Кораблекрушение

Лодка моей семейной жизни разбилась о мужскую неверность. По правде говоря, она уже давно кренилась на бок и не один раз мне приходилось спешно отчерпывать воду и латать зияющие дыры. Но когда муж объявил мне, что его пассия беременна, лодка с треском разломилась пополам. Они ждали ребенка, и мне оставалось только пожелать им счастья. Ситуация была безобразно банальной, но ее несколько оживляла позиция мужа. В чрезвычайных обстоятельствах он оказался не просто благородным, а благородным обоюдоостро. Муж не хотел уходить от меня и не мог бросить беременную любовницу. Позиция «я не хочу выбирать» подкупала своим категорическим максимализмом, но я, увы, не была идеалисткой.

Когда утлое семейное судно стало тонуть, я тоже пошла ко дну. Там, на дне своего дома, опухшая, нечесаная и неумытая, я лежала в состоянии, похожем на болтушку из комы и истерики. Временами оно прерывалось лаем брошенного пса – я кормила его, выпускала во двор и снова зарывалась в постель. Так продолжалось дня три или четыре (точно не помню). Потом сознание прояснилось.

Как известно, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И в нем – в этом деле – любые средства хороши. Я сделала себе шикарный маникюр, поменяла прическу, купила потрясающее платье. Я веселилась до упаду на вечеринках, источала женственность и обаяние, упивалась внезапной свободой и восхищенными взглядами мужчин. Я жила будущим, и через пару месяцев нас развели.

Тогда мне стало казаться, что худшее уже позади. Однако, как в американских триллерах, все еще только начиналось. Окончательно закрепиться на поверхности мне не давали обломки затонувшего судна. И вещи мужа, вроде ненавистного аквариума с рыбками или машины, то появляющейся, то исчезающей во дворе некогда общего дома, были всего лишь мелочью, мешающей плыть. Опасными рваными кусками ржавой обшивки оказались мой бывший муж и его будущая жена. Они преследовали меня, не зная сна и отдыха. Это повторялось снова и снова, как ритуал священного жертвоприношения. Сначала под каким-нибудь благовидным предлогом звонил или являлся бывший муж, следом за ним звонила (являлась) его несчастная любовница. Он хотел быть со мной. Она хотела быть с ним. И оба они жаждали утешения и моей теплой крови. Между ними толкалось гнилое бревно в лице бывшей свекрови, то и дело норовившее пнуть меня сзади, но мне было уже не до него.

Причиной всего стала воспламенившаяся вдруг любовь моего мужа. Впрочем, это не совсем точное определение. Его любовь была как внезапно открывшийся третий глаз, но глаз, страдающий врожденным астигматизмом. Теперь, по прошествии десятка совместно-трудных лет, я уяснила, что была, есть и буду женщиной его жизни. Более того, я буду самым родным человеком на его скорой свадьбе. Но, разумеется, без сопровождения – это не обсуждается. Я ведь не хочу испортить наш общий праздник?! Тут наконец прозрела я сама. Мое будущее предстало предо мной с вопиющей отчетливостью: я, одинокая, но любимая женщина бывшего мужа, нянчу его ребенка и непринужденно улаживаю мелкие и крупные недоразумения его семейной жизни…

Не так уж хорошо я и плаваю. Судорога – и привет: меня снова медленно потянуло ко дну. Впрочем, есть еще последнее средство… Завтра к нам приезжают китайцы. А я поеду к ним – в Китай. Вряд ли мой бывший муж с новой женой и чадом пересечет Памир, Тянь-Шань и пустыню Гоби в поисках абсолютной гармонии. Я ничего не забыла? Нет, ничего. Ни хао, Китай!