Шелковый ежик

ЕЛИЗАВЕТА ГРИГ - ЗВЕЗДА ФОНДА ВСМ

 "Сказка в тумане
И ёжик в кармане"
                (Параной Вильгельм)



Дом стоит в конце улицы, окруженный запущенным буйным  садом. Яблони - грустные кривые громадины, перемешаны с растрепанной вишней,покрытые репейником грядки - как забытые могилы
   А сзади подпирает  хвойный лес – темный и неуютный, поющий по ночам  безотрадную песню верхушками сосен. Угрюмые караульные голыми стволами тянутся в спасительное небо и шепчутся  скорбно об усталости столетней жизни, и недоумевают, но  солнце видят только самые молодые – верхние ветки. А нижние желтеют и безропотно падают вниз, хрустят мертво под ногами случайных путников.

   Светел дом и  красив снаружи. Радует глаз оранжевыми бревнами и белыми наличниками, приглашает зайти резным крыльцом, да выскобленными до блеска ступенями.
   Но никто не наведывается в гости. Редкие прохожие торопливо семенят мимо и неизвестно, куда. Ведь дальше – только неприветливая пустошь, заросшая понурой колючей травой.
   Может, в далекий город, который едва виден на горизонте?

   Эльза  Случайная сидит в кресле у окна  с книжкой на коленях. Случайная – фамилия, с которой она родилась и живет уже тридцать с небольшим лет.
   Все комнаты в доме темные и полупустые, с серо – бурыми обоями,  пылью в углах и  плотными жалюзи на давно немытых окнах. Для света достаточно одного.
А где двери у комнат? Их нет. Проходи, куда ноги поведут, только не хочется. Не на что там смотреть, не чему радоваться.
   Лишь в одну комнату вход закрыт массивными дубовыми створками, а на них замок – прочный, огромный. Что там – неведомо.
   Женщина устало щурит глаза, всматриваясь в расплывающиеся строчки – скоро стемнеет.

   Мимо ворот идет молодой господин, одетый чрезвычайно комично: цветастая нелепая рубашка с попугайчиками и зеленые широченные штаны на подтяжках, белые  штиблеты с загнутыми носами и сияющая в лучах заходящего солнца подвеска на груди. Он снимает шляпу и с улыбкой кланяется  в ее сторону. Губы шевелятся, но слов не разобрать.
Кто он, не известно. Сколько дней, а может, месяцев продолжаются  этот ежевечерний  курьезный спектакль, который стал смахивать на чудной, но привычный атрибут серых будней?  Ей кажется: очень давно.
   Вот мужчина почти скрылся из виду, бодро шагая по пустырю. Странно, но Эльза никогда не видела его возвращения. Уморительный персонаж всегда шел только туда, где обрывалась улица.
   Проходит еще часа два, и женщина захлопывает толстую книгу – пора ужинать и спать.
Вяло вертит в руках красное глянцевое яблоко и надкусывает, но не чувствует ничего. Во рту просто кусочек сочной мякоти. Без запаха, без вкуса.
Стакан обезжиренного кефира вдобавок – вот и вся трапеза
   Пальцы медленно расстегивают десяток пуговиц на бесформенном балахоне до пят грязно-лилового цвета, который прячет тело по горло. Руки машинально тянут из шкафа полосатую трикотажную пижаму. Забравшись под одеяло, она закрывает глаза, свернувшись клубочком на маленьком диване.
   Ветер перебирает  ветки - струны на соснах, и те затягивают неизменную песню для хозяйки дома, больше похожую на стон, чем на колыбельную.
   Яблоки глухо падают на  крышу пристройки: бум, бум... Бум, бум, бум... Бум...
Сердце торопливо пытается пристроиться к частоте ударов и от этого сбивается с ритма. Трудно дышать. Душно, но окно остается закрытым. Оно никогда не открывается. Никогда.
Кондиционер же ночью действует на нервы, потому что похож на сквозняк, который она терпеть не может. Впрочем, так же, как и любое активное перемещение воздуха. Особенно ветер.
   Под крышей слышится чья-то возня и шорох, и непонятный шелест, и тихое недовольное ворчание. Или хрип? Или храп? И так каждую ночь: звуки, звуки… Дыхание дома, его сонное бормотание, всхлипывание после приснившегося ужаса, беспокойная возня  невидимых обитателей.
   Ближе к рассвету сон настиг и Эльзу. Усталый мозг сдался и уплыл в царство грез.
Утро полыхнуло ярким голубым небом, резануло по глазам солнечным лучом, отчаянно пробившимся через оконное стекло, проникло в уши птичьим концертом.
Но вставать, как и всегда, не хотелось. Зачем? Лень.
   Чашка кофе поглощена почти залпом вместе с обглоданным, черствым бубликом. Темная пегая тряпица, которую с трудом можно  принять за платье…  В нее Эльза облачилась сразу после душа, а потом несколько раз провела щеткой по русым густым волосам, заколола их в скучный пучок и вышла из дома с ведром и тряпкой.
   Крыльцо и ступени снова приобрели первозданную чистоту, перила благоухали влажным деревом, коврик зазывал разноцветным плетением.
   « Делать пограничную полосу» - так она назвала про себя  странную привычку  методично рыхлить полоску земли между крыльцом и калиткой. Весной она не успела посадить здесь цветы -  не дошли руки, и голова была забита другими проблемами.
   Вот и сейчас минут сорок ушло на эту утреннюю обязательную процедуру. Зачем это было нужно, она объяснить не могла. Даже себе. А других, которые бы могли выслушать и расшифровать, успокоить и посоветовать, не было.
   Следы нарушителей ликвидированы: неглубокие вмятины собачьих лап, птичьи крестики, непонятные свеженарытые углубления и еле заметные бороздки.
   Так их! И вот так! И этак! Миниатюрные грабли ловко снуют по высушенной почве, руки безжалостно выдирают сорняки.
   Солнце уже высоко в небе и нещадно палит макушку. Все…Пора в укрытие, в царство кондиционера. Без него не обойтись в такой знойный полдень.
   Прохладно и как-будто даже сыро в доме, но бьет через стекло всевластный солнечный свет, выуживая их углов островки пыли, оголяя неухоженность обстановки, мешая спрятаться,  отгородиться.
   За это, именно за это она и не любит его – этот яркий, наглый и безжалостный солнечный свет. Раздражение перехлестывает через край.
   Лучше – дождь. Умиротворяющий, понимающий  собеседник. Вот уж он никогда не упрекнет: «Ну, что ты сидишь сиднем? Почему не показываешь нос на улицу?»
   После обеда  размякшая Эльза долго валяется на диване с открытыми сухими глазами, высматривая на крашенном потолке расплывчатые фантастические рисунки из едва заметных трещин – паутинок, слушает  тишину и биение собственного сердца.
   А потом снова садится в кресло у окна и погружается в чтение. Около восьми вечера маловразумительное беспокойство принуждает  встать. Несколько шагов по комнате, стакан воды из холодильника. Руки, как лед, слегка тошнит где-то около сердца.
Его нет. Вот уже прошел час, как он должен появиться. Во всяком случае, так было всегда. Но сегодня улица пустынна. Где рубашка с попугайчиками и зеленые штаны, белые штиблеты  и несуразная шляпа?
   Она пытается вспомнить его лицо, но тщетно. Вместо него всплывает в памяти круглая подвеска на крепкой шее.
   «Как это некстати,  На душе тревога. Куда он подевался?
   Да выбрось ты из головы эту глупость» - уговаривает она себя, но все равно негодует, нервничает. Пальцы теребят пуговицы, и одна из них, оторвавшись, резво падает к ногам.
На улице  уже смеркается  и отыскать беглянку не так легко. Руки шарят по полу почти вслепую, исследуют ковровое покрытие под столом. Голова больно ударяется о столешницу, и обильные, неожиданно горькие слезы катятся из глаз. Она вытирает их  скатертью, а они не кончаются и заливают лиловую ткань на груди, и мешают дышать.


   Ночью она вспомнила его глаза – веселые и грустные одновременно и светлые волнистые волосы, и тонкий правильный нос,  и легкую небритость на выраженных скулах.
Впрочем, она уже сама не уверена, на самом ли деле он так выглядит или она все нарисовала в воображении. Да, и поклоны его... Они были или ей все померещилось?
Завтра… Когда он завтра пройдет по улице, она обязательно рассмотрит подробности, а может,  даже улыбнется в ответ на поклон.

   «Скорее бы утро. Ну, где же ты, солнце?»

   На следующий день пограничная полоса не дождалась ритуального внимания. Грабли, ведро, тряпка валялись в чулане, а Эльза  металась по дому, как загнанный зверек.
   Она ждала вечера. От нетерпения женщина даже  ринулась в лес, а чуть позже, когда зашла в сад, то, сама себе удивляясь, вдруг обняла старую яблоню и внезапно успокоилась, притихла, Шершавый ствол - живой и теплый.
   Сверху упало желтое яблоко прямо к ногам и раскололось с легким волнующим треском, коричневые семечки выглядывают из мякоти вызывающе, густой блестящий сок  струится из раны.
Вдруг возникло острое желание вонзиться в  прозрачный глянцевый  бок зубами и пить божественную яблочную водицу. На этот раз вкус оказался отменным: с нежной кислинкой и запахом свежести.
   Язык бережно обследует нежную и упругую поверхность плода, губы выжимают из него сначала сладкие капли, а мигом позже в рот бьет фонтан  долгожданного эликсира. Она медлит и не глотает его сразу, прислушиваясь к ощущениям. Сока так много, что драгоценный поток устремляется на подбородок, стекает по белой шее и беззащитным ключицам к набухшим соскам, оставляя перламутровые полоски на коже и даря  небывалое наслаждение. Наслаждение от  чувственного шквала в теле и от того, что вот сейчас, в этот самый миг разлетелись к черту все условности, выдуманные оковы и каменные укрепления.
   Даже не умывшись, с липкими следами странного сладостного взрыва на теле хозяйка дома наконец-то решается вступить в схватку с накопившейся грязью в комнатах. На незапланированный подвиг уходит часа четыре, но теперь уже от вековой пыли нет и следа. Вымыты все окна и подняты жалюзи, лишь старые обои слегка омрачают жилище, но уже не так ужасно смотрятся, как раньше, ведь теперь они радостно купаются в солнечном свете.
Испачканное платье приходится снять, и на смену ему приходит кокетливо -  игривый летний сарафан в синий горошек на белом фоне.

   Настал черед замкА на двери закрытой таинственной комнаты. Он решительно отправляется  в ящик для мусора, а комната благодарно улыбается яркими занавесками, белой плетеной мебелью и огромной пышной кроватью на двоих. Охапка жизнерадостных васильков на комоде перед зеркалом  - последний штрих, завершающий мазок только что родившейся картины.
   Осталось только опять увидеть ЕГО. Чтение не идет, строчки плавают и растекаются ненужными буквами на воображаемом улыбчивом лице загадочного скомороха. Или мудреца?
Рука тянется к карандашу и сама собой выписывает на листе замысловатые крендельки, пронзенные стрелами, цветочки, изящные шкатулки с открытыми крышками.
   Она думает о его жизни, пытается представить его личный мир, его дорогу после пустыря, неведомый город, куда он устремляется каждый вечер.
Кто ждет милого клоуна там, кто любит и любит ли вообще? Каковы они – его праздники и победы, поражения и печали, привязанности и неприятия? Хочется знать о об этом  все, все, все. И стать нужной. И подарить самое дорогое.
   Неожиданно небо врывается в открытое окно тяжелыми каплями дождя, порыв ветра сметает со стола наивные рисунки и поднимает их в воздух белыми птицами.
«Как же это? Зачем? Ну, вот… Теперь он не придет. Не придет, не придет. Черт, черт, черт…»
   Но цветастая рубашка уже видна  вдали,  и Эльза, схватив зонтик,  мчится, сломя голову, к калитке, шлепая босыми ступнями по пузырящимся лужам и задыхаясь от волнения. Зонт наполняется упрямым ветром и тащит ее назад, ливень обрушивается на разгоряченную голову и плечи, заливает глаза. И она уже не знает дождь или слезы ослепляют и мешают увидеть его.
   Минуту  мужчина и женщина стоят под одним зонтом и смотрят друг на друга. У мужчины дивной красоты глаза: яркие, насмешливые. Но чуть опущенные внешние уголки делают взгляд печальным и даже трагическим. Зонт не спасает от дождя, заливая лицо косыми струями. Он хлещет по рукам, теплыми ручейками обвивает ноги, орошает огромную бляху на его груди. Наконец, она разглядела украшение. Это улыбающееся светило. Круглое блестящее лицо, обрамленное шевелюрой из лучей.

   А наверху, превозмогая стихию и радуясь ей, светит настоящее сумасшедшее солнце.

   Дрожащая рука нерешительно прикасается  к мокрым  солнечным лучам подвески и слегка тянет к себе,  голова в прилипших кудряшках чуть заметно поворачивается к дому, приглашая.
- Я не могу сейчас. Мне нужно туда, - тихо произносит мужчина, улыбаясь, и показывает на город.
А потом уходит, нежно расцепив ее пальцы. В ее руках остается красная пластиковая коробочка, а глаза провожают его в загадочный путь туда, где над полем через все небо сияет бесшабашная радуга.

   Слепой дождь давно кончился, а Эльза не может оторвать взгляда от подарка.
В ее ладони  игрушечный ежик из коробки – миниатюрная  копия настоящего, но с колючками из золотых шелковых нитей.