Зависть феникса

ЗАВИСТЬ ФЕНИКСА

Часть первая

Зря она его так оскорбила. Тогда бы ей не пришлось слышать подобные слова в свой адрес. Эти оскорбления были беспочвенны для нее, но она настолько завралась, что не могла понять, почему он имеет на них право. Он, в свою очередь, пользовался логичным гневом и сознательной жестокостью, так как сделал выводы только по ее словам. Он поверил в эту, зачеркивающую прошлое, ложь, и ответил в два раза отвратительнее. Ей было жаль его. Жаль, что он, как рыба без воды, мучается, чтобы обратить ее внимание на себя, а ей все равно. Ему было жаль, что она никогда больше не сможет почувствовать любовь, что она будет преследовать это чувство всю свою жизнь, но оно постоянно будет от нее ускользать. Она будет ходить на грани между жизнью и смертью, сопровождая свой путь суицидальными мыслями. В конце концов – в лучшем случае – она закончит свою жизнь в психиатрической больнице. Или наложит на себя руки.
Его слова были слишком сильны для ее самолюбия. Поэтому на ее глазах появились слезы, а голос из голоса победителя превратился в истерический крик побежденного. Она начала говорить правду – то, что было на самом деле. Ей было неловко признаваться, хотя он в ее признании не увидел ничего запретного или отвратительного. Не было необходимости это скрывать! Она поняла, что вся ее игра была только ей во вред. От этого она чуть не упала в обморок – пошатнулась – он попытался ее придержать, но она, заметив это, в миг выпрямилась и попросила убрать от нее руки. Она все еще хотела победить его. По его щекам медленно потекли слезы от понимания, что ее не за что было так оскорблять, но за свою же ложь она была им оклеветана. А он всегда говорил ей только правду. Ложь была ему непонятна, как таковая. Зачем лгать, если истина рано или поздно будет поведана! Ему было жаль, что так вышло, только если бы так не вышло – он бы правду никогда в жизни не узнал…
Они стояли на мрачной улице, и рыдали, показывая свою сентиментальную слабость друг другу. Дождь лил, как из ведра. Ни холод, ни влага – лишь нервный озноб вгонял их в душевные страдания. Они сели в ее машину, и долго молчали, вытирая соленые слезы и капли дождя. Она вставила ключ в замок зажигания. Поворот. Машина  завелась. Заиграла музыка. Она предложила ему подвезти его туда, куда ему надо. Он согласился, сказав, что ему надо куда-то в центр города.
Ночной город смывал с себя всю грязь проливным дождем, несмотря  на жалкие попытки этой грязи остаться. Жаль, что душевную грязь невозможно смыть дождем.  Огоньки на широких дорогах – красные,  зеленые, белые, желтые – бросались в глаза, и пролетали мимо. Мир плакал. А всему человечеству было плевать. Машина мчалась с довольно высокой скоростью, разрезая небесную воду. Капли дождя тяжко бились о черную крышу автомобиля. Машина плавно остановилась возле громадного здания одного из научных институтов. Двери открылись.
Он поблагодарил ее за то, что ему не пришлось мокнуть под дождем, добираясь к этому месту. Попрощался. Она с ним тоже. Потом скрылась.
В баре было много сигаретного дыма, и потолок усеивался неким туманом, красящим все белое в бежевый цвет. Иллюзия уюта, благодаря шуму включенного телевизора и говору посетителей, создавала приятную атмосферу забытья насущных проблем. Эстет сидел за небольшим квадратным столиком в окружении троих друзей детства. Наполовину полные бокалы пива, сигареты, пепельница, остатки закусок и пепла устилали прозрачное стекло, уложенное на деревянную столешницу столика. Шла оживленная беседа.
- Ну сколько можно рассказывать о своих личных проблемах! – нервно сказал один из друзей, который был ниже всех ростом и имел слегка вытянутую вперед нижнюю губу. – Особенно мне не нравится слушать о непонятных выходках ваших подруг. Все, ведь, просто! Любите друг друга – поженитесь! Эстет, ты меня уже достал своим нытьем! Дайте мне сигарету, пока я не начал бросаться на людей!
- Сим, успокойся, – твердо произнес Эстет, и протянул Симу сигарету из чьей-то пачки, лежавшей на столе. – Иногда мне надо выговориться кому-нибудь из близких мне людей. «Жилетка» нужна, понимаешь?
- Понимаю. – Сим прикурил сигарету, затянулся и, через секунду, выпустил дым изо рта. – Но у тебя почти всегда плохие новости касательно твоей личной жизни. Слушай, брось свою девушку – не мучься. Смотреть на тебя бывает жалко. Ты же сильный человек!
- Я люблю ее…
- А вот это сложно, – в разговор вмешался второй друг, который сидел по правое плечо Эстета, и систематически моргал правым глазом. Его звали Ант. – Так можно совсем себя в половую тряпку превратить. Все, кому не лень, будут об тебя ноги вытирать. Потом не отмоешься.
- Абсолютно с ним солидарен! – присоединился  последний из друзей, имевший черные густые волосы и низкий лоб. – Эстет, ты уже начинаешь нехорошо выглядеть, а скоро и вовсе превратишься в одного из неудачников, которые ради какой-то неблагодарной пассии готовы всю жизнь унижаться!
- Лек, она не такая…Я просто еще не нашел к ней подход.
- Слушай, Эстет! Ты уже несколько раз был разочарован в ней. Здесь не в подходе и не в тебе дело. Дело в ней, – уже спокойно произнес Сим, выдыхая очередной клубок дыма.
- Ладно, хватит вам. Она – моя проблема. Вы уже стали об этом говорить больше, чем я. Я понимаю, Сим, ты женат. Ну а вы, ребята, чего рты раскрыли. Вы же заядлые холостяки. У вас нет постоянных девушек уже два года, как минимум.
- Мы и не скорбим по этому поводу, – засмеялся Лек. – Правда, Ант?
- Ну, да. – Ант сделал очередной глоток пива, допив бокал, затем огляделся вокруг в поисках официантки. – Девушка! Милая, еще пивка всем принеси. Спасибо, золотко! – он повернулся к Эстету. – Вот видишь! Зато мы можем со многими девчатами найти общий язык, а не морочиться с одной.
- С такими девчатами и морочиться не надо – их пруд пруди. А моя одна…
- Может, сменим тему?! – заволновался опять Сим и, не дожидаясь ответа, выстрелил еще двумя вопросами. – Вот, например, кто-нибудь из вас замечал нынешние молодые семьи? Вам не кажется, что с ними не все в порядке?
- Семьи, как семьи! – безразлично ответил Лек. – Ходят, целуются, детей нянчат, вместе ездят отдыхать…Все нормально с ними. Вполне обычно и без всяких странностей. Хотя, если честно, я не присматривался серьезно.
- С ними что-то не так. – Сим продолжил свою идею. – Они какие-то ненастоящие. Они наигранно все делают: мертво улыбаются, когда считают, что нужно улыбаться; целуются, не глядя друг на друга и не закрывши глаз; детей нянчат вместе, создавая иллюзию идеальных семей; отдыхают там, где это просто модно; даже, черт возьми, любовью не занимаются – только секс. Такая же подделка, как и все их мировоззрение!
- От всего этого попахивает дешевкой. Как-то ты пессимистически описываешь семейную жизнь, что и жить не хочется после этого. У тебя проблемы с женой? – не без сарказма высказался Ант. – Что-то не так?
- Все так! У меня с женой все в порядке…
- Сим прав, – вмешался Эстет. – В современных молодых семьях, и даже, во влюбленных парах больше нет искренности. Они действительно, как живые трупы, которые просто бродят по двое в популярных городских местах. Какой с них прок, если вся их жизнь – праздна, а они этого просто еще не поняли? Смысл их похождений? Только лавочки занимают в парках, и устраивают прелюдии. А глаза их пусты. В них нет счастья. А о любви там и не слышно…
- Вот! Вот именно то, что я имел в виду! – оживился Сим, и немедленно глотнул из только что принесенного официанткой бокала пива. – Глаза полны безразличности и мимолетных примитивных желаний. Никаких высоких материй и чувств!
- Это больше никому не нужно – народ стремительно деградирует с каждым часом, наверно. Дайте мне закурить, пожалуйста, – прошептал Эстет, прямо как Мудрый Каа, и устроился поудобнее на своем месте, облокотившись на спинку стула.
- Эстет, ты разве куришь? – возмущенно спросил Лек.
- Курю, когда хочу. Полгода не курил, а теперь опять захотел. Вообще-то, курящими можно назвать всех, кто хоть раз, хоть когда-то курил. А курят они постоянно или не курят много лет – это дело их предпочтений. Могут десять лет сигарету в руки не брать, потом на каком-нибудь веселом вечере скурят пару штук, а потом – опять десять лет на никотин и не смотрят. И, все равно, они курильщики. И это истина.
- Последние слова, будто из Библии прочитал! – засмеялся Ант, и положил пачку сигарет и пластиковую китайскую зажигалку рядом с Эстетом. Тот закурил. Ант повернулся к Симу. – Слушай, давай еще по бокалу, и – домой?
- Пожалуй, – ответил Сим, исчезая в клубках сигаретного дыма.
Три часа ночи. Дождь за окном. В маленькой спаленке, где царил художественный беспорядок, на старой скрипучей кровати лежал Эстет. Он спал на правом боку, изредка похрапывая и поворачиваясь на другой бок. Вдруг зазвонил домашний телефон, что находился на полу возле кровати. Слабая от еще не закончившегося сна рука потянулась к белой трубке. Шнур от аппарата к трубке натянулся, и превратился из вьющегося в прямой. Эстет еще глаза не успел открыть, но из динамика уже доносились чьи-то громкие и злобные высказывания.
- Слушаю! – прохрипел Эстет в трубку.
- Эстет! Немедленно приезжай в управление! – отчаянно и сердито кричал Начальник. Он руководил отделением Интерпола в Потерянном городе. – Здесь у нас особый случай. Тебя, хоть, агентом можно назвать, потому что о тебя толк есть, а то эти идиоты в отделении уже черт знает сколько времени не могут расколоть одного из кандидатов на расстрельную статью!
- Буду через двадцать минут.
- Жду.
Эстет мгновенно встал с кровати, пошел в ванную. Умылся. Посмотрел на себя в зеркало пару секунд, и с мрачным выражением лица двинулся в спальню, где в шкафу висел его черный костюм и наплечная кобура с пистолетом. Надел. В сочетании с белой рубашкой и черным галстуком костюм наполнил вид Эстета зловещей серьезностью. Темно-серый плащ. Начищенные черные туфли. Классика.
Агент вышел через парадный выход своего дома, и сел в  серебристую служебную машину. Двигатель зазвучал, и Эстет, аккуратно вырулив на проезжую часть, уехал в ночь.
В управлении, как всегда в такое время, почти никого не было. Лишь дежурный сержант глядел своими глупыми глазами в экраны видеонаблюдения. Дождливая ночь клонила в сон своими тихими песнями, стекавшими по мокрому стеклу окон. Сержант медленно склонялся к книжке с простым сюжетом, которую он купил специально, чтобы скрасить свое пребывание на дежурстве и убить скуку. Его нос уже практически уперся в текст…Но в этот момент вошел Эстет, сходу предъявляя служебное удостоверение.
- Вас ждут внизу, – сказал полусонный сержант и указал рукой вглубь коридора. – Там в подвале, в комнате для допроса особо опасных преступников.
- Спасибо. Смотри не спи на посту, друг. Хотя, кто нам даст поспать! – иронизировал Эстет, и удалился.
В подвальном помещении даже обоев не было – стены и потолки были покрашены серой краской. Кто это придумал! Какой смысл серый бетон красить серой краской! Еще и холодно. Такой интерьер пробирает до костей. Люминесцентные лампы висели вдоль коридора и, когда кто-то шел по нему, частота ламп сдавливала взгляд, угнетая глаза своим мерцанием.
Эстет зашел в маленькое помещение с большим окном, в котором можно было увидеть комнату для допроса. За стеклом был стол, два стула и человек, из которого сотрудники никак не могли выудить нужную информацию. Он не мог ни увидеть, ни услышать то, о чем бормотали агенты Интерпола в маленьком помещении. Он просто сидел на стуле и нахально улыбался, показывая гнилые зубы на небритом арабском лице.
- Кто он такой, и что нам от него нужно? – тут же спросил Эстет, найдя взглядом Начальника.
- Вот информация по его делу, – ответил последний, и протянул агенту пожелтевшую от старости папку. – Это Хамед Эль-Зафури. Бывший иорданский боевик. Его террористическое движение очень давно уже портит жизнь всем, так сказать, «неверным». Джихад устроил тут! Короче говоря, террорист со стажем. На нем, как минимум, пятнадцать терактов. Более трехсот жертв.
- Вижу, – Эстет внимательно изучал дело Хамеда. Затем его глаза остановились на одной из строчек. – Значит, его прозвище «Портной». Дали американские солдаты, когда он в одном из набегов на военный караван лишился всех своих людей, а потом, загнанный в угол, перестрелял семерых морских пехотинцев и бежал…есть жена, трое детей… А где они?
- Они на американской военной базе, в плену. Там, в Иордании. Под нашим контролем. Велись допросы, а теперь они ни к чему…
- Допросы ни к чему или его семья ни к чему?
- Там пока не решили. Пока он не скажет, где конкретно заложена бомба, его семью будут держать в камере военных пленников. Мы знаем, что теракт будет совершен в Потерянном городе, мы знаем, что через два дня. Но что именно взорвется? Черт его знает!..
- Это хорошо, что не решили. Сейчас все и узнаем. Мне нужно, чтобы ты выгнал отсюда весь этот ненужный сброд, – Эстет указал глазами в сторону толпящихся у стен агентов, – и выключил видеозапись. Я воспользуюсь диктофоном. Только, пожалуйста, дай мне слово, что все происходящее в той комнате останется между нами.
- Даю слово. – Начальник обернулся к остальным сотрудникам. – Пошли все вон! Сейчас же!
Все вздохнули и удалились, ожидая долгих разговоров во время сигаретки на крыльце управления. Эстет взял со стола, стоявшего под окном, диктофон и закрыл дверь в помещение на замок, повесил свой плащ на вешалку в углу, потом взял из кармана плаща сигареты и зажигалку. Затем он выключил видеосъемку, вытащил из видеомагнитофона кассету, разломал ее, помял и порвал пленку – бросил в мусорную корзину под столом. Слева от окна была дверь в комнату, что за ним. Эстет взялся за ручку двери.
- С Богом! – испуганно, но твердо сказал Начальник.
- Здесь Бога нет, – спокойно уверенно сказал Эстет и вошел в комнату.
Иорданец сидел на стуле – скалился в зеркальное стекло окошка, но его хамский оскал сменился на испуганную гримасу – в комнату вошел высокий молодой человек в черном костюме и с мертвецки серьезным лицом. Эстет выключил прожектор, светивший в сторону террориста, и воцарился густой полумрак от старой тусклой лампочки, висевшей посреди потолка. Агент сел на свободный стул. Его лицо стало похоже на лицо живого трупа, или вампира, благодаря его пронзительно холодному взгляду и  игре теней в комнате. Эстет положил на стол диктофон. Заговорил первым:
- Здравствуй, Хамед. Или Портной. Это вовсе не важно. Меня зовут Эстет. Я агент Интерпола по особо важным делам. В звании капитана. В этом диктофоне пленки хватит на тридцать минут. У вас есть тридцать минут, чтобы рассказать мне то, что я хочу знать.
- Аллах со мной! Вы можете делать со мной, что хотите – я ничего не скажу!
- Послушай, – тихо, но убедительно произнес агент, – здесь нет Аллаха. И Бога здесь нет. Здесь только ты и я…и тридцать минут, которые тебе могут показаться самым страшным сном. Наяву.
- Я это уже слышал от твоих друзей! Не надо меня пугать. Хоть режь, хоть стреляй! Мне все равно.
- А жену свою и детей тебе не жалко? Все мальчики: Мухаммед, Ахмед и, как ни банально, Хамед! Воображения что ли не хватило? Не важно. Важно только одно: тебе их жаль?
- На все воля Аллаха!
- Ну, хорошо. Как я люблю, когда люди подсказывают мне, что надо делать. – Эстет достал из кармана пиджака небольшой складной нож. Нажал кнопку на рукоятке, и появилось лезвие. – Так ты говоришь, что тебя резать можно и так далее…
Иорданец замер на своем стуле, со скованными наручниками руками за спиной. Его стул был привинчен к полу и имел очень интересную форму: если в отверстия между прутьями спинки просунуть руки и связать, то человек уже никак не сможет освободиться – так и будет сидеть в одной позиции. Стол был тоже привинчен на коротком от стула расстоянии, чтобы дать ногам и торсу преступника как можно меньше свободы движений.
 Эстет подошел к нему, держа в руке свой ножик. Он улыбался. Террорист начал нервничать от испуга. Стал ворочаться на стуле, но это никак не помогало. Агент тихо напевал какую-то мелодию, медленно подкрадываясь к Хамеду. Рука с белой манжетой у запястья кладет нож на стол перед террористом, исчезает, и появляется уже в черной перчатке. Хамед начал что-то кричать на своем родном диалекте. Эстет тут же его ударил кулаком прямо в нос.
- Сам пошел! – сердито сказал агент и сразу успокоился.
Иорданец сидел с кровавой улыбкой – багровая жидкость из носа заливала губы. Эстет закурил. Затем быстро подошел к террористу и, ничего не говоря, срезал кусочек кожи размером с игровую фишку прямо с его плеча. Хамед закричал. Эстет шепнул ему на ухо:
- Где?
- На все воля Аллаха!!!
- Понятно. Продолжим.
Агент медленно провел тупой стороной лезвия по шее преступника, затем по спине, опустился к рукам. Резко схватил средний палец левой руки, и сделал его короче на миллиметр. Крик! Кровь стекает на пол. Эстет снова шепнул Хамеду на ухо:
- Где?
Террорист ничего не ответил, забивая боль отдышкой. Эстет сунул ему в рот свою недокуренную сигарету, и вышел к Начальнику. Тот в ужасе от происходящего бросился навстречу.
- Эстет! Ты в своем уме?!?! Что ты творишь?!
- У тебя есть нашатырный спирт? – спокойно спросил агент.
- На столе стоит… – Начальник  был в растерянности.
- Хорошо, – Эстет взял маленькую бутылочку со стола. – Я уже давно не в своем уме. Но я могу достать тебе необходимую информацию. Мне продолжать или оставить как есть, ничего не добившись?
-…Продолжай, что ж поделать! Возврата нет.
- Отлично.
Эстет снова вошел в комнату с иорданцем. Поставил бутылочку с нашатырным спиртом на стол, и подошел к Хамеду. Тот истекал кровью. Тогда агент достал свою зажигалку с автогеном, и принялся обжигать срезанные раны. Снова крик! Террорист потерял сознание. Эстет мгновенно взял бутылочку, открыл, поднес к носу Хамеда – он пришел в себя.
- Удивительно, правда? Нашатырь так быстро действует! – в голосе агента был восторг. – Незаменимая вещь.
- Ну, сколько можно!
- Не слышу. Где?
- Пошел ты!
Эстет был в очередной раз оскорблен таким положением дел, и это заставило его отрезать Хамеду половину мочки правого уха. Последнему это до крика не понравилось. Эстет опять спокойно заговорил:
- Знаешь, Хамед, а я, ведь, замучаю тебя до смерти, если ты не скажешь мне конкретное место, где бомба спрятана. А потом, мне не составит труда, я поеду к твоей семье, и буду с каждым из них творить эти ужасы. Я прекрасно понимаю, что твои родные ничего не скажут, потому что не знают. Но мне будет просто приятно посмотреть, как кто-то из них плачет от боли, а кто-то от того, что на это смотрит и ждет своей участи.
- Я скажу тебе, только не надо этого больше делать…
- Где?
- Бомба находится в центральном городском драматическом театре, в кладовой под большой центральной лестницей…там одна коморка – не ошибетесь…
- Правда?
- Клянусь Аллахом… – проскулил террорист.
Эстет вышел  к Начальнику в помещение. Все рассказал.
- Я пошлю туда пару ребят и саперов. Правда или нет – будет известно через минут пять, – торопливо сказал Начальник.
- Хорошо. Я пойду, – лукаво произнес агент, – присмотрю за нашим другом из Иордании в оставшееся время.
Эстет зашел в комнату для допросов, сел за стол и закурил. Он решил подождать результата проверки полученной информации. Сигарета медленно тлела у агента в руке. Чувство паранойи заставило его задать еще один вопрос террористу:
- А бомба одна?
- Да…
- Я сейчас поломаю тебе ключицу…
- Клянусь! Одна бомба! Одна! Я говорю правду… – Хамед заплакал.
- Хамед, Хамед. Как мне надоело бороться с такими, как ты. Уже столько людей замучено, а что в их глазах? То же, что и в твоих: ничего, кроме моего отражения…и страха. Ты знаешь, если бы я ставил в церкви свечу за каждого убитого здесь, то в скором времени из этих свечей можно было бы новую церковь возвести. Ты думаешь, я не каялся? Еще как каялся. До сих пор каюсь…особенно, когда вижу глаза умерших во сне!
Звонок телефона. Эстет снял перчатки, достал свой телефон из правого кармана пиджака и принял вызов. Информация подтвердилась. Террорист все еще плакал на стуле.
- Что же ты, падаль, раньше не плакал! – сказал Эстет с отвращением на лице. – Когда ты невинных людей пачками убивал, тебе тогда не хотелось плакать!
Вдруг со стола послышался глухой щелчок – в диктофоне закончилась пленка. Эстет резко встал со стула. Молниеносно достал свой черный «Браунинг», передернул затвор, и выстрели Хамеду прямо в лоб. Кусочки мозгов заляпали пол и стену. Эстет засунул пистолет в кобуру – аккуратно поднял свою гильзу. Подошел к мертвому телу, расстегнул наручники на одной из рук, и вложил в нее ножик, которым и пользовался. Вышел из комнаты, и подошел к Начальнику.
- Застрелен при попытке к бегству, – холодно произнес Эстет. – Напиши официальное письмо американцам о том, что его семья причастна к терактам.
- Ты что! Их же расстреляют!
- Они, так или иначе, Хамеда у себя скрывали от солдат, помогали ему всячески, а теперь, узнав о его смерти, начнут мстить. И тогда мы сможем увидеть еще несколько фантастических фейерверков.
- Понятно. Ну, хорошо. Езжай домой, выпей рюмочку на ночь и ложись спать. Я тут все улажу с рапортами, Хамедом, его семейкой...Есть кого напрячь. И как тебе удается так стильно выглядеть? Да и, вообще, как тебе все это удается? Ну, опустим это… Иди, отдыхай.
- Спокойной ночи, Начальник.
- Спокойной.
Эстет жил в полном одиночестве, и не всегда хотел ехать домой. Даже если нечеловечески уставал. У него были довольно милые отношения с одной очаровательной девушкой, и она являлась ему неким светом в конце туннеля – райским светом в его жизни. Ему хотелось верить, что между ними настоящая любовь, но эти хотения были отсечены от его сердца. Осталась только надежда, которая всегда должна умирать последней. Причем, умирать медленно, мучительно и до конвульсий депрессивно. Короче, ужасная смерть. А что дальше? Ничего. Мрачная пустая жизнь человека, который может показаться очень успешным, и даже действительно иметь деньги и славу, а на самом деле он будет грустить очень долго. Ведь рядом нет никого. Хоть и на некоторое время. Может долгое, а может, и нет. Но в этот миг рядом не будет того, кто нужен. Эстету было страшно, осознавая это. Он в жизни ничего не боялся, кроме этого. И ничего не ненавидел больше, чем одиночество. Одинокий человек – это тот, кто чувствует себя одиноким. Вокруг него может быть тысяча людей, но все они ему просто-напросто не нужны. Но он может быть совсем-совсем один и не чувствовать одним нисколечко. Эстет был таким человеком, и в тот момент у него был период, когда приходит чувство одиночества. Он часто звонил своей пассии, надоедая ей своим голосом и банальными вопросами. Он пытался приблизить ее, но она все больше от него отдалялась. А потом и вовсе его бросила, наговорив ему гадостей:
- Я хочу свободы, независимости… Я хочу, чтобы мне не звонили и не спрашивали о том, что я делаю или делала. Чтобы меня не тревожили раздумья об ответе, – говорила она. – Я хочу делать то, что хочу! Я не хочу быть твоей девушкой. Я не вижу будущего с тобой и не собираюсь выходить за тебя замуж.
 - Я не подхожу тебе? Прости меня за это, – мямлил Эстет.
 - Я тебе тоже не подхожу…
 - Это ты вбила такое мнение о происходящем себе в голову. Ты-то мне подходишь.
 - Нет. Мы не можем найти общий язык. А если так, то как мы сможем вместе жить?
 - Но когда-то мы нормально общались. Без напряжения и стресса.
 - Что было – то было! Теперь ты мне не нужен.
 - Я все понял. – Голос Эстета был настолько тихим и спокойным, будто он был уже мертв. – Только никому не говори, что мы решили расстаться, и не говори, что я тебя бросил, потому что это не так. Я знаю, как ты любишь обсуждать меня со своими подругами.
 - Да мы уже долго вообще тебя не обсуждали…
 - Ну конечно! Так я и поверил!
 - Я рассказывала подругам только о сексе.
 - Что?! Я своим друзьям никогда не рассказывал об этом. Это личное. Зачем ты так со мной?..
 - Зато подругам своим ты много чего поведал о своих чувствах ко мне. А чувства – это то сокровенное, о котором никто, кроме тебя и твоей половины, не в праве знать!
 - У меня только одна подруга, – сказал Эстет, – ты же знаешь! А чувства – не запретная тема. Это нечто высшее. Об этом говорить не грех.
 - А для меня, – девушка была злобно расположена, – не грех говорить о сексе!
 - Просто потому, что твои чувства никто не понимает и не разделяет.
 - Нет! Просто это тема наших девичьих разговоров. Они делятся со мною, а я с ними. Разве твои друзья не рассказывают о своих сексуальных приключениях?
 - Рассказывают.
 - А ты что отвечаешь?
 - Я слушаю.
 - А когда тебя спрашивают об этом?
 - Говорю, что все нормально.
 - А я обсуждаю это с подругами.
 - Это какое-то сравнение?! Кто лучше?! Я никогда так не делаю.
 - А я постоянно сравниваю со своими бывшими.
 - Не смей меня с кем-либо сравнивать или кого-либо со мной! Я тебя не сравниваю ни с кем. Как можно сравнивать человека, которого любишь!
 - Успокойся. Ты был лучшим.
   «Она так говорит, будто это конкурс какой-то. Неужели она не понимает насколько мне больно это слышать? Насколько это отвратительно грязно и низко звучит… Как я мог полюбить ее… Я предан человеком, который еще несколько минут назад был мне самым дорогим в этом мире. Я предан человеком, за которого готов был отдать все жизни на земле, а в первую очередь, свою. Дай Боже, чтобы мое сердце разорвалось сегодня ночью, когда я буду видеть сны…» – на миг задумался Эстет и решил закончить этот безрадостный разговор.
 - Ты знаешь, – его голос был вновь спокоен, – я с тобою постоянно испытывал страх. Страх к тебе – страх перед возможностью тебя потерять. Я говорю это сейчас так спокойно, но знай, что мне страшно, больно и неприятно об этом всём говорить и слушать. Мое сердце живо – оно часто бьется. Я не хочу тебя бросать, но иного выхода я не вижу. Если мне захочется тебе позвонить, то руку, которая хочет набрать твой номер, я буду держать второй рукой. Прости за то, что я есть. Прощай.
Прошло несколько дней. Дождь в эти дни шел непрерывно – будто пытался смыть горесть событий. Сердце Эстета так и не разорвалось. Агент никак не мог с собой справиться, и постоянно пытался позвонить девушке. Дозваниваясь, плел всякую чушь, ныл о проблеме неразделенной любви. А ей было все равно. Она начала его игнорировать. Большая ошибка. Девушка просто не знала, кто он есть на самом деле и чем он занимается.
Эстет стоял на балконе, судорожно вдыхая холодный осенний воздух. Он достал из кармана сигарету и быстро сунул ее себе в зубы. Подкурил. Задумался: «Неужели женщины так думают о свободе? Неужели для них слово «свобода» пересекается со словом «постель»? Пересекается с этим грязным словом «шлюха»? Как же так? Я свято верил в высшие чувства. Я верил в несокрушимую силу любви. Верил в нас. Как же я устал ошибаться. Добрыми намерениями вымощена дорога в ад! Меня столько раз бросали. Меня били в сердце, но оно выживало… Нет! Быть не может, чтобы так, как она, думали все! Есть порядочные женщины. Я уверен, что они так не думают. Я уверен, что я еще верну себе то чувство, которое ненавижу. Но сейчас мое сердце должно умереть. Я должен стать холодным и черствым, расчетливым и спокойным, чтобы погрузиться в свою работу. Чтобы придумать свой новый план, выбрать другую тактику для достижения своей немыслимо тяжелой, но достойной цели! И я это сделаю!»
Агент Интерпола сел за письменный стол у себя в кабинете, взял маленький листок бумаги и карандаш. В белых стенах послышался тихий шепот графита, трущегося о бумагу. Эстет составил список людей из окружения своей девушки, которые его знают или слышали о нем. В списке было всего десять человек: её отец и мать, лучший друг, еще пять друзей и две подруги. Братьев и сестер у его пассии не было. Были только люди из его списка. Он прекрасно знал, где всех их можно найти. Знал домашние адреса, места работы и места их встреч. Их привычки. Затем он отметил в списке фигурной скобкой пятерых друзей, так как они, обычно, собирались чаще всех и всегда вместе гуляли. Напротив фигурной скобки он поставил цифру «1». Потом он поставил двойку напротив одной из подруг, тройку – напротив второй подруги, четверку – напротив лучшего друга. Посмотрел. Подумал. От строк отца и матери поставил стрелочки, ведущие к цифре «5». Под этой цифрой он нарисовал сердечко. Тяжело вздохнул. На лице Эстета медленно появилась хитрая и загадочная улыбка. В глазах появился блеск интереса, захватившего агента. Нездорового интереса.
На столе стоял календарь. Эстет посмотрел на него, и расставил даты по цифрам в порядке убывания. Сверил их с календарными днями.
- Первая цифра будет зачеркнута именно сегодня! – восторженно сказал агент сам себе. Встал из-за стола. Подошел к большому зеркалу в углу комнаты. Посмотрел на себя. – Нарциссизм, нарциссизм…как ты меня достал своим присутствием. Хотя, не важно. Главное – это сегодняшний вечерок!
План действий по устранению первой цели уже корректировался в жестоких мыслях Эстета. «Ребята сегодня опять поедут в рощу в парке на машине одного из них. Опять уединятся и будут горланить песни под гитару. Напьются. Пьянь за рулем! Терпеть этого не могу! – рассуждал в уме агент. – Как это однообразие мне надоело! И не только мне одному». Он подошел к серванту и открыл его стеклянные дверцы. Вынул оттуда футляр для очков. Раскрыл. Внутри оказались вовсе не очки – там лежали стеклянные капсулы с жидкостью. На каждой из них были надписи, сделанные вручную. Эстет достал одну из них с надписью «Цианистый калий». Стер надпись. Затем он подошел к своему письменному столу. Нащупал под столешницей какой-то предмет. Это был глушитель от его «Браунинга».
Серебряная запонка на белой манжете блестела в лучах искусственного света кабинетного светильника. Эстет аккуратно накручивал  глушитель на ствол своего пистолета. Когда закончил – спрятал пистолет под пиджак костюма. Положил стеклянную капсулу во внутренний карман. Подошел к вешалке и снял с нее свой плащ. Оделся, выключил свет в кабинете, вышел – закрыл дверь на ключ. В помещении осталась только темнота.
На улице уже был вечер. Старая бежевая машина отечественного производства мчалась по дороге в популярный пригородный парк. Из открытых окон автомобиля вился сигаретный дым, слышались веселые мужские голоса и звуки музыки. В глубине парка, на привычном для ребят месте, машина остановилась.
Было пасмурно. В серых сумерках деревья и кусты казались темными и мрачными. Эстет знал это место. Он стоял у одного из деревьев, поджидая своих жертв. Ребята в это время вышли из машины и подошли к багажнику, чтобы достать из него гитару и выпивку. Эстет быстро, но внимательно разглядел их – все в сборе. Он вышел как раз, когда в руках парней были сумки и гитара. Застал их врасплох. Сразу направил на них пистолет с глушителем, и открыл прицельный огонь по их головам. В миг тела попадали на зеленую траву, окропленную кровью. Эстет осмотрелся – никого. Он поднял мертвые тела, чтобы сложить их в багажник и в салон машины. Через мгновение он уже вытирал заляпанный кровь корпус автомобиля, а потом нашел гильзы и бросил их в машину. Поднял автомобильные ключи с травы. Сумки и гитару он выкинул в ближайший куст. «Радость для бродяг!» – смекнул он. Сел за руль, понимая, что машина веселых ребят превратилась в катафалк для них же. Зажигание начало функционировать со второй попытки завести машину. Эстет переключил передачу, и машина резко двинулась с места. Скрылась из парка.
Через полчаса  бежевая машина подъехала к пригородному глухому пруду, и остановилась в пятидесяти метрах от него. Двигатель заглох. Неподалеку стоял серебристый служебный автомобиль Эстета, спрятанный за кустарниками перед лесочком. Пруд был тихий и безлюдный. Запах возле него стоял неприятный, порой невыносимый для нежного человеческого нюха, но для агента запах пруда не имел значения. Значение имела лишь глубина. А глубина была приличная – метров десять. Причем берег был дикий, и резко уходил под воду.
Эстет вышел из отечественного автомобиля, удостоверился, что вокруг никого нет, и опустил все дверные стекла. Тела в салоне он закрепил ремнями безопасности. Багажник, в котором лежала пара мертвецов, – закрыл на ключ. Затем он завел машину. Посмотрел на расстояние к пруду, и представил себе путь машины. Руль просто выровнял, чтобы машина ехала прямо. Подобрал кусок старого кирпича возле берега, и уложил его на педаль газа в машине. Мотор взревел. Потом убийца немного надавил на педаль сцепления правой ногой, даже не садясь в салон, и резко переставил передачу на первую. Автомобиль резко дернулся, едва Эстет отпустил ногу с педали, и покатил прямо в пруд. Агент с трудом сохранил равновесие. Через пять секунд автомобиль скрылся под водой.
Дорога в город была недолгой. Трафика не было. Эстет сидел за рулем служебной машины и обдумывал содеянное. Он думал о том, что ребятам просто не повезло…с подругой. Ей не стоило упоминать при них о своем временном спутнике. Но ему было совсем никого не жаль. Он, ведь, даже не знал их толком. Заморосил дождь. Опять. Эстет включил дворники.
Электронные часы бортового компьютера показывали точное время, дату и день недели. Пятница. Посмотрев на экран часов, Эстет резко притормозил. «Пятница! В пятницу одна из подруг гуляет с парнем, а вторая на дискотеке. – вспомнил убийца. – Отлично! Сначала – на дискотеку. Время открытия только через два часа». Эстет утопил педаль газа до предела. Серебристая машина скрылась в мелком дожде.
Здание дискотеки, которую посещала вторая жертва, напоминало по форме простую картонную коробку желтого цвета. На входе висела яркая синяя вывеска с белым ободком. Она светилась. Сама коробка, как и все дискотеки, находилась на отдаленном от жилых районов месте. Ночную дорогу к ней освещало несколько старых фонарей, которые очень плохо светили. Вдоль тротуара были высажены высокие кусты. Эстет знал, что жертва не будет ехать на такси, а поедет на автобусе, чтобы сэкономить деньги, и после развлечений поехать на такси домой. Ее маршрут от остановки к ночному заведению он тоже хорошо знал. Кусты вдоль дороги были очень кстати. Там Эстет и спрятался по приезду. Он покурил, обдумывая план убийства. Через сорок минут он заметил жертву.
Девушка шла по тротуару, ни о чем не задумываясь. Все именно так, как обычно – как и предполагал Эстет. Он удивился, что она даже не оглядывается по сторонам. В ушах девушки были маленькие наушники, из которых тихо доносилась музыка. Агент, конечно, знал, что эта подруга его девушки не большого ума из-за отсутствия родительского воспитания и самих родителей, но он не подозревал, что она настолько беззаботна. Он выждал момент, чтобы настигнуть ее со стороны спины, закрыть ей рот и потащить во тьму. Это получилось легко – она была небольшого роста и весила немного. В ладони, которой он закрыл ей рот, была стеклянная капсула с цианидом. Жертва пыталась кричать. Убийца прижал ладонь в перчатке к лицу девушки с такой силой, что капсула треснула. Он отвернул лицо. Через пару секунд жертва перестала дышать. Тогда он аккуратно положил ее на землю. Притаился в темноте, пока по тротуару пройдет небольшая компания любителей ночных клубов, и обыскал мертвое тело. Он забрал сумочку со всем содержимым, деньги из карманов, плеер и мобильный телефон, который он тут же выключил. Ничего, что могло бы удостоверить ее личность не осталось. Эстет взял ее сумку, сложил в нее все обнаруженные предметы и незаметно удалился с места преступления.
Сидя в машине, он понимал, что теперь от плана отступать нельзя. Главное было – не делать глупостей. Это он умел в своем ремесле. Взглянув на часы, он заметил, что уже половина двенадцатого, а это значит, что вторая подруга как раз идет со своим парнем по центральному городскому бульвару. Они уже собираются идти к ее дому: она – домой, он – проводит. Привычки друзей своей девушки он легко узнал (от нее же самой) и скомпоновал в уме в целый алгоритм повторяющихся действий. Все эти друзья жили настолько предсказуемо, что достаточно было просто знать, что никто из них не болен, чтобы вычислить: где и в какое время они находятся, по какому маршруту ходят. Эстет вычислил…и знал. Это была простая закономерность.
Девушка шла с парнем по мосту большому городскому мосту. Дорога была вымощена из камня, создавая романтическое настроение. Фонари светились, как свечи за столиком в ресторане. Только звезд на небе видно не было из-за пасмурной погоды. Ночное время освободило проезжую часть от несущихся машин, а тротуары от проходящих людей. Девушка захотела посмотреть на воду – ее парень был не против. Они наклонились с перил моста. Именно в этот момент Эстет пристрелил их обоих в затылки. Два тела упали вниз с моста и утонули. Убийца осмотрелся. На мосту, к счастью, никого не оказалось. Он поднял гильзы и выпавшие вещи жертв. Швырнул их в воду. Затем он вернулся к своей машине, что стояла неподалеку с выключенными фарами и габаритными огнями. Достал из машины женскую сумку, подошел к краю моста и сбросил ее.
За рулем он опять обдумывал совершенное толь что убийство. Он поправил зеркало заднего обзора и увидел в нем сои глаза.
- Этот парень не входил в мои планы, – сказал он сам себе. – Но что ж тут поделаешь, если он оказался, как говорится, не в то время и не в том месте. Хотя,  это совсем еще неплохая смерть. Мгновенная. Ведь, они могли наткнуться на уличных бандитов, которые бы пырнули парня ножом в живот, а пока бы он умирал, они насиловали бы и, в конце концов, убили его беззащитную девушку. Так что, можно сказать, что я оказал ему услугу. И что же выходит? Осталось три человека в списке…и сердечко. Завтра будет суббота. Это значит, что ее лучший друг поедет мыть машину к часу дня. На свою любимую автомойку…
Эстет ненавидел лучшего друга своей девушки. Этот друг был любимым сынком богатого старого вора. Он отдыхал, развлекался, учился в дорогих учебных заведениях, менял девушек каждую неделю и был пронырливым человеком. А его папаша только и делал, что платил по его счетам. Иногда этому друг приходили в голову безумные идеи своего времяпровождения (наверно, из-за частого употребления наркотических препаратов) и он становился просто надоедливым шутом. Телосложение у него было худощавое, рост не превышал пяти футов. Вел он себя по-хамски нагло. Поэтому Эстет, из множества вариантов в своей голове, избрал для него красивую, но медленную кончину…
Ночной город светился на темных землях. Жизнь кипела в ночных развлекательных заведениях: кинотеатры забиты зрителями, кафе – пьяными клиентами, дискотеки – веселыми наркоманами и бритоголовыми грабителями. Пятница. Народ гуляет после трудовой недели, отдавая свои зарплаты в кассы толстосумов. Обыденность.
Эстет приехал домой. Он знал, что его пассия уже спит после нудного, в его понимании, вечера со своими родителями. После очередного дня искусственного подавления своей любви к нему. Агент не стал долго об этом думать, чтобы не строить иллюзий хорошего положения дел в его личной жизни, и решил принять душ. Ночь для него выдалась насыщенной. Восемь человек были убиты, причем, один из них даже не по плану. Эстет здорово устал. После душа он лег в постель и крепко уснул…
Солнце уже било в старенькие шторы на окне маленькой комнаты. Нити света пытались, во что бы то ни стало попасть внутрь. Эстет тяжело дышал. Ему снились кошмары. Он видел во сне непонятные силуэты, которые смотрели на него глазами убитых им жертв. Ему снилась девушка, которая возжелала с ним расстаться. Она улыбалась ему, так и норовя поцеловать. Но он знал, что это нереальность. И с каждым ее приближением он отталкивал ее, чтобы в реальном мире не было так печально. Внезапно во сне послышался спасательный звонок, который превратил все во тьму…и прервал этот сон.
Телефон возле кровати разрывался от звона. Часы на столе показывали шесть утра. Суббота. Как это все надоело Эстету – эти звонки по выходным! Но ему было приятно, что хоть кто-то в нем нуждается в такое время, обрезая его страшные сны. Агент поднял трубку:
- Слушаю!
- Эстет! Ты не поверишь! – кричал начальник. – У нас в управлении был шпион! Воровал информацию, уничтожал данные…короче, вредил нам всячески! Мы его взяли! Собирайся, и чтоб через полчаса – как штык!
- Так точно…
Среднестатистический организм человека восстанавливает свою энергию за семь часов ночного сна в сутки или за три-четыре часа – дневного. Эстету вполне хватало поспать четыре часа ночью, и он был готов и дальше с легкостью исполнять свои коварные замыслы. Сноровка. Нервы. Тем более, что он прожил в таком режиме уже достаточно лет, и тратить время на сон было ему не по душе. А душа у него была явно не белого цвета, и уж точно не безвинна. На ней висело бремя отсутствия милосердия.
В половине седьмого Эстет уже был в управлении. Начальник опять начал вводить его в курс дела, рассказывая о том, как он геройски раскрыл этот иностранный заговор. Однако похвастаться информацией о принадлежности шпиона какому-либо государству он не мог – шпион просто не говорил.
- Короче, нам надо, чтобы ты узнал, на кого он работает. Свое дело ты знаешь…отлично знаешь. Только не убивай его. Он нам нужен живым.
- Хорошо, постараюсь. Я надеюсь, никто еще об этом нашего не известил. А то он может начать этим пользоваться…
- Я уже совершал подобные ошибки когда-то. Больше их не делаю. Ты первый, после меня, кто с ним заговорит.
Эстет надел свои черные перчатки, выключил видео, взял диктофон и нашатырь. Затем он зашел в ту же самую комнату для допросов, в которой плохо протерли стену, где некогда находились кусочки мозгов Хамеда. Положил на стол диктофон и бутылочку с нашатырным спиртом, и уселся рядом со шпионом перекурить. Включил диктофон. Бросил его на стол.
Шпион было почти одного роста с Эстетом, и даже в похожем костюме, только без галстука. Он был молод и имел темные короткие волосы, хотя виски немного поседели – возможно, от нервного напряжения. Глаза шпиона смотрели вперед. Было заметно, как он напряжен.
- Волнуешься? Это хорошо. – Эстет докурил сигарету и потушил ее о пепельницу на столе. – Меня попросили с тобой поговорить. Ты сигаретку не хочешь?
- Не курю! – отрезал шпион.
- Так тебя зовут Кай, верно? Или это вымышленное имя? Как в сказке. Ну, чего молчишь? Неужели это так трудно подтвердить или опровергнуть!
- Кай…
- Молодец. Ты слышал о Хамеде, Кай? Слышал, что с ним случилось?
- Слышал.
- Все, в подробностях?
- Да. Вы – больные ублюдки!
- Нет. Больной ублюдок в управлении только один.
- Эстет? Я и о нем слышал!
- А что ты о нем слышал?
- Что он не допрашивает, а издевается! Он изувечил много людей…
- Преступников. – перебил Эстет. – Продолжай.
- Он отрезал Хамеду кусочки кожи, и палил их у него на глазах, а потом он просто его убил!
- Палил не кусочки…
- Что?..
- Палил, говорю, не кусочки, а раны на его теле, которые и появились от добычи этих кусочков. Чтобы остановить кровь. Потом, – Эстет сделал паузу, и на его лице появилась улыбка, – я дал ему нашатыря, чтобы он не терял сознания. Когда я рассказал ему свои планы по поводу его семьи и, – агент на секунду хитро усмехнулся, – отрезал ему немножко уха, Хамед все рассказал. А через несколько часов его семью там, на американской базе в Иордании, приговорили к расстрелу. Приговор исполнен. Ладно, давай не будем о Хамеде. Давай поговорим о тебе.
Кай понял, что перед ним сидит тот убийца, встречи с которым он боялся больше, чем самой смерти. Как неловко теперь было ему, ведь он знал, что такой допрос он не выдержит. Но он решил, что теперь уже поздно: Эстет его убьет, а если нет, то убьет работодатель.
- Я ничего вам не скажу. Мне абсолютно не страшно.
- Страшно, дорогой! Страшно! Даже мне страшно.
- Мне все равно!
- Кай, ты когда-нибудь употреблял наркотики?
- Нет. А вы хотите «сыворотку правды» мне ввести или на героин посадить, чтобы я потом за дозу все рассказал?! Попробуйте!
- Что я могу сказать. «Сыворотка правды» – это не интересно. Героин, ломка – слишком долго. У меня для тебя есть сюрприз. Сегодня утром в ящике стола нашел. Чего только не заваляется! – Эстет достал из кармана шприц с прозрачной жидкостью. – Это уникальное средство. Представляешь, наркотический препарат, который наоборот обостряет чувства. Ты все чувствуешь в не сколько раз лучше. Даже чай, в котором только одна маленькая гранула тростникового сахара, покажется тебе неимоверно сладким. Хотя, чего я рассказываю! Сейчас ты сам все попробуешь.
Как только не пытался вырваться шпион, Эстет все равно вколол ему дрянь из шприца. Ничего не поделаешь. Такова жестокая правда. И все-таки, Кай виноват был сам – он совершил ошибку, его поймали и наказывают. Глупость – самое страшное в судьбе человечества! А страх – это злое чадо глупости. Он возникает, когда человек пытается вообразить то, чего он не знает. Страх перед грядущим: перед своим будущим, перед своей печалью и перед болью. Человек, который когда-то ломал себе кость, боится вновь ее сломать. Или, например, если  один раз обжегся – боится ожечься в следующий раз. Если один раз любил – боится полюбить еще раз…
Кай понимал, что введенный препарат начинает свое действие. Наручники показались ему ледяными и тяжелыми, а духота в комнате превратилась в жару. Тусклый свет, казалось, светил так сильно, что Каю пришлось прищуриться. Он слышал, как шаги Эстета, приближающегося к нему, стали издавать звуки ударов гири по бетону.
- Ты как? – спросил агент. – Слышишь меня хорошо?
Кай скривил лицо от боли. Он думал, что его барабанные перепонки в ушах полопаются от тихого и спокойного голоса Эстета. Шпион понимал, что теперь ему будет ужасно сложно выносить даже легкое прикосновение к своей коже. Он думал, что оглохнет от своего же голоса, если начнет кричать во время пытки.
- Запомни,  Кай: предательство – это самый страшный грех. Двойное предательство вдвойне страшнее. Все предатели обретают муки, даже после смерти. Примером может послужить судьба Иуды Искариота, Брута или еще кого-нибудь. – Эстет говорил дьявольски спокойно. Он аккуратно освободил правую руку шпиона от металлического браслета, и нежно положили ее на стол. Так, чтобы Кай ее видел. – Что-то мне уже надоело говорить. Может, ты мне что-нибудь расскажешь?
Кай молчал. Тогда агент придавил его ладонь левой рукой, а правой поломал шпиону мизинец. Крик пострадавшего был дико громкий, и создалось впечатление, что ему не ломали палец, а засунули руку в мясорубку и прокрутили. Хотя ощущения Кая были очень близки к ощущениям руки в мясорубке. Он чувствовал такую боль, что думал, его сердце остановится. И все равно ничего не сказал.
- Молодец! Ценю! – с гордостью сказал Эстет. – Теперь второй пальчик…
Глаза Кая устремились на руку – он пытался ее одернуть, но она была сильно и надежно прижата. Шпион увидел, как рука Эстета тянется к его безымянному пальцу. Глаза налились кровью. Слезы сами просто рекой лились из уголков. Вот здесь у Кая появился настоящий страх перед следующим движением Эстета. Щелк! И Кай закричал еще громче, чем в первый раз. Устремил свой взгляд в потолок. Через несколько секунд в комнате воцарилась тишина.
- Кай, ты все молчишь?
Кай заплакал. Заплакал от безысходности. Ему было страшно себе представить дальнейший ход событий. Он плакал искренне. От боли…и страха.
- Я бы, наверно, уже сдался, Кай! – Эстет удивился стойкости молодого человека, ведь знал, что боль от действия препарата увеличивается раз в десять. – Ну, давай к третьему пальцу перейдем, мой друг!
- Не надо, пожалуйста…
Эстет сломал средний палец. Кай громко вскрикнул и потерял сознание. Агент взял бутылочку с нашатырем. Открыл ее и поднес к носу Кая. Но тот не двигался. Эстет испугался, что у парня сердце разорвалось от боли. Начальник, наблюдавший за процессом с другой стороны окна в комнату, испугался не меньше. Он даже привстал со своего кресла с гримасой полного недоумка на лице. Эстет же продолжал держать бутылочку перед носом Кая. Агенту на информацию было плевать – у него появился огромный интерес к стойкости допрашиваемого. И вдруг, Кай стал медленно отворачиваться от резкого запаха нашатыря. Эстет вздохнул с облегчением. В это время в комнатку, где находился Начальник, постучали. Тот открыл. Перед входом стояли два агента.
- Мы выследили этого человека, которому Кай передавал всю нашу информацию. Женщина. У нее семья и дети. Мы легко ее раскололи, – сообщил один из агентов. – Она выдала все, что мы хотели знать. Британцы. Черт их возьми!
- Молодцы! Свободны.
- Так точно, Начальник.
Агенты развернулись, и через секунду исчезли в коридоре. Начальник закрыл дверь. Постучал в комнату для допросов. Эстет вышел к нему.
- Что случилось? – спросил он тут же.
- Можешь оставить этого шпиона в покое. Ребята нашли женщину, которая уже рассказала нам все об их общем деле. Они из Британии.
- Хорошо. Я сейчас закончу.
Эстет вернулся в комнату к Каю. Подошел к нему поближе. Опять придавил его ладонь к столу.
- Ну, мужайся! Будем вправлять!– понимающе произнес Эстет, и начал вправлять поломанные кости. Кай кричал от боли. Агент быстро закончил. – Твоя «Герта» во всем призналась. А ты – молодец! Покури. – Эстет прикурил сигарету и сунул ее в губы Кая.
- Убей меня, – попросил шпион, а потом сделал затяжку из сигареты. – Я, ведь, уже не нужен. Мне так больно.
- Ты что бредишь?! Приказ: тебя не убивать. А я уже закончил. И, ты знаешь, я тобой доволен. Нам бы такие кадры. Молодец, Кай!
Эстет вышел из комнаты. Он увидел Начальника, который уже давал наставления конвоиру, и решил вмешаться в разговор.
- Конвоир! – твердо прозвучал голос Эстета. – Парню окажите медицинскую помощь. Посадите его в камеру. Дайте чистое белье и накормите. Хорошо накормите. Он настоящий солдат.
- А я думал, что ты его уже прикончил! – Начальник включил сарказм.
- Один великий мудрец и освободитель сказал: «Равные равных не убивают». Это был Салах-Ад-Дин. А парень – такой же солдат, как и я. Просто под немного иным знаменем.
- Ладно, ладно. Не умничай. – ответил Начальник и повернулся к конвоиру. – Чего стоишь? Выполняй, что сказано. Потом доложишь.
- Начальник, – Эстет положил ему руку на плечо, – у меня на сегодня еще планы есть. Я пойду.
- Иди. Если никаких форс-мажоров, то – до понедельника.
- Салют!
Агент вышел из управления. Стрелка часов, что висели перед главным входом в управление, указывала на цифру десять. Эстет обрадовался, что у него есть еще столько времени до часу дня. Он запланировал сделать все быстро, и убить ТРЕХ зайцев одним днем. Потому что именно по субботам родители его пассии выезжали в свой загородный домик. А так как на дворе была осень – они, скорее всего, замыслили перекопать свой огородный участок и чем-нибудь его засеять. Безвозвратно было решено, что красивая смерть для лучшего друга девушки отменяется. В раздумьях об этом Эстет сел в машину и отправился в сторону своего дома…
Автомойка принимала очередного клиента. Черная спортивная иномарка с тонированными стеклами заехала в бокс. Из нее вылез невысокий худой паренек в солнцезащитных очках, и направился к ближайшему работнику. Он объяснил ему что и как нужно помыть, затем вышел из бокса, чтобы подойти к кассе и оплатить услугу. После уселся на кожаный диван в зале ожидания – приготовился читать журнал, который подобрал с маленького столика перед диваном. Через десять минут машина была вымыта. Бокс открылся, и владельца автомобиля пригласили посмотреть все ли в порядке. Тот положительно кивнул, не глядя. Сел за руль и выехал на дорогу.
Солнце, к удивлению, светило ярко, но войска туч все еще были на небе. Неподалеку. Водитель вставил музыкальный диск в проигрыватель. Под непонятную обычному человеческому слуху музыку он прибавил газу и начал творить какие-то непонятные движения в такт звукам. Доехал до ближайшего светофора. Остановился на красный свет. Он продолжал делать непонятные движения. Посмотрел в зеркало заднего вида. Замер. Глухой хлопок. Лобовое стекло заляпано кровью. Эстет спрятал пистолет внутрь пиджака и вышел из задней двери черной иномарки. Открыл водительскую дверь машины, подвинул труп на пассажирское сиденье – сел за руль. 
- Черт! – скривил лицо агент от капризного недовольства. – Стекло грязное!
Огляделся. Нашел взглядом белый свитер жертвы, который лежал на заднем сидении, и протер им сначала руль, а потом стекло. Светофор засветил зеленым. Эстет переключил передачу. Коробка-автомат. Нажал на педаль газа. Через несколько минут он остановился в безлюдном месте, переложил труп в багажник, свинтил с машины номера и выкинул. Прикрутил другие номера, которыми разжился до этого на какой-то автостоянке. Сел в машину и поехал за город. Приехав в нужную деревню, он решил оставить машину на опушке леса, а сам надел на ноги тряпочные мешочки и аккуратно затянул их веревочкой. Потом пошел проверить, как поживают его будущие жертвы.
Возле домика стояли две японские машины: черная малолитражка девушки и внедорожник ее отца бронзового цвета. Вся семья собралась. Ведь, общественный труд объединяет. Отец с матерью перекапывали огород, а девушка красила заборные столбы коричневой краской. Эстет устроился поудобнее в роще, что была в пятидесяти метрах от земельного участка огородников, и решил немного подождать. До вечера.
Стало смеркаться. Из рощи было видно, что девушка прощается с родителями. Она зашла в семейный белый домик, переоделась и сел в свою машину. Уехала. Родители помахали ладонями ей вслед. «Самое время!» – прошептал Эстет. Он тихонько прокрался к месту, где стояла черная иномарка, открыл дверь и залез внутрь. Проверил салон на наличие своих вещей. Предметов, принадлежащих ему, в машине не было. Он завел двигатель. Медленно автомобиль отъехал в глубь сосновой посадки, остановившись между двумя старыми деревьями. Эстет закрыл снаружи двери на центральный замок, чтобы не привлекать внимания звуком включающейся сигнализации, выкинул брелок с ключами прочь и медленно пошел к домику семьи девушки.
Соседей вокруг дома не было. Все уже уехали в город. Отец перекапывал огород, а мать пересаживала розочки перед домом. Она нежно очищала от чернозема каждый корешок и укладывала цветы на специальную подстилку. Ее руки были в грязи, но она так старалась. Последняя розочка. Эстет подошел к ней сзади – направил на ее затылок пистолет с глушителем. Она ему нравилась. Из всей их семейки, она была единственной, кто всегда был рад его видеть. Даже если он вел себя плохо. Эстет закрыл глаза и выстрелил. Женское тело упало на черную землю. Отец ничего не услышал. Он трудился лопатой с большим усердием, разбивая грубую почву, и превращая ее в небольшие куски земли. Закончил. Он остановился, чтобы передохнуть, но вдруг заметил приближающегося Эстета, который уже направил на него пистолет. Тихий выстрел! Отец упал вместе с лопатой на перекопанную землю. Во лбу его была дымящаяся дырочка, из которой текла темно-красная жидкость.
Эстет спрятал пистолет. Поднял лопату и начал копать рыхлую почву. Через пятнадцать минут он выкопал яму по росту отца. Вглубь на полметра. Затем уложил туда тела родителей девушки и засыпал их землей. Посмотрел на огородный участок – даже и не заметно, что на нем кто-то похоронен. Увидел мешок с зернами для посева. Засеял. Подошел к дому – высадил перед ним розы, которые не успела посадить женщина. Зашел в дом, чтобы закрыть ставни окон и собрать вещи своих жертв. Через пять минут вышел с большой сумкой в руке, запер входную дверь на ключ и направился к родительскому внедорожнику. На его ногах были надеты темные тряпочные мешочки, поэтому ему не стоило волноваться о грязи на туфлях. Эстет открыл багажник машины – бросил туда сумку. Потом, опершись на бампер, снял с ног чехлы и отправил их туда же. Закрыл багажник. Сел за руль. Тихо уехал.
Начался дождь. Как раз польет только что засеянные семена и пересаженные розы. Поможет земле впитать кровь убитых. Поплачет над ними. Дождь все знает, все слышит, но не дает это делать людям. Он приходит, чтобы смыть слезы сильным и прибавить их слабым. Каждый раз его прохладные капли омывают разные кусочки мира, по которым топчутся люди, превращая их в обрывки безжизненной свалки.
Автомобиль пробивал стены дождя после темных туннелей. Эстет думал о том, что все могло быть иначе: новая семья, маленькие дети, большое счастье, крепкая любовь. Ради этого он готов был переломить в себе принципы, изменить привычки, бросить работу и жесткость. Но высшие силы решили, что это не его удел. Ведь талант к своему ремеслу был дан ему не спроста, и расплата за это была непосильной. За все приходится платить, хоть то жвачка из киоска, хоть то Дар Божий. За все и всегда.
Внедорожник  остановился в переулке возле серебристой машины. Эстет вышел на воздух. Закурил. Открыл багажник внедорожника, чтобы найти в сумке мобильные телефоны убитых родителей девушки. Нашел. Просмотрев характер сообщений, отправленных ими своей дочери, он решил подделать сообщение для своей пассии, будто оно написано ее матерью. Ему это удалось. Содержание сообщения повествовало о том, что родители будут выезжать под утро, но им еще надо по делам куда-то съездить, поэтому появятся дома только поздно вечером. Все просто. Он отправил сообщение на номер телефона девушки. Выключил мобильный телефон матери. Бросил его в багажник. Телефон ее отца он со всего размаху бросил на асфальт. Мокрую и грязную дорогу украсили разлетевшиеся в разные стороны элементы электронного устройства. Номера у родительской машины агент отвинтил. Положил внутрь машины. Забрал кличи от квартиры, где раньше жили его жертвы с их дочкой. Потом закрыл внедорожник на ключ, сел в свою служебную машину и поехал в паб – по субботам его друзья всегда встречались вечером, чтобы попить темного ирландского пива.
Снова сигаретный дым. Снова столик на четверых и полные бокалы хмельного черного напитка. Телевизор в баре показывал футбольный матч. Люди ликовали от победоносного счета городской команды. Пьяный смех и радостные крики доносились отовсюду. А за столиком Эстета накалялись страсть в оживленной беседе.
- Вот смотри, – Сим напряженно высказывал свои мысли Эстету, – в нашей родной футбольной команде играет столько чернокожих ребят, а толку от них никакого! Все голы забили наши земляки!
- Но ребята из Бразилии и Нигерии забивали в прошлых играх, – ответил Эстет. – Еще я видел таблицу лучших бомбардиров чемпионата страны: на первом месте чернокожий футболист из команды нашего города.
- Ну и что! Просто наши ребята постоянно на него играют. Такая тактика. Плевать на то, сколько он забил! Главное – сколько моментов он угробил! И ты еще его оправдываешь! Козел он!
- Я не согласен с тобой, Сим! – вмешался Ант. – Он порядочный человек. У него дом, семья, машина, спорт. Он зарабатывает немало денег! Причем, сам он вырос в бедной стране, в гетто.
- Не вижу никакой порядочности в этом, – спокойно сказал Эстет. – Многие чернокожие звезды музыки и кино родом из гетто. У них тоже есть семьи, машины, дома, талант делать деньги. Но я не считаю их порядочными. Они покупают себе платиновые часы, вставляют бриллиантовые зубы, надевают дорогие одежды. При этом высказываются, что они выросли в гетто. Да на эти бездарно потраченные средства можно было бы превратить все гетто в райские уголки. Знаю я только парочку таких звезд спорта и кино, которые реально помогают молодым перспективным ребятам переделывать бедные районы городов в приличные места.
- Ну ладно, ладно…придраться к слову ты умеешь! – Ант сделал глоток темного пива. – Но, поверь, гетто были, есть и будут. Разруха не вокруг – разруха в головах!
- Что за разруха! Что за гетто! – рассердился Сим. – Я о футболе, а вы…да ну вас!
Эстет повернулся к Леку, который тихо сидел в углу и думал уж точно не о футболе.
- Эй, Лек! Ты чего такой грустный? Пива напился что ли?!
- Нет. Я просто о работе думаю.
Лек работал в городском управлении внутренних дел. Он был старший оперуполномоченный отдела убийств. В звании капитана.
- А что на работе? – поинтересовался Эстет.
- Да ситуация нехорошая. Вчера ночью девушку мертвую нашли возле дискотеки. Без документов. Вообще без ничего. Все сняли. Слава Богу, что хотя бы в одежде была. Проверили отпечатки пальцев. В нашей картотеке на нее никаких данных нет
- Разбой?
- Не похоже. У нее во рту была раздавлена стеклянная капсула. Эксперты сказали, что в ней был цианид. Слишком накладно для обычных разбойников получается. Цианид – вещество не дешевое. И достать его трудно. Никаких отпечатков пальцев. Никаких следов. Работал профессионал. Вопрос: для чего ему надо было убивать ее? Одежда на ней была не дорогая, такой на рынке – завались! То есть, она не богата. Зачем ее тогда убивать? Маньяк? Непохоже. Она изнасилована не была. Ты что-нибудь слышал об этом?
- У нас в управлении такими делами не занимаются. Не слышал. Вывод могу сделать один, и он не очень для тебя хороший: скорее всего девушка что-то видела или слышала, поэтому ее убили, как свидетеля. Зацепок нет.
- Как нет? А как же раздавленная капсула с цианидом?
- А что там за капсула? – Эстет подделал свой интерес. Он был хорошим актером. Лгал отлично. – На ней что-то было? Или она особой формы?
- Капсула еще со времен войны, наверно.
- Таких капсул полным-полно. В наше время старые военные склады грабят, а дети в лесах на мины наступают. Разруха от халатности. Капитализм. Найди, продай, купи…сам понимаешь.
- Понятно. Короче, еще один глухой труп.
- Ну да…
Ребята еще долго болтали о футболе, убийствах и женщинах. Пьянящий напиток дурманил им головы, и они заказывали его еще и еще. Начались философские беседы, которые приводили к тому, что каждый оставался при своем мнении. Потом стало грустно. Ребята разошлись по домам поздно ночью.
Утром Эстет позвонил девушке. Он попросил ее встретиться с ним для серьезного разговора. Пассия сказала, что у нее запись в парикмахерской и времени совсем нет. А к вечеру она планировала встретиться со своими друзьями, пообщаться с родителями. Она не хотела видеться с Эстетом, тогда он сказал, что сам к ней приедет. Этого она не хотела еще больше. Эстет знал об этом. Он успокоил ее, сказав, что разговор будет коротким, а после него она обязательно встретится со своими друзьями и родителями. Только не сказал где…
Агент выехал из дома в девять утра. Ему еще нужно было заехать в магазин, чтобы купить клей, свечи, фонарик на батарейках и минеральную воду. Все это было необходимо для выполнения задуманного. Хотя Эстет уже успел откопать в своем шкафу коробку со специальным пистолетом, который стрелял дротиками (таким усыпляют животных), высококонцентрированный транквилизатор и хлороформ, но ему этого было мало. Что творилось в его голове, знал только он сам.
У черты города стоял старый пятиэтажный дом. Его потрескавшиеся стены уже давно пожелтели от сырости. Электричество отключено. Водопровод и газопровод – были перекрыты. Окна первого этажа намертво  забиты досками. На дверях в подъезды висели замки и бумажные пломбы с печатями. Пустые некогда жилые помещения уныло ждали своего часа. Дом подлежал сносу. Рядом с домом находился вагончик строителей, в котором сидел сторож преклонных лет. Здание должны были подорвать в понедельник утром, поэтому старик пьянствовал на выходных.
Эстет знал будущей судьбе старого дома. Он тихо пробрался к вагончику, где был сторож. Старичок сидел спиной к дверям, наливая в стакан очередную порцию водки. В дверную щель можно было отчетливо увидеть, как у него сокращаются мышцы чуть ниже затылка, когда он пьет. Эстет спокойно стоял за дверью и наблюдал за сторожем, тихо заряжая небольшой дротик с высококонцентрированным транквилизатором в специальный пистолет. Потом агент немного приоткрыл дверь. Прицелился…и выстрел. Дротик пронзил шею старика. Тот сначала схватил себя за место укола, а потом упал на пол, выронив пустой стакан. Эстет положил едва дышащее тело старика на топчан. Вытащил уже пустой дротик из его шеи, взял связку ключей, и скрылся. После такой дозы препарата сторож проспит еще часов пятнадцать, как минимум. Если у него, конечно, сердце не остановится…
Эстет подошел к двери подъезда. Полил минеральной водой приклеенный конец бумажной пломбы. Клей размок через пару минут – бумага отклеилась. Затем подобрал ключ к навесному замку. Открыл подъезд. Зашел внутрь, чтобы найти комнату и все подготовить для предстоящего разговора.
В парикмахерскую девушка поехала к трем часам дня. Она должна была там пробыть, как минимум, два часа. После чего у нее была назначена встреча с Эстетом прямо возле парикмахерской. Агент, в свою очередь, воспользовался тем, что квартира пуста, а собаки у нее нет (хотя собака не стала бы проблемой, только трупы соседей бы прибавились к его списку – из-за собачьего шума). Он приехал по нужному адресу, зашел в подъезд. Ключи он приготовил, поднимаясь в лифте. Спокойно и бесшумно проник в квартиру. Когда-то он там уже был, поэтому знал, где его девушка прятала его фотографии; знал, где сейф ее отца; знал, где ключ от него. Он собрал все улики, связывающие его с этой семьей, и положил их в пустую кастрюлю, что стояла на газовой плите, на кухне. Достал из бара бутылку рома. Вылил ее содержимое в кастрюлю с доказательствами. Включил вытяжку над плитой и поджег вылитый ром. В кастрюле появилось пламя. Улики быстро горели, превращаясь в пепел. Потом Эстет собрал по квартире все электронные переносные носители памяти и бросил их в ту же кастрюлю. Прибавил в огонь еще какого-то крепкого напитка из бара. Пламя стало еще быстрее пожирать все, что ему дал Эстет. Посмотрев немного на уничтожение улик, агент пошел к компьютеру девушки. Отвинтил боковую панель корпуса, и вытащил два жестких диска оттуда. Положил их в карман своего пиджака. Он знал, что в квартире, помимо обычного стационарного компьютера, должен был находиться ноутбук девушки. Эстет начал его искать. Через пять минут ноутбук был найден, жесткий диск из него извлечен и отправлен в карман к остальным. Эстет подошел к пианино, на котором стояла нефритовая шкатулка. Открыл ее. Взял ключ. Открыл отцовский сейф. В нем лежали какие-то документы, пистолет и несколько толстых пачек со стодолларовыми купюрами. Деньги и оружие он забрал. Сейф закрыл. Ключ положил в нефритовую шкатулку, что стояла на пианино. Вышел из квартиры, закрыв двери на замок.
Когда Эстет оказался на улице, он подошел к ближайшему мусорному баку, и выкинул жесткие диски. Он знал, что той же ночью приедет мусоровоз и заберет содержимое баков для последующей утилизации. Агент сел в серебристую машину и уехал на встречу с девушкой.
Она вышла из парикмахерской в половину шестого вечера. Ее черные длинные волосы блестели на свету. Эстет помахал ей рукой, стоя возле своей машины. Девушка подошла и, не поздоровавшись, удивленно спросила:
- Откуда у тебя машина?
- Купил недавно, – соврал Эстет. – Мы уже две недели не виделись. Много событий произошло. Я предлагаю проехаться на квартал ниже – там кофейня. Поговорим за чашечкой кофе.
- Ну, хорошо. Поехали.
Он любезно открыл ей дверь автомобиля – она села на переднее пассажирское сидение. Эстет достал платочек и незаметно налил на него хлороформа, когда обходил машину. Усевшись на водительское сидение, он повернулся к своей пассии. Улыбнулся. Резко прижал к ее носу пропитанный платок. Она пыталась с ним бороться, но он легко с ней справился. Девушка потеряла сознание через несколько секунд. Эстет обыскал ее и забрал все, что было. Положил в багажник. Возвратился. Завел машину…
Серое небо нависло над старым ободранным домом. Казалось, еще чуть-чуть и оно его раздавит. Эстет вышел из машины, обошел ее, открыл дверь и вытащил оттуда спящую девушку. Он взвалил ее на левое плечо и потащил в подъезд. Добравшись на третий этаж, он открыл дверь одной из пустых квартир и занес свою пассию внутрь. Усадил ее на стул. Отдышался, вытер пот со лба. Зажег свечи. Потом запер дверь в комнату. Ключ отправил себе в карман. Эстет рассчитал все до мелочей: он выйдет, достанет тюбик с клеем, чтобы приклеить пломбу обратно, затем закроет дверь подъезда на ключ, который позже вернет в вагончик сторожа, и тихо уйдет, а на утро дом взорвут. Никто ничего и не узнает.
Прошло полчаса. Девушка начала приходить в себя, открыла глаза. Эстет сидел напротив. Она с ужасом огляделась. Комната была небольшой. Из трещины в потолке торчали куски дранки. На стенах были остатки того, что когда-то называлось обоями. Кругом паутина и строительный мусор. Стол со свечками посередине.
- Теперь можно поговорить спокойно, – с радостной легкостью сказал Эстет и встал со своего стула. – Никто не мешает.
- Ну ты и скотина! – презрительно съязвила пассия, быстро встав со стула, направившись к двери. – Тварь!
- Дверь заперта. Можешь ее не дергать.
- Зачем ты это сделал?! Ты знаешь, чем это чревато?!
- Просто хочу, чтобы ты меня выслушала. Извини, что не оставил тебе выбора, – он подошел к окну.
- Тебе крышка! – она начала искать по карманам свой телефон, но его там не было. – Где телефон?!
- Ты была для меня райским светом в конце туннеля, – Эстет даже не обращал внимания на ее истерику, – а стала светом от приближающегося поезда. Понимаешь, я реально тебя любил. Все для тебя делал, а ты этим нагло пользовалась. Обманывала меня зачем-то. Бросила. Иногда у меня было желание взять тебя силой, ведь я поделился с тобой своим сердцем, а ты со мной – нет. Поиграла только на чувствах.
Эстет был уже рядом ней. Нежно погладил ее по лицу. Она резко одернула его руку и отвернулась. Оттолкнув его, она принялась бросаться бранью, но он не слушал то, что она говорит. Он наслаждался ее игрой, пока мог. Небольшой черный саквояж лежал в углу комнаты на газетке. Стены, пожелтевшие от влаги, наполняли комнату некой романтикой…
- Запомни! – кричала она. – Мое сердце никогда не будет твоим! Ты слышишь?! Никогда!
Он медленно приблизился к ней и аккуратно взял ее за руку. Затем быстро и профессионально обошел ее и мгновенно связал веревкой ей обе руки за спиной. Ей, естественно это не понравилось, но остановить происходящее было не в ее власти. Эстет силой посадил ее на стул. Она кричала.
- Кричи, сколько хочешь, – тихо засмеялся он. – Дом подлежит сносу, жильцы все выселены, а сторож – усыплен…как котенок…И никого нет…
Перед ее стулом стоял небольшой стол, на котором была расстелена, запачканная побелкой, мятая тряпка вместо скатерти. На противоположной стороне стола стоял еще один стул. Свечи еле-еле освещали комнату, создавая интимный полумрак. За окном ничего не было видно – стекла были очень грязными…
Она пыталась освободиться от веревки, но это ни к чему не привело. Мысль о предстоящем изнасиловании не покидала ее. Она презрительным тоном спросила его об этом, но Эстет ответил, что в его планы изнасилование своей женщины не входило. Кроме того, он никогда бы не опустился до такой низости.
Подойдя к саквояжу, ему пришло в голову надеть перчатки на ладони. Так и сделал. Затем он открыл саквояж, и достал оттуда некий предмет, который, тут же обернувшись, спрятал у себя за спиной. Эта любовь свела его с ума…
Он медленно подходил к ней, вселяя в ее сердце ужас с каждым своим шагом, и наслаждаясь от такого эффекта. Присел на свободный стул.
- Понимаешь, дорогая, – тихо начал он, – ты во многом поступала так, как ты хочешь. И ошибочно позволила себе уверить себя, что мир крутится вокруг тебя одной. Но это не так. Ты не можешь заставить жизнь или судьбу, как пожелаешь, делать все так, как тебе нравится. И делать то, что хочешь ты не можешь, ведь в этом мире далеко не все тебе подвластно. Есть вещи, которые от тебя не зависят. Как, например, твои связанные за спиной руки. Сейчас все зависит от меня, и я уже все решил. Ты видишь, как твой мир переходит в мои руки. Теперь здесь моя истина, и я делаю с тобой, что хочу.
- Ну и делай! Мне не терпится посмотреть, на что ты способен! Руки на меня даже поднять не сможешь – кишка тонка!
- Я делаю то, что хочу. И я сейчас докажу, что ты только что сказала неправду, – издевательски медленно и абсолютно спокойно от наслаждения говорил он. – И не просто только что, а вообще… все твои слова за сегодня – ложь…
Он аккуратно, не спеша, показал руку из-за спины, в которой был тот предмет из саквояжа. Это был нож. Длинное никелированное лезвие  играло солнечными зайчиками на стенах. Ей стало не по себе. Он снова заговорил:
- Ты сегодня сказала, что твое сердце никогда не будет моим…ты сама себя обманула…
За дверями комнаты послышался громкий крик. Но он тут же прекратился, оставив краткое эхо в пустых коридорах нежилого дома. Через несколько мгновений дверь в комнату распахнулась, в лучах света появился силуэт с саквояжем в левой руке – в правой он держал ее сердце… Он ушел.
В комнате был все тот же сумрак. Тот же стол с грязной тряпкой. Те же стулья… и одинокая газетка в углу. Свечи почти сгорели. Один стул лежал на полу, а рядом с ним лежало мертвое женское тело в луже крови. Глаза были закрыты, словно девушка спала. Она была все так же красива. Только без сердца…

Часть вторая

Когда нас кто-то бьет, мы зачастую пытаемся ответить обидчику еще сильнее – в два или больше раз. В таком стереотипе можно выстроить общественную цепочку разного рода ударов, постоянно возрастающих в силе и частоте возникновения. Это ни что иное, как путь к разрушению. Мы сами разрушаем себя, не понимая этого. Сколько может продолжаться постепенно возрастающая прогрессия уничтожения друг друга? Совершенно не долго. И чем больше боли мы причиняем, тем больше получаем ее в ответ. Даже, если обиженный и не думает мстить, мировой баланс сделает это за него. Причем, это не обязательно должна быть внешняя физическая угроза, это вполне может быть подсознательное раскаяние в содеянном, которое будет мучить человека изнутри, тем самым, мешая ему сосредоточиться на текущих задачах. Но мы все должны понимать, что в нас существует не очень хорошее человеческое качество – это отсутствие терпения. Тогда мы сами молниеносно и единолично выступаем обвинителями, судьями и палачами в судьбах наших обидчиков.
Прошло две недели с последнего убийства, совершенного агентом во имя предполагаемой справедливости. В управлении было тихо и безлюдно. Воскресенье. На полу прохладного кабинета Эстета играли солнечные зайчики, пробившиеся сквозь небольшую щель в шторах. Они быстро перемещались по линолеуму с каждым дуновением ветра за окном. Листва играла в салочки. Из балкона кабинета открывался прекрасный вид на маленький парк, отделяющийся от здания управления автомобильной дорогой. Эстет курил, опершись на перильце, и пытался абстрагироваться от шума проезжавших машин. Ему надоело глядеть на людный парк, который был уже давно изучен. Все та же картина за десять лет работы в этом кабинете. Неожиданно Эстет заметил маленькое деревцо, скрытое за листвой высаженных в ряд стволов тополей. Это была невысокая венгерская слива. День был жарким, но на сливу падала тень от высоких деревьев, создавая благоприятную температуру вокруг нее. Спелые продолговатые плоды опадали на реденькую пожелтевшую травку. Эстет даже мог почувствовать их приятный до сладости аромат. Ему так хотелось попробовать сине-фиолетовый плод этого дерева, походившего на кусочек свободного мира в огромной массе рабской урбанизации. Но это было невозможно. И не потому, что Эстет стоял на балконе, а потому, что сливы были отравлены выхлопными газами от проезжавших мимо автомобилей. В глазах агента появилась грусть от такой несправедливости. Попробуешь плод, и сразу начнутся проблемы. Древо лжи. Ему было больно думать о том, что дети, наивные дети, сорвут эти сливы, отравятся, а потом будут лежать на больничной койке, думая об опасности жизни. Пройдет время, и они решат попробовать плоды уже другого дерева, которое будет точно так же стоять у дороги, и снова отравятся. Эстет чувствовал себя таким ребенком. Он думал обо всех женщинах своей жизни, которые рано или поздно травили ему жизнь оскорблением его наивных чувств. Многие из них продолжали жить в присутствии страха, безжалостно убивая чувства других людей. Эстет забывал их, когда давил сентиментальность своего сердца. Но в последнем случае он решил убить представительницу данной касты, чтобы прекратить боль сразу, подобно антителу медицинского препарата, которое борется с вирусом и побеждает.
Теперь все в прошлом. О смерти бывшей пассии по новостям не передавали. Внедорожник с вещами девушки и ее родителей был найден сгоревшим. Никаких улик против агента найдено не было. Его сердце прекращало болеть от безответной любви, но болело от зла, которое он сотворил. Ведь, много людей погибло, которые могли все также продолжать свое беззаботное существование. Эстет оправдывал сам себя мыслью о невозможности проявления милосердия со своей стороны в этом случае, благодаря обычному инстинкту самосохранения. Слишком дорога была ценность собственной жизни, в сравнении с жизнями, которые не имели для него абсолютно никакой ценности. Эстет не стал никого оплакивать. Не жаль.
Агент докурил сигарету, бросил ее в стеклянную набитую окурками бутылку, служившую пепельницей. Когда он зашел обратно в кабинет, раздался телефонный звонок. «Воскресенье…Кто бы это мог быть?» – удивился Эстет и стал искать свой мобильный телефон в карманах плаща. Нашел.
- Слушаю!
- Привет, старичок! – приятный женский голос был ему знаком.
- Киви? – в голосе Эстета зазвучала радостная нота. – Ты приехала? Как там твоя йога?
- Да, приехала! Ой, не говори! Я с этими йогами на море чуть с ума не сошла…
- А что же так? Они были некрасивые? Или среди них не было мужчин?
- Мужчины были. Красивые тоже. Просто пообщаться было не с кем.
- Понятно: все в образе.
- Все в экстазе от фанатизма. – Она сделала паузу и посмеялась. – Может, встретимся? Ты не занят сегодня?
- Не занят. Можно встретиться! Я за тобой соскучился!
- Я за тобой тоже. Через часок у меня. Напою тебя кофе…или чем тебя напоить?
- Разберемся. Буду через час.
- Ура! Жду.
Киви была давней подругой Эстета. Она была очень красива: стройная, высокая девушка с правильными чертами лица и длинными русыми волосами, которые немного завивались. Киви имела прекрасную белоснежную улыбку. Многие мужчины желали ее, в том числе и друзья Эстета, но она сама выбирала себе спутников, часто расплачиваясь за это своими слезами. Ей было одиноко, но Киви никогда не показывала свои слабости всем окружающим. Всем, кроме Эстета. Ведь, он сам давно разгадал ее секреты, а она думала, что разгадала его. Он никогда не пытался ее соблазнить (разве что, взаимный легкий флирт) и никогда не спал с ней. С ним Киви чувствовала себя в своей тарелке.
Эстет радовался, когда слышал ее, либо что-нибудь, связанное с ней. Нет, не потому, что ее имя напоминало маленький зеленый фрукт, а потому, что она всегда приносила с собой хорошее настроение и бескорыстно делилась этим благом. Киви никогда не врала ему, даже когда знала, что говорит не то, он хотел бы услышать. Он ей тоже никогда не врал, но о своем ремесле ей не рассказывал из-за страха за ее жизнь. Эстет мог убить человека, независимо от пола или возраста, хотя до детоубийства не доходило, но его рука вздрагивала только при одной мысли об убийстве Киви. Он не мог ее убить – она его ахиллесова пята. Ему хватило мужества убедить себя в том, что ради нее он мог бы попрощаться со своей жизнью. Как бы Киви себя не повела и что бы она не сделала.
Кто бы мог подумать, что маниакально точный и депрессивно веселый убийца, который видит прекрасное в пытках и смерти людей, может принести себя в жертву во имя дружбы! Ему было плевать на правила, надуманные жизнью, он мог отречься от всех своих обязательств, чтобы провести время с Киви. От нее Эстет получал только позитив. Даже то чувство, которое он называл любовью, могло быть на время или вовсе забыто, или даже уничтожено. Реальной странности данных душевных аномалий Эстет не учитывал, и к своим чувствам к подруге относился, как к обычному явлению. Его преследовало ощущение некой двусторонней духовной близости. И чего только не возникает в искаженных мыслях человека, который мешает высокие материи со вспышками паранойи и шизофрении.
Час пролетел быстро. В квартире Киви было тепло и уютно. Она стояла на кухне и готовила ужин для двоих, весело пританцовывая под ритмичную музыку из радио. Ее волосы были связаны на затылке в небольшой узелок, скрепленный японскими палочками. Киви молча нарезала овощи для салата, в предвкушении появления ее старого друга. Кофе начал шипеть, пеной стекая по стенкам турки прямо к синему пламени газовой конфорки. Девушка быстро среагировала, выключив газ. Вдруг раздался звонок в дверь. Как не кстати! Киви еще не успела все приготовить, и стала немножко переживать по поводу своей женской медлительности. Она открыла дверь: на пороге появился высокий красивый мужчина с бутылкой красного вина в руке и маленькой плюшевой коалой под мышкой.
- Эстет! – обрадовалась Киви, даже не заметив подарки. – Привет! Как я соскучилась!
- Привет, красавица! – тихо, но радостно произнес агент, и обнял девушку. – Я тоже скучал.
- Ладно, хватит обниматься. Проходи, разувайся, снимай плащ. Тапочки возьми на полочке. Выберешь, в общем. Я просто немного не справляюсь с приготовлением пищи, – застеснялась она. – Подождешь?
- Конечно, Киви. Держи, – он протянул ей бутылку вина и игрушку, – это все тебе.
- Спасибо, дорогой.
Киви быстро отправила вино в холодильник – на него же и поставила свою новую игрушку. Затем она начала суетится с овощным салатом, жареным мясом и вареным картофелем. Предложила агенту бутылочку пива, чтобы он хоть как-то скоротал время, пока она готовит. Эстет не отказался. Он сел на стул, и стал рассказывать о неполноценности большинства молодого поколения, проявляющейся в отсутствии искренности и правдивости их высказываний. Киви утверждающе кивала в сторону своего друга, и продолжала готовить. Она иногда напоминала Эстету о своей мягкости по отношению к людям, а он указывал на свою твердость. Когда все блюда уже стояли на столе, Киви достала из холодильника вино и попросила агента откупорить бутылку.
Вино было уже разлито в бокалы. Киви аккуратно сервировала обеденный стол, а Эстет руководил процессом. Мгновенье спустя они сели за стол и подняли свои бокалы.
- За встречу! – звонко сказала девушка.
- За встречу! – ответил Эстет, и они вдвоем сделали по глотку вина.
Когда тарелки были уже пусты, Киви встала и отнесла их на кухню. Она жила совсем одна. Иногда приезжали родители, сестра, но они совсем не изменяли ее ощущения одиночества. Поэтому приход Эстета в гости был для нее, как нечто торжественное и тайное. Она любила проводить с ним время в непринужденной беседе.
- Расскажи мне, Киви, какие у тебя успехи на личном фронте?
- Пока никаких. Я еще не нашла своего принца на белом коне. Хотя, один богатый и симпатичный мужчина предложил мне с ним встретиться. Я сказала, что подумаю.
- Скажи мне, пожалуйста, а у этого мужчины есть жена?
- К сожалению, есть. Но, в принципе, это не проблема.
- В таком случае, могу сказать, что ничего хорошего из этого выйти не может. Ты приобретешь статус любовницы…
- Получается так.
- А понятие «любовница», в наше время, тождественно понятию «девушка легкого поведения» – чтобы не сказать грубее. Так произошло, потому что мир изменился в демократическую сторону. Раньше понятие «любовь» и понятие «любовница» имели одинаковое значение, ведь браки в то время заключались только по расчету. Те женщины, которых любили мужчины, но не могли на них жениться в силу предрассудков кланов, становились любовницами. Это, между прочим, было настоящим, но тайным проявлением высших чувств. А сейчас все по-другому: каждый может свободно выбирать объект своей любви и так же свободно жениться. Брак по расчету стал обычным обманом. А если человек обманул один раз – он может обмануть еще. Твой знакомый может обмануть свою жену, так почему же ты думаешь, что он тебя точно так же обмануть не может?
- Вот слушаю тебя, и сама диву даюсь: как красиво ты умеешь убеждать и переубеждать людей!
- Все просто. Ты хороший слушатель. Просто, есть такие личности, которым можно рассказать много чего, только они тебя не поймут, и будут продолжать стоять на своем. Они не хотят, а может и не умеют слушать.
Они сидели на балконе ее квартиры. Она рассказывала что-то интересное, а он курил сигаретку, иногда делая глоток из своей чашечки с кофе. Туч на небе не было. Звезды бисером блестели на черном полотне далеко наверху, создавая еще одно из немногих приятных воспоминаний Эстета. Беседа с Киви и вкус кофе на губах наполняли его грешную душу призрачным счастьем. Но уже было поздно, поэтому прекрасный момент подошел к концу. Киви обняла агента и поцеловала в щеку на прощанье. Эстет уехал домой. Спать.
Утро следующего дня было солнечным и жарким. Эстет сидел в кабинете, перебирая рапорты подчиненных. Он абсолютно не расстраивался из-за такой работы, потому что она его успокаивала. Особенно, когда он думал о будущей должности руководителя управления. Начальник, естественно, знал, что Эстет хочет занять его должность, тем более, что он подходит и по возрасту и по званию.
Боязливое чувство жадности и безысходности присуще завистливой сущности человека. Оно всегда настигают врасплох тех, кто имеет власть и боится ее потерять. На этом чувстве строится будущее многих политиков преклонного возраста, обрекая их на полное уничтожение своих прошлых планов. Вранье начинает безудержно сыпаться из их черных ртов, а их принципы экспрессивно тонут в бездне бесхарактерности. В нарастающей прогрессии лжи сгорают все общечеловеческие моральные правила, которым внутренне подвластны люди. И тогда политика мгновенно превращается в грязный адский базар, а в некоторых случаях – в бордель. Здесь все зависимы друг от друга, ведь у каждого появляется маленький грешок, о котором кто-то знает, хотя и сам не безгрешен. В такой ситуации начинается торг за место под солнцем, и у кого за спиной нет свидетеля его преступлений, тот на торгах и выигрывает.
Начальник руководил управлением еще с тех пор, когда Эстет впервые пришел в Интерпол. Уже десять лет прошло. Но терять управленческое место, по мнению Начальника, было рановато. Он не мог доложить о преступлениях Эстета высшему руководству, ведь у него самого было рыльце в пушку. Всплыла бы информация, что он лично разрешал Эстету проводить пытки над преступниками. Полетела бы голова с плеч. Поэтому Начальник решил стереть Эстета с лица земли, ясно понимая, что замены ему уже не будет. Он решил все сделать громко и публично.
- Привет, Эстет! – сказал Начальник, заходя в кабинет агента.
- Добрый день. С чем пожаловал, милый друг? – Эстет спародировал радостное удивление.
- Задание для тебя есть. Посылочку принять надо от нашего внештатного агента, – руководитель врал не хуже своего подчиненного. Никакого внештатного агента не существовало. – Через два дня. Во второй половине дня, наверно. Я еще уточню.
- Хорошо, Начальник. Будет сделано.
Они вместе покурили на балконе, обсуждая совсем не рабочие вопросы, потом руководитель пошел в свой кабинет. Первая мысль, которая пришла Эстету в голову, оказалась очень важной для его будущего: «Начальник раньше не поручал мне такие пустяки, а потом, мы с ним давно не общались на не связанные с работой темы. Странно. Береженого Бог бережет…» Агент решил сменить служебную машину и проследить за Начальником.
Начальник посидел немного в своем кабинете. Подумал. Решил проехаться по Потерянному городу. В течении следующего часа его автомобиль блуждал по городским улицам. Остановившись возле входа в одну из курьерских служб, Начальник вышел на воздух. Он оглянулся по сторонам и зашел в офис.
Секретарша сидела за столом напротив входной двери. На ее столе был компьютер, на экране которого светились веселые картинки одного из порно-сайтов. Она попыталась скрыть компьютерные окна, когда на пороге появился толстый силуэт Начальника. У нее получилось.
- Здравствуйте! – улыбчиво сказала секретарша. – Чем я могу вам помочь?
- Здравствуйте, девушка. – улыбнулся Начальник в ответ. – Я бы хотел отправить пакет. Его содержимое очень важно для получателя, и мне бы хотелось проконсультироваться с представителями вашей организации по этому поводу.
- Конечно. Сейчас я позову управляющего.
Через пять минут она привела своего руководителя, представила и села за свой стол. Управляющий мило улыбнулся, прося Начальника пройти в его кабинет.
- Так вы говорите, что содержимое посылки является секретной информацией. А почему вы не хотите передать с помощью услуг инкассаторской службы?
- Во-первых, потому что эта служба занимается перевозками другого профиля. Во-вторых, не хочется привлекать к этому такого внимания. В-третьих, эта секретная информация не может быть ценной для человека, который не понимает о чем там идет речь. – Начальник даже сам удивлялся своей хладнокровной лжи, ведь в пакете лежал плоский кусок пластида с детонатором на радиоуправлении. – Я хорошо заплачу. Ваш обычный тариф будет в журнале баланса, а еще пять тарифов – у вас в кармане. Наличными, и прямо сейчас.
- Хорошо. С вами приятно иметь дело. Я оформлю все необходимые документы, только скажите куда доставить и в какое время.
Для устранения Эстета Начальник выбрал небольшое кафе, которое находилось через пару кварталов от курьерской службы. Только одно он забыл учесть: кафе находилось на склоне, а над обеденным залом нависало еще несколько этажей тяжелого железобетонного дома, которые могли ухудшить радиосигнал. Затем он сказал управляющему время: 15.00. Заплатил и ушел.
Эстет сидел в большой черной машине на другой стороне дороги, наблюдая за своим руководителем с безопасного расстояния. Начальник вышел из офиса, столкнувшись с пареньком лет семнадцати, сел в свой автомобиль и уехал. Эстет продолжил наблюдение.
Дороги в городе были покрыты асфальтными латками и ямами. Врядли водители могли получить удовольствие от вождения в таких печальных условиях. Эстет был одним из них. Его жутко бесило ездить целый день за своим руководителем,  объезжая дорожные препятствия. Многократно останавливаясь и скрываясь из обзора Начальника, агент не прекращал думать о курьерском офисе. Он подозревал, что посылка, которую он должен будет принять, будет отправлена именно оттуда. Весь день прошел в бесцельном вождении. Эстет начал уставать. Он решил прекратить слежку, и заехать в гости к своей единственной подруге.
Начальник приехал в управление поздно вечером – забыл ключи от своей квартиры и мобильный телефон в кабинете. Когда он вошел, телефон оглушительной музыкой намекал на входящий звонок. Начальник принял вызов.
- Алло? – удивленно сказал он в трубку. – Кто это?
- Это Банкир! – голос собеседника был истерическим и сопровождался периодическим плачем.
- Привет, Банкир! Давно не виделись. Чего ты такой расстроенный?
- Моего сына…моего мальчика Гуру…убили! – послышался плач.
- Что?!?!
- Давай встретимся на нашем старом месте. Приезжай прямо сейчас!
- Понял. Скоро буду.
Старым местом они называли небольшой ресторан на окраине города, где они регулярно собирались в молодости. Когда Начальник приехал, его встретили люди Банкира и вежливо указали ему на столик, где его ждут. Он подошел к столику, за которым сидел седой толстый мужчина, вытиравший слезы носовым платком. Банкир.
- Привет, родной. – произнес Начальник, изображая печаль. Они обнялись. – Я уже здесь.
- Горе у меня. Полгода назад жену похоронил, а сегодня, – Банкир всхлипнул от слез, – сына…
- Что произошло?
- Его машину нашли в лесу, неподалеку от дачного поселка. Ключи лежали в траве рядом с ней. Когда приехала милиция, решили вскрыть машину. В багажнике было тело Гуры с прострелянной головой. И, по мнению экспертов, оно пролежало там не меньше двух недель! – он заплакал.
- И что, никаких следов, отпечатков?..
- Ничего. – Продолжал ныть Банкир. – Мы решили объехать его друзей, подругу его лучшую. Думали спросить чего…
- Ну?
- Пятеро друзей пропали. Причем, в один день! Так их родители сказали. Они их ищут. – Он вытер платком слезы. – Подругу не нашли. И ее семья тоже пропала. Дверь в их квартиру взломать не удалось. Сначала я думал, что они в этом замешаны, но мои источники сообщили, что машина отца этой подруги была найдена спаленной в каком-то переулке. Я знал эту семью. Врядли, это они.
- Да, на дело случая не похоже. И на дилетантов тоже. Дай подумать.
Начальник пару раз видел Гуру в обществе его лучшей подруги, и уж больно она была похожа на бывшую спутницу Эстета. Он понял, что агент убрал ее и замел за собой все следы. Профессионально. Но сдавать Эстета Банкиру было нельзя, да и просто глупо. Банкир бы сразу же приказал своим людям принести его голову. Эстет, в итоге, положил бы всех этих идиотов, как игрушки в тире, а потом бы нашел самого Банкира. Пытал бы его. Ну, не без этого, естественно! Вышел бы на наводчика. Начальник это понимал. Он меньше всего хотел встретиться с Эстетом в качестве допрашиваемого.
- Послушай, Банкир, сегодня уже поздно. Завтра я поставлю на уши весь отдел. Короче, все займутся делом твоего сына. Как что узнаю – сразу тебе позвоню.
- Если ты найдешь того, кто это сделал – мне скажи! Это человек подохнет, как пес! На куски порву!
- Хорошо. Крепись, мой друг.
Они обнялись. Банкир все плакал. Начальник уехал. Всю дорогу домой он думал о превратностях судьбы. Как интересно выходит: бывшая девушка Эстета оказалась лучшей подругой Гуры, сына Банкира. Причем, Начальник был удивлен, что Гура жил в Потерянном городе, когда его отец с матерью давно переехали в более тихое и безопасное местечко. А Эстета можно было понять. Нельзя оставлять следы. Черт возьми, как тесен мир!
Эстет приехал к дому Киви. Он забежал в подъезд, поднялся на второй этаж и позвонил в ее квартиру. Киви открыла. Она удивленно смотрела на агента, не понимая зачем он пришел. Эстет быстро вошел в прихожую. Он был взволнован – паранойя  рвала его мозг. Состояние тревожности не проходило. Тогда он попросил Киви сделать ему чашечку кофе, чтобы предстоящий разговор не был таким мрачным. Через несколько минут кофе был готов. Киви села напротив агента, приготовившись его выслушать.
Эстет рассказал ей все, что до этого держал от нее в тайне: о своей работе, допросах, убийствах. Девушка не верила своим ушам, когда слушала его историю. Она и представить себе не могла, что все может так обернуться в ее жизни: лучший друг оказался убийцей, а ей самой грозит опасность.
- Теперь ты понимаешь, почему я так нервничаю? – тихо спросил Эстет, делая очередной глоток кофе.
- Понимаю, – печально ответила Киви. – А почему ты мне об этом раньше не говорил?
- Чтобы не подвергать тебя опасности. Но сейчас ситуация, мне кажется, начинает выходить из-под контроля. Теперь мое молчание потеряло смысл, и я подумал, что тебе необходимо все знать, чтобы выжить.
- Чтобы выжить! – Киви заплакала. – Что мне теперь прикажешь делать?!
- Успокойся, Киви. Все будет нормально…
- Как?! Как все может быть нормально, если на меня в любой момент могут начать охоту?!
- Есть выход.
- Ну?
- Сегодня вечером ты соберешь все самое необходимое. Я сейчас возьму твой заграничный паспорт, и поеду покупать тебе путевку в другую страну. Визу тебе откроют сегодня же – ручаюсь. Оформлю тебе счет в банке, положу на него деньги. Это тоже не проблема. У меня есть некоторые накопления, – Эстет вспомнил о деньгах из сейфа отца мертвой девушки, – тебе их хватит на месяц, как минимум. Вылет будет на чартерном рейсе, ночью. Все ясно?
- И сколько мне надо будет сидеть за границей? Что я скажу родным?
- Соври что-нибудь. К примеру, можно сказать, что ты опять поехала со своими йогами на какой-то митинг. Сегодня вечером я сообщу тебе страну и срок твоего отъезда.
- А как же моя работа?
- Пока забудь о ней. – Агент увидел страх в ее глазах. – Поверь, я обо всем позабочусь. Доверься мне.
- Как верила все эти годы?
- Да, именно так. Я не говорил тебе многого, но никогда тебя не обманывал. Ты, наверно, и сама понимаешь…
- Я попробую…
- Мы попробуем!
Эстет взял паспорт Киви, и за пару часов сделал все так, как и предполагал в своем плане. Он вернулся к своей подруге – она уже собрала вещи. По плану, Киви должна была лететь в Лос-Анжелес, оттуда добираться в маленький городок Ла Хоййа, что стоит на берегу океана. Заселиться в гостинице Ла Хоййа Инн, и каждый день в шесть вечера полчаса ждать Эстета на террасе отеля. На новом счету Киви была сумма в пятьдесят тысяч долларов, этого могло хватить на маленький домик в том городке. Эстет вручил девушке ее кредитную карточку. Затем он положил ее небольшую сумку в свой черный автомобиль. Через час они были в аэропорту. До начала регистрации оставалось несколько минут.
- Киви, ты поняла, что делать?
- Да, я все поняла, – на ее глазах появились слезы. – А ты точно приедешь?
- Точно. Чего бы мне это не стоило. Прощаться я не умею…и не хочу, если честно. Ладно, иди, регистрируйся, и приятного  тебе полета!
- Эстет…
Она обняла его и крепко поцеловала в губы. На секунду посмотрела в его голубые глаза. В них она увидела что-то доброе, скрытое за пеленой тревоги перед будущим. Она развернулась и ушла, исчезнув в толпе людей. Эстет еще несколько секунд смотрел ей вслед. В его голове все смешалось и запуталось – он думал только о поцелуе. Сердце снова забилось чаще, приток крови медленно румянил щеки, но в данный момент Эстету не нужны были такие чувства и любовные мысли. Они отвлекают. А в его плане самым важным являлась внимательность. Эстет уехал домой.
Через день Эстет снова сидел у себя в кабинете, готовясь осуществить поручение Начальника. Агент уже был проинформирован о месте и времени встречи с так называемым внештатным сотрудником. Он ждал этого момента. На всякий случай, Эстет принес к себе в кабинет тот пистолет, который нашел в сейфе одной из своих жертв. Загадочное шестое чувство заставило его это сделать. Он положил пистолет в ящик стола и поехал в кафе.
Начальник ждал, когда Эстет получит посылку. Он наблюдал за входом в кафе с другой стороны улицы, чтобы быть незамеченным. Начальник знал, что курьер появится вовремя, поэтому ему было достаточно проконтролировать, его подчиненный находится в обеденном зале, а затем можно было уезжать. Взорвать кафе можно дистанционно.
На часах Начальника было без пятнадцати три, когда Эстет появился в поле зрения. Агент медленно приближался к обреченному зданию. Докурил свою сигаретку перед входом и зашел в кафе. Начальник тут же сел в свою машину, завел и поехал. Он решил замести за собой следы, звоня своему старому другу Банкиру.
- Банкир, мы нашли убийцу, – сказал Начальник.
- Кто он, и как его найти? – из трубки донесся сердитый голос Банкира.
- Руководитель одной курьерской службы. Твой сын имел с ним какие-то общие дела, – врал Начальник, играя на чувствах друга. – Мы подняли некоторую документацию: эта курьерская служба является прикрытием для одной из иорданских террористических групп. Главаря этой группировки мы уже схватили и казнили. На допросе выяснилось, что к смерти твоего сына он был не причастен. Настоящий убийца сейчас сидит в офисе своей курьерской службы. Есть неподтвержденные данные, что в убийстве твоего сына замешаны все сотрудники офиса. Короче, убирай всех. Я бы так и сделал. Тут нет времени думать, кто прав, кто виноват.
- Говори адрес.
- Записывай… – сказал Начальник, и продиктовал адрес курьерской фирмы.
- Спасибо, друг. Я тебе этого никогда не забуду. Я буду квартире сына. Ты знаешь. Увидимся вечером.
- Хорошо.
Начальник закончил разговор, и решил остановиться через квартал от кафе, чтобы настроить радиосигнал с бомбой. Он нажал одну из кнопок на маленьком пульте – засветилась лампочка активации. Начальник улыбнулся и посмотрел на часы. Ровно три…
Эстет принял пакет от молодого человека, которого уже видел: курьер, столкнувшийся с Начальником у входа в офис. Парень быстро удалился из кафе. Эстет открыл пакет и увидел пластид.
- Все на улицу! – закричал агент. – Быстро!
Он выбросил пакет в угол и побежал к своей машине. Удивленные люди с удивлением смотрели на человека в плаще, не понимая, что происходит. Это была их роковая ошибка. Недоумение. Тем временем, Начальник нажал на пульте кнопку детонации…
Автомобиль Эстета резко ускорился. Через пару секунд позади него прогремел взрыв. Послышались крики людей. Но Эстету было не до чужого несчастья – он решительно направлялся в офис курьерской фирмы. Доехав до места, агент увидел огромный черный джип, из которого вышло пять мужчин. Их габариты были внушительных размеров. Ребята шли в офис явно не за посылкой. Последний из них аккуратно закрыл за собой дверь, и повесил табличку: «Закрыто». Это выглядело странно, по мнению Эстета, поэтому он остановил свой автомобиль напротив офиса, чтобы дождаться кульминации событий.
Минуты через три на крыльцо вышел один из мужчин. На его бежевой куртке были пятна от крови. Он закурил. Но успел сделать всего пару затяжек, когда появился второй, указав ему взять что-то в машине. Затем они достали пару тяжелых канистр для бензина и скрылись в офисе. А через пятнадцать метров от них шел молодой человек в рваной одежде, весь в ссадинах и копоти. В глазах его была боль утраты. Это был курьер из кафе, и он направлялся в офис.
Эстет дождался, когда парень войдет внутрь, решив тихонько последовать за ним. У входа агент достал свой «Браунинг» и аккуратно накрутил на него глушитель. Полминуты подумав, он вошел внутрь. В офисе был беспорядок: стол секретарши был опрокинут, везде были кровавые лужи, а в комнате отдыха лежали мертвые тела курьеров. В помещении чувствовался запах бензина. Пол уже впитывал разлитое топливо. Из кабинета начальника раздались звуки выстрелов. Эстет настороженно повернулся. Он аккуратно приоткрыл дверь кабинета. Там лежало несколько мертвых тел. На полу сидел парнишка, левая рука которого была пробита ножом. Это был все тот же курьер из кафе. Он как раз пытался его вытащить, но заметив агента тут же подобрал рядом лежащий пистолет и направил его в сторону Эстета. Последний сделал то же.
Эстет достаточно быстро убедил парня опустить оружие. Агент не скрывал приятного удивления по поводу способностей парня к стрельбе, а самое главное – к выживанию. Поэтому было решено завербовать курьера во внештатные агенты. Эстет помог парню подняться, а когда они вышли на улицу, агент бросил зажженный коробок со спичками на пол офиса. Появилось пламя, которое в миг захватило все помещение…
Черный автомобиль медленно тронулся с места. Эстет решил отвезти раненного подростка к своему другу Анту. Позади горело здание офиса…
Ант работал хирургом в больнице, а в свободные от дежурств дни он подрабатывал на частных вызовах. Это был как раз один из таких дней, когда Эстет позвонил ему. Агент объяснил своему другу что надо сделать. Ант все понял, и тут же принялся за работу. Он обработал рану антисептиком, вколол курьеру местный наркоз, и достал необходимые медицинские инструменты для операции. Нужно было определить и  зашить поврежденные участки мышц, а потом наложить швы на внешний разрез. Ант сказал агенту, что вся операция займет не меньше двух часов. Эстет решил оставить парня под ответственность своего друга доктора, а сам, чтобы не терять времени, решил разобраться с Начальником.
В управлении никого не было – все уехали к взорвавшемуся кафе, решив удостовериться,  был ли это теракт или нет. Лишь дежурный сержант сидел у входа, перечитывая бульварное чтиво в который раз. Иногда он поглядывал на экран видеонаблюдения, иногда смотрел в окно – все слишком банально и нудно. Но вдруг, на стекле входной двери стали медленно появляться красные пятна, потом зеленые, синие. Начали образовываться очертания разного рода текста, причем неприличного содержания. Сержант тут же спохватился выбежать на улицу. Когда он оказался снаружи управления, то увидел веселых подростков с разноцветными волосами, в руках которых были аэрозоли с краской. Дети с радостью разукрасили дежурному лицо и одежду, а потом дали деру. Сержант выругался, и побежал вдогонку.
Эстет наблюдал за этим из своей машины, умирая со смеху от происходящих событий. Но агент предполагал, что произойдет нечто подобное, ведь это была его идея. Подросткам были за это деньги заплачены, и немалые. Они знали, на какой риск идут. А Эстету было плевать на них, так как они – всего лишь один из этапов алгоритма. Эстету нужно было попасть внутрь, и отключить видеозапись камер наблюдения. Нужен был предлог вывести сотрудников мониторинга из кабинета.
- Вы чего здесь сидите, ребята! – закричал на двоих охранников Эстет, когда зашел в комнату записи.
- В смысле?
- Там сержанта разукрасили! Он свой пост оставил, и побежал за хулиганами! Вам что, ничего на экране видно не было? Так, ты давай на дежурный пост беги, – сказал агент одному из них, и повернулся к другому, – а ты – марш за сержантом! У меня и так дел невпроворот, а я здесь должен заниматься делегированием полномочий! Надо было вам устав читать, а не спать тут сутками! Чего стали – вперед!!!
Глупые охранники побежали выполнять приказ. Эстет был прав – им действительно надо было внимательно почитать устав. Служащий никогда не должен покидать свой пост. У агента не было полномочий давать приказы охранникам, но эти кретины ничего об этом не знали. Эстет быстро выключил все записывающие устройства, взял ключи на столе и решил спуститься в подвал, где помимо комнаты для допросов, были еще и камеры заключения. Он прошелся по коридору, и нашел нужную ему металлическую дверь с окошком. Открыл окошко. Посмотрел – удостоверился в наличии заключенного. Открыл камеру и зашел внутрь.
- Собирайся, Кай. Пришел твой час! – радостно сказал Эстет.
Кай сидел на кровати, глядя в одну точку. На его правой ладони был наложен  гипс. Шпион не спеша повернул голову в сторону человека, который сломал ему три пальца, а потом их вправил. На глазах появился блеск от соленой влаги. А за ним отчаяние.
- Кай, я спасать тебя пришел! – съязвил агент, посмотрев на Кая широко раскрытыми глазами. – Черт! Как ребенок! Бежим!
Эстет схватил шпиона за руку, и стремительно потянул за собой. Кай бежал босиком. Агент привел его в свой кабинет. Потом приказал ждать его, а сам ушел. Через пару минут он возвратился с амуницией сотрудников охраны в руках.
- Одевайся! Только быстро и без лишних вопросов.
Кай оделся. Обувь была на него немного велика, но он был счастлив, что не мала – ведь он бы ходить нормально не смог. Эстет дал ему пару черных перчаток.
- Надень их. Понадобится. Я на работе всегда в них.
Кай молча выполнял приказы Эстета, не колеблясь ни секунды. Затем агент аккуратно достал из стола пистолет покойного отца его не менее покойной пассии. Спросил у шпиона, умеет ли он стрелять. Кай положительно кивнул. Тогда Эстет достал свой «Браунинг» с глушителем и сказал:
- Это моя гарантия, что ты по мне пальбу не начнешь! Лови! – агент бросил Каю в руки пистолет убитого. Шпион поймал. – Видеокамеры отключены.
- Кого стрелять будем?
- Ты убьешь охранников. Потом мы уедем на встречу с моим руководителем…теперь уже бывшим. Начальника я сдам тебе. Свяжешься со своими агентами, потом допросите его, узнаете что нужно. Пистолет я у тебя заберу. Когда закончите с Начальником – позвони мне, я приеду и прикончу его. Ты поедешь домой, в Британию. И мы больше не увидимся…я надеюсь.
- Все понятно.
Они спустились в коридор, ведущий к вестибюлю, и быстрым шагом направились к посту дежурного – там слышался хохот охранников и нытье дежурного. Эстет шел позади шпиона. Кай вышел в вестибюль, и без предупреждения, без эмоций и страха, перестрелял троих служащих тремя точными выстрелами. Агент одобрил. Затем они быстро прибежали к машине Эстета. Сели внутрь.
- Держи пистолет, – прошептал Кай и отдал пистолет агенту. – А почему ты решил меня спасти?
- Понимаешь, это управление давно уже прогнило. Коррупция. Тем более что я спасаю себя, а тебе просто повезло. Мало того, что ты уже на свободе, так ты еще и перед британцами в грязь лицом не упадешь, ведь Начальник будет у вас на допросе.
- Поехали к твоему этому, Начальнику.
Эстет завел машину. Они поехали в то несчастное кафе, которое взорвал его руководитель. Агент знал, что Начальник будет там – ему нужно увидеть труп Эстета, а точнее то, что от него должно было остаться. Бомба должна была разнести агента на куски, похоронив его под грудой железобетонных конструкций. Но вместо этого были похоронены совсем невинные люди. К сожалению, Начальник этого и не подозревал…
Черный автомобиль подъехал к месту происшествия. Кругом бегало несчетное количество агентов Интерпола, сотрудников правоохранительных органов и пожарных. Спасатели пытались вскрыть завалы. Все смешались в одну громадную кричащую толпу, непонятного предназначения. Путаница в полномочиях и действиях накрыла людей. Тупые зеваки наблюдали за происходящим, ожидая непредсказуемого исхода событий. Журналисты тараторили перед видеокамерами операторов, как всегда мешая выполнять свой долг героям в погонах.
Дым затмил улицу. Громкие сирены скорой помощи появились как раз, когда уже необходимо было вызывать катафалки. Ненужные медики в белых халатах тут же разбежались по разным уголкам завала. Как муравьи! Только от муравьев хоть какой-то толк есть – поднять могут в сорок раз больше своего веса. Толпа людей превратилось в разноцветное кричащее пятно, существование которого уже было преступлением. Халатность. Поздно спохватились!
Эстет нашел взглядом машину Начальника. Тот сидел внутри и разговаривал по мобильному телефону. Агент подошел к машине – Начальник ничего не заметил. Эстет спокойно сел внутрь, направив свой пистолет на бывшего руководителя. Затем в машину сел Кай.
- Привет, Начальник! – сказал Эстет и быстро его обезоружил. – Я тут из мертвых восстать решил. В чем мой секрет? Сейчас расскажу.
- Эстет?
- Да, это я. Ты не возражаешь, что я с другом? Хотя, я тебя не спрашиваю.
- Кай? – Начальник был в смятении. – Что он здесь делает?
- Я тут погулять вышел. – Сказал шпион. – Вот – с другом пообщаться.
- Эстет, – начальник повернулся к агенту. – Слава Богу, ты жив! Я волновался, что под завалами твое тело…
- Да, да. Волновался. Мы, ведь, как одна большая семья. Еще скажи, что мы с тобой одной крови! Лучше заткнись, и заводи машину!
- Куда ехать?
- Куда ехать, друг? – Эстет обратился к шпиону.
- Я покажу дорогу. Здесь недалеко.
- Эстет, что вы задумали? – испугался Начальник. – Вы хотите меня убить?
- Если бы мы хотели, то сделали это прямо здесь. Без шума и пыли. А что, тебе страшно?
- Больше «да», чем «нет»!
- Великолепно! – издевательски радостно ответил Эстет.
Они ехали недолго. Приехав к неизвестному многоэтажному зданию, машина остановилась. Кай вышел из машины и подошел к закрытым дверям подъезда. Набрал номер квартиры на клавиатуре домофона. Мужской голос спросил: «Кто там?» Кай ответил и попросил открыть двери, чтобы подняться в квартиру с сюрпризом. Запищал громкий сигнал отключения электромагнита в дверях. Подъезд открыт. Эстет вытащил Начальника из машины за воротник. Они зашли в подъезд, поднялись на лифте на нужный этаж. Эстет продолжал держать Начальника за воротник. По-видимому, ему это нравилось. Кай тихонько хихикал, глядя на эту сцену.
Двери лифта раздвинулись: перед ними стоял невысокий пожилой мужчина с седыми волосами. Его лицо показалось Эстету призрачно знакомым. Агент вспомнил: этого человека звали Виктор, и он когда-то был наставником Эстета, а потом пропал – все думали, что он погиб при исполнении. Странное дело получается!
- Виктор? – удивился Начальник. – Я думал ты погиб…
- Я тоже… – чуть менее удивленней сказал Эстет.
- Здравствуйте, господа! – улыбнулся старик. – Я так рад вас видеть! Мимо проходили, что ли? Добро пожаловать в мой склеп.
- Виктор, вы, как всегда, шутите! – засмеялся Кай. Он указал на Начальника, которого агент до сих пор держал за воротник, как котенка, что нагадил папочке в тапки. – А вот и наш сюрприз! Начальник в нашем распоряжении.
- Это правда? – спросил Виктор у Эстета.
- Правда, – ответил тот. – Когда он вам все расскажет, я за ним непременно приеду. Только одно мне сейчас интересно: кто были те люди в курьерском офисе? Они там устроили жуткий беспорядок, почти всех поубивали. Благо, я приехал и поубивал их. Заодно и помощника себе нашел. Перспективного.
- Кто были эти люди и как их найти?! – сердито спросил Кай у Начальника, и ткнул его гипсом в живот. – Отвечай, пока я тебя с Эстетом наедине не оставил! Он своего добьется…чего бы это ТЕБЕ не стоило!
Начальник все тут же рассказал, и стал еще больше похож на котенка, изображавшего раскаяние только из-за того, что его могут наказать. Эстет передал руководителя, держа за воротник, в руки Виктора. Кай связал Начальника, и посоветовал его допросить. Виктор не заставил себя ждать. Он пожал руку Эстету, тоже сделал и Кай. Эстет зашел в лифт. Двери уже закрывались, когда агент со зловещей улыбкой бросил:
- Буду вечером.
Эстет подъехал к десятиэтажному панельному дому. Бежевая облицовка зданий превращала район в подобие гетто. Улицы пусты. Лишь на немногочисленных газонах спали бездомные, а из ближайших кустов можно было услышать хриплый хохот алкоголиков. Когда-то район был замечательным местом, но менталитет населения внес свой недобрый вклад в облагораживание местности – горы мусора и зловонные лужи украшали простор. Только бордюры были белыми, создавая иллюзию ухода. Работники государственных дорожно-ремонтных служб как всегда на высоте!
На лестничной площадке находилась труба мусоропровода, которая была забита и создавала в подъезде резковатый запашок пищевых отходов. Эстет поднялся по лестнице на необходимый этаж. Позвонил в квартиру Гуры.
- Вам кого? – донеслось из-за двери.
- Я от Начальника, – ответил Эстет. – Он просил вам передать одного человека, который виновен в смерти сына Банкира. Этот человек здесь.
Дверь тут же распахнулась. Появились два бритоголовых «шкафа» в черных костюмах, за ними стоял полноватый поседевший мужичок. Банкир. Эстет попросил их спуститься за ним по лестнице. Все трое не заставили себя ждать.
- Никто не хочет сигаретку? – спросил агент и полез во внутренний карман. – Могу угостить.
- Здесь никто не курит. Давай быстрее спускайся, посыльный! – сказал кто-то из бритоголовых.
Вдруг раздались выстрелы. Эстет стрелял не поворачиваясь к своим мишеням, делая рваные дырки в своем плаще. Потом он повернулся к лежащим на ступеньках трупам, поправив перчатку на правой руке. Сделал контрольные выстрелы по головам телохранителей. Банкир еще дышал. Его легкие были простреляны, поэтому можно было услышать хрип при каждом его вздохе. Он смотрел на Эстета и пытался что-то сказать:
- Ты…
- Да, это я убил твоего сына, – прошептал агент. – Видишь, я не соврал, когда говорил, что убийца твоего сына здесь. – Эстет повернулся к мертвым телам, и закурив, решил подшутить. – Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет! Какая досада.
- За что?.. – продолжал умирать Банкир.
- Мои интересы тебе знать не стоит. А вот ты сам далеко не безгрешен. Украл кучу денег в свое время, убил кучу народу, а теперь купил себе элитный титул бизнесмена и, наверно, думал, что все будет хорошо. В этом твоя ошибка! Рано или поздно приходит справедливая расплата. Твои охранники назвали меня посыльным – они в каком-то смысле были правы. Для вас я стал посыльным от смерти. Коли жил не по правилам, то помирать будешь тоже не по правилам. Такова расплата!
Эстет приставил ко лбу Банкира пистолет, и прострелил ему голову. После выстрела как раз закончились патроны. Пистолет он положил рядом с телами. Отпечатки пальцев покойного отца девушки должны были ввести сотрудников правоохранительных органов в заблуждение. Агент тихо спустился к первому этажу на лифте, вышел на улицу и тут же удалился, бросив перед подъездом открытую машину Начальника. Все было продумано и давным-давно наработано. Никаких отпечатков, никаких улик и следов. Эта схема проста.
Улицы были мрачными и темными от копоти прогремевшего в городе взрыва. Вечер потихоньку наступал отрядами своих расплывчато мутных сумерек. Город сдавался без сопротивления. Люди освобождались от рабства своих работодателей и обыденно шли домой, находясь в зависимости от собственного скудоумия. Они не замечали отчаянной безысходности в своих микромирах – просто делали все по шаблону, боясь потерять ничтожные гроши. Городские магистрали блестели в потоке машин. Уборка города ждала своего начала утром. Ведь кто-то должен об этом думать, и этим заниматься!
Агент приехал к своему другу. Ант уже закончил с операцией, и рассказывал курьеру о том, как нужно дальше лечить руку, и какие меры нужно принять для ее разработки. Эстет вошел в комнату во время поучений. Курьер посмотрел на агента вопросительным взглядом. Надо было определиться с дальнейшими действиями. Эстет придумал парню легенду, которую он должен был рассказать родителям, дал внушительную сумму денег на то, чтобы курьер купил себе новую одежду и развеялся в каком-нибудь публичном заведении. Затем, курьер сообщил о планах на следующий день и отправил парня выполнять задуманное.
У Анта зазвонил мобильный телефон – на экране светилось имя Лека. Очень странно, ведь Лек не звонил в такое время по будням. Эстет кивнул Анту, чтобы тот принял звонок.
- Алло! – голос Лека был тревожным. – Ант! Плохие новости.
- Привет, Лек! Я тут с Эстетом…
- Это хорошо, что вы вместе. Слушайте.
- Говори! – заволновался Ант.
- Сегодня случилось непредвиденное. Поступил вызов на пульт нашего дежурного. Двойное убийство. Мы, естественно выехали на место происшествия…короче, Сима убили…и его беременную жену тоже…
- Что?!?! Как?!?!
- Сначала избили…а потом зарезали. В их же квартире…
- Что же это?..
- Вечером в баре. Это серьезно.
- Мы будем, – холодно произнес Ант.
Эстет сказал Анту, что ему надо решить еще кое-какие вопросы в управлении, а потом они все вместе увидятся в пабе. Время встречи они согласовали. Плащ он оставил у друга. Если честно, агент не мог думать о смерти друга, пока чувствовал угрозу для своей жизни. Эстет много думал о предстоящей встрече с руководством, о лживом рапорте, который еще необходимо было придумать. Странное дело, ведь Эстет был рожден для того, чтобы распутывать такие ситуации, но он и сам не ожидал, что теперь ему самому стоит все не распутываемо закрутить. И когда он садился в машину, легенда была уже обрисована в уме, а ее коварность становилась все проще для агента и сложнее для руководства.
Добравшись до места теракта, где все еще продолжались поиски выживших и спасательные работы, Эстет нашел взглядом свой автомобиль. Агент смешался в массовке, будто два прошедших часа провел именно в этом месте, а потом незаметно сел в машину и поехал в управление. Зазвонил мобильный телефон. Эстет увидел незнакомый номер на экране трубки.
- Слушаю.
- Эстет? – спросил молодой мужской голос.
- Возможно, а кто это?
- Это старший сержант Жорж Люсьен. В управлении убийство. Вы где сейчас находитесь?
- Только что выехал с места теракта в кафе. Еду к вам.
- Ждем.
Из разговора агент уже понял, что он в числе подозреваемых, но  страха не почувствовал – он предугадал такой поворот событий, и даже предугадал их будущее продолжение. Приехав к управлению он зашел в здание, где его встретил крепко сложенный парень в мундире. Это был тот самый Жорж Люсьен. Старший сержант провел агента в одну из комнат, где его ждали два человека в черных костюмах. Они попросили Эстета присесть.
- Ваше имя мы знаем, – произнес один из них. – Но в управлении вы больше известны как «Эстет».
- Так точно. – Агент выглядел уверенно. – А ваших имен я не знаю.
- Может и не придется узнать. Мы зададим вам несколько вопросов, на которые вы должны отвечать только правду.
- Хорошо.
- Где вы были сегодня?
- По приказу Начальника я был отправлен в кафе. Там я должен был получить пакет от внештатного агента. Однако, приехав по указанному адресу, я обнаружил, что на месте встречи произошел теракт. Все это время я был там.
- Кто это может подтвердить?
- Меня видели другие сотрудники управления, сотрудники правоохранительных органов, спасатели. Кто-то из них подтвердит. Просто, на месте взрыва была паника, и у меня не было времени разговаривать с подчиненными. Но я там был. Видел Начальника – тот вскоре куда-то уехал.
- Проверим. Следующий вопрос, – недоверчиво сказал человек с темно-синим галстуком. – Как давно вы знакомы с Начальником?
- С тех пор, как работаю здесь.
- Ясно. Какие у вас с ним взаимоотношения?
- Он приказывает – я выполняю.
- А если приказ противоречит закону?
- Согласно уставу, приказы не обсуждаются, – тихо произнес Эстет.
- При обыске управления, в кабинете Начальника были найдены две видеозаписи ваших, так называемых, допросов. Впечатляет. Что-нибудь можете сказать по этому поводу?
- Могу сказать, что я выполнял приказ. Начальник приказал прибегать к жестоким методам, когда преступник не хочет выдавать необходимую информацию. Террористов вообще приказано уничтожать, насколько мне известно. Это, между прочим, приказ вышестоящего руководства.
- Да, это наш приказ. Как вы хорошо аргументируете свои действия. Хорошо. Скажите, а кто из управления имел доступ в комнату видеозаписи с камер наблюдения?
- Охранники, дежурный и…Начальник. Все так, вроде.
- По уставу?
- Так точно. А что?
- Записывающие устройства были отключены, когда был совершен побег вашего британского шпиона. А ваш Начальник отключил видеокамеру при его допросе. Так что, лицо британца мы теперь можем увидеть только на фотокарточке в личном деле. А там ничего особенного.
- Так этот человек у нас работал. Может сохранились старые записи? – Эстет знал, что каждую неделю записи стирают. А Кай просидел в камере предварительного заключения чуть больше двух недель. Агент понимал, что ничего у них нет. – Вы проверяли?
- Проверяли. Все стерто. Кто был ответственным за ключи от камер?
- Охрана. У них должны храниться ключи, ведь именно они конвоируют заключенных в камеры.
- Все ясно. Мы не можем связаться с Начальником. Абонент вне зоны доступа. Вы не знаете где он может быть?
- Я вам уже говорил, что в последний раз видел его на месте теракта, и он куда-то уехал. Я думал, он здесь.
- К сожалению, это не так. У вас в кабинете были найдены ампулы с различными спецсредствами, откуда они у вас и зачем они вам нужны?
- Снотворные препараты мне дал Начальник. Я когда-то страдал бессонницей. А цианид нам всем выдают каждый год на случай, чтобы не попасть в руки противника живым. Сами знаете, у нас бывают операции под военной эгидой. Просто ампулки в футляр складываю, а когда он уже битком набит – сдаю на утилизацию.
- Понятно. Вам придется побыть здесь до подтверждения… или опровержения данной вами информации. Может час-два. Конвоир будет за дверью. Если захотите в туалет – он вас проводит. Кофе тоже может принести.
- Хорошо.
Прошло полтора часа. Эстет сидел за столом. Бумажный стаканчик с кофе из автомата наполнял комнату отвратительным запахом. Напиток был ужасным. Эстет давился предоставленным кусочком искусственного уюта. Тишину нарушил поворот ключа в двери. Вошел один из людей в черных костюмах – с красным галстуком. Он сел за стол напротив Эстета. Достал какие-то бумаги.
- Что-то случилось? – поинтересовался Эстет.
- Три агента видели вас на месте взрыва. Этого пока достаточно, чтобы отпустить вас с подпиской о невыезде.
- Хорошо. Что-нибудь узнали по делу побега?
- Пока все сходится к тому, что Начальник помог шпиону выбраться из камеры. А как оно было на самом деле… В общем, расследование продолжается. Подпишите, пожалуйста, все необходимые документы.
- Где подписать? – спросил Эстет, и агент указал ему нужную строчку.
- Вы можете идти домой. Мы позвоним вам, в случае необходимости.
- Хорошо. До свидания.
Конвоир проводил агента к черному автомобилю и попрощался. Эстет сел за руль. Вдруг он вспомнил, что друзья ждут его в пабе, причем ждут не для того, чтобы просто поболтать. Сима убили вместе с его женой. Эстет вспомнил, что жена Сима была еще и беременна. Четвертый месяц. Сим когда-то радостно рассказывал об этом в баре. Эстету стало реально скорбно и печально. Он мчался на машине по вечернему городу, опаздывая на встречу уже на полчаса. Остановив машину напротив паба, он поторопился к своим друзьям.
Агент зашел внутрь: друзья молча сидели в углу помещения. Эстет подошел к их столику. На четверых, как всегда! На столике стояла литровая бутылка водки, холодные закуски и четыре рюмки. Все еще не тронуто. Лек достал из кармана фотографию Сима с женой – он взял фото с места происшествия. Затем он разлил водку по рюмкам. Четвертую рюмку он поставил рядом с фотографией убитых. Положил кусочек хлеба.
Ант наблюдал за всем этим, стирая руками свои слезы; Эстет вообще стал похожим живого мертвеца – побледнел весь; Лек был напряжен, тщательно пытаясь это скрыть, но нервно дрожащие руки его выдавали. Друзья переглянулись, посмотрели на фотографию Сима с женой, а потом тихо выпили, не чокаясь. Говорить ничего уже не нужно – слова не помогут, и лучше не станет.
Может после первой рюмки и не закусывают, но это лишь в том случае, когда перед выпивкой сотрапезничали. А у ребят желудки были пустыми после тяжелого трудового дня, и закусывать им хотелось еще больше, чем пить. Закусили. Помолчали еще немного, подбирая мысли и слова для дальнейшего разговора. Выпили еще по одной. Снова притронулись к холодным закускам. Эстет решил начать разговор:
- Лек, расскажи все, что тебе известно об этом деле.
- Доказательств нет. Есть только некоторые непротокольные свидетельства соседей. Боятся люди! В общем, сказали, что это секта. Мы навели кое-какие справки: Сим работал журналистом, и недавно написал очень интересную статью о сектах, в частности об одной из них. Вот его и убили. Нам стало известно, что как раз перед нашим приездом на место от подъезда Сима отъехала машина красного цвета. Отечественная! По словам соседей, это машина сектантов – они не раз приезжали, и жители их видели.
- Зачем приезжали? – оживился Ант.
- Угрожали, по-видимому. Но никаких доказательств.
- Я найду эту секту, – мертво произнес Эстет, – и убью. Самосуд.
- И сядешь! – возмутился Лек. – Надо все продумать, прежде чем переходить к действиям.
- Я буду их убивать. Вы со мной? – Эстет искренно посмотрел в глаза друзей.
- Я с тобой! – тут же ответил Ант.
- А мне вас прикрывать, значит? Я же сажать таких как вы должен! Куда я денусь, я с вами!
Обычно, люди не ведут себя так раскованно и легко по отношении к убийству нескольких человек. Но эти люди оказались настоящими друзьями, по крайней мере, одного человека, и находились в состоянии пьяной храбрости. А искра в глазах Эстета придавала всем уверенности. Когда дело дошло до построения плана дальнейших действий, агент тут же распределил обязанности: Лек должен был собрать всю необходимую информацию, Анту было указано вступить в секту и шпионить, а перед Эстетом стала задача обработки всей будущей информации о секте и «уборка». Затем они распрощались. Вдруг Эстет вспомнил о Начальнике и тут же выехал на квартиру шпионов, воспользовавшись такси.
По приезду на место, агент достал из кармана свой мобильный телефон нашел в электронном справочнике какой-то номер. Запомнил. Стер из справочника. Это был номер отца его мертвой девушки – Эстет записал когда-то этот номер, но никогда на него не звонил. Он расплатился с таксистом, хотя агенту хотелось его убить. Эстет ненавидел таксистов! Но той ночью лишний трупик не вписывался в общий план, поэтому таксисту повезло, и он поспешно уехал, даже не замечая своей удачи. И в слепоте есть свои плюсы.
Звонок в дверь. Виктор мигом посмотрел в глазок: на лестничной площадке стоял человек в черном костюме. Старик стоял рядом с дверью, медленно доставая свой пистолет из кармана. Затем он снова посмотрел в глазок. Наконец-то он узнал Эстета и перестал волноваться. Пистолет спрятал обратно. Прозвучал очередной сигнал звонка. Виктор открыл дверь и впустил агента.
Кай сидел на кухне, попивая мадеру. Сигарета шпиона тлела в руке. Он наслаждался своим любимым алкогольным напитком, изредка выпуская в глубь комнаты мелкие клубки дыма. Кай думал о своем прибытии домой, об отпуске после такого задания, о своей матери и единственном лучшем друге, которого считал своей семьей. Была еще некая неопределенная мысль об Эстете, но она испарилась с его приходом.
- Как ваши успехи? – спросил агент.
- Кай поговорил с Начальником… – сказал Виктор, удаляясь из кухни, – …в твоем стиле.
- Так получилось, – пояснил Кай, глядя куда-то в даль. – Он все никак не хотел по-хорошему. Пришлось применить более жесткие методы.
- Эффективно? – улыбнулся Эстет.
- Более чем. Записи прослушаешь – замерзнешь! Там такая информация всплыла, аж не верится! Оказывается, он прилично денег наворовал из управления, – продолжал Кай. – Все хочет нам отдать. Верить ему или не верить? Не могу сказать. Моя паранойя намекает на ловушку.
- Надеюсь, что он еще жив?
- Ну, дышит еще. Ты просил его оставить тебе. Забирай.
- Благодарю. Но мне с ним поговорить еще надо.
- Поговори.
Начальник сидел на стуле посреди холодной комнаты, которая когда-то служила гостиной. Он был привязан. Лицо в ссадинах. На правой руке не хватало половины мизинца – оставшаяся часть была перемотана багровым от крови бинтом. Эстет очень удивился зверствам британцев, а потом вспомнил, что такие методы присущи Виктору. Он-то агента и научил добывать информацию подобным путем. И молодой Кай тоже попал под это жестокое влияние. Хотя, после пыток Эстета у шпиона могло родиться свое видение проведения допроса, и опыт Виктора был ему уже не нужен.
Напротив Начальника стояла металлопластиковая тренога, на которой крепилась цифровая видеокамера. Рядом с ней стоял небольшой столик с включенным ноутбуком. Все, что было записано за тот вечерок, было загружено в компьютер. Эстет аккуратно вытащил из кармана маленький квадратный брелочек, снял с него колпачок. Показался блестящий металлический штекер. Агент нашел на ноутбуке подходящее гнездо, и подключил к нему брелок. На экране компьютера появилось сообщение о подключении электронного носителя информации. Эстет скопировал все файлы видеозаписи разговора Начальника с британскими шпионами. Потом вытащил брелок, надел на него колпачок и скрыл электронный носитель в карман пиджака.
Тихими шагами агент приблизился к Начальнику. Эстет оглядел его увечья, и понял, что тот выложил все, что знал. Да еще и признался, небось, в том, чего не делал, включая убийство Кеннеди. Начальник медленно поднял свои веки. Его глаза приоткрылись. Он увидел человека в черном костюме, понимая, что кроме Эстета перед ним уже никто стоять не может – до ангелов на небесах еще далековато…впрочем, как и до самих небес.
- Что-то ты плохо выглядишь, Начальник, – Эстет не скрывал неприятного удивления. – Хотя, я мог бы выглядеть еще хуже, оставшись в том кафе.
- Мне плевать. Я уже все рассказал. Поскорей заканчивай со мной.
- Только не надо создавать из себя героя-мученика! Ты бы еще на крест взобрался и сам себя прибил к нему! Неужели ты веришь в эту иллюзию самопожертвования? Ты же вовсе не святой человек, а самый обычный предатель, и место твое среди предателей.
- Ты все сказал?
- Нет. Я вообще-то хотел спросить, как ты денег столько украсть сумел? Это заслуживает, по меньшей мере, восхищения.
- У твоих новых друзей есть записи того, что я сказал. Там и прослушай! Эх, жаль, что я не остался проконтролировать взрыв! Все алиби себе сделать пытался!
- Если бы да кабы! Ладно, смотреть на тебя тошно!
Агент пошел на кухню, увидел на столе целлофановый пакет и поинтересовался у все там же сидящего Кая, где можно найти липкую ленту для Начальника. Британец достал из выдвижного ящика стола моток. Эстет взял ленту и удалился. Затем он надел Начальнику на голову пакет и герметично примотал его лентой к шее. Тот стал задыхаться. Вскоре его предсмертные конвульсии прекратились. Эстет опять пришел к шпиону. Попросил мобильный телефон Начальника – Кай протянул агенту выключенную трубку. Эстет включил ее, после набрал номер, который запомнил выходя из такси, и сбросил. Номер сохранил в справочнике под именем отца убитой девушки. Трубку положил мертвому Начальнику в кармашек на рубашке. Снова вернулся на кухню.
- Тело Начальника посадите в его же машину, а потом отбуксируйте ее куда-нибудь подальше отсюда и бросьте. Я ухожу, Кай. Рад был познакомиться.
- Могу сказать то же самое, не считая сломанных пальцев.
- Так вышло. Извиняться не буду.
- Пропустим. Вот, держи, – Кай протянул Эстету маленькую белую картонку какой-то заметкой. – Так ты сможешь связаться с Виктором. Может нужно будет.
- Спасибо. Прощай, британец. Надеюсь, мы больше никогда не встретимся, не то наша встреча окажется для тебя последней.
- Прощай.
Эстет ушел. Кай сделал еще один глоток мадеры, и представил, как он приезжает в родной Ливерпуль; как его лучший друг Балу, по которому он так соскучился, встречает его; как они вместе выпивают по бокалу своего любимого карамельного пива в окружении красивых девчат, а потом большой компанией выдвигаются в Лондон, чтобы к ночи попасть в шикарный ночной клуб. О матери он вспомнил только на миг. Но что именно было в его памяти в тот момент – для всех останется тайной. Билет на самолет был уже заказан. Вылет через три часа. Кай ждал этого события с приятным нетерпением, пытаясь настроиться на забвение последнего месяца своей жизни. Ночь за окном полностью завладела городом.
В шесть часов утра у Эстета в комнате опять зазвонил телефон. «Черт возьми! Начальник же умер уже! Кому не спится!» - сонно, но не менее злобно, подумал агент. Его рука потянулась за трубкой.
- Слушаю!
- Эстет?
- Да, это я. А кто спрашивает?
- Интерпол! Короче, нашли тело Начальника. Вам нужно его опознать!
- О, Боже! Прямо сейчас?
- Ну не через сто лет же! В управлении через полчаса! Конец связи!
- Хорошо.
Эстет медленно сполз с кровати на ковер. «Как я всех вас, крыс бумажных, терпеть не могу! – мыслил Эстет. – Поубивал бы за милую душу!» Но работа есть работа. Через десять минут Эстет был уже в такси. Он приехал к своей машине, которую оставил прошлым вечером у бара, сел за руль и двинулся к управлению. На месте он был по прохождении четверти часа. Пора было заканчивать с недосыпанием – темные круги под глазами выдавали нервное истощение. Жорж Люсьен встретил агента перед входом в управление. Благодаря такому жесту, Эстет уже начал подумывать о принадлежности старшего сержанта к старинному роду швейцаров. Свои мысли он, естественно, сдержал при себе.
Человек в черном костюме и при синем галстуке, контрастировавшем с белой рубашкой, стоял в фойе перед столиком дежурного. Он сразу заметил Эстета, и направился к нему, чтобы не терять времени. Поздоровавшись, они прошли в тот же кабинет, где еще вчера и познакомились. Присели за все тот же стол. Человек в черном показал Эстету фотографии, на которых была изображена обезображенная физиономия Начальника.
Вообще-то, когда труп без документов поступает в морг, сотрудники правоохранительных органов должны проводить процедуру опознания, а именно: идентификации личности по отпечаткам пальцев. Обычно, производится еще и несколько фотоснимков умершего, однако прежде обязательно создается туалет трупа – лицо покрывается косметическими средствами, чтобы приблизить цвет кожи мертвого к цвету кожи живого человека. Если в картотеке не обнаруживается какая-либо информация по данным дактилоскопии, тогда заводится новое дело, к которому прикладываются фотографии и отпечатки пальцев неизвестного. Все зависит теперь от случая: если кто-то позвонит в милицию и сообщит о пропаже человека, то обратившемуся сразу предложат опознать найденное недавно тело. Кто-то опознает – хорошо, никто не опознает – через месяц то, что осталось от трупа заколотят в деревянный ящик (не в гроб, а именно в ящик) и похоронят на самом дешевом месте на кладбище под биркой с номером дела. Таких номерков в мире больше, чем надгробий!
Эстет посмотрел на предоставленные снимки, и заметил, что туалет трупа, по-видимому, сделать не успели. Лицо на фото было в крови и ссадинах. Но Эстет был рад уже потому, что пакет с головы снять додумались. В целом, физиономия была узнаваема. Агент сделал вид, что тщательно рассматривает изображение, и через несколько секунд положительно кивнул. Человек в черном все понял. Затем сообщил Эстету, при каких обстоятельствах был найден труп, с какими увечьями, какую информацию удалось выявить, исследовав личные вещи покойного. Также были найдены преступных элементов, один из которых старый вор, а ныне бизнесмен, Банкир. Убийца оставил орудие убийства на месте преступления. Пистолет куплен официально, однако его хозяин еще не найден. Мнение сотрудников Интерпола сошлось в таких выводах: стиль британской разведки, в телефонном справочнике последний вызов осуществлен на номер убийцы, коррупция, связь с воровским миром, утечка информации через Начальника.
- Что ж, Эстет, мы снимаем с вас все подозрения, – неохотно произнес человек в черном. – Простите за неудобства.
- Не стоит. Я бы на вашем месте поступил так же, – бессовестно соврал Эстет. – Это наша работа.
- Подписка о невыезде аннулирована. Вы восстанавливаетесь на работу в том же звании. Однако на должность покойного руководителя. Вот видите, хоть какая-то польза от смерти предателя! – цинично сказал человек с синим галстуком. – Документы оформите в управлении. Прощайте.
- Прощайте! – твердо, но не скрывая приятного удивления, сказал Эстет.
Он немедленно удалился в отдел кадров, чтобы решить все необходимые вопросы по оформлению перевода на другую должность. Проблем никаких не возникло, и всего через пятнадцать минут в коридор вышел новый руководитель Управления Интернациональной Полиции в Потерянном городе. Эстета переполняло дурманящее чувство сладкого восторга. Подобно ребенку, получившему конфетку за доброе дело, агент искренне наивно улыбался, глядя своими хитрыми глазками в однотипные лица проходящих мимо сотрудников. Но он знал, что добрых дел за ним числится мало, его удел лишь хитрость и лукавость…и любовь. Киви.
Уже неделю каждый день Киви ждала Эстета в назначенном месте в назначенное время. Сумерки на небе. Берег океана и ровный ряд высоких пальм украшали пляж. Его было прекрасно видно с террасы. Приглушенный свет фонарей, маленький столик с белой скатертью, кофе с молоком и без сахара. Но эта романтика была непонятной для Киви. Она волновалась из-за своего нахождения в этом месте в полном одиночестве. Переживала, что Эстет уже никогда не приедет. По ее щеке непринужденно стекла слеза.
Официант поставил на столик Киви бутылку красного сухого вина пятилетней выдержки, тарелку с фруктами и два бокала. Неожиданность. Киви судорожно оглянулась по сторонам, а когда обратила свой взгляд обратно за столик, то увидела сидящего напротив агента, который демонстрировал ей свою роскошную, но по-детски добрую улыбку. Девушка прикрыла рот ладонью и заплакала от радости, глядя своими карими глазами на Эстета. Он быстро налил вино в бокалы.
- Извини, Киви. Задержаться немного пришлось. Жалко, «Конкорды» не летают больше!
- Уже не важно. Ты же здесь. – Киви схватила бокал вина, намекая Эстету на необходимость выпить.
- Быть добру! – тост Эстета прозвучал, как лозунг ко Дню Победы.
- Быть добру! – тихо ответила девушка и сделала неприлично большой глоток из своего бокала.
Потом они угостились фруктами, и Эстет потихоньку стал рассказывать о событиях Потерянного города за последнюю неделю. Киви внимательно слушала, не сколько смысл излагаемого текста, а сколько приятный для ее ушей голос агента. Она почувствовала легкое головокружение, потом мурашки по коже. Эстет осторожно поднял свой бокал.
- Выпьем за все хорошее! – он плавно перешел к тосту.
- Как скажешь, – улыбнулась Киви.
Они выпили. Агент продолжил рассказывать истории о своих решенных проблемах, повышению по службе и нечеловеческой благодарности судьбе за столь частую удачу. Потом он похвалил девушку за ее терпение, за ее доверие и поддержку. Посыпались комплименты. Эстет редко их говорил, но если и случалось такое, то только от чистого сердца. Киви посмотрела в глаза агента.
- За любовь! – произнесла она.
- За любовь! – откликнулся Эстет.

Часть третья

Многие из нас не могут признаться в чувствах любимому человеку, боясь быть отверженными. Но в этой ситуации есть и другая мысль. Мы не признаемся, боясь получить взаимность. Все это происходит из-за отсутствия веры в себя и доверия к самому себе. Сложно определиться в своих чувствах, когда мы уже имеем опыт в отношениях и предполагаем себе их самые негативные последствия. Кто-то предполагает эмоциональный негатив в свою сторону, а кто-то – со своей стороны. Но чувства – это нечто очень изящное, гибкое, дурманящее и абсолютно обособленное. Ведь, чувство одного человека не может быть равным чувству другого. Это некая уникальность из нашего подсознания. Чистота души.
Здесь нельзя что-либо прочитать, ведь этот язык может понять только сердце, однако многие пытаются читать между строк, понимая прочитанное совсем не так, как оно есть на самом деле. Здесь нельзя целиться далеко за горизонт фантазий – все равно не увидишь мишени. Здесь нельзя прыгать слишком высоко, иначе больно ударишься головой о потолок. Здесь начинается юношеский максимализм, который безжалостно губит сантименты, обрекая романтическую утопию на неопределенность. Здесь можно утонуть.
В такой ситуации человеку становится трудно дышать, а сердце начинает биться от боли, как птица в клетке сачка. В горле комом стоит неопределенный страх перед силой слова. А больной крик сердца можно сравнить лишь с неподвластным человеческому слуху криком дерева, с которого заяц срывает кору, чтобы зубки поточить. На этом фоне, дикий ор человека, с которого заживо снимают кожу, здесь может показаться шепотом.
Никогда нельзя бояться правды – ни услышать ее от кого-то, ни сказать в глаза другому. Пусть она будет химерой для разума, но все же, разум одержит над ней верх. Чувства – это слова сердца. Речь – это слова разума. Когда эти слова звучат в унисон – это правда. Каждый из нас познает ее горечь и сладость, но не каждый настолько мудр, чтобы уметь всегда предугадать ее вкус. Самое интересное, что рано или поздно всем приходится откушать правды. И даже могила тому не помеха.
Эстет молча сидел в комнате для курения. В его новом кабинете балкона не было, а неприятный запах от сигаретных окурков из пепельницы был для агента просто неприемлем. Он не курил ни дома, ни в кабинете. Может он и любил подымить сигареткой, но только со своим особым принципом. Со вкусом и шиком…если это было возможно.
Прошло уже четыре недели со дня приезда из США. Агент не стал долго задерживаться за рубежом, хотя Киви очень хотела там остаться вместе с ним. Эстет не мог остаться. Работа. Он спрятался за ее ширмой, чтобы не пытаться рассказать девушке о своих чувствах. Ему не было страшно. Эстет хотел выбрать подходящий момент для того, чтобы навсегда связать себя с Киви. Он знал, что она готова уехать с ним на край света, когда он предложит. Но Эстет не предлагал…пока что.
Киви прилетела в Потерянный город на неделю позже агента. Она позвонила ему один раз, после чего он сказал, что сам будет ей звонить каждый вечер в определенное время. Свое слово он держал. Девушка была в восторге от этого, но ее смущал тот факт, что Эстет сохранял холод в отношениях, как и раньше. Она не предполагала такого разворота событий после их близости в Америке. Киви нервничала.
Люди всегда переживают о том, чего наверняка не знают, создавая в своем воображении тревожные, порой даже абсурдные фантазии. Особенно, когда любят. Эти невообразимые расчетливым мозгом мысли могут заставить человека совершить ошибку, которую он будет уже не в силах исправить. Кто делал много помарок и исправлений в тетрадке своей жизни, тот стопроцентно поймет о чем идет речь. А кто не делал – тот и не жил еще!
Можно представить блондинку в шоколаде, как пример. Она живет так, как она хочет, ведь в ее распоряжении есть достаточно крупная совокупность денежных средств, которую она, естественно, не заработала своим непосильным трудом – просто у нее есть спонсор. Или спонсоры. В такой жизни она может владеть всем, что захочет взять! Ведь берет она не своими усилиями. Каково ее разочарование, когда приходится пытаться взять своим трудом, а попытки терпят фиаско. Есть вещи, цену которых она не знает, потому что эта цена не может быть рассчитана в деньгах. Это нечто бесценное. Но блондинка в шоколаде не задумывается об этом – она не способна мыслить по-другому. Только материально. Так вот она и живет, разрушая свои же собственные стереотипы. Блондиночка, которая не живет, а существует, можно сказать, паразитирует на шее человечества! Но вскоре мир уничтожит данное недоразумение. Жаль, что она так и не поймет этого.
Киви умела жить. Она совершала ошибки, но исправляла их. Не все, конечно, но всё же. В отношениях с Эстетом, она просто опасалась совершить, так называемый, шаг в сторону – здесь ошибаться ей было жизненно не выгодно. Киви не знала, что он готов за нее отдать все, что у него есть, и жизнь в том числе. Ее незнание порождало ужасные мысли о внезапно грядущем и логически необъяснимом конце. Киви гнала эти фантазии прочь, не желая в них верить. Она слушала свое сердце, даже если и в последний раз, то принять будущее она была готова, каким бы оно ни было. Только вместе с Эстетом. Пусть даже он будет смотреть ей в глаза, когда она будет умирать – приятно встретить смерть любя.
Ожидания превращаются в страдания, если действительно ждать. Как много людей не могут этого понять, ведь не знают как это. Не знают, что есть нечто высшее и главное, которое невозможно потрогать руками или ограничить метрически. Это нечто каждый из нас хочет и не хочет, благословляет и проклинает, теряет и находит. Это неподвластно. Киви просто подчинилась этому. Она с нетерпением ждала звонка Эстета каждый день, и не пыталась выговориться ему о своем недовольстве преждевременно. Киви знала, что об этих недостатках отношений можно было упомянуть только глядя в глаза своему избраннику и только осторожно подбирая слова, чтобы не задеть его самолюбия. Ее мудрости могли бы позавидовать те, кто уже отправился в мир иной по причине собственной глупости…
Эстет молча сидел в новом и комфортном рабочем кресле. Он думал вовсе не о чувствах и предрассудках – его волновало состояние дел в секте, из-за которой погиб Сим. Ант уже успел внедриться в эту организацию и посещал семинары. Была пятница. Эстет, Ант и Лек должны были традиционно встретиться вечером в баре, чтобы выпить ирландского пива и обсудить дела, в частности обговорить дальнейшие этапы плана по уничтожению секты. В голове агента витали мысли о предстоящей встрече.
Именно в это время главный пастор читал очередную проповедь о своих собственных похождениях и ниточке Божьей воли в них. Вокруг проповедника сидели обреченные фанатики, одним из которых прикинулся Ант. Он сидел в толпе с ложной улыбкой на лице. Воздух в помещении был наполнен духом небольшого ума, безволия и шизофрении. Пастор смело жестикулировал своими руками, а потом замирал и хрипел, создавая своим горлом истошный звук. После нескольких секунд хрипа, он продолжал проповедь, опять же выполняя руками агрессивные жесты.
- Получите спасение! – возбужденно произносил пастор. – Откройте вашу душу Богу! Впустите его в себя! Все ваши грехи будут прощены, и ваши физические деяния не будут иметь никакого значения для спасения вашей души! Мы все святые! Здесь больше нет грешников!
В общем, проповедник внушал своим недоумевающим слушателям, что после получения некого «спасения», суть которого никто из присутствующих объяснить не мог, можно было продолжать прелюбодействовать, воровать, обманывать, и даже грабить и убивать. Якобы душа все равно уже прощена, поэтому у тебя есть проездной билетик в рай. Не смотря на неверное толкование библии, проповедник каким-то образом имел влияние на собравшуюся публику, и убеждал присутствующих верить больше словам пастора, нежели священным писаниям. Это аргументировалось тем, что пастор передает человеку слово божье, и никто больше не может услышать бога, кроме него. Глупые люди слепо верили в подобный бред, отдавая этой «церкви» десятую часть своих доходов за каждый месяц…
Вечер незаметно опустился с небес, и романтика вышла на прогулку по улицам города. Горизонт напоминал расческу с беспорядочно поломанными зубцами, за которыми пряталась темно-сиреневая пелена со звездами. Облака нежно укутали одинокий месяц. В окнах домов зажигался свет. Люди приходили с работы, погружаясь в мир семьи и домашних забот. На магистралях появились яркие огни автотранспорта. Тротуары опустели от повседневного столпа – только веселая молодежь и влюбленные парочки бесцельно шатались по городу в такое время.
Одинокая мигающая вывеска ирландского паба подавала признаки жизни на одной из грязных улиц города. Фонари вокруг были старые, а некоторые из них не светили, по меньшей мере, последние лет пять. В окнах заведения можно было увидеть многочисленные силуэты людей, которые отдыхают после напряженной трудовой недели. Музыка в пабе была специфической и давила на психику. По-видимому, представители контркультурных направлений добрались до музыкального автомата. В углу помещения стоял столик, за которым два человека внимательно слушали рассказ третьего.
- А потом я еще кое-что узнал! – искренно рассказывал Ант. – Оказывается, что большая часть прихожан, в смысле сектантов, и некоторые пасторы имеют судимости и тюремные «ходки». Они нигде не работают, и работать не собираются, ведь их работа – это проповеди. Они просто заставляют людей верить в свою шизофрению! Я видел, как один из пасторов бил завербованного сектанта, который не дал десятину, а остальные наблюдали и не вмешивались, считая, что так и должно быть. Рэкет. Живут пасторы в здании, которое он называют церковью. Живут, естественно, за деньги от десятин. Часто ездят в командировки. Через четыре месяца в нашем городе будет собрание всех пасторов этой секты. Они будут в церкви, где сегодня был я.
- Впечатляет организация! – не без удивления сказал Эстет. – Похоже на «Белое братство». Хотя, расправа вас еще больше впечатлит!
- Эстет, не надо нас интриговать, – отозвался Лек. – Надо все продумать. Я же как-то вас прикрыть должен. Так что, давайте без глупостей.
- И как же ты нас прикроешь? – поинтересовался Ант.
- Сейчас я работаю над раскрытием одного очень интересного дельца. Вы слышали что-нибудь о неком Хранителе?
- Первый раз слышу, – прошептал Эстет, закуривая сигарету.
- А кто это? – спросил Ант и тоже закурил.
- По нашим данным, это человек (некоторые считают его призраком), который вершит самосуд над бандитами последние полгода. Он оставляет трупы очень редко, причем трупы преступников, которых мы реально долго разыскиваем.
- Отличный парень! – засмеялся Эстет. – Хорошо бы с ним скооперироваться!
- Забудь! – как отрезал Лек. – Мы воспользуемся шансом повесить результаты нашего плана на его плечи. Простая схема.
- Хорошо. В таком случае, нам осталось только ждать приезда этих «проповедников»!
- Ждать?! – испугался Ант. – А мне теперь четыре месяца на промывку мозгов ходить?! И взносы платить из своего кармана?!
- О деньгах не беспокойся, – агент успокоил друга. – Я буду спонсором нашего дела. Меня, ведь, повысили в должности! А ходить на эти собрания тебе больше не стоит. Я буду давать тебе деньги, когда будет время платить, а ты будешь просто отдавать их им.
- На этом и сойдемся! – завершил разговор Лек.
Они разошлись по домам. Никаких лишних разговоров не прозвучало за этот вечер – только по делу. Общая цель может сплотить людей, но по ее достижении каждый удовлетворяет свою собственную потребность, и сплоченность умирает. Такая цель может разрушить дружбу, ведь на вкус и цвет товарищей нет. Эстет подозревал, что их общее дело может стать их последним совместным действием, последней чертой их взаимоотношений, и будет намного лучше, если их пути разойдутся мирно. В противном случае, ситуация может потерять контроль, оставив в сердце каждого неприятный осадок разногласий.
Поворот ключа. Эстет зашел в квартиру. Он аккуратно разулся в прихожей и поставил свои туфли на полочку в уголке. Затем он уныло прошел к шкафу в своей комнате, снял костюм, рубашку, галстук, и повесил все на свободную вешалку внутри. Накинул халат. Зашел в ванную, решив сполоснуться после очередного тяжелого дня. Включил воду набираться. В гостиной он подошел к столу с включенным ноутбуком. На экране было уведомление, что все деньги с перечисленных банковских счетов переведены на единственный указанный счет. Рядом с компьютером лежал засаленный лист бумаги, на котором было написано такое заглавие:
«Банковские счета Начальника. Имена и пароли».
Под заголовком были списки банковских счетов с именем и паролем вымышленного владельца напротив каждой строки. Каждая строчка также была помечена названием банка, в котором счет открыт. Эстет просмотрел видеозаписи пыток Начальника, выписывая оттуда всю полученную информацию о хищениях денег, в том числе и названия банков, реквизиты счетов, имена пороли, процесс перевода денег и многое другое. Агент проанализировал все данные, выбрав из них только самое главное для своей цели. Он сделал это в ту же ночь, когда убил Начальника.
Эстет каждый день проверял счета Начальника, и когда находил на них денежные средства, то тут же переводил их на определенный счет. Агент спешил, потому что британцы владели той же информацией, что и он, а значит, тоже могли проводить подобные операции. Некоторые счета уже были пусты. Эстет успел завладеть более, чем пятнадцатью миллионами долларов США, остальные деньги были, по его предположению, в руках британских шпионов. Однако агент решил просто заблокировать один из банковских счетов, потому что средства на этот счет начислялись от прибыли одной из британских компаний, которая была оформлена именно на вымышленное имя, соответствовавшее счету. Фиктивная документация, фиктивная деятельность, фиктивная компания. Деньги настоящие. Эстет сменил пароль на счете, предупредив сотрудников банка-корреспондента о возможной компьютерной атаке со стороны неких злоумышленников, узнавших о количестве средств на счету и желающих ими завладеть. Служба компьютерной безопасности сообщила, что за этим счетом будет вестись особое наблюдение. Результат разговора оказался таким приятным и эффективным, когда Эстет пообещал оформить все необходимые документы, по которым данный банк будет получать десять процентов от поступающих на его счет средств.
Агент аккуратно опустил экран ноутбука, поднял листок со стола, скомкал его и порвал, оставляя мелкие кусочки. После чего он пошел принимать ванну. Через несколько минут пришло время позвонить Киви. Эстет набрал номер.
- Привет, Эстет! – обрадовалась Киви, подняв трубку.
- Добрый вечер, Киви, – устало произнес агент.
- Что за шум…и эхо? Ты где?
- Я в ванной сижу.
- И ты мне оттуда звонишь?!
- Да, и не вижу в этом ничего странного.
- Ясно. Какие новости?
- Приеду – расскажу!
- Когда?
- Через полчасика…
- Ты что шутишь?!
- Нет. Я решил устроить тебе приятный сюрприз.
- Хорошо! Тогда жду! – радовалась Киви.
- Скоро увидимся! – Эстет закончил разговор и сбросил вызов.
Было уже довольно поздно. Эстет серьезно распарился в ванной, но через несколько минут он уже одевал свою повседневную одежду и брызгался дорогой туалетной водой. На его лице не было и капли усталости. Он отлично себя чувствовал, и был готов встретиться с Киви. Его квартира опустела через мгновенье…
Его глаза были открыты. Он молча смотрел в потолок, лежа в кровати. Киви лежала рядом, положив голову ему на грудь. Он только на секунду посмотрел на нее и снова взглянул вверх. Эстет размышлял о дальнейшей жизни, не представляя ее без Киви.
- Слушай, – вдруг произнес он, – а ты не хотела бы жить в США? Насколько я знаю, тебе там понравилось, верно?
- Понравилось. Я бы хотела там жить, но только с тобой.
- И я – только с тобой. Есть возможность переехать туда. Только тебе придется поехать первой месяца на три, чтобы решить все вопросы по поводу города, жилья, может какого-то небольшого бизнеса. А я решу все свои дела здесь и приеду к тебе насовсем.
- А я, значит, сама буду там все дела вести, да еще и в монахинях ходить три месяца?!
- Во-первых, я буду к тебе приезжать каждые две недели. Во-вторых, делами придется действительно заняться тебе. Финансово я помогу. В-третьих, через три месяца мы будем уже вместе. Так что, тихонечко!
- Поженимся?
- Когда захочешь! В Лас Вегасе можно все оформить за пару часов.
- Я пока не хочу.
- Скажешь, как надумаешь…
Четырехмесячного срока хватило на оформление виз и прочей необходимой документации. Аэропорт встречал своих клиентов с распростертыми объятиями. Эстет поцеловал Киви у входа в терминал. Потом они улыбнулись друг другу, и она побежала на свой рейс. Эстет немедленно удалился – нужно было срочно ехать к сектантской церкви, где его с нетерпением ждал Ант. План по уничтожению секты был на этапе выполнения.
Ант пришел на очередную безумную проповедь веселого пастора. Но на этот раз, в зале оказалось на удивление много прихожан. Они жаждали выхода всех главных проповедников, которые приехали пару дней назад, чтобы обсудить свои дела и почитать библию для скудоумных верующих. Ант понял, что в этот день безумных пасторов будет больше, чем обычно. Он аккуратно просунул руку во внутренний карман своей куртки и вынул оттуда свой мобильный телефон – надо было дать сигнал Эстету. Все по плану. Ант набрал необходимый номер и тут же сбросил. Потом попросил его извинить, потому что ему срочно надо в туалет. Сектанты посмотрели на него своими опоенными глазами, а потом пропустили его к выходу. В это время на небольшой площадке для проповедей появились главы этой секты. Ант быстро скользнул по ступенькам на улицу, где его должен был ждать Эстет.
Когда Ант вышел наружу, то увидел своего друга, аккуратно складывающего тела пасторских охранников возле каких-то канистр. Эстет их немножко убил. Ант молниеносно подбежал к агенту, и принялся ему помогать. Через минуту Эстет взял одну из канистр – вручил Анту.
- У меня есть очень интересная идея, – зловеще сказал агент. – Ты пока пойди внутрь и облей все выходы на первом этаже бензином. Только не шуми.
- Хорошо. И что дальше?
- Я тут нашел моток проволоки. Колючей. Скорей всего, они хотели забор свой устрашить. У меня на этот счет свои планы. Короче, чтобы пули не тратить, когда они из горящих окон прыгать будут, я расстелю под стенами эту проволоку и подключу к ней провода от трансформатора.
- Ты изверг!
- Я эстет.
Пока Ант возился с бензином, Эстет сделал все по своей задумке. Он использовал провод для подзарядки аккумулятора, зафиксировав его зажимами колючую проволоку с одной стороны, а с другой – высоковольтную проводку трансформатора. Вокруг здания получилось кольцо под напряжением.
Ант выбежал на улицу с пустой канистрой. Он немедленно нашел Эстета, и спросил, что дальше. Агент достал из кармана только что купленный коробок спичек. Зажег его и бросил на разлитый бензин. Реакция последовала незамедлительно. Пламя охватило первый этаж здания, моментально сжигая все на своем пути.
- Я думаю, что тебе нужно взять вот это. – Эстет протянул Анту пистолет с глушителем. – Обойди дом и стреляй в тех, кто будет оказываться на земле живым.
- Я так не могу…я не стрелял никогда.
- А ты просто направляй и стреляй. Затвор взведен. Патронов тебе хватит.
- Но я не стрелял в людей.
- Эти люди убили Сима, его жену и неродившегося ребенка! Они и тебя убьют, если выживут. Жалость – слабость!
- Жалость – слабость! Я все понял, – твердо сказал Ант и побежал занимать позицию.
Через пять минут из окон второго этажа донеслись панические крики верующих. Затем оконные стекла посыпались вниз. Сектанты пытались выбраться наружу. Хищный огонь полностью захватил первый этаж дома и быстро передвигался вверх, поэтому единственным выходом оказались окна второго этажа. Людей было много – они в панике толкали друг друга и топтали упавших. Пламя появилось в зале для проповедей. Крики усилились. Наверно, их «Бог» в это время слушал свой «Ай-под», тихо покуривая сигаретку на небесной террасе, вследствие чего не услышал бешенный ор верующих… А может, ему вообще было все равно!
Так или иначе, самые смелые сектанты стали выпрыгивать из окон. Некоторые из них падали на колючую проволоку под напряжением, которая заставляла их корчиться от смертоносного электричества; некоторые ломали себе руки и ноги, когда неудачно приземлялись, а потом отстреливались Эстетом и Антом; некоторые, боясь оказаться внизу, не прыгали вовсе, и ждали своей обжигающей участи в зале для проповедей. Через пять минут огонь уже пылал из окон. Крики прекратились. Здание обреченно догорало со всеми, кто был внутри.
Эстет открыл еще одну канистру с бензином и полил мертвые тела на земле. Поджег. Бензин вмиг вспыхнул. Эстет позвал Анта, и они поспешили сесть в машину. Надо было успеть скрыться до приезда пожарных. Это было совсем просто.
Лек прибыл на место происшествия в течении часа. Пожарные уже собирали свои инструменты и скручивали шланги пожарных гидрантов. Эксперты анализировали происшествие – Лек приблизился к ним. Он прослушал их догадки. Потом направил мысли сотрудников в печальное русло массового суицида. Пять минут спустя можно было спокойно закрывать дело, имея в распоряжении необходимые заключения экспертов.
На следующей неделе телевизионные репортеры во все голоса орали о массовом самоубийстве, которое резко заставило содрогнуться все международное общество: «По словам политиков, правительство решило объявить войну религии – начался процесс закрытия храмов. Верующие шокированы таким решением государственной власти. Они вышли на митинг в столице, однако до сих пор их требования остаются без рассмотрения. Кто бы мог подумать, что такое государственное решение сможет сделать то, к чему стремился весь мир на протяжении тысячелетий! На митинге объединились воедино представительства христианства и мусульманства, а также еще сотни религий! Удивительно!»
Три человека сидели за столиком в пабе, уставившись в экран телевизора, вещавшего новости. Эстет молча покуривал сигаретку, Ант нервно мигал в попытке выпить рюмку водки, и только Лек был чем-то недоволен, решив об этом объявить своим друзьям. Но его все равно никто не слушал. Для каждого из них происшедшее было новым жизненным знаком, и каждый пытался прочитать этот знак по-своему. Все погрузились в тишину.
Через полчаса Эстет наконец-то заговорил. Он рассказал товарищам о новом плане упреждения преступлений в городе. Мысль была простой: нужен наемный убийца, желательно снайпер, который выполняет свою работу на «отлично», и за недорого. Наемник будет нужен для уничтожения цели, а оружие и боеприпас ему будет доставлять курьер, который был недавно завербован.
- Загвоздка в том, – проговорил Эстет, взглянув в глаза Леку, – что у меня знакомых наемников нет!
- Есть один вариант. – Ответил Лек. – Был случай такой в моей практике, когда убийцу нанимали через чат в ICQ. Мы так и не смогли на него выйти – он всегда заметает следы. А когда мы устраивали засады, он не приходил на указанное место. Будто знал! Единственное, что мы узнали, так это факт существования связного, через которого и возможен заказ. Прозвище связного в ICQ – Никто. Его абонентский чат-номер мы вычислили. Слово «Никто» является неким паролем при обращении на этот номер.
- Вот видишь! – засмеялся пьяный Ант. – Хоть какая-то польза от правоохранительных органов!
- Надо подготовиться, – сказал Эстет, не обращая на Анта внимания. – Будем действовать сообща. Нужно воспользоваться любой перспективной возможностью. Лек организуй нам связь со связным. Ант, выбери, пожалуйста, время для того, чтобы немного понаблюдать за курьером. А я свяжусь с Виктором, моим старым наставником, и он будет нам помогать делать задуманное, не оставляя никаких следов.
Допив свое пиво, Эстет положил на стол довольно крупную банкноту, попрощался с друзьями и ушел. Четверть часа – и он был уже дома. Его силы были на пределе. Он хотел отдохнуть перед следующим днем. Главное, что в тот момент имело для него значение – это была Киви. Эстета радовало, что она в безопасности. Теперь он спокойно мог позволить усталости себя опьянить.
Последующие месяцы практически все шло по плану: Никто собирал информацию о заказе, Эстет переводил деньги на интернет-счета, наемник устранял цели, Виктор организовывал чистку после заданий, курьер доставлял «посылки» в нужные места, Ант и Лек следили за курьером. Вроде бы все у Эстета в порядке. Правда, Киви была недовольна, что он все не приезжает к ней в США. Ведь прошло уже больше трех месяцев, а он только раз в две недели появляется. Эстет пообещал ей, что как только закроет все вопросы с исполнителем – уволится из Интерпола, передаст дело молодому курьеру и приедет к ней насовсем. Еще сказал, чтобы она ждала его на прежнем месте встречи в Калифорнии. Все уже было готово, только одно задание оставалось – нейтрализовать наемника.
Организовать это решил сам Виктор. Он решил, что Никто с исполнителем уже доверяют такому заказчику как Эстет, поэтому можно воспользоваться их заблуждением. Виктор придумал ложное задание, в котором наемник мог достичь мнимую цель снайперским выстрелом только из одного места. Время появления мишени было тоже выдумано. Зная место совершения выстрела и приблизительный интервал времени нахождения убийцы на месте, можно было с легкостью его вычислить, а потом и устранить.
Эстет был согласен с идеей своего бывшего наставника, но решил внести и свои требования – выполнить работу должен курьер, а Виктор это проконтролирует. Наемный убийца стал запрашивать слишком много денег за свою работу, а это было совершенно неприемлемо для продолжения задуманных мероприятий. Тем более, наемник на последнем задании убил не только цель, но и того, кого убивать было не нужно. Решено было заменить старое на новое. Без компромиссов. Курьер, по мнению, Эстета должен был заменить старого исполнителя. Так можно было сэкономить много времени и денег на поиски и проверку кого-то другого. Рационально.
На подготовку курьера ушло две недели. Пришлось немного потрудиться над молодыми кадрами. Эстет уже приготовил все необходимое, чтобы уволиться из управления и передать дело курьеру. Для юноши он даже сделал фиктивные документы, чтобы тот смог продолжить дело.
Вечером, накануне задания, Эстет сидел в ресторане, общаясь с Виктором о своих дальнейших планах. Они педантично пользовались столовыми приборами во время трапезы, и аристократически легко потягивали вино из своих бокалов. У окружающих создавалось впечатление, что в ресторан пришли поужинать отец и сын.
- Ты действительно собрался уйти на покой? – улыбаясь спросил Виктор.
- Да, решил. Деньги у меня есть. Не хочу больше крови. Устал.
- Я тоже так думал когда-то. Ушел в свое время. Но потом все само вернулось на прежнее место: то же ремесло, та же жизнь и, черт возьми, тот же город. Это моя карма.
- Мне такая карма не нужна. Помнишь, когда ты исчез десять лет назад, ты оставил блокнот и спутниковый телефон у себя в номере в отеле?
- Помню…
- Я разгадал номера телефонов из блокнота. Задумка у тебя была отличной.
- Блокнот у тебя?
- И блокнот, и телефон. Все у меня в ячейке лежит. Скажи, Виктор, что тебя остановило тогда? Почему ты не набрал ни один из этих номеров?
- Наверно, то же, что останавливало тебя на протяжении всего этого времени.
- Меня ничего не останавливало. Я просто не был еще настолько зол, чтобы решиться на это.
- А мне было жаль тебя и еще некоторых людей…
- Жалость – слабость, Виктор, жалость – слабость…
- О жалости и речи быть не может, я имел в виду милосердие.
- Проявлять милосердие к Потерянному городу просто глупо. Здесь кругом наркоманы, убийцы, воры. Коррупция мэрии и в правоохранительных органах, даже в Интерполе. Какое уж тут милосердие?!
- Не хотел тебя огорчать, но у нас в стране везде так.
- Мне от этого стыдно становится. Противно.
- Пойми, во всем мире так. Возможно, где-то лучше, а где-то хуже. Неужели ты весь мир бы поставил на кон?
- Да. И осознаю, что я говорю. Я столько лет прожил в гнилом мире, держа при себе свое мнение, что стал сам немного подгнивать, а теперь я тебе об этом рассказываю. Ты знаешь, если бы можно было уничтожить мир – я бы не побоялся это сделать и быть уничтоженным вместе с ним. Дело принципа.
- Раньше я думал, что ты жестокий человек, но теперь думаю иначе. Ты страшный человек.
- Ладно, хватит негатива. Завтра у нас еще один тяжелый день. Давай, лучше, скурим по сигаретке и поедем по домам.
Виктор согласился с агентом. Спустя пару секунд над столиком появились клубки дыма. Эстет довольно улыбался, мечтая о спокойной жизни. Его взгляд был направлен в бескрайнее звездное небо за окном. Старик тихонько покашливал, не отрывая глаз от агента. Виктор молча радовался от вида наивной детской улыбки Эстета, и немного ему завидовал. Удовольствие от качественных сигарет быстро истлело. Через минуту столик опустел.
На следующее утро Эстет пытался связаться с Антом и Леком, но это оказалось безрезультатно. Заниматься этим было уже поздно – наступило время задания. Нельзя было терять ни минуты. Все было рассчитано.
Сидя в машине, Эстет объяснял курьеру его дальнейшие действия. Вручил парню шприц с транквилизатором, чтобы усыпить исполнителя, решив проблему без крови. Потом можно было выйти на связного. Но Эстету было наплевать на то, что потом, потому что он собирался уехать навсегда. Курьер взял шприц и внезапно вколол его содержимое в шею агента. Эстет понял, что не может двигаться. Он начал терять сознание. В этот момент курьер решил рассказать Эстету за что он так с ним поступил.
Все началось с неуместных извинений. Затем начался монолог о предательстве человека, который выполнял всю грязную работу за Эстета и его друзей. Каждый шаг агента был каким-то образом известен курьеру, а может курьер предполагал, что ему все известно. Потом Эстет услышал от него о бесславном убийстве Анта и Лека, тела которых были закопаны в безымянных могилах. Их квартиры были сожжены. Виктора должна была постичь та же кара. Затем курьер обвинил агента в теракте в кафе, думая, что виноват именно он. Эстет хотел возразить, но был лишен возможности говорить из-за действия препарата. Обидно, что парень так и не узнает правды. Потом курьер с пафосным выражением лица прокомментировал ошибки агента, и указал на то, что ему жалко Эстета, именно поэтому он использовал транквилизатор. Чтобы жертве больно не было. Монолог курьера закончился тремя выстрелами в грудь Эстету.

Часть четвертая

Удивительная вещь эта анатомия, открывающая нам вид на однотипность строения тела любого человека, однотипность расположения костей и органов. Можно выучить общее местоположение каждой составной части человеческого организма, но невозможно знать наверняка, ведь каждый человек по своей сути уникален. Уникален не только, как личность, но и как биологический организм: люди разные по росту, весу, физическим и умственным возможностям, а также по химическим реакциям в организме и еще куче различных свойств. Нельзя рассчитать точное расстояние от одного какого-то органа к другому, чтобы применить это к двум разным людям. Нет в анатомии ничего конкретно одинакового. Нет шаблона. Общий вид, конечно, присутствует, но не более.
Эстет еще не знал, что пули, прошедшие сквозь его грудь, не задели сердце: они прошли чуть выше и левее. Левое легкое было пробито насквозь в трех местах. Аорта сердца задета не была. Агент был жив, имея возможность едва заметно дышать здоровым легким. Это можно было назвать человеческим везением, но Эстет уже давно хотел умереть. Ему этот шанс был совсем не нужен. Однако его никто не спрашивал о мечтах и желаниях, не говоря уже о предоставлении возможности выбора в данной ситуации. Кто-то на небесах решил заменить предохранители в трансформаторе жизни агента после кратковременного замыкания, а потом этот «кто-то» резко включил в розетку его сознание.
Совсем не больно. Легкое покалывание в районе сердца. Действие транквилизатора плавно прекращалось. Во рту чувствовался вкус своей же крови. Дышать очень трудно. Веки устало приподнялись, обнажая глазные белки, покрытые лопнувшими капиллярами. Затем из-под штор ресниц медленно появились голубые зрачки. Эстет потихоньку приходил в себя. Когда его взгляд смог сфокусироваться перед собой, он начал не спеша осматривать окружающую обстановку. Аккуратно, даже не двигая головой – только зрачками. Агенту в миг стало понятно, что он лежит на заднем сидении своего же автомобиля. Машина движется. В окнах пробегают кроны деревьев – загородная дорога. За рулем незнакомый человек в черной одежде, на поясе которого виднеется пистолет.
Первая попытка пошевелиться не дала желаемых  результатов. Эстет попробовал еще раз. Правая рука стала ощутимой. Агент посмотрел на водителя – тот ничего не замечал, слушая радио за рулем. Тогда Эстет попробовал незаметно пошевелить ногами. Вышло. Попробовал напрячь левую руку: рука и плечо будто отнялись. Эстет осторожно взглянул на себя и увидел три пулевых отверстия у себя в груди. Из них текла кровь.
В душе Эстета что-то перевернулось. На его глазах появились мелкие слезы отчаяния, которые ручейком стекали по его лицу на заднее сидение машины. Его лицо было застывшим от грусти. Эстету стало обидно от того, что он еще жив. Он почувствовал себя фениксом, который завидует смертным за их неумение возрождаться вновь. Как это сложно хотеть умереть, и знать, что это невозможно. Как неуместно быть воскрешенным не по своей воле, чтобы нести свое бремя снова и снова. По мнению Эстета, происходящее было явным проявлением несправедливости. Он знал, что заслуживал смерти, ведь он столько людей убил за свою жизнь. Но его время еще не пришло…
Эстет собрал все свои силы, и сконцентрированным рывком выхватил пистолет из кобуры водителя. Тот не успел обернуться, как агент выстрелил ему в голову. Машину рвануло вперед и резко развернуло направо – она перевернулась и соскользнула в овраг. Появилось пламя.
Перевернутая машина лежала в грязи. Задняя дверь открылась, и оттуда медленно выполз агент. Он привстал на колено, после чего его стошнило. Побочные действия транквилизатора. Заляпанный плащ Эстет бросил внутрь машины. Рот вытер перчаткой. Эстет знал о том, что в плаще осталось удостоверение и ключи от квартиры, но это событие совсем не волновало его задурманенный ум. Очень аккуратно и с неимоверными усилиями Эстет направился к проезжей части, а когда добрался, развернулся и выстрелил в уже горящий бензобак перевернутой машины. Автомобиль взорвался, разбросав вокруг себя пламя.
Стоять на дороге  с пробитым легким оказалось очень трудно: Эстет время от времени задыхался и систематически кашлял кровью. Такое беспомощное состояние вызывало у него презрение к самому себе. Машины проезжали мимо, даже не снижая скорости. Черт возьми! Ведь рядом взрыв произошел и раненный человек еле на ногах стоит, а дела до этого никому нет. Всем плевать! Безразличие к чужому горю, и боязнь быть причастными. Эстет прекрасно все понимал, и теперь ему было ясно, что все убийства людей, которые он совершил, полностью себя оправдывают. За что ИХ любить?!
Вдруг один из автомобилей медленно притормозил. Эстет подошел к нему и сел внутрь. За рулем сидел юноша лет двадцати. В его глазах была тревога от пламя, увиденного в овраге.
- Что случилось? – спросил он. – Вам нужна помощь?
- Да, мне нужна помощь, – едва разборчиво прокашлял Эстет и направил на юношу пистолет. – Сейчас я скажу тебе куда меня отвезти, по прибытии на место я тебе дам денег, а потом ты уедешь и забудешь мое лицо. А если вдруг ты его не забудешь, то я найду тебя и помогу тебе его забыть.
- Вы же не собираетесь стрелять? – испугался парень.
- Еще нет. Если ты сделаешь как я сказал, то стрелять и не придется. Ты уедешь по своим делам живым, здоровым и с неплохой суммой денег в придачу. Твой выбор?
- Я согласен помочь вам, а потом забыть о нашей встрече и о вас вообще.
- Люблю умных людей. Едем в Потерянный город. Только побыстрее, а то потом в суде будешь объяснять откуда в твоей машине взялся труп!
- Все предельно ясно.
Машина резко развернулась в другую сторону и удалилась в направлении города. На глине оврага догорал взорванный автомобиль Эстета, затмевая небо черным дымом.
Подъехав к больнице, машина остановилась. Эстет залез в карман брюк, достал оттуда только напечатанный загранпаспорт и маленький ключик, посмотрел на это и спрятал обратно. Затем он залез в другой карман и вытащил плотную пачку стодолларовых купюр. Он  разделил ее надвое, и отдал одну половину юноше. Последний не хотел брать деньги, но Эстет убедил его, что уговор есть уговор. Затем агент вышел на воздух. Юноша поспешно скрылся на своей малолитражке. Эстет зашел в больницу, и наткнулся на докторшу, которую видел в компании Анта, как раз в день знакомства с курьером. Девушка была хирургом, как и его покойный друг. Эстет подошел к ней, и попросил ее проследовать с ним в место, где можно поговорить с глазу на глаз. После того, как он показал ей пистолет, она любезно согласилась. Как выяснилось позже, девушку звали Никой. Агент кратко рассказал ей о смерти его друзей, а потом попросил ее сделать ему операцию на легком, чтобы он смог отомстить за друзей в скором времени. Естественно, что все должно было произойти тайно. Эстет протянул ей все деньги, которые у него были при себе. После чего он потерял сознание.
В нашем несправедливом и жестоком мире почти нет места порядочным людям. Большая часть человечества готова продать себя по кусочкам, лишь бы разбогатеть. Если они себя готовы продать за жалкие гроши, то других людей они готовы продать в первую очередь, и вообще за бесценок! Черствая каменная, но реальная жизнь. Однако на каменистой, казалось бы, мертвой почве можно увидеть почти не приметный, но живой и красивый одинокий цветок. Так и в жизни – в огромной толпе ничтожеств всегда найдется один порядочный и добрый человек. Ника оказалась именно таким человеком.
Она оформила Эстета в больнице под вымышленным именем. Лично провела операцию. Успешно. Все деньги, которые дал ей Эстет, она потратила на необходимые ему медикаменты. Ни копейки себе не взяла. Для Ники это было дело принципа, потому что у нее с Антом был довольно долгий роман, и его смерть лишь усилила родившиеся чувства. Будущая месть Эстета отчасти должна была стать ее собственной местью.
Двое суток спустя Эстет очнулся. Он проснулся от громко вещавшего телевизора, который стоял в ординаторской напротив палаты. По всему коридору было слышно голос репортера, сообщавший о новой информации, касательно взрыва машины на пригородной трассе: «…найденное в машине тело опознали. По данным официальных источников, это был сотрудник Интерпола. Открыто уголовное дело. Ведется следствие. Но пока не известно кто и по какой причине совершил это убийство…»
Эстет вспомнил о документах в плаще: вероятно, они уцелели и были найдены экспертами. Стоматологические снимки были устаревшими, тем более, что у Эстета никогда не возникало проблем с зубами. А больше никаких зацепок и не осталось – квартира, по словам курьера, была спалена, а в рабочем кабинете были только рапорты сотрудников и отчеты по проделанной работе. Эстет понял, что он официально признан погибшим. С этой мыслью он снова погрузился в сон…
Птицы играли голосками, пересвистывая друг друга. Асфальт неба был омрачен пасмурными пятнами – намечался дождь. Бушующий ветер бил по окнам домов резкими порывами. Погода, подобно нарастающей силе Эстета, готовилась совершить нечто ужасное после двухнедельного затишья.
На серых ступеньках корпуса больницы стояли два человека. Они очень тихо поговорили, и разошлись. Ника зашла внутрь хирургического отделения, а Эстет медленным шагом двинулся в центр города. Ему нужно было зайти в банк и кое-что забрать из своей камеры хранения. Либеральный стиль одежды, которую дала ему Ника, делал Эстета практически неузнаваемым – он не одевался так последние лет пятнадцать, постоянно облачаясь в черный классический костюм. Как раз то, что нужно. Эстету даже не пришлось выдумывать внешний вид для конспирации.
В банке было тихо, но совершенно неуютно: стеклянные стены и двери помещения рождали чувство, будто это не банк, а банка! Охранники огромных форм и сомнительной внешности слились со схожими по массивности колоннами перед входом. Гладкий мраморный пол местами отражал на себе потолок. Вдоль стен были расположены столики с дежурными банковскими специалистами.
Эстет подошел к одному из столов, и попросил сотрудника банка провести его в камеру хранения, так как он хочет взять некоторые вещи из своей ячейки. Затем он предъявил паспорт. Специалист проверил данные, а потом доброжелательно предложил пройти в камеру хранения.
Несколько секунд в лифте, и Эстет оказался в огромном сейфе – это было хранилище банка. Оно было такое большое, что в нем можно было разместить четверть всех бездомных города. Затем сотрудник банка открыл небольшую комнатку, в которой размещались ячейки. Эстет попросил его подождать снаружи, а сам зашел внутрь. Он достал из кармана маленький ключик, и открыл ячейку с номером, цифры которого были получены в результате сложения цифр дьявольского числа.
Ключ провернулся один раз. Когда ячейка была открыта, из нее был вынут небольшой металлический ящик. Эстет и не думал, что когда-либо откроет этот ящик, но то, что ящик придется открыть так скоро – он вообще не мог предположить. И все же, это случилось.
Он достал из металлической коробки свои новые водительские права, сверил их данные с паспортными. Посмотрел на содержимое ячейки, и немедленно распихал все по карманам. Уже пустой ящик Эстет положил обратно. Через несколько минут, он ехал в такси. Город пробегал в окнах автомобиля, махая ладонями деревьев, будто в последний раз. Тучи на небесах все сильнее напоминали о грядущем. Такси остановилось у серого кирпичного дома. Все десять этажей печально глядели в голую стену завода напротив. Эстет расплатился и вышел из машины.
Внутри подъезда было тепло и сыро, видимо опять прорвало водопровод в подвале. Лифт отправил Эстета на нужный этаж. Интерьер этажа оставался неизменным на протяжении многих лет: выцветшая краска на стенах, плитка на полу местами отсутствовала, посреди потолка горела одинокая тусклая лампочка. Нет, это не время так побило этот дом – это строители его так «достроили». Эстет подошел к одной из квартир и открыл дверь. В прихожей было пыльно, как впрочем и на кухне. В гостиной все так же валялся стул, на котором британские шпионы когда-то пытали Начальника. На полу и стенах, даже запекшаяся кровь осталась.
Эстет осмотрел помещения, и пришел к выводу, что на кухне будет лучше всего разместиться – там тепло и не так грязно, как в других комнатах. Пачка сигарет, которые когда-то курил Кай, а также его недопитая бутылка мадеры находились на столе. Эстет обрадовался. Он быстро нашел тряпочку, и протер стол и стулья. Поставил пепельницу. Потом нашел стакан – промыл его водой и наполнил мадерой. Большой глоток крепкого вина принес ему душевное успокоение и немножечко эстетического удовольствия. Просто приятно.
Вечерело. Эстет достал из карманов несколько пачек денег, маленький блокнот с карандашом, загранпаспорт, спутниковый телефон и пистолет с глушителем. Разложил все предметы на столе так, чтобы рассмотреть каждый из них в необходимой последовательности. А после, он вытащил из кармана джинсов маленький листок, на котором был записан номер банковского счета Ники. Чуть не забыл о нем.
Ведь это так важно. Всегда необходимо отблагодарить человека за его помощь, за его заботу и старания, даже если все было сделано не от чистого сердца, а ради своей личной цели. Главное отдать должное. Можно просто сказать «спасибо» – порой это гораздо приятнее, чем обыкновенный подарок или знак внимания по правилам приличия. Зачастую о благодарности забывают, оставляя неприятный осадок в отношениях. Но Эстет был далеко не таким человеком, и благодарить он умел. Он решил перевести на счет Ники неприличную денежную сумму, по завершении своего плана.
Пистолет с глушителем лежал прямо перед Эстетом – первая вещь, которая должна была быть рассмотрена. Бывший агент аккуратно взялся за рукоять оружия. Он приставил дуло с глушителем прямо к своему виску и закрыл глаза. Спустя миг, он уверено убрал пистолет от своей головы. Эстет не любил играть с оружием. Когда человек не уверен в своих действиях, он может наделать глупостей. «Не время стреляться!» – именно с такой мыслью Эстет проверил наличие патронов в обойме пистолета, потом передернул затвор и сделал прицельный выстрел в кухонный шкафчик. Посмотрел. Никаких проблем с мушкой не выявил. Положил пистолет справа от себя.
Следующим действие он взял со стола деньги и загранпаспорт. Сложил все в аккуратную стопочку, так чтобы паспорт лежал сверху денежных пачек. Переместил получившееся немного левее от пистолета. Вдруг Эстет обратил свой взор на листок с банковским счетом Ники. Свернув эту бумагу, он вложил ее в паспорт.
Настала очередь блокнота с карандашом и спутникового телефона. Эстет открыл блокнот и вырвал из него чистую страничку. Карандашом расставил на ней ряд цифр по возрастанию. Всего на четыре строчки. Потом открыл в блокноте страницу, на которой были написаны телефонные номера. Напротив номеров были пометки «24», «48», «72» и «0». Внизу страницы была блеклая запись «отмена», и тоже номер. Спутниковый телефон и блокнот Эстет расположил слева от денег и паспорта. На листочке со столбцом из четырех цифр он по порядку расставил четыре слова: «курьер», «Ника», «самолет», «прошлое». Это были названия пунктов плана, который был разработан Эстетом еще в больнице. Хотя лояльностью данный расчет наполнен не был, напротив, все было логично и жестоко – без компромиссов.
Расстелив на холодном полу кухни старый матрац, Эстет выключил свет и улегся спать. Места ранений давали о себе знать нытьем на плохую погоду. Пришлось принять пару обезболивающих пилюль, чтобы поспать хоть чуть-чуть. Сон пришел через пятнадцать минут, когда действие препарата заглушило боль.
Ночь выдалась дождливой. Окна в квартире стали непрозрачными из-за потоков воды стекающих по стеклам. На улице, в бездне воздуха и воды слышался свист буйного ветра. Капли с градом то и дело били по карнизу в совершенно непредсказуемом интервале. Убогая квартира, пропитанная одиночеством и убийством, стала обителью уюта для спящего человека. Было тепло, а звук холодного дождя за окном склонял ко сну. Эстет спал, как ребенок.
Холодное утро било в окна ультрафиолетом. Оно изгоняло сон и разрушало любые намеки на хорошее настроение. Небо продолжало оставаться хмурым после ночного ливня. На асфальте блестели лужи. Погода находилась в похмелье от событий прошлого вечера. Полупьяные дворники нехотя выходили на ежедневную уборку территорий. Улица напоминала ветхое черно-белое кино, только со звуком и неинтересным сюжетом.
Легкое сопение плавно перешло в ленивый хрип человека, которому вставать совсем неохота. Но слово «хочу» перечеркивается словом «надо», и ничего тут не поделаешь. Жестокий закон реальной жизни.
Эстет поднялся с матраца, потянулся – стало ощутимо больно. Он скривился, сделал глубокий вздох и тихо зевнул. Ему так не хотелось подниматься, куда-то бежать, суетиться, но выбор пал на выполнение плана. Иногда приходится чего-то лишиться, чтобы обрести нечто лучшее. Это действует, когда ты знаешь наверняка.
Умывшись в посудомойной раковине, Эстет поставил старый чайник на плиту и достал из кухонного шкафчика железную банку с кофе. Она была пробита насквозь – задета пулей при проверке мушки на пистолете. Но это совершенно не огорчило Эстета – в данной ситуации принципиальность и прихотливость приказали долго жить. Небольшая порция растворимого кофе была высыпана в кружку прямо через пулевое отверстие в банке. Чайник закипел через несколько минут. Эстет залил кипяток в кружку и уселся курить. Сигареты, найденные на столе были не самого хорошего качества, а напиток в кружке напоминал кофе только из-за названия на банке, но уж точно не из-за вкуса. Хотя, выбирать не приходилось, и Эстет был рад своему скромному «завтраку».
Однако радоваться долго не пришлось – время могло сыграть злую шутку. Надо было начинать действовать, потому что план не требовал отлагательств. Эстет не спеша проверил готовность своего пистолета и спрятал его под куртку. Забрал со стола остальные вещи, а затем покинул место ночлега.
Прохладное утро все еще напоминало о прошедшем ливне. Улицы были почти пусты, и только старики со своими внуками уже спешили на базар, чтобы купить свежих овощей и горячего хлеба. Дворники уже не подметали территории, определив это, как напрасную трату времени, и по такому поводу они решили выпить порошкового портвейна. Дешево и сердито по природе ума.
Лавочка возле чужого дома была без спинки, поэтому Эстету пришлось на время подзабыть о комфорте. Он сидел, тяжело дыша. Его волосы не были причесаны, густая щетина покрывала лицо, запах от него исходил не очень приятный – он был практически неузнаваем. Просто сидел и покуривал некачественную сигаретку в ожидании. Потом зашел в парадное.
Скрежет опускающегося лифта бил по нервам. Можно было догадаться, что механики давно уже не смазывали механизм. Когда лифт приехал на этаж парадного, двери открылись и послышались голоса. Один был уже знакомым, а второй голос был постарше, но Эстет слышал его впервые. Разговор двух человек слышался все ближе и ближе. Уже совсем рядом.
Эстет резко вышел из маленькой ниши перед выходом и двумя точными бесшумными выстрелами положил говоривших. Подошел ближе – добил старшего. Курьер лежал на коричневой плитке и захлебывался кровью из своих легких. Его мальчишеские глаза были удивлены, но в них больше не было человеческой искренности. Вдруг его слезный взгляд устремился на лежащего рядом мужчину. Изо рта донеслось только слово «папа», а потом курьер повернул голову к Эстету.
- Когда хочешь кого-то убить, – прошептал Эстет, – нужно всегда голову стрелять. Контрольно.
Курьер ничего не ответил. Он и не мог. Серые глаза парня смотрели прямо в глаза своего убийцы. Отчаянный взгляд умирающего максимализма. Эстет нашел то, что искал всю свою жизнь. То, на что было потрачено столько времени и человеческих жизней. Он заплакал от чувства. От сострадания.
Человек, которому когда-то почти удалось убить Эстета, лежал на кровавом полу совсем беззащитный. Наивный ребенок, попавший в паутину взрослого мира. А перед ним стоит паук, который эту паутину для него и сплел. Курьер был морально уничтожен, как и Эстет пару недель назад. Только в данном случае судьба парня приготовилась к прощальному вою.
Мигом позже Эстет слезно подарил умирающему выстрел, которому завидовал феникс. Сам убийца завидовал этому даже больше огненной птицы. Контрольный выстрел поставил точку в жизни курьера. Парень больше не сможет «воскреснуть», как его убийца. Эстет это понимал, и ему стало печально, ведь он когда-то хотел умереть. А теперь он мстит за убитых товарищей и напоминает об ошибках, которые уже никогда не исправить. Месть дает шанс увидеть мир другими глазами.
Сантименты часто вызывают внутри какой-то страх, какую-то слабость перед жестокой справедливостью. В это время человек больше всего уязвим. Эстет не мог себе позволить быть слабым, потому что знал, что слабаки умирают первыми, а значит часто и бесславно. Несправедливо, конечно, но с природой не поспоришь. Два мертвых тела мирно лежали в луже крови посреди парадного. Глаза убитых были открыты, будто они смотрели куда-то высоко-высоко в небо, но на пути своего взгляда встретили грязный потрескавшийся потолок. Эстет вытер слезы и поспешно скрылся.
По пути в больницу, Эстет решил зайти в банк, чтобы положить деньги на счет Ники. Он оформил перевод наличных с помощью незамысловатой квитанции, где главным было указать верный номер счета, на который требуется положить деньги. Кассир молча принял квитанцию и несколько стопок стодолларовых купюр не спрашивая у Эстета документы, и получил за это пару сотен долларов в благодарность. Через пару минут на экране банковского компьютера высветились слова уведомления о поступлении средств на указанный счет. Кассир выдал квитанцию о поступивших на счет средствах. Эстет улыбнулся и вышел из банка. Нужно было зайти к Нике.
В регистратуре больницы было безлюдно, только где-то в глубине больничных коридоров слышались звуки тележек и голоса санитаров. Эстет прошел к медсестре возле приемной, и попросил срочно вызвать Нику по серьезному вопросу. Потом назвал вымышленное имя, под которым он еще вчера числился в клинике – чтобы его представили. Затем он присел на кушетку напротив регистрационной стойки. Ника появилась через пять минут. Она удивилась такой встрече, думая, что больше никогда не увидит этого человека. Но Эстет думал иначе. Он вручил Нике квитанцию о балансе ее счета в банке, а потом сказал, чтобы она немедленно уехала из города, потому что ей угрожает опасность. Объяснять ничего не стал, лишь бросил перед уходом: «Я предупредил тебя, а дальше – как знаешь!»
На улице Эстет поймал такси, и отправился на железнодорожный вокзал. Как всегда, дороги возле вокзала были забиты машинами – трафик застыл в ожидании решения проблемы…или драки на проезжей части. Эстет, не долго думая, рассчитался с таксистом и вышел из машины. В вестибюле вокзала была небольшая очередь. Люди стояли, обливаясь потом от духоты в помещении – билеты в кассе продавала огромная женщина с неприятной физиономией и медлительным восприятием. Потенциальные пассажиры ругались между собой, подбирая иногда самые неприятные выражения в адрес массивной кассирши.
Эстет аккуратно обошел всех, оказавшись возле окошечка кассы. Пока люди поливали его ругательствами, он достал из кармана несколько крупных денежных купюр и передал их кассирше. Потом нагнулся к окошку и сказал:
- На ближайший столичный поезд. Первый класс. – Эстет улыбнулся и добродушно слукавил. – Сдачи не надо, красавица!
Женщина удивленно посмотрела на него, потом улыбнулась в ответ – это было ужасно – и попросила секундочку подождать. Через миг она отдала новенький билетик Эстету. Он благодарно кивнул ей и скрылся в толпе недовольных людей.
До отправления поезда оставался час. Эстет подумал, что надо бы купить средства личной гигиены и привести себя в порядок, хотя бы в поезде. Этим делом он решил заняться без отлагательств. А через полтора часа он уже брился в туалете спального вагона: это было непросто, потому что поезд двигался быстро – состав наклоняло из стороны в сторону. Закончив бритье, Эстет вернулся в свое купе, чтобы надеть свой новый черный костюм. Все снова на своих местах, кроме галстука – его в магазине не было. Эстет посмотрел в маленькое зеркальце на двери и причесал свои волосы. Он стал выглядеть ангельски опрятно и дьявольски красиво, впрочем, как обычно. А чтобы скрасить свою поездку, Эстет решил немного посидеть в вагоне-ресторане.
Небольшие столики рядом с окнами выглядели небогато, зато они были чистыми. Эстет присел за один столик и раскрыл меню, которое лежало на столе. Молодая, довольно привлекательная официантка появилась через несколько секунд, чтобы принять заказ. Первым, что попросил Эстет, была пепельница. Девушка предупредила, что в вагоне-ресторане не курят, но тут же взяла свои слова обратно, когда сидящий перед ней мужчина протянул ей зеленую банкноту и еще раз, но уже настоятельно попросил принести желаемый предмет. Затем он предложил официантке рассказать о свежести некоторых блюд, которые показались ему более привлекательными. Девушка любезно порекомендовала выбрать свиную отбивную с картофельным пюре и греческий салат, уверяя, что это единственные блюда, в свежести которых она уверена. Эстет последовал ее рекомендации. После чего он попросил, чтобы перед основными блюдами ему принесли коктейль, состоящий из ста граммов вермута «бианко», ста граммов лимонного нектара и пятидесяти граммов водки; чтобы напитки были перемешаны, и перелиты в высокий стакан с двумя оливками. Официантка, не скрывая своего удивления, поинтересовалась, нужно ли положить лед в коктейль. Эстет отрицательно помахал указательным пальцем перед собой. Девушка приняла заказ, и пошла сообщить о нем поварам и бармену, вскоре вернулась и поставила на столик Эстета пепельницу и коктейль, сказав, что через двадцать минут заказанные будут готовы. Развернулась и ушла к барной стойке.
Эстет достал из кармана только распакованную пачку «Gitanes» и зажигалку. Он закурил, печально глядя на пробегающие за окном сюжеты. Сделал глоток коктейля. Приятный кисловатый вкус лимона пересекался с приторностью вермута и твердостью водки. Эстет на миг улыбнулся от удовольствия…
На следующее утро поезд был уже в столице. На рекламных стендах перрона были фотографии детей, которые были больны лейкемией. Под фотографиями было написано, что дети требуют операции на специальном медицинском оборудовании, которое находится только за рубежом. Еще ниже были написаны номера банковских счетов, чтобы переводить денежные средства в помощь детям. Таких «социальных реклам» было очень много.
Эстет вышел из поезда, надев на голову новую кепку, и заметил одну из детских фотографий. Затем он оглянулся, и понял, что почти все рекламные стенды были обклеены плакатами с просьбой о помощи. Эстету стало не по себе. Осознание такого позора нации заставляло глушить голоса патриотизма внутри, а проблема отсутствия в государстве необходимых медицинских аппаратов вызывало презрение к представителям правительства. Вдруг Эстет вспомнил о предстоящих парламентских выборах в стране, и увидел всю бесчеловечную политическую задумку. Он понял, что все эти банковские счета на плакатах предположительно являются счетами отдельных политических сил. Надо же где-то брать деньги на предвыборную кампанию!
Но времени на анализ своих домыслов у Эстета не хватало, а желания и вовсе  не было. Он прошел в здание вокзала и вышел со стороны автодороги. На тротуаре перед главным входом стояли таксисты, зазывая прохожих воспользоваться их транспортными услугами. Эстет подошел к одному из них, сказал, чтобы тот отвез его в аэропорт. Таксист замялся, но предложил ехать немедленно. Они отправились.
Аэропорт был небольшой, но достаточно чистый и ухоженный, наверно из-за того, что не каждый гражданин мог себе позволить частые перелеты. Возле парковочной линии стояли люди. Некоторые из них только прилетели, и ожидали свободного такси; некоторые собирались куда-то лететь. Суета от неопределенности.
Эстет стоял возле регистратуры, поправляя лямку своего портфеля – он сказал кассиру, что хочет немедленно улететь в США, и кассир попросил минутку подождать. Согласно полученной информации, ближайший самолет американских авиалиний вылетал через два часа, и должен был прибыть в Денвер. Время полета составляло семнадцать часов. Эстет, конечно, не сильно обрадовался такой перспективе, но его желание поскорей покинуть страну уничтожало любые сомнения, поэтому он тут же купил билет на Денвер. А потом прошел в зал ожидания и сел в свободное кресло. Он незаметно достал спутниковый телефон и блокнот. Номер, напротив которого было число «24», был набран и светился на экране трубки. Из динамика послышался голос робота, сообщающий о том, что вызов принят. Затем послышался зуммер. Эстет отключил телефон, и даже вытащил из него батарею. Все положил обратно в свой черный портфельчик.
Денег в кармане Эстета осталось немного, может, полторы-две тысячи долларов. Но этого должно было хватить на прокат автомобиля, чтобы побыстрее добраться из Денвера к Ла Хоййе. Там его должна была ждать Киви – в том же отеле, что и раньше. По крайней мере, Эстет в это верил…
В самолете было достаточно комфортно и тепло. Молодые стюардессы катили по проходам тележки с напитками и закусками. Пассажиры самолета с жадным восторгом пользовались бесплатными благами, а некоторые даже злоупотребляли. В иллюминаторах можно было увидеть небесные ковры девственно-белого цвета. Они были расстелены прямо на воздухе, создавая узоры из облачной ваты. Эстету нравилось следить за небом, выискивая в подсознании ассоциации к облакам. Он наивно смотрел в иллюминатор, пока не задремал.
Самолет приземлился на желтом асфальте взлетно-посадочной полосы. Пыль и жара окружали огромный аэропорт Денвера. Горячий воздух плавил легкие выходящих из самолета пассажиров. Эстету не нравился такой климат, но это был его выбор. Войдя в один из терминалов, он решил воспользоваться подземным поездом, с помощью которого можно было приехать к главному, где были офисы компаний по прокату автомобилей.
Через пять минут Эстет был на месте. Оформив все необходимые документы, он взял напрокат небольшой седан. Машина была почти новой. Полный бак бензина. С такими удобствами дорога будет комфортной…
Роскошная мягкая кровать пленила прекрасную девушку. Киви спала, скрыв под одеялом свое личико от беспардонных солнечных лучей. За окном было жарко и влажно. Едва слышался шелест океанских волн. В номере была тишина.
Вдруг раздался четкий негромкий стук в дверь. Киви нехотя приподняла от подушки голову. Стук раздался вновь. Девушка поднялась, накинула шелковый халат и направилась к двери. Стук повторился. Киви сонно открыла дверь и тут же взбодрилась, увидев на пороге Эстета. Она обняла его и быстро провела его внутрь, повесив на дверь номера табличку «Не беспокоить».
После душа, за поздним завтраком Эстет рассказал девушке обо всем, что произошло в Потерянном городе: о предательстве курьера, о смерти друзей, о ранении, о мести. Единственное, что он не упомянул, это был спутниковый звонок. Но для Киви было достаточно знать, что Эстет сам, хоть, жив и здоров, и он приехал к ней навсегда. Девушка с любовью смотрела на то, как ее мужчина уплетает французские булочки, запивая их кофе. Потом Эстет посмотрел на часы – со момента его спутникового звонка прошло уже больше суток. Он взял пульт дистанционного управления, чтобы включить телевизор. В это время по новостям передавали сюжет о взрыве водородной бомбы в Потерянном городе пару часов назад…
Эстет повернулся лицом к Киви, встал из-за стола и обнял ее.
- Вовремя же мы с тобой уехали! – серьезно произнес Эстет, обняв девушку.
- Да…но как же так?.. – Киви была удивлена новостью из телевизора.
- Не стоит думать о прошлом, – он крепко поцеловал ее в губы, что она забыла об услышанном. – Теперь у нас новая жизнь...