Ось переменной

Это было особенное ощущение – смешаться с толпой горожан и сосредоточенно бежать вперёд, делая вид, что торопишься домой после утомительного трудового дня и через каких-нибудь полчаса удовлетворенно растянешься на диване перед светящимся экраном. И будешь нехотя отвечать на вопросы жены, курсирующей между кухней и спальней. Почему иногда так хочется представить себя кем-нибудь другим, живущим в другом городе и даже в другой стране? Словно твоя жизнь отличается от жизней миллионов людей по всему миру… Разве эти усталые лица пражан не похожи на лица жителей родного города, спешащих по домам под вечереющим небом? Он оглянулся по сторонам – лица и вправду были чужими, незнакомыми и потому особенно притягательными. Хотелось проникнуть в их потаенные мысли, скрытые фасадом озабоченности. «Словно шпион», – засмеялся он про себя, плавно перетекая вместе с толпой на старую площадь.

Устремившаяся ввысь каменная громада выдернула его из потока. Невольно запрокинув голову, он стоял и смотрел на острые башни готического собора, тонущие в пелене летящих снежинок; казалось, они скатываются по отвесной стене здания и нарочно падают прямо в глаза. В приоткрытую дверь собора высунулся человек, наверное, служка, и посмотрел выжидающе. Заходить не хотелось. Ему нравилось стоять здесь, в стороне, наблюдая за немногочисленными прихожанами, и чувствовать себя равно свободным от всех – своих и чужих. Это было так же приятно, как двадцатью минутами раньше – бежать в хлопотливой толпе, притворяясь честным пражанином. Он тряхнул слегка головой, прогоняя невольный смешок. Маленькая струйка снега скользнула за воротник и обожгла шею – волнующее, почти забытое ощущение из детства. На секунду даже повеяло запахом горки. Представилось, как дочка, бросив санки прямо перед дверью, стаскивает с себя заиндевелые штаны и возбужденно щебечет, раскрасневшаяся, счастливая… Луч света тянется из коридора в комнату. За дверью – коньки и школьная сумка… Издалека дом казался таким уютным и желанным, что сразу захотелось тепла.

За углом в переулке был пивной кабачок. Он зашел туда просто так – отдохнуть и согреться. Заказал кружку пива для приличия. В кабачке было еще не очень людно. По соседству сидела юная пара, – должно быть, студенты. Парень – спиной к нему – что-то рассказывал неуверенным голосом. Девушка – как раз напротив – слушала своего спутника рассеянно и время от времени с любопытством посматривала на него. А он все возвращался взглядом к маленькой акварели на стене – к речке, залитой полуденным солнцем. И думал, казалось, о чем-то важном, но никак не мог разобрать собственные мысли, потому что они уносились течением знойной реки куда-то далеко-далеко – за поворот.

Он всей душой стремился в эту поездку, словно без нее, без этого города его жизнь была бы не полной, не  состоявшейся. Оформлял визу, покупал билеты, готовил доклад – хлопотал две недели подряд и все время переживал, опасаясь какого-нибудь неожиданного прокола. Но здесь, в полутемной пивной посреди старой Праги, в нем понемногу стало расти знакомое чувство обыденности. А влекущая новизна не виденного прежде места – медленно таять, как пена в пузатой, так и не тронутой, кружке…

Он поднялся и двинулся к выходу. На ступеньках оглянулся – девушка за соседним столиком смотрела вслед, он улыбнулся ей и вышел. За порогом его сразу охватил чужой, неприветливый ветер, бросив в лицо колючее снежное облако. Он поежился, вспомнив утренний прогноз погоды – небольшие осадки, ветер усиливающийся, переменных направлений – и неторопливо зашагал по улице, теряющейся в темноте, – домой.