Мистический анархизм

  Краткий обзор несуществующей пьесы «Мистический анархизм» (Анархизм – не с точки зрения власти управления, а с точки зрения власти разума)
     Место действия: фамильный дом семейства NN.
     Действующие лица: Журналист и его избранница Безмолвная Невеста – по одну сторону стола, её Папа и Мама – по другую сторону. В разгаре чаепитие.
     На заднем плане – толпа людей. В полумраке их лица едва различимы.
     Вокруг – нагромождение самых различных предметов мебели и бытовых мелочей. Всё нелепо и бесконтрольно.

Вступление:

     Голос из репродуктора сообщает, что любовь есть высочайшим порывом души человеческой, а перелом от духовного к физическому следует рассматривать более внимательно, чем нам было бы удобно думать. Далее рассказывается о платонических чувствах, об их несостоятельности и ненормальности с точки зрения медицины, однако это не представляется особо важным, ибо следуя авторской задумке громкость убавляют и официальное вступление превращается в фон.
    
Действие первое:

     Толпа на заднем плане снуёт туда-сюда и шушукается, в то время, как основные действующие лица за столом ведут свои разговоры. В центре - персона журналиста, который является наиболее активным участником процесса. Он страдает нервным тиком и договорив фразу до конца – частенько высовывает язык, возможно издеваясь над окружающими, которые внимательно его слушают. Двойственность натуры налицо, хотя некоторые критики говорили о простой глупости. Что касается его речи, то от любви он переходит к поэзии, сравнивая Папу (имея в виду чисто внешнее сходство, да и то - в молодые годы) с Пастернаком, цитирует «Ты так играла эту роль» 17 или 18 года. Далее – идет к Пушкину, который, якобы, совсем и не «солнце русской поэзии» в виду мата и пошлости… Разбирает 12-томник. Вспоминает Андрея Шенье.
Папа, по большей части, соглашается с журналистом на уровне: «Эм… Да, конечно…». Говорит неразборчиво.
Мама следует примеру отца. Иногда она поворачивается к зрителю и, приставив руку ко рту, сообщает, что мол «пусть журналист корректирует. Мы то выдержим, а он… сердечко слабое и дневной стационар в госпитале – шутка разве?».
     Безмолвная Невеста сидит молча. Не двигается. Смотрит на свою чашку чая.
     Постепенно от толпы на заднем плане откалываются люди. Они подходят, начинают вступать в разговор на уровне простых вопросов. Среди них выделяется один молодой человек. Говорит он не часто и совершенно приземленные вещи, плохо слышит и часто переспрашивает. На его белой рубашке красной краской через всю грудь написано слово «Постоянство». Отдельные зрители хихикают, реагируя на его реплики.
     Журналист, в процессе разговора, частенько поглядывает на свою избранницу, но та – не двигается и вообще настолько незаметна за столом, что напоминает куклу.
     Тем временем разговор перетекает в философию жизни и сбалансированность всего происходящего… Папа рассказывает, что в рыболовной удочке «поводок» должен рваться прежде основной лески, а та, прежде, чем сломается удилище. Зрители c этим соглашаются и одобрительно хлопают, а Безмолвная Невеста постепенно, от фразы к фразе, начинает поглядывать на журналиста. Когда в процессе разговора он впервые замечает это, -  случается нечто поразительное: остальные персонажи перестают говорить, двигаться и даже дышать. Кадр останавливается. Из репродуктора начинает звучать романтическая музыка. Пауза длиться минуту… Вторую… Зритель в восторге, атмосфера накаляется, как вдруг… Случается непредвиденное. Все нарушает молодой человек, с надписью «Постоянство» на рубахе… Он выбегает вперед, загораживая собой стол и всех участников. Тут, доселе томившееся в отключке персонажи оживают…  но лишь несколько секунд продолжается их прежнее умиление, после чего  взгляды устремляются к Постоянству… Он стоит. Смущенный, прикрывая лицо одной рукой. Все в недоумении. Один из зрителей просит молодого человека отойти, но безрезультатно… Возможно тот его просто не слышит. В любом случае никто не был виноват в дальнейшем.
     …первым приходит в себя Папа, который выхватывает из под стола мусорное ведро и привстав -  бьет им Постоянство по голове… Тот падает без сознания. Толпа на заднем плане одобрительно смеётся, зритель хлопает в ладоши. Папа садиться на место, бережно поставив ведро рядом, а безмолвная Невеста улыбается, глядя на журналиста. Тот высовывает язык.

     Действие второе

     Два человека из толпы утаскивают лежащего, взяв за ноги… Все с интересом следят за этим.
     На сцене появляется пресловутый Арлекин… Он сообщает, что тут «никто любить не может, тут все живут в печальном сне». Безмолвная перестает улыбаться и снова смотрит на свою чашку чая. Арлекин убегает прочь, очевидно, побаиваясь Папы.
     Разговоры о возвышенном продолжаются несколько минут и переходят в обсуждение безмолвной Невесты, но та остается совершенно холодной. Журналист простирает к ней свои руки, но та – невозмутима. Он смотрит на неё, она – смотрит в никуда. Пауза. Папа и Мама переглядываются. Толпа на заднем плане в конфузе.
     Тут безмолвная поднимает голову… Все следят за её взглядом. То что происходит заставляет задуматься даже самого искушенного зрителя… Она осматривается… приоткрывает рот и медленно произносит: «По-сто-ян-ство!?»… после чего встает со стула и делает несколько шагов по комнате, снова осматриваясь по сторонам. Выдержав несколько секунд, она выбегает за кулисы. Зритель ничего не понимает. Из репродуктора начинают доноситься строки какого-то романса – «Итог же в том, что нет итога. В итоге ты нашла другого». Толпа плачет. Зрители плачут.
     Дав романсу доиграть до конца – журналист поднимается со стула и докладывает зрителю о своем нарастающем сомнении относительно происходящего, после чего отходит на пару метров в сторону, к окну… Папа рассказывает непонимающей Маме, что Невеста оказалась картонной куклой и так называемые аксиомы любовного толка – это не как в математике. Из репродуктора начинает доноситься голос такого себе Мережковского: «Запад, подойдя к окну, из которого видна бесконечность смотрит в него - и доволен, и больше ему ничего не нужно. А восток, рано или поздно подойдя к тому же окну, рано или поздно испытает желание выскочить из окна…» (Новый путь, 1903, № 2) и т.д.
     Журналист перестаёт изучать даль нарисованную на бумаге за окном и, выйдя к центру комнаты-сцены пожимает плечами разводя руки в стороны, что переводится как: «не многие из присутствующих здесь способны отличить светящееся изнутри от намалёванного». Зрители удивляются.
    
     Эпилог

     Голос автора сообщает, что пьеса близится к концу и главные действующие лица должны сами подвести итоги. Участники встают из-за стола и выходят поближе к зрителю. Выстраиваются в две шеренги. Выходят и Постоянство, и картонная Невеста, и арлекин и все остальные… даже автор.
     Последний, в плане подведения итогов, указывает на Маму… но та не может ничего сказать и плачет в папино плечо. Слово переходит к Папе, который говорил всегда невнятно, поэтому зритель его освистывает и просит говорить Невесту.  Не-ве-ста! Не-ве-ста! – скандирует зал.
     Невеста делает шаг вперед. Зал затихает. С торжествующей улыбкой, не поворачиваясь к зрителю спиной она – возвращается к столу, по пути заставляя несколько человек расступиться… Там, у стола она двумя руками берет оставленное папой ведро, высоко поднимает его, чтобы все видели, после чего направляется с ним на своё прежнее место. Как фокусник, еще раз показав свой фант со всех сторон она подходит к Постоянству и бережно одевает ведро ему на голову… зрители смеются. Участники смеются и тыкают пальцами в Постоянство.
     Из репродуктора начинает доноситься знакомая романтическая музыка… Журналист подбегает к Своей Возлюбленной и обнимает её. Зрители сходят с ума. Один за одним они поднимаются со своих мест и аплодируют стоя. Весь зрительный зал встаёт! Несколько человек подбегают к сцене… бросают цветы. Актеры счастливы. Глобальный триумф.

     В довершение всего Арлекин, стоящий в первом ряду шеренги, пытаясь поймать брошенный нарцисс, теряет равновесие и падает со сцены… в результате чего оказывается в нескольких метрах от первого зрительского ряда. Подняться он не успевает, так как несколько зрителей бросаются к нему и начинают избивать несчастного ногами. Из-за несмолкаемых аплодисментов никто не слышит, что «здесь никто любить не может…»

Занавес.