Последний осенний карнавал

    
Осенний ветер нес поземкой по парку последние листья. Он пронизывал ее насквозь, бесцеремонно забираясь под куртку,  сыростью окутывал тело и стыло гудел в ушах. Сквозь пелену дождя размыто проступали очертания домов, машин и редких прохожих, коротким пунктиром стремительно перебегающих от подъезда до трамвая. Под ногами мерзко хлюпали прелые осенние  листья. Парк  окружал ее черными остовами облетевших тополей, обнимал студеным листопадом, а клен своим листом, словно ладошкой, шлепал по лицу.


   Так она брела по аллее, оплаканная дождем, гонимая  ветром,  одиночеством и  злой щемящей тоской. Внутри было  пустынно и холодно, как в далеком космосе .
«Ах! Как же хочется влюбиться! Так, что жить не хочется!
 Влюбиться до одури! До чертиков!
Что бы голова слетала с плеч и кружилась….кружилась….»
Эта мысль спасительным  колокольчиком стучалась в мозг.
- Сезонное обострение! Перетерпи! -  трезво возражал ей внутренний голос.
- Нет же!!! Нет!!! Непременно надо влюбиться!  Ты же знаешь это волшебное чувство! Оно,  как по взмаху волшебной палочки феи, все меняет сразу! – не соглашалась она.

И тогда:
Листок, случайно залетевший под «дворник» на лобовом стекле,  обернется запиской от любимого!
Стылая осень превратится в бабье лето.
Мерзкий холодный дождь – в романтическо-чувственный водопад.
Сшибающий с ног ветер – в ветер перемен!


Продрогли и душа и тело. Чтобы немного отогреться от этого космического холода, она зашла в кафе.
- Мы через полчаса закрываемся. Пообедать у нас Вы, к сожалению, не успеете, – вежливо попытался выпроводить ее швейцар на входе.
На гул ветра в ушах из приоткрытой двери  наслаивались какие-то волшебные, завораживающие звуки.
- Я быстро! Мне только кофе и согреться, – настойчиво попросила она, в надежде услышать музыку поближе.
   Негнущимися от холода озябшими руками она обхватила горячую чашку,  жадно отхлебнула глоток и зажмурилась. Кофе обжигающим ручейком пробежал внутрь, легко вскружил голову ароматом, заставляя ее понемножку придти в себя.


   В кафе было немноголюдно. Влюбленная парочка  мило щебетала за дальним столиком, да несколько  случайных посетителей беспечно убивали время, спрятавшись  от дождя. В углу у окна одинокий саксофонист с невозмутимо-отстраненным видом  наигрывал мелодию. Он играл спокойно и лирично, будто разговаривал сам с собой о жизни, не лгал и не лукавил. Самому перед собой надо быть искренним.


  Негромкая мелодия  заполняла кафе, сквозь окна и двери просачивалась на улицу, проникала в  душу, в ее самые далекие уголки!  Внутри у нее все понемножку  начинало оттаивать, в глазах появилась явная заинтересованность и  даже плохо скрываемое любопытство.
   Саксофонист как-то мгновенно почувствовал ее интерес, окинул ее мягким добрым взглядом и заиграл, повернувшись исключительно к ней. Мелодия плавно  окрашивалась более яркими эмоциями, звала за собой, увлекала.
-Paris… Paris… Paris… -  со смешным французским прононсом одними губами нашептывала она.
Мечты уносили ее на  Монмартр, где круасаны в кондитерской  за углом, аромат кофе…..
    Где-то далеко остались и замерзший осенний город, омытый холодным дождем, и она –такая жалкая и продрогшая, и весь тот мир, еще минуту назад реальный и осязаемый.Взгляд его глаз дарил надежду и ясно подтверждал – начинается новая красивая жизнь!
    В эти минуты, пока звучал саксофон, она была по-настоящему счастлива!


Утром, еще не  открыв глаза, она окунулась в паутину своих грез. Ах, как очарователен  этот  одинокий музыкант! Его богемно-небрежный толстый серый свитер и пряди волос, ниспадающие на плечи. И глаза - будто бездонная пропасть! Они так призывно смотрели на нее, что она не знала, куда ей деваться от этого взгляда. В коротких диалогах их глаз было столько огненной страсти и вожделения, что становилось неловко. Невозможно  долго глядеть в них, что бы не утонуть, не быть втянутой в их темно-синий омут!  И музыка - завораживающая, чарующая, вырывалась из инструмента и околдовывала душу!


 А за окном брезжил рассвет. Свинцовые облака расступались навстречу яркому солнечному дню, наполненному  прозрачным воздухом, мазками красок осенней охры, и кашемировыми ласками ветра.
  Ей вдруг нестерпимо захотело принарядиться. Долго… Как  долго она прятала свою красоту в мешковатые куртки и растоптанные кроссовки! Главное – что бы было удобно и комфортно, остальное потом!
Вот и наступило это «потом». Она  «почистила перышки», надела новенькое светлое длинное пальто,  очаровательные коричневые  ботиночки на шпильке, шарфик.
- А все-таки, я чертовски хороша! Могу же, если захочу! – любовалась она собою, придавая последний штрих  губной помадой.

   Осенний парк встретил ее музыкой уже у входа. На небольшом клочке земли у  кафе под яркими крышами-зонтиками  дружно теснились столики, наполовину заполненные посетителями.  Музыкант, накинув на плечи куртку, наполнял из саксофона осенний воздух жаркой азартной мелодией. Раскрытый настеж кофр был скромно припорошен мелкими купюрами.
  Заметив ее, он радостно улыбнулся, заговорщески подмигнул своими  колдовскими глазами и продолжал куражиться в музыке.
Солнце выплясывало лучами по инструменту, заливая  зайчиками все вокруг!  Дощатая эстрада до блеска омытая дождями, сияла, отражая солнечные блики. Кое-где на ней, как в застывшем танце, замерли желтые листья.


 А пальцы музыканта  страстно бегали по пуговкам клавиш, извергая из саксофона феерический джаз! Мелодия  выпрыгивала из трубы и шла плясать по падающим листьям, по улыбкам слушателей, по зеркальным лужам, кувыркаясь, прыгала от столика к столику и растворялась в парке. И музыкант полностью доверялся ей, вживался в нее всей своей органикой, становился с ней единым осенним персонажем.
- Какой талантливый музыкант! Нет! Актер! Актер, играющий осень! – восторженно подумала она.
  Их глаза продолжали прерванный диалог о любви, ласкали ощущением такой близости, такого слияния души и тела, что  перехватывало дыхание! Не в силах больше сидеть, она встала и пошла кружить  по аллеям парка. Мелодия струилась вслед за ней, сопровождая ее мечты и рисуя вместе с ней очаровательные романтические картины.


   Но вдруг мелодия прервалась на самом взлете ее мечтаний!
-Что это? Как же дальше теперь жить в этой осени? – недоумевала она и поспешила обратно.
  Ее столик уже был занят посетителями. За ним сидели три крепких здоровенных детины с ухмылками на лицах. У ног музыканта в кофре небрежно валялись новенькие хрустящие купюры значительной стоимости. И из саксофона  в осень выплескивалась всем известная «Мурка»!
   Детины дружно зааплодировали и громко речитативом запричитали вслед музыке:
                Мурка, ты мой милёночек!
                Мурка, ты мой котёночек!
                Мурка, Маруся Климова,
                Прости люби-ма-ва….
   Саксофонист озорно изгибался в такт мелодии, пересыпая ее виртуозными импровизациями, ногами умудрялся мастерски выделывать незамысловатые кренделя, тем самым, доставляя бешеный восторг заказчикам. Он был естественно органичен в образе приблатненного шансонье. Глаза, еще недавно такие близкие и понятные,  разудало искрились  и подыгрывали «Мурке».
- Я не ошиблась. Он талантливый артист!- грустно  подумала она и обреченно поспешила уйти с этого чужого «праздника жизни».


  Удивительно, но ничего не случилось в мире!
  Солнце одинаково весело играло лучами по меди саксофона и по глянцевым кожаным курткам «братков». Ветер так же разносил «Мурку» по аллеям парка.
     Но волшебство осени вмиг пропало, и она увидела себя со стороны в этом нелепом карнавальном наряде! Ее черный силуэт в брюках и свитере охватывал желтый разлетающийся полог пальто. И  пестрый леопардовый шарфик, невесть откуда взявшийся в нашей осени!  Бал-маскарад  под звук саксофона, где у каждого свой костюм и своя роль!
Втянув голову в плечи, она  поспешила из парка, незаметно смахнув со щеки не то слезинку, не то капельку осеннего дождя…