Бескорыстная дружба

     Нам тогда было: мне лет 8, ему где-то рядом. Ничего так парень был, общительный, добродушный, очень мне с ним интересно было. Все мне конфетки таскал из дома, да печенюжки разные, вкусные. В общем, таскался везде за мной. И не потому, что больше с ним никто дружить не хотел. Хотя почему с ним никто не дружил и сейчас не пойму. Все дразнили его разными обидными словами. А, наверное, просто я ему тоже чем-то нравился, хотя конфетки и печенюжки из дома не таскал, его не угощал, да у нас дома в то время таких лакомств и, отродясь, не бывало, а скорее, наоборот, помогал ему, всячески, поскорее, их все изничтожить, то есть съесть. Да частенько я его и сам поколачивал, но не сильно, а так чтобы для острастки, когда без конфет приходил. Но он не обижался, а только еще больше конфет всяких и печенюжек мне из дома притаскивал. Но однажды я, выйдя на улицу, не застаю своего разлюбезного друга, и соответственно остаюсь без так мне полюбившихся, конфеток и печенюжек. Я час хожу по двору, два хожу. Отказываюсь от всяких предлагаемых мне другими друзьями игр. Уже и уставать стал ходить, уже и на дерево залез, чтобы заглянуть к нему в окно (а жил он на первом этаже). Но в окне его не видно было, а только евойная мамаша на кухне что-то помышляет и аппетитно стряпает и на сковородке что-то дымится. И так дымится, что мне отсюда с дерева стало казаться, что это те самые печенюжки и скворчат там, а я здесь на дереве сижу. И стало мне так обидно, что я слез с дерева и направился прямиком к ним домой. Дверь открывает естественно мамаша, вся такая в фартуке, как сейчас помню.
- Когда, - спрашиваю, Дима выйдет.
- Скоро, скоро выйдет, - отвечает, - а сама дверь торопится закрыть, видно печенюжки подгорают.
Ну ладно думаю, подожду еще. Проходит немного времени, а мне уже и невтерпеж. Я как вспомню, запах из кухни, так голова кружится. Я из-за этих печенюжек  двоим близнецам и их сестре из нашего подъезда надавал по шеям. А когда они сказали что пожалуются маме, я сказал что пожалуюсь их папе на их маму, потому как видел, как их маму до подъезда провожал грузин с рынка с двумя арбузами под мышкой. Близнецы насупились, видно что-то вспомнили, а младшая сестренка скривилась и сделала вид, что сейчас заплачет. Я махнул на них рукой и вспомнил про своего друга и его печенюжки. Как мне показалось времени, с моего первого посещения прошло достаточно, и я опять решил наведать друга.
Дверь снова открыла мамаша и молча, уставилась на меня.
- А Дима скоро выйдет, - осторожно поинтересовался я, пытаясь заглянуть ей за спину, в надежде увидеть если не друга, то хотя бы горку дымящихся печенюжек на кухне. Но кухня была за углом, хотя пахло…
- Скоро, – сердито, как мне показалось, ответила мамаша, А лицо у нее до того было сердитое, как сейчас помню.
Тогда я еще походил по двору. Потом сбегал за дом к баракам. Думал встретить там, кого из «баракских» и побить. Но когда я выходил из-за угла, они увидели меня и, наверное, догадавшись о моих намерениях по моему сердитому от неудовлетворенного желания лицу, убежали в свои бараки. Надо сказать, что в те времена рядом с новенькими пятиэтажками, где жил я, стояли бараки, в которых также жили люди, что, конечно же, было так сказать пережиток старины и неустроенность быта в конце шестидесятых годов. И мы мальчишки из нашего крупнопанельного дома и близлежащим домов, которые назывались «Шанхаем», построенных пленными немцами после войны, объединялись в армию и воевали против тех, кто жил в бараках, потому что они были злые и нехорошие, а мы были хорошие и добрые. Так как подраться не удалось, я нашел недокуренный бычок и закурил. Не помогло. Перед глазами по-прежнему стояли печенюжки и очень вкусно пахли. Я реши зайти. Все повторилось до точности. Затем я опять зашел. Потом снова. И так я уже не помню сколько раз  заходил, но когда я в очередной раз позвонил в дверь, она распахнулась и другова мамаша с озверевшим лицом как выскочит из квартиры на площадку, как выхватит из-за спины веник, да как замахнется на меня…Реакция у меня хорошая. А то не миновать мне веником по морде. Но все равно хоть я веником и не получил, на друга  осерчал. А когда он вышел дня через три из дому с полными карманами конфет и печенюжек, я их, конечно, все съел, но вкус уже был не тот.
16.09.09
Климовск