Доктор. часть 15

               
               

                Именно доктор с семьёй чаще всего приходили вечерами на соседские посиделки в квартиру № 5. Доктора звали Алексей, он был милейшим человеком, открытым, добрым, спокойным и слегка смущённым, особенно в присутствии жены и сына. Помнится, как к концу первой недели Митя привёл меня в келлер и показал своё богатство - четыре велосипеда. Парень пообещал выделить мне любой понравившийся, из своего арсенала. Я покрутила руль, и потрогала кожаное седло велосипеда стоящего ближе ко мне.
-Этот нельзя брать, это велосипед доктора!

                Митька сразу полюбил доктора. Ведь у него никогда не было папы. Алексей разговаривал с Митькой, как с равным, как с другом, как никогда он не был близок со своим сыном, и Феликс недоброжелательно посматривал на отца, а не на Митьку, с которым они были товарищами, поскольку других ровесников в общежитии у него не было. Дина настраивала сына против отца, то есть всячески принижала роль и достоинство Алексея, как отца, мужчины, человека, врача,  в присутствии сына. И Феликс, во всём похожий на мать, полностью повторял её отношение к отцу и жизни в целом. За одно Дина недолюбливала Светланиного Митьку за то, что он… «        нецелеустремлённый ребёнок, лентяй, и воспитан в неполноценной семье», а больше от того, что свою нерастраченную нежность и заботу Алексей с щедростью отдавал чужому мальчишке.  Она не позволяла Феликсу проводить сколько-нибудь значительное время в обществе праздношатающегося  Митьки, демонстративно загоняя сына домой. Справедливости ради надо сказать, что необычайный жизненный напор, повышенная проходимость, и редкая целеустремлённость этой женщины держали на плаву всю их семью. Алексей был женат вторым браком. С Диной они жили в одном городе, учились в одном классе, даже симпатизировали друг другу в юности, но на втором курсе мединститута он влюбился в девушку, ставшую его первой женой, и, наверное, единственной любовью. История их жизни, рассказанная Диной выглядела таким образом: - «С первой женой Алексей прожил недолго. Она погибла в автокатастрофе. За рулём сидел Лёша».  После смерти жены Алексей запил от горя и чувства вины, которые не залечили и последующие годы. Неприятности посыпались на него со всех сторон. Его уволили с работы. Пытаясь решить денежную проблему, Алексей продал свою большую квартиру в надежде на покупку маленькой и значительную доплату, но ни квартиры, ни денег он больше не увидел, его попросту обманули, что часто случалось в лихие годы начала перестройки. Вот тут-то Дина и нашла свою первую любовь. Отмыла, очистила, накормила домашней едой, слегка приласкала и женила Алексея на себе. Быстро вылечила, поставила на ноги, родила ему сына, направляла и управляла всем и вся в их семье. Алексей же, будучи человеком порядочным и во всём обязанным супруге, избегал конфликтов, постепенно становясь тенью  своей жены. Подрастающему Феликсу, как и всем мальчишкам, хотелось гордиться своим отцом. Однажды он рассказал Митьке,  как в их родном украинском городе N доктора уважали и любили пациенты и их родители, как ценили талантливого врача в городской больнице, как любили соседи по дому, друзья. Как прощаясь в аэропорту, плакали, провожая Алексея с семьёй в невозвратное далёко. Идея-фикс использовать еврейское происхождение мужа, и покинуть ненавистный и нищий N ради радужных перспектив в процветающей Германии возникла у Динары Иртаевой вместе с идеей замужества. С той поры она шаг за шагом, день за днём вела свою тяжёлую артеллерию в направлении главного удара, несмотря и невзирая на то, что Алексей категорически был против эмиграции.  Едва  оправившись от своего горя, он  засел за брошенную после смерти жены диссертацию, и некоторые научные мужы прочили ему большое будущее в области педиатрии. Но супруга и тут проявила терпенье и хитроумную тактику. Она подключила к проблеме Алёшиного отца, который считал, что если б не Дина - сын бы пропал. И, в свою очередь сумел настроить подобным образом  половину родственников. Под таким напором неконфликтному Алексею пришлось отступить и дать раздавить себя окончательно. Как бы то ни было, но Алексей, вопреки своему желанию покинул Родину, привычный уклад жизни, работу, друзей, поставил крест на своей научной работе и остался в чужой стране наедине с невраждебными, но и не близкими ему по духу людьми. В Германии он скоро понял, что работать у немцев не сможет (они не признают наши дипломы) и в стране этой навсегда останется чужаком. Несмотря на Динину строгость и надзор снова начал частенько выпивать. Спокойный и флегматичный, в таком состоянии он казался заторможенным и смешным, но иногда от «передозы» унижения и выпитого он становился упрямым и раздражённым. От бесконечных домашних скандалов скрывался, уезжая с Митей на велосипедах далеко - чтобы надолго. Возвращение домой было неизбежным, как и последующий скандал. Как-то вечером, проходя мимо их квартиры, из открытого окна я услышала: тихий и интеллигентный Алексей кричал своей жене, заставляющей его учить немецкий - Отстань от меня сука… я никогда, слышишь, ни-ко-гда не выучу этот язык!  Крик его души был пронзителен и тяжёл, как безысходность, как утрата смысла самой жизни.
Полу казахское  Динино происхождение: широкие скулы, немного раскосые глаза, делало её внешность пикантной, и в сочетании с неплохими манерами и умением красиво, модно и аккуратно одеться, весьма привлекательной, особенно, когда она улыбалась, обнажая белые ровные зубы. Но улыбалась Дина редко.
              Динара Иртаева закончила филологический факультет Университета. Прилично владела английским, немного французским, гораздо лучше испанским. В годы тотального Лёшиного пьянства на Родине, кормила семью переводами статей и всего, что давало какой-то заработок. Она была высокомерна с теми, кого по разным причинам считала не ровней себе, с теми, кто не мог ей быть хоть чем-то полезным. Светлану Динара не воспринимала, как полноценного человека, позволяла себе говорить с ней свысока, постоянно поучая и даже унижая  в присутствии детей. Узнав, что я приехала из Москвы, она на следующий же вечер нанесла нам визит с домашним печеньем. Хотя её чрезмерное любопытство временами выходило за рамки приличия, я старалась отвечать лаконично и однозначно, не создавая почвы для домыслов. Я видела, как она моделирует тематику нашего разговора,
пытаясь прощупать мои слабые места. Она пока не определилась, как вести себя со мной, и от этого была  не в своей тарелке. Ей страшно хотелось сохранить за собой статус самой модной, привлекательной и образованной женщины местной эмиграции. Любого нового человека, тем более женщину, она воспринимала, как потенциального конкурента. Доктор тихо сидел в углу, то снимая, то надевая очки, мило улыбался мне, и в редкие промежутки вставлял добрые и мудрые фразы, ничего не выспрашивая, и не докучая советами опытных эмигрантов. Мне было очень приятно обращаться именно к нему. Отвечая на вопросы Дины, я чаще смотрела в его умные и тёплые глаза, и это обстоятельство, понятное нам двоим, было столь же непонятно и неприятно его жене. Поэтому, ещё не успев выработать нужную линию поведения, Динара сразу невзлюбила меня. Едва за семейством закрылась дверь замкнутая, и забитая Светлана бросила злорадную фразу:
-Ну, держись, Динка, соперница из Москвы приехала!