Путешествие в Леверкузен. часть 25

               

                От выданных ещё в Ландештелле двухсот пятидесяти марок оставалось двести. Плюс пятьсот двадцать пять Д/М, полученные мною в социалзамте.  Теперь, когда у меня скопилось около восьмисот марок, вместе с привезенными из Москвы, как бы, назрела необходимость совершить небольшой шопинг. Где-то в глубине души я очень надеялась на скорое возвращение в Россию. Ну не приедешь же домой  к родным и любимым без подарков. К тому же, мне и самой было бы не лишним чуть обновить свой гардероб. Гуляя по городу, или отправляясь за продуктами, мы не раз заходили в разные магазины и бутики, но к моему величайшему удивлению купить в них было особенно нечего. То есть, не то, что бы совсем нечего, но ничего фирменного, например американского, итальянского, французского, на худой конец испанского или португальского там и в помине не было. Как-то в Унне, проходя по центральной улице,  я заглянула в несколько небольших магазинчиков и на вопрос приветливых продавцов: «Чтобы вы хотели купить?» отвечала: - Джинсовый костюм. Продолжая улыбаться девушки широким жестом окидывали бОльшую  половину своего магазина, увешанную различными джинсовыми товарами, предлагая на выбор клёш и дудочки, пиджаки и куртки разных цветов и покроя. Но при ближайшем рассмотрении всё это оказывалось сшитым из материала ниже среднего качества, скучного, немодного покроя, и в целом не отвечали нашим, сложившимся ещё в шестидесятые годы, представлениям о настоящих джинсах. Рассматривая один комплект за другим, я морщила лоб, а на лицо невольно ложилась гримаса полного непонимания и неудовлетворения. Не обнаружив на товаре милых сердцу, знакомых  лейблов  я аккуратно спросила продавщицу: - Скажите, пожалуйста, кто  это производит?»  «Это наш, отечественный товар!»- с не деланной гордостью произнесла фройляйн.
-Нет, спасибо! Мне хотелось бы американские, французские, или итальянские.
После чего следовало одно и то же - мгновенная сухость в интонациях:
-Нет, мы не держим такого товара. У нас отличный отечественный производитель, а импортный товар не пользуется спросом.
И напоследок  одаривали таким взглядом, что казалось - не будь я иностранкой - сообщили бы куда надо, и сдали в «кутузку». Потому, как недонесение на нарушителей закона и порядка среди немцев порицается, а доносительство всякого рода, напротив, поощряется и вознаграждается. Поэтому  такой порядок, такая законопослушность. И каждый боится соседа по дому, коллегу по работе. Может поэтому у них не принято ходить друг к другу в гости, и напиваться в компании – алкоголь притупляет разум и развязывает язык. Но патриотизм немцев держится не на страхе, а на идее, на всеобщем желании сделать страну самой  богатой и могущественной, пусть даже вопреки некоторому дискомфорту и отсутствию блеска. Видимо по этой причине практически вся Германия носит отечественный ширпотреб,  и это не означает, что импортные вещи им не нравятся, покупая свои товары, они обогащают собственную государственную казну. Немцы предпочитают говорить на родном языке, покупать свои товары, смотреть своё кино из чувства патриотизма, чем, безусловно, вызывают моё глубокое уважение.
Однако ни в Унне, ни в Дортмунде, а позднее и в Монхайме я  не удовлетворила свой покупательский интерес. Во время единственной в Германии встречи с Сашкой Мезелем на его квартире в Кёльне я пожаловалась, что не нашла здесь стоящих вещей, которые можно было бы привезти в подарок или купить себе.
-Ты шутишь, Женька? Тебе нечего привезти из ФРГ в Москву?
-Саш, ты давно уехал из России. Сейчас в Москве есть всё, были бы деньги. У нас товар со всего света, в том числе и от знаменитых кутюрье. А настоящие джинсы и обувь почти невозможно найти.
             Накануне, в разговоре с   доктором я узнала, что по соседству с Монхаймом, есть небольшой городок Леверкузен, знаменитый на весь мир своей футбольной командой, а среди эмигрантского населения - хорошим универмагом и множеством магазинов, торгующих в режиме распродажи.

-  Женечка, если поехать налево, всё время, вдоль Рейна вы не заблудитесь и выйдете прямо на Леверкузен. Здесь недалеко, километров пять- шесть по велосипедной дорожке, через парк, яхтпристань, и песчаный карьер.

               В девять утра я села на велосипед и направилась к Рейну. Тёплым июльским утром особенно приятно не спеша проехать по краю реки, полюбоваться на солнечные зайчики, переливающиеся в спокойной воде великого Рейна. Благообразные бабушки с внучатами уже начали занимать пустующие скамейки парка. Рыбаки сонно собирали  свою снедь, а главное улов- результат ночного бдения. Наслаждаясь красотой и негой начинающегося дня, я ехала под лёгкий уклон, не вращая педали, и детское чувство свободы и ликования на время заслонило привычную, щемящую тоску.
Так - подумала я, а дальше-то куда? Уходящая вверх тропинка, где,                по всей видимости, ещё недавно проходила  велодорожка внезапно кончалась, предлагая два варианта дальнейшего пути, точнее один, потому, что справа от дерева до заградительного барьера шоссе была протянута пестрая строительная лента, за которой виднелась свежевырытая яма. И тот самый единственный путь выводил прямиком на шоссе, автодорогу местного значения, о двух полосах  для движения в каждом направлении, разделённых посредине защитным барьером. В Российской глубинке дороги  такого значения редко бывают асфальтированными, даже не всегда бетонными, чаще без покрытия, с глубокой разбитой колеёй. Я ехала и думала о немецком порядке и самоуважении, мучаясь вечной обидой за собственную державу.
-Однако, странный народ, эти немцы - подумала я, аккуратно продвигаясь в положенном метре от края дороги. Почти все проезжающие мимо меня в попутном и встречном направлениях приветствовали меня клаксонами, фарами и жестами рук. С момента моего приезда в Германию я множество раз наблюдала, как в городе авто останавливаются перед пешеходами, которые пытаются перейти улицу в любом, даже неположенном месте, останавливаются и пропускают. Такая вежливость для приезжих из СССР в диковинку, поэтому первое время по привычке шарахаешься от каждой машины, не на шутку озадачивая дисциплинированных водителей.

-Тётя Женя, перестаньте прыгать от каждой машины. Вы же видите - никто вас не давит, они тут же останавливаются, как вы ставите ногу на бордюр.   

И Митька, несколько раз подтверждая сказанное делом, останавливал движение на Рат Платц, выбрасывая ногу на бордюр пешеходной дорожки.

-Вы привыкли, что у вас в Москве - чуть зазевался - давят! Даже не останавливаются! А зачем? Утром уборочная машина пройдёт – подберёт и асфальт отмоет.

Иногда Митькины фантазии были слегка подпорчены чёрным юмором, но неизменно вызывали улыбку и даже смех.
Тем не менее, что означали сегодняшние сигналы? Приветствие единственного на шоссе велосипедиста? Пожалуй - нет. Они активно жестикулировали руками, как будто хотели мне что-то сказать. Я уже стала подумывать - а всё ли у меня в порядке с одеждой? Может что-то одето не так, или на изнанку? Вряд ли, быстро проезжая мимо не заметишь деталей. Может, что от велосипеда отвалилось? На всякий случай я уменьшила скорость до шаговой, на ходу осторожно осматривая себя и велосипед со всех сторон. Ничего. Всё нормально. Ладно, поеду дальше, потом разберусь. Не успела я  проехать ста метров, как меня резво обогнал  чёрный Фольксваген Бора  без опознавательных надписей и выбросил из правого окна круглый жезл, принуждая остановиться. Я остановилась. Из машины вышли двое в штатском, и, покручивая на ходу наручниками, направились в мою сторону.
Та-а-ак! Быстро осенило меня. Здесь, наверное, нельзя ездить на велосипедах. Сейчас оштрафуют или арестуют. Мужчины атлетического телосложения приближались, и надо было срочно решать, как действовать.  Семь бед - один ответ, в такой ситуации лучше всего прикинуться «бушлатом» - решила я.
-Гутен таг!
-Гутен таг!
Почему вы нарушаете правила и едете по автобану на велосипеде, фрау?
-Простите, я не очень хорошо понимаю по-немецки.
Незнакомцы переглянулись и  повторили свой вопрос ещё раз, медленно выговаривая каждое слово.
-А разве нельзя по автобану?
Стражи порядка снова недоумённо переглянулись.
-Уважаемая фрау, позвольте узнать из какой страны вы приехали?
-Из России.
-В третий раз мужчины переглянулись, и в их лицах кроме удивления стала просматриваться некоторая озабоченность.
-А разве в России не запрещено ездить на велосипедах по автобану?
-Не-ет! Совершенно искренне ответила я. Везде можно. Да простит меня родное ГИБДД.
-А куда вы направляетесь?
-В Леверкузен.
Мужчины о чём-то коротко посовещались. Первый отошёл метров на десять, осматривая спуск за бордюром дороги, второй перелез через парапет,  старательно разгребая частокол кустарника.
-Олаф, возвращайся! Это можно сделать здесь!
Первый кивнул и направился к нам. Второй схватил мой велосипед, быстро перенёс через ограждение и раздвигая ветки кустарника начал пробираться с ним  вниз по склону. - Сейчас сбросят его вниз, а меня отвезут в участок, и как минимум оштрафуют на 60 марок - пронеслось в моей голове. Едва я успела об этом подумать, второй действительно бросил велосипед на полпути, и поднялся к автобану.
Тот здоровяк, которого звали Олаф, что-то сказал бегло и непонятно, по тону, как бы извиняясь, взял меня под руки и перенёс через ограждение дороги. Вот как! - подумала я, всё проще, меня тоже в кусты!
Через пару секунд все мы спускались по крутому склону дороги. Второй прокладывал путь через плотные заросли, а первый вел меня за собой,  предупредительно придерживая колючие ветки.  Внизу, вопреки моим опасениям, блюстители порядка вежливо распрощались со мной, показали дорогу,  по которой можно добраться до Леверкузена, пожелали дальнейшего пути без приключений, и были таковы. Говоря честно, развязка этой истории меня растрогала. Всегда приятно получить лучшее, чем ожидаешь.
Я ехала по указанной мне дороге в прибрежной части Рейна, чуть дальше от реки, где росли вековые сосны, дубы и ели, густыми кронами  закрывая от света всю территорию парка. Всё ещё находясь под впечатлением от истории с автобаном я, развлекая себя, моделировала ситуацию иначе - а, что бы сделали на их месте наши милиционеры? Наверное, погрузили мой велосипед себе в машину и довезли до места назначения. Но сначала  бы всё-таки оштрафовали. Много позже, когда я рассказывала об этом анекдотичном случае в Москве одной своей бесшабашной знакомой, мне был предложен другой сценарий:
-Наши менты? Ты с ума сошла, Женька! На месте бы оштрафовали. Да заломили такую сумму - Мама, не горюй! Не заплатила бы? Чего тут думать - велосипед об коленку и в канаву, тебя в кусты!
Узкая дорожка вновь неожиданно закончилась у самой реки, где велись разработки песчаного карьера. Глухое, безлюдное  место, отделённое от цивилизации двойным рукавом Рейна справа и лесополосой, доходящей до того самого автобана слева. Горы песка, кучи мусора, одинокий, обшарпанный самосвал, вагончик на колёсах, всё, как у нас. За исключением того, что в чужой стране любое  глухое место кажется ещё более глухим и недружелюбным. Не раз бывало, что дорога, или велосипедная дорожка вдруг кончается лаконичным «Priwat!». Частная дорога, частная территория, частное озеро или река.
Здрастье, приплыли… и куда дальше?  Как только я в сердцах начала ругать хвалёный немецкий порядок откуда-то выплыл странный человек, похожий на сторожа в малороссийском колхозе, в сопровождении двух огромных собак. Собаки, как и сторож, не имели национальной принадлежности: он - в резиновых сапогах, линялой рубашке, старых, костюмных брюках, дырявой соломенной шляпе, с морщинистым, обветренным лицом, за которым едва различался возраст от сорока до семидесяти лет; они – беспородные, вислоухие, добродушные псы, бока и задницы которых были обильно увешаны клочками старого, не вылезшего подшёрстка, и свежего репейника.
-Доброе утро! Вы, кажется, заблудились фрау?
-Да, кажется… мне нужно проехать в Леверкузен.
-Это и есть Леверкузен. Его окраина. Пройдите через карьер справа от домика на колёсах и поднимитесь на холм к дороге, она и выведет вас в центр города.
-Большое вам спасибо!
-Я бы сам с удовольствием вас проводил, милая фрау, но я на работе. Счастливого пути!
Указанный путь действительно вывел меня сначала на автобусный круг, а дальше в самое сердце  города, который оказался ничуть ни больше нашего Монхайма. Дорога, то поднималась вверх, то резко опускалась, открывая новые перспективы этого старинного, прекраснейшего города с историческим центром, вымощенным булыжником, с дворцами и колонами, с башенками и часами, костёлами и фонтанами. Леверкузен  весь одетый в желтые тона, насквозь пронизанный солнцем и радостью, малоэтажный, с невысокими деревьями и кустарниками он  запомнился мне праздничным и светлым. Любуясь чудесной архитектурой, я потеряла счёт времени.  Спохватившись, слезла с велосипеда, поставила его на стоянке и пешком побрела в центральный универмаг.
Я уже не задавала продавцам провокационных вопросов об американских и прочих товарах, а тщетно искала то, что мне хотелось бы купить себе или подарить Дашке, но - увы, ничего такого не находилось. По обе стороны центральной улицы пестрели вывесками и рекламой распродаж маленькие магазинчики. Меня заинтересовала витрина  магазина «Кожаная обувь ручной работы». В маленьком помещении торгового зала суетилась молодая девушка, женщина средних лет сидела за столом, занимая разговорами двух пожилых дам. Туфли, на которых остановился мой взгляд на витрине, в магазине оказались даже  привлекательнее. Более того, здесь скромно и тихо стояли ещё три- четыре потрясающие модели ручной работы из мягкой, плотной  кожи. Вот оно настоящее немецкое качество - мелькнуло в моей голове. Качество соответствовало цене – в среднем триста- триста пятьдесят американских долларов   за пару!
-Пожалуйста, фрау, что бы вы хотели выбрать?
О, да, это достойный выбор. Лучшая модель сезона. Какой вы носите размер?
Девушка усадила меня в специальное кресло с наклонной ступенькой для удобства примерки обуви и уже через полминуты надевала на меня правый ботинок.
-Простите, уважаемая фрау, но вам нужен следующий размер.
-Вы так считаете? А, по-моему, они мне впору.
Милая улыбчивая девушка быстро принесла из подсобного помещения нечто похожее на логарифмическую линейку. Попросила поставить пятку в упор к неподвижному  выступу линейки, и быстро подстроила подвижную шкалу под большой палец ноги.
- Вот видите, это ваш размер. В нём вам будет комфортнее. Сейчас я принесу другую пару.
Туфли, которые она аккуратно и ловко надела на меня были мне, как нельзя более подходящими. Никогда в жизни у меня не было  столь удобной, комфортной, качественной красивой обуви, отвечающей, пожалуй, всем моим многочисленным требованиям.
-Я покупаю их! Почти счастливая, почти сияющая выпалила я.
-Прошу вас подойти к кассе. Не менее довольная молодая продавщица вежливо подвела меня к столу.
Всё это время за сценой моей примерки пристально наблюдали две старушки и старшая продавщица магазина. Дамы вполголоса, но всё-таки слышно рассуждали меж собой:
-Она иностранка?
-Похожа на польку.
-Выбрала самые дорогие туфли. Интересно, что она у нас делает? Может работает?
-Конечно, работает. Иначе как бы она могла покупать такие дорогие вещи!
Пожилые дамы говорили и рассматривали меня скорее с интересом, без раздражения и скрытой неприязни, чего нельзя было сказать о старшей продавщице, которая не произнесла ни слова, но её эмоции  были написаны на лице. Младшая продавщица же излучала искреннюю доброжелательность и неподдельный интерес:
-Вам понравилась наша коллекция обуви?
-Очень! Я не встречала такого товара ни в Кёльне, ни в Дюссельдорфе, ни в Дортмунде. Супер!
Девушка, вдохновлённая комплиментами и покупкой широко улыбаясь продолжала:
-Приходите к нам в начале сентября, мы получаем новую коллекцию осенней обуви. Вам должно понравиться.
-Я даже не сомневаюсь, что мне бы понравилось, но, к сожалению, в сентябре я уже буду далеко отсюда.
-Как далеко?
-Очень далеко. В России.