Глава 48. Борис возвращается в строй

  - Проходите, разувайтесь, – Борис хозяйским жестом указал на диван. – Вот, сюда можете присесть, будем с вами говорить… Как вас зовут?
  - Эльмира, – ответила посетительница. Борис отметил, что у неё заметный акцент – явно не просто не русская (с такими-то чертами лица и роскошными смоляными волосами), но ещё и не живёт в России. – Вы – Борис Эдуардович Альмах, психолог?
  - Да, это я, – ответил Борис, с интересом разглядывая свою собеседницу. Хороша, это уж точно не отнимешь – тонкие черты лица, неплохая фигура (брючный костюм Эльмиры был свободным, но давал представление о том, что она прекрасно сложена), ножки, как у античной статуи (и лак только бесцветный, это он тоже отметил). И эта Эльмира ему кого-то странно напоминала. – Так, вернёмся к вам, моя дорогая. Что у вас случилось, чем я вам могу помочь?
  - Простите, я не по вашей профессии, Борис Эдуардович, – произнесла гостья. – Меня просили передать вам вот это, – она поставила на стол изящную подарочную коробку и пакет. – Не буду вам больше мешать, вы можете продолжать приём. Прошу прощения, что помешала работе, мне сообщили именно этот адрес, как вас найти.
  - Минуточку, Эльмира… Как вас по отчеству?
  - Если вам это настолько важно, то моего отца звали Омар… А что вы хотели ещё?
  - Присаживайтесь, я хочу с вами немного поговорить, если вы никуда не торопитесь.
  Эльмира глянула на часы, присела на диван и вопросительно посмотрела на психолога.
  - Эльмира…
  - Вам проще будет называть меня просто по имени, – ответила его собеседница. – Я вас слушаю. Только не очень долго, я боюсь опоздать на занятия.
  - Я вас не задержу долго, – успокоил Борис. – Мне просто безумно интересно узнать, не приходитесь ли вы родственницей леди Зарифе Саад?
  - Прихожусь, Борис Эдуардович, – ответила Эльмира. – Это моя мать. Это она меня к вам послала. Там внутри письмо для вас. А сейчас простите меня, но мне надо спешить – я не могу подвести Алсу и Вику, они попросили меня провести занятия по танцам сегодня.
  - Вы – преподаватель танцев?
  - Да, я работаю у мамы в школе и иногда танцую в клубах в Гамбурге, если вы хотите это знать. Прошу прощения, но мне действительно надо идти, меня ждут внизу. Светлые благословения вам и вашей супруге Маргарите.
  - Откуда вы её знаете?
  - Нас познакомила ведьма из новосибирского ковена, Вика Вахрушева. Они уже в городе… Извините, я опаздываю, – Эльмира быстро обулась. – Светлые благословения.
  Вышла из кабинета. Борис убрал привезённые Эльмирой коробку и пакет под стол – дома ещё глянет. Принял ещё одного посетителя – уже научился настраиваться на работу по минимуму. За то и ценили.
  Приняв последних посетителей, Альмах забрал привезённые подарки и поехал домой – вызвал такси по такому случаю. Дома, естественно, не было никого, хотя на двери была приделана записка следующего содержания:
  «Боря, тебя не было дома, когда мы приехали, так что мы пока побудем у Вани с Наташей. За меня не волнуйся, со мной уже давно всё в порядке. Я тебе чуть попозже позвоню, так что меня не теряй. Целую, Маргарита».
  Психолог в Борисе окончательно ушёл до следующего рабочего дня – к счастью, не от горя, как не так уж и давно. На глаза Альмаха даже навернулись счастливые слёзы – его «жемчужина», как он её не единожды называл, его Маргарита – она была жива-здорова и даже нашла в себе силы выбраться в Омск. А ещё не так давно Борис чуть не надрался до скотского состояния – хорошо, друзья приехали.
  Вернувшись к принесённым Эльмирой пакету и коробке, он начал разбирать, что там ему привезли. В пакете оказалась даже не распакованная тенниска “Paul Smith”, такая же, какая была на нём в день, когда его подстрелил Лопухов, голубая с синим логотипом. Также там обнаружился небольшой запас трубочного табака – и неплохого, такой Борису как-то редко попадался. В коробке он обнаружил изящную шкатулочку, отделанную серебром – в шкатулочке лежали серебряный медальон на цепочке, серебряный же перстень с каким-то роскошным камнем восточной обработки (гладкий, не огранённый). Там же лежали три шикарно упакованных DVD, на которых в различных позах была изображена танцовщица в арабской одежде – и очень сложно было не узнать в ней отправительницу подарка, которая изображала позы из разных танцев (с тростью, с клинком и с шалью). На дне коробки Борис обнаружил аккуратный конвертик немецкого происхождения (судя по рисунку). Ножом для резки бумаг, очень осторожно, чтобы не повредить содержимое, он вскрыл конверт и достал оттуда письмо и надел очки.
  Итак, перед ним лежало письмо. Написанное на очень хорошей бумаге, удивительно аккуратным почерком, который переплёвывал даже компьютерные шрифты – редкость в наше печатное и компьютерное время. Ни единой помарки – опять же сейчас мало, кто так может, – ни почеркушечки. У самого Бориса так не очень-то получалось, просто редкий случай каллиграфии перед ним лежал. Но главное-то не форма, а содержание, вот что он бы сказал, если что. А гласило письмо следующее:
  «Уважаемый Борис Эдуардович,
  Простите меня, пожалуйста, что я не заехала с Вами попрощаться. Вы тогда были в очень тяжёлом состоянии, а у меня кончилась виза. К тому же мне надо работать у себя в Гамбурге. Я не оправдываюсь, поймите, просто так получилось. Но о Вашем здоровье мне по мере возможности сообщали девочки из омских ковенов, так что я была всё это время полностью в курсе событий. И очень рада, что Вы поправились.
  О том, что происходило с Катей и Маргаритой, мне тоже сообщали, я постаралась в меру своих возможностей им помочь. Передайте мою большую благодарность Ивану и Наталье Бурмистровым за то, что они выполняли все мои просьбы, пока Вы и Маргарита лежали в больнице.
  Я попросила Эльмиру, Лейлу и Кариму по мере возможности найти Вас и передать мой подарок и это письмо. В конце концов, Вы остались без хорошей рубашки по моей вине, и я обязана была Вам это возместить. Кроме того, как мне сказали, Вы – любитель трубки, и я решила (в порядке исключения) побаловать Вас качественным табаком для трубки (и искренне надеюсь, что при своём полном неведении в этом вопросе – я не курю, – не оплошала с выбором). Перстень и кулон – это тоже от меня, на память о том, как Вы не пожалели своей жизни ради меня в тот злосчастный день. Ну, а три диска, на которых изображена я – это я и мои лучшие ученицы из разных стран: мне крайне сложно было не заметить, как Вы смотрели на меня в танце...
  Ещё раз прошу прощения, что так и не смогла навестить Вас в больнице, и вынуждена была просить омских учениц присылать мне сведения о Вашем здоровье. Счастья Вам и удачи, да хранят Вас Бог и Богиня на жизненном пути. Будьте благословенны.
                Ваша Зарифа Саад».
  Далее следовала «тройная луна», выписанная с художественной тщательностью, а под ней – подпись на арабском, ничуть не торопливая, сделанная с такой же предельной аккуратностью, как и всё письмо. Ведьма постаралась на славу, и Борис не знал, как её за такое отблагодарить. Написать письмо на бумаге – при своём воспитании и образовании он не сможет так же написать ей. Через Интернет в ответ на письмо – неуважение к ней: она всё-таки написала ему от руки, что само по себе было достойно уважения.
  Борис уже открыл холодильник, чтобы приготовить нехитрый холостяцкий ужин, как вдруг зазвонил телефон – судя по маримбам и африканским мелодиям, это был Иван, не так часто звонящий по причине занятости семьёй и бизнесом.
  - Алло, – сказал Борис, взяв «трубу» (холодильник он наспех закрыл). – Добрый вечер, Иван Кириллович.
  - Добрый, Боря, – раздалось в ответ. – Что так официально?
  - Немного заразился от леди Зарифы. Письмо получил от неё и подарок.
  - Поздравляю. Ты ко мне сейчас сможешь приехать? Тут тебя ждёт Маргарита с детьми, а ещё же тут тебя старые знакомые из Барнаула видеть хотят. Ну, и Вика Вахрушева с подружкой приехала. Давай, все ждут именно тебя.
  - Уже еду, – ответил Борис и быстро собрался – уж что-что, а эту встречу он не мог и не хотел пропустить.
  Пара автобусных остановок – и Борис уже на месте, около дома, где поселился Иван Бурмистров с семьёй. Сердце Альмаха колотилось в бешеном ритме – так он страшно волновался, представляя себе её, свою «жемчужину»…
  - Борис Эдуардович, добрый вечер, – раздался женский голос сзади. Психолог обернулся и окинул взглядом подошедших. Одной из них была крупная, но женственная блондинка с высоко подбритыми висками (именно подбритыми – Борис пока ещё был в состоянии отличить работу машинки от следов бритвы). Руки по запястье в искусных татуировках – какие-то растительные орнаменты, в основном. Одета в клетчатую рубашку с по локоть закатанными рукавами, но не «рыночную», а хорошую, дизайнерскую, аккуратные синие джинсы с художественными прорехами – Борис и сам такие нашивал не единожды. Ноги босы, судя по подошвам, блондинка прошла так, босиком, хорошее расстояние, да и не было на ногах следов от частого ношения обуви (на пляжах Борис не единожды видел такое), а постановка ступни ясно говорила опытному человеку, что эта неформалочка явно пользуется обувью по мере уж совсем большой необходимости. Вторая – брюнетка, уже более стройная и женственная, хотя ещё достаточно молодая, не больше двадцати пяти. Одета куда скромнее своей спутницы – платье в мелкую, красно-белую клеточку, волосы слегка придавлены металлическим ободочком, а на изящных ножках – лёгонькие сланцы с бусинками, подобранные к платью со вкусом, который Борис давно уже научился точно определять, несмотря на свою декларативную неприязнь к «гламуру» (читай – к моде). Ногти у обеих были покрыты только бесцветным лаком – как на руках, так и на ногах.
  - Добрый день, Вика, ещё только пять часов, – ответил Альмах. – А вашу подругу как зовут, позвольте узнать?
  - Карина, – ответила брюнетка. – Вика, это твой знакомый какой-то?
  - Борис Эдуардович Альмах, психолог и барефутер со стажем, – ответила Вика на этот вопрос. – Агитатор почище Профессора Свободы. Борис Эдуардович, познакомьтесь, это Карина Гусейнова, днём – скромная продавщица овощей и фруктов в одном из продмагов Свердловска, а после работы… И очень, замечу вам, талантливая ведьма. Я на её уровень в двадцать пять вышла в тридцатник, и то, с приличным усилием. А ещё она у нас – игрок в го, причём, не хуже японки какой-нибудь. Из омских с ней только Руслан справляется. Ладно, пойдём, не будем заставлять мистера Дикорастущего ждать – пробрасывать хорошего человека, знаете ли, нехорошо.
  - Девочки, подержите дверь подъезда, пожалуйста, – сказал Борис. – Мне тоже к другу надо зайти, тут живёт. Иваном зовут.
  - Не Бурмистров его фамилия? – спросила Вахрушева.
  - Бурмистров, а что? – вопросом на вопрос ответил Борис.
  - А, извините, я не учла, что вы не в курсе. Нам туда же.
  - Так вы же сказали, что вы к какому-то Дикорастущему… Или это… – Борис задумчиво почесал в затылке. – Так это что, значит, Ваня – Дикорастущий?
  - Да, и он в курсе этого, – ответила новосибирская ведьма.
  - И не обижается?
  - А что такого? Ну, вот похож человек на Корчагина, а чтобы их не путать, его омичи и прозвали Дикорастущим. Да и у нас его некоторые так зовут – я, Русалочка, все наши.
  - «Ваши» – это кто?
  - Ведьмы новосибирские, а почему вы спрашиваете?
  - Просто был немного не в курсе. Теперь буду знать, – Борис позвонил в домофон. Там ответил женский голос, поинтересовавшийся, кто это. – Наташ, это Борис Альмах, Ваня меня позвал сюда, и тут со мной две ведьмы – Вика Вахрушева и Карина из Екатеринбурга.
  Дверь распахнулась с соответствующей мелодией. Вся компания вошла в подъезд и поднялась на четвёртый этаж.
  - Каринка, у тебя в сумке были мои салфетки, – произнесла Вика. – Я их тебе отдавала. А то неудобно будет, наслежу, сама видишь, какие ножки чистые.
  - Держи, – ответила Карина, доставая из своей сумочки упаковку влажных салфеток с нарисованными на ней цветочками. – Борис Эдуардович, давайте, я вам сейчас свои достану, тоже будет некрасиво нагрязнить в квартире.
  - Спасибо, Карина, я вам потом куплю полную упаковку, – ответил Борис, нажимая кнопку звонка. Открыла Наташа, жена Бурмистрова. – Наташа, мы тут…
  - Сейчас, минутку, я вам тряпочку постелю, – ответила Наташа. Довольно быстро на пороге очутилось старое полотенце, на котором Вика, Борис и Карина обтирали ноги – Карина всё-таки сбросила сланцы ещё в подъезде. – Ноги протрёте – проходите в кухню, я вам там поесть приготовила. А Ваня сейчас подойдёт, он в магазин пошёл. Девочки, вы, поди, с дороги не кушали, а?
  - Наташка, – ответила Вика, – мы мюсли тут приговорили ещё в поезде. В нас…
  - Не трепись ты, Вика, – ответила Наташа. – Я же знаю, как оно на самом деле. Карина наверняка тоже так поклевала чего-того.
  - Слушай, Наташа, а ты откуда их знаешь? – спросил Борис. – Я имею в виду Вику и Карину. Никогда от тебя не слышал о них, Вику только шапочно знаю по новосибирским акциям, где она участвовала – босопатрули, берег убирали вместе, шествия по городу организовывали…
  - Так Поля Вику знает хорошо, её же Вика в своё время в больницу отвезла, когда её на берегу нашли. Просто мама моя потом Вике помогала лекарства купить Поле и еду нормальную – в больницу надо было. И родители у Вики с Академа, в нашем доме живут. А Карина – тоже в Новосибе познакомились, она там проездом была, а потом мы в Омске с Ваней осели, и Каринка тут неподалёку иногда селилась, так мы с ней и познакомились по-настоящему.
  В кухне появилась Полинка, рядом с которой полз Кирюшка, что-то пытающийся сообщить радостным каким-то голосом.
  - О, нянька вместо бабы Вали, – усмехнулась Вика. – Кстати, баба Валя передавала всем привет и сказала, чтобы Кирилла там берегли. А то она уволится с работы и переедет сюда. Шутка, там ещё с Лопухом тонна работы предстоит. То, что его укатали в «Сербию» – это так, для обследования на предмет, дурак он или кто. Ну, сажать его в дурдом или в тюрьму. Там сейчас такое творится, ужас просто. Мне тут в ментовке и окрестностях нарассказывали такого, что волосы дыбом встают, что он там куролесил. При Кирюшке такие «сказки на ночь» рассказывать нельзя, там жуть творилась – крыша поедет, если всё рассказывать буду. Каринка уже в курсе, что там было.
  - Где? – спросила Наташа.
  - А где этот козёл побывал. Стивен Кинг повесился бы от зависти или написал бы самый великий сценарий для фильма за всю свою жизнь.
  В кухню заглянул Иван – в рубашке с длинными рукавами и подкатанных на четверть голени джинсах, естественно, босой. Рядом с ним стояла женщина в пёстром костюме с юбкой чуть ниже колена. На щиколотке весьма изящной голой ноги (левой, как частенько бывает) виднелась тонкая золотая цепочка с «капелькой». Волосы падали на плечи ровными волнами, но опытный глаз определил бы, что это, скорее всего, хорошо сделанный парик. Серьги и макияж – неброские, но подобранные с безупречным вкусом.
  - Боря, – проговорила она, – слава богу, ты живой. А я боялась больше тебя никогда не увидеть. Мы только сегодня с поезда… Вика, солнышко, здравствуй, моя радость, – она обняла немного приподнявшуюся с диванчика Вику. – Рада тебя видеть… Кариночка, с прибытием тебя, – своя доля нежностей досталась и Карине. – Ты к нам надолго?
  - Примерно на недельку – и домой поеду. Мы с Викой у Риммы поживём, у Динь. Она нас пустила. Просто нас Иван Кириллович видеть хотел, да и вы, я вижу, рады… Борис Эдуардович, что за слёзы в радостный день? Нехорошо.
  - Так я это от радости, – ответил Альмах, вытирая мокрущие глаза клетчатым платком (подарили омские ведьмы, когда выписывался из больницы). – Рита, Риточка, как я рад, что ты здесь… Ты прости, что не смог приехать – от вас ни строчки по пути не было…
  Он сграбастал Маргариту в объятия, и парик свалился, обнажая короткую стрижку, которой могла бы позавидовать и Энн Леннокс. Иван подобрал парик и аккуратно положил на коленки Маргарите. Та быстренько нацепила его обратно.
  - В больнице остригли, – ответила она. – Меня же по голове били. Слава богу, ничего страшного, хотя подержали-то там меня хорошо, Игорь Матвеевич, доктор, настоял на такой осторожности, какую только можно позволить. Жалко вот только, что Зарифа уехала в Германию, так мы с ней лично и не смогли поговорить. А мы вот живём пока в Питере, наша фирма хорошо работает, я Павла попросила за меня побыть, пока мы тут отдыхаем. А ты-то, Боря, как сам сейчас? Нашёл работу?
  - Психологом в кабинете, пришлось спуститься с небес на грешную Землю, Риточка. Хорошо, старые знакомые ко мне вернулись, мы уже начинаем серьёзно работать. А мне Алёна сказала, что она видела какую-то девушку в августе, где-то на Иртышской набережной, она там босиком работала, мусор помогала сгребать.
  - Там «Зелёная миля» была, – ответила Карина. – Нам Алсу и Руслан уже всё рассказали, Джимми заметку опубликовал об этом. Неформалы местные акцию провели, власти почти не вмешались, только мешками обеспечили и инструментом, ну, мусор вывезли. Оксана с друзьями там, кажется, всё это дело устроили?
  - Ну, – усмехнулась Вика. – Оксана, с «Гусеницы-Ру» фотограф, она там клич бросила. А мы в Новосибе в тот же день параллельную акцию сделали, тоже мусор убирали. И девчонки с омских ковенов тоже в тот день мусор убирали во дворах своими руками, там вообще без администрации обошлись. Даша про «Милю» сказала – сразу движение пошло. Только мы к Спайс ехали вчера, на том же месте опять нас… Извините, накакали. Могу догадаться, кто такой умный.
  - Девчонки, – сказал Иван, открывая холодильник, – вы по пути не сильно плотно перекусили?
  - Очень плотно – овсянкой, – ответила Наташа. – Я сейчас приготовлю что-нибудь…
  - Девчонки, вы не «по вегану», как у нас некоторые в семье говорят? – спросил Иван. – А то я хотел мясо приготовить по австралийскому рецепту, научился там, в Австралии.
  - Мы не «по вегану», – ответила Карина. – Можете смело и на нас готовить.
  - Вот и хорошо, – Бурмистров принялся нарезать мясо. – А то я хотел угостить вас, как следует, да и Анжей ещё придёт, я у него диск просил, который он из Екатеринбурга привёз…
  - Диски у меня, но сначала пусть Анжей придёт и получит, как положено, – ответила Карина. – Договор есть договор. Он сам меня попросил – дела у него были тут из-за фашистов ваших местных, там кого-то убили.
  - Господи, – Маргарита всплеснула руками, – они ещё не успокоились?
  В этот момент раздался звонок домофона. Иван пошёл узнавать, кого это занесло в такую собачью погоду (погода, конечно, была хорошая, просто фразочка в духе Анжея – наверное, это был он).
  Так и оказалось – вскоре после того, как Иван открыл дверь подъезда, раздался звонок. Наташа открыла, и в кухне тут же оказались Поля с какими-то детишками и Анжей, не очень-то довольный жизнью.
  - Всем добрый вечер, – мрачновато буркнул он. – Извините за опоздание, дела дома, а с утра меня вызывали в ментовку, в центр – опять «медвежьему углу» прореживание сделали. Я же говорил, следите за этим идиотом-сидельцем, драть его немилосердно. Он выследил Сержанта Запаса и прирезал на х**…
  - Анжей, ты потише выражайся, тут дети, между прочим, да и при женщинах тоже, – заметил Иван. – И потом, что за такой «сержант запаса»?
  - Владик Пантелеев. Этот гад наехал на «квинсеров» двоих через ментов с «Торгового города». Их всё-таки из СИЗО отпустили, правда, под подписку, но Сева же у нас мужик из числа правильных, оскорбления не глотает. Вот и сделал этого придурка Сержанта за брата – Константин у нас сейчас на Берёзовой, за ним там бегают, как надо, его в пресс-хате отдубасили больно. Крот который, я про него сейчас говорил. А второго, Звероящера отпустили, пока под подписку, но Скворцов говорит, что он дожмёт по этой части тот «мусоросборник». Так что не будем об этом. Каринка, тебе там Чисто Добрый Бригадир Султан диски для меня не передавал?
  - Передавал, я ему заплатила за твою партию, Вике он бесплатно отдал личный диск, её партию ей Львёнок отдала ещё на вокзале, там уже мало осталось, много в клубе продали.
  - Анжей, – сказала Вика, – ты зря на концерте не был, там парни из PLAN BEER новый проект делали, свердловчане тоже отожгли, как надо, Джимми их поддержал здорово, он тебе потом, если что, расскажет, как ему понравилось. BUNGALOW BUM’S, кстати, тоже отыграли, как надо, мне уже рассказали омичи, как там всё было.
  - А свердловчане кто? – спросил Анжей. – Что SKA-ЧАЙ – это я понял, мне пан Игорь, Бригадир Султан и Растафара Натти Дреда Люба Адамович передавали насчёт выезда и дисков. Да, кстати, Каринка, я тебе сколько должен?
  - Две-пятьсот, – ответила Гусейнова. Поляк вытащил из кармана куртки и аккуратно пересчитал пятисотрублёвые купюры. – Порядок, спасибо, Анжей. Держи, – она вынула из сумки-«почтальонки» (модная вещь в сезоне, однако) полиэтиленовый мешочек, в котором находились диски, запечатанные в красивую картонную упаковку – явно делали на хорошем оборудовании.
  - Анжей, ты обещал диск мне, – напомнил Бурмистров.
  - Я хоть и дипломированный Джон Чейзер, но не до такой степени, – поляк отдал один из дисков Ивану. – Четыре песни, сразу предупреждаю, материал полностью авторский, не считая вставки в последней песне, Вика в курсе.
  - Послушаем, – ответил Борис. – А, Ваня?
  Так и сделали. Наташа принесла музыкальный центр и поставила диск туда. Из колонок послышалась солнечная ямайская музыка – реггей и ска, местами пересекающиеся по аранжировкам. Борис отметил, что музыканты в этой самой группе SKA-ЧАЙ очень даже ничего, особенно соло-гитарист, а вокалы просто на высоте – особенно это относилось к женскому, голос у этой Риты (как она была обозначена на обложке) был прелестный. Это отметил и Иван. На мелкой (к сожалению) фотографии было заметно, что Рита очень даже ничего, симпатичная на лицо, как и пресловутая Растафара Натти Дреда Люба (если Борис правильно понял, что хотел сказать Анжей). Да и вообще, симпатичные такие ребята, эти свердловчане.
  - Анжей, у тебя диски не заказаны? – спросила его Маргарита.
  - К сожалению, половина точно заказана в Красноярке. Остальное можете купить прямо здесь.
  - Мне много не надо, – ответила на это Маргарита. – Мне вполне хватит одного. Борис, а может, купим один диск ещё и Олесе Ивановне? Она, кстати, сказала, что приедет в клуб, где Анжей проводит концерт. Ну, Хмельницкая, она из Барнаула, точнее, из деревни...
  - Конечно, конечно, – ответил Борис. – Анжей, два диска, я оплачиваю.
  - Хорошо, но деньги вперёд, – ответил поляк. Борис получил два диска, как только отдал полагающиеся деньги. – Кстати, чуть не забыл. Ваши с Екатериной Сергеевной флаера – пятьдесят процентов скидки при входе, адрес старый, Лермонтова, 63, “Rock-Club”, акция называется «Мабон», там плакат сразу найдёте. Вход – сто пятьдесят рублей, предпродажа всё уже, закончилась. Вам остались последние флаера, там ещё штуки четыре есть, если что.
  - Анжей, ещё два, – ответил Борис. – Маргарите и Олесе Ивановне. Наверняка захочет увидеть свою воспитанницу, если она там будет.
  - Если это имеется в виду Мила, то она там будет, второй сет по программе. Да, вот вам флаера, которые вы просили. Желаю удачно провести время и нормально добраться домой.
  - Уходите? – спросила Маргарита.
  - Нет, пока не ухожу, нам тут с паном Дикорастущим ещё нужно многое обсудить, да и про Барнаульскую область я не рассказал – ездили тут недавно, нашу конфиденцию пани Хмельницкая пригласила развлечь сельских жителей, так сказать. Глянули, в общем, Курдюмовку, пан Борис. Воздух – на пять баллов, а вот за такое разгвоздяйское, мягко говоря, обращение с электропроводкой нужно местных электриков по лбу тапком. Хорошо, мы с Ником уже на подъезде к точке были в курсе событий, а товарищ Евгений, глава местной самодеятельности, сгонял по моей просьбе в райцентр со списком на восемь листов, что надо для починки. Нас пани Олеся даже пустила на два концерта за это – вместо одного. Мы и сделали два сета. Милка постаралась, переделала ещё старую свою песенку про детство (Ленка перед отъездом с ней посидела два дня, когда к поездке той  готовились, высидели аранжировку неплохую). Местные были в лёгком шоке, не узнали свою прежнюю Милу, которая, как говорят, была забитой и зажатой, как мышка. Наши дела тоже хорошо приняли, хотя шпанюки там были, и пришлось немного их оттуда на фиг выкинуть. Там одна дура с краскопультом всё блатовала, из себя звезду «бригады» изображала. Леной звать. Это, поди, и была эта ваша Башня, про которую Катя с Милкой рассказывали. А так – нормально. Главное, что пани Олеся их предупредила насчёт нашей дисциплины, бухнуть не предлагали.
  - То-то она сюда приехала, – заметил Борис.
  - А вы зря радуетесь, пан Борис, – ответил на это Анжей. Борис с недоумением посмотрел на поляка. – Алексей Геннадьевич изволили слить ваши куролесы в редакцию «Радонежа», и пани Олеся знает, как вас зовут. Ну, и всё остальное тоже. Но вы не бойтесь, она сама для них не из разряда своих, она же «шамбалистка». Мне это известно со слов дяди Гены, местного электрика. Он сам, конечно, верит в бутылку и законы физики, так что лицо в этом плане не заинтересованное. В силу этого обстоятельства  он не будет на бабу помои зря лить. Я к тому, чтобы вы не пугались. Вот я к чему.
  - Понял, – ответил Борис. – Спасибо, что предупредил, буду знать, что она в курсе, кто я. Кстати, тоже повод прийти к вам, поговорить с Олесей Ивановной хочу. Вика, а вы с Кариной на этот концерт пойдёте?
  - А то, – ответила на это Вахрушева. – Мы ведьмы, Мабон – это наш большой праздник. Вот по Самхайну Наташка говорит, что вечерину делать не будут в городе, всё будет занято из-за Хэллоуина, чтоб он лопнул, да и этот ажиотаж тупой тоже мешает нормальному восприятию. Но это так, ерунда. Анжей, – вдруг спросила ведьма, – а что ты там насчёт Юли Тимошенко говорил, что её сюда привезут? Хочу посмотреть.
  - Эдвин уже приехал, но он предупредил, что перчаток может не хватить, она же слизь выделяет едкую, голыми руками трогать нежелательно, – ответил поляк. – Я нашим девчонкам сказал, что Эдвин их пустит посмотреть Юльку, но не толпой, к тому же не все пойдут – такая страхолюдина.
  - Анжей, – спросила вдруг Маргарита, – я что-то понять не могу, с чего ты взял, что Юлия Тимошенко выделяет слизь? И почему она страхолюдина?.. Вика, что смешного в моих словах?
  - Так это не та Юля Тимошенко, – немного сконфуженно ответила ведьма. – Вы меня извините, конечно, Маргарита Николаевна, тут ошибка у вас просто вышла. Анжей не то имел в виду.
  - Могуче жывтоне насекоме, – рассмеялась Карина. – Да, Анжей? Ты это имел в виду?
  - Кагбе да, – ответил поляк. – Я бы мог так же шмеля Дмитрием Медведевым назвать. Ололо, Упячка, пыщь-пыщь лучемётэ.
  - Это что? – спросил Борис. – Кстати, про Тимошенко так ни одного вразумительного объяснения.
  - Эдвин сколопендру припёр, – ответила Вахрушева. – Вы, поди, в Интернете не бывали, или вас УПЧК миловало. Или антивирус чистит всё, что не так выглядит.
  - Так, понятно, – улыбнулся Бурмистров. – Кстати, мне на форуме ветку засорили этой мерзостью, Упячкой. Рита, просто я тебе поясню: Крабе – Путин, Шмеле – Медведев, а Юлия Тимошенко – Сколопендре. Вот и всё. А вот зачем Эдвин привёз сколопендру, я не знаю. Наверное, показывает такое вот всем.
  - Эдвин просто приехал на месяц в Омск, к старым друзьям, а Тимошенку же не оставишь без присмотра, вот он её к нам и притащил, а как только я брякнул где-то про это дело, тут же посыпались просьбы свести с Эдвином, – пояснил Водецкий. – Так что Эдвин на неделю разрешил энному количеству (очень ограниченному) желающих полюбоваться на это чудо карибское. Она откуда-то с Карибского бассейна у него, если я чего не путаю.
  - Анжей, – сказала на это Маргарита, – ты всё-таки попроси Эдвина пустить нас с Борисом посмотреть сколопендру. Мне из-за работы редко выпадает такая возможность, а глянуть хотелось бы.
  - А мне можно? – спросила Наташа.
  - Если тебя не хватит на месте удар от вида сороконожки длиной в школьную линейку и толщиной в большой палец твоей руки, то можно, – поляк усмехнулся. – Я Эдвину скажу, но не гарантирую, что он согласится. Ивану это вряд ли нужно, я думаю, он по тропикам болтался, не такого насмотрелся, причём, не в неволе.
  - Это верно, – сказал Иван. – Видел я таких гадов в живой природе – правда, длины такой они редко достигают. Но я своими глазами видел, как сколопендра сантиметров двадцать в длину, как ты описываешь, в палец толщиной напала на какую-то мышку и обглодала до самых косточек. Причём, не в Интернете, а в природе. Я тогда был молодой, глупый, взял её в руки, а она меня цапнула. Я сильно отравился, но выжил. Зато урок мне был – на всю жизнь. Но если Эдвин разрешит, я посмотрю. Кстати, Анжей, а это у него, не перуанская ли, часом, сколопендра?
  - По-моему, нет, пуэрториканская. Но она тоже здоровая, я видел на фотографиях у него на плече эту штуковину. Как он не боится их, я не знаю. Я тоже, конечно, не брезгливый, но всё-таки это не кивсяк, очень агрессивная, может укусить. Нет, я брал такую в руки, но она была меньше по размерам, кажется, откуда-то из Азии. И она не такая опасная, хотя цапнуть может хорошо. Ладно, попробую с ним на этот счёт договориться, но сначала с Доктором Штопором по поводу концерта перетереть, чтобы он там поцикам бледнохарим прописал лекарство. Бугага и ЛОЛ.
  - Анжей, – вдруг спросила Наташа, – а насчёт одной песни можешь пояснить?
  - Ну-ка, что за песня?
  - Про стегозавра, на музыку Крылатова.
  - СОЛОМЕННЫЕ ЕНОТЫ это, Борис Усов-Белокуров автор текстов, – ответила Вахрушева. – Это из позднего.
  - А про графа Толстого, который был хиппи?
  - «Алкоголь», – поляк произнёс это слово с ударением на первый слог. – Ян Варфоломеев из ОРДЕНА ИУДЫ, поют сейчас Валентин Вяткин и Джимми, ну, и мы тоже. Да, как раз насчёт одного из упомянутых. Его девчонки пригласили на Мабон, я попросил тоже – мы его песни будем петь в этот раз, да и презентация программы этой, «Boommmm Dzzzzz», тоже пусть посмотрит, что мы там сделали. Диски будут только в день концерта, мы с Ленкой и Джимми так решили, да и Наташа тоже сказала, я Мартинес имею в виду, что это всё надо попридержать.
  - А почему эта программа так странно называется? – мягко поинтересовался Борис.
  - Музыка там такая, – ответил Анжей. – Именно, boommmm dzzzzzzzzz. «Гаражный рок» с мелкими примесями. Сами на Мабон придёте – услышите, концертное звучание как раз подходящее, мы даже орган вытащим. А диск Ленка и Спайс оформляли, там комиксная эстетика, что-то примерно от Сергея Тимонина, «Marvel», такие вот штуки всякие. Просто подходите на концерт, слушайте музыку, смотрите картинки, кушайте пяни и пейте жьрчик, чтобы получить вздрьжне эффект, это шутка.
  И засмеялся. Ведьмы тоже прыснули в ладошки, как и Полина, а Иван сделал немного недовольную физиономию, видимо, ему не понравились приколы Упячки, которая испортила ему форум на сайте. Анжей извинился.
  Постепенно вся компания рассосалась, а Иван помог Маргарите вынести вещи, чтобы переехать к Борису. Всё потихоньку продолжалось…