Два сентября

Любимой маме


Лужа была большая. Спокойным озером, с лёгкой рябью от пролетавшего ветерка, разлилась она через всю улицу, возбуждая воображение сухопутных обитателей квартала. Особенно юных. Уже на следующий день после щедрого сентябрьского дождика лужу окрестили «бухтой», и спустили на воду в свободное плавание целые флотилии деревянных, пенопластовых и даже бумажных корабликов. Не беда, что часть из них потоплялась проезжавшими изредка автомобилями, -«пополнение» не заставляло себя долго ждать.
Мне было тогда семь лет. Я только-только пошёл в школу, одним из первых в нашем дворе, где большинство ребят были младше меня. По утрам я важно собирал свой разноцветный ранец, складывая туда, кроме азбуки и карандашей с тетрадками, ещё много всякой всячины, которую взрослый человек назвал бы «ненужным хламом». Я носился на переменках, как угорелый, я играл на уроках в «крестики-нолики», я стучал своей многострадальной азбукой по головам вредин-девчонок; в общем, ничем внешне не отличался от простого, весьма распространённого определения «шалопай-первоклассник».   
Но отличие все-таки было. В детсадовском возрасте я часто слышал от мамы рассказы о моём дедушке, погибшим во время войны. Он был штурманом на настоящем боевом корабле. Я мечтал быть таким, как дедушка, даже хотел погибнуть на войне, но остаться героем-штурманом, а лучше капитаном корабля.
Я влюбился в море, и собирал всё, что как-то было с ним связано. Начиная с марок со старинными шхунами и фрегатами, и заканчивая какими-то камешками, которые, как сказал мой сосед Мишка, были привезены из Сочи, и выменяны мною на игрушечную «волгу». Венцом и гордостью моей коллекции был игрушечный корабль – точная копия революционного крейсера «аврора». Это был очень красивый макет. Родители подарили его в день, когда я впервые пошёл в школу, зная мою любовь ко всему морскому. Вообще-то он был действующим, его можно было пускать по воде, но я поставил его на самое видное место в шкафу и любовался им издали. Сам редко брал его в руки и очень ревниво следил за тем, как очередной гость снимал его оттуда и, поворачивая крейсер так и эдак, восхищённо причмокивал губами. Я очень гордился своей коллекцией, но никогда не хвастался. Все мальчишки любили посидеть у меня, перебирая марки и слушая мои вдохновенные рассказы о героях, дальних плаваниях и морских сражениях…
В тот день запыхавшийся Мишка прибежал ко мне и позвал на улицу пускать кораблики. Все знали мою любовь к таким делам и с нетерпением ждали моего прихода. Пять минут спустя я уже был у «бухты» и принял на себя командование первой деревянной «эскадрой». Долговязый мальчишка из соседнего дома командовал второй, все набрали камушков и устроили морскую баталию. Перестрелка длилась минут двадцать, после этого мы, подуставшие, объявили перемирие и произвели подсчёт уцелевших кораблей. Флот был в плачевном состоянии: все бумажные «катера» потоплены, деревянные опрокинуты, а пенопластовые частично раскрошены. Решили: боевые действия до завтра не возобновлять, победителя пока не определять, а меня попросили вынести мою «Аврору». Я оказался, надо сказать, в довольно неловком положении: «спускать на воду» крейсер не хотелось, а обижать ребят тоже было как-то…   Меня стали уговаривать, а я вдруг подумал, как красиво, должно быть, смотрится на воде моя «Аврора» и… побежал за ней домой.
Эффект был поразительный – покачиваясь на игрушечных волнах, корабль напоминал своего знаменитого тёзку. Казалось, всем известная картинка, где «Аврора» на рейде в Ленинграде, ожила. Захотелось даже спеть песню «что тебе снится, крейсер «Аврора», в час когда утро встаёт над Невой».
Мы наслаждались этим зрелищем, меня переполняла гордость, как вдруг… Из-за угла соседнего дома выехал грузовик, повернул, и, фыркнув и прибавив скорость, помчался прямо на нас. Все отбежали от лужи, боясь не столько грузовика, сколько брызг, я тоже встал подальше, и тут только представил, ЧТО сейчас произойдёт с моим корабликом.
Крейсер гордо стоял ровно посередине лужи, развернувшись носом к приближающейся, гремящей на всю улицу машине и, казалось, приготовился мужественно встретить близкую смерть…
Я, не помня себя, бежал по воде, как был, в ботинках и школьных брюках, бежал прямо под колеса многотонного грузовика, и водитель, похоже, не видел меня.
Вдруг, когда машина уже въехала в лужу, пронзительно завизжали тормоза, поднялась туча брызг, поглотившая всё вокруг, и через несколько секунд, когда брызги улеглись, а по луже шли крупные волны, - наступила тишина. Впрочем, ненадолго. Дверь кабины распахнулась, оттуда выпрыгнул водитель – усатый мужчина средних лет, и побежал ко мне.
Я лежал в луже, в метре от бампера грузовика, бледный от страха, и сжимал в руках «Аврору»…

* * *

Лужа была большая. Спокойным озером, с лёгкой рябью от пролетавшего ветерка, разлилась она через всю улицу.
Прошло уже почти тридцать лет с того дня, когда на этом самом месте любовался я на гордость своей коллекции, прекрасный макет знаменитого крейсера «Аврора». И бросился под колёса грузовика, чтобы спасти его. До сих пор не могу ответить с уверенностью, зачем я это сделал. Да и какое это имеет значение? Это всего лишь эпизод из моего детства.
Ничего вокруг не изменилось с тех пор. Те же дома, те же названия. Та же погода и лужа – та же. Изменился лишь я. Или нет?
Я присел на стоящую поблизости лавочку (единственное, пожалуй, здесь новшество), положил на колени дипломат и подозвал ковыряющегося в грязи возле лужи мальчугана.
-Хочешь корабль запустить? – Спросил я, и достал из дипломата бумажный свёрток…
На борту гордого трёхтрубного крейсера, легонько покачивающегося на волнах посреди лужи,  горели новенькой золотистой краской буквы «АВРОРА».

14.10.1994год