрунивать над ними.
- Ума не приложу, - прошептала Таэнну Ирика, - Как это он поначалу показался мне таким милым! Он такой противный!
- Был бы милым, если б молчал! – пропыхтел элф,которого уже порядком утомил бег по густому, коварному, заросшему деревьями пространству, которое он даже мысленно отказывался называть Лесом.
Наконец, они вышли на открытое место – на ветреный пляж. На нем стояло десяток Игги, некоторые кружили над водой, раскинув руки – от запястий к бедрам тянулись длинные кожаные складки, которыми они ловили ветер. Вот еще один раскинул руки, подпрыгнул – и взвился в небо.
Эд  понял, что стоит с открытым ртом, и поспешно его захлопнул. 
-Здесь стоять, - велел приведший их игги, и куда-то заторопился.
- Вам это все ничего не напоминает? – Таэнн сел на песок и поудобнее устроил волшебницу у себя на коленях, - По-моему, это все уже гда-то было.
- История развивается по спирали, - слабо ответила ему Доминга.
- Доминга! – ахнул элф, - Ты как? – поколебался, но все-таки спросил, - Тебе очень больно?
- Терпимо, - волшебница слабо улыбнулась, - Хотя я была бы не против узнать, что все-таки произошло. Где ключ?
- Вот он, - Эд поднял кулак.
- Ага. Это хорошо, - и Доминга снова впала в забытье.
- Давайте ее умоем! – предложила Ирика, - А то я на нее смотреть боюсь.
- Чем? – скептически усмехнулся Таэнн, - Ты что не видишь, это море. Представляешь, как ей будет больно, если соленая вода на раны попадет!
- Ну ладно, не будем, - смутилась Ирика.
Тут к ним подошел игги – приведший их или другой, они не поняли. Он принес им пресной воды в странном волосатом сосуде и пучок мха, похожего на корпию.
-  Мыть ее. И ждать. Лекарь придет.
Приключенцы принялись обмывать Домингу. Сначала взялась Ирика, но она только ойкала, прикасаясь к изрезанной коже и ничего не отмывала. Таэнн потерял терпение и отобрал у нее тампон.
- Как у тебя здорово получается! – похвалила его Ирика.
- Я… - Таэнн хотел сказать, что он воин и что ему не раз приходилось помогать раненым товарищам, да и на себе на живую раны зашивать, но вместо этого сказал, - вырос при больнице. Твоя будущая свекровь – знахарка, ты помнишь?
Ирика кивнула, а Таэнн в перевел дух – он чуть было не наговорил лишнего.
Все время, пока элф мыл Домингу, игги стоял рядом, наблюдал за ними, наклонив голову, и время от времени подавал Таэнну чистые кусочки мха.
Эд, которому нечего было делать, смотрел то на волшебницу, то на странное существо и заметил, что глаза игги были устроены на манер кошачьих – на ярком солнце зрачки сошлись в узкие щелочки. Мех его на свету поблескивал красивыми голубыми и зелеными искрами. Вообще, это было удивительное существо. «Велик промысел божий», - по старой привычке подумал Эд, потом вспомнил, что из-за богов они и вляпались во все эти приключения и нахмурился. Что теперь с ними будет? Что-то подсказывало хоббиту, что и боги этого не знают.
Боги.
А боги их искали. Они заподозрили неладное, и Галат проявил тактическое мышление. Ономант со свитой были оставлены перед капищем в качестве группы наблюдения, а остальные боги были поделены по бригадам и методично, по миллиметру, Снизу Вверх и Слева Направо прочесывали Самвэр в поисках приключенцев.
Жизнь мира замерла. Неладное чувствовали все. Культы паниковали – боги не слышали больше молитв. Не происходили сверхествественные явления. Погода застыла. Ветер дул монотонно.
Боги искали.
Внизу.
Пришел лекарь. Это оказался очень темно-синий игги – его мех был гораздо темнее всех виденных приключенцами до сих пор. Он (или она? Приключенцы понятия не имели, как определяется пол у игги) постоял, посмотрел на лежащую Домингу, поцокал языком и ушел, ни сказав ни слова.
Приключенцы взволнованно переглянулись, и  Таэнн уже встал, чтобы догнать лекаря и спросить, в чем дело, как вдруг к ним подбежал десяток игги и все они принялись разматывать большую сеть.
- Это еще что такое? – Таэнн инстинктивно потянулся рукой за плечо, но мечей там не оказалось, и элф сделал вид, что просто захотел потереть шею, - Что за ерунда?
- Лекарь говорит, к радуге надо ее, -  ответил им тот игги, что принес воду, - К радуге лететь надо. Сейчас полетим. Ветер хороший. Быстро полетим. Хорошо!
- Полетим? – ахнула Ирика, - Как?
Таэнн при словах о полете сразу вспомнил дракона и запротестовал:
- Да я сам ее куда хочешь донесу! Не надо лететь!
- По морю понесешь? – смешливо возразили игги, - По воде ногами побежишь-понесешь?
- Лодка. Плот, - Таэнн уже сам заговорил на манер странной речи игги.
- Что такое? Не знаем, - игги дружно замотали головами, - Лететь! По небу лететь!
Они все разом бросили сеть и мечтательно раскинули руки, продемонстрировав свои «крылья». Потом спохватились, бережно вшестером подняли Домингу и уложили на сеть.
- Залезайте. Полетим.
Эд и Ирика неуверенно ступили на сеть и сели около Доминги. Таэнна Ирика тащила за собой за руку.
- Сели? Хорошо! – констатировал  игги, стоявший у угла сети. И он же скомандовал:
- Крепи! – все игги подхватили завязки  сети и закрепили их на поясе.
- Лови! – игги раскинули руки.
- Беги! – сеть натянулась и поехала по песку. Таэнн зажмурился и стиснул Ирику в объятьях.
- Летииим! – сеть здорово тряхануло, она угрожающе заскрипела, швырнув приключенцев в самый центр, на Домингу, а под сетью замелькало море.
Игги выроняли полет, чуть раздвинувшись, и сеть натянулась. Эд слез с ног Доминги:
- Не могу сказать, чтобы мне нравился такой способ передвижения!
Ирика кивнула. Таэнн сидел зажмурившись и сцепив зубы и молчал.
Ветер дул ровно и сильно, и игги легко несли свой груз.  Они наслаждались полетом, морем, небом, попутным ветром.
Как ни странно, первым это заметил именно Таэнн. Игги легко и слаженно повернули, Ирика взглянула на Домингу, а Эд – вниз, на море. А Таэнн на секундочку приоткрыл глаза и обомлел, сраженный невероятной красотой. Они летели в радугу. Не навстречу обычной радуге, которая видна как дуга высоко в небе, нет, они летели радуге в торец. Все небо перед ними расцветилось чистыми, ясными цветами – фиолетовый, синий, голубой, зеленый,желтый, оранжевый, красный, слева направо, встали перед ними во всей красе, во всем великолепии чистого, незамутненного цвета.
Таэнн услышал, как хором восхищенно ахнули Эд и Ирика, но даже не шевельнулся.  Он не мог оторвать глаз от этого невероятного, фантасмагоричного зрелища (хотя он и не знал таких слов, эмоции Таэнн испытывал именно такие).
Даже привычные игги смотрели во все глаза. Радуга того стоила.
Приключенцы любовались радугой, и даже не заметили, что игги пошли на снижение, и к ним стремительно летит скалистый берег. Они поняли, что приземляются лишь когда их ощутимо ударило о землю – Доминга застонала. К счастью, игги остановились почти сразу, удачно рассчитав тормозной путь, так что по берегу, усеянному разнокалиберными камнями, приключенцев почти не волокли.
- Отцепляй! – скомандовал главный, игги отвязали от себя сеть, а приключенцы стали осторожно выбираться из сети и разминать затекшие ноги.
Тут они услышали, как игги засмеялись и что-то затрещали. Обернулись и поначалу увидели только игги, столпившихся кучкой. А потом Эд разглядел, кто стоял перед ними и воскликнул удивленно:
- Лепреконы!
Из-за игги тут же выбежали маленькие, Эду до колена, человечки в зеленых курточках и ярко-красных колпачках. Один из них подошел к лежащей Доминге и приподнял ей веко. Магичка на секунду пришла в сознание, увидела перед собой красное с зеленым, прошептала: «Земляника», и тут же снова выключилась. Остальные лепреконы, а было их порядка двух десятков, рассыпались вдоль приключенцев и стали их разглядывать и трогать за ноги. Ирика присела на корточки, чтобы получше их рассмотреть, и один из них тут же больно дернул ее за косу, а остальные расхохотались, когда элфка охнула.  А еще один стоял перед Эдом и, размахивая пальцем, твердил пронзительным писклявым голоском:
- Лепрекон нет. Ле-пру-хун! – игнорируя все попытки хоббита объяснить, что он это уже понял и отныне будет говорить только так.
Тут раздался невероятно громкий, сверлящий мозг визг. Приключенцы схватились за уши, но, оказалось, что это всего лишь лепрекон осматривавший Домингу, хотел привлечь к себе внимание. Лепреконы столпились вокруг него. Приключенцы тоже подошли.
- Плохо. Радуга надо. Сейчас. Пошли, - он высказал все это Таэнну, тыкая пальцем в Домингу. Элф кивнул и нагнулся, чтобы поднять магичку, но лепреконы его опередили. С громким писком они подхватили Домингу на руки и споро побежали куда-то между скал. Приключенцы заторопились за ними. Эд Ноппин на бегу обернулся и увидел две вещи: во-первых, что игги улетают, а во-вторых, что над ними была радуга. Нормального, голубого, неба здесь не было вообще – над их головами и во все стороны, куда ни глянь, расстилались широкие разноцветные полосы. Хоббит опустил глаза и увидел, что остальные ушли далеко вперед. Он охнул и побежал их догонять.
Скалы неожиданно кончились, и перед приключенцами разостлался луг. Травка на нем была невысокой и аккуратной, как будто ее специально стригли. И такой яркой, насыщенной, изумрудно зеленой, что казалась нарисованной.
- Красота-то какая! – ахнула Ирика.
Лепреконы не сбавляя темп бодро бежали по лугу – Доминга плыла аккурат над верхушками трав. Приключенцы шли за ними – довольно долго, Ирика уже начала уставать, хотя идти по лугу было не тяжело, когда вдруг они увидели цель их пути. Перед ними, еще достаточно далеко, замаячил радужный столб. Приглядевшись, приключенцы поняли, что это радуга, закрывавшая им небо, сходится и упирается в землю.
- Конец радуги, - констатировал Эд, - Там есть горшок с золотом, охраняемый лепреконами.
Лепреконы захохотали и загалдели, ругаясь на хоббита, что он опять их неправильно назвал, а потом хором стали объяснять. Приключенцам с трудом удалось разобрать в их галдеже, что горшок золота – это легенда и ерунда, а самое главное, что они занесут Домингу в радугу, и она выздоровеет. Приключенцы переглянулись и прибавили шагу. Лепреконы тоже поддали, так что не прошло и пятнадцати минут, как приключенцы нерешительно остановились перед радужным столпом. Он оказался широким – порядка десяти метров в диаметре и очень ярким, насыщенным, светящимся.
Ирика протянула было к нему руку, но лепреконы так разверещались, что элфка испуганно отпрыгнула.
- Нельзя трогать! Убьет! Умирающий только можно! – вразнобой заверещали писклявые голоса.
А потом лепреконы, остановившиеся на мгновение, хором ахнули и кинулись в радугу вместе с Домингой.
Радуга будто расступилась, впуская их, а потом они исчезли. Наступила тишина.
Астор.
Наступила тишина. И темнота. Это длилось всего мгновение, но Астор успел испугаться. На какой-то миг, на тысячную долю секунды, все исчезло. Замерло испуганное сердце. Перехватило горло. Словно сговорившись, схлопнулись свет, звуки и время.
А потом вспыхнула радуга.
А потом все встало на свои места.
Но что-то изменилось…
Внизу.
Лепреконы рассыпались из радуги горохом – приключенцы увидели их, но поймать не смогли.
Таэнн чертыхнулся, когда, погнавшись за одним, который выскочил из радуги прямо у него под ногами, споткнулся о невидимую под травой  кочку и чуть не пропахал носом луг, не слишком изящно приземлившись на руки, а когда поднял глаза, то увидел выходящую из радуги Домингу, целую, невредимую и улыбающуюся.
- Доминга!
Волшебница неуверенно кивнула элфу:
-Привет, Таэнн.
- Ты как? – элф подлетел к ней, отряхивая руки.
- Отлично! – Доминга потянулась и сделала несколько приплясывающих движений, - Я никогда так хорошо себя не чувствовала!
- АААА! Доминга!
- Ирика!
Они обнялись. Потом подбежал и Эд, который в погоне за своим лепреконом убежал дальше всех  и тоже обнял Домингу. 
- Ты как? – Таэнн поковырял землю носком сапога, - В смысле, очень на меня сердишься?
- Есть за что? – удивилась волшебница, - Я почти ничего не помню. Помню, что мы шли за ключом, но где мы? И где, кстати, ключ?
- Вот он, - Эд Ноппин показал ключ, который он уже успел приспособить себе на шею на бечевке, - Мы на острове. Тебя исцелила радуга.
- Да уж, - Доминга оглянулась на радужный столп. В этом сиянии кто-то был. Кто-то близкий и родной. Свой. Но кто это мог быть? Доминга шагнула к радуге, но Ирика поймала ее за руку.
- Нельзя! Лепреконы говорили, что туда можно только умирающим. Любого другого радуга убьет!
- Кто говорил? – изумилась Доминга.
- Лепреконы. Это они тебя сюда принесли. А сюда мы прилетели на игги.
- На ком?
- Это такие синие, с глазами и летают, - Ирика замахала руками, пытаясь добавить убедительности своему описанию.
- Н-да, я, похоже, много пропустила.  Ну это ладно. Что теперь  делать-то будем?  Нам нужно доставить ключ богам.
- Можно помолиться, - предложила Ирика, - Боги услышат и придут к нам. Раз мы такие важные для них… - к концу предложения элфка совсем затухла – все смотрели на нее с укоризной. Никто из них больше не верил богам.
- Попробуй, - хмыкнула наконец Доминга, - вдруг у тебя получится.
Ирика честно попробовала.
- Я так не могу! Вы все на меня смотрите, как на дуру! У меня не получается!
(«Нет, Маэртене,  - Галат был непреклонен, -  у тебя сейчас другая задача. Ты должна искать, а не отвлекаться на молитвы. Ничего. Переживут твои девственницы и без тебя чуть-чуть. Ищи, кому я сказал!»)
- Есть охота, - вздохнула Доминга.
- Ага, - поддержал ее Таэнн, - Я, кстати, видел, по-моему, за радугой рощицу. Там может быть еда.
И в самом деле, обойдя радугу, они обнаружили метрах в двустах ручей, вокруг которого рос орешник, ежевика и какие-то непонятные деревья с крупными темно-красными мясистыми очень вкусными и сытными плодами. Попробовать их рискнул сначал Эд, но скоро все приключенцы, плюнув на осторожность, уплетали их за обе щеки.
Тем временем почти  стемнело. Точнее, наступила ночь, но совсем темно не было, потому что радуга, хоть и притухла, не погасла и озаряла остров.
- Мне бы переодеться, - вздохнула Доминга, разглаживая на себе ошметки рубашки, - Одежду, к сожалению, радуга не исцеляет.
- Ерунда! – буркнул Таэнн, - Ложись спать!
Они так и уснули под деревом. Травка была мягкой и ровной. Нежно мерцала радуга. Ночь была теплая и безветренная.
Наутро всех разбудил дикий визг Ирики.
В параллели перпендикуляра.
- Фантазия, знаете ли, - демиург говорила, глядя в никуда, - да и вдохновение тоже, - удивительные вещи. То тебя несет как на волнах, не успеваешь не то что записать, но даже облечь в слова, а то застопоришься и все тут. Поневоле начинаешь верить в то, что вдохновение дается нам свыше, - демиург вздохнула и перевела взгляд на потолок, - Ничего нового нет в этом мире. Ты думаешь – вот новое, но и это уже было. Кто сказал? – спросила она у бегонии, - Тот, кто говорит, сказал. Экклезиаст. Царь Соломон. А может быть и нет. Так я к чему? К тому, что от этих таблеток меня здорово вштыривает. И ничего не придумывается. Надеюсь, никому не захочется обвинять меня в плагиате. А, впрочем, какая разница? Здесь меня скоро не будет. А там я демиург. Обвинение демиурга в плагиате – нонсенс. Откуда им знать? В неурожае, заморозках, море – да, пожалуйста. Хотя нет, на это есть боги… О чем это я? Какие заморозки в стране вечного лета? Страна вечного лета… Затерянный край обетованный. Утерянный рай…
Внизу.
- Ты чего? – спросила Доминга и сама охнула – голос был не родной. И ощущения какие-то странные. Волшебница боязливо ощупала лицо и тоже завизжала – на ее лице вместо носа красовалась какая-то мохнатая морда! Доминга скосила глаза – ну точно, ослиная вытянутая морда, покрытая гладким серым мехом.
Доминга прикрыла лицо руками и огляделась. Ирика валялась на  травке в обмороке. Вместо рук и ног у нее были мохнатые кошачьи лапы. Эду и Таэнну повезло больше – у хоббита выросла борода почти до пояса, да разрослись и без того густые бакенбарды, а у Таэнна уши превратились в ослиные.
- Опять! – заявил элф, пригиная уши к лицу, - Опять я превращаюсь в животное!
- На этот раз не только ты! – сказал Доминга, откашлявшись.
Таэнн осмотрелся и осторожно пощупал Ирику за лапу.
- Что за ерунда! И что нам теперь делать? – он жалостно посмотрел на Домингу, которая так и сидела, прикрывая лицо руками. Она пожала плечами.
- Позавтракать можно, - предложил Эд, накручивая на палец бороду и глядя на Ирику, которая самостоятельно пришла в себя и теперь сидела и плакала, вытирая слезы плечом.
- Я знала, что нельзя это есть! – бормотала элфка.
- Ты о чем? – удивилась Доминга.
- Да вот, о яблоках этих, - Ирика мотнула головой на дерево.
- Думаешь, это из-за них? – Доминга яростно потерла лицо – новый огромный нос ужасно чесался, -  Мы все ели с обоих деревьев. А выросло у все разное, - она еще раз осмотрела товарищей, - Может быть, в этом есть глубокий метафизический смысл?
- А как же! В этом отразился во весь рост ваш идиотизм!
- Максим! – Доминга вскочила.
Дракон в человеческом облике шел к ним от радуги и смеялся.
- Хороши вы, ой хороши! Ну просто душки-игрушки!
Таэнн снова потянулся за отсутствующим мечом, после чего мрачно поинтересовался:
- Как ты нас нашел?
- Довольно легко, - дракон пожал плечами, - Технические детали, думаю, можно опустить. Что же мне с вами делать? Ладно, залезайте, - с этими словами он принял свой драконий облик, - Отвезу вас к капищу. Вас там ждут.
На самом деле, в поисках приключенцев дракону больше помогло везение, нежели точный расчет. Увидев, что боги ищут Снизу Вверх и Справа Налево и едва-едва просеяли половину Самвера, дракон решил начать свои поиски с противоположного конца и почти сразу наткнулся на приключенцев.
Почему Максим решил ввязаться в это дело, он и сам не смог бы толком объяснить.  Наверное, его толкало знаменитое драконье любопытство, даже вошедшее на Самвэре в поговорку («От любопытства дракон сдох»). Так или иначе, дракон, громко сетуя, что приключенцы окончательно превратили его во вьючный транспорт, снова грузил их себе на спину.
- Как там Эссер? Как дети?  – поинтересовалась Доминга, подтягивая Ирику, которая никак не могла ухватиться. Элфка уже обнаружила, что умеет выпускать когти, но дракон категорически запретил ей это делать.
- Нормально. Ползают. Игорь вчера «папа» сказал, - дракон расплылся в улыбке, которая не очень шла к его клыкастой пасти.
- Как это, ползают? Как это, сказал? – поразилась Доминга, - Мы же позавчера там были!
- Время – вещь относительная. А дети героев растут быстрее. Залезли? Полетели! – и дракон раскинул крылья.
- Элфы ненавидят летать, - бормотал Таэнн,мотая головой так, что огромные уши хлопали его по щекам, - Я ненавижу летать. Я раньше не знал, как я ненавижу летать, потому что элфы не летают. Почему же я только и делаю, что летаю?!
- Потому что ты – единственный элф, от которого зависит судьба мира, - ответила ему Доминга, - Так что успокойся. Полюбуйся лучше на радугу!
Таэнн громо вздохнул, поднял голову и смотрел, как радуга поднялась над ними широким палантином, прочертила небо сияющим трактом, потом дракон повернул и радуга, оставаясь огромной, стала почти обычной – она больше не закрывала все небо, а начертила ровную дугу. А потом скрылась за их спинами.
Боги.
- Гляньте – ка, - голос Марека прозвучал так, что все боги обратили на него внимание, даже те, что были на дальних рубежах, - Наши приключенцы. На драконе. На том же самом драконе!
- Невероятно, - прошептал Галат, - Как?..
- Они летят к капищу, - констатировал Марек.
Галат рассеянно кивнул. Он пытался просчитать, чем это все обернется.
Внизу.
- Нас встречают! – Ирика нагнулась и из-под максимова крыла весело помахала рукой Ономанту.
- Вас встречают! – эхом повторил ее слова дракон и заложил красивую петлю – похвалиться перед богами.
Таэнну эта петля чуть не стоила жизни – он как раз приоткрыл глаза, чтобы посмотреть, кто же их встречает, и увидел у себя под ногами небо. Элфу тут же показалось, что он оторвался от драконьей спины и летит в никуда, так что будь его сердце послабее, оно могло и не выдержать. К счастью, природа наделила Таэнна крепким сердцем, так что элф вполне благополучно пережил и петлю, и эффектное, сопровождавшееся тучами пыли, приземление Максима перед капищем.
Ономант спокойно выдержал драконью рисовку и не тронулся с места, когда над ним нависла многотонная чешуйчатая туша.
Приключенцы слезали с дракона, а Ономанту понадобилась вся имевшаяся у него в запасе выдержка, чтобы сдержать свои эмоции при виде них. Помимо всего прочего, была одна проблема – их внешний вид. Что же делать?...
Приключенцы – уже в нормальном своем виде - подошли к богам. Эд Ноппин на ходу снял с шеи ключ и протянул Ономанту вместе с бечевкой.
- Мы принесли вам ключ, - тихо, но твердо сказал он.
Ономант непринужденно уменьшился в росте, так что теперь смотрел хоббиту в глаза.
- Спасибо, - с чувством сказал он, - вы придумали желания?
Приключенцы переглянулись и замотали головами. Ономант улыбнулся.
- Ничего страшного, подумайте, не торопитесь. Когда придумаете, просто обратитесь к своему богу с молитвой. Ваше желание будет исполнено. И думайте хорошенько! Помните, у вас только по одному желанию!
Приключенцы дружно кивнули.
- Куда вас доставить? – поинтересовался Ономант, - Где бы вы хотели побывать?
- В Нычий Хой, - быстро ответил Таэнн.
Но за долю секунды до него Доминга сильно и мечтательно сказала:
- Домой!
Ономант кивнул и хлопнул в ладоши.
- Дом… - Доминга не верила глазам. Вон он, замок, в котором она выросла! Стоит себе на крутом холме, спрятавшись за глубоким рвом и крутыми стенами. Рвутся ввысь башенки, развеваются флаги. Картинка, а не замок!
Доминга с сияющими глазами обернулась на друзей и увидела, что они сидят на траве и возятся в рюкзаках. Таэнн уже жевал краюху и всё ощупывал свои уши, радуясь, что они снова элфьи, а не ослиные.
- Куда это нас занесло? – спросил элф с набитым ртом, - Это не Нычий Хой!
- Это замок Арбор! – радостно воскликнула Доминга и побежала к замку.
Словно не было всех этих лет. Словно ей снова восемь и она несется вниз со склона, скользя на траве и задыхаясь от бьющего в лицо пьянящего, чарующего ветра – домой.
В мгновение ока Доминга с хохотом долетела до подъемного моста и остановилась.
Замок стал определенно меньше. И грязнее. И беднее. Что-то было не так.
Волшебница прищурилась  и зашагала по мосту.
Остальные приключенцы были еще только на полпути к замку.
Доминга забарабанила в ворота.
- Кто там? – спросил из-за ворот гнусавый голос.
- Баронесса фон Арбор, - гордо выпрямившись, ответила Доминга.
Из-за ворот послышался хохот. Доминга насупилась и быстро наговорила приличный файербол:
- Открывайте ворота и позовите барона, иначе я свои ворота не пожалею и вас вместе с ними изжарю!
- Зря ты с ним на Вы, - посоветовал Таэнн, походя, - С таким быдлом по-другому надо разговаривать! – и, прежде чем Доминга успела его остановить,  элф рявкнул, - А ну открыл, сволочь безродная! Госпожа баронесса изволит гневаться!
Надо сказать, по голосу элфа от человека отличить достаточно сложно.  Элфский язык, что бы не утверждали сами элфы, всего лишь выдуманный ими шифр, своеобразный волапюк,  а родной  им – Язык, общий для всего Самвэра. Так что акцента никакого у элфов нет, есть лишь некоторые особенности произношения, связанные скорее с анатомическими, нежели с культуральными различиями. Так, элфы чуть дольше тянут гласные и слегка пришептывают на свистящих согласных.
Таэнн в этом отношении был типичным элфом, то есть его произношение отличалось от человеческого едва уловимо и везде сошло бы на ура. Везде, но не в замке Арбор, древнем форпосте на краю Леса, где каждый ежеминутно был начеку, ожидая нападения элфов.
На головы приключенцем оперативно опрокинули чан с кипящей смолой.
Тут вполне мог прийти конец и повествованию, и Самвэру в целом, если бы не Доминга. Волшебница выросла в замке и вполне понимала, чем грозит в его окрестностях элфское произношение. Тем более, файербол был у нее уже в руке.
Взрыв получился эффектный. Красоту его никто не смог оценить в полной мере, зато звука всем досталось вдоволь. Впрочем, нет. Называть этот оглушительный грохот звуком значило бы унизить его. Солдат у чана опрокинуло вместе с их боевой посудиной. Старые, крепкие, закаленные в многочисленных штурмах ворота почти вывернулись наизнанку, страдальчески заскрипев петлями. Приключенцы распластались на мосту.
А Эда Ноппина скинуло в ров. К счастью, по случаю давно не выпадавших осадков, ров значительно обмелел, и оглушенный хоббит быстро и сугубо инстинктивно нащупал ногами дно.
Быстрее всех пришла в себя Доминга – в ней  еще осталось немного силы радуги, а кроме того, в ней клокотала взрывоопасная смесь ярости и фамильной гордости. Ее поливают смолой у ворот ее собственного замка!
Со злости Доминга легко произнесла заклинание, которое никогда ей особо не давалось и которого она всегда побаивалась – прошла через твердое, обшитое железными полосами дерево ворот, шокировав и  без того  контуженных стражников.
- Я баронесса фон Арбор, - на сей раз в ее высоком происхождении никто и не посмел бы усомниться,  - желаю немедленно быть препровожденной для частной аудиенции к моему высокородному отцу, барону Агравальду фон Арбор!
Впрочем, волшебница могла бы не упражняться в красноречии – солдаты ее не слышали. Зато на шум взрыва из замка посыпались люди. Первым, с оголенным мечом в руках, выскочил высокий темноволосый молодой мужчина. Увидев его Доминга ахнула:
- Гиром!
Парень посмотрел сначала на солдат, у одного из которых из ушей текла кровь, потом перевел на волшебницу неуверенный взгляд:
- Марти? Это ты? Что здесь произошло?
- Гиром! – Доминга в полпрыжка повисла у него на шее.
- Да, маленькая, - Гиром погладил сестру по голове, - я тоже рад тебя видеть. Но что здесь все-таки случилось? Как ты сюда попала? Мне доложили, атакуют элфы!
- Таэнн! – охнула Доминга и затеребила брата, - Гиром, немедленно прикажи открыть ворота и впустить моих друзей!
- Твоих друзей? – поразился Гиром, но все-таки скомандовал, - Эй, там! Открыть ворота! Пригласить гостей в замок!
Заклинившие ворота открыть не удалось, хотя солдаты честно попытались, поэтому приключенцев заводили через маленькую калитку. Эда Ноппина аккуратно выловили изо рва и вежливо пригласили в замок, несмотря на то, что хоббит испытал на себе в полной мере еще одно последствие засухи – ров был наполнен по большей части не водой, а нечистотами. К элфам отнеслись далеко не так доброжелательно, хотя достаточно вежливо.
В общем, им предоставили комнаты, натопили для них баню и принесли чистую одежду. Гиром, поцеловав сестру, сказал, что отец на охоте, что они могут привести себя в порядок, и что все соберутся за обедом.
Таэнн чувствовал себя не в своей тарелке. Во-первых, на него все косились. Он сам прекрасно понимал, что в замке на границе Леса терпят элфов исключительно потому, что они друзья дочери хозяина. Но, во-вторых и в главных, Таэнн узнал этот замок. Тогда он не знал, как он называется, но ему тогда было все равно. Некогда он входил в ватагу. Элфы - подростки, которых еще не берут с собой в походы взрослые, собираются в ватаги и безрассудно, бездумно и бесцельно, как теперь был готов признать и сам Таэнн, совершают набеги на близлежащие замки и деревни. Потери в таких самодеятельных походах обычно бывают колоссальные, добычи и славы они не приносят, зато здорово выбивают дурь, служат своеобразным естественным отбором и позволяют набраться какого-никакого боевого опыта.
В общем, на заре своей бурной юности Таэнн штурмовал замок Арбор.  Он понимал, что его едва ли кто-нибудь тут узнает, но ему все равно было неудобно. Тем более, принимать гостеприимство этих людей... Таэнн был смущен, принимая в подарок новую рубашку и штаны, но все равно улыбался, вспоминая тот поход. Они тогда повеселились на славу – у них хватило ума не лезть на серьезный штурм, так что они просто днем прятались вокруг замка, а ночами писали ругательства на стенах и воротах.
- Таэнн, - в комнату заглянула сияющая раскрасневшаяся Ирика с мокрыми волосами, - Иди в баню, твоя очередь!
Вот Ирика наслаждалась происходящим изо всех сил. Она никогда раньше не была в замке, и теперь казалась себя очень важной. Она не замечала косых взглядов и натянутой вежливости прислуги, она видела лишь тот факт, что ей прислуживают. Ее безудержно восхищало и то, что для нее натопили баню и натаскали ей воды – лей, сколько хочешь! И то, что ей принесли новую тонкую рубашку из полотна белого-белого, какого она никогда раньше не видела, и новое платье, казавшееся ей очень богатым  - темно-зеленое, с золотым шитьем по подолу и рукавам и поясом, тоже расшитым золотом. А больше всего ей нравилось то, что прислуга извинялась перед ней за то, что платье было ей слегка коротковато. И помогала ей одеться. Ирика была в восторге.
Она причесалась, повертелась перед высоким зеркалом и пошла в комнату к Доминге.
- Как все здесь здорово! Ты правда здесь выросла? Так шикарно!  Ты посмотри, какое платье! – и элфка со смехом закружилась по комнате.
Доминга не отвечала. Она сидела на подоконнике, свесив ноги наружу, и смотрела в никуда.
- Ты о чем задумалась? – Ирика подошла к Доминге и положила руку ей на плечо.
- О возрасте, - тихо ответила она.
- А чего о нем думать? – удивилась Ирика, - Возраст – он и есть возраст. Никуда он от тебя не денется.
- Вот именно, - вздохнула Доминга, - Годы идут, а мы не молодеем. Мы стареем, понимаешь? Вот тебе сколько лет?
- Семнадцать.
- Ну вот. А мне вот двадцать четыре. Когда ты только-только родилась, когда умела только глазами хлопать и в пеленки писать, я уже читала, считала и верхом ездила! Представляешь?
- Подумаешь! – обиделась Ирика, - А у меня волосы длиннее!
Доминга пару секунд изумленно смотрела на нее, а потом мотнула головой:
- Извини, пожалуйста, не хотела тебя обидеть! Я про другое. Понимаешь, ведь есть люди, которым сорок восемь. В два раза старше меня! И которым шестьдесят два! В три раза старше! Вот ты представляешь себя в шестьдесят два года?
Ирика немножечко подумала:
- Представляю, наверное. У меня будут седые усы, борода, морщины и куча внуков. Я буду печь им пирожки и рассказывать сказки про серых волков.
На этот раз Доминга изумленно смотрела на нее гораздо дольше, а потом все-таки спросила:
- Усы и борода?
- У моей бабушки были, - кивнула Ирика, - А что?
- А…. – протянула Доминга, - У бабушки были… Знаешь, не хочу тебя разочаровывать, но, думаю, ты представляешь не настоящую себя в шестьдесят два года, а собирательный образ себя сейчас и своей бабушки. Понимаешь?
- Не очень.
- Ты же не знаешь не только того, что будет через, - Доминга на секунду задумалась, а потом ойкнула, - Обсчиталась! Семьдесят два! В три раза старше меня – семьдесят два года! Так вот, ты не знаешь ни того, что будет через пятьдесят пять лет, когда тебе будет семьдесят два, ты не знаешь и того, что будет завтра. Никто не знает, разве что боги. Может, ты разбогатеешь, будешь жить во дворце, пирожки тебе будут печь повара, а вместо сказок гувернеры будут вдалбливать твоим внукам в головы географию и домашнюю магию? Как тебе такой вариант?
Ирика захихикала:
- У меня? Повара? Гувернеры? Домашняя магия? Здорово!
- Ага. А, может, мы все завтра умрем. И вместе с нами погибнет весь мир.Но я опять-таки не об этом. Я про то, что мы живем в своем возрасте, здесь и сейчас. Я не могу представить себе себя в десять лет, равно как и в сорок. Как я буду думать, как чувствовать, как говорить… Каждую секунду наше Я уходит, и заменяется другим Я, Я этого возраста, этого дня, этой секунды.… Понимаешь?
- Нет, не понимаю. Не понимаю, зачем ты забиваешь себе этим голову. Никто про такое не думает, только ты. Зачем ты про это думаешь? Это, по-моему, не доставляет тебе радости. Сотни людей живут, просто живут и не заморачиваются. Мы стареем, потому что так устроен мир. На смену нам приходят наши дети, а потом и внуки. Так и должно быть.
Доминга выслушала эту тираду с удивленным видом:
- Знаешь, я, видимо, тебя недооценивала. Ты гораздо мудрее, чем кажешься. Наверное, близость к земле сказывается.
- Нет, просто у меня мозги, в отличие от тебя, не наизнанку! – рассмеялась Ирика. И Доминга рассмеялась тоже.
- Ты уже искупалась? - спросила Ирика. Доминга кивнула:
- И переоделась, как ты могла бы заметить.
Действительно, на Доминге тоже была новая одежда, но, в отличие от Ирики, которая с восторгом приняла нарядное платье, волшебница осталась верна почти походному варианту: на ней снова были черные штаны, белая блузка и жилет. Только жилет в отличие от старого, изорванного, был расшит золотом.
Доминга спрыгнула с подоконника в комнату, и Ирика увидела, что и обута магичка по-походному – в высокие сапоги.
- Ты прям как не дома, - заметила элфка.
- Я дома, - пожала плечами  Доминга, - Это моя комната. Просто….
Она не договорила. Ирика огляделась. Комната нисколечки не соответствовала ее представлениям о комнате богатой девушки. Балдахин у кровати был. Но он был темный и достаточно грязный. Не было ни игрушек, ни рюшек, ни милых безделушек и сувениров, которые обязательно были бы у самой Ирики в ее детстве, будь у нее деньги. Даже зеркало было гораздо меньше, чем у нее в комнате.
- Эта комната, - элфка пощелкала пальцами, подбирая слово, - она такая… мужская! Да! Мальчишечья!
Доминга снова пожала плечами:
- А чего ты от меня хотела? Оборок и розовых шторок? Ирика, у меня семь старших братьев!
- Ого! – удивилась элфка, - А сестры?
Доминга покачала головой:
- Моя мама родила отцу семерых сыновей, а девочку себе, меня, родить не смогла. Умерла в родах. Меня вырезали из нее, когда она была уже мертвая, - Доминга тяжело вздохнула, - Мне Гиром рассказывал. Мой самый старший брат. Он  мне и мать заменял, и отца. Папе-то все время не до меня было. Гиром меня вырастил…  А потом я из дома убежала. Мне четырнадцать было. Уехала в Город, поступила в Академию. Я хотела лечить, чтобы никто больше в родах не умирал, - Доминга рассказывала тихим и монотонным голосом, глядя мимо Ирики, - Только я быстро поняла, что современная медицина на это неспособна. Но я выучилась магии и стала путешествовать.
- А почему ты из дома-то убежала? – тихо спросила Ирика.
- Папа решил меня замуж выдать, - Доминга поморщилась, - Сосед как раз овдовел, папа и обрадовался. Говорит, будешь графиней. И с деньгами семье поможешь.
- А ты?
- А я за него ни за что бы не пошла. Он старый и противный, - Домингу даже передернуло, когда она об этом говорила, - Но отец меня и слушать не хотел. Стерпится – слюбится, говорил. Я поревела-поревела, да и убежала. Только теперь вернулась. Десять лет дома не была.
- И как?
- Сама не знаю. Даже не знаю, хочу ли я оставаться. Хочу ли повидать отца…
- Хочешь! – твердо сказала Ирика, - Я уверена! С папой повидаешься, с братьями, а там и дальше пойдем. У тебя будет совесть чиста. И одежда новая.
Доминга рассеянно кивнула и разгладила на себе жилет.
- Это мамин. От нее много нарядов осталось. Я все в детстве мечтала, когда же я до них дорасту. Вот… Доросла… 
- О! – вдруг вскинулась волшебница, - Пойдем, я тебе маму покажу!
Пока они бежали, Ирика успела испугаться, что ее сейчас поведут в фамильный склеп, но волшебница, подтащив ее к стене, взмахнула рукой, бросив коротенькое заклятье, и взорам открылся портрет.
- Слава богам, - выдохнула Доминга, - Он на месте. А то я так испугалась, что его не будет…
- Красивая, - тихо сказала Ирика, разглядывая картину. На портрете была изображена грустная молодая женщина во весь рост в  богатом уборе на фоне каких-то холмов, - ты на нее похожа очень.
Доминга кивнула:
- Да, я действительно стала на нее похожа. Она здесь моложе меня – Гиромом беременная. Семнадцать ей тут, если я не ошибаюсь. Тебе ровесница, - она снова вздохнула, - В семнадцать вышла замуж, в восемнадцать родила первого ребенка. В моем возрасте у нее было уже четверо детей! А в тридцать умерла… Чуть-чуть не дожила до тридцать первого дня рождения.
Ирика осторожно потрогала золоченую раму портрета:
- Но ты ведь не повторишь ее судьбу. Тебе уже поздно.
- Не повторю, - кивнула Доминга, - Но камень на душе это не убирает.
- Понимаю, - рассеянно кивнула Ирика.
- Госпожа баронесса! – в комнату заглянул мальчик-паж, увидел Ирику и смутился, - Госпожа…элфка. Извольте к столу. Обед подан!
Доминга отпустила его взмахом руки и со вздохом закрыла портрет:
- Пойдем обедать.
Они вышли в полутемный коридор. Ирике в нем почему-то было не по себе. Вообще-то, все элфы неуютно чувствуют себя в каменных зданиях, тем более, таких больших, но Ирика этого не знала, поэтому она объяснила себе, что ей душно и холодно – не самое приятное сочетание.
Пока элфка оглядывалась и даже потрогала грубый камень стен, откуда-то вышел Гиром и присоединился к ним. Он церемонно поцеловал сестру в щеку, после чего обратился к Ирике:
- Разрешите представиться, высокородная госпожа. Барон Гиром – Шойербах – Альцунд – Реневек Ламорак фон Арбор, счастлив приветствовать Вас в своем родовом имении! – и галантно поцеловал ей руку.
Ирика зарделась и не сообразила, что она должна ответить, но ее представила Доминга:
- Леди Амелия-Корина Закута.
- Восхищен! – Гиром отвесил изящный полупоклон.
- Почему?.. – прошипела Ирика, пропуская молодого барона вперед и подтягивая к себе Домингу. Волшебница ее поняла:
- Так будет лучше для всех нас. Человеческое имя привнесет загадочности и отчасти оправдает твое пребывание в замке.
- А что?... – растерялась Ирика. Доминга вздохнула:
- Этот замок  - форпост в войне с элфами. А ты – элфка, дорогая!
- Фор-что?
- Неважно. Важно другое – раньше здесь никогда не гостили живые элфы.
Ирика ненадолго задумалась и как раз собралась было спросить, что хотела сказать Доминга этим «живые», но они уже пришли. Мальчик-паж распахнул перед ними высокие резные двери, и они вошли в обеденную залу.
Ирика была немного разочарована. Она ожидала увидеть нечто, что поразит ее своим великолепием, но зала скорее напоминала трактир средней руки. Сквозь высоко расположенные узкие окна падали косые лучи солнечного света, выхватывая из полумрака  длинный  деревянный стол, усыпанный соломой пол, дремлющих тут и там собак.
- Стрела! – вдруг воскликнула Доминга.
- Где? – Ирика машинально пригнулась и встревоженно завертела головой.
Волшебница кинулась к большой серой собаке с густой шерстью – огромная псина спала на спине, по –щенячьи выставив беззащитное белое брюхо. Доминга упала рядом с ней на солому и обняла. Собака зарычала.
- Тихо, Стрела! – скомандовал Гиром, подбегая, - Свои!
- Марти, дорогая! – он оттащил Домингу от собаки, - Это не та Стрела. Это ее внучка.
- Да, конечно, - волшебница смущенно отряхивала солому со штанов, - Как я могла так ошибиться!..
Она пошла мимо Ирики к столу, низко опустив голову, и элфке показалось, что на глазах у нее блестят слезы.
Как оказалось, Таэнн и Эд уже сидели за столом. Доминге предназначалось место практически во главе стола, но магичка предпочла сесть с друзьями. Гиром, восседавший в торце стола, покачал головой, но ничего не сказал.
Пока подавали обед, Гиром вкратце рассказал Доминге, что отец с тремя из сыновей на охоте – они должны были вернуться к обеду, но, очевидно, задерживаются.
- А остальные? – поинтересовалась волшебница, – Где Эрик? Люциус? Ексул?
- Эрик удачно женился на единственной дочери графа Тюбор и после смерти графа унаследовал его земли и титул.
- Рада за него! – отметила Доминга.
- Люциус ушел в поход на элфов, - при этих словах Таэнн заерзал, - Он проводит много времени в военных походах, жаждет места в ордене  Валланитов. А Ексул… - Гиром помрачнел и покачал головой, - Скоро год, как он оставил сию юдоль скорби.
- Что? – ахнула Доминга, - Как?
- Увы, - Гиром подпер подбородок кулаком, - Пал не в бою, не в доблестном сражении, а был скошен кровавым поносом, не к столу будет сказано…
- Ексул умер от дизентерии? – Доминга не поверила своим ушам. Гиром мрачно кивнул.
Волшебница вскочила, резко отодвинув стул и чуть не опрокинув его, бросила: «Прошу меня извинить!» и вылетела из залы. Ирика кинулась за ней. Чуть помедлив и переглянувшись, за ними бросились Таэнн и Эд Ноппин. Последний, правда, несколько замешкался, выбираясь из специального стула: высокий, с подножкой, он позволял  хоббиту есть за общим столом без проблем, но вылезти из него без посторонней помощи было не так-то просто и несколько унизительно.
Когда Ирика догнала Домингу, та уже стояла на подоконнике.
- НЕТ! – элфка кинулась вперед и схватила волшебницу за жилет. Та обернулась, и Ирика увидела, что она плачет.
- Я не собираюсь прыгать, - Доминга всхлипнула, - Отпусти меня, пожалуйста.
- Слезь! – твердо приказала Ирика. Доминга послушалась и спрыгнула с подоконника. В этот момент в комнату ворвался Таэнн и на какой-то миг застыл в дверях, оценивая ситуацию. Ирика и Доминга одновременно посмотрели на него от окна и подумали разно. Ирика подумала, что он очень красивый, даже сейчас, растерянный и взбудораженный. А Доминга подумала, что Таэнн очень смешной с этой странной прической – она забыла, как она правильно называется.
Таэнн оценил слезы на глазах Доминги, открытое окно и то, что Ирика держит волшебницу за жилет, прыгнул по-кошачьи от двери, и прижал Домингу к полу, навалившись на нее сверху:
- Ты не имеешь на это права! – прорычал он.
Доминга усмехнулась:
- Я помню это, Таэнн. Слезь с меня, пожалуйста. Я не собираюсь прыгать.
Таэнн смутился, встал и помог волшебнице поднятся. Она уткнулась к нему в грудь и притянула к себе Ирику:
- Обнимите меня, пожалуйста. Мне так тяжело…
Таэнн и Ирика обняли Домингу с двух сторон и улыбнулись друг другу поверх ее головы.
Доминга со вздохом высвободилась из их объятий как раз в тот момент, когда в комнату ворвался Эд, а почти сразу за ним зашел Гиром.
- Марти, отец приехал, - Доминга вздрогнула, - Они сейчас переодеваются, но отец просил тебе передать, что очень рад, что ты приехала, и по этому поводу устроит вечером бал. Платья для вас уже шьют, я распорядился. Обед вам подать в комнаты? – Доминга кивнула, - Хорошо, я сейчас прикажу. Отдыхайте, - и он вышел.
Доминга села на кровать и принялась крутить кисти балдахина.
- Мой самый младший брат умер от дизентерии. А меня здесь не было. Я не смогла ему помочь. А мой самый старший брат, который меня вырастил, стал мне чужим человеком. Мне тяжело с ним разговаривать. Я даже не знаю,  женат ли он! Может, уедем? – она обвела друзей глазами.
- Останемся! – сказала Ирика, присаживаясь рядом с ней, - Хоть отца повидаешь.
- Ты должна увидеть отца, - почти хором с элфкой заявил Эд. Доминга удивленно глянула на него, но ничего не  сказала.   Она вздохнула и оттолкнула измятую кисть.
- Думаю, нам всем стоит поспать. Бал – дело такое, он может до утра затянуться. А мы все устали.
- Бал, - тихо сказал Эд Ноппин, - От нас зависит судьба мира, а мы будем веселиться.
- А что ты предлагаешь? – хмыкнула Ирика, - Запереться в кельях и стенать с утра до ночи? Живем один раз. Я никогда не была на балу и хочу на себе испытать, что это такое!
-Тебе, наверное, понравится, - усмехнулась Доминга, - Хотя не уверена… Я ни в чем не уверена…
- Все будет хорошо, - Таэнн втиснулся между Ирикой и Домингой и обнял их обеих за плечи, - Все у нас получится.
Им принесли обед, они поели и разошлись по комнатам. Вскоре все уснули. Они были действительно измотаны.
Ирику разбудил легкий скрип двери. Элфка села в кровати, рывком подобрав к груди одеяло, не соображая со сна, где она, и забыв даже, что она умеет видеть в темноте.
Но, оказалось, это зашла служанка со свечой, которая невозмутимо зажгла канделябры – Ирика наблюдала за ней, так и сидя в кровати, щурясь от яркого света. Служанка поклонилась и ушла, а в комнату вошли две женщины, нагруженные тканью, ножницами, сантиметровыми лентами и прочими атрибутами портновского ремесла.
- Госпожа элфка, извините, что побеспокоили, но не желаете ли примерить платье? – бесцеремонно начала та из них, что постарше, - Скоро начнется бал, а нам еще надо кое-что доделать.
Ирика послушно вылезла из кровати, ежась от холода и не сразу поняла, почему женщины смотрят на нее удивленно. Потом догадалась, что платье, в котором она так и легла, наверное, не предназначалось для сна, и вспыхнула от смущения.
Ее раздели, поставили на низенькую табуреточку и принялись крутить как куклу. Ирике все эти ощущения были в новинку, поэтому она поначалу забавлялась, но потом устала, а потом и забеспокоилась, особенно, когда поняла, что снимать это с нее никто не собирается. Причем для начала на нее натянули какую-то клетку и очень тесную кофту, которую затягивали сзади на шнурки до тех пор, пока Ирика не заявила, что сейчас упадет в обморок.
Беспрестанно треща на какие-то свои темы, в которых Ирика ничего не понимала, перекидываясь внутридворцовыми сплетнями и то и дело прыская со смеху, портнихи зашили ее в совершенно жуткое платье. Когда Ирика попыталась сказать, что оно ей совсем не нравится, она получила жесткий, страшный, не подлежащий обсуждению ответ:
- Сейчас так модно.
Ирика понятия не имела, что значит «модно», но по тону портнихи поняла, что это что-то чрезвычайно важное, и спорить не посмела, хотя и стояла и ругала себя за то, что от нее зависит судьба мира, она очень важная особа, а ее зашивают во что-то ужасное, объясняя это непонятными словами.
В  конце-концов, ее отпустили. Портнихи отошли и полюбовались на нее, явно довольные собой, а потом помогли спуститься с табуреточки и убежали, собрав все свои причиндалы, оставив Ирику перед зеркалом.
Элфка покрутилась перед ним и как раз хотела пойти пожаловаться Доминге, как вошла еще одна женщина, а за ней девочка с большой сумкой. Женщина представилась парикмахером, усадила Ирику перед зеркалом и стала делать ей прическу. Вот высокая прическа Ирике понравилась, хотя парикмахерша периодически больно дергала ее за волосы, ругаясь при этом, что волосы ужасно сложные, и даже не начесываются.
Когда парикмахерша с ученицей наконец ушли, Ирика осталась сидеть, с тревогой поглядывая на дверь. Интуиция ее не подвела – к ней зашла женщина, на сей раз одна, назвавшаяся непонятным словом косметолог. Она отпустила Ирику довольно быстро, лишь слегка подкрасив ей губы и глаза. Точнее, сначала она попыталась подвести ей глаза карандашом, но как только она докоснулась тонким стерженьком до нижнего века, Ирика отшатнулась, а из глаз ее полились такие обильные слезы, что эта идея была оставлена.
- Красивые вы все-таки, - сказала женщина, собирая свою сумку и любуясь лицом Ирики. Той захотелось рассказать ей, что она была человеком, но косметолог улыбнулась ей и быстро ушла.
После всех этих мук Ирике стало страшно и расхотелось идти на бал. Она посидела немного, недоверчиво глядя на дверь, а когда все-таки встала, чтобы пойти к Доминге, в комнату вошел мальчик-паж в красивом парадном мундирчике и в берете с пушистым пером и низко поклонившись, вежливо произнес:
- Высокородная госпожа элфка, господин барон просит Вас пожаловать на бал. Разрешите мне сопровождать Вас!
Ирика несколько растерянно кивнула, и они вышли в коридор. Из соседней двери как раз выходили Доминга и ее паж. Увидев Домингу, Ирика расхохоталась. На магичке было точно такое же жуткое платье, как на ней самой, только темно-красное, в отличие от темно-синего на Ирике – пышная юбка с кринолином, плотный обтягивающий лиф с воротником – стойкой, рукава-буф с разрезами, а под ними – длинные и узкие нижние рукава, прячущие кисти до костяшек пальцев. Но, в отличие от элфки, которой сделали действительно красивую прическу,  на голове у магички красовался жуткий острый колпак почти метровой вышины, из вершины которого свешивалась полоса легкой ткани. Колпак держался на завязках под подбородком и, похоже, больше всего – на силе воли Доминги.
- Не смейся, - волшебница скорчила рожу, - Мне и так тяжко. И ты тоже смешно выглядишь.    
На самом деле, как вскоре выснилось, хуже всех пришлось Таэнну. Мучимый совестью, элф терпеливо перенес многочисленные переодевания. Сначала ему принесли красивый френч и долго возились, отпуская рукава. Но потом пришел парикмахер, а трогать сах-до-к’ван Таэнн не позволил. Тогда, после долгого спора, собравшего, как ему показалось, всю прислугу в замке и суть которого осталась ему совершенно непонятна, его заставили переодеться еще раз в нечто совершенно непотребное: Таэнн не знал, как называются эти предметы одежды, но на него натянули чулки, панталоны, шелковую нижнюю рубаху и камзол. Хотели еще подсунуть в чулки подушечки, но Таэнн категорически воспротивился. Зато безропотно – больше от ужаса - стерпел, когда ему на голову водрузили огромный напудренный парик, свисавший буклями почти до пояса. В шоке от парика, Таэнн даже не заметил, что его обули в черные туфли с бантами и накрасили.
После того, как все ушли, элф некоторое время собирался с духом, прежде чем решился взглянуть в зеркало. А когда все-таки посмотрелся, пришел в еще больший ужас: из зеркала на него смотрел человек. Благородный господин –именно так Таэнн представлял себе вельмож, прячущихся от праведного гнева элфов за высокими стенами Города.
Не осознавая, что делает, Таэнн оскалил зубы и провел по ним пальцем – не стали ли человечьими? Но зубы остались прежними, и элф несколько успокоился, перевел дух и даже сдержался, не плюнул на пол.
Тут за ним пришел паж. Замок Арбор еще хранил память о тех временах, когда все строения делились на мужскую и женскую половины. Те времена давно миновали, но комнаты Таэнна с Эдом и Доминги с Ирикой располагались в разных крыльях замка, так что до бальной залы Таэнн шел, не встретив никого из друзей.
Эд, впрочем, вошел почти сразу за ним. Хоббит выглядел вполне обычно – хоббичьей одежды в замке отродясь не было, а пажом его нарядить постеснялись, так что Эду достался детский охотничий костюм Эрика, который был весьма упитанным ребенком. Эду, этого, естественно, не сказали, так что хоббит радовался удобным, как по его мерке сшитым, брюкам, рубахе, кафтанчику и темно-зеленому вышитому жилету.
А вот Таэнн вошел в наполненную залу и застыл в дверях. Он был один такой – в парике и в трусах, как он мысленно окрестил панталоны. Остальные мужчины были в строгих френчах и преимущественно с короткими стрижками. Таэнн опешил. Впервые в жизни он попадал в такое положение и просто не знал, что предпринять. Он застыл, постаравшись стать как можно меньше, что ему откровенно не удавалось, и нашел глазами Домингу и Ирику. Точнее, он водил глазами по толпе, пытаясь их найти, потом его взгляд случайно зацепился за самый высокий и самый дурацкий колпак, под которым, к его удивлению, обнаружилась Доминга.
Двор Арбор был хоть и не такой многочисленный, как некоторые, побогаче и поименитей, но все же включал достаточное количество ленных рыцарей с чадами и домочадцами, чтобы заполнить бальную залу замка. Таэнн попытался протиснуться к Ирике и Доминге, стоявшим почти у возвышения, на котором возвышалось кресло, больше похожее на трон, но ему это не удалось. Эд прижался к ногам Таэнна, чтобы его не затоптали.
Таэнн чувствовал себя дураком. Он видел, что на него бросают косые взгляды и перешептываются. Он вытянулся в струнку и старался смотреть исключительно поверх голов. Наверное, поэтому он заметил появление баронской четы даже раньше музыкантов.
Впрочем, музыканты быстро исправили свою оплошность, и, не успела закрыться за бароном и его супругой потайная дверца позади трона, грянули туш.
Двор затих и склонился в реверансах и поклонах. Таэнн тоже слегка поклонился, но выпрямился первым  и в упор посмотрел на отца и мачеху Доминги. Мачеха ее была удивительно молода – едва ли старше волшебницы, и достаточно мила, но больше о ней ничего нельзя было сказать. У нее было какое-то никакое, ускользающее лицо. Взгляду было не за что зацепиться на этом лице.
Барон Эксленкур фон Арбор был высок, тучен, одышлив и громок. Таэнн это понял еще до того, как барон успел сказать хоть слово, а говорить он начал почти сразу.
Двор распрямился, шурша платьями, и барон, приветливо взмахнув рукой, плюхнулся в кресло и заголосил:
- Дамы и господа! Счастлив приветствовать вас на балу, посвященному чудесному событию: в замок прибыла моя дражайщая дочь Мартина!
Все оборотились на Домингу, и волшебница присела в реверансе.
Барон еще что-то говорил, а Ирика вдруг заволновалась.
В бальной зале было холодно, и Ирика забеспокоилась, что у нее покраснел нос.Она скосила к нему глаза. Нос почему-то расплылся, и цвет его остался неясен. Тогда Ирика стала жмуриться, глядя на нос одним глазом. Доминга заметила ее упражнения и ткнула ее локтем в бок:
- Ты что творишь? На тебя уже все смотрят. Нос у тебя нормальный. Если хочешь, у тебя в сумочке есть зеркало – спрячь за веер и посмотрись.
Ирика последовала совету. Нос и впрямь оказался нормального цвета, зато на лбу красовался прыщ. Ирика так громко охнула, что на нее действительно все обернулись, и спряталась за веер.
- Что мне делать? Что мне делать?!! – громко и панически зашипела она на ухо Доминге.
- А что случилось-то?
- Вот!  - и элфка предъявила Доминге прыщ для осмотра, - Пойдем в туалетную!
- Не успеем! Тебя уже сейчас представлять будут, - и будто услышав Домингу, герольд провозгласил:
- Леди Амелия-Корина Закута! – и все расступились, освобождая девушке дорогу к трону.
Потупив глаза и густо покраснев, Ирика медленно пошла вслед за Домингой и присела перед баронской четой в неловком реверансе:
- Ваши сиятельства!
- Очень рады, очень! - жизнерадостно заголосил барон. Его гулкий голос рождал эхо в завешанных паутиной углах залы, - Милая девушка!
Ирика от волнения смертельно побледнела,
-Ах, какая милашка! – воскликнул барон, - Такая беленькая, а во лбу звезда горит! – и загоготал. Его хохот тут же подхватили гости. Доминга покосилась на мокрые ресницы Ирики и яростно зашипела:
- Папа!
- А что? – громко и удивленно спросил барон, - Что я такого сказал?
Доминга вздохнула и поволокла за собой Ирику прочь от возвышения.
Затем был представлен Эд, а в последнюю очередь – Таэнн. Элф ужасно растерялся, когда его спросили, как его представить, и не придумал ничего лучше, чем просто назвать имя. Провозглашенное «Таэнн» повисло в воздухе недосказанно, и элф почувствовал себя еще более неловко, хотя, казалось, больше уже некуда.
После представления, барон объявил первый танец, и даже сам возглавил полонез, подхватив Домингу. За ним встали Гиром с баронессой, за ними все новые и новые пары вовлекались в танец, пока не танцующими не остались только мальчики-пажи, Эд, Таэнн и Ирика. Они наконец-то смогли собраться в одном углу залы и прижались друг к другу, как испуганные воробьи.
После полонеза барон не отпустил руку Доминги – он подвел ее к возвышению, на котором стояло его кресло, жестом потребовал тишины и заговорил:
- Сегодня есть воистину великий день! Такие дни случаются редко и являют нам пример божьего благоволения! Слушайте, други! Сегодня, возвращаясь с охоты и еще не зная, что возлюбленная дочь моя прибыла в замок, я встретил нашего доблестного соседа, графа Пиньяк, каковой сообщил мне весть прискорбную – а именно, что его супруга скоропостижно скончалась, - барон на мгновение склонил голову, обозначая свое горе по этому поводу, - Одновременно граф выразил свое желание по истечении положенного срока траура взять в жены нашу дочь, Мартину, на что мною было дано согласие, так что сегодняшним балом мы празднуем еще и помолвку нашей единственной дочери!
Он еще продолжал говорить, а Доминге вдруг подумался удивительный образ: тишина – это море. Огромное, безбрежное море, скрытое под суетливой пеной слов. Но бывают слова, которые…
- Нет, - сказала она негромко, и это слово упало, прорвало пену, всколыхнуло море. И словно круги по воде, от него пошли расходиться волны тишины. Двор затих.
Барон остановился не сразу. Он прервался на полуслове и вопросительно посмотрел на дочь.
- Нет! – повторила Доминга громче и пошла прочь. Двор расступался перед ней, словно вода. Доминга шла, высоко подняв голову и глядя только на огромные глаза Ирики, прижавшейся к углу.
В три биения сердца волшебница долетела до своих друзей, схватила Ирику за руку и прошла вместе с ней сквозь стену – прямо сквозь древний гобелен, изображающий сотворение мира.
Оказавшись в коридоре, Доминга тяжело привалилась к стене, через которую только что прошла.
Ирика встревоженно ощупывала себя:
- Ты чего? – подозрительно спросила она у Доминги.
- Я не пойду за него замуж!
- Ну и не ходи, - Ирика пожала плечами, - По-моему, ты давно сама себе хозяйка.
- Угу, - Доминга кивнула, - Но стоило мне здесь появиться, и все началось по-новому! Он когда-нибудь успокоится? Когда ж он сдохнет, этот Пиньяк!
- Так тебя за него хотели выдать? – догадалась Ирика, - Так может он умер уже, может, это его сын.
- Не было у него сыновей, - вздохнула Доминга, - Да и какая разница. Все равно я замуж не пойду.
Послышался топот. Из-за угла вывернули запыхавшиеся Эд и Таэнн, уже содравший с себя парик.
- Мы уезжаем! Немедленно! – объявила им Доминга.
- Ну и правильно! – Таэнн шваркнул парик об пол, но Доминга нагнулась,  подняла его и аккуратно отряхнула:
- Это парик моего деда. Не бросайся им больше, пожалуйста.
Таэнн слегка покраснел.
- Пойдемте собираться, - Доминга вздохнула и пошла вперед с париком в руках. Остальные переглянулись и последовали за ней.
Таэнн  как раз обернулся к Ирике, чтобы спросить, каково ей было пройти сквозь стену, как налетел на внезапно остановившуюся магичку.
Вопрос: «Ты чего?» завис на кончике его языка и не сорвался, потому что элф увидел, что же удивило Домингу.
Прямо перед волшебницей в воздухе плавал полупрозрачный нежно-голубой силуэт.
Таэнн снова поймал себя на том, что тянется через плечо за отсутствующим мечом, но уловил, как Доминга прошептала: «Мама». Таэнн опешил, а магичка шагнула вперед, протягивая руки к привидению.
Призрак подернулся мелкой рябью, отплывая назад, на мгновение завис, будто в сомнениях, около стены, а потом то ли истаял, то ли растворился в стене.
Доминга резко развернулась, чуть не сшибив Эда с ног, и устремилась обратно в бальную залу. Пока она бежала, в голове ее билась картина, как вот сейчас она с грохотом ворвется в зал заставив всех на себя оборотится, рявкнет: «Гиром!» и потребует ответа. Но когда она подошла к дверям, в ней забрезжило благоразумие, так что волшебница обернулась к своим растерянно следовавшим за нею друзьям и попросила:
- Подождите здесь – я быстро, - и вошла в залу, не дожидаясь от них ответа. Вошла тихо и незаметно. Колпак она потеряла, пока бегала, так что неожиданно оказалась в зале не только единственной женщиной с непокрытой головой, но и самой невысокой. Она закрутила головой в поисках Гирома, но тот сам ее нашел.
- Марти, - неожиданно прошипел он ей в ухо, оттаскивая ее от двери в дальний угол, - ты что себе позволяешь? Что происходит?
Доминга, взбудораженная появлением призрака матери, даже не сразу сообразила, о чем он говорит и прежде чем ответить, два раза растерянно моргнула, но потом взяла себя в руки:
- Нет, это ТЫ  объясни мне, что происходит! Я в коридоре только что встретила МАМУ!
Гиром отшатнулся, заметно побледнел и пристально вгляделся в лицо сестры:
- Ты уверена?
- Также как и в том, что она мертва!
- Она тебе ничего не сделала?
- Даже ничего не сказала!
Гиром перевел дух и заметно успокоился. Доминга, напротив, еще более насторожилась.
- Ты знал, что в замке призрак!   
- Брось, Марти, в старых замках всегда заводятся привидения. Это норма.
- Ты знал, что в замке призрак нашей матери!
- Знал, - Гиром вздохнул, - Ладно, пойдем к тебе, поговорим.
Они вышли в коридор, натолкнувшись на три пары глаз. Доминга кивком позвала друзей за собой.
- Кстати, Гиром, -  Доминга решила завести разговор на нейтральную тему, - А ты женат?
- Вдов, - коротко бросил молодой барон,  - И повторно женится пока не собираюсь.
- А племянники у меня есть?
Гиром помотал головой.
- Вот это да! – поразилась Доминга, - Семь старших братев и ни одного пемянника!
- Да нет, - Гиром поморщился, - я думал, ты про меня спрашиваешь. А так Эрик, если боги будут милостивы,  скоро станет отцом. Ну, и у Радула уже трое – девочка старшая и мальчики-близнецы.
Эти мальчики-близнецы одновременно напомнили всем приключенцам об Эссер и Атонарр.
- Как они там? – вздохнул Таэнн. Ирика погладила его по плечу.
Тем временем Гиром уже распахнул перед ними двери покоев Доминги. Приключенцы расселись.
- Марти, - прежде чем начать, Гиром огляделся по сторонам, - Ты здесь в серьезной опасности. Именно поэтому папа, хотя и он, и все мы очень рады твоему приезду, стремится поскорее выдать тебя замуж. Чтобы ты ушла из замка.
- Я и без замужества могу уйти! – парировала Доминга, - А в чем дело-то?
- В маме, - Гиром вздохнул и потупился, - Понимаешь, она появилась очень давно, когда ты была совсем маленькая. И поначалу все было нормально…
- Но почему я ее никогда не встречала?
- Поначалу она показывалась крайне редко и в основном отцу. Я сам-то узнал о ней далеко не сразу. Но, когда ты подросла, она… Наверное, она стала ревновать, - Гиром потер шею, - В общем, она стала требовать, чтоб отец тебя убил. Иначе она угрожала проклять весь наш род.
- Что? – Доминга пошатнулась на кровати. Гиром страдальчески поморщился:
- Сама понимаешь, мы не хотели тебе этого говорить! В общем-то, отец поэтому и собрался выдать тебя замуж побыстрее. И, когда ты сбежала, он, конечно, расстроился. Мы все расстроились. Но особо тебя никто не искал, как ты, наверное, заметила, - Доминга кивнула, - Ну вот, а теперь, когда ты здесь, мама может снова приняться за старое…
- Я-то думала, отец просто хочет породниться с этим Пиньяком… - протянула Доминга.
- И это тоже,  - кивнул Гиром, - Но это не главное.
- А новая папина жена?
- Люсия-то, - Гиром скривился, - Да к ней ревновать глупо даже привидению. Папа на ней женился из-за приданого, что скрывать. Купеческая доченька стала баронессой, а барон получил свои закладные. Вот и вся любовь!  Даже мама это понимает. Кроме того, мама… - он поджал губы и секунду молчал, подыскивая слова, - Мама считает, что она умерла из-за тебя.
- Я тоже так считаю, - еле слышно прошептала Доминга, глядя в пол, и на глаза ее навернулись слезы. Гиром охнул, потер лоб и прижал к себе сестру:
- Я так не считаю, маленькая. И папа так не считает. И лекарь, которого мы приглашали на роды так не считал. Ничего нельзя было сделать. У нее просто было слишком много воды в голове… - барон запутался в терминах.
- Эклампсия у нее была, - Доминга шмыгнула носом и вытерла слезы рукавом.
- Вот видишь! – обрадовался Гиром, - Ты тут ни при чем.
Доминга скривилась, но не возразила.
Молчавший до этого Таэнн ударил кулаком по колену:
- Так в чем дело-то? Собираемся – уезжаем. И никакое привидение тебя не достанет!
- Пожалуй, вам действительно лучше уехать, - кивнул Гиром, - Хотя мне жаль с тобой расставаться, ваше дальнейшее пребывание в замке может быть опасно. Я распоряжусь, чтобы вам помогли упаковаться.
И уже у двери он обернулся и добавил:
- А Пиньяк действительно просто очень удачно овдовел. В очередной раз, - и захлопнул за собой дверь.   
Приключенцы смотрели на Домингу, неподвижно сидящую на кровати. Волшебница смотрела  в одну точку и губы ее непрестанно шевелились.
- Эд, - Ирика шепотом окликнула хоббита, - Ты слышишиь, что она говорит?
- Слышу, - ответил тот, скривившись, - Все слышу, но ничего не понимаю: «Девочка, дочка….. Что-то монументальное……Страх и ненависть….. Генеральная уборка….» Бред какой-то, одним словом!
-Доминга, - Таэнн вытянул руку и осторожно помахал ею перед глазами волшебницы, - Поехали! Собирайся!
- Нет, - Доминга вскочила так резко, что приключенцы испуганно отпрянули, - Вы не понимаете! Это же моя мать! Моя мать хочет меня убить за то, что я ее убила! Понимаете?
- Бывает! – ответил Таэнн, уворачиваясь от рук Доминги, которыми она махала на манер ветряной мельницы, - Грустно, конечно, но мы уедем, и все будет нормально!
- Нет, не будет! – волшебница укоряюще нацелила на элфа палец,- Не будет! Мы можем умереть в любую минуту! От нас зависит судьба мира! И я не хочу умирать, зная, что меня ненавидит собственная мать, ясно вам! Я должна с ней поговорить!
И, прежде чем кто-нибудь дернулся ее остановить, Доминга подлетела к стене, сорвала гобелен, открыла портрет и закричала на него:
- Где ты? Нам надо поговорить! Явись!
Видя, что картина остается глуха к ее пламенным призывам, Мартина Присцилла Хобезия Экскленкур фон Арбор зажмурилась и свела руки перед грудью. В комнате потемнело. Ирика испуганно прижалась к Таэнну.
Несколько секунд ничего не происходило, а потом Доминга запела. Она тянула одну ноту, и голос ее все нарастал, набирал силу и, наконец, старые стены замка задрожали, грозя рассыпаться под властью невероятной мощи этого голоса. Приключенцы попадали на пол и скорчились под окном, прижавшись друг к другу.
Наконец, Доминга резко выкинула руки в стороны, одновременно выкрикнув какое-то слово. 
Воцарилась тишина. Стены перестали дрожать и лампы на них снова обрели прежнюю яркость. Приключенцы осторожно выпрямились. Доминга стояла на прежнем месте, глядя в пол. И вдруг послышался новый голос – высокий, капризный, чуть-чуть гнусавый:
- И к чему вся эта показуха? Я давно здесь.
Доминга крутанулась на месте и оказалась лицом к лицу со своей матерью. Она была ниже ростом, чем волшебница, но висела в воздухе, не доставая до  пола сантиметров десять, так что они как  раз смотрели друг другу в глаза.
Они были действительно очень похожи – Эд отметил это про себя машинально, глядя, как волшебница и приведение, мать и дочь, сверлят друг друга взглядами.
Доминга явно не знала, что сказать – Эду сразу показалось, что ее желание поговорить с матерью было скорее импульсивным порывом, нежели обдуманным, взвешенным решением. Это, впрочем, было неудивительно в такой ситуации. Хоббит пытался поставить себя на место Доминги, и не мог.
На помощь Доминге пришла Ирика:
- Почему ты хочешь убить свою дочь? – строго спросила элфка, и даже брови нахмурила для солидности.
- Тебя не спросили… - лениво обернулась на нее баронесса.
Ирика охнула и покраснела, Таэнн насупился, а Эд неожиданно подумал, что никто из них не знает, как зовут баронессу.
- Хочешь ли ты вечного покоя? – голос Доминги звучал сдавленно, но отчетливо, - Тягостно ли тебе быть призраком? Хочешь ли ты, подобно всем мертвым, быть принятой землей и небом, огнем и водой, воздухом и камнем, и получить шанс родиться снова?
Привидение растерялось. Она попыталась отреагировать так, как при жизни – хоть она и была много лет мертва, обстоятельства не позволяли ей научиться действительно быть мертвой. Так что она скорчила капризную гримаску и уже открыла рот, чтобы сказать дочери гадость, но та ее перебила:
- Заклинаю и услышу только да или нет.
Баронесса неожиданно поняла, что гадость сказать не может, и ей оставалось только признаться в том, в чем она и себе-то не охотно признавалась.
- Да, - тихо сказала она, и тут же почувствовала, что с души будто упал камень. Лицо ее просветлело и дочь перестала казаться ей соперницей и злобной силой. Она была ей вполне посторонним и приятным человеком.
Доминга закрыла глаза и запрокинула голову.
Баронесса Фульвия Ламиника Себия Экскленкур фон Арбор светло улыбнулась и исчезла.
Доминга открыла глаза.
- Где?... -  прошептала Ирика, встревоженно оглядываясь.
- Мама? – Доминга грустно улыбнулась, - На небе или там, где боги определят ей место, - и пояснила, не дожидаясь вопроса, - я попросила Ономанта.
- Ты использовала свое желание?! – сообразила Ирика. Доминга кивнула:
- И пока все еще считаю, что использовала его правильно.
- Это было очень благородно с твоей стороны, Доминга, - сказал Эд Ноппин.
- Брось, Эд, - отмахнулась Доминга, - Это, пожалуй, самый эгоистичный поступок, совершенный мною в жизни. Это было единственное, что я могла сделать для нее хорошего. Единственное, что могло помочь мне ей понравиться. А другого способа освободить ее я не знаю. Я облегчила себе душу мыслью, что моя мать больше меня не ненавидит.
Таэнн хотел было спросить, почему Доминга так уверена, что мать ее больше не ненавидит, но вовремя ухватил себя за язык.   
- Конечно, мне надо еще многое обдумать, но я подумаю об этом потом… А сейчас мне хочется отдохнуть, - и она растянулась на кровати.
- И правда, нам ведь теперь не обязательно уезжать! – воскликнула Ирика и радостно обняла Таэнна.
- Не знаю, - ответил элф, гладя ее по голове, - По мне так было бы лучше все-таки уехать. Но, разумеется, не обязательно сегодня, - добавил он, глядя в умоляющие глаза Ирики. На самом деле, Таэнну было не по себе из-за бала. Он был выставлен дураком, и ему хотелось поскорее покинуть замок.
- А куда мы пойдем? -  спросил Эд, растягиваясь в кресле.
- Н-да, этот момент надо обдумать! – Таэнн сел во второе кресло и усадил Ирику себе на колени, - В Нычий Хой было бы неплохо наведаться…
- Да что ты привязался к этому Нычьему Хою! – хлопнула его Ирика по плечу.
- Я вот думаю, - задумчиво проговорила Доминга с кровати, - что нам не дадут пойти туда, куда мы хотим. Мы всего лишь фигурки для игры. Вопрос, куда пойти, решат за нас боги …
Боги.
А боги как раз напряженно решали этот вопрос. Квест с привидением, после долгих споров, чуть было не переросших в драку, Галат  все-таки засчитал и даже за два. Ему, правда, все чудился изъян в логических доводах Ономанта, но указать на него он открыто не мог, а увеличение числа квестов давало какое-то облегчение, ощущение значимости проделанной работы. Но все равно что-то ему не нравилось.
Ономант говорил, как всегда, гладко,  красиво и  очень длинно. Но его неожиданно поддержал Лэкс, метко перефразировав речь бога мудрости:
- Один призрак – ее мать, а второй -  сам замок. Два призрака – два квеста!
- Почему это замок – призрак? – подозрительно спросил Галат, глядя на довольно кивающего Ономанта.
- Да потому, что он преследовал ее! Заставлял выбирать этот, жизненный путь!
Галат с сомнением покачал головой, но решил больше к этой теме не возвращаться.
- Давайте дальше решать! Нам нужен новый квест!
- Легонький, мягонький, безопасненький… - протянул Рестестам, - мы же не хотим, чтобы они погибли!
- Чтобы демиург разнесла весь мир, недовольная нашей игрой, мы тоже не хотим! – яростно парировал Галат, - Нам нужен настоящий квест, а не игра в бирюльки!
Демиург.
- Точно-точно, - демиург согласилась с Галатом, хоть бог и не мог ее слышать, - Кому будет интересно читать про природу, погоду и  душевные терзания? Нет! Нам нужны меч и магия, свет и тьма, кровь и пепел, легкость и непринужденность!
Она потерла лоб:
- Астор, ты там как?
- Нормально, - ответил Астор.
- Хорошо, - улыбнулась демиург, - Я сошла с ума окончательно и бесповоротно. Разговариваю с плодом своего воображения!
- Значит, я тоже сошел с ума! – возразил Астор, - Я же тебе отвечаю.
Демиург засмеялась и попыталась помочь богам придумать стоящий квест.
 
Внизу.
- Кажется, - голос Ирики был тих, безмятежен и опасен, - я сейчас упаду в обморок.
- Возможно, нам не стоило уходить из замка, - в тон ей пробормотал Таэнн.
- Да ладно вам, замок здесь ни при чем. Я так думаю, - относительно бодро возразил Эд.
Доминга молчала. В первую очередь из-за того, что с этой отвратительной мордой было невозможно толком разговаривать. Да и сказать-то ей было особо нечего.
Они вежливо попрощались со всей семьей Доминги, успев даже познакомиться с ее племянниками и племянницами: жена Эрика, третьего по страшинству брата Доминги, как раз осчастливила мужа новорожденной; неплохо повеселились на пиру в честь малышки, отвоевав на сей раз право оставаться в привычной одежде, упаковали обновки, провизию и подарки и вышли из замка. Гиром долго махал им с зубцов стены, так что Доминга шла спиной вперед до тех пор, пока замок не скрылся из виду.
А потом повернулась к друзьям… и схватилась за лицо. И с ужасом обнаружила, что на ней снова ослиная морда.
- Это ужасно! – Ирика села и принялась тереть лапы одну об другую, - Что же нам теперь делать?
- В общем-то, - сказала Доминга, прокашлявшись, - У всех вас есть по одному желанию. Кто-то из вас должен попросить, чтобы мы расколдовались.
Повисла неловкая пауза. Никому не хотелось шастать в таком неприглядном облике, но и тратить единственное желание тоже никому не хотелось.
Наконец, Эд вздохнул и встал:
- Ладно, я попробую.
- Ой, Эд, какой ты молодец! – обрадовалась Ирика. Хоббит криво ей улыбнулся и зажмурился. Все смотрели на него с любопытством. Ничего не происходило.
- Ну же! – не выдержала Ирика, - Давай же, Эд!
- А я что делаю?! – огрызнулся хоббит, - Я молюсь изо всех сил!
Рестестам на небесах ерзал и извивался. Все боги поглядывали на него – кто с раздражением, кто с сочувствием, но никто ничего не говорил. Все знали, как это неприятно и щекотно, когда тебе моляться. И этот противный запах в носу…
Вслед за Рестестамом задергался Конопель. Тут уж Галат не выдержал и заключил обоих богов в сферу наподобие той, в которую раньше сажал Лэкса – молитвы сквозь сферу не доходили, и оба бога вздохнули с облегчением.
- Не помогает, - констатировала Доминга, - Не знаю уж, что у них случилось, но они нас не слышат.
- Или не хотят нам помочь, - вставила Ирика.
Доминга пожала плечами.
- И что же нам делать? – жалобно спросил Таэнн, в очередной раз пригибая уши к лицу.
Волшебница почесала волосатую щеку:
- Можно проанализировать ситуацию. Подобные симптомы всегда имеют метафизический смысл.
- Чего? – Таэнн навострил уши. Это выглядело действительно смешно, и Ирика расхохоталась. Элф надулся. Доминга поторопилась объяснить:
- То, что у нас выросло именно это, а не что иное, что-то значит. Вот, например, у меня выросла эта морда, потому что  я говорю много глупостей! Ну, а у Ирики лапы – потому…  - волшебница замялась, - потому что она привыкла за все держаться когтями.
- В таком случае – я слишком много глупостей слушаю! – заявил Таэнн.
- А я? – поинтересовался Эд.
- Не знаю, - Доминга развела руками, - я еще не придумала. В конце концов, это просто предположение.
- Галат, это правда? – требовательно спросила Маэртене.
- Ты о чем?
- Она права? У них действительно выросло по метафизическому смыслу?
Галат не сразу понял, о чем она толкует, а когда понял – небрежно отмахнулся:
- Нет, они работают по рандомайзеру.  Да, Маэртене, я знаю, что ты не знаешь этого слова. Посмотри в энциклопедии. В конце концов, тебе не мешало бы заняться образованием!
- А делать-то что будем?
- Помните, - голос Эда стал нездешним, - Это же сказка. Про эти фрукты. Нам всего-навсего надо съесть с другого дерева. И мы расколдуемся.
Приключенцы настороженно посмотрели на хоббита. Эта черта их расы была известна всем, даже элфам, не имеющим обыкновения вдаваться в психологию рас, с которыми они вели  свою священную войну.
- Впал в архетип, - тихо пробормотала Доминга.
-  И как его оттуда вернуть? – так же тихо поинтересовался Таэнн. Доминга пожала плечами.
В хоббитах очень сильно коллективное бессознательное – настолько, что иногда отдельные индивидуумы уходят в него, и никогда неизвестно, кем они оттуда вернутся. И вернутся ли вообще.
- Может, его по имени позвать? – предложила Ирика.
- Может. А ты помнишь его полное имя? – нахмурилась Доминга, - А то вызовем кого другого!
- Не помню, - растерялась Ирика.
- Записать надо было, - вздохнула волшебница.
Таэнн все это время сидел с закрытыми глазами и теперь тихо заговорил:
- Эдмунд Перегрин Дигори Оскар Даймонд Уоллис Ноппин-Химаранк!
- Ух ты! – поразилась Ирика.
- Ух ты! – хором с ней поразился Эд, - Ты запомнил мое имя? С одного раза?
- ЭД! Ты вернулся! – обрадовалась Доминга.
- Откуда? – удивился хоббит, - Я никуда не уходил!
Доминга открыла было рот, чтобы объяснить хоббиту, что он впадал в архетип, но сообразила, что он ей скорее всего не поверит – такие вещи сразу стираются из памяти. Вместо этого она спросила:
- Таэнн, а правда, как ты запомнил его имя?
Элф пожал плечами и даже слегка покраснел:
- Ну, просто…- он потер затылок, - Я не знаю, как сказать. Я, когда слышу что-то, я это еще и вижу. И я вспомнил, что я видел, когда он это говорил, и вспомнил, что он говорил.
- Ничего не поняла! – заявила Ирика, - Ты видел имя Эда?
- Ну да, - Таэнн замахал руками, пытаясь объяснить, - Как цвета, пятна: голубое, желтое, красное, зеленое с полосками… - он затих и посмотрел на Ирику умоляюще. Та глядела на него с откровенным ужасом.
- Это называется синестезия, - Доминга успокаивающе положила руку Ирике на плечо, - Цветной слух. Некоторые люди тоже им владеют – в той или иной степени. Очевидно, у Таэнна он просто сильно развит. Видишь, как нам это пригодилось!
Ирика неуверенно кивнула.
- Так что там Эд про фрукты-то говорил? – спросил Таэнн, смущенный этим объяснением своего цветного слуха,  - Что нам надо съесть другие?
- Да, - кивнула Доминга, - Скорее всего, он прав. Но тогда получается, что нам надо попасть на остров Радуги. Кто-нибудь знает, где он находится?
Все дружно замотали головами.
- Максим знает, - сказала Ирика, - Он бы нас отвез!
При воспоминании о полетах на драконе Таэнн побледнел и торопливо возразил:
- Максима здесь нет и мы не знаем, где он. Так что это отпадает.
- Да, - Доминга положила морду на колени. Оказывается, ее еще и держать тяжело было, - Что же нам делать?
- О! – вскинулся Эд, - У нас же есть карта!
- Точно! – Доминга даже подпрыгнула, - Эд, какой ты молодец! У нас есть максимова карта! – и она скорей полезла искать ее в рюкзаке.
- Так, вот мы, - Доминга расстелила карту на коленях, - Острова.. Тут много всяких островов…   
- Нам нужны как минимум два, располагающихся рядом, - подсказал Таэнн, заглядывая Доминге через плечо.
- Вот! – Ирика ткнула пальцем в карту, - Эти подходят?
- Нет, - замотала головой Доминга, - Это – Следы. След Галата и След Галаты, давно исследованные острова. Это точно не там.
- Значит, - Таэнн тоже поводил пальцем по карте, - Остаются только вот эти, - он указал на группу островов в крайнем левом углу карты. Доминга кивнула:
- Выходит, мы должны добраться до Приморской-2 и нанять там корабль.
Таэнн с сомнением кивнул. Та же мысль пришла в голову и Ирике:
- Ты, Доминга, извини, но мы-то все еще можем кое-как замаскироваться, а вот твою физиономию со ста шагов видать! Ни в одну деревню не пустят!
- Да, это точно, - волшебница вытащила из рюкзака зеркальце и пригорюнилась. Морда выпирала вперед на добрых двадцать сантиметров – ни под одну вуаль не спрячешь.
Им предстояло передвигаться по достаточно густо населенной местности, где считай на каждом шагу попадались деревни. То, что двое из них были элфами, было само по себе плохо, но то, что они все были еще и уродами…
- Может, нам представляться странствующим цирком? – с сомнением предположила волшебница.
- А что, это мысль! – воодушевилась Ирика, - Нам нужен фургон и клетка! Эда побреем, нас с Таэнном посадим в клетку, мы будем рычать и ругаться, а ты, Доминга, будешь колдовать! Представляете, какой фурор произведем!
- Нет уж, - отрезал Таэнн, - Сидеть в клетке на потеху толпе  – это последнее, на что я готов пойти. Должен быть другой выход!
- Может, перекусим? – предложил Эд. И приключенцы сели обедать.
Боги.
- У нас есть Ключ. Почему мы его не используем? – спросил Марек.
- Мы используем его только в самом крайнем случае, - ответил Галат, - Он будет у нас для страховки.
- А что он делает?
Верховный бог замялся. В поисках поддержки он оглянулся на жену. Галата пожала плечами:
- Скажи ему. Это ничего не изменит.
- Он открывает мир, - сказал Галат со вздохом, - Выводит мир в общую вселенную и отчасти лишает демиурга возможности так вот запросто его уничтожить.
- Но это же здорово! – воскликнул Марек, - Чего же мы ждем?
- Да ты представляешь, сколько это повлечет за собой неприятностей! – рявкнул на него Галат, - Одни странники по мирам чего стоят.
- Странники ладно, но здесь появятся оценщики, - вставила Галата, - И аудиторы! – ее передернуло.
- Только Антовиэль мне здесь не хватало! – гнул свое Галат.
- А чем тебе именно Антовиэль-то не угодила? – хмыкнула Галата.
- Да ты что? – поразился Галат, - Ты что, забыла? Она же… - он не договорил, но жена его поняла.
- Ах да! Она же…
- Что, она же? – переспросил Марек.
Галат насупился и ничего не ответил. Вместо этого он спросил у Ономанта:
- Ты уверен, что они не догадаются?
- О чем? –бог мудрости был сама безмятежность, - все складывается просто идеально. А то, что хоббит вспомнил, что надо съест плоды с другого дерева, так вообще удача.
- Но они же не знают, где находится это дерево!
- Это придает квесту  остроту и пикантность, - усмехнулся Ономант.
- Понял, - Галат вздохнул, - Заяминко, ты где?
- Здесь я, - откликнулась богиня, - Я всегда там, гда меня не ждут. А еще там, где боятся моего появления!
- Помню я, - отмахнулся Галат, - не паясничай. Тебя сейчас надо поработать на общее благо.
Заяминко скривилась, но выразила согласие.
Внизу.
Доминга одной рукой держала краюху хлеба, а другой рылась в рюкзаке.
- Ты что ищешь? – поинтересовалась Ирика.
- Сама  не знаю, - Доминга пожала плечами, - Тут столько всего. Перепаковать его что-ли, - с этими словами она зажала хлеб в зубах и двумя руками вытряхнула содержимое рюкзака на землю.
- Что это? – Таэнн поднял тугой сверток, подкатившийся к его ногам.
- Посмотри, - предложила Доминга, - Я лично не знаю.
Таэнн  поковырял сверток пальцем, периодически отмахиваясь от ушей, падавших ему на глаза.
- Это какая-то тряпка, - констатировала Ирика.
- Четыре тряпки, - поправил ее Эд, внимательно смотревший, как Таэнн расправляет и разделяет ткань.
- Дай мне, - Ирика взяла один из кусков тонкой полупрозрачной ткани и накинула себе на голову. Все дружно ахнули.
- Что такое? – встревожилась нижняя половина элфки.
Да, именно так. Верхняя часть Ирики исчезли.
- Это решение наших проблем! – радостно оповестила Доминга, - Спасибо тебе, Максим, где бы ты ни был!
Таэнн встал и накрылся плащом с головой.
- Ну как?
- Ноги торчат, - мрачно отметила Доминга.
Вот это выглядело действительно странно  - на лужке стояли две ноги: ступни в мокасинах, голые лодыжки, начало штанов… А потом все. Пустота и окружающий пейзаж. Ноги потоптались немножко, а потом голос Таэнна откуда-то сверху спросил:
- Что, сильно?
Ирика встала и попыталась целиком спрятаться под доставшимся ей плащом. Ей это удалось еще хуже, чем Таэнну – она исчезла едва до половины бедер.
- Ой, прекратите, снимите, - поморщилась Доминга, - Ужасно выглядят ваши ноги без вас!
Волшебница встала и расправила плащ, держа его перед собой на вытянутых руках. Плащ лег на землю. Доминга нахмурилась, и тут ее осенило:
- Ономант всемогущий! – машинально ахнула она, - Да они разного размера! Таэнн! – она протянула плащ куда-то в сторону Таэнновых ног, - Вот твой! У тебя – Ирики. А у тебя, - она повернулась к элфке,  - Эдов. Значит это, - она нагнулась и подняла с земли последний плащ, - должен быть мой!
Приключенцы принялись меняться плащами. Доминга оказалась права – теперь на каждом был плащ по размеру, так что скоро на полянке не осталось ни одного видимого живого существа – только сваленные в кучу рюкзаки и голоса, раздающиеся непонятно откуда. Да еще летающие в воздухе вещи – это Доминга торопливо упаковывала свой рюкзак.
Плащи были пошиты без затей. Пожалуй, даже слово «пошиты» было не вполне к ним применимо – это был просто кусок ткани с некоторым выступом наподобие капюшона (Эд, правда, так и не нашел на своем плаще капюшон и просто накинул ткань на голову. По правде сказать, хоббит надел плащ вверх ногами, но об этом никто так никогда и не узнал).
Так что для того, чтобы что-нибудь взять, из-под плаща приходилось высовывать руки. Ну, или брать через ткань, что тоже было не очень удобно – при любом резком движении можно было содрать плащ у себя с головы, а то и порвать его вовсе.
- Больше там ничего интересного нет? – спросил Таэнн, наблюдая за тем, как руки волшебницы, отдельно от нее самой, упаковывают рюкзак.
- Пока не видно, - откликнулась Доминга, - Но, по-моему, в нашем положении грех просить еще чего-то!
Таэнн машинально кивнул, хотя, разумеется, его кивок остался незамеченным.
После того как приключенцы выступили в путь, обнаружилась еще одна неприятная особенность плащей – надетыми на рюкзаки, они становились чуть маловаты и начинали бесщадно распахиваться при ходьбе. Хорошо еще, что приключенцы заметили это до того, как выбрались на оживленный тракт. Пришлось им останавливаться, прятаться в кусты и наощупь зашивать друг друга в плащи. Идти после этого стало неудобно, и скорость их передвижения несколько снизилась, но зато их действительно не было видно.
Вскоре они выбрались на хорошую дорогу – она была плотно утоптана, и приключенцы не оставляли на ней подозрительных, непонятно откуда берущихся следов, -  и бодро пошли по ней.
Пару часов спустя начал накрапывать дождь. Здесь выснилась еще одна деталь – плащи были абсолютно водопроницаемы. Дождь усиливался, и через какие-то двадцать минут приключенцы промокли до нитки.
- Нам надо найти укрытие! – сказал Таэнн, после того, как убедился, что в пределах видимости они одни на тракте. В общем-то, их в пределах видимости тоже не было.
- Мы совсем рядом с Прилесной, - ответил ему из пустоты голос Доминги,  -  Мы можем пробраться в какой-нибудь амбар или конюшню.
- О да, пойдемте! – в голосе Ирики прозвучали умоляющие нотки, - Я совсем промокла!
Проникнуть на территорию Прилесной оказалось не так легко, как они поначалу предполагали. Впрочем, это было вполне логично: деревне на краю Леса и полагалось быть укрепленной и охраняемой. Но логика эта совсем не утешала промокших до нитки приключенцев. Они побродили вокруг высокого частокола, чуть не потеряв друг друга, так как перекликаться опасались, и в конце концов решили войти через ворота. Для этого им пришлось взяться за руки и довольно долго ждать, пока к воротам подъедет телега. Тут им повезло – тянувшие телегу волы заупрямились, отказываясь входить в узкий проем ворот, и у приключенцев было предостаточно времени, чтобы проникнуть внутрь.
Правда, сразу у ворот они чуть не выдали себя - Эд поскользнулся на размякшей грязи, и чуть не упал, дернув на себя Ирику, которая едва-едва подавила вскрик. К счастью, Доминга и Таэнн сумели удержать товарищей от падения, и они быстро удалились от ворот.
Деревня была небольшая, и им пришлось два раза пройти ее всю, прячась от редких прохожих, прежде чем они нашли подходящий амбар. Поначалу они сунулись было в конюшню, но лошади, почуяв их, почему-то заржали и забились, как сумасшедшие, и им пришлось оттуда спешно уносить ноги.
В конце концов они нашли амбар, и довольно уютно устроились на сеновале. Плащи снять они побоялись, так что сидеть пришлось в мокрой одежде и  в рюкзаках, но, по крайней мере, дождь на них сверху больше не лился.
Приключенцы сидели, смотрели, как дождь поливает сад и вполголоса разговаривали.
Разговор, как ни странно, начал Таэнн:
- Я вот все думаю… Насчет Онтаты… Неужели она действительно в моем мече?
- Наверное, - Доминга зашуршала сеном, устраиваясь поудобней, - Я не могу придумать другой причины, почему ты расколдовался. Я действительно слышала ее голос!
- Но как же ее достать?
Одновременно с Таэнном Ирика спросила:
- Но почему они подрались?
- Не знаю, - тихо ответила Доминга им обоим.
- Можно у богов спросить, - предложил Эд.
- Обязательно спросим, - хмыкнула Ирика, - Когда в следующий раз будем пить с ними чай!
- Да, хорошо бы сейчас чайку горяченького, - мечтательно протянула Доминга, - А боги… Что-то подсказывает мне, что мы с ними еще встретимся. Хоть они и оставили нас сейчас.
- Нам бы сейчас их помощь не помешала бы, - проворчала Ирика, - И тело мое мы так и не забрали!
- И правда, - охнула Доминга, - Забыли!
- Ничего себе, забыли! – надулась Ирика.
- А мне ты и в этом теле нравишься! – Таэнн нащупал Ирику и притянул ее к себе, - Вот спасем мир, поженимся и все будет хорошо!
- Неправильно это! – на Ирику напала ворчливость, - Не так все должно быть. Ты должен меня добиваться, просить моей руки, свидания назначать, по стенам лазать, цветы дарить! А ты так, между делом – «поженимся, будем жить»!
Таэнн растерялся. Какое-то время он молча сидел, глядя на то место, где должна была бы быть Ирика, если бы ее было видно. А потом вздохнул и встал.
- Таэнн? – Ирика встрепенулась, когда он отстранил ее от себя. Элф не ответил. Зашуршало сено.
Эд и Доминга насторожились. Какое-то время все сидели молча. Потом заскрипела лестница, зашуршало сено, и к ним по воздуху поплыл большой букет: флоксы, ромашки, колокольчики и цветущие ветви помидоров.
- Вот, - сказал букет Таэнновым голосм, - Ирика, ты где? Это тебе!
- Спасибо, - Ирика взяла у Таэнна букет и положила на колени, - Это очень мило, но ты не должен был… Тебя могли увидеть, пока ты рвал, - она хмыкнула, - помидоры.
- Ты сказала, - голос Таэнна был совершенно растерянным, - я должен дарить тебе цветы. Рисковать. Я так и сделал. Чем ты недовольна?
Ирика громко вздохнула.
- Ребята, - Доминга должна была задать этот вопрос. Возможно, она никогда бы не спросила, но они были невидимы, шел дождь, пахло сено… В общем, она спросила:
- Таэнн, Ирика! Я так поняла, вы любите друг друга.
- Да! – ответил Таэнн. Ирика промолчала. И Таэнн, и Доминга понадеялись, что она кивнула.
- Но вы, - волшебница замялась, не зная, как помягче сказать, - вы даже не поцеловались ни разу, не говоря уже о чем-то большем. Мы с Эдом не могли не заметить!
Ирика, хоть этого никто и не видел, залилась краской. Таэнн, на самом деле, тоже. Зато все услышали, как они оба заерзали, шурша сеном.
- Я девушка! – наконец с вызовом заявила Ирика, - Я не могу навязываться мужчине!
Таэнн громко охнул.
- Но, я думал, все решено… - голос его звучал жалобно, - Мы разберемся со всем этим, и сделаем все, как надо… Помолвка, свадьба!
Ирика молчала. Доминга не утерпела и спросила:
- Таэнн, ты меня, конечно, извини, но мне казалось, элфы не чураются насилия… - волшебница снова замялась, но Таэнн ее понял. И ему снова пришлось соображать очень быстро:
- В военных походах некоторые позволяют себе некоторые вольности… - он порадовался, что они невидимы, - Но я никогда… В смысле, никогда не воевал…, - Таэнн скрестил пальцы под плащом, - И я хочу, чтобы все было, как надо. По правилам! Только так возможен крепкий брак, - он помолчал и добавил менторским тоном, - Единственная надежная зашита от заболеваний, передающихся половым путем – супружеская верность.
Доминга не выдержала и расхохоталась.
- Что? – спросил Таэнн обиженно.
- Извини, - Доминга всхлипнула, - Я не хотела тебя обидеть. Просто очень смешно получилось, правда. Кстати, какие ты знаешь заболевания, передающиеся половым путем?
Таэнн надулся:
- Да ну тебя! – бросил он.
- Извини! –Доминга даже попыталась, ориентируясь на голос, похлопать элфа по плечу, но промахнулась и угодила ему в глаз. Таэнн охнул и отдвинулся подальше от волшебницы.
И тут  произошло глупое совпадение. Заяминко потом клялась и божилась, что это не она.
Так или иначе, случилось все сразу:
- Пора, - сказал Галат.
- Пора, - сказала демиург.
Приключенцы сидели на душистом сене, смотрели на дождь и чувствовали себя странно.
У Ирики заболели колени. Боль была несильная, ноющая, но какая-то надоедливая и неотвязная. Еще и двух минут не прошло, а Ирика уже считала, что колени у нее болят всю жизнь, просто она раньше этого не замечала. Она заерзала, пытаясь найти ногам наиболее удобное положение, но ни вытянуть ноги, ни поджать под себя не помогло. Элфка принялась яростно тереть колени руками – это согревало их и приносило некоторое облегчение.
Доминга же ощутила резкий спад настроения. Только что все было вроде бы нормально, и вдруг навалилась на сердце тоска, голову сжало невидимым обручем и расхотелось жить. Все стало бессмысленным и нелепым, ненужным и бесцельным. Проще всего было бы умереть прямо сейчас и забрать с собой весь мир. Доминга легла, свернувшись калачиком, и застыла, а в голове ее сплошным гудящим потоком неслись воспоминания, каждое из которых убеждало магичку, что она недостойна жить.
Эд подавил острейшее желание вскочить и куда-то бежать. Они должны… они столько всего должны, а они сидят здесь и смотрят, как время утекает сквозь пальцы. Надо срочно, немедленно… Боже, столько дел, не знаешь, за что хвататься!
А Таэнн вдруг ужасно разозлился. Не на что-то или кого-то. Вообще. Ему вдруг понадобилось кого-то обязательно ударить. Элф нахмурился и сидел, щелкая суставами пальцев.
Воздух за спинами приключенцев стал искриться и завиваться.
- А я смогу? – спросила демиург. У кого – она сама не знала. Наверное, у своего подсознания, у темных глубин Id. Подождала, и так и не услышав ответа, пробормотала себе под нос:
- Впрочем, какая разница!
А искрящаяся воронка бесшумно расширялась, росла и поглотила четырех невидимок вместе с рюкзаками, большей частью сена и одной из балок амбара. 
- Что это с ними? – удивился Галат.
- Куда это они? – удивилась демиург.
Приключенцам повезло. Сеновал, на котором они сидели, располагался метрах в трех над уровнем земли, и падение могло оказаться гораздо более болезненным и травматичным, не упади они на пригорок, поросший мягкой травкой. К тому же, падение в значительной мере смягчило сено.
Быстрее всех в изменившейся ситуации сориентировался Таэнн. Элф встал, огляделся, обнаружил, что они находятся в совершенно безлюдной местности, содрал с себя плащ-невидимку и принялся звать друзей. Первым ему ответил голос Эда: хоббит упал не очень удачно, скатился с пригорка и застрял в кустах, в клочья разодрав плащ. Таэнн помогал ему выбраться с закрытыми глазами – смотреть на мелькающие куски хоббита у него не было сил.
Потом вместе они нашли Ирику – она потеряла сознание от страха, и, возможно, им бы пришлось ее долго искать, если б Эд об нее не споткнулся.
А вот Домингу они не нашли. Содрав с Ирики плащ и приведя ее в сознание, они оставили ее сидеть у рюкзаков на вершине пригорка, а сами обошли все вокруг, зовя волшебницу, но она не откликалась.
Элф и хоббит вернулись к Ирике и попытались разобраться в ситуации. Без Доминги это было сложно. Они могли только констатировать, что сидят неизвестно где. И что здесь не было дождя. И что день уже клонился к вечеру. Вот такой небогатый результат.
Они попытались развести костер, но присутствие в команде волшебницы, которая поджигала заклинанием любые, даже самые сырые дрова, основательно расслабило их, и с костром ничего не получилось. Так что они сидели, жевали хлеб, запивая его остатками воды во флягах и молчали.
Таэнн по-прежнему фоново злился, но молчал. У Ирики по-прежнему, хоть и несколько меньше, болели колени и голова, но она молчала. А Эд все так же остро чувствовал, что они что-то упускают, должны куда-то торопиться, что-то делать, но что – он не знал, и поэтому тоже молчал.
А в параллели перпендикуляра демиург сидела, растекшись по стулу, и наслаждалась новым, точнее, давно забытым ощущением. У нее все было в порядке. Почти все. Почти в порядке.
Потом она переместила свой внутренний взор на Домингу, и тяжело вздохнула:
- Кажется, я перестаралась. Забирать обратно? – она поморщилась, - В конце концов! – воскликнула она, резко выпрямляясь на стуле, - Я демиург! Что хочу, то и ворочу!
Доминга лежала, свернувшись калачиком, у подножья холма. Какого холма, откуда он здесь взялся, что она здесь делает и что будет дальше – ей было все равно. Ей больше не нужны были ни цвета, ни запахи, ни звуки.
Прошел миллиард лет –или ни одной секунды? – когда до нее вдруг достучались физиологические потребности. Ей захотелось в туалет и пить. Одновременно. Доминга встала, повертела головой, и, хотя никого вокруг себя не обнаружила, спряталась в кусты.
Теперь, когда ей хотелось только пить, она почувствовала себя на удивление хорошо. Как будто с души сняли камень.
Она осмотрелась. Местность вокруг была незнакомая, но откуда-то сверху шло что-то родное.
Доминга, на самом деле, была сильным эмпатом, хотя она об этом даже не догадывалась. Сама она обычно говорила, что обладает острым нюхом или развитой интуицией – по ситуации.
Волшебница вздохнула и полезла на холм.
Ирика взвизгнула с набитым ртом, поперхнулась и закашлялась, указывая мохнатой лапой куда-то перед собой. Эд и Таэнн посмотрели туда, куда она показывала, и сначала не поняли, что так испугало элфку. Затем Таэнн различил плывущий к ним полупрозрачный темный шар размером примерно с его голову и как раз на уровне оной.  Элф дотянулся за мечом светотени.
Шар откашлялся и сказал голосом Доминги:
- О, вы тут! Привет, ребята! Пить дайте.
- Доминга, - Таэнн говорил вроде бы спокойно, но меч не отложил, - Ты плащ-то сними.
- Ах да! – спохватилась волшебница и содрала капюшон с головы.
- Да ты можешь его весь снять, - поморщилась Ирика, глядя на висящую в воздухе голову Доминги, - Здесь никого нет.
- Вы объясните мне, где мы находимся? – спросила Доминга, выбираясь из плаща и благодарно кивнув Эду, протянувшему ей флягу.
- Мы думали, ты нам скажешь, - ответил на это Таэнн, - И заодно скажешь, что это такое, - он указал на шар над ее головой.
Доминга задрала голову и охнула. Вблизи шар смотрелся еще более неприятно. Он был похож скорее даже  не на шар, а на клубок, в котором беспрестанно что-то двигалось, перетекало и переливалось, изредка выстреливая  в стороны темными сполохами.
Он был темно-серый с багровым отливом и при одном только взгляде наводил тоску.
- Ужасная штуковина, - высказала общее мнение Ирика, - Как от него избавиться?
Доминга, неотрывно глядя на шар, сделала на пробу несколько шагов в разные стороны. Шар следовал за ней как привязанный. Тогда она осторожно ткнула в него простейшим заклятием дезинтеграции. Шар его проигнорировал.
Забыв об осторожности, волшебница принялась колдовать на шар все подряд. Без эффекта.
Наконец, Доминга махнула рукой и устало села на траву рядом с Таэнном. Элф протянул ей флягу с водой.
- Спасибо, - Доминга жадно прильнула к горлышку, - Вот напасть-то. Тесс бы сюда…
- Кого? – удивилась Ирика.
Доминга взмахнула рукой:
- Да, девчонка одна. Мы с ней учились вместе. Она, правда, не доучилась, бросила. Говорили, она кладоискательницей стала. А вот всяких тварей лучше нее никто не знал!
- Тесс, Тесс, - твердила Ирика, прижав лапу к лицу, - Вспомнила! – крикнула она, и тут же ойкнула, потому что царапнула себя по лицу когтями. А потом ойкнула еще раз и уставилась на Домингу испуганными глазами.
- Что такое? – встревоженно спросила та.
- Тесс, она такая, невысокая, худенькая, темненькая, стриженая коротко, да?
- Да, - растерянно кивнула Доминга, - Ты ее знаешь?
- Я ее видела, - глаза Ирики наполнились слезами. Таэнн прижал ее к себе, - Она умерла, Доминга…
- Что? – волшебница аж подпрыгнула, - Откуда ты знаешь?
- Я… - Ирика судорожно вздохнула, почти всхлипнула, - Я же не только нас видела, как выбирали! Я всех видела, как это вообще все  было у них там, - она ткнула лапой вверх, - Так Тесс там тоже была. За ней какие-то твари гнались, она колдовала-колдовала, а потом был большой взрыв и все, - она потерлась лицом о плечо Таэнна, - Страшно очень было… 
Тесс.
Тесс бежала. Уже задыхаясь, она стрелой мчалась через лес, время от времени оборачиваясь и на бегу ставя позади себя огненную стену. Это мало помогало. Они были все ближе. Она чувствовала их когти, протянувшиеся к ее шее. Они все ближе. Ближе.
Тесс снова обернулась и запустила молнией в ближайшего из преследователей. Тот упал, но их по-прежнему было слишком много, а сил заклинание отнимало немеряно. Тесс бежала. Лес не кончался, не кончалась ночь. Тесс неслась, бездумно и бесцельно, словно загнанный зверь.
А все так хорошо начиналось… Гробница посреди Леса выглядела идеальной: богатой, нетронутой, а главное – безопасной. Тесс три раза оглядела все через кристалл, позволяющий обнаружить следы магии и три раза – через кристалл, выявляющий злые намерения – ничего. Она обнаружила и обезвредила все ловушки –их было не очень много, но и не настолько мало, чтобы это насторожило. Все шло великолепно – усыпальница оказалась усыпанной сокровищами, греби – не хочу. И дернуло же ее открывать саргкофаг!
Саркофаг был прекрасен: выполненный из красного, желтого и белого золота, инкрустированного нефритом, гагатом и александритом, он в деталях отображал тело и молодое, красивое, но строгое лицо усопшего юноши. Тесс понадеялась найти внутри самые дорогие и красивые украшения, быть может даже артефакты. Но когда она откинула крышку, ей показалось, что разверзлись врата в бездну, и оттуда полезли эти ужасные твари. Тесс быстро захлопнула крышку и наложила заклятье замка, но оказалось поздно – крышку сорвало, и вот теперь Тесс спасается бегством. А они все ближе. Ближе. Неизвестные, черные, холодные, безликие, веющие ужасом и близостью смерти.
Еще одна огненная стена. Еще один упал. Всего один. А силы на исходе. Почему же не кончается Лес? Она бежит уже целую вечность. Больше вечности.
Она не слышала ни их шагов, ни их дыхания, и от этого делалось еще страшнее. Впервые в своей далеко не безопасной профессии Тесс столкнулась с действительно ужасными и главное абсолютно неведомыми ей, лучшей специалистке по монстрам на всем Самвэре, существами.
Тесс бежала. Каждый шаг давался все труднее. Все тело ломило, в боку нещадно кололо, горло горело, сердце бешено колотилось где-то в шее и в ушах, а глаза застилала красная пелена. «Это конец», - поняла Тесс за миг до того, как в спину ей вонзились ядовитые когти.
В последнее заклинание она вложила все силы, без остатка. Посреди Леса образовалась выжженная воронка.

- Ну надо же, - Доминга потерла лоб, -  не могу сказать, чтобы мы с ней были очень уж близки, но это очень….неприятное известие. Ты уверена?.. – обратилась она к Ирике.
- Нет, конечно, - дернула плечом элфка, - как я могу быть хоть в чем-то уверена? Даже в том, - она понурилась, вытянув перед собой лапы, - проснется ли завтра моя голова вместе со мной…
Таэнн снова прижал ее к себе и ласково прошептал на ухо:
- Все будет хорошо…
- Спасибо, Таэнн, - Ирика судорожно вздохнула, - Но ты сам-то в это веришь?
Элф пригнул уши к лицу, поколебался, но ответил твердо:
- Верю!
- Так что же это все-таки такое? – задумчиво спросил Эд, по-прежнему глядя на шар, - И где же мы все-таки находимся?..
Приключенцы задумчиво уставились в разные стороны. Вдруг Ирика вскрикнула.
- Ты чего? – встревоженно спорсила Доминга.
- Там!  - Ирика вытянула лапу в направлении видневшихся поодаль кустов, - Там что-то пробежало!
- Подумаешь, заяц наверное, чего ты испугалось-то? – пожал плечами Таэнн.
- Не заяц! – замотала головой  элфка – Уж зайца-то я отличу, не сомневайся. Этот, какой-то странный. Как кошка, только зубы – во! – и Ирика изобразила жестом огромные клыки.
- Таких не бывает, - рассмеялся Таэнн – Тебе показалось!
Ирика надулась.
- А чего мы без костра сидим? – спохватилась Доминга, - Темнеет уже.
- Ага! – обрадовался Эд, - Мы уже и дрова собрали. Зажжешь?
Доминга опасливо покосилась на шар у себя над головой, но костер легко разожгла, и вскоре приключенцы пили чай.
Всем было не по себе. По правде сказать, все они были здорово выбиты из колеи. Они не знали, где находятся, не знали, что им делать дальше, и чувствовали они себя тоже не ахти. Ирика никак не могла приспособиться к лапам – полчашки горячего чая она разлила себе на колени, так что теперь у нее болели не только суставы, но и обожженная кожа. Доминга тоже не могла толком пить и есть с этой дурацкой мордой, да и настроение у нее было подавленное. Эд чувствовал, что они что-то упускают, а Таэнн злился. И уши его раздражали, и вообще все. Он с трудом сдерживался, чтобы ни на кого не накричать. Но именно он вспомнил про карту.   Он так и сказал:
- Карта!
- Что? – вскинулась сидевшая рядом с ним Ирика, и опять плеснула себе чаем на колени.
- Да карта же у нас есть! – раздраженно повторил Таэнн, глядя, как Ирика тихонечко похныкивает, отжимая на себе юбку.
- Точно! – Доминга шлепнула себя по лбу, поморщившись от непривычного ощущения жесткой шерсти на лице, и полезла искать карту.
Расстелила ее на коленях и уставилась в нее. Все столпились вокруг волшебницы. Повисла пауза.
- Нас здесь нет, - наконец грустно констатировал Эд.
- Почему? – со страхом спросила Ирика.
Доминга перевернула карту сначала вверх ногами, потом оборотной стороной к себе, потом с силой потрясла. Ничего не изменилось. Красной точки, которая не давала приключенцам сбиться с пути, на карте больше не было. И от этого всем стало еще более неуютно.
- У меня есть только два объяснения, - неестественно бодрым голосом начала Доминга, - Либо карта испортилась… - она помедлила.
- Либо? – поторопил ее Таэнн.
- Либо мы находимся не на Самвэре, - медленно ответила Доминга.
- А где же? – ахнула Ирика, - Как это, не на Самвэре? Мы умерли?!
- Успокойся! – прикрикнул на нее Таэнн, - Мы все живы!
- Живы, живы, - успокаивающе пробормотала Доминга, - Только где же мы?...
- Ты веришь в существование других миров? – тихо спросил у Доминги Эд.
Волшебница пожала плечами:
- Мне всегда казалось это в принципе возможным. Теперь, наверное, верю, - она еще раз покрутила карту.
- И что же нам теперь делать?! – Ирика была близка к истерике.
- Поужинать, я думаю, - пожала плечами Доминга.
- Я пойду кого-нибудь подстрелю, - тут же вызвался Таэнн Ему хотелось растратить хоть часть этой непонятной злости на охоте. Да и вообще, он чувствовал, что засиделся. Ему хотелось что-то делать, куда-то бежать, а не сидеть и рассуждать.
Так что элф взял лук и направился к кустам, где Ирика видела зверя.
А Эд и Ирика смотрели на Домингу. Волшебница вела себя странно. Она судорожно вздохнула, села, обхватила себя руками за колени и стала неотрывно смотреть на костер, время от времени вздрагивая.
- Тебе плохо? – тихо спросил ее Эд.
- Да нет, ерунда, - Доминга мотнула головой, - Так, бывает.
- А все-таки?
- Ну, - волшебница явно смутилась, - У меня иногда так бывает в последнее время. Вот сижу я, и вдруг, против своей воли начинаю думать о том, что будет, если я вот сейчас провалюсь в доисторические времена.
- Это как? – Эд поскреб бороду.
- Не знаю. Ну вот вдруг вот сейчас я вместе с костром и мясом попаду на десять тысяч лет назад?
- С чего вдруг?
- Да я знаю, что этого не может быть! А вдруг? Вот я сижу здесь, а в следующий миг вас никого нет, а вокруг меня бродят древние животные! Это же ужасно страшно!
- По-моему, это ужасно глупо! – фыркнула Ирика.
- Нет, ну ты представь, - Доминга широко развела руками, -  Сначала я бы не поняла, что случилось. Потом я бы подумала: «А вдруг я провалилась в прошлое, какой ужас?!» и я бы все больше и больше укреплялась в своей догадке. Я бы искала людей, и убедилась бы, что я – единственный человек во всем мире, - волшебница поежилась,  - Это же ужасно страшно! Совсем одна… 
- Мы с тобой, - Ирика похлопала волшебницу по плечу. Та вздохнула:
- Я знаю. Спасибо. Глупо это все, да…
Ирика улыбнулась, потянулась, но тут же охнула, потревожив колени.
- Доминга, - жалобно протянула она, яростно натирая колени руками, - ты б полечила меня, а? Мочи моей больше нет!
- Что такое? – спохватилась волшебница.
- Болит у меня все, - пожаловалась Ирика, - Колени, локти, запястья. Колени особенно.
- Крупные суставы? – Доминга нахмурилась, - Тазобедренные болят?
- Чего?
- Вот тут, - Доминга показала на бедро Ирики. Та замотала головой.
- Странно… - протянула волшебница, наложила руки элфке на колени и закрыла глаза. Посидела молча некоторое время. Эд и Ирика смотрели на нее, затаив дыхание.
- Очень странно, - сказала Доминга, открыв глаза и встряхнув волосами, - Это не твоя боль.
- Очень даже моя, - обиделась Ирика, - Мне больно!   
- Да я понимаю, - поспешила объяснить Доминга, - Но… - она пощелкала пальцами в поисках слова, - Не твоя! – сдалась она,- Не знаю даже, как сказать. Ну, как будто тебя заколдовали, чтобы у тебя болело, только не заколдовывали тебя, - она пожала плечами.
- Ага! – воскликнула Ирика, - Я так и знала! – она погрозила кулаком небу, - Это все они, уроды!
- Ну не кипятись! – Доминга похлопала ее по спине, - Может, и не они.
- А кто тогда?
- Не знаю я… - волшебница вздохнула и опять обняла колени, - В последнее время я только и делаю, что говорю: «Не знаю». А ведь совсем недавно мне казалось, что я знаю почти все на свете!
Но ее тирада осталась без ответа: внимание друзей уже переключилось на Таэнна, возвращаюшегося с добычей. На плече элф нес что-то вроде маленькой  антилопы, а перед собой за лапы…
- Вот! – патетически воскликнула Ирика, - Я же говорила! А вы мне не верили!
И она была права. Перед собой Таэнн нес кошку с огромными клыками.
- Ты была права, - кивнул Таэнн Ирике, бросая добычу к ее ногам, - Никогда раньше таких не видел.
Доминга села на корточки и принялась внимательно разглядывать зверя. Он имел серо-полосатый жесткий мех и резкий мускусный запах.
- Ты зачем его убил, Таэнн? - спросила она, - Он явно несъедобный.
- Он на меня напал, - элф продемонстрировал две длинные царапины на предплечье. Ирика ахнула, - Я сидел в засаде,а он на меня откуда-то сверху прыгнул. В шею метил, зараза. Еле успел увернуться.
- Ничего себе! – присвистнула Доминга, - Да тут опасно!
Таэнн кивнул:
- Думаю, надо развести огонь побольше. И запастись дровами как следует.
Пока Эд и Таэнн собирали дрова, а Ирика пыталась что-то приготовить из антилопы, Доминга разглядывала неизвестного зверя. Она ножом вывихнула ему челюсть, и теперь изучала строение зубов.
- Странно, очень странно, - бормотала она периодически.
- Да брось ты уже эту гадость! – наконец не выдержала Ирика, - Лучше мне помоги!
Доминга послушно подсела к костру и побросала в котел душистые травы. В свете костра темный шар над ее головой бросал кровавые сполохи и казался пульсирующим. Ирика бросила на него косой взгляд и передернулась. Доминга, которая уже успела про него забыть, перехватила взгляд элфки и уставилась на шар.
- Что же это такое, Ономант всеведущий? – тихонько пробормотала она.
Ономант на небесах выразил отрицание.
- Чего отнекиваешься? – спросил его Лэкс. Ономант его проигнорировал.
- Тебе не кажется, что у нас квест затянулся? – спросила демиург.
- Нет, мне кажется, деление на квесты вообще уже потеряло смысл, - ответил Астор.
- Да, жизнь – штука сложная, и плохо делится на равные промежутки, - глубокомысленно изрекла демиург.
- Календарь не в счет, - съязвил Астор.
- Да ты меня понял, - отмахнулась демиург.
- Понял, - кивнул Астор.
- Ты плод моего воображения, - заметила демиург, - Ты не имеешь права со мной спорить и мне хамить.
- Тогда зачем ты меня придумала? Чтоб я говорил, какая ты хорошая? Так не пойдет! – заявил Астор, - Кроме того, еще неизвестно, кто кого придумал!
- Да уж! – фыркнула демиург.
- Ты болеешь, - мягко заметил Астор. Демиург понуро кивнула, - Впрочем, я тоже болею, - со вздохом промолвил он.
Демиург покачала головой:
- Ты всего лишь влюблен. А я умираю.
- Я влюблен в девушку, которой не существует. А ты уже никогда окончательно не умрешь. Ты знаешь. Так что давай не будем спорить, кому из нас хуже!
- Не будем, - согласилась демиург.
- Ты считаешь, что я жестока? – строго спросила демиург.
- Нет, ну что ты, - Астор тряхнул волосами. Помолчал и добавил, - Я – плод твоего воображения. Я не имею права тебя осуждать.
- Обиделся? – испугалась демиург, - Ты на меня не обижайся, пожалуйста, - ее голос стал почти умоляющим, - а то мне совсем поговорить не с кем будет.
- Ну что ты, - Астор улыбнулся ей ободряюще, - Я же все понимаю. Ты болеешь. Тебе, кстати, лекарства пить не пора? – демиург покачала головой, - Знаешь, - добавил Астор после паузы, - Я жалею о том, что не знал тебя здоровой.
- Мне тоже жаль, - кивнула демиург, - Я сама себя уже здоровой не помню.
- Но, может быть, тебя можно вылечить?
Демиург поджала губы и медленно покачала головой:
- Мне предлагали операцию. Но это только оттягивание неизбежного. Вылечить меня нельзя.
- Жаль. Но, ты знаешь, - Астор уставился себе под ноги, - Ты выбрала не самый плохой путь. По-крайней мере, оригинальный.
- Спасибо за комплимент, - хмыкнула демиург, - Кстати, а на чем ты, собственно, стоишь?
Астор снова посмотрел себе под ноги. На этот раз внимательно.
- Дай-ка подумать, - протянул он, - По-моему, это та самая мифическая первичная материя.
- Врешь! – фыркнула демиург.
- Ну ладно, - пожал он плечами, - Тогда просто абстрактное черное нечто.
Демиург посмотрела на Астора:
- Да, это больше похоже на правду. Такой фон тебе идет.
- Вот уж спасибо! – поднял бровь Астор.
- Вот уж спасибо! – подняла бровь Ирика, нюхая суп, - Это что ты мне сюда нашвыряла?
- А что? – Доминга тоже понюхала пар, поднимающийся от котелка, - По-моему, очень вкусно пахнет.
- И по-моему тоже! – заявил Таэнн, подходя к костру и вытирая руки об штаны, - Давайте есть уже! Я зверски проголодался.
- А где Эд? – спросила Доминга.
- Только что здесь был, - Таэнн завертел головой в поисках хоббита, - Эд! Есть иди! – крикнул он в темноту, - Проклятье, куда же он делся! – с досадой воскликнул элф, вытаскивая из рюкзака свою мискую.
- Вы ешьте, - сказала Доминга, вставая, - а я пойду поищу его. Я не особо голодная.
- Кричи, если что, - Таэнн запустил ложку в котелок. Доминга кивнула и шагнула от костра. 
Она прошла несколько шагов, вслушиваясь в ночную жизнь луга. Вокруг нее кто-то шуршал, стрекотал и поскрипывал. Доминга зажгла над ладонью светящийся шар, и над ним тут же стали виться ночные мотыльки.
«Интересно», - подумала волшебница, - «Что заставляет их летать вокруг света?»
- То, что они эволюционно неприспособлены к близким источникам света, - сказал кто-то. Доминга остановилась как вкопанная.
- Кто здесь? – шепнула она и сделала огонек поярче. Светящийся шар бросал неверные тени на колышущиеся травы, и Доминга провела несколько мучительных секунд, вращаясь вокруг своей оси в тщетных попытках разглядеть того, кто это сказал. Наконец, она остановилась, попыталась сдержать бешено колотящееся сердце и начать думать.
Голос был, кажется, женский. И шел откуда-то сверху. Доминга медленно подняла голову и уставилась на шар над оной. Шар молчал.
- Это ты сказал?  - еле слышно, стыдясь сама себя, спросила Доминга. Шар молчал. Волшебница, осмелев, протянула руку и потрогала шар. Он был слегка шероховатый и не имел температуры. Чуть-чуть обдумав последнюю мысль, Доминга пришла к выводу, что он был той же температуры, что и ее рука. В целом, трогать его было неприятно.
Доминга потерла лоб, пожала плечами и пошла искать Эда. Хоббит обнаружился неподалеку в небольшой ложбинке. Он рвал орехи с куста, и, обернувшись на зов Доминги, жутко напугал ее полыхнувшими глазами. Волшебница взвизгнула и даже немножко подпрыгнула, и только потом сообразила, что это ее свет отразился в расширенных до предела зрачках хоббита.
- Нет, я так точно поседею, - пробормотала она и подошла к хоббиту. Тот протянул ей пригоршню орехов:
- Вкусные!
Доминга попробовала. Орехи действительно были вкусные.
- Ты уверен, что их можно есть? – поинтересовалась она, тоже пригибая к себе ветвь, усыпанную орехами. Хоббит пожал плечами и выпутал бороду из ветвей.
- Разве мы хоть в чем-то можем быть уверены? – философски вопросил он, - А я люблю орехи.
Доминга кивнула. Они наелись и отнесли по горсти орехов Таэнну и Ирике.
- А мы уж волноваться начали! – воскликнула Ирика, завидев приближающихся к костру Эда и Домингу, - Вы где были?
Вместо ответа они отдали друзьям орехи, а сами сели к котелку.   
Доминга ела и думала о том, что люди – удивительные существа. «Не только люди», - поправила она сама себя и немножко подумала о том, что очень странно, что не существует единого, удобного и короткого обозначения всех мыслящих рас. Что-нибудь типа двуногие. Или, говорящие. Говорящие ей понравилось больше, и она продолжила прерванную мысль. Странно, насколько говорящие быстро ко всему привыкают. Они уже без отвращения глядели друг на друга в этих странных обличьях. Даже на нее, а она с этой ужасной ослиной мордой была самой уродливой, так даже на нее друзья смотрели спокойно и общались нормально. И есть она приноровилась.
Мысль пошла дальше, и Доминга стала думать о том, сколько всего невероятного произошло с ними за последнее время. Они привыкли и к тому, что Ирика сменила расу. И к тому, что они летали на драконе. И к тому, что Таэнн побывал золотым оленем. И даже к тому, что от них зависит судьба мира.
Похоже, что все они как раз об этом старались не думать, но, тем не менее, их уже не так пугала эта мысль. Они смирились с ней. Привыкли к своей непонятной и невероятной доле…
На этом месте Доминга уснула. Прямо с ложкой в руках.
Эд, который сидел по другую сторону костра, и ел очень медленно, потому что толком донести ложку до рта ему мешала борода,  думал примерно о том же. Впрочем, в противовес волшебнице, которая скорее разговаривала сама с собой, пытаясь облечь все свои чувства и образы в слова, Эд скорее ощущал, нежели мыслил. И то, что он ощущал его пугало. Слишком многое изменилось. По натуре он всегда был добрым и даже застенчивым. Жизнь его текла размеренно и постоянно. Он даже имел дело всегда с одними и теми же поставщиками. Да и с покупателями, что греха таить. И торговаться терпеть не мог.
Он всегда был уверен в завтрашнем дне и никогда не забывал, что было вчера, потому что вчера было то же, что и позавчера, и много дней назад.
И его такая жизнь целиком и полностью устраивала. Он стремился к покою и комфорту. Любил окружать себя вещами и лицами постоянными, спокойными и удобными.
Но теперь все было по-другому. Ложась спать, он не знал, проснется ли он завтра и в каком он будет виде.
И это было странно… Основная странность заключалась в том, что это его пугало далеко не так сильно, как если бы ему рассказали о подобной жизни год назад. Он даже принял мысль о том, что от них – от него! – зависит судьба мира.
Словно у него появился какой-то внутренний стержень, о котором он не знал прежде. Новый источник сил.
С этой мыслью хоббит уснул. Облив бороду супом.
В параллели перпендикуляра демиург думала о том, что повторяется. И что самым логичным для ее приключенцев было бы заключить, что им вообще нельзя есть непроверенную пищу. По-крайней мере, ту ее часть, что растет на деревьях и не подвергается термической обработке.
- У тебя программерское мышление, - хмыкнул Астор.
- Принимаю за комплимент, - улыбнулась ему демиург- Особенно принимая во внимание то, что мы, врачи, самая компьютерно безграмотная прослойка населения.
- Спорный вопрос, - поднял бровь Астор, - Из чего ты сделала такой вывод?
- Научно установленный факт, - фыркнула демиург, - Из личного опыта, пожалуй.
- О да! Факт! – усмехнулся Астор.
- Я слишком много с тобой разговариваю! – заявила демиург, скривив губы, - Ты – плод моего воображения!
- Тебе самой-то еще не надоело мне об этом напоминать? – поинтересовался Астор, - Считай, что мне тебя жалко. Поэтому я тут с тобой сижу, а не на каком-нибудь слете.
- Знаю я ваши слеты, алкаши! – демиург показала Астору язык.
- Да что ты знаешь! – возмутился Астор, - Ты на мотоцикле ни разу в жизни не сидела! Даже на дряхлом урале!
- Ну и что? – насупилась демиург, - Меня однажды туда приглашали.
- Ты не поехала! – отрезал Астор.
- Ох, вот и спорь с тобой, - понурилась демиург, - Все-то ты знаешь!
- Еще бы! – довольно улыбнулся Астор, - Я же плод твоего воображения.
Утро пришло и принесло немало сюрпризов. Во-первых, приключенцы оказались на острове посреди туманного моря. По-крайней мере, это именно так выглядело. Верхушка  холма, на котором они проснулись (и уснули, как они надеялись) выступала из волн тумана. Больше ничего видно не было. Зато было слышно. Слышалось рычание, причем со всех сторон. И довольно зловещее. Рычание перемежалось взвизгиваниями и протяжными завываниями и неуклонно приближалось.
Приключенцы сбились в тесную кучку, прижавшись друг к другу спинами. Таэнн на мгновение сжал руку Ирики, но потом снова сцепил обе ладони на рукояти меча. Доминга наговорила файерболл. Эд Ноппин взвел последний остававшийся у него арбалет – маленький, карманный, но все лучше, чем никакого. И только Ирика, у которой оружия не было, и которая подумала, что будет драться хоть когтями, обнаружила, что когтей у нее больше нет. В голове ее проскочила мысль, что странно, что Таэнн не заметил этого, когда брал ее за руку, но Ирика эту мысль отбросила и завертела головой. Действительно, все они снова были в своем нормальном виде. Она ахнула, и на нее тут же шикнул Таэнн.
- Да вы посмотрите же, - Ирика говорила восторженным свистящим шепотом, - Мы же опять мы!
- Чего? – покосилась на нее Доминга.
- Ой, Доминга, какая ты красивая! –воскликнула элфка.
Волшебница на секунду нахмурилась, потом лицо ее озарилось пониманием, и она радостно ощупала щеки. Ослиной морды больше не было! Тут уж и Таэнн с Эдом не преминули убедиться, что и к ним вернулся их обычный внешний вид. 
Таэнн как раз радовался своим любимым ушам и опустил меч, когда из тумана на него прыгнул первый зверь. Точно такой, какого он вчера убил.
Клыки с палец длиной просвистели в миллиметре от новообретенного уха, щеку обдало жаром дыхания, а выбившиеся из сах-до-к’вана волосы взметнулись, когда Таэнн  крутанулся на месте, уходя от удара. На удивление быстро среагировал Эд – Таэнн толкнул его, пока поворачивался, и хоббит, движимый больше инстинктом, нежели рассудком, успел выстрелить прямо в беззащитное брюхо зверю, пока тот пролетал над его головой.
- Никогда не думала, что буду сражаться с кошками…- пробормотала Доминга, поджарив сразу трех зверей файерболом.
Ирика швыряла в кошек камнями. Эд перезарядил арбалет и снял еще одного – прямо в глаз. Таэнн на секунду повернулся и сунул Ирике в руки кинжал. Элфка приободрилась, хотя все понимали,что толку от нее в рукопашной схватке с невероятно быстрой и увертливой кошкой мало.
Таэнн на миг скакнул вперед и снес полтуловища кошке, как раз наметившейся прыгнуть на Ирику.
- Сколько же их? – риторический вопрос Доминги висел в воздухе, воняющем паленой шерстью – волшебница жарила направо и налево, но сама понимала, что сил ее осталось ненадолго.
Из моря тумана огромным прыжком вылетел очередной зверь и вцепился Эду в грудь. Хоббит упал и страшно закричал, руками пытаясь отодвинуть от себя клыки, тянущиеся к шее. Прежде чем Таэнн и Доминга успели хоть что-нибудь предпринять, Ирика заорала еще громче Эда и пырнула кошку кинжалом в бок. Потом отшывырнула еще извивающееся тело вместе с оружием, и упала на колени подле хоббита:
- Эд, Эд, ты как? – тормошила она его. Тот только стонал. Таэнн и Доминга, встревоженно оглядываясь на них, пытались их прикрыть, но оказалось, что атака кончилась. Что стало причиной этого, приключенцы так и не поняли. То ли они перебили всю стаю, то ли зверей разогнало взошедшее солнце, выкатившееся из пенных волн красным шаром и растопившее туманное море, то ли их напугал большой зверь, прошедший поблизости – дрожь земли почувствовали все, но только Доминга разглядела в тумане очертания гороподобной спины. У нее были кое-какие мысли по этому поводу, но сейчас для них было не время.
Волшебница опустилась на колени рядом с Ирикой. Элфка всхлипывала и разрывала на хоббите рубашку. Тонкое полотно было исполосовано когтями, как и кожа под ним. Доминга выругалась сквозь зубы и приволокла свой рюкзак. Эд был в забытьи. Доминга стала выбирать травы и амулеты, а потом вдруг встала, сжала кулаки и проорала в бледное небо:
- Максим!!!
- Ты чего? Где Максим? – встрепенулась Ирика.
- Где этот чертов дракон,когда он так нужен?! – возопила Доминга.
Ирика вытерла нос рукавом и сказала:
- Не все в жизни происходит так, как мы этого хотим. И тогда, когда нам это нужно. Мы можем надеяться только на себя. Давай, Доминга, полечи Эда.
Волшебница понуро кивнула, заметно покраснела и приложила к ранам на груди Эда кровоостанавливающий амулет. Хоббит очнулся и стал кричать. Доминга закусила губы, и в руках ее, будто сам собой, оказался приберегавшийся на крайний случай флакончик с сильнейшим обезболивающим. Тонюсенькая иголочка впилась в плечо хоббита прямо через рукав рубашки, Доминга сжала пузырек, и Эд затих. Только после этого волшебница сообразила, что вкатила хоббиту человеческую дозу и застыла в ужасе, глядя то на мирно спящего Эда, то на пустую ампулу.
- Что же нам делать? Что делать? – причитала Ирика, сцепив у груди руки и со страхом глядя на Эда, - Он выживет, Доминга?
- Я надеюсь, - сдавленно ответила волшебница, - В радугу бы его.
- Нет тут радуги, - отрезал Таэнн и куда-то пошел.
Ирика хотела окликнуть его, спросить, куда он, но почему-то не стала. Вместо этого она помогла Доминге перевернуть Эда, промыть и перевязать его раны.
- Я, -Доминге отказал голос. Она обернулась и через плечо посмотрела на уходящего Таэнна, - Ирика, я как бы его не убила…
- Чего? – не поняла элфка, - Кого?
- Эда, - Доминга поморщилась, - Я ему лекарство вколола. Столько, сколько человеку надо. А он насколько меньше….
- И что теперь? – ахнула Ирика.
- Не знаю… Ждать и надеяться.
Ирика замолчала. В голове у нее понеслись дальнейшие варианты развития разговора. Раньше с ней такого не было, и элфка даже немного испугалась. Она еще не знала, что так приходит мудрость. Ей хотелось накричать на Домингу за то, что она не подумала, прежде чем сделать Эду укол, хотелось отвести душу и вложить в крик все пережитое напряжение. В то же время она понимала, что волшебница и сама переживает, что исправить ничего нельзя и что она только нарвется на ссору, ничего больше. Поэтому она сидела и молчала. Доминга перевязывала Эда и тоже молчала. В этой напряженной тишине голос неслышно подошедшего Таэнна прозвучал настолько резко и неожиданно, что обе они подпрыгнули.
- Они пришли Сверху. И туда же ушли. Нам надо двигаться. Они могут вернуться, - элф говорил сухо и отрывисто. Доминга поняла, что он что-то не договаривает. Она пристально посмотрела элфу в глаза. Тот посмотрел на нее зло и повторил, - Надо двигаться. Я понесу Эда. Ирика, возьми кинжал. Доминга, держи что-нибудь на готове, - он вздрогнул и неожиданно даже для самого себя добавил, - И убери эту дурацкую штуковину у себя с головы!
Доминга метнула быстрый взгляд на шар, потом уставилась на Таэнна:
- Я не могу его убрать, ты знаешь.
Элф кивнул, но ничего не сказал. Быстро и сноровисто он повырывал  клыки у тех зверей, что они убили, и ссыпал их в карман. Ирика смотрела на него с ужасом.
- Я тебе бусы из них на свадьбу сделаю, - попытался пошутить Таэнн, но Ирика шутку не оценила. Она охнула и прижала руку к губам, будто ее вот-вот должно было вырвать. Таэнн поморщился. Он не ожидал такой реакции.
 - У тебя штаны теперь в крови, - мрачно сказала Доминга.
- Да они и не были чистые-то, - рассеянно ответил элф. Он явно думал о чем-то другом.
- Ага, - кивнула волшебница, затягивая последний узел, - Мы уже здорово пообтрепались.
- Не попали бы в твой замок – уже в лохмотьях ходили бы, - хмыкнул Таэнн.
Ирика заверетела головой. У нее было впечатление, что Таэнн и Доминга, произнося эти в общем-то пустые, ничего не значащие, слова на самом деле говорят о чем-то другом. Понимают друг друга, а она их – нет. Элфка подумала-подумала, и решила все-таки не обижаться.
- Готово! – Доминга выпрямилась, - Ребра у него, вроде, целы, но неси осторожно.
Таэнн кивнул и поднял Эда.
- Куда мы пойдем? – спросила Доминга, поправляя лямки рюкзака.
- Не важно, - Таэнн посмотрел на Домингу, на Ирику, вздохнул, бережно положил Эда на землю, надел на одно плечо его рюкзак, на другое - свой  и снова, с заметным трудом, взял хоббита на руки.
- Тебе же тяжело, - забеспокоилась Ирика.
- Нормально, - прокряхтел элф.
- Давай я эдов рюкзак понесу? – встревоженно предложила Доминга, протягивая руку к плечу Таэнна.
- Не надо, я сказал! – рявкнул на нее элф, - Пошли!
И они пошли. Они шли и шли. Солнце светило весело и ярко, воздух пах травами и цветами, птицы порхали и щебетали, а приключенцы шли и все больше удивлялись. Все вокруг было не так. И чем дальше они шли, тем заметнее это становилось. Птицы были не такие. Травы и цветы были не такие. И даже солнце было какое-то другое.
Они направлялись к виднеющемуся вдали лесу. В середине дня сделали привал, поели хлеба. Эд по-прежнему был в забытьи, но дышал ровно, и Доминга почти перестала беспокоиться по этому поводу. В первую очередь потому, что она все сильнее и сильнее беспокоилась по поводу другому.
Волшебница отхлебнула из фляги, протянула руку и сорвала цветочек – маленький синенький цветочек, один из тех, что в избытке усыпали луг, по которому они шли. Повертела его в руках. Цветочек был похож на незабудку. Но не очень.
- Таэнн, Ирика, - спросила Доминга, - вы знаете, что это за цветы?
Элфы замотали головами.
- И я не знаю… - пробормотала Доминга.
- А что? – спросил Таэнн с набитым ртом.
- Нет, ничего, - проворчала Доминга себе под нос и притянула к себе колосок.
- Покрытосеменные… - забубнила волшебница. Ирика и Таэнн встревоженно переглянулись, - Ярко окрашенные цветки. Значит, медоносы. Стоп! Не обязательно медоносы… Но не папоротники, что уже радует .
- Вон  тебе и папоротники, - Таэнн мотнул головой в сторону высоких зарослей. Доминга посидела немного в нерешительности, глядя на высокие кусты, которые сначала показались ей… Она задумалась, чем же они ей показались, и поняла, что чем угодно, но не папоротниками, после чего встала и подошла к кустам. Они были выше нее и действительно имели длинные изрезанные листья и сумочки с семенами на их изнанке.
Доминга постояла, задрав голову, разглядывая разлапистые листья, после чего молча вернулась и села.
- И? – спросила Ирика.
- Это папоротники, - мрачно констатировала Доминга.
- Ну и что? – Ирика наморщила лоб.
Доминга с Таэнном переглянулись.
- Таэнн, я слушаю твою версию! – заявила волшебница.
Элф пожал плечами:
- По-моему, все ясно. Мы в другом мире. Не на Самвэре.
Доминга потерла ключицу:
- А как тебе вариант, что мы на Самвэре, только в прошлом?
- Глупость! – отрезал Таэнн, - С чего бы это?
- А с чего бы нам в другой мир? Мы куда-то провалились, это точно. Вопрос только в том, куда!
- Вопрос, в первую очередь, в том, что нам дальше делать! – тихо сказал Эд.
- Эд! – радостно воскликнула Ирика, - Ты очнулся!
- Давно уже, - хоббит завозился, устраиваясь поудобнеее, и охнул, потревожив рану, - Лежу вас слушаю.
- И что ты думаешь по этому поводу? – поинтересовалась Доминга.
- Не знаю,  - Эд попытался пожать плечами, и снова охнул.
- Таэнн! – Доминга вдруг подозрительно уставилась на элфа, - Ну-ка, рассказывай!
- Что? – поднял бровь элф.
- Ты его видел! Когда ходил!
- Кого? Куда?
Доминга сжала голову в ладонях и через секунду продолжила спокойнее:
- Расскажи, пожалуйста, Таэнн, видел ли ты какого-нибудь необычного зверя, когда отходил от нас.
Элф поерзал на месте, кашлянул и неуверенно сказал:
- Ну, он близко-то не подошел….
- Но… - поторопила Доминга, всем своим видом призывая Таэнна сказать главное.
- Но это был странный зверь, да. Большой очень, и очень лохматый. И с таким вот носом, - Таэнн руками попытался изобразить хобот.
- Волосатый слон это был, да, Таэнн?! – с торжеством воскликнула Доминга.
- Волосатый – это да. А… кто?
- Ах, извини, - спохватилась волшебница, - Ты слона не знаешь!
Таэнн дернул плечом.
- Так вот! – Доминга воздела палец, - Таэнн видел. Я видела. Это был мамонт! Мы на Самвэре. Десять тысяч лет назад!
- Как ты боялась? – Ирика в ужасе прижала руки ко рту. Доминга обдумала ее слова.
- Знаешь, - наконец сказала она, - Теперь, когда это случилось, это совсем не так страшно, как было тогда, когда я себе только это представляла.
- Так обычно и бывает со страхами, - кивнул Эд, - А ты боялась не в прошлое провалиться, ты как все мы, в общем-то, боялась одиночества. Боялась остаться одна. А ты не одна. Мы здесь, с тобой. Ничего страшного, - и хоббит замолчал, утомленный этой долгой речью.
Доминга задумалась. Она думала долго, и никто не прерывал молчания.
- Ты прав, Эд, - наконец сказала волшебница,  - Оказаться единственными четырьмя в мире далеко не так страшно, как единственной одной.
Эд улыбнулся.
- Да ерунда это все, - махнул рукой Таэнн, - Мы с таким же успехом можем быть где угодно. И когда угодно, - добавил он после паузы.
- И что же нам делать? – тихо спросил Эд, ощупывая на себе повязки.
- Ну, у нас есть два пути, - Доминга потерла ключицу, - И, в принципе, они друг другу не противоречат. Мы можем поискать способ вернуться в наше время. А можем попытаться обжиться тут. Думаю, Игра еще продолжается, мы живы, и боги нас не оставят.
- У нас желания есть, - вспомнила Ирика, - Мы можем попросить, чтоб нас вернули в наше время.
- Попроси еще, чтоб мы в этом виде остались, - кивнул Эд, - Ты мне больше с нормальными руками нравишься.
- А что я-то? – растерялась Ирика, - Я свое желание придумала… - она залилась краской.
- Это какое же? – заинтересовался Таэнн.
Ирика залилась краской и отвернулась.
- Да ладно, скажи! – попросил Таэнн, - Хочешь, я тоже скажу? Я тоже придумал!
- Скажи! – вскинулась Ирика.
Таэнн слегка покраснел, поерзал,  строго взглянул на Домингу и Эда, мол, не смейте смеяться, и сдавленно сказал:
- Я хотел попросить, чтоб у нас с тобой все хорошо было. Чтоб здоровы мы были и дети наши, чтоб не ругались, и жили до старости в мире, ладу и согласии... 
Ирика смотрела на Таэнна большими глазами, и, когда он замолчал, робко погладила его по руке:
- Ой, Таэнн, какой же ты хороший!
- Теперь ты говори! – строго сказал элф, - Я свое открыл!
Ирика сделала жалобную гримаску:
- Мне теперь совсем стыдно. Ты такой хороший, такое доброе желание придумал, а я…
- Да говори уж! – подбодрила элфку Доминга.
- Я хотела попросить, чтоб я могла тела менять. У меня же их два вроде как!
Все уставились на Ирику.
- Зачем? – наконец выразила Доминга общий вопрос.
Элфка снова густо покраснела.
- Ну мне как-то жалко… И то тело жалко, я в нем все-таки долго жила… И это тоже жалко, я к нему привыкла уже… и вообще, представляете, как это будет здорово!
Приключенцы дружно уставились на небольшую тучку, как раз набежавшую на солнце.
- Я как-то плохо себе это представляю, - наконец сказала Доминга, - И ты, по-моему, тоже.
Ирика надулась.
Потом все, не сговариваясь, уставились на Эда.
- Что? – не выдержал тот.
- А ты желание придумал? – спросила Ирика.
Теперь наступила очередь хоббита краснеть и ерзать.
- Придумал! – констатировала Ирика.
- Я бы на твоем месте попросил выздороветь, - посоветовал Таэнн, - Не то, чтобы мне так тяжело было тебя нести…
- Да я сам пойду, я в порядке! – вспыхнул хоббит, - Но желание другое…
- Какое? – Ирика сочилась любопытством.
- Можно я не буду говорить? – тихо спросил Эд, скривив лицо, - Слишком много рассказывать придется.
- Да говори, мы не торопимся, - благодушно сказал Таэнн, - Нам нечего друг от друга скрывать!
Эд вздохнул, повозился и сел, едва заметно поморщившись. Впрочем, видимо, рану он потревожил – на повязке проступила свежая кровь.
Доминга дернулась было к нему, но хоббит жестом остановил ее:
- Я в порядке, Доминга, не беспокойся. Все скоро заживет, я чувствую.
- Рассказывай давай! – поторопила его Ирика.
Хоббит вздохнул, глядя в землю:
- Да что тут рассказывать… Есть одна женщина, я ее люблю. Давно люблю…. – он поднял глаза и обвел взглядом друзей. Не встретив насмешки, он осмелел и продолжал:
- А она меня – нет. Точнее, я не знаю. Точнее, я думаю, что нет, потому что…. – он потер лоб.
- Ты никогда ее не спрашивал? – подсказала Доминга.   Хоббит кивнул.
- А почему? – спросила Ирика.
- Боялся, - дернул плечами Эд.
- Ну и глупо! – непреклонно заявила элфка, - Глупо бояться своих чувств!
- Да он не чувств боялся, а отказа. Правда, Эд?
Хоббит снова кивнул.
- И ты хочешь попросить, чтоб она тебя полюбила? – спросила Ирика. Эд пожал плечами.
- Не знаю даже… - он повесил голову, потер пятно крови на бинтах и стал рассказывать, - Мы в одной школе учились. Жили в соседних деревнях. Я всегда хотел ее провожать, и всегда боялся подойти…. Другие мальчишки ее провожали, портфель ей носили, а я ее так любил, что слова ей сказать не мог, язык к небу прилипал при одном ее виде… Она такая вся была.. Чудесная…
- Эд, - тихо и осторожно спросила Доминга, - Тебе лет-то уж не мало. Она, поди, замужем давно?
- Я не знаю. Да, наверное. Я ее уже очень давно не видел.
- Эд, - Доминга говорила медленно, тщательно подбирая слова, но получалось все равно не очень, - Ты ведь не ее любишь, а образ, который сам себе придумал. Подумай, она, наверное,  кучу детей понарожала, расплылась вся и уже совсем не та…
Эд продолжал пялиться в землю. Все молчали. Довольно долго. А потом заговорили все сразу.
- Да плюнь ты, другую тебе найдем! – залихватски воскликнул Таэнн и даже дернулся было хлопнуть Эда по спине, но вовремя остановился.
- А как же Эссер? – спросила Ирика.
- Это пройдет! – сказала Доминга.
- Я сам не знаю, - пробормотал Эд.
Получился нестройный хор. Приключенцы осеклись, посмотрели друг на друга и расхохотались. Эд смеялся громче всех, хотя ему было еще больновато. Впрочем, хоббит чувствовал, что раны, нанесенные кошачьими когтями, поверхностны, и доставляют больше неудобства, нежели представляют реальную опасность его жизни и здоровью. Они уже начинали потихоньку затягиваться, и поэтому начинали чесаться.
- Знаешь, Таэнн, - Эд попытался почесаться через бинты, - Ты ведь всех нас на руках потаскал.
Элф удивился. Он обвел друзей глазами, и признал правоту Эда:
- Точно говоришь. Главное, чтоб вам меня тащить не пришлось! - и рассмеялся. С его точки зрения шутка получилась забавная. А вот Ирика сразу насупилась:
- Смотри, накаркаешь! – прикрикнула она и даже шлепнула Таэнна по спине.
- Не накаркаю! – Таэнн обнял ее, - Я же шучу!
- Да! – Доминга встала и потянулась, - Действительно, всех нас ты на руках носил. Дайте боги, чтоб теперь только жену носил. До конца жизни! – и подмигнула вспыхнувшей Ирике.
- Пойдемте, что ли, - волшебница затянула горловину рюкзака.
- Куда? – спросил Эд.
- До леса дойдем, там видно будет, - Доминга головой указала направление.
- Ну пошли, - хоббит с трудом, но самостоятельно, встал.
- Эд, может, не надо? – заволновалась Доминга.
- Давай понесу, правда! – предложил Таэнн.
- Сам пойду, - твердо сказал Эд.
Элф кивнул и закинул на спину два рюкзака.
- Может, тебя хоть перевязать? – с сомнением спросила Доминга.
- Не стоит, - поморщился Эд, - Там теперь присохло все. Отдирать неохота.
Доминга кивнула, и они пошли. 
Вечером они расположились в лесу, причем, довольно удачно со всех точек зрения. Они нашли небольшой пригорок, на котором кольцом стояли дубы. Под сенью великанов царили покой и невероятный аромат. Приключенцы вошли в кольцо дубов и долго молча стояли – не могли напиться этим божественным воздухом. Ни у кого даже мысли не возникло искать другое место ночевки. Они развели в центре кольца, там, где роскошные кроны не смыкались, большой костер. Таэнн притащил два огромных бревна и много сушняка, так что волноваться насчет дров не приходилось. Ирика с проснувшимся элфским чутьем нашла какие-то коренья, которые Таэнн одобрил, и они сварили сносный суп. Доминга перевязала Эда, осторожно отмачивая присохшие бинты, и с удовлетворением заметила, что почти все раны – теперь было понятно, что, по-большому счету, это ни что иное, как глубокие царапины – начали подживать.
Вечер был очень красивый. В безоблачном небе перемигивались звезды.  Дубы тихо шептались, склонившись друг к другу макушками. Они доброжелательно и ласково поглядывали сверху на приключенцев, и те чувствовали себя в мире и согласии – с самими собой и с природой в целом.
Маленький, игрушечный мирок вращался вокруг них. А они сидели и пили чай.
Таэнн осторожно, мягкой тряпочкой, полировал меч Светотени. Ирика постояла-посмотрела, потом подсела к нему и обняла:
- О чем ты думаешь? – тихо спросила она.
Доминга хмыкнула. Она-то знала, что подобные вопросы мужчинам задавать нельзя, и была уже готова вмешаться, когда Таэнн ответит что-нибудь резкое, но, к ее удивлению, элф просто сказал:
- Об Онтате.
- А что ты о ней думаешь? – так же тихо спросила Ирика, заглядывая Таэнну в глаза. Элф вздохнул.
- Она спасла меня из этой дурацкой оленьей шкуры. Вроде бы она. Но мы не можем узнать, там она или нет. Никак не можем ей помочь.
Ирика наклонилась к мечу:
- Онтата, ты меня слышишь?
Меч ее проигнорировал.
- Да я уже пытался, - признался Таэнн, слегка покраснев, - Когда вы не видели.
- И?
- И ничего, - пожал плечами элф.
- Но с чего бы ей оставаться в мече? – спросила Доминга, садясь рядом с ними. Эд тоже подсел – просто так, за компанию.
Таэнн  снова пожал плечами.
- А я знаю! – вдруг вскинулась Ирика, - Мы же знаем, где ее Тень!
- И что нам это дает? – поинтересовалась Доминга, - Он же такой же мертвый,  как и она. Извини, Таэнн, - добавила волшебница, заметив, как элфа передернуло.
- На Путь нельзя вступить дважды, - тихо пробормотал элф.
- Глупости какие! – воскликнула Ирика, - Там нет ровным счетом ничего страшного! Нам вообще нельзя было его проходить, и что? С нами ничего не случилось!
- Это еще ни о чем не говорит, - попыталась урезонить ее Доминга, - С подобными местами нельзя шутить!
- Но и нельзя вечно сидеть, пялиться на меч и думать, там Онтата или нет!!! – неожиданно взорвалась Ирика, - Таэнн, ты меня поражаешь! Надо же что-то делать! Надо действовать! А ты сидишь и, - Ирика замялась, проглотив резкое выражение, и закончила неловко, - и ничего не делаешь.
Элф насупился.
- Я думаю, должен быть какой-то другой способ узнать, там ли Онтата и как ее вытащить, - предположила Доминга, - Вовсе не обязательно подставлять при этом голову под топор. Не забывайте, Оруканн-мо собирался нас казнить!
При этом воспоминании Эда передернуло. Да и саму Домингу тоже.
Таэнн сидел, подперев кулаком подбородок, и что-то бормотал.
- Таэнн, ты чего? – удивилась Ирика, - Это Доминга у нас обычно так делает. Ты у нее научился?
Волшебница хмыкнула, а элф мотнул головой, потер кулаком лоб и сказал:
- У меня такое чувство, как будто я забыл что-то очень важное.
- У меня тоже так бывает, - понимающе кивнула Ирика, - И обычно это обозначает, что я действительно что-то забыла.
- И у меня тоже, - вставил Эд, - А еще, у нас есть золотые рога.
- Золотые рога – это, конечно, хорошо, но я лично их побаиваюсь,  - ответила на это Доминга.
- Ну их, рога! – заключил Таэнн, - От них одни неприятности. Я не хочу опять во что-нибудь превращаться. А еще я не хочу летать!
- Таэнн, успокойся! – Ирика встревожено глядела на элфа, - Никто никуда не летит! И рога никто не трогает!
Элф сердито зыркнул на нее, но ничего не сказал.
- Да ладно вам, - Эд поднял ладони, - Я просто напомнил. Мало ли, может, ты про рога забыл!
-  Нет, не про рога, - хмыкнул Таэнн. Провел ладонью по темени и добавил, - Я сомневаюсь, что когда-нибудь про них смогу забыть.
При этих его словах Доминга не утерпела и потрогала подбородок. Она тоже вряд ли сможет когда-нибудь забыть эту ужасную ослиную морду. Волшебницу передернуло.
- Я тебя и такую любил, - тихо сказал Астор за много тысячелетий и миров отсюда.
- Зря я тебя придумала, - покачала головой демиург.
- Это почему это? – обиделся Астор.
-Да у меня все персонажи неправдоподобные, а ты особенно.
- А я и не персонаж!
- Как это не персонаж? Я уже и сама персонаж.
- А я, может, этот, как его, архетип!
Демиург хмыкнула:
- Это дед мороз архетип. С бабой-ягой вместе. А ты – порождение моей больной фантазии. Придумала я себе байкера… Большую красивую любовь придумала. А я знаю, что у людей так не бывает! Все обязательно будет плохо. Не бывает счастливой любви, понимаешь ты! – она потухла, - И про байкеров я совершенно ничего не знаю. У меня ни одного знакомого байкера нет. Я понятия не имею, чем они живут. Поэтому мне только и остается, что с тобой разговаривать – я не знаю, что про тебя писать. Нет, зря я тебя придумала…
Астор молчал.
- Астор! – встревожено окликнула его демиург, - Ты тут?
- Да здесь я.
- А я уж испугалась, - демиург тяжело перевела дух, - Как же я без тебя буду? 
- Точно никто никуда не летит? – завертел головой Таэнн, - По-моему, сейчас самое время появиться этому проклятущему дракону!
- Зря ты так на Максима, Таэнн, - укорила элфа Доминга, - Он нам здорово помог. Уже не один раз.
- А по-моему от него одни неприятности! – отрезал элф.
- От всего-то у тебя неприятности, - поджала губы Ирика, - От рогов, от дракона. Тебя что-нибудь доставляет удовольствие?
- Ты, - неожиданно ласково сказал Таэнн, и привлек ее к себе. Ирика улыбнулась и попыталась устроиться поудобнее в его объятьях, но что-то ей мешало. Секунду спустя она поняла, что ноющая боль в животе, которая преследовала ее уже пару дней, заметно усилилась и стала режущей. Машинально она взяла таэннову руку и положила себе на живот. Элф взглянул на нее удивленно, но руку не убрал и ничего не сказал. От тепла его руки ей ненадолго стало легче, но потом ей вдруг срочно понадобилось в кусты.
Ирика встала, опершись на таэнново плечо, пробормотала: «Я сейчас», и с заметным трудом отошла.
- Что это с ней? – обеспокоилась Доминга.
- Не знаю, - пожал плечами Таэнн, который тоже встревожено смотрел вслед невесте.
Ирика вернулась довольно скоро – бледная и с выражением крайнего ужаса на лице. Таэнн бросился к ней, но она махнула на него рукой и оттащила в сторону Домингу.
- Доминга! – в голосе элфки было еще больше ужаса, чем на лице, - Из меня кровь идет! Что делать?!
Волшебницу как прострелило. Первая мысль у нее была: «Выкидыш». Вторая: «Почки». Но спросила она довольно спокойно:
- Что, месячные не вовремя начались?
- Чего?
- Месячные последние у тебя когда были? – медленно, чуть ли не по слогам, спросила Доминга.
- А что это?
- Ты издеваешься, что ли? – насупилась волшебница, - Кровь из тебя когда в последний раз шла?
- Никогда!
- Не может такого быть! – категорически заявила Доминга, обходя вокруг Ирики, - Тебе семнадцать лет, у тебя хорошая грудь и ты больше не растешь. Не может быть, чтобы у тебя раньше не было крови!
Ирика залилась румянцем и яростно замотала головой – так яростно, что даже засветила косой себе по носу.
Доминга крепко задумалась.
- Ладно, - наконец сказала она, - Живот болит?
Ирика кивнула с жалобным видом. Доминга покачала головой:
- Пойдем, я тебе дам прокладку – положишь, чтоб она кровь впитывала. И травы от живота заварю.
Ирика понуро кивнула, а потом вдруг притянула к себе Домингу и панически зашептала ей в самое ухо:
- А это пройдет? А это что, у всех так? А как же?..
- Пройдет, - Доминга похлопала ее по плечу, - это у всех женщин. Обычно около пяти дней в месяц.
- Каждый месяц?! – ужаснулась Ирика.
Доминга пожала плечами:
- Да, неприятно, но ничего не поделаешь. Закон природы. Так устроены женщины. Зато это дает нам возможность вынашивать и рожать детей.
- А это тут при чем? – искренне удивилась элфка. Доминга вздохнула:
- И откуда ты такая только взялась…Ладно, пойдем, а то ты сейчас всю юбку кровью ульешь.
С прокладкой Ирика чувствовала себя чрезвычайно непривычно. Ей все мешало, все раздражало, и она беспрестанно ерзала. Даже травяной чай, сделанный Домингой специально для нее, хоть и притупил немного боль в животе, не смог убрать общего дискомфорта, так что Ирика больше не чувствовала всей прелести вечера, и сидела, надутая и несчастная. Доминга периодически поглядывала на нее с сочувствием, но ничего не говорила.
Вскоре они собрались спать.
Таэнн и Доминга договорились дежурить по пол-ночи. Эд и Ирика попытались слабо возмутиться, но не прошло и десяти минут, как они оба спали у костра, завернувшись в одеяло. Таэнн и Доминга бросили монетку, и Доминга тоже легла. Элф разбудил ее ближе к утру.
- Нормально все? – шепотом спросила волшебница, потягиваясь. Таэнн молча кивнул и завернулся в одеяло.
Доминга поправила дрова. Костер был в порядке, Таэнн хорошо следил за ним, но ей хотелось как-то напомнить себе, что она на дежурстве. Она сидела и смотрела на огонь. Свет его становился все тусклее и Доминга поняла почему, когда подняла голову: светало. На дикий неизведанный лес накатывалось утро. Небо из черного стало серым. Проявились из ниоткуда дубы. А снизу, по земле, поплыл туман.
Доминга медленно, будто завороженная, вышла из кольца дубов и  спустилась с холма. Туман ласково принял ее в свои объятья, распахнул ворота в другой, туманный, мир. Девушка шла между деревьями, каждый лист на которых склонился, зачарованный магией тумана. Исчезли звуки. Туман сделал их ненужными. Цвета тоже не очень нравились туману – он считал их резкими и кричащими. Он скрадывал их, растворял в своей белесой глубине. И над всем этим царством царил запах. Запах воды – воды в ее летящей форме. Туман помнил, что обязан воде своим рождением, и увековечивал память своей прародительницы в этом невероятном монументе. Доминга чувствовала, как напоенный водой воздух вливается в ее легкие, выстужает все внутри и придает телу невероятную легкость. Ей казалось, что она способна летать.
Движимая этим ощущением, она вся потянулась вверх, раскинув руки, и  сама не заметила как вновь поднялась на вершину холма. Туман лип к ней. Он не хотел ее выпускать. Но волшебница закрыла глаза и сделала шаг. Всего один шаг вперед. И когда она открыла глаза, она увидела солнце. Солнце было повсюду. Солнце заливало мир жизнью. Солнце было снаружи и внутри. Солнце пело. Жизнь струилась по каждой ветке,  по каждому листу, играла в каждой капле росы. И по каждому нерву Доминги побежала Жизнь. Каждая капля ее крови вдруг вспомнила о самом главном своем предназначении – нести жизнь. Жизнь забурлила в ее сосудах, взвихрилась на кончиках пальцев, засветилась в изнанке век.
Она стояла, оглушенная, и была сейчас и светом, и солнцем, и самой Жизнью.
- Доминга, ты чего? – встревоженный голос Ирики вырвал волшебницу из очарованья. Она с трудом сфокусировала глаза на элфке и ответила:
- Все нормально. Просто задумалась.
- У тебя лицо такое было, - Ирика замялась, - Как  будто тебе очень больно. Или наоборот, очень хорошо.
Доминга хотела было рассказать, что ей было хорошо, что она была светом, но поняла, что не сможет выразить это словами. Что Ирика никогда не поймет ее. Что чувства и образы, пришедшие к ней этим утром принадлежат только ей, ей одной – хотя бы потому, что она никогда не сможет ни с кем ими поделиться. Поэтому она ограничилась довольно хмурым «Угу» и подошла к костру.
Таэнн и Эд, оказывается, тоже уже проснулись. Таэнн уже успел сходить за водой к роднику, который они нашли еще накануне, и теперь вырубал приличные костровые.
- Ты где была? – спросил он Домингу, загоняя костровую в землю.
- Вокруг лагеря ходила, - волшебница смутилась. Она собразила, что отсутствовала гораздо дольше, чем ей показалось.
Таэнн кивнул и повесил котелок над костром.
Доминга сама вспомнила о недомогании Ирики. Она пошла, принесла ей еще прокладку и научила, как отстирать грязную.  Девушка все-таки вымазала юбку кровью, долго возилась, застирывая ее у родника, потом замерзла в мокрой юбке и изо всех сил старалась не поворачиваться к Таэнну спиной.
- Ты чего уж так? – спросила ее Доминга,  - Я думаю, Таэнн в курсе женских дней и нормально отнесется, даже если догадается.
Ирика яростно замотала головой.
- Я уверена, я знаю, я чувствую, он не так поймет и вообще на меня потом не посмотрит!
Доминга тяжело вздохнула.
- Еще раз тебе говорю. Менструация – это абсолютно нормальное явление, естественное для всех рас Самвэра. Благодаря менструации матка избавляется от…. – Доминга защелкала пальцами, подбирая слова, - от слоя, который она подготовила для ребенка.
На лице Ирики читался отчетливый ужас. Доминга посмотрела на нее подозрительно.
- Ты ведь выросла в деревне?
Ирика кивнула.
- Ты ведь знаешь, откуда берутся дети? – спросила волшебница с еще большим подозрением.
- Их приносит Лересса, - радостно сказала Ирика.
Доминга поджала губы:
- Можно и так сказать, конечно.
Тут ее осенило:
- Погоди-ка! А Эссер?
- Что Эссер?
Доминга долго и внимательно смотрела на Ирику. Потом вздохнула, сказала: «Нет, ничего», и пошла к остальным. Растерянная Ирика поспешила за ней.
- Может, нам здесь обустроиться? – спросил Таэнн за завтраком, - Место неплохое, жить можно. Хотя бы Эда подлечить.
- Да я в порядке! – смутился хоббит.
- Не знаю даже, - Доминга потерла ключицу, - Мне кажется, не стоит. Мы же совершенно здесь ничего не знаем. Эд, ты можешь идти?
Хоббит кивнул.
- Тогда, я думаю, - продолжала волшебница, - нам нужно идти.
- Зачем? – раздраженно   спросил Таэнн. Доминга пожала плечами:
- Лично мне интересно. Мы в незнакомом мире, мире, где, возможно, больше нет  Говорящих….
- Кого? – перебила ее Ирика вопросом. Доминга смутилась:
-Ну, разумных существ, тех, кто умеет говорить.
- Аааа.. –протянула элфка с сомнением.
- Я хочу побольше всего увидеть, - неловко закончила свою мысль Доминга.
Таэнн хмыкнул, но сказал:
- Ну пойдемте тогда.
Они решили идти вниз по течению ручейка, вытекавшего из родника – так, по-крайней мере, у них всегда быа вода. Шли они медленно и часто останавливались – из-за Эда. Хоббит, хоть и говорил, что все в порядке, был еще слаб и долго идти не мог. Таэнн ворчал себе под нос, но вслух недовольства не высказывал.
Вскоре они вышли на пожарище – вдоль  ручейка тянулась зеленая полоска мха и невысокой травы, но земля вокруг была черной и бесплодной. Большинство деревьев выжили – огонь облизал и запятнал их кору до уровня Таэннова роста, но не убил их, и листья трепетали на ветру, исполняя свой вечный гимн жизни. А на черной горелой земле в изобилии росли грибы. Они были первопроходцами, вновь осваивающими эту землю. Не скрытые травой, они были легкой и желанной добычей для приключенцев.
- Ходите осторожно, - предупредил всех Таэнн, - можно провалиться в горящую землю!
Он же собрал всех через полчаса. Приключенцы сияли и волокли по мешку грибов. Все без исключения вымазались в саже.
- Пойдемте, - вздохнул Таэнн, - Мне, лично совершенно не улыбается ночевать на пожарище. А неизвестно, когда мы сможем отсюда выбраться.
И они пошли. Результат своей тихой охоты каждый тащил сам, даже Эд.
Этот черный горелый лес был мистическим, но не был пугающим, и настроение у приключенцев было веселое, несмотря ни на что. Ирика и Доминга даже спели хором пару песен. Таэнн этих песен не знал, но послушал с удовольствием. А Эд своего голоса стеснялся, так что он только прихлопывал в такт и подпевал беззвучно.
Таэнн был прав – пожарище тянулось далеко, так что останавливаться на обед им пришлось все на той же горелой земле. Они сварили грибную кашу, поели, но засиживаться не стали – всем хотелось лечь полежать, но обгоревшая земля страшно пачкалась, так что им пришлось идти.
Они шли и шли, и уже под вечер вышли за пределы былого пожара. И оказались в ельнике.
Вот здесь было жутко. Солнце плыло над верхушками елей-великанов багровым шаром. Ели смыкались над головами и давили на душу.
- Страшное место! – высказала общую мысль Ирика.
Таэнн уже давно вертел головой в поисках просвета. Наконец, он его нашел, и торопливо повел всех к нему, даже не думая о том, что им придется уйти от ручья. Оказалось, что ручей через несколько шагов повторил их маневр. Видимо, тоже торопясь скрыться из-под душной еловой сени, он забежал в березовую рощицу, но путь его вскоре закончился самым логичным образом – он пришел к озеру.
Небольшое, почти идеально круглое озерцо, точно рубин сверкало на закате, обрамленное светлой березовой оправой.
- Красота-то какая! – Ирика восторженно прижала руки к груди и застыла. Таэнн скинул рюкзаки и сел у ее ног, тоже любуясь на озеро.
- Наверное, это слеза бога, - тихо сказал элф, притягивая невесту к себе. Ирика села рядом с ним, Доминга и Эд тоже, и какое-то время все они молча сидели, глядя на безмятежную водную гладь, в которую смотрелось багровое солнце.
Наконец, верхушки нежно-розовых берез стали темно-синими, и приключенцы встрепенулись и принялись разбивать лагерь.
Ночь прошла спокойно. И Таэнн, и Доминга провели свои дежурства в задумчивом созерцании озера, в которое гляделись неподвижные звезды. Они никогда не узнали об этом, но и элф, и волшебница на берегу этого чудесного дикого места увидели ворота в звездную бесконечность. Звезды были вверху, внизу, вокруг. Звезды заполняли всё. Звезды пели. И Таэнн, и Доминга слышали этой ночью музыку сфер, но они никогда не рассказали друг другу об этом.
Утром и Таэнн, и Доминга ходили просветленные и улыбались друг другу и друзьям, но ничего не говорили. Приключенцы позавтракали всё той же кашей, и с некоторым сожалением покинули озеро. Им даже не пришло в голову остаться. Они собрались и пошли, углубившись в светлый березовый лес. Дорога шла вверх, березы сменились соснами, а приключенцы шли и шли, и почти не разговаривали, вдыхая живительный воздух, пропитанный ароматом смолы.
Наконец  они вышли на широкую солнечную проплешину, и к своему удивлению обнаружили, что перед ними горы.
- Горы, - мрачно констатировал Таэнн.
- Ты не любишь гор? – удивилась Ирика.
- А чего их любить? По ним лазить надо! – заявил элф. 
- Зачем? – спросила Доминга, - Думаю, можно пройтись вдоль гряды и поискать проход.
- На  эти-то можно и залезть, - сказал Таэнн, придирчиво оглядывая округлые, покрытые лесом вершины, - Но как бы дальше не было повыше!
- Давайте на одну залезем и поглядим сверху, куда нам идти, - предложил Эд, и все с ним согласились.
На гору они действительно вскарабкались довольно легко, только Ирика выяснила свою полную к этому неприспособленность, и большую часть пути проделала на четырех конечностях, в отличие от остальных, легко и непринужденно, как ей казалось, шедших относительно вертикально. К тому же элфка таки сорвалась, и проехала добрых пятнадцать метров по склону, окончательно измазав травой и без того грязное платье. Конечно, Таэнн спустился, и помог ей встать, и даже дотянул за руку до остальных, но настроения ей это не улучшило. Вдобавок ко всему, кровь из нее все лилась, и не думала останавливаться, и Ирике это уже порядком надоело.  Живот у нее уже не так болел, но слабость была, а вот настроения не было. Суставы по-прежнему ныли, и в целом все эти, казалось бы, незначительные, недомогания здорово отравляли ей жизнь.Она считала, что Таэнн мог бы и заметить, как ей плохо, и хотя бы пожалеть. И что Доминга могла бы заметить, и хотя бы трав ей заварить, раз уж не могла ничего сделать с коленками. Да и Эд мог бы заметить, хотя бы просто заметить…. А она не из тех, кто жалуется! Она не слабее остальных. Просто… Просто ей так плохо…..
Ирика даже всхлипнула пару раз. Тихонечко. Про себя. Дурацкие горы.
Тем временем Таэнн уже скинул оба рюкзака – он по-прежнему нес свой и Эдов -  и собирался залезть на самую высокую лиственницу из тех, что ровным бобриком покрывали пологую вершину.
Ирика тоже скинула рюкзак и демонстративно села. Эд тоже сел. Одна Доминга скинула рюкзак, но осталась стоять, задрав голову и глядя, как элф гибкой кошкой взбирается по стволу. Вскоре его стало не видно и не слышно. Потом, спустя пару минут, послушался треск, а потом показался Таэнн, сползающий вниз.
- Ну, что там? – поинтересовалась Доминга, когда элф спрыгнул на землю и принялся отряхивать штаны.
- Правее невдалеке есть проход, - Таэнн мотнул головой, показывая, где, - А так кругом действительно высокие горы.
- Там река? – поинтересовался Эд.
- Видимо, - кивнул Таэнн, - Отсюда не понятно.
- Ну пошли к проходу, - Доминга со вздохом подняла рюкзак и натянула лямки на плечи.
- Может, посидим немного? – взмолилась Ирика.
Доминга посмотрела сначала на солнце, потом на Таэнна, потом на Эда, а потом пожала плечами:
- Давайте посидим.
Они немножко отдохнули, и Ирике вроде стало немного легче. «Если честно», - думала она, дожевывая лепешку, - «все это очень странно. Я же не умею болеть!» Эта мысль показалась ей интересной, и она немного повертела ее в голове. Да, она всегда была здоровой. И даже сломанная нога не причиняла ей таких уж страданий, тем более, что зажила она волшебным образом быстро.  А все эти мелкие болячки так давили и гнели ее, что… Что просто не было слов.
Ирика посмотрела на Домингу, и наткнулась взглядом на шар над головой волшебницы. Вот еще незадача. С тех пор, как они оказались втянутыми в эту жуткую игру, их постоянно окружают непонятные вещи. Все-таки ничего хорошего в этом нет. Каждая вещь должна иметь свое предназначение, свою роль, если уж на то пошло. А это что? Страшные шары, ослиные уши и кошачьи лапы, плащи-невидимки и цветы помидоров. Тут ее мысли, как и взор, плавно перетекли на Таэнна. Элф заметил ее взгляд и улыбнулся, но с места не сдвинулся. Ему было откровенно лень. Ирика покусала губы. Здесь тоже была какая-то неправильность. Он ее любит? Да, наверное все-таки любит. А она его? К ее вящему удивлению, этот вопрос вызвал у нее значительно большие сомнения, чем предыдущий. Нет, наверное, все-таки любит…. Ей приятно смотреть на него, хоть у него и дурацкая прическа. Ей хочется слышать его голос и обнимать его. Но все-таки что-то здесь не то. Чего-то не хватает…
- Таэнн, - Ирика сама удивилась, когда заговорила, - Расплети этот кошмар!
- Что? – удивился элф.
- Сах-до-к’ван свой расплети, говорю.
- С чего вдруг? – насупился Таэнн, приподнимаясь на локте – он лежал, привалившись к корням той самой лиственницы, на которую залезал.
- Мне он не нравится! – сказала Ирика, и в голосе ее засквозили капризные нотки, - Я хочу, чтоб ты его убрал. Ты мне больше нравился с распущенными волосами!
Таэнн сел. Какое-то время он молча смотрел на Ирику, и пару раз даже сжал и разжал кулаки, а потом сказал:
- Я не могу. Это же не просто прическа, это символ моего положения, - потрогал волосы и добавил, - Что я жених, и что я в трауре.
Ирика нахмурилась.
- Если не расплетешь, то все равно тебе придется половину расплетать! – с вызовом заявила она, - Потому что женихом ты уже не будешь!
Таэнн сузил глаза и стиснул зубы, а Доминга шлепнула Ирику по плечу:
- Ты что такое несешь?! – воскликнула она, - Какая муха тебя укусила?!
- Никакая муха меня не кусала, - вздернула нос Ирика, - Он совсем ничего не хочет для меня сделать! Я для него… Я…. Расу поменяла! Маму предала! А он!.... – и  она разрыдалась, уткнувшись в колени.
Таэнн, Доминга и Эд переглянулись над ее головой и по очереди пожали плечами. Потом Доминга потерла ключицу и показала жестами Таэнну, что они с Эдом пойдут прогуляются, а он должен Ирику утешить. Элф растерянно кивнул, и волшебница встала, потянув хоббита за собой за руку. Взяв фляги, они отошли от лагеря, чтоб поискать воду – они всю выпили.
- Ты как чувствуешь себя? – поинтересовалась Доминга, пока они, размахивая флягами, полу-шли, полу-ехали с горы.
- Нормально, - хоббит чуть не упал, и ухватился за дерево, - Почти зажило совсем. Только у меня вот шишка какая-то на шее вылезла. Ты не посмотришь?
Доминга посмотрела.
- Это лимфузел. Ну-ка стой! – она быстро пробежала пальцами по шее и затылку хоббита, и нашла еще несколько увеличенных узлов.
Доминга задумалась. Она потерла ключицу, затылок, еще раз ключицу, потом пробормотала:
- Да нет, не может быть….
Тут ее осенило. Она хлопнула себя по лбу и выкрикнула:
- Снимай рубашку!
Эд испуганно вытаращил на нее глаза, но рубашку послушно стащил через голову. Доминга наклонилась к его груди. И точно. Каждая из полузаживших царапин была окружена ярким красным ареолом.
- Болят? – спросила волшебница, осторожно проводя пальцем по горячему следу кошачьих когтей.
- Больше чешутся, - пожал плечами Эд.
Доминга огляделась. Их окружали лиственницы, а для того волшебства, которое она собиралась применить,был позарез нужен дуб.
- Что это такое-то? – встревоженно спросил хоббит.
- Да это так и называется – болезнь кошачьей царапины. Неприятная штука, доложу я тебе. Главное – длинная. Ты в целом себя нормально чувствуешь?
- Да нормально, - дернул плечами Эд, - Ну есть еще слабость небольшая, но в целом сносно.
Доминга рассеянно покивала, пытаясь высмотреть хоть одного лесного великана.
- Ты что ищешь-то? – поинтересовался Эд.
- Дуб, - ответила волшебница. Хоббит тоже покрутил головой и предложил:
- Хочешь, я на дерево залезу, погляжу?
- Давай. А сможешь?
- Почему нет?
- Ну ладно. Рубашку только надень.
Хоббит полез на одну из лиственниц. Доминга осталась внизу и задумалась. Нет, у них никогда не было все гладко – наверное, подумалось ей, это противоречило бы правилам игры, хоть легче от этой мысли не становилось, - но сейчас, создавалось впечатление, в их жизни наступила черная полоса. Если сейчас поругаются Таэнн и Амелией («С Ирикой, » - поправила она себя, и сама удивилась – она уже очень давно не путала ее имя, даже в мыслях), а Эд разболеется, то тяжелее всех придется ей. Ей надо будет не только Эда лечить, но еще и элфов своих мирить или хотя бы не дать им разругаться окончательно.
Доминга вздохнула. Любовь…. За время учебы она и сама бывала влюблена, и в нее были влюблены, а уж сколько парочек она видела вокруг себя, так и вовсе не сосчитать. И никогда ни у кого не было все гладко. Не бывает любви без ссор. Для этого влюбленные должны умереть через три дня от зарождения любви. Но у Таэнна и Ирики все было как-то наперекосяк. У них не было периода ухаживания, не было периода терзаний. Они как-то просто решили для себя, что любят друг друга, и все. Да, Ирика стала ради него элфкой. Но все равно, со стороны  их отношения не выглядели любовью. И семьей их нельзя было назвать – как если бы, предположим, они пропустили конфетно-букетный период  и сразу стали жить, как семья. Нет, этого тоже не было. Все это было довольно странно.
Как будто и обоим просто пришла пора найти себе – даже не любовь, а просто спутника жизни. Случайно встретились в подходящий момент. Хоть и при странных обстоятельствах. И за неимением лучшего….
«Вот интересно», - подумала волшебница, - «А птицы, лебеди там всякие, моногамные. Они как себе пару выбирают? Долго ищут или тоже просто так, втсретились случайно и на всю жизнь?... »
Доминга потерла ключицу, подняла глаза, пытаясь высмотреть Эда, и наткнулась взглядом на шар. Вот еще напасть! Она ткнула шар пальцем. Тот упруго покачнулся, но с место не сдвинулся.
- Ты кто, чудовище? – шепотом спросила Доминга, сама себя стесняясь. И замолчала, вслушиваясь.
Лес жил своей жизнью. Шелестели кроны, пересвистывались птицы, еле слышно гудела вода, проталкиваемая мощными помпами жизни на многие метры ввысь в глубине стволов, и на какой-то миг волшебнице показалось, что сейчас шар ей ответит. Вплетется в этот многоголосый хор еще одно звучание, которое все расставит по местам. Скажет ответы на все вопросы. Сделает жизнь ясной и понятной….
Но тут затрещали сучья, и Эд скатился со ствола, и принялся выбирать из волос иголки. 
- Ну что? – поинтересовалась Доминга. Хоббит мотнул головой:
- Вон там, у прохода, как раз, по-моему, есть два дуба.
- Пошли за остальными!
- Давай воды-то наберем!
- Ну давай.
И они пошли искать воду.
Таэнн сидел, смотрел на Ирику и молчал. Та тихо плакала, уткнувшись лицом в колени. Наконец элф подтянулся  ней, не вставая, обнял, прижал к себе и тихо и как мог ласковее спросил:
- Ну, чего ты?
- Я ничего! – сердито ответила Ирика, - Это ты чего! Точнее, ты ничего!
Таэнн почувствовал, что начинает закипать. Его обвиняли непонятно в чем, да еще и отталкивали попытки примирения. С ним так еще не поступали никогда, особенно любимая девушка, и он понимал, что злиться в этой ситуации – не лучший выход, но ничего не мог с собой поделать.
- А тебе не кажется, что я перебарщиваю?
- Перебарщиваешь! – согласился Астор, - Они сейчас всерьез поругаются.
- Да я не об этом, - махнула рукой Демиург, - Рассуждений многовато, нет?
- Ну, может, их просто до этого маловато было. Они у тебя сконцентрировались!
Демиург хихикнула. Потом посмотрела в окно и помрачнела:
- Надоел уже этот вечный март. Опять новый год без снега…. Хочу настоящую зиму, с сугробами! Санками и снеговиками! А еще больше лето хочу. Чтоб тепло было. Чтоб солнце было… Астор, ты б знал, как я хочу солнца….
Астор сочувственно кивнул.
- Как ты думаешь, я до лета доживу? – она не рассчитывала на ответ. Астор и не ответил.
А Таэнн вдруг почувствовал, что ему на все наплевать. И на сах-до-к’ван, и на гордость, и на все традиции, лишь бы она улыбалась.
Он притиснул Ирику к себе и горячо зашептал ей на ухо:
- Прости меня, я дурак! Я все, что хочешь для тебя сделаю! Сах-до-к’ван расплести? Расплету! Звезду с неба достать? Достану!
Ирика уткнулась ему в плечо и прошепатала:
- Не хочу… Хочу, чтоб ты был со мной. Всегда!
Таэнн сидел, прижимал к себе невесту, вдыхал запах ее волос, и был счастлив. Ирика сидела, ощущая всем телом тепло любимого, и была счастлива. Они были счастливы. У них была Любовь.
- Вот видишь! И я могу слюней с сахаром намешать! – с хвастливым сарказмом заметила демиург.
- Не надолго тебя хватит, - возразил Астор, - да и нельзя так. Ты что сделала? Просто гормоны подстегнула. Да еще опять поверх голов богов. Они этого не любят. А отношения, знаешь ли, это не только гормоны. А еще комплексы, детские обиды, образ родителя противоположного пола…
- Вот это да! – подняла бровь демиург, - И давно ты у нас психоаналитик?
- Ты никогда не спрашивала о моей профессии, - улыбнулся Астор.
- Я тебя придумала! И профессию я тебе могу придумать, какую угодно! Хочешь, токарем сделаю?
- Не хочу, - усмехнулся Астор, - Мне моя нравится.
- Какая же? Спрашиваю.
- Пусть это останется моей маленькой тайной.
- Жиголо, значит! – демиург показала Астору язык и засмеялась. Тот засмеялся тоже.
Доминга обошла очередную лиственницу и встала как вкопанная, застыв с улыбкой до ушей.
- Ты чего? – Эд врезался в волшебниццу и тоже остановился.
- Смотри! – Доминга показала вперед подбородком. Эд поглядел и увидел, что Таэнн и Ирика сидят обнявшись.
- Ну и что? Влюбленные обнимаются. Что такого?
- Странные они влюбленные, ты не находишь?
Хоббит пожал плечами:
- Откуда нам знать, каковы должны быть влюбленные другой расы? Мы же все разные.
Доминга потерла ключицу:
- Может, ты и прав. Но мне кажется, что должны быть какие-то вещи, единые для всех рас. Что-то универсальное, незыблемое. Радость, горе, любовь….
- Они любят друг друга и хотят быть вместе. Разве это не универсально?
Доминга задумалась, глядя на обнимающуюся пару. Потом вздохнула и сказала:
- Ты прав. Только знаешь, что странно? Они не целуются. Обнимаются, но не целуются. Лебеди… Тебе не странно?
- Странно, - кивнул Эд, - Зато нам легче подойти и позвать их.
- Это точно, - и Доминга пошла к Таэнну и Ирике.
При виде волшебницы Ирика дернулась в попытке остраниться от Таэнна, но тот притиснул ее к себе и спросил:
- Ну что, воду нашли?
-Нашли, - кивнула Доминг, - Но у нас неприятности. Нам нужно срочно идти к проходу.
- Что еще? – вскинулся Таэнн.
- Ничего страшного, не переживай. Эд приболел, и чтоб его вылечить мне нужен дуб. 
- И где мы его возьмем? – Таэнн встал, помог Ирике подняться и накинул рюкзак на плечи.
- У прохода, - Доминга мотнула головой, показывая направление.
- Ну пойдемте. Попить только дайте, - Таэнн сделал два больших глотка из фляги, накинул на одно плечо рюкзак Эда, проигнорировав слабые протесты хоббита, взял Ирику за руку и пошел. Доминга и Эд пошли за ними.
Спустившись с горы, они едва не заблудились, но в итоге это даже сыграло им на руку – они неожиданно для себя вышли прямо к подножию одного из дубов. Лесной исполин вознес крону к солнцу, расправил плечи и весь будто светился изнутри жизнью.
- Он прекрасен, - тихо проборотала Доминга, пока все они стояли, задрав головы, и благоговейно любовались дубом.
- Если ты еще услышишь,
Если вдруг захочешь верить,
Подними глаза повыше,
Посмотри  на Блеобхерис… - тихо пробормотала демиург за миллионы  лет отсюда.
Эд громко вздохнул и почесал царапины на груди. Это вырвало всех из очарования дуба, и Доминга, охнув, принялась за дело. Ирика и Таэнн сели поодаль, чтоб не мешаться. Они жевали хлеб и молчали, прислонившись друг к другу спинами.
Доминга усадила Эда у подножия дуба, велев снять рубашку, обвела ножом по земле круг, очертив дуб и хоббита, выбрала амулет, сжала его в кулаке и застыла с опущенной головой.
Какое-то время ничего не происходило. Все молчали. А потом на дуб налетел порыв ветра. Великан зашелестел кроной и уронил лист прямо Доминге на подставленную ладонь. Волшебница сжала лист вместе с амулетом и шагнула к Эду. Прижав к его груди руки, она принялась напевно читать заклинания.
Последние несколько слов она выкрикнула настолько резко и неожиданно, что Ирика, которая забыла, что надо жевать и сидела с набитым ртом,  поперхнулась, и долго и мучительно старалась сдержать кашель, опасаясь испортить момент. Когда она наконец откашлялась, то обнаружила, что Эд спит среди корней дуба, а Доминга сидит, обессиленно привалившись к дереву.
Таэнн встал, хлопнул Ирику по спине и помог ей подняться. Они опасливо подошли к Доминге. 
- Ну как? – полушепотом спросил Таэнн.
- Нормально все, - махнула рукой Доминга, - Проснется здоровым. Должен.
- А ты как?
- Тоже ничего. Дайте съесть чего-нибудь.
Таэнн выдал волшебнице хлеба, а сам пошел в лес и за какой-то час добыл в силки двух кроликов. Они разбили лагерь и сварили суп.
Эд спал. Он проспал весь вечер и всю ночь, и утром действительно проснулся здоровым. Таэнн, в чью утреннюю стражу хоббит как раз проснулся, встрепенулся и заботливо спросил:
- Ну что? Как ты?
Вместо ответа хоббит размотал на себе одеяло – его вечером укрыл Таэнн, а ночью он так крутился, что намотал одеяло на себя как тугой кокон – и показал элфу грудь. На месте царапин остались нитевидные шрамы.
- Молодец у нас все-таки Доминга! – восхитился Таэнн.
- Это точно, - кивнул Эд, - Если б не она…. – он не договорил, только покачал головой, но Таэнн его понял:
- Ага, все бы мы уже покойники были!
Эд кивнул и пошел к роднику, мимо которого они прошли вчера, умываться.
За завтраком приключенцы обсуждали дорогу.
- В проход идем? – спросил Эд.
- Да, наверное, - сказала Доминга, вопросительно глянув на Таэнна. Элф кивнул.
- Какая, в общем-то, разница, куда идти? – меланхолично вопросила Ирика, - Все равно бредем, не зная куда. Как перекати поле.
- Ну-ну, - Доминга похлопала ее по плечу, - Не стоит поддаваться унынию. Если так начать думать, можно додуматься до того, что ничего в жизни не имеет смысла и вообще не надо ничего делать.
- А разве это не так? – Ирика поджала колени к груди и тяжело вздохнула.
- Да что это с тобой? – Таэнн обнял невесту, - Ты чего грустная такая?
- Ничего, - снова вздохнула Ирика, - Так просто… Настроения нет.
- Ну вот сейчас пойдем, и появится, - уверенно заявил Таэнн, - Посмотри, как хорошо вокруг! Солнце светит, деревья зеленые, птички поют. Красота!
- А мы даже не знаем, где мы…
- Узнаем! – твердо сказал Таэнн и встал, потянув за собой Ирику, - Пошли!
И они вымыли посуду, собрались и пошли. На сей раз Эд решительно пресек попытки Таэнна подхватить его рюкзак и даже подвесил котелок к своему рюкзаку.
Хоббит, радуясь новообретенному здоровью, вырвался вперед, первым вошел в проход, оказавшийся довольно узким, завернул за поворот, и замер. Остальные, дойдя до него, тоже остановились и уставились вперед.
- Это что? – тихо спросила наконец Ирика.
- Пепелище,  - также тихо ответила Доминга.
- Печальное, - пробормотал Эд, больше про себя.
Зрелище, открывшееся им, более всего было именно печальное. Небольшая долина, окаймленная скалами, нависающими, кое-где почти смыкающимися, над головой, была серой и тихой. Деревья, которых здесь и росло-то немного, и были они и в лучшие свои времена чахлыми и кривыми, давний пожар превратил в черные скелеты, тянущие острые пальцы к едва виднеющемуся небу.
Да, огонь прошел здесь давно. Но ни травинки не появилось на черной земле. Ни мох, ни даже лишайники не решились разбавить красками этот монохромный пейзаж. Он был серым, унылым и печальным. Похоже, уже много лет.
- Пойдемте, что встали-то? – прервал тишину Таэнн.
- Здесь жутко, - нахмурилась Ирика.
Она была неправа. При всем унынии пейзажа, пугающим он не был. Он был застывшим и тихим, и не таил угрозы. Но была в нем какая-то таинственность. Или даже тайна. Он словно чего-то ждал.
- Пойдемте! – повторил Таэнн, и двинулся вперед. Впрочем, пройдя несколько шагов, он остановился сам и уставился на что-то. Остальные опасливо подошли к нему.
- Это гном, - констатировал Эд.
- Он обратился в камень? – ахнула Ирика.
- Да нет, это просто статуя…- сказала Доминга, но сама понимала, что слова ее звучат неуверенно и совершенно неубедительно.
Для статуи гном был слишком правдоподобным. У него была видна каждая ресница, каждая складка кожи, каждый волос на бороде. И выражение легкого удивления на лице было живым и непосредственным. Он тянулся вверх. Руки словно хотели помочь ногам выбраться из каменного плена. Но это было бесполезно. Ног не было. Ниже пояса у него была каменная глыба.
Ирика осторожно потрогала гнома за плечо и в ужасе прижала руки ко рту.
- Ты чего? – Таэнн потянулся за мечом.
- Он живой, он точно живой! Он превратился в камень!
- Почему?
- Мне так кажется…
Таэнн отпустил рукоятку меча.
- То, что кажется – ерунда.
- Не всегда это ерунда, Таэнн, - тихо сказала Доминга, гладя гнома кончиками пальцев по лицу, - И уж ты-то должен бы это знать.
- Ты о чем?
- Здесь слишком много жизни.
Таэнн потер виски:
- Вы все с катушек хором послетали, что ли? Вы вообще о чем!?
- А ты не чувствуешь? Странно. Вы, элфы, такие чувствительные… - голос Доминги был далеким и печальным.
- Ничего я не…. – начал было Таэнн раздраженно, и осекся. Она была права. Здесь было что-то не так. Чего-то не хватало. Или чего-то было слишком много.
- Слишком много жизни… - тихо повторила Ирика, словно эхом откликнувшись на Таэнновы мысли.
- Как здесь может быть слишком много жизни? – слабо запротестовал элф, из последних сил не желая поддаваться этому странному, давящему очарованию этого невероятного места, - Здесь совершенно безжизненно! Мы здесь единственное живое!
Никто ему не возразил. Никто ничего не сказал. И Таэнн сам понимал, что неправ. Здесь была жизнь. Жизнь. Она была в камнях, в воздухе, в черной горелой земле под ногами.
Таэнн хотел было сказать: «Этого не может быть». И не смог.
На приключенцев тяжелым пологом опустилась тишина. Эта тишина была живой. Она пахла детством и волшебством – тем наивным, древним, чистым и незамутненным волшебством, которое видно лишь детям. Тем волшебством, которое делает новогодние огни не просто огнями, а свечи на торте в твой день рождения – не просто свечами. Тем волшебством, которое заставляет листочки набраться храбрости и выглянуть наружу из почек, мороз – рисовать на окнах папоротники, а  стаи голубей – описывать ровные круги.
И в этой волшебной тишине Эдмунд Ноппин, простой торговец и Охотник за Наживой, сделал несколько шагов, раздирая воздух, ставший тягучим и липким. Оставляя светящиеся следы на земле, он подошел к каменному гному и поднял лежавший позади него резец, не замеченный до этого приключенцами.
Несколькими уверенными движениями он вырезал из камня, легко и непринужденно, словно из мягкой глины, ноги гному.
Остальные, застыв, следили за этим священнодействием. Каждое движение Эда было исполнено гармонии и вдохновения. Словно его рукой водил великий скульптор – ни одного промаха не допустила рука хоббита, впервые в жизни взявшая резец.
Перед их глазами каменный гном обрел ноги. И, как только последний штрих, обозначивший ноготь мизинца на правой ноге, был нанесен, случилось чудо.
Эд Ноппин устало сел, положив резец на колени. А гном сделал первый неуверенный шаг, покачнулся и тяжело опустился на землю рядом со своим создателем.
- Оп-па!
Это дурашливое восклицание Ирики то ли разрушило оковы тишины, то ли просто совпало с ее окончанием. Так или иначе, приключенцы встрепенулись, словно очнувшись от долгого сна, и дружно уставились на новорожденного гнома, который предпринял новую попытку научиться ходить.
Он встал, бесцеремонно опершись на плечо Эда, прошел три шага до ближайшей скалы, ухватился за нее и почесал бороду. Потом поднял голову и посмотрел на приключенцев:
- Вы кто? – спросил он тоненьким писклявым голоском, сорвавшимся к концу короткой фразы, потом откашлялся и спросил уже нормальным гномьим голосом, - Кто вы такие?
Нормальный гномий голос у него оказался довольно низкий и довольно командный.
- Мы приключенцы, - растерянно ответила Ирика.
- Гномы? – спросил гном.
Ирика прыснула, но сдержала смех. И в самом деле, откуда ему знать, как выглядят гномы. Странно, что он вообще умеет разговаривать.
- Нет, - Доминга опустилась на колени, и теперь смотрела гному в глаза, - Среди нас нет гномов. Я – человек. Они – элфы. Он – хоббит. Ты – гном.
Гном осмотрел себя. Потом перевел взгляд на Эда Ноппина, который все еще молча сидел.
- Мой создатель – не гном, - пробормотал он скорее про себя, задумчиво качая головой, - Это неприятно.
- Ну дай же мне одеться, женщина! – неожиданно прикрикнул он на Домингу, - Почему ты стоишь столбом!?
Доминга-то как раз столбом не стояла, и вообще ей тон его не понравился, тем не менее она решила не ввязываться в дискуссию, тем более, что одеться гному действительно не мешало.
- Дай ему мои штаны и рубашку, Доминга, пожалуйста, - подал голос Эд.
Волшебница кивнула и достала гному одежду.
- Обувь, женщина! – заявил тот, быстро одевшись.
С обувью была проблема. Никакой запасной обуви у них не было, тем более гномьей.
Гном нахмурился и оглядел их ноги. Ботинки Эда явно вызвали у него наибольший интерес, так как единственные более-менее подходили ему по размеру. После явных колебаний, написанных у него на лице, гном промолчал. Но Эд вздохнул и принялся снимать ботинки.
- Ты чего? – удивилась Ирика, - Пусть он босиком ходит. Ты не обязан отдавать ему ботинки.
- Я ж его создал, - ответил Эд, - Я обязан о нем заботится. А я хоббит. У нас на ногах шерсть и кожа толстая.
- Мой создатель добр. Я уважаю и благодарю моего создателя, - гном слегка поклонился.
- А я раньше думала, что хоббиты вообще не носят обувь, - заявила Ирика, наблюдая, как Эд сражается с затянувшимся узлом на шнурках.
- Только дети малые. И босоногие голодранцы, - пропыхтел Эд. Подумал и добавил, - Именно поэтому они так и называются.
Пока гном обувался, Ирика спросила его:
- Как тебя зовут?
Гном смерил ее высокомерным взглядом, но все-таки ответил:
- Я буду носить имя, которым наделит меня мой создатель.
- Ух ты! –присвистнул Таэнн, - Эд, ты вроде как сыном обзавелся.
- Похоже на то, - почесал затылок хоббит, - Кто-нибудь знает какие-нибудь хорошие гномьи имена?
- Давай назовем его Пепе, - предложила Ирики, - Так звали волшебного гномика в одной сказке. Он ходил с мешком и носил послушным детям сны.
- Это собачье имя какое-то, - хмыкнул Эд. Он снова почесал затылок и спросил гнома, - Может, ты знаешь какие-нибудь имена?
- Я знаю все гномьи имена, создатель, - ответил тот.
- Прекрасно! – обрадовался хоббит, - Выбери то, которое тебе больше всех нравится, и я назову тебя им.
- Мой создатель щедр и добр, - гном снова слегка поклонился, - С разрешения моего создателя, я выбрал бы имя Цачебухчанда.
- Язык сломаешь! – вытаращила глаза Ирика.
-  Это древнее и славное имя, - строго посмотрел на нее гном, - обозначающее, в переводе  на Язык, Гроза Врагов. Очень подходящее имя для военачальника.
- А ты что, военачальник? – хмыкнула Ирика.
- А кто же я по-твоему, неразумное дитя?
Ирика надулась:
- Полчаса назад ты был каменной глыбой, и если бы не мы, ты бы еще неизвестно сколько ей оставался. Может, навсегда!
- Ты тоже не так давно была каменной глыбой, - заявил ей на это Цачебухчанда, - И создатель твой имел неосторожность выточить тебя из глыбы глупой и сварливой!
- Никогда я каменной глыбой не была! – вскипела Ирика.
- Да? А я тогда птичка золотая! – язвительно ответил гном.
- Так! – Доминга встала между ними, - Прекратите ссориться! Нам надо многое выяснить. И, по-моему, и тебе, Цачебухчанда, и нам, есть что рассказать друг другу.
- Вероятно, - Цачебухчанда смерил волшебницу презрительным взглядом, - Впрочем, я вижу, мой создатель чрезмерно добр к своим слугам!
- Цахе, - Эд поперхнулся непривычным именем, - Цачебухчанда, Доминга мне не служанка. Она мой друг, и я многим ей обязан. Будь так добр, извинись перед ней и впредь относись с уважением! Она, между прочим, баронесса!
Гном поиграл желваками, но все-таки склонился перед Домингой в полу-поклоне:
- Нижайше прошу благородную госпожу принять мои извинения!
После чего повернулся к Эду и вежливо спросил:
- Когда мне следует отправиться к моей армии, создатель? Я готов сделать это немедленно!
Хоббит вздохнул:
- Цачебухчанда, сядь, пожалуйста и расскажи нам все, что знаешь!
Гном послушно сел и поинтересовался:
- Что именно мне рассказать?
- Где мы? Где твоя армия? Какой сейчас год? Что это за мир, в конце концов?!
Цачебухчанда почесал бороду:
- Создатель спрашивает о вещах больших и сложных для осмысления.
- То есть ты не знаешь? – удивилась Ирика.
Гном покосился на нее и неопределенно дернул плечом.
- Ты знаешь все гномьи имена и не знаешь какой сейчас год?!
- Я-то тут при чем?! – рявкнул на нее Цачебухчанда, - Откуда я знаю, что я знаю и чего не знаю!!!
Пару секунд все, включая гнома, переваривали эту фразу.
- Он прав, - наконец вздохнула Доминга, - мы слишком много хотим от существа, появившегося на свет полчаса назад. Где твоя армия, ты знаешь?
- Найду, - уверенно ответил Цачебухчанда.
- Пойдем с ним? – спросила волшебница, оглядываясь на Эда. Тот неуверенно кивнул и встал, отряхивая штаны.
- Погодите, - подал голос Таэнн, который все это время напряженно о чем-то размышлял, - Эд! Ты как это сделал?
- Что? – не понял хоббит.
- Как ты его вырезал? Заставил ожить?
- Ну я не знаю… Он же уже был почти вырезан. Я просто завершил чью-то работу.
- Не в каждых руках резец способен дать жизнь, - покачал головой Цачебухчанда, - Ты - Резчик, создатель, даже если не знаешь об этом.
- Кто?
- Резчик, - гном кивнул на резец, который Эд по-прежнему держал в руке, - Тот, под чьей рукой камень открывает свою жизнь.
- Тот, кто может вырезать из камня живых существ? – уточнил Таэнн. Цачебухчанда кивнул.
- Эд, - голос Таэнна звучал умоляюще и неуверенно, - Вырежи Онтату.
- Что? – хоббит поднял бровь.
- Онтату, - Таэнн вытащил меч Светотени из ножен и протянул хоббиту, - Вырежи для нее тело.  Ее душа войдет в него, и она будет снова жить.
- С чего это ты взял, что сработает? – спросила Ирика, и сама заметила, что получилось грубовато.
- Я не уверен, - Таэнн опустил глаза, - но это моя последняя надежда.
- Да ладно тебе, Таэнн…- Доминга похлопала элфа по плечу.
- Что думаешь? – спросил Кавасъяск у Галата.
- Что кое-кто здесь фамильярничает, - огрызнулся верховный бог, - Думаю, можно.
- Хорошо, - Каваскъяск улыбнулся Старе, богине архетипов, - Галат дает отмашку! Действуй!
- Не паясничай!- отрезала Стара.
- Я попробую,  - тихо сказал Эд. Он взял меч, повертел его в руках, после чего поднял глаза на друзей, которые напряженно смотрели на него, - Вы не могли бы оставить меня одного? Ненадолго. Пожалуйста.
Все вразнобой кивнули, подхватили рюкзаки и отошли ко входу в долину. Здесь они сели, Доминга наколдовала немного овсяного печенья из плоских камней и молока из воды во флягах, и принялись молча жевать. Цачебухчанда есть и пить отказался и то сидел, хмурился и чертил что-то прутиком на горелой земле, то бродил по долине, пиная камни.
- Таэнн! – голос Эда прозвучал неожиданно резко.
- Что? – встрепенулся элф.
- Иди сюда.
- А нам можно? – спросила Ирика.
- Нет. Пока только Таэнн.
Элф положил надкусанное печенье и подошел к Эду, отряхивая руки.
- Похожа? – тихо спросил хоббит.
Таэнн повернул голову и застыл. Перед ним стояла Онтата. Как живая. Только абсолютно неподвижная. Таэнн почувствовал, что глаза его наполняются слезами, и поспешно сморгнул. Он протянул руку, чтобы погладить Онтату по плечу, и не донес ее.
- Эд?..
Хоббит покачал головой:
- Я еще не вырезал до конца. Хотел тебе показать.
Только сейчас Таэнн увидел, что у Онтаты нет ног ниже колена, и одновременно почувствовал, что его сумасшедшая надежда снова поднимает голову.
- Доделаешь?
- Да, конечно. Похожа?
- Очень.
- Можешь здесь подождать.
- Нет, я лучше к остальным пойду. Не буду тебе мешать.
Эд рассеянно кивнул – он уже снова был весь в работе.
Таэнн пошел к выходу долины. Его разрывали противоречивые чувства. Надежда и страх, страх надежды и надежда на страх кипели в его душе.
- Что там? – спросила Ирика.
- Онтата, - коротко ответил Таэнн.
- Получилось?! -  элфка подпрыгнула от радости.
- Пока еще нет, - Таэнн потер лоб, - Эд доделывает. Он звал меня, чтоб я посмотрел, похоже ли получается.
- Ну и как, похоже?
- Очень. Ума не приложу, как у него получается. Он ее видел-то один раз, и то давно, да и не разглядывал особо. А вырезал – как живую.
- Дайте боги, чтоб и впрямь ожила, - вздохнула Доминга.
На лице Таэнна отразилось страдание. Ирика обхватила его руками, прижавшись к груди :
- Не переживай! Все получится! Даже если не получится, мы что-нибудь придумаем! Мы же не просто так! Все будет хорошо!
- Спасибо…- Таэнн поцеловал невесту в макушку, - Просто я…
- Мы понимаем, Таэнн, - кивнула Доминга, - Это все очень сложно. Ты любил ее, и давно не видел, и она погибла на твоих глазах, и ты носишь ее в своем мече – все это сложно.
Элф понуро кивнул.
- А вот и нет! – демиург воздела палец, - Это все ерунда. Обратимость смерти. Вечность жизни. Простота жизненного пути. Взял, пошел, нашел, сделал…. А в настоящей жизни так не бывает! Настоящая жизнь, она вся состоит из оттенков и недоговоренностей, из обид и отчаяния, из болюшек и болей, а самое главное - она чертовски сложная штука. Или чертовски простая – это зависит от точки зрения. Только простой и ясной она бывает преимущественно для олигофренов!
- Ты чего разошлась? – поинтересовался Астор.
- Завидую, наверное, - вздохнула демиург.
- Кому?
- Им, - демиург показала подбородком в никуда, но Астор ее понял, - У них все легко и просто. И самое главное, они абсолютно свободны от самого страшного монстра настоящей жизни  - от быта! От рутины, от повседневной суеты…
- Ты же сама так захотела - поднял бровь Астор.
- Да, сама. И я хотела стать ими. Раствориться в них. Стать вечным солнцем и чистым небом. Юной здоровой красоткой. Умницей волшебницей, которая может сжигать врагов и лечить наложением рук. Крепким парнем, который ловок с оружием и не испытывает моральных терзаний, убивая. Жизнелюбивым и накрепко привязанным к земле хоббитом, оптимистичным и веселым. А самое главное, ими, теми, у кого все легко и просто. Все коротко и ясно. Кому всегда достаточно времени и сил…
- Ну и?
- А теперь мне их жалко. Я же их создала. Я за них в ответе. Я принесу им боль. Я уже причинила им больше боли, чем вся их предыдущая жизнь.
- Тобою же выдуманная, - уточнил Астор.
- Пусть так. Но мне их жалко.
- Посмотри на это с другой стороны, - Астор пожал плечами, - Их не существует.
- Они существуют! – отрезала демиург, - Если не существует их, то не существует и меня.
- А я?
- И ты существуешь. Просто… Просто не здесь. Где-то еще. Не знаю.
- Да ладно тебе. Относись к этому проще. Иногде это действительно помогает.
Демиург понуро кивнула.
- Идите сюда! – голос Эда заставил приключенцев сорваться с мест, а Таэнна и вовсе подкинул в воздух.
Они подбежали к хоббиту. Даже Цачебухчанда подошел, всем видом показывая, что ему  совершенно неинтересно. Перед ними стояла Онтата. Эд стоял, опустив резец, и вопросительно смотрел на друзей.
- Ой, как живая! – воскликнула Ирика. Перевела глаза на Таэнна, и лицо ее исказилось болью – так печально и опустошенно элф глядел на неподвижную статую, - Таэнн…- Ирика опасливо погладила его по рукаву, - Ты не расстраивайся так, Таэнн… Мы что-нибудь придумаем.
- Что мы придумаем?! – горько воскликнул элф.
- Что-нибудь…. Это еще не конец, еще будет другой способ… Таэнн сжал кулаки, зажмурился, а потом вдруг заорал, воздевая руки к небу:
 - Если вы меня слышите, пусть она оживет!!!!
- Таэнн, ты… - начала было говорить Доминга, как Онтата вдруг открыла глаза.
- …ты, кажется, желание истратил…. – еле слышно договорила волшебница.
Но элф ее не услышал. Он прижимал Онтату к сердцу. Та выглядела растерянной и испуганной.
- Таэнн? Где мы? Где он?
- Кто?
- Мой Тень!
Таэнн помрачнел. Кажется, она была совершенно не рада его видеть. И не испытывала никакой благодарности за то, что он – они, поправился он про себя, - ее оживили. Ее интересовал только ее Тень.
- Он на Пути, Онтата, - тихо сказала Ирика.
- На Пути? – Онтата  резко развернулась к элфке, вырвавшись из объятий Таэнна и проехав ему волосами по лицу, - Спасибо! Бывайте!
С этими словами она зашагала к выходу из долины. На лице ее больше не было ни растерянности, ни страха, только уверенность и целеустремленность.
Таэнн совсем поник. Доминга поймала Онтату за руку:
- Ты куда, чокнутая! Ты хоть оденься!
Онтата оглядела себя и была вынуждена признать, что голой отправляться в такой путь все же не стоит.
- Я тебе сейчас рубашку дам, - сказала Доминга, - Штанов запасных у меня, правда, нет, но рубашка тебе как платье будет, она длинная. Только сначала поблагодари Таэнна. Он из-за тебя…. А ты, неблагодарная…
Онтата послушно повернулась к Таэнну и скривилась, глядя, как он уныло смотрит в землю.
- Ты извини меня, Таэнн. Спасибо тебе большое, хоть я ничего и не понимаю… Но все равно спасибо. Ты очень хороший. Но мне надо срочно найти Тень. Я не могу без него, понимаешь? Он моя половина.
- Понимаю, - кивнул Таэнн и снова обнял Онтату. Она уткнулась ему в грудь.
- Оденься уже! – довольно резко сказала Ирика, которой было неприятно, что ее жених обнимается с голой женщиной, будь она хоть трижды ему сестра.
- Я сейчас принесу! – вызвалась Доминга. К ее удивлению, Цачебухчанда помог ей принести все рюкзаки, бормоча при этом:
 - Какая честь, какая удивительная честь! Мой создатель – великий мастер, великий резчик. Может ваять кого хочешь!
- Пойдемте отсюда! – попросила Онтата, натягивая рубашку через голову, - Путь там, я знаю! – она мотнула головой Вверх, - Я вас приведу. Вы ведь хотите идти со мной, да? – она пытливо поглядела на Таэнна.
 - Ну пойдемте! – со вздохом сказал Эд, протягивая к Цачебухчанде руку за своим рюкзаком. К его вящему удивлению, гном с самым вежливым выражением лица отодвинул от него рюкзак и заискивающим тоном, который совершенно не вязался ни с его обликом, ни с голосом полководца, попросил:
- Я был бы счастлив, создатель, если бы Вы были так добры, что позволили бы мне нести эту незначительную ношу. Рискну ли я попросить Вас об одолжении?
 Эд растерянно кивнул.
Цачебухчанда просиял и заявил:
- Такой великий резчик приходит раз в тысячу лет! Это чудесное знамение, которое переломит ход великой войны! Создатель, будь же добр, вырежи еще солдат и увеличь мощь нашей армии!
- Может вам еще дракона вырезать? – хмыкнул Эд. К его удивлению, Цачебухчанда отшатнулся от него с выражением крайнего ужаса на лице.
- Создатель говорит страшные вещи! – пафосно воскликнул гном, - Как можно даже предположить вырезать врага, гнусную тварь, подлежащую уничтожению и презрению!
Приключенцы и даже Онтата дружно уставлились на гнома. Наконец в голове Доминги забрезжила мысль:
- Вы что, с драконами воюете? – спорсила она, сама боясь своего предположения.
 Цачебухчанда зыркнул на нее почти свирепо, но ответил довольно сдержанно:
- Да. Странно, что вы этого не знаете. Мы воюем с драконами.
 Приключенцы растерянно переглянулись.
 - А чем вам драконы не угодили? – спросила Ирика.
Цачебухчанда посмотрел на нее, как на сумасшедшую:
 - Драконы – злобные и кровожадные твари, пожирающие все живое, не ведающие жалости и сострадания, уничтожающие все, на что падет их алчный взгляд, - гном говорил медленно, чуть ли не по слогам, и четко – так вдалбливают маленьким детям азбучные истины.
Приключенцы снова переглянулись. Это определение как-то не очень вязалось с обликом Максим, который был единственным знакомым их драконом.
- А почему они воюют-то, правда? – поинтересовался Марек.
- Вендетта, - отмахнулся Галат, - Когда-то на заре времен не поделили не то алмазную жилу, не то реку… Сами уже давным давно забыли. А с тех пор все воюют.
- Война – это ужасно! – категорично заявила Ирика. Она очень живо представила себе дерущихся Цачебухчанду и Максима, и ее передернуло, - Войну надо остановить! Нельзя убивать драконов! Война - это очень плохо!
- Иногда – не так уж и плохо, - весело хмыкнул Таэнн, но осекся, увидев, какими глазами смотрят на него друзья. Только Онтата криво и вполне согласно ухмылялась.
Ирика вздохнула и потерла ноющую коленку. Доминга тоже вздохнула и потыкала пальцем в шар  у себя над головой.
- Значит, вы воюете с драконами… - протянула она.
- О да! – Цачебухчанда просиял, - И я чувствую, что мой создатель избрал удачное время для высечения меня – даже если создатель не сможет нарастить мощь нашей армии, я сам смогу кое-что сделать!
- Что же? – поинтересовалась Ирика.
Цачебухчанда широко и мерзко улыбнулся и ничего не ответил.
- Ты уж скажи, пожалуйста, Цачебухчанда! – категорично заявил Эд. Гном потух, нахмурился, но спорить с создателем не решился.
- Я владею знанием, которое поможет создать зелье, которое может истребить драконий род, лишив их возможности размножаться.
Доминга поперхнулась.
- Что-что? – переспросила она, переводя дух.
- У них перестанут рождаться самки. И они вымрут.
- Ты не сделаешь этого, Цачебухчанда! – голос волшебницы зазвенел от ярости – Биологическое оружие запрещено!
- Ничего такого не знаю! – отрезал гном, - Я – воин. Я создан, чтобы воевать, и я принесу моему народу победу.
- Ты вырезал чудовище, - констатировала Доминга, грустно глядя на Эда. Тот кивнул:
- Похоже, что так. Цачебухчанда, если  я тебя попрошу, ты не станешь этого делать?
- Извини, создатель, - гном покачал головой, якобы с сожалением, но голос его был тверд и непреклонен, - Это то, ради чего я появился на свет. Теперь мне четко ясно мое предназначение, и я не сверну со своего пути!
 Приключенцы переглянулись снова. Ровно у половины из них, а именно у Эда и Доминги, нарастало чувство, что они попали в кошмар. Они по-прежнему не знали, где и когда они находятся, а проблемами обрастали со скоростью снежного кома. Все это было жутковато.
- Слушай, а они молодцы! – сказала вдруг демиург.
- Молодцы, - подтвердил Астор, - А ты о чем?
- Как они здорово справляются! Я же вложила в них столько дряни, а им хоть бы хны!
- Ну не хоть бы хны… Девочка вон мучается, -  Астор кивнул на Ирику.
- Но ходит же!
- Так ведь и ты ходила! Ты хоть один день провела в постели из-за того, что у тебя суставы болят?
- Нет, - растерянно ответила демиург, - Но все равно странно. Я же столько им отдала…
- А они почти не изменились?  - хмыкнул Астор.
- Изменились… Но я, кажется, больше….
- Ну еще бы! Ты одна. А их – четверо.
- Цачебухчанда, - Доминга отрубила как топором, - Мы идем с тобой. И, знай, я сделаю все, чтобы помешать тебе в исполнении этого гнусного плана.
- Это война, девочка, - сверкнул на нее зубами гном, - Мне бы не хотелось огорчать моего создателя, который зовет тебя другом, но если ты попробуешь мне помешать, я буду вынужден от тебя избавиться.
Доминга побелела от ярости:
- Эд, можно я его прямо тут спалю?
- Не надо, Доминга, - хоббит взял ее за руку, - Мы пойдем с ним и попытаемся что-нибудь сделать. Остановить войну. Кто у вас главный в армии, Цачебухчанда?
- Король, - дернул плечом гном.
- Мы дойдем до короля. Он примет нас. Я же великий резчик, - криво усмехнулся хоббит, - И мы его убедим прекратить эту войну.
- Оптимист ты, Эд, - вздохнула Доминга, - Но попробовать стоит. Может, это и есть наше задание здесь…
Волшебница посмотрела на Таэнна и Ирику, которые суетились немного поодаль вокруг Онтаты, помогая ей превратить рубашку во что-то более удобное и походное. Эд проследил за ее взглядом и сказал:
- Я думаю, у нас получится. Ведь драконы есть в нашем времени. Значит, они не вымерли.
- А ты уверен, что мы в прошлом Самвэра?
- Нет, конечно. Может, в будущем…
Этот вариант Доминге как-то не приходил в голову, и она крепко задумалась.
- Не знаю, - сказала она наконец, - Знаю только, что если мы действительно в прошлом Самвэра, то у нас ничего не выйдет.
- Почему?
- Потому что драконих не существует. Мне Максим сказал.
- О! – Эда осенило, - Так вот почему Эссер….
- Да.
- Мы должны этому помешать! – твердо заявил хоббит, - У нас есть шанс изменить будущее, прекратить это безобразие! И мы должны этим воспользоваться.
Доминга кивнула.
- Что же я наделал! – возопил вдруг Эд, с размаха швырнув резец на землю, - Я своими руками вырезал того, кто принесет столько страданий моему народу!!! Я чудовище!!!
- Ты же не мог этого знать, - возразила Доминга, - Успокойся, - и после паузы добавила шепотом, - Ты уже тоже подумываешь, чтоб его убить?
Эд кивнул:
- Думаю. Но я не смогу. Вот так, хладнокровно, когда он не держит зла против нас. Когда я дал ему жизнь, - он потер лоб, - Интересно, настоящие, нормальным путем полученные, дети доставляют столько же проблем своим родителям?
- Не знаю, - хмыкнула волшебница, - Подозреваю, что больше.
- Пойдем, Цачебухчанда, - вздохнул Эд, жестом подзывая к себе гнома, - Проводи нас к своему королю.
Гном склонился в полупоклоне.
- Таэнн, Ирика, пошли! – махнула элфам Доминга.
- Куда? – поинтересовался Таэнн.
- К гномьему королю. Нельзя допустить, чтоб Цачебухчанда уничтожил драконий род.
- Ну пойдемте, - Таэнн глянул на Онтату и вдруг панически принялся вытаскивать белую ленту из волос.
- Таэнн, ты лучше попозже, когда привал сделаем, расплети и переплети заново, - посоветовала Доминга, глядя как элф в буквальном смысле слова рвет на себе волосы.
- Нет, ты что! – воскликнул элф, - Что я, полдня буду блюсти траур по живому существу? Это ужасно! Надо сейчас!
Доминга вздохнула и протянула элфу расческу:
- Тогда давай сейчас переплетайся. Мы подождем.
Оказалось, что один к’ван, без сах, выглядит вполне прилично – вокруг головы у элфа теперь шла одна широкая и довольно красивая коса из шестнадцати прядей. Это очень порадовало не только Ирику, но и Эда с Домингой – так Таэнн выглядел гораздо лучше, хоть они и привыкли уже к его странной прическе.
- Таэнн, а вы когда поженитесь, ты волосы совсем расплетешь? – поинтересовалась Доминга.
- Нет, что ты, - ответил элф, - Я тогда заплету балд. Он тоньше и красивей.
- А мне тоже придется что-нибудь плести? – спросила Ирика с тревогой в голосе.
- Как хочешь, - пожал плечами Таэнн, - Я не буду настаивать. Но был бы рад, если б ты плела балдэрр. Я за соблюдение традиций. Хотя сейчас многие от них, к сожалению, отступают.
- Вот ведь ортодокс, - вздохнула Доминга.
- Кто б еще научил, - вздохнула Ирика.
- Не волнуйся! - весело подмигнул  невесте Таэнн, - Если что, я научу. Я все традиции и обычаи нашего рода наизусть знаю.
- Это хорошо, - с сомнением  голосе сказала Ирика.
Пока Таэнн заплетался, выяснилась и еще одна вещь. Путь и гномий король находились в четко противоположных сторонах.
- Ладно, - заявила Онтата, услышав, что ставка короля Книзу от них, - что ж поделаешь, пойду одна.
Таэнн заметался. Учитывая, что к’ван он еще не доплел и был вынужден придерживать его одной рукой, вид у него был жалкий и комичный одновременно.
- Но, подождите, почему же мы не можем пойти вместе сначала на Путь, а потом к королю?
- Долго, - отрезал Цачебухчанда, - Я ждать не собираюсь. Даже если создатель будет против.
- Стойте! – выкрикнула вдруг Доминга, сжав голову ладонями, - Онтата! Послушай! Мы не в нашем времени и может быть даже не на Самвэре. В этом месте и времени скорее всего нет Пути и уж точно там нет твоего Тень!
Онтата нахмурилась:
- Очень жаль. Спасибо, что сказала. Но я все равно должна сходить и посмотреть.
- Тогда пойдем сначала с нами к королю, - предложила Ирика.
- Долго, - махнула волосами Онтата, - Я умру.
- Что? – Таэнн подпрыгнул.
- Да, Таэнн, - Онтата улыбалась, но совсем невесело, - Когда я говорила, что не могу без него, это была чистая правда. Если я не найду его в ближайшие несколько дней, я умру. Насовсем. Я благодарна вам, что вы меня оживили, но, видимо, это был бесполезный труд.
- Ты  в мече была, - тихо сказала Ирика.
- Да? – удивилась Онтата, - Как интересно! Не помню, к сожалению.
- Ты помогла мне расколдоваться, - тихо и понуро сказал Таэнн.
- И этого не помню. К сожалению, - Онтата потрепала элфа по плечу, - Что ж, спасибо вам за все. Я пойду.
- Я… - Таэнн хотел сказать, что пойдет с ней, но встретил взгляд Ирики и застыл. На секунду мелькнула мысль сказать, что ну их, этих драконов, пошли все на Путь. Потом он захотел предложить связать Цачебухчанду и оставить его здесь или силком потащить с собой, опять же, на Путь -  чтоб не смог ничего сделать, пока у них не будет времени с ним разобраться. А потом у него вообще мысли в голове кончились, и он стоял и растерянно водил глазами -  с Онтаты на Ирику и обратно.
 Обе они были ему дороги. Хоть и по-разному. А сейчас ему приходилось выбирать. Нет, его никто не ставил перед выбором. Ни одна из них не говорила, не просила, не умоляла его пойти с ней, а не с другой. Но Таэнну было очень тяжело. Он разрывался. Голова гудела и наотрез отказывалась соображать.
Таэнн крутанулся на месте и с ревом двинул по ближайщей скале. Все вздрогнули.
- Ладно тебе, Таэнн, не переживай так. Ничего со мной не случится, - тихо сказала  Онтата, - Если можешь – дай нож. И больше ничего не надо.
Таэнн спохватился и отстегнул от рюкзака ножны с двумя короткими мечами, его старыми, и, порывшись в рюкзаке, достал небольшой запасной нож.
Онтата взяла мечи и умиленно улыбнулась:
- Ну что ты, Таэнн! Я не могу это взять. Я же знаю, сколько они для тебя значат.
- У меня ваш меч, - ответил элф, кивая на лежащий на земле меч Светотени, - Так что можешь считать, что мы поменялись оружием.
- Я его в первый раз вижу, - заявила Онтата, внимательно разглядывая бастард.
- Он остался на земле, когда вы погибли, - при воспоминании о том дне Таэнна передернуло. Онтату тоже.
- Кстати, почему вы подрались-то? – спросила Ирика.
    Онтата ничего не ответила. Ирика решила, что она не расслышала и хотела повторить вопрос погромче, и даже уже открыла рот, но вдруг передумала. В конце-концов, ей было просто любопытно, не так уж и важно, а для Онтаты это трагическое событие, тяжелое воспоминание. Зачем ковырять раны?
На самом деле, Домингу тоже мучал этот вопрос, и она тоже не решалась его задать, опасаясь задеть чувства Онтаты. Она ей чем-то нравилась. Вроде, и общались мало, и возможности узнать друг друга не было, и, вроде, не было в ней ничего привлекательного особо, но чем-то она нравилась Доминге. Ей хотелось бы с ней подружиться.
Волшебница порылась в рюкзаке и достала небольшой амулет – невзрачная ониксовая звездочка на шнурочке:
- Вот, - протянула она его Онтате, - Возьми!
-Спасибо. А что это?
- Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, если ты попадешь в беду, сломай его пополам, и мы об этом узнаем. Ты прости, что мы не можем пойти с тобой. Но это действительно важно. От этого зависит судьба народов.
- Понимаю. Спасибо, - Онтата приладила шнурок на запястье, - ну, мне пора.
Она поцеловала Таэнна в щеку, приобняла Ирику и Домингу, улыбнулась Эду и Цачебухчанде и быстро пошла ко входу в долину. Приключенцы проводили ее глазами, а Доминга осенила знамененм Итаж.
- Как же она, по лесу, по камням, босиком… - шепотом сказала Ирика.
- Ей надо. Значит, дойдет, - ответил Эд.
Элфка растерянно кивнула.
- Ну что ж, пойдем и мы, - сказала Доминга, подхватывая рюкзак, - Веди, Цачебухчанда.
Гном кивнул, непринужденнно повесил на себя три рюкзака и быстро пошел, не оглядываясь, к противоположному концу долины. Приключенцы поспешили за ним. Таэнн на ходу засунул меч Светотени в ножны, Эд спрятал в карман резец. Доминга, которая неожиданно поняла, что она одна тащит свой рюкзак, в то время как остальные идут налегке, обиделась, догнала гнома и повесила на него свой рюкзак сверху. Цачебухчанда на это никак не отреагировал, так что волшебница только пожала плечами. 
Гном был невероятно вынослив. Он пер их рюкзаки с такой скоростью, что они без груза едва поспевали за ним. Они довольно быстро вышли из обгоревшей долины и пошли по сухому старому руслу реки –  узкому, но  ровному. Через три часа сделали привал и поели. Потом пошли снова.
- Он прям как на свадьбу торопится! – пробурчала Ирика, когда гном снова задал свой головокружительный темп.
- Он торопится нести смерть! – заявил Эд.
- Мы ему не позволим, - твердо ответила Ирика.
Цачебухчанда покосился на нее, хмыкнул, но ничего не сказал.
Темнело. Они шли и шли.
- Цачебухчанда! – взмолилась Доминга – ей едва хватило дыхания на его имя, - Давай уже остановимся! Ночь на носу!
- Скоро, - буркнул гном, не сбавляя шага.
И оказался прав. Горы неожиданно кончились. И приключенцы оказались в очень и очень странном месте.
- Мне как-то здесь не по себе, - Ирика поежилась
- Где мы? – Доминга потрогала огромный яркий цветок, который вдруг вспорхнул в воздух, оказавшись гигантской бабочкой.
- Около ставки короля. Завтра дойдем, - бросил Цачебухчанда, поставил рюкзаки на землю, лег около них и моментально уснул.
Какое-то время приключенцы молча смотрели на него. Потом перегялнулись.
- Предлагаю его связать, - сказал Таэнн.
- Да не гуманно как-то, - протянула Доминга, которая, на самом деле, думала о том же самом.
- Зато надежно! – возразил элф.
- Эд? – волшебница глянула на хоббита, - Ты что думаешь?
Эд пожал плечами:
- Мне не нравится этот вариант, но, боюсь, стоит действительно связать. Я не хочу, чтоб он нас здесь бросил. А оснований доверять ему у меня нет. Хотя он и так на нас обижается.
- Он хочет убить Максима! – заявила на это Ирика, - Я лично за то, чтоб его связать. Всеми руками.
- Тебе так нравится этот дракон? – хмыкнул Таэнн.
- Он нам помогал, - тряхнула косой Ирика, - И он такой…. – она защелкала пальцами, подбирая слова.
- Обаятельный, - подсказала Доминга, - И даже где-то харизматичный.
Ирика кивнула, довольная, что Доминга так хорошо ее понимает. Хоть она и не знала слова «харизма».
- Демиургу стоит признать, что у нас неплохо получается! – мысль Галаты прозвучала гордо и неожиданно, - Посмотрите, какая география!
- К сожалению, - с сарказмом сказал Галат, - мы лишены возможности узнать о довольстве демиурга. Узнаем мы только о ее не-довольстве. Причем, боюсь, будет уже поздно. Насладиться не получится.
- Интересно, - встрял Марек, - А что чувствует умирающий мир?
- Мне вот другое интересно, - протянула вдруг сраженная неожиданной идеей Галата, - как мы узнаем, что демиург вот-вот уничтожит мир?
Повисла неловкая пауза. Мысль крутилась среди богов – наглая, почти материальная. Она дразнила их леденящим холодом могилы в вакууме и вечным забвением. Боги заерзали.
- А она ведь может сделать это в любой момент, - давила Галата, - Может, нам все-таки, стоит использовать Ключ?
- А правда, Галат, - Маэртене разнервничалась не на шутку, - Может стоит, а?
- Давай, правда! – голос Лэкса прозвучал умоляюще.
- Тихо вы все! – рявкнул на них верховный бог, - Развели тут курятник! Играем! Хорошо играем! С чего бы ей?..
Но в душе его шевелился мерзкий червячок сомнения. Да, верховный бог боялся. Боялся смерти.
- Все боятся смерти, - пожал плечами Астор.
- Я не боюсь.
- Боишься! – возразил он, - Не боялась бы… - он не договорил, но она его поняла.
- Да, видимо, ты прав. Это ведь не выход. Я не смогу уйти туда целиком. Это всего лишь способ справиться с тревогой. Со страхом смерти, да. Юмор висельника, если уж на то пошло….
- Ладно тебе. Это же хорошо.
- Что именно?
- Что ты борешься. Что не сдаешься. Смерть – это проигрыш. Окончательный и бесповоротный.
- С чем я борюсь? Я перевалила на плечи выдуманных существ симптомы, оставшись наслаждаться патогенезом.
- У тебя последний припадок когда был? – Астор неожиданно усмехнулся.
- Не помню, - растерялась демиург.
- То-то же!
Утро началось с того, что Цачебухчанда потрогал  Эда за плечо:
- Создатель, пора двигаться.
Эд вскочил, как ужаленный и уставился на гнома, который невозмутимо наматывал на локоть веревку. Ту самую, которой Таэнн его вечером крепко-накрепко связал.
Вскинулась задремавшая на страже Ирика. Проснулись Таэнн и Доминга. И тоже все выпучили глаза на Цачебухчанду.
Гном неприкрыто ухмылялся.
Эд откашлялся и спросил:
- Как тебе это удалось? Мы, вероятно, были неправы, и я готов извиниться, но как ты это сделал?
- Это было совсем не сложно. Меня огорчает, что создатель не доверяет мне. Заверяю, что я не причиню никакого вреда моему создателю и его спутникам.
- И не бросишь нас здесь? – поинтересоваласьИрика, нахмурившись.
- Не брошу, - Цачебухчанда строго посмотрел на элфку, - Я обещал вас проводить – я провожу. А дальше уже снимаю с себя все полномочия. Пусть король разбирается.
Приключенцы переглянулись. Этот гном их пугал. Но особого выбора у них не было, так что они позавтракали, собрались и пошли.
Цачебухчанда поднял их еще затемно, и они полностью насладились какафонией утра. Здесь было душно и влажно, а скоро стало еще и жарко. И утро было очень громким. Неведомые звери орали, ревели и ухали им будто в самые уши. Ирика то и дело вздрагивала и озиралась, да и остальным было не по себе. Только Цачебухчанда все пер и пер, размеренно и неутомимо.
К счастью, это скоро кончилось. Солнце разгорелось ярче, и голоса утихли. Стало даже красиво – начали порхать огромные бабочки, раскрылись ярие крупные цветы.
- Что это за место? – спросила Ирика, нагнав Цачебухчанду.
- Джунгли, - коротко бросил тот. Ирика перевела вопросительный взгляд на Домингу. Волшебница морщила лоб и водила глазами в разные стороны, явно стараясь вспомнить. География действительно всегда давалась ей слабо.
- Ну-ка погодите! – вдруг воскликнул Эд, - Постойте! Доминга, дай-ка карту!
Волшебница послушно скинула рюкзак и вытащила карту.
- Цачебухчанда, покажи, где мы находимся! – Эд раскатал свиток перед гномом.
Гном склонился над картой. Он повертел ее так и эдак, нашел пальцем горы и съехал Вниз, остановившись на темно-зеленом пятне как раз одновременно с Домингой, которая торжествующе воскликнула: «Вспомнила!» и ткнула пальцем туда же, столкнувшись с Цачебухчандой руками. Гном посмотрел на нее неприязненно и палец убрал. Волшебница фыркнула и отдернула руку.
- Ну вот, мы знаем где мы. Что нам это дает? – хмуро спросила Ирика.
- Определенность, - пожал плечами Эд, - Так легче как-то. Знать.
- Ну-ну, - больше Ирика ничего не сказала, и они пошли дальше.
Доминга несла карту в руках, и пыталась рассматривать ее на ходу, из-за чего то и дело отставала и натыкалась на деревья. Наконец она торжествующе воскликнула:
-Таэнн! Нет здесь никакого Чистого Листа!
Элф хмыкнул, подошел к ней и заглянул в карту.
- Она ж не подписана. Откуда ты знаешь?
- Тут нет ничего на него похожего.
- Глупости  какие! Что здесь, - Таэнн обвел пальцем почти все нижние области Самвэра, - никто не знает.
- Мы здесь! – Доминга еще раз показала на Джунгли, которые Таэнн тоже захватил - И я это знала. Мы это про-хо-ди-ли. Видимо, люди по части географии далеко обогнали элфов.
Таэнн насупился.
- Да ладно вам, - вмешалась Ирика, - пошли уже. Ну ее, эту гигафию!
Доминга поджала губы, но карту спрятала.
- Вперед! – поторопил всех Цачебухчанда.
  И они пошли дальше. Они шли и шли, и довольно скоро оказались перед густыми зарослями – не то трава, не то кусты с длинными широкими листьями плотно перегородили им дорогу.
Цачебухчанда остановился, скинул рюкзаки и внимательно оглядел приключенцев.
- Дай нож, - сказал он наконец Доминге.
Волшебница вытянулась в струнку:
- С какой это стати?
- Тогда иди сама прорубай дорогу.
Доминга пожевала губы, проглотила пару фраз, но нож отдала. Цачебухчанда кивнул и заработал ножом на манер топора – только листья во все стороны хлынули дождем. Доминге пришлось признать, что ее нож для этого действительно подходил лучше всего: длинный – в руках гнома он смотрелся как небольшой меч, -  с широким слегка изогнутым лезвием.
Они подняли свои рюкзаки, показавшиеся очень тяжелыми – успели от них отвыкнуть, и двинулись вслед за гномом по этой узкой просеке.
Доминга потихонечку клокотала от ярости. Гном ее раздражал. Пень неотесаный! Грубый, заносчивый, наглый! Одни неприятности от него. Надо было его все-таки кокнуть, прямо там, в долине. Или нет, не надо было его  вообще вырезать, однозначно. Всем было бы проще.
Дорога через заросли казалась нескончаемой. Они шли, во главе с громким шуршанием прорубавшегося Цачебухчанды, по сторонам от них колыхались сплошные зеленые стены, а над ними жарило солнце.
- Жарко, - Ирика утерла рукавом пот со лба, - Сил уже больше нет.
- Ты как вообще? – поинтересовалась Доминга, шедшая за ней,  - Суставы болят?
- Немножко, - вздохнула элфка, - ходить не мешает, но вообще неприятно. Зато, - она бросила быстрый взгляд на затылок Таэнна и понизила голос, - кровь кончилась.
- Быстро у тебя, - удивилась Доминга, - у меня вечно по неделе, а то и больше.
От такой перспективы Ирику передернуло.
Доминга поглядела на небо сощурившись. И обогнала Ирику и Таэнна, оказавшись за Цачебухчандой. Гном пыхтел как паровоз, но работал ножом неутомимо.
- Цачебухчанда! – окликнула его Доминга, не решаясь потрогать за плечо, - А ты уверен, что мы правильно идем? Тут же никто никогда не ходил!
- В Джунглях нет дорог, здесь каждый прорубает свою тропу, - холодно ответил гном, оборачиваясь на Домингу.
Этот поворот головы едва не стал для него роковым. Очередной удар пришелся в пустоту, и гном молча и стремительно свалился в пропасть.
Прежде чем Доминга сообразила, что делает, и даже прежде, чем в спину ей воткнулся Таэнн, она кинула заклятье, и Цачебухчанда взмыл над пропастью. Вверх ногами.
Доминга раскинула руки и попятилась, отталкивая спиной остальных.
- Что там такое? – спросила Ирика из-за плеча Таэнна.
- Пропасть, - ответил элф.
Ирика охнула и заторопилась отойти, чуть не сбив Эда с ног.
Когда они отошли шагов на десять, Доминга притянула Цачебухчанду к себе и довольно аккуратно поставила на землю.
- Я из-за тебя чуть не погиб! – это было первое, что сказал гном, угрожающе наставив палец на Домингу. У волшебницы аж язык на минуту отнялся от такой наглости.
- Она тебя спасла, дурень! – заявил Таэнн.
- Я из-за нее упал! Она меня отвлекла!
- Нечего валить с больной головы на здоровую, - хмыкнул элф, - Ты свалился, потому что ты – рассеянный болван, который толком ничго не умеет.
- Да ладно вам! – Эд встал между Таэнном и Цачебухчандой, разводя их руками, - Не ссорьтесь!
- А как с ним можно не ссориться? –  Ирика стояла нахмурившись, скрестив руки на груди, - Он мало того, что грубый, он еще и неблагодарный! Она могла тебя и не спасать! Разбился бы, вот и вся твоя великая миссия, и драконам бы ничего не угрожало. А она тебя спасла! А ты ее еще и обвиняешь.
Гном поджал губы, прищурился и внимательно оглядел приключенцев, особенно задержав взгляд на Эде. Хоббит молчал, но смотрел на Цачебухчанду укоризненно.
- Ладно, - бросил отрывисто гном, - Цачебухчанда выражает госпоже баронессе благодарность за свое чудесное спасение от неминуемой гибели.
Сказано это было холодно и жестко; было ясно, что больше ничего от него не дождешься.
Таэнн подошел к обрыву, мимоходом хлопнув Цачебухчанду по макушке, что гном проглотил безропотно, и закрутил головой, пытаясь высмотреть переход. Прямо под ними шумела река. Видимо, за долгие годы вода выточила себе в мягкой почве глубокое русло и делала его все глубже и глубже. Ирике, которая подошла к краю вслед за Таэнном, опасливо держась за его плечо, так и показалось: что пропасть углубляется прямо на глазах. Впрочем, скорее всего, у нее просто закружилась голова.
Тем не менее Ирика первая заметила мост. Она махнула в его сторону  рукой, потеряла равновесие и с громким визгом вцепилась в Таэнна. Элф отволок ее от края.
- Что там? – поинтересовалась Доминга.
- Мост, - Ирике понадоблось некоторое время, чтоб совладать с перехватившим горлом. Она села на корточки и заявила:
- Только я  высоты боюсь. Так и пойду, на чепурочках.
- На чем!? – удивилась Доминга. Ирика похлопала себя по коленке:
- На чепурочках, говорю.
- На корточках, - перевел Эд.
- Надо же, какое слово интересное…. – протянула Доминга, - Так где мост-то?
 - Метрах в трехстах Вправо, - сказал Таэнн.
Доминга вздохнула и подхватила рюкзак, кивнув Цачебухчанде:
- Руби давай, гноме!
Мост оказался скорее скелетом моста. Перекинутые с одного берега на другой две подозрительного вида веревки и дощатые перекладины, из которых половина прогнила.
- Как хорошо, что у нас волшебница в команде, - Таэнн похлопал Домингу по плечу, - Без магии я бы не рискнул сюда наступить.
Доминга громко сглотнула:
- Видишь ли, Таэнн, я могу вас подстраховать. А себя - нет. Мне придется переходить просто так.
Таэнн снова уставился на доски.
- А если я тебя понесу?- с сомнением предложил он.
- Не поможет, - замотала головой Доминга, - Я должна на твердой земле стоять.
И тут волшебница почувствовала, что отрывается от земли. Она услышала  ох Ирики, свой визг, когда увидела, что вокруг нее со всех сторон небо, а в следующий момент Цачебухчанда осторожно поставил ее на землю.
- Колдуйте, госпожа баронесса, пусть они переходят.
Доминга, побледнев, посмотрела на другой берег пропасти, где столпились ее испуганные друзья. Будь ситуация попроще, она б и в обморок могла позволить себе упасть, но оставаться бездыханной один на один с Цачебухчандой ей совсем не улыбалось, так что она только несколько раз глубоко вздохнула, унимая дрожь в коленках, со второй попытки наколдовала хорошее левитационное поле вокруг моста и крикнула:
- Идите!
Первым на мост вступил Таэнн. Он аккуратно попробовал ногой доски – они даже не покачнулись. Тогда элф протянул руку Ирике, та – Эду, и они пошли. Шли как по дороге – Ирика один раз все-таки оступилась, и наступила на воздух, но даже не успела испугаться – воздух оказался твердым и прочным.
Они уже почти дошли, были уже на расстоянии протянутой руки от берега, когда Доминга вдруг почувствовала резкую тошноту, потом будто удар в голову, и, не успев понять, что происходит, все-таки упала в обморок.
Левитационное поле исчезло. Мост рухнул.
Таэнн успел инстинктивно цапнуть берег, но у него в руках остался только пучок травы.
- А хорошая вещь – магия. Жалко, что у нас ее нет.
- А мне не жалко, - хмыкнул Астор, - Это бы слишком сильно изменило порядок вещей. Сильнее, чем мы можем себе представить. В жизни ведь не так, как в сказке. У нас есть госаппарат, бюрократия, военные разработки и прочие прелестные вещи.
- Да, где-то ты прав, - демиург почесала затылок.
- Кроме того, - Астор улыбался, - С чего ты взяла, что магии нет? То, что ты делаешь, разве это не магия?
- Да ладно тебе, - фыркнула демиург, - Какая ж это магия! Максимум психотерапия!
- Тем не менее, ты можешь добиться невозможного.
- Ты на что намекаешь?
- Отдай им опухоль.
- Что?!
- Что слышала. Ты отдала им стыд, и боль, и агрессию, и муки долга. Почему бы тебе не отдать им опухоль?
- Я…- голос ее сорвался, - Я подумаю….
Они поняли, что висят. Первым, как ни странно, это понял Эд, который вдруг осознал, что река ближе не становится. Он перевел взгляд наверх, но кроме Ирики ничего не увидел. А потом почувствовал, что их тянут вверх.
Цачебухчанда поймал Таэнна за рюкзак и про себя заклинал ткань выдержать вес трех тел. Он мог бы вытянуть их быстрее, но боялся, что рюкзак порвется, так что тянул медленно, по миллиметру.
Наконец, Таэнн дотянулся до края, и Цачебухчанда, потеряв терпение, вышвырнул на берег всех троих, и сам упал рядом с ними.
Доминга открыла глаза и не сразу поняла, где находится. В следующую секунду она испугалась, что она совсем одна – никого не было ни видно, ни слышно. Еще через пару секунд она догадалась, что лежит и решила сесть. И обнаружила всех остальных. Они почему-то тоже все лежали. Включая Цачебухчанду.
- Вы чего? Что случилось? – у волшебницы в голове не сразу устаканились события последних нескольких минут.
- Он нас поймал, - коротко ответил Таэнн, кивая на гнома.
- О! – только и смогла выдавить из себя Доминга. Потом на нее обрушилось страшное осознание и она пролепетала, побледнев:
- Я вас уронила?..
- Ты не виновата, - подал голос Цачебухчанда, - Ты упала в обморок. А они – с моста. Хорошо, что это было уже у берега. Я их поймал.
- Спасибо, Цачебухчанда, - Эд тоже сел, - Ты нас спас.
- Мы все теперь твои должники, - сказала Доминга, - Особенно я. Это ж надо, всех друзей чуть не угробила… - она обхватила голову руками, сцепив ладони на затылке и застыла. Ее мучал стыд.
 - Ничего подобного! – заявил гном, - С Вами, госпожа баронесса, мы как раз квиты, - Цачебухчанда и сам не замечал, как перескакивает с Вы на ты, общаясь с Домингой, - Вы же спасли мне жизнь.
Доминга посмотрела на него удивленно. Потом хмыкнула:
- Ты же сказал, что я чуть тебя не угробила!
- Но ведь спасла же. А могла и не спасать. Я был неправ, - и после паузы добавил, - Я просто испугался.
- И все равно, мне так стыдно…
- Да ладно тебе, Доминга, - Ирика села и погладила волшебницу по руке, - Не убивайся ты так! Мы живы, с нами все в порядке. Без тебя бы мы вообще не перешли.
Доминга улыбнулась ей страдальчески и еле заметно кивнула.
- Я – страшная эгоистка, - на волшебницу напала самокритика, - Я всех вас чуть не убила, а вы же еще меня утешаете!
- Хватит рассиживаться! – Таэнн уже успел сходить разведать окрестности, - Тут легко идти. Далеко нам еще, Цачебухчанда?
- К вечеру дойдем, - гном встал и хотел было повесить на себя все рюкзаки, как утром, но Доминга отобрала у него свой:
- Я не могу тебе позволить. Мы обращались с тобой по-свински, как с животным. Это бесчеловечно. Я прошу простить меня, и обещаю, что это больше не повторится. Ты не пленник, ты, - она поколебалась, но все-таки сказала, - наш друг.
Пока она говорила, Эд и Таэнн забрали у Цачебухчанды свои вещи, а после некоторой паузы и заметного колебания – и Ирика тоже.
И они пошли. Цачебухчанда шел впереди и заботливо следил, чтоб приключенцев не стукнула никакая шальная ветка.
Доминга шла и размышляла над его поведением. В конце концов, она была неправа. Откуда ему знать, что такое дружба, как надо дружить и вообще, как вести себя с говорящими (это слово начинало казаться ей глупым, но аналогов ему она пока не придумала). Он пришел в этот мир с загадочным набором сведений. В этот набор входил яд, который должен был стереть с лица Самвэра целый биологический вид разумных существ. А вот сострадание и эмпатия в него не входили. Ему придется этому учится. Если захочет, конечно. Впрочем, Доминге казалось, что они его начали этому учить. 
Была в этом всем какая-то утилитарность. Будто кто-то – боги или неведомый резчик, тот, что начал вырезать этого гнома, - создавал не живое существо, нужное для того, чтобы радоваться, печалиться, петь и сажать деревья, а машину, какое-то устройство, которое, когда оно исполнит свою миссию, нужно будет пустить в расход.
Тут мысль ее пошла в несколько другую сторону, и она стала думать о том, что люди и прочие говорящие тоже приходят в мир, пусть и совершенно не таким споспобом, как в него пришел Цачебухчанда, не чистыми листами (при воспоминании об этом она усмехнулась. Чистый Лист как географическое место! Какая глупая легенда!), а личностями. В новорожденном ребенке уже можно разглядеть, каким он будет, что будет любить и ненавидеть, чему отдавать предпочтение (пока Доминга училась, ректором Университета был заведующий кафедрой педиатрии, так что этот предмет был представлен очень и очень широко и сильно). Разумеется, воспитание тоже важно. Но оно может только углубить или, напротив, сгладить, какие-то черты характера, которые уже заложены – природой и богами. Привить что-то новое, кардинально несоответствующее структуре личности – невозможно, глупо и пытаться.
Тут Доминга задумалась о том, помогут ли ей эти теоретические знания, когда у нее будут свои собственные дети, и усмехнулась про себя. Она совершенно себе не представляла, как это – свои дети.
«Чтоб дети были, надо сначала замуж выйти», - сказала она сама себе шепотом, и быстро оглянулась, опасаясь, что ее услышат остальные. При мысли о том, что они узнают, о чем она думает, ей снова стало стыдно.
Потом она посмотрела на шар у себя над головой (про себя и в шутку она окрестила его Звездочкой), а потом оглянулась еще раз. В последнее время у нее появилось такое ощущение, что рядом с ней кто-то есть, кто-то незримый, но весьма положительно настроенный. Кто-то свой, родной….
Она еще раз посмотрела на шар. Нет, не может быть, чтоб это было из-за него. Он такой… враждебный. Кроме того – Доминга крепко задумалась – это ощущение, кого-то близкого, появилось раньше, чем шар. Оно появилось – ее вдруг осенило! - после Радуги. В Радуге был тот, кто теперь сопровождает ее незримо. Волшебница твердо решила вернуться к Радуге. Но сначала надо было помешать Цачебухчанде.   
На этом месте ее мысли прервались, потому что Цачебухчанда объявил привал. Неожиданно Доминга поняла, что он сделал это из-за Ирики – элфка выглядела совсем обессиленной, и тяжело осела на землю, как только Цачебухчанда сказал, что можно остановиться. Мысленно Доминга вычеркнула эмпатию из списка того, чем гном не обладал.
Пока приключенцы отсиживались и доставали посуду, Цачебухчанда сходил в чащу и принес…
- Это змея! – истерически выкрикнула Ирика, глядя как гном несет в поднятой руке змею, держа ее за голову. Хвост твари волочился по земле.
- Она очень вкусная, - заявил на это гном, - Вот увидите!
- Не собираюсь я это есть! – Ирика обхватила колени руками, с ужасом глядя на змею, - Я лучше с голоду умру.
Остальные не выказали такого негодования по поводу змеи, но и энтузиазма перспектива обедать змеиным супом тоже ни у кого не вызвала.
Цачебухчанда сам ловко выпотрошил змею, содрав с нее шкуру, как чулок, отчего Ирику чуть не вырвало, и сам же сварил из нее суп. Голову он заботливо припрятал, но на это никто не обратил внимания.
Ирика есть суп отказалась наотрез, и Доминга наколдовала ей молока с печеньем. Остальные же соблазнились аппетитным ароматом супа.
- Надеюсь, - заявил Таэнн, запуская ложку в котелок, - Ты не собрался нас отравить!
И все засмеялись. Подумать только, поразилась про себя Доминга, еще утром она боялась остаться с ним наедине, не веря в его добрые намерения, а сейчас уже идея, что он может их отравить, вызывает только смех. Странное дело!
Гном тоже засмеялся, став даже симпатичным. Он сноровисто выстругал себе ложку и миску, так что им даже не пришлось делиться посудой.
Цачебухчанда не обманул – суп оказался действительно объедение. Ирика, правда, так и не стала его есть, хотя все хором уговаривали ее хотя бы попробовать.
После еды Цачебуханда не дал никому рассиживаться:
- Пойдемте скорее! Чем раньше выйдем, тем раньше придем!
Приключенцы, сытые и расслабленные, с трудом и ворчанием встали и взяли рюкзаки. А Цачебухчанда уже опять погнал в своем бешеном темпе.
Они шли весь остаток дня. Гном вскоре забрал у Ирики рюкзак, чему та совершенно не сопротивлялась, а немного позже – и у Доминги. Они шли и шли, и к вечеру вышли к ручью.
Здесь с Цачебухчандой случилось странное. Ни говоря ни слова, он сбросил рюкзаки на землю, и стал метаться кругами.
Приключенцы сели, свалив рюкзаки в кучу, и стали смотреть на него. Все они очень устали. Больше, чем вчера. Двигаться никому не хотелось. Мышцы и головы гудели.
- Ты чего, Цачебухчанда? – окликнул Эд Ноппин гнома, когда тот в очередной раз пробегал мимо них. Гном бегал по все расширяющейся спирали и явно что-то искал. Вопрос он проигнорировал.
Цачебухчанда побегал еще немного, потом вернулся к ручью, сел около него и принялся смотреть на воду. Сидел довольно долго, не обращая никакого внимания на окрики приключенцев, а потом неожиданно вскочил и кинулся на Ирику.
Прежде чем элфка успела даже ахнуть, гном подтащил ее к дереву и привязал к нему. Таэнн, первым дернувшийся на помощь, вдруг понял, что мышцы его превратились в желе. Элф упал и принялся беспомощно рычать. Он не мог даже подняться.
С Эдом и Домингой случилось то же самое. Они не могли пошевелиться. Дышать, двигать глазами, с большим трудом – разговаривать, они могли. Больше – ничего.
- Что ты делаешь? – Доминга с трудом совладела с языком. Он казался огромным, с трудом помещающимся во рту, и ужасно неуклюжим.
- Я делаю то, что должен, - гном искоса глянул на волшебницу, потом  взял на руки Эда, бережно переложил его в сторонку, чтоб пододвинуть к себе рюкзак Доминги.
Беспомощные приключенцы могли только следить взглядами за тем, как Цачебухчанда отбирает травы и амулеты. Ирика ругалась на гнома до тех пор, пока он не пригрозил заснуть ей кляп.
Цачебухчанда взял котелок, вскипятил воды и принялся готовить зелье. Доминга, при всем ужасе их положения, не могла не следить за тем, что он делает. Это зелье было ей незнакомо, но оно готовилось у нее на глазах из известных ей компонентов. Правда, центральную часть  в нем занимала голова змеи, той самой, которой они обедали. А еще гном разрядил туда пару концентраторов, заботливо приберегавшихся волшебницей на черный день – как только он узнал их! Они были столь тщательно замаскированы, Доминга так радовалась, когда мэр Нычьего Хоя вынул их из запасников. Маленькие, ничем не примечательные темненькие деревянные колечки несли в себе столько магии, что теперь котелок светился как бомба.
Гном мешал свое адское варево, бросавшее  на его лицо голубоватые отсветы, от чего оно стало совсем жутким, а Доминга вдруг, совершенно неожиданно, все поняла. Будто что-то щелкнуло в голове, встали на свои места разрозненные кусочки и из ничего получилась цельная картинка.
- Цачебухчанда!!! – она закричала, вложив в этот крик все силы, - Это не твое время!!!!!
Гном бросил на нее быстрый взгляд, но ничего не сказал. Пару минут волшебница лежала, набираясь сил, переводя подводящее дыхание.
- Ты ожидал найти здесь ставку короля, да?
- Да, - гном все-таки ответил.
- Ее здесь нет, потому что она была здесь много лет назад! Ты много лет был недовырезан! За эти годы все могло измениться! Может, уже твои победили!!!
Цачебухчанда молчал и мешал зелье. Доминга тяжело дышала.
- Она права, - Эд Ноппин тоже с трудом заговорил, - Не делай этого, Цачебухчанда! Ты не знаешь, что делаешь! Ты можешь погубить невинных!!
Гном молчал и продолжал мешать свое варево.
И тут Ирика прыгнула. Боги весть как ей удалось ослабить узлы и выскользнуть из-под веревки. Она прыгнула на Цачебухчанду дикой кошкой, с нечленораздельным визгом.
Остальные могли только наблюдать... Сцепившись, элфка и гном катались по земле, и на какой-то краткий миг приключенцам в сумасшедшей надежде показалось, что Ирика может победить невероятно сильного гнома… но это была обманка.
Цачебухчанда оттолкнул Ирику так сильно, что она пролетела немного по воздуху и врезалась в дерево, а сам схватил котелок в охапку и с ревом кинулся с ним в ручей.
Послышался хлопок – довольно негромкий, но пронизывающий, и вода в ручье на мгновение вспыхнула голубым светом. И все кончилось.
Ирика с трудом встала на четвереньки, подползла к остальным и рухнула между Таэнном и Домингой.
- Ты как? – спросил Таэнн, - Он тебя не покалечил?
- Да нет, вроде, - Ирика тяжело перевела дыхание, - Бока болят, но это ничего. Вы-то как? Говорила я, нельзя есть эту змею.
- Ты была права, - Доминга предприняла тщетную попытку пошевелиться, - Нельзя было ему доверять. Он где, кстати? Что случилось-то вообще. Мне отсюда ничего не видно.
- В ручей прыгнул, - Ирика вздохнула, села и попыталась приподянть волшебницу, - вместе с нашим котелком. И с твоими ботинками, Эд.  И исчез. Утонул, наверное.
- Утонул? Да здесь ручей по колено. Нет, он в заклинание ушел….
- Ужас какой! Отдать жизнь ради такого ужасного дела. Как вы думаете, у него получилось?
- Боюсь, что да, - вздохнула Доминга, - Это все так ужасно, так глупо, так нелепо… А мы не смогли ему помешать…
- Это я во всем виноват, - тяжело сказал Эд, - Я его вырезал.
- Ты не виноват! – воскликнула Ирика.
- Ты не виноват, - в один голос с ней грустно сказал Максим.
- Максим! – Ирика вскочила навстречу дракону, вышедшему откуда-то из-под сени деревьев, - А мы тут…
- Знаю, - вздохнул дракон, - так вот значит как это случилось…
- Максим, мы пытались ему помешать, - подала голос Доминга, заметив, что говорить стало легче.
Дракон рассеянно кивнул и продолжал:
- Никто ничего не понял. Был заключен мир, наш народ пошел на значительные уступки ради этого мира, поступившись гордостью. А гномы нанесли коварный удар, отравив нашу воду. Они до последнего отрицали свою вину, но народ драконов не сумел сдержать ярости, и смел врага с лица мира, загнав в самые глубокие норы. Сколько славных драконов погибло…. – он замолчал и понурился.
Приключенцы молчали, не зная, что сказать. Наконец, Ирика спросила:
- Максим, где мы?
- В прошлом. Вы провалились в прошлое на семь тысяч пятьсот тринадцать лет.
- О! – поразилась Ирика, - а как?
Дракон пожал плечами:
- Время подобно удаву в трехлитровой банке. Он свернут плотными петлями, утрамбован до нельзя, но мы этого не замечаем, потому что мы внутри удава, защищенные плотной чешуей. Но на удаве есть ранки, оторванные чешуйки. И вот когда две такие дырки оказываются рядом, и происходят всякие страные вещи. Путешествия поперек удава.
- Максим, это правда? – удивилась Доминга.
Дракон посмотрел на нее с ехидцей и сказал:
- Ну конечно же нет. Это так, мои измышления, не более того. Ты же все знаешь лучше меня.
- Интересно, - заметил Кавасъяск, - а это можно считать квестом?
- Почему нет? – холодно поинтересовался Галат.
- Можно ли считать это пройденным квестом? – поправился Единорог, - Они же не справились с задачей!
- Каваскъяск, ты иногда такую чушь несешь, - Ономант снисходительно улыбнулся, - Какая у них была  задача, по-твоему?
- Помешать… - начал было бог, и осекся, - О…. То есть они как раз должны были НЕ помешать…. Посодействовать….
- Играть они должны. Просто играть. Действовать. А у меня уже фантазия кончается, - Галат подумал это так тихо, что его услышала только жена.
- Ну-ну, - так же тихо ободряюще подумала она, - Все будет хорошо.
- Веришь?
- Надеюсь.
- Мы будем возвращать их в их время? – так нескладно Рестестам перебил этот паникерский диалог.
- В какое – их? – мрачно уточнил Галат, - Не забывай, мы взяли их из разных времен.
- Не придирайся, - хмыкнул Каваскъяск, - Он имел в виду то, из которого они провалились во временную воронку. Интересная у дракона, кстати, версия про удава, да?
- Да, неплохая, - поддержала Единорога Галата, - Мне понравилось выражение, как он там сказал? Путешествия поперек удава?.. Романтично.
- Уж чем-чем, а романтикой тут и не пахнет… - настроение у Галата портилось с каждой секундой.
- Что же нам теперь делать-то? – тихо спросил Эд Ноппин, глядя на бегущую воду.
- Принять то, что мы изменить не в силах и изменить то, что мы в силах изменить, - холодно и твердо ответил Максим.
Приключенцы уставились на него.
- Вставайте, вы уже можете, - вздохнул дракон, - выйдем на чистое место и полетим.
- Опять лететь… - простонал Таэнн, - Куда?
- Сестру твою догонять, - улыбнулся ему Максим.
При упоминании об Онтате Таэнн вскочил:
- Что ж ты сразу-то не сказал?!
- А я как раз сказал. Пошли.
- Только и делаем, что мечемся… - пробормотала Ирика, - бегаем, суетимся, все время торопимся. А я хочу сесть и отдохнуть! Долго-долго сидеть и ничего не делать!
- Растением станешь! – Таэнн быстро чмокнул невесту в щеку.
Ирика тяжело вздохнула и подняла свой рюкзак.
Странное дело, до чего же быстро привыкают… Доминга сидела на драконьей спине и понимала, что засыпает. И что все остальные уже спят. Даже Таэнн, который боялся летать, уснул, прижав к себе Ирику. А Максим летел размеренно и неторопливо, неся приключенцев ровно и мягко, оберегая их сон.
- Ты уверен?
- Нет. Я не уверен. Где-то меня даже не существует, как я могу хоть в чем-то быть уверен? Но я знаю точно – ты ничем не рискуешь. Возможно, что рискуют они. Возможно, если ты не сможешь, мир исчезнет. Совсем. Но тебе ничего не угрожает.
- Может, пусть мир откроют?
- А где гарантия, что это поможет?
- Но почему ты меня торопишь?
- Потому что у тебя мало времени.
- Да. У меня мало времени. Или у меня впереди вечность. Зависит от точки зрения. И от религиозных убеждений.
- А во что ты веришь?
- Кажется, я уже верю в Самвэр.
- Ну так попробуй. Прямо сейчас. Сейчас хорошее время.
- Почему сейчас?
- Потому что никакого времени, кроме сейчас не существует.
- Хорошо. Я попробую.
Демиург зажмурилась. И растаяла. Полилась солнцем, небом, ветром. Исчезла навсегда.
И вернулась через мгновение.
И услышала колокола. Или аплодисменты.
- Занавес. – прошептала она и упала в обморок.