Глухой

Глава 1.
- Золенька, как только приедешь, сразу позвони мне или папе. Мы будем волноваться, ты же знаешь
- Хорошо, мам. Как будто я хоть раз забыл вам позвонить, если куда-нибудь уезжал.
- Ты видел, что я тебе в чемодан положила? В самом низу твои вещи. Сверху  судочки с едой. Только не потеряй их, они дорогие, нам их тетя Таня  с Польши привезла. Один судочек я завернула в фольгу, чтобы лучше температуру держал. В нем – отбивные. В белом – буженина. Папа приготовил. Вкуснейшая. Вот уж научился! В маленьком салат из капусты и морковки. Из гарниров у тебя рис и гречка. Буженину съешь в первую очередь, а то испортится. Там хоть холодильник у тебя будет?  Одеяло повезешь  отдельно, сейчас тебе его заверну. Давай, может, кастрюлек несколько еще с собой дам?
- Мама, я же не унесу все. Зачем так еды много?
- Ничего, есть захочешь, поймешь
- Одеяло давай потом заберу…
- Ага, а укрываться курткой ночью будешь? Не спорь, бери. А тебя кто-нибудь встретит? Смотри, чтобы в поезде сумки не украли.
- Я созвонился с будущим коллегой, он пообещал меня встретить.
- Как его зовут? Оставь его телефон, мало, что может случиться
- Ростислав его зовут. Все будет нормально. Папе его телефон уже оставил.
- Хорошо, папа молодец. Ты деньги, смотри, не трать. Столица - много девушек красивых… Мы больше тебе дать не сможем, скоро сами по миру пойдем. Береги денюшку, сыночек.
- Мамочка, ты же меня знаешь, я лишнего не потрачу. Может, давай половину оставим? Мне хватит, а получу первую зарплату и оставшуюся сумму верну.
- Не надо. Деньги карман не давят. Не дай Бог что-то случится, а у тебя в руках только пыль дорожная
- Ладно, мамусь, я поехал. Держись, люблю тебя.
- Сынок, не высовывайся там, ни с кем не задирайся, головушку ниже пригибай, с тебя не убудет… что-то душа за тебя неспокойна… Может, не поедешь? Сдался тебе этот Киев?
- Мам, ну чего ты? Что мне тут делать? 
- А там что? Тут в тепле, в любви, все свои… Всех денег не заработаешь, всей воды не выпьешь. А папу ты поздравил?
- Поздравил, подарил ему фонарик и изоленту. Ладно, мам, я пошел, а то опоздаю.
- Приезжай скорее. Будем тебя ждать.

Папа ждал меня в зале. Пока я болтал с мамой, он проводил свой еженедельный  ритуал.
- Отец, сегодня твой день рождения, тебе не обязательно заводить эти огромные часы, хочешь, я их заведу?
- Каждую субботу ровно в восемь часов утра я подхожу к ним, открываю дверцу, и делаю шесть с половиной оборотов ключа.  Каждую субботу ровно в восемь часов утра. Я делаю это вне зависимости от того, какое у меня настроение, и как я себя чувствую.  Сегодня я стал на год мудрее. Ты же знаешь,   что стареют только те, кто жалеет себя. Все остальные мудреют. Про человека не стоит  говорить, что он стар, лучше сказать, на сколько лет он чувствует себя достойным.   Первый оборот, второй, третий, четвертый -  слышишь пружину? – она сопротивляется, рука сильнее… пятый, шестой, половина. Когда я завожу часы, на секунду мне кажется, что я могу управлять временем. Что именно от меня зависит его течение. Ведь если я решу не заводить их больше – время остановится. Время в маленьком мире, который я создал своими руками.
- Ты философствуешь, пап, значит, грустишь. Не надо. Улыбнись.
- Бесконечно долго можно смотреть на огонь и воду…
- И на то, как другие работают?
- Заткнись, сын. Бесконечно долго можно смотреть на огонь и воду… Но часто приходится выбирать. Либо ты смотришь только на огонь,  либо только на воду. Мне не нравится такой выбор. Я люблю смотреть на огненное солнце,  которое прячется в бескрайнем океане, соединяя две бесконечности в одной системе координат, мы получаем третью бесконечность – себя. Только вот океана я никогда не видел…
- С днем рождения, пап.
- Поехали, сынок.

И я поехал. Поехал в Киев. Вернее, сначала папа меня повез на Харьковский вокзал. На своем стареньком красном Фиате, поржавевшем и поскрипывающем от времени. Папа мне сказал: «Сын, возвращайся со щитом либо на щите». В этом был весь он. В цитатах, в книгах. Отец хотел быть для меня примером мужественности и силы, дисциплины и уверенности. А из окна поезда я смотрел на его покрытое морщинами лицо и видел, как он плачет. Внутри все рвалось на части. Хотелось выпрыгнуть из вагона и поехать обратно домой. Всех денег не заработаешь… всей воды выпить не захочется.
Мне 20 лет. Зовут меня Золтон. Правильно делать ударение на первый слог. Я родом из Харькова. Еще один важный момент:  я знаю все буквы русского алфавита, но по порядку помню только первые шесть: а, б, в, г, д, е. Я подумал, что эта черта выделяет меня среди многих. Я не глупый, просто читать умел до того, как в школе начали учить алфавит. Так его и не выучил.
С самого детства я знал, что буду жить в Киеве. Город каштанов меня манил, он удивителен. Мосты, парки, холмы, небоскребы, крутые машины, блестящая молодежь. Мне так хотелось когда-нибудь сказать товарищу из родного города: «Добро пожаловать в Киев, добро пожаловать в мой второй родной город». Как приятно на что-нибудь говорить «мое». Моя машина, мой город, мой дом, моя женщина, мои родители, моя собака, мое место, мой взгляд, моя жизнь.


Ростик меня встретил возле вагона. Высокий светлый парень с ярко-голубыми улыбающимися глазами. Мы представились друг другу. Он несколько раз переспросил, как меня зовут. Имя у меня, действительно, редкое. Ростислав сразу пришелся мне по душе. Одно то, что он деловито взял у меня одну из сумок, завоевало 100 очков доверия к нему в моем сердце.

- Поехали ко мне. Пока не найдешь квартиру, поживешь у меня.
- Спасибо, а ты долго искал квартиру или в своей живешь?
- Искал около двух недель. На самом деле, если деньги есть, процесс очень быстр. Снимать квартиру в Киеве – удовольствие не из дешевых, да и не удовольствие это совсем. Хотя многих это не пугает, если учесть, что каждый второй здесь приехал с какой-нибудь области.
- А ты откуда?
- Из Житомира.
- Никогда там не был.
- И не нужно. Ничего интересного там не найдешь
- А в Киеве найду?
- В зависимости от того,  что ищешь.
- Я сам пока не знаю, чего ищу… А какие цены на квартиры?
- Чтобы снять? Однокомнатные от 200 у.е., двушки – от 300, трешки – от 500.
- Дороговато. А если с кем-то?
- Можешь поискать в Интернете, если знакомых нет. Дешевле всего, койко-место, но в комнате обычно не менее трех человек. Зато платишь от силы 600 грн.
- А аванс на работе дадут?
- Смешной ты. Первые два месяца зарплаты не дадут. Но если будешь быстро вникать в работу, дадут 1000 грн в качестве премии. Это время нужно просто перетерпеть.
- А сама работа тяжелая?
- Да нет. Тебе вообще первый месяц делать ничего не нужно будет. Сиди и RTFM
- Как ты сказал?
- ЭрТэЭфЭм – Read the fucking  manual, другими словами осваивай  продукцию, изучай базу данных. На второй месяц понемногу начнешь работать с реальными клиентами, что даст возможность освоить профессию продавца. Годика через пол начнешь вести дела с крупными заказчиками, там и заработок пойдет нормальный. Главное – с начальством ужиться.
- Слушай, а можно я у тебя два месяца поживу? Буду платить 600 гривен тебе. Я незаметный, удобный. А как только поднимут зарплату, сразу перееду.
 - Пожить со мной можно. Деньги мне сейчас пригодятся. Только договариваемся сразу: если ко мне приходит девушка, ты спишь на кухне.
- Я ожидал требований посерьезнее, если честно. Надеюсь, мне каждый день не придется на кухне спать?
- Не переживай, не придется. Я же не perpetum mobile, - сказал он, засмеялся и подмигнул мне.

Мне тоже стало смешно, но не от шутки, а от самого Ростика. Смеясь, он немного повизгивал, как щенок, и его лицо становилось очень-очень добрым и немного детским.

Коллега не соврал. На кухне мне спать почти не приходилось. Мне он выделил надувной матрас. Ночью было холодно, одеяло пригодилось. Как и в детстве, когда отдыхал в летних лагерях, так и сейчас, я скучал по родителям. Еще я себе представлял, как лет через пять вернусь богатым и успешным домой.
Рост был очень лаконичным в привычках, тактичным и отличным собеседником. Ему нравилось меня учить, а мне прислушиваться к его советам, полным дружелюбия и участия. Его наблюдения говорили о хороших аналитических способностях, а внимание к людям – о добром сердце.

Хозяина квартиры я никогда не видел. Ростик только раз о нем упомянул, сказав, что это весьма темный человек. Так и сказал: «темный». Думаю, имелось в виду не отсутствие образования, а какие-то нехорошие черты характера.
Всю литературу, конспекты, каталоги, которые мне давали на работе, я старательно выучивал и уже через две недели чувствовал себя подкованным специалистом в области  оборудования, которое применяется для хранения и разлива пива. Например, я выучил, что отдельно аппарат для охлаждения пива не предлагают. Вместе с ним продают колонну (керамическую либо металлическую), которая крепится на барной стойке. Колонна – это железная штука с краном, через которую бармен наливает Старопрамен, Черниговское, Стелу Артуа либо что-нибудь еще. К колонне предлагают краны и медальоны, на которые клеится плакетка с обозначением бренда либо сорта пива. От колонны идет шланг к пивному охладителю. Охладитель обычно напоминает железный ящик синего, белого или серого цвета. С одной стороны пивной охладитель шлангом подключен к разливной колонне, а с другой -  к кегам.  Кеги – это железные бочки, в которых хранится пиво. Именно из них неохлажденное пиво попадает в охладитель. Интересный момент, чтобы пиво могло выйти из кеги, на нее нужно одеть специальную крышку, так называемые клещи. Они носят такое название, потому что как клещами обхватывают горлышко бочки. При этом воздух внутрь кеги они не пускают. Клещи имеют два отверстия: впускное и выпускное. Дело в том, что пиво просто так не будет выходить из кеги. На него должно что-то подействовать. Что-то, что начнет буквально выдавливать пиво из бочки.  Это углекислый газ, который поступает во впускное отверстие клещей в кегу через шланг из баллона с CO2. Газ смешивается с пивом, жидкости становится мало места в бочке и через выпускное отверстие клещей приходится литься в охладитель. Если изобразить это все схематично, то будет приблизительно так:











Рис.1

Вот так вот. И это только крупица всего материала, который я изучил.

Мой руководитель мне не нравился. Мне он показался ленивым, лживым и ненадежным. Ростислав был со мной согласен, но посоветовал держать язык за зубами.

Два раза в день (на работу и с работы) я пересекал рельсы, большие, для грузовых поездов. Рельсы неприятно пересекать, по ним лучше идти, идти вдоль.  Два раза в день перед моими глазами какой-то фрагмент из советского фильма военного периода. Там обреченные люди и рельсы, и солнце в зените. И еще почему-то вспоминается «А зори здесь тихие». Это - фильм, я его никогда не видел, но он должен быть очень советским.
Мне не нравятся поезда. Поезда всегда отрывают. Отрывают от чего-то любимого, привычного и родного. Отрывают медленно, с наслаждением, наблюдая, как рвется каждая связка. Еще я  не люблю провожать на поезд, но люблю встречать. Ведь так я могу быть уверен, что приехали ко мне.  Мне нравятся самолеты. Самолет летит. Он не отрывает, он уносит. Быстро и эффектно. В другую точку планеты. Провожая на самолет, не нужно смотреть на лицо через окно. Прощание здесь смешивается с проверкой паспорта. В самолете хлопают и кормят. Хлопают водку и хлопают, как аплодируют, при посадке.  Хлопают только русские, кормят почти все и по-разному. Взлетел, завис, приземлился -  параболический прыжок. Когда самолеты смогут развивать сверхсветовую скорость,  «параболический прыжок» обретет свое буквальное значение.

Мое рабочее место представляло собой  небольшой стол из дсп, офисное кресло, старый компьютер и телефон. Я учился продавать. Мне нужно было отвечать на звонки клиентов, принимать их заказы, выставлять счета-фактуры, потом следить была ли проплата по этим счетам; если таковая была, я мог отгружать товар, который должен был находиться на нашем складе. Если на складе товара не было, мне предстояло его заказать с других складов в Украине, либо попросить завод, чтобы его изготовили. Когда товар приходил на склад в Киеве, я контролировал его отгрузку клиенту. Работка несложная и непыльная. Испытательный срок мне назначили два месяца. После его прохождения мне пообещали выше зарплату, меньше клиентов и больше товарооборота. Конца стажировки я ждал с нетерпением, потому что мне очень хотелось купить маме золотые сережки и понемногу начать помогать своей семье.

За соседним столом справа от меня сидел кубинец. Я недоумевал, почему его держат. Большую часть рабочего времени по служебному телефону он говорил по-испански с испаноговорящими украинскими девушками. По интонации я понимал, что он с ними флиртует.  Положив трубку, он сразу же приступал к высмеиванию очередной заинтересовавшейся ним девушки. Кубинец издевался над их внешностью, глупостью и знанием языка. Меня выворачивало от отвращения к нему, иногда я еле сдерживался.
Как-то я спросил у Роста, почему кубинца не уволят.
- Он помогает директорам соблазнять женщин. В этом его ценность. Его берут на все гулянки. В первый же час он всем находит женщин, и гуляние превращается в оргию.
- А разве у директоров нет жен?
- Есть. Поэтому нужен Фернан. На него можно всегда свалить ответственность, и находит он женщин легкодоступных, отношения с которыми можно начать и закончить в один вечер.
- Это низко.
- Сними розовые очки, пока осколки в глаза не попали. Кстати, Фернан также является пастором в одной из кубинских общин.

Моя стажировка подходила к концу. Мне предстояло пройти аттестацию (так это называлось внутри компании). Аттестация была не очень приятным действом. Ее проводили руководители различных подразделений, которые представляли из себя отделы продаж, работающих в различных регионах Украины. Все они приехали из провинций, много пили и много рассказывали о своей службе в армии и дедовщине. Они гордились, что из никого превратились в руководителей. После того, как они убедились в моих знаниях продукции, клиентской базы, производства и рынка, они стали доказывать плохой уровень моей подготовки, задавая вопросы из разряда: «Как зовут директора по сбыту на пивзаводе «Рогань» в Харькове?». Конечно, этого я  знать не мог.


- Видишь, ты на самом деле ничего из себя не представляешь и до профессионала тебе как до Пекина на самокате, - вынес вердикт первый.
- Чем ты занимался эти два месяца? Порнуху из Интернета качал? – писклявым голоском съязвил второй.
- Если будет и дальше так, пойдешь убирать склады, - это уже выдавил из себя мой руководитель, затем продолжил, - мы сделаем вид, что ты прошел экзамен, дадим тебе второй шанс. Завтра ждем коньяк и помни, что еще раз так легко сдать не получится.
- Извините, но тот материал, который был мне выдан для изучения, я знаю досконально, в чем вы и могли убедиться. На остальные ваши вопросы я не готов отвечать, потому что ни вы, ни мои коллеги о них не предупреждали, более того я не уверен, что вопросы, на которые я не смог дать ответ, относятся к работе, которой я собираюсь заниматься.
- Дружок, нам не нужны твои оправдания, нам нужны результаты. Пока что ты – хер без палочки, так что свободен, - резюмировал первый директор. За ним поднялись все остальные и весело побрели по своим офисам.

Грустный, голодный, замерзший я поплелся домой. На маршрутку денег не было. 1000 гривен еле хватало на оплату жилья и еды. Квартира была в 50 мин ходьбы от работы. Это не так долго, если понимаешь, что дома тебя ничего не ждет.
Оказалось, дома ждал Ростя с пивом, курицей-гриль и отварными пельменями.
- Сегодня праздник? - поинтересовался я.
- Завтра вечером  улетаю в Казахстан. Уволили директора Алма-атинского офиса. Меня продвигают на его место.
- Молодец. Я очень за тебя рад и не рад за директора Алма-атинского офиса. А чего так спешно? Ты только сегодня узнал?
- 3 часа назад мне позвонил вице-президент и предложил эту позицию. Сказал, думать нужно быстро, потому что самолет завтра. Бизнес, мол, не ждет.
- Ты сразу же согласился?
- Конечно. Другие деньги, другая жизнь, новые впечатления, новая страна.
- А что с этой квартирой?
- Я тебе на этот месяц деньги оставлю, а дальше сам думай. Хочешь, ищи другую, хочешь, живи тут с кем-то.
- Хорошо. Рост, спасибо тебе за все, я буду скучать по тебе. Ты – хороший человек и хороший друг. Без тебя мне будет тяжело.
- Не раскисай, старик. Все у тебя будет, не сомневайся в этом ни секунды, -  он улыбнулся своей мальчишеской открытой улыбкой. Помни, что мы сами кузнецы своего счастья.

Весь следующий день, пока я сидел в офисе, он собирал вещи. Когда я пришел домой после работы, он уже  был в Борисполе. Пришла смска: «Золя, будет день, будет пища. Держись».

В офисе ко мне подошел Олег. Он же мой руководитель.
- Что-то коньячка от тебя не вижу. А ведь ты обещал…
- Если бы я пообещал, то вы бы его уже давно увидели, - огрызнулся я. Он был мне не по душе и знал об этом.
- Золушка, не руби сук, на которых сидишь.
- Вы все-таки настаиваете, чтобы я принес коньяк, мачеха?
- Островат на язык, как погляжу. И конфетки захвати. Просто коньячком теперь не отделаешься.

На обеденном перерыве я пошкандыбал покупать коньяк с конфетами. Все деньги, которые были, пришлось потратить. До зарплаты оставалась еще две недели.
- Я принес. Возьмите.
- Давай, неси сюда. Доставай. Это еще что такое? Ты издеваешься? Ты думаешь, мы лошади -  принимать  такое пойло?
- У меня не было денег купить дороже.
- А у меня не будет, когда наступит день выплаты тебе зарплаты.
- Вы – мой руководитель, но не вы принимали меня на работу, соответственно не вы платите мне деньги. Я очень хочу работать и обещаю выполнять свои функции отлично, только прошу от вас толику уважения.
- Знаешь, в армии я такую зелень, как ты, иголкой заставлял паркет чистить.
- Извините, мне бы не хотелось дальше общаться в таком тоне, так что разрешите мне приступить к работе.

Он открыл купленную мной бутылку и полил коньяком растения, которые стояли на подоконнике. Пустую бутылку выбросил в мусорную корзину.
- Сплошные разочарования в тебе. Иди, работай.

Я спокойно отправился к своему рабочему месту. Жизнь не должна была мне улыбаться, я это понимал. Только где-то глубоко появились первые печальные нотки сомнения в мире добра, любви и справедливости. Жестокость должна возвращаться к жестоким, а любовь к любящим. Трудности должны были быть, я их ждал, предвкушал, но  не ожидал, что на следующий день меня уволят…
Мне хотелось плакать. Я представлял себе, каким неудачником я буду казаться своему окружению. Вернее, каким неудачником я буду казаться самому себе в обществе самых мне дорогих.
 Итого 2 месяца и 12 дней я в Киеве. У меня уже нет работы, и через 3 недели мне негде будет жить.
Я снова отправился на поиски работодателя. В конце очередного собеседования мне обещали позвонить и не звонили, а когда я перезванивал, мне говорили, что вакансию уже закрыли.
Как-то вечером, с очередного собеседования я возвращался с пригорода Киева домой.
Недалеко от подъезда,  на пластмассовом ящике сидела бабушка и продавала сигареты.
- Бабушка, уже 10 вечера. Вас тут даже не видно. Холодно. Уже все дома спят.
- Ты иди домой, а я еще поработаю. Делаю дома ремонт целый день, а вечером работаю.
- Вы хорошая. Давайте я у Вас куплю сигареты.
- Покупай.
- Дайте мне какие-нибудь на 5 гривен.
- Какие?
- Я не курю, давайте любые.
- Так если не куришь, че голову морочишь?
- Давайте мальборо. Я другу возьму.
- Красный или светлый?
- Светлый, светлого в последнее время я не видел.
- Держи
- Спасибо. Дай Вам Бог здоровья
 - И тебе, сынок, пусть даст.
Пока я покупал, за мной выстроилась очередь из 4 человек. В 10 часов вечера в пустом районе, где после 8 уже ни души. Ее знают, знают, где можно ночью  купить сигареты и идут к ней. Она уже не первый день ждет своих клиентов
 
Лифт не работал, поэтому на 8 этаж пришлось подниматься по лестнице. Очень смешно на одной стене было написано густой краской: «Берегите стены». Наконец-то 8 этаж. Дверь квартиры была приоткрыта. Неужели забыл закрыть? Мне так хотелось, чтобы я просто забыл ее закрыть. Я зашел в квартиру, включил свет, в коридоре все продолжало стоять на своих местах. Прошел в комнату. Матрас был поднят, шкафы открыты, моя дорожная сумка порвана. Я подбежал к ней проверить деньги Ростика и свой паспорт. Ничего не было. Не было и телевизора. Больше красть нечего было. На кухне были только ящики открыты. Посуда осталась на месте.
Я позвал соседей. Они вызвали милицию. Дяди в формах приехали утром вместе с хозяином. Они с ним о чем-то долго разговаривали, потом поговорили с соседями, со мной о личных вещах, которые были украдены и уехали.
С хозяином, Анатолием Зиновьевичем, я остался один-на-один. Антипатия к нему возникла с первого взгляда, лысый с бесцветными глазами, невысокого роста. Его уши были похожи на оладьи с дырочкой посредине. Он пододвинул к кровати, на которой я сидел, стул и приземлился напротив.
- Ну что, малыш, дверки-то закрывать надо. Видишь, пареньки наведали квартирку дернули
- Я закрыл.
- Знаешь ли, ребятки с дубиночками сказали, что следов взлома нет. Все ключиком было открыто, либо не закрыто…
- Я точно помню, что закрывал.
- Ну, это уже твое дело, а вот денюшку за телевизор да за аренду, ты мне, будь добр, отдать поспеши
- У меня нет ни копейки. Они все вытащили.
- Малыш, проблемы-то твои, не горячись, позвони родителям.
- Я еще раз повторю, у меня ничего нет и отдавать нечего. Хотите, в суд подавайте.
- Давай, котенок, ты еще раз подумаешь.
- У меня честно ничего не осталось. Только пачка Мальборо в кармане.
Он как-то неестественно качнул в бок головой,  а потом резко встал, схватил стул и ударил меня им. Я еле успел прикрыться руками. Сначала была вспышка в глазах, а потом все поплыло.

Я помню, что он за шиворот стащил меня с кровати и какое-то время бил ногами, как озверелый. Я весь сжался. Было очень больно и от крови нечем дышать. Потом я уже ничего не помню. Очнулся утром. Вокруг много деревьев. Вдалеке видна дорога, может, трасса. Очень холодно, голова раскалывалась, меня стошнило, руки не слушались, один палец был сломан.
- Помогите…Помогите, пожалуйста…
Потом я еще долго буду вспоминать события того вечера. Я так никогда и не понял, как получилось, что столь безумная агрессия свалилась на меня неоправданно жестоко. Что-то во мне тогда сломалась. Вера.






















Глава 1

У меня нет слабостей, плохих качеств или страхов. Я так всегда считал и буду считать. Заполняя анкеты на собеседованиях, в графе «плохие качества характера», я ставлю прочерк, либо амбициозность и карьеризм. Знаю, что работодателям это нравится, пусть еще думают, что у меня и благодетели хоть отбавляй.
Я делал то, о чем другие только пишут. Я воровал, был бомжом, я жил в роскоши и швырял деньгами. У меня было много секса, и не такого, как у вас, и были женщины, с которыми секс был настолько дерьмовым, что вы бы меня заплевали. Говорю женщины, потому что большинство из них были женщинами, а не девушками. Неудачный секс, всегда бил по моей самооценке. Независимо от секса, все они хотели от меня детей, а я хотел новых женщин.
Меня всегда любили, но я никогда не любил в ответ. Мне говорили: «я тебя люблю», а я отвечал: «знаю».
Я дрался на улицах и бил стекла. Мне 25 лет и на моей голове не осталось волос. У меня сильное и худое тело, и на нем бывают прыщи, большие, с гноем. На улице ко мне всегда обращаются: «мужчина». Я даже парнем побыть не успел.
В 22 года я завалил проект, который стоил 1,5 млн у.е. Завалил потому, что мне было скучно. Это был мой проект, и я возглавлял проектную группу. Его свернули после вложения первых 70 тысяч у.е. Меня простили, но я помню. В 23 года я обманул десяток людей, втянув их в финансовую пирамиду, которую построил сам. Я обманывал очень честных людей, потому что рано обнаружил в себе дар убеждения. Меня, наверное, до сих пор ненавидят. Но мне плевать.
У меня много слабостей и плохих качеств. Лень, праздность, эгоизм, изнеженность, социофобия, страх неопределенности и насилия. Они есть, но каждое утро я о них забываю, поэтому в графе «плохие качества» у меня прочерк.
В анкете напротив имени я пишу Золтон. Венгерское имя, переделанное на украинский манер с характерным для этого языка оканием, имя, которое мне подарили родители в надежде, что оно  обогатит меня. Они не догадывались,  что внутри у меня нет золота, но есть зола, пепел.
Я работаю региональным менеджером. Иллюзорная должность. Она придумана для того, что бы мне не было стыдно называть себя  обычным продавцом, торгующим тем, во что особенно не веришь.  Работая в Киеве, я сбываю долбанное оборудование бедным западным областям Украины и именую себя региональным менеджером. Американский бизнес дал нам возможность величаться разными погремухами и званиями, за которыми скрываются нищенские души и тотальный самообман. Я работаю в компании, которая продает машины для строителей. Я не разбираюсь в оборудовании и не люблю строить. Я – ноль, один из молодых тварей, которых миллионы на улицах многомиллионного города, глазурных и задиристых с пустотой внутри.
Я стал падшим ангелом общения. Я научился манипулировать и навязывать свою волю. Нет товара, который я бы не смог продать. Товаром может быть и человек. Нет женщины, которая не будет в тот же вечер в моей постели. Постелью может стать и кровать, которую она делит с мужем. Это стало надоедать. И мне захотелось соскочить. Соскочить с шестого. Шестого этажа. Научиться летать. Летать вниз. Я бы так и сделал, если бы не был трусом.
Я – ноль, один из молодых тварей, которых миллионы на улицах многомиллионного города, глазурных и задиристых с пустотой внутри.  Когда я пришел  к америкосам в компанию, мне назначили руководителя. Мягкого и рассеянного. Я подумал,  что ему не хватает ко всем его качествам быть гомосексуалистом, о его латентности я подозревал. Все получилось случайно. Сидя в офисе, я писал сообщение женщине, с которой планировал секс вечером. Текст такой: «Мне нравится твой запах. Мне нравится терпкий вкус твоего тела.  Дышу тобой». Написал и отправил. Она у меня записана в телефонной книге как Женя. Мой руководитель тоже  Женя. Увидел отчет о доставке и расхохотался. Отправил ему. Ему 50 лет. Есть жена и дети. А потом подумал, почему бы не убедить его в том,  что он – педик. Я убедил, скинув его телефон на сайт гей-клуба. Сначала он ничего не мог понять. Потом его пригласили на гей-туссовку. Потом он бросил семью. Теперь он счастлив, хренов педик.
Встречая людей, я выбираю, кому из них я поломаю судьбу,  а кого сделаю счастливым. Какое я имею право? Мне просто скучно. Скучно видеть людей вокруг,  которые не понимают, что именно я задаю направление их жизни. Во мне нет любви и во мне нет счастья. Счастье… Мое детство было счастливым.
По вечерам мама писала музыку, а отец читал стихи. Они закрывали дверь на кухне, чтобы не будить почти заснувшего меня и тихо обсуждали понравившиеся моменты. Часто я засыпал под музыку Чайковского, Бизе, Дворжака, еле слышно доносившуюся из другого конца небольшой квартиры, или под вальс, и был слышен их смех. Я знал, что они танцевали. В 7 лет мои сонные уши уже отличали Маяковского от Блока, Есенина от Бунина.
А потом пришел «капитализм», первые легальные движения кооператоров, появилась пятая стихия – деньги. Все реже звучали стихи и музыка, все чаще, непонятные моему детскому сознанию, слова: «окупаемость», «рентабельность», «налог на добавочную стоимость», «маргинальный доход или прибыль» (не помню точно). Тот я искренне скучал по музыке и стихам, и танцам на маленькой кухоньке и по своему беззаботному детскому сну.
Уже давно я не скучаю.

Я запомнил тот вечер, когда впервые ко мне пришла женщина.  В моем понимании не все женщины являются женщинами. Только некоторые.
«Сейчас объясню. Конечно, как быть женщиной, знает только сама женщина, но я глубоко уверен, что понять лучшую половину человечества (действительно, лучшую, я это осознал, когда мне было еще годика три) сможет только мужчина. Такой как  я.
Для меня, женщина – это не пол, не форма жизни, не биологический подвид с набором каких-либо характеристик, это дар, талант, граничащий с гениальностью, сверхъестественная сила. Женщину нельзя сравнить, ее нельзя забыть. Она оставляет следы, которые не хочется смывать.
Повторюсь, что  не каждая женщина является женщиной. Каждая сможет, но не каждая хочет. Первым шагом должно быть осознание того, что она другая, особенная, восхитительная. Перед ней должны преклоняться, и она от этого не устает краснеть. Она требует, чтобы перед ней стали на колени и тут же, смущенная, подымает бедолагу. К ней нельзя  привыкнуть, нельзя предугадать, но в ней чувствуется стабильность и уют. Только она может открыть грубое мужское сердце, только ей хочется довериться и, что бы не случилось, она никогда не предаст. Ничего не боится и никогда не отступает перед трудностями,  с ней можно болеть за Динамо, покорять горы, ковыряться в машине, драться и, тем не менее, она продолжает дико визжать при виде любопытной мыши. В ее силах  укрыть в себе и моментально успокоить, при этом на следующий день плакать над абсолютно идиотским фильмом «Унесенные ветром». Она независима, поэтому ее невозможно не ценить. Ее создали, чтобы восхищаться, то, что она рядом, уже можно воспринимать как волшебство. С ней хочется развиваться, для нее хочется строить замки и покорять народы, лишь бы быть достойным. Только женщина может каждый вечер терпеливо ждать, когда мужчина придет домой и потом мирно заснуть у него на плече. С  ней не имеет смысла спорить или ссориться, ведь она – женщина. Ее спутник никогда не будет слабым или тем более подкаблучником. Женщина  признает только силу, ум, мужественность и смелость. И когда наконец она найдет, что так долго искала, то создаст свой очаг, родит детишек, будет хорошей и любящей женой, но никогда не перестанет быть женщиной!»
Это мне рассказывал о женщинах Женя перед тем, как понял, что он голубой.

Та женщина, из-за которой я решил предложить Жене стать геем и бросить свою жену, в тот вечер, вечер прохладного октября 2007 года, мне не понравилась. Мне не понравилось ее тело,  которая больше всего она хотела отдать мне.

- Как ты можешь, как ты можешь в тот момент, когда я так хочу и готова почувствовать тебя во мне, спокойно встать, одеться и уйти? Что ты за человек такой? Как ты смеешь так поступать с другими?
- Ты уверена, что хочешь услышать ответ?
- Я тебя ненавижу.
- Мне нравится, как горят твои глаза, когда ты злишься
- А твои глаза никогда не горят
- Топливо нынче дорогое. Россия опять цены на газ повысила
- Очень смешно.
 
Зачем объяснять? Я раздел ее, начал ласкать. Долго, медленно, заставляя стонать от желания. А потом встал и начал одеваться. Она была без педикюра, мне не понравились ее стопы, широкие и с большими пальцами и ушные раковины, слишком маленькие и немного оттопыренные. Желание пропало.
 
- Мне нужно ехать на встречу.  Меня ждут
- Побудь со мной еще немного
- Две минуты что-нибудь изменят?
 
Ненавижу прощания. Не вижу смысла в обниманиях, поцелуях, переглядках в коридорах, комнатах, платформах, машине, под подъездом тогда, когда ты уже решился уйти.
Такое по-дурацки странное ощущение возникает, когда вечером совсем внезапно и нечаянно встречаешь человека, с которым утром попрощался на долгие месяцы. И непонятно, о чем говорить и как себя вести, ведь уже попрощался и мысленно удалил его файл на некоторое время... Получается, что стоишь перед выбором: достать его файл из корзины или пройти мимо, и сделать вид, что не заметил, аккуратненько так пройти и тихо вздохнуть, если тебя тоже не заметили. И потом такое странное ощущение... как будто ты солгал и теперь стыдно.
Такое по-дурацки странное ощущение возникает, когда ради тебя стараются, например, готовят что-то вкусное, а ты наблюдаешь с таким восхищением за ловкой работой рук и удивительной сноровкой... Ради тебя тратят свое время, и все получается так очень красиво, уютно и немного волшебно. Перед тобой ставят блюдо, ты его смущенно пробуешь, и понимаешь: то, что ты только что съел - отвратительно и съесть еще ты не в состоянии. Не потому что плохо приготовлено, а потому, что ты такое просто не можешь есть. И потом такое по-дурацки  странное ощущение... как будто ты кого-то обманул и теперь стыдно.
Такое по-дурацки странное ощущение возникает, когда еще веришь в Деда Мороза, утром бежишь к елке, под которой тебе положили подарок. Быстро раскрываешь коробку с мыслью, что там лежит трансформер или какой-нибудь пистолет, стреляющий пластмассовыми шариками далеко и точно, а раскрыв, опускаешься на холодный пол и как-то внезапно затухаешь, потому что Дед Мороз подарил свитер с зайчиками. И потом такое по-дурацки странное ощущение... как будто тебя обманули и теперь им должно быть стыдно.
Но стыдно никому не бывает. Особенно мне. У меня эта мышца атрофирована.

На следующий день я был с другой женщиной. Я познакомился с ней,  когда был в Тернополе. Ради меня она переехала в Киев. Она не знает,  что  была мне нужна всего лишь на одну ночь. Нужна даже не она. Ее тело. Я не просил ее переезжать. Иногда, когда мне было скучно, я ей звонил. Ее судьбу мне рушить не хотелось. Я делал ей больно, зная, что ставлю ее жизнь на новые рельсы.

- Навіщо? Чому ти дзвониш кожен день? Ти багато разів казав, що не любиш мене, навіть не кохаєш... То задля чого все це?
- Ты бы хотела, чтобы я исчез? Тебе так будет легче?
- Не треба. Не треба мене вбивати, нищити питаннями. Ти це можеш, але я не є твоєю роботою. Будь ласонька, просто скажи
- Хорошо. Я знаю, что ты ждешь моего звонка. Мне нравится, как меняется твой голос, как ты меняешься, когда со мной. Мне нравится смотреть на ту тебя, в которую ты превращаешься, когда держу тебя за руку. Мне нравится, как ты вздрагиваешь, когда обнимаю тебя... Ты знаешь, почему старики так любят маленьких детей? Потому что они уже никогда не будут так прыгать от счастья, крутиться, бегать, задорно хохотать и трогательно плакать, но они могут прикоснуться к этому и вспомнить себя.
- Ти зовсім нічого не відчуваєш?
- Чувствую, но не то, чего ты требуешь.
- Я нічого не вимагаю від тебе... ти не обманював, завжди казав, як думав... але розумієш... мені важко... важко звикнути до думки, що мушу бути з кимось іншим
- Мне нравится твой голос и твой язык.
- А мені твій ні. Чому до мене ти мовиш російською? Я багато разів чула, як ти з батьками, клієнтами чи друзями ... мені подобається той твій акцент, який більше схожий на мадярський, аніж мій, але ти розмовляєш з усіма українською, крім мене
- Скажи, ты бы хотела, чтобы я прикасался к твоей коже в перчатках. Красивых, дорогих, с бриллиантовыми ремешками, но в перчатках? Хотела бы, чтоб гладил твои волосы и ничего не чувствовал, потому что на мне перчатки. Пусть тонкие, как у хирурга, но все же… Когда ты говоришь, я понимаю, что обожаю твой голос и твой язык и боюсь спугнуть это обожание.
- Якщо хочеш, я почну говорить по-русски. Хочеш?
- Нет, тогда перчатки оденешь ты.
- Я не можу без тебе, розумієш? Ні, звісно не розумієш. Ти навіть собі самому не потрібен… Не треба більше... ні... Я буду чекати, коли завтра мій телефон знову забринчить, і я знову почую тебе, будь ласка. Па-па

Я положил трубку. Через неделю она приехала. Был секс. Ее оргазм.

- Не йди, не треба зради, прошу тебе. Бо зрада людині, яка з тобою,  - це руїна. Вона трощить усе, паскудить, знищує почуття і головне – довіру. Та вищість, до якої  дійшли удвох, загубиться на довгі роки. Послухай мене, закоханність, вона пройде потроху. Можливо, ми вже не будемо постійно цілуватись, обійматись, фізично шаленіти один від одного. Закоханність, вона пройде, і прийде любов. Міцна, довірлива, щира, краща. Повір, вона краща, вона чистіша, вона досконала. До неї тільки треба дійти, дійти без зради…
И я исчез, изредка через свои связи поддерживая ее, пока она делала  свои первые шаги к благополучию в столице. Ей было очень трудно,  чуть не сорвалась несколько раз. Теперь она счастлива.
Я не горжусь собой. Просто еще одна игра человеческой жизнью. Люди живут, не понимая законов существования. Не зная, как они попадают в ту или иную роль. Не зная, что ими манипулируют. Манипулируют такие, как я.
Как-то возвращался с работы в квартиру, которая не является моим домом, а лишь местом проживания,   я ре шил развлечься.
Зеленая маршрутка везла своих пассажиров ночным городом. Несколько человек стояли. Среди них симпатичный высокий парень, который ласково обнял хрупкую девушку, немного замерзшую и крепко прижавшуюся к теплому телу своего друга. Мне нравилось за ними наблюдать. Слева от меня сидели четверо поддатых мразей, и обсуждали тему выпитого. Я начал копировать движения одного из них, подстроился под его дыхание, моргание, мелкие движения лица. НЛП стало таким же банальным явлением, как и реклама распродаж в метро. Через некоторое время он словил мою волну. Как же все-таки легко сделать кого-то своей тенью. Прежде всего я заставил его замолкнуть. Потом замолчали все, потому что тема разговора была исчерпана, и в маршрутке стало неловко тихо.  Чтобы как-то поддержать атмосферу былой веселости я обратил внимание подстроенного мной алкаша на влюбленную пару. Вызвал у него негативную эмоцию. Этого было достаточно. Увидев трогательную картину дрожащей от холода, легко одетой девушки, на всю маршрутку сиплым голосом подопытная мразь предложила ее парню «трахнуть свою курву, шобы ей пожарче стало». Его реплику поддержали свинским хохотом единомышленники. Была ли в этом моя вина, не знаю, я не Кашпировский, но у меня подобные вещи стали получаться чаще и чаще.
Девушка становится жертвой насмешки. Парню ничего не остается, как принять роль «спасителя» и наказать пьяного «преследователя». Добро пожаловать в треугольник человеческих жизней, отношений, в, так называемый, треугольник Карпмана, где роли предопределены.
Крепким ударом ногой в корпус парень превращает алкаша-преследователя в жертву насилия. Треугольник делает оборот. Теперь девушка, будучи отомщенной, сама становится преследователем, а ее защитник – спасителем.
«Жертва» - алкаш, обращается за помощью к друзьям, предлагая им спасти его, и сам возвращается в роль преследователя. Еще один оборот треугольника.
В итоге, драка, милиция, суд, деньги, кулуарные разборки. Треугольник всегда вращается, калеча новые жизни, новые судьбы. И всегда в нем есть три участника: жертва, преследователь и спаситель. Ради собственного веселья, я ввел их в треугольник. Маршрутка остановилась, я вышел, открыв заднюю дверь.
Каждый день мы попадаем в какую-нибудь из этих ролей, навязанными обстоятельствами: нас кто-то обманул, обидел, подвел, мы – жертвы, и хотим наказать обидчика, превратившись в преследователей. Нас просят помочь установить справедливость, мы помогаем и в итоге сами становимся жертвой, потому что вращение происходит постоянно. В центрифугу треугольника легко попасть, но из него тяжело выбраться.
Я искренне завидую тем,  кто попадает в мышеловки,  расставленные другими. Такими, как я. Им интересно жить,  у них есть заботы. Они могут любить и ненавидеть. Они живут. А мне все чаще хочется соскочить. С шестого. С шестого этажа. Я бы давно, если бы не  был трусом.
Лишь это  удерживало меня.
Мы любим тех, кто в силах нас держать, контролировать. Я не говорю о тоталитарном контроле или управлении, скорее о мягком гипнозе. Чем больше доминируешь по жизни, тем больше жаждешь стать подконтрольным. Отсюда и любовь к скорости, к опасности, к адреналину.
Продолжаю утверждать, что любить – большее счастье, чем быть любимым.
Если ты не любишь, это означает, что человек, который рядом с тобой, не смог в тебе вызвать этого чувства и наоборот: если не любят тебя, то по твоей же вине. Некого в этом винить, только себя. Несправедливо получается, когда человек смог родить любовь в тебе, и ты светишься и всем рассказываешь, какая жизнь прекрасная, вместо того, чтобы вернуть, поблагодарить в ответ.
 В ответ на любовь можно платить доверием, нежностью, заботой, поддержкой. Это вы так думаете. Человеку нужно платить не тем, чем вы хотите, а тем, что ему необходимо для любви. Вам же зарплату выдают в гривне, рубле, долларе. А если бы выдавали солью или сахарам, или услугами у парикмахера? Весело было бы? Так почему вы благодарите тем, что дорого вам, но бесполезно для любимого/любимой?
Возможно, ваша половина хочет ревности, дайте ее. Возможно, хочет просто восхищаться, дайте. Возможно, хочет страдать от любви, дайте. Возможно, хочет потери сознания от вашей безумности, от секса на улице под дождем, дайте. Трудно? Если трудно, тогда войте от одиночества и сдыхайте от безвыходности.
Как я.  Только мы находимся по разные стороны…
В этой стороне уже пять  лет обитает существо по имени Золтон. В детстве мама называла его Золенька, Золотой, Золюшка, а когда сердилась, то коротко Зол. В детстве ему нравилась история, которую часто рассказывала бабушка о рыбаке и его жене. Часть повествования он забыл, но основной смысл такой:

«Они жили вместе на скалистом берегу  моря. Каждый день он уплывал в море на своей старой лодке, а она стояла на берегу и ждала его. Высокая, красивая, хрупкая. Возвращаясь домой, он сдалека узнавал ее стройный силуэт, поэтому всегда было ясно, куда нужно вести лодку. Тихая гавань там, где тебя кто-то ждет.
Каждый раз, когда он уходил в даль синего моря, она его просила вернуться скорее. Его иногда это почему-то раздражало. Если он будет постоянно возвращаться быстро, разве успеет он наловить достаточно рыбы?
Однажды в море он встретил девушку, которая умело пользовалась удочкой и успешно вылавливала рыбу из морских глубин. Рыбак тогда подумал, почему моя жена не такая смелая, не выходит со мной в море, почему у нее не получается так же хорошо ловить рыбу. И он впервые задумался о правильности того, что связал свою жизнь с женщиной, которая боится всего, которая просто стоит на берегу и ждет, когда он усталый вернется. Раздосадованный, он решил заплыть так далеко, как никогда. Пусть она ждет, потерпит. Ветер становился сильнее, лодка продолжала отдаляться от берега. Небо потемнело, и первые капельки дождя начали выбивать свою мелодию. Рыбак подумал, что пора возвращаться, а то попадет в шторм. Но ветер стал настолько сильным, что лодка больше не слушалась человека и с предательским скрипом уходила в открытое море. Первая молния прорезала диск неба. Гром оповестил начало шторма. Дождь валил непроницаемой стеной, волны игрались маленьким суденышком, и игра становилась все жестче. Рыбак пытался выплыть к берегу, но одно весло сломалось. Волны накрывали лодку, пока она не набрала воды и не перевернулась. Началась борьба человека за каждый вздох, и с каждым разом делать его становилось все тяжелее. Наступает момент, когда смерть становится желаннее жизни, когда она приходит как освобождение от страданий. Рыбак собрал последние силы, чтобы  сделать последний глоток жизни и в последний раз посмотреть на берег. И в этот момент он вспомнил, что его ждут, что в него верят, что на него надеятся. Ему даже показалось, что сквозь стену грозы виднеется силуэт его жены. И он поплыл к нему, отчаянно напрягая все жизненные силы. Тонул и снова поднимался, и плыл, плыл. Вскоре ноги почувствовали дно берега. Она его ждала. 16 часов, стоя на ногах, промокнув до последней нитки, чуть ли не теряя сознание. Она знала, что он спасется, что вернется к ней.
 
 
- Возвращайся скорее
- Вернусь, любимая, я быстро. Ты-моя тихая гавань.

Не по годам сообразительный Золтон перебивал бабушку и заканчивал за нее:
«Так и жили они долго и счастливо. Она радовалась очередному шторму, благодаря которому могла быть для мужа верным оплотом спокойствия. Он же, жаждал спокойных волн, дающих возможность увидеть ту бесшабашную рыбачку-девчонку, которая так умело справлялась со снастями».

Бабушка журила Золю и отвечала мудро на его скепсис:
«Как-то рано утром он гулял по берегу. И увидел свою жену, которая вышла в море и с удовольствием удит рыбу. Она не знала, что за ней наблюдают. Он же даже не подозревал, что его женщина умелее него. Она берегла его самолюбие. "Какая же она у меня особенная", - подумал рыбак»

Золтон любил слушать бабушку, но никогда ей не верил. Не верил, потому что все должно поддаваться логике, четкой и сухой.
У нее всегда были сухие губы. У той девочки из маршрутки. Я остановил драку в тот момент,  когда  ее парень уже валялся в собственной кровавой юшке, а она билась в углу на мокром железном полу  в истерике.  Показал удостоверение и вытащил пистолет. Все сразу утихли, никто не хотел со мной связываться. Только потом, возможно, они поймут, что показывал я им в темноте пропуск в офис, а вместо пистолета держал черную короткую трубку-образец  промывочного шланга. Когда человек в трансе, ему можно внушить все, что угодно. Достаточно  делать то, чего он не ожидает,  и производить внушение в первые секунды. Во всяком случае мне так кажется. Девушку я резко поднял, посмотрел ей в глаза и сказал: «со мной тебе будет хорошо и спокойно,  потому что ты любишь меня», взял за руку и вывел из маршрутного такси. Она забыла о том,  с кем ехала, и что произошло.  А может, и не забыла. Только утром, в моей комнате, она вспомнила и снова заплакала. Но  было  поздно. Она осталась со мной.
Сухие губы и частые слезы мне быстро надоели. Я сказал, что заразил ее венерическим заболеванием, потому что сам давно болен и не предохранялся с ней, что, возможно, она уже от меня беременна, что больше она мне не нужна.  Девушка смотрела на меня, а в глазах был немой вопрос: « За что?». «Извини, просто скучно было». Она выживет. Через три месяца снова будет здорова. Потратит немного денег и выживет. Ребенка у нее не будет, я соврал.  Пусть, девочка привыкает к ответственности за свою жизнь.
Она ушла. Я открыл окно. Встал на подоконник. Холодный воздух. На мне только семейные трусы с зелеными черепашками.  Шаг вниз. Мне нечего терять. Кто это звонит в дверь, мать его так?! Может, она вернулась? Что-то забыла?  Я занят, иди отсюда!
Открыл дверь. Это не она. Почтальон принес письмо.



Глава 2.


11 ноября. Поезд Харьков-Киев. В 22.15 захожу в вагон, пробираюсь к своему купе. В голове разные мысли. Одна лидирует. Почему-то был уверен, что в купе опять будут сидеть два мужика-торгаша, либо два мужика-пенсионера, либо просто два небритых дятла. Мне почему-то всегда не везло на общество в купе. Всегда скучные дятлы, предлагающие дешевое пиво или еще какой-нибудь хлам. Я уже забыл, как это: ехать в купе и не спать…
Добрался до двери, заглядываю: две девушки. Поздоровался, снял куртку, достал журнал, присел, подстраиваюсь. Они разговаривали. Нет, не так. Они говорили как будто выступали на конференции, посвященной правам женщин за рулем. При этом там было столько маркетингово-экономико-правовых терминов… мамочка родная, как будто на игру «что? где? когда?» попал. Лучше бы они общались на тему: «кто, где, кого». Было скучно, невыносимо скучно. Выступления шли в режиме нон-стоп. Нужно было делать что-то и быстро. В этот момент, в проеме появляется двухметровая светлая горилла, смотрит на нас и еще протягивает мне руку. Типа «привет». Я руку в ответ не жму (вдруг он их не моет) и отвечаю: «Извините, мы незнакомы». Обезьяна как-то с вызовом на меня посмотрела. Женский треск справа возле окна ненадолго прекратился. Мне надоело, и я пошел заказать себе чая. Горилла попросила ему тоже. Без проблем. Заказал. Сидим, пьем чай. Мадамы разлеглись на нижних полках, треск продолжается. Скука дошла до моей планки, и планка упала. Вместе с ней обвалилась крыша. Я беру журнал, недолго рассматриваю его и кидаю в лицо примату, который сидит напротив (кстати, бабуин перед этим закрыл дверь купе, т.е. мы изолировано вчетвером). Не знаю, зачем я это сделал. Мне просто стало невмоготу сидеть и втыкать, а спать не хотелось. И я решил драться и бить посуду. Если бы вы видели лицо уродца, когда в него влетел журнал! Это была смесь детской неожиданности и фразы: «Ты что оборзел?» Но он не нашел ничего оригинальнее, как кинуть мне журнал обратно в ноги. Фу… Слабак. Долго не думая, коротким левым бью ему в душу, т.е. в грудь. Глухой звук. Наверное, больно. Может ему двушку в челюсть добавить. Если честно, моему удивлению не было предела. Чудак был выше меня на голову, и кг на 20 больше моего. И сидел, как девочка, ловил мои удары. Пока я размышлял над тонкостями бытия, он пришел в себя и кинулся на меня. Вот как быть джентельменом после такого? Прижал мою невинную сущность к койке и начал бить кулаками по голове. Леди вышли из шока и громко беспокоились, ругая нас. Наконец-то, девушки заговорили человеческим языком.
Левой рукой отжал от себя рожу гориллы и врубил локтем в скулу. Он отлетел немного, я резко поднялся. Теперь мы стояли. Все, думаю, суши весла, друг. Мне только встать нужно было. Девочка похрабрее предложила в истерике вылить на меня чай. Предложение мой джемпер бы не оценил. Пора заканчивать. Если лупануть головой в переносицу, он вырубится, но запачкает кровью меня. Нужно что-нибудь эффективнее
Знаю. Мы быстро с невозмутимыми лицами садимся на прежние места. Я беру чай и поднимаю журнал. Он достает мобильный телефон и спокойно пишет сообщение. Все без слов. Я поворачиваюсь, такой тихий и обаятельный, к девушке, которая хотела облить меня чаем, и спрашиваю: «Как ты думаешь, где грань адекватности?»

Знакомьтесь, «горилла», он же Лекс. Так  я его называю, потому что машина Лексус, на которой он ездит, мне нравится больше него. Чтобы в моей голове произошло смещение чувства к машине на владельца, я нарек его другим именем. Наши отношения другие называют дружбой. У Лекса всегда можно остаться дома, либо приехать к нему пожрать, либо заняться сексом с его женой. Я же ему нужен в качестве образца для изучения. Он – психотерапевт.
Лекс – удивительный человек, у которого всегда в запасе тысячи историй «из жизни». Добрый, искренний, честный, сильный, по-мужски красивый, хороший сын и муж, беззаветно любящий свою жену, которая с упоением отдается мне против ее воли. Лекс об этом не знает и не будет, пока меня кормят и пока предоставляют ночлег по требованию.
Ночлег по требованию. Это очень важно. Особенно зимой, когда в грязных обосранных подвалах очень холодно и когда у тебя  абстяга, потому что ты последний раз бахнулся несколько дней назад.  Ты лежишь, и в твоей голове  борются одновременно решения нескольких задач: как бы согреться, где можно прилечь так, чтобы не зацепить гавнецо засохшее и недавнее, еще теплое, и самое главное, где бы найти  компотика и колючку, даже просто разогнать комарика было бы уже неплохо. Игла меня не убила. Атом, барбадос, барби, белка, близнецы, бомба, бормотуха, и еще много всего на эту букву и на другие. Я не разбираюсь в наркотиках, но помню названия, которые говорили мне барыги. Меня нашли замерзшего, но не откинувшегося, в лесу, где меня оставил хозяин квартиры, бродяги. Оттерли меня, забрали мобильный телефон, накормили. Забрали пачку светлого Мальборо. Так я стал бомжом.
Задубевшие, грязные руки уже забыли, как держать столовые приборы. Мусорные баки, липкие обертки, кульки, тошнотворные шкурки стали домашней утварью, а холодный дырявый асфальт давно заменил кухонный стол. У бездомных своя конкуренция, которая закаляет характер в тысячу раз сильнее. Животный страх заставляет двигаться загрубелые конечности, бороться за ломоть хлеба с больными вшивыми собаками, кошками, крысами и такими же существами, как и ты сам.
Люди сверху могут назвать это место клоакой. Они ошибаются. Стоя в болоте, можно увидеть утром рассвет. А здесь нет дня и нет ночи, нет времени, нет чувств, нет мыслей, нет сознания. Тут утрачено все, ради чего стоит жить, но даже такой мысли здесь нет места.
Из памяти никогда не исчезнет осознанная первая ночь на улице. Ошалевший от октябрьского пронизывающего ветра, еле стоящий на ногах, после первой дозы, я зашел в какой-то темный подъезд, сжался в углу в комочек, чтоб хоть как-то согреться и не заметил, как заснул. Меня разбудил сильный пинок ногой. Здоровый детина, принесший с собой вонь перегара и блевотины, расстегнул ширинку и с лошадиным ржачем стал ссать мне на лицо. Попытка встать была остановлена свинцовым ударом кулаком по голове.
- Будешь, бомжара позорная, знать, как тут свое очко греть, - струшивая последние капли, договорил справедливый житель дома.
От удара сознание закуталось в красную пелену, и только четко ощущались соленые капли на губах, мерно стекающие вниз по лицу и едкий запах мочи.
Люди сверху могут сказать, что это мир человеческих нечистот. Они ошибаются. Дерьмо заметно там, где рядом его нет. Если есть контраст, можно разглядеть детали. А здесь нет деталей, нет формы, нет разницы. Все глубоко безразлично, и даже мысль, что все безразлично, здесь безразлична.
Как сильно ошибаются милосердные и щедрые, когда жертвуя закоренелому бомжу завалявшиеся 50 копеек, они считают, что подарили бродяге кусочек счастья, и целый день добродаватели будут ходить, преисполненные чувством выполненного долга любви к своему ближнему, хотя и далекому бездомному, а ведь они даже не догадываются, насколько сильно плевать нищему на благожелательных дающих.

Меня вытянул Лекс. Зачем, не знаю. Зачем со мной нужно было нянчиться,  платить за меня деньги, не знаю. Я был ему благодарен за те ощущения, которые перенес во время лечения. Соскок с иглы намного круче самой иглы. После двух дней без дозы появляется боль. Легкая такая, некомфортная. Болит какой-нибудь орган, самый слабый в твоем организме. Почки, например, или печень, или селезенка, или яйца.  У меня  побаливала поясница, на следующий день стал ныть грудной отдел и шейный позвоночника, потом локти и колени, дальше кисти, ребра, грудная клетка. Даже уши, в которых есть косточки. Через неделю боль стала настолько невыносимой, что временами я переставал видеть и слышать.  Врачи проводили всевозможные анализы, приписывая мне разные диагнозы:
1)  Остеопороз - (osteoporosis) - разрежение или дистрофия костной ткани, в результате чего кости становятся хрупкими и ломкими. Причиной развития остеопороза может являться инфекция, травма или синовит; в этом случае поражаются кости, расположенные поблизости от больного участка. Остеопороз влияет на организм во многих аспектах. Основной симптом - уменьшение роста вследствие сжатия позвонков, в которых плотность костной ткани снижена.  Другие симптомы могут включать в себя:
• ночные судороги в голенях и стопах;
• боль в костях;
• боли в пояснице;
• переломы шейки бедра, позвоночника, запястий или других частей скелета;
• вдовий горб - искривление позвоночника вперед;
• сильная утомляемость;
• избыточный зубной налет;
• парадонтоз;
• рахит;
• хрупкость или размягчение ногтей;
• преждевременное поседение;
• учащенное сердцебиение.
2) Остеомаляция (osteomalacia от греч. osteon кость + malakia мягкость — размягчение костей) — системное заболевание, характеризующееся недостаточной минерализацией костной ткани. Может быть обусловлено недостатком витамина D, нарушением его обмена, а также дефицитом макро- и микроэлементов, вызванным их повышенной фильтрацией в почках или нарушением всасывания в кишечнике. При остеомаляции увеличивается общий объем костного вещества, но уменьшается его минерализация. Ведущими клиническими симптомами являются боль в костях, гипотония и гипотрофия мышц, патологические переломы и деформации костей скелета. При остеомаляции, развивающейся во время беременности (встречается редко), наблюдается размягчение костей таза с возможной значительной их деформацией, пояснично-крестцового отдела позвоночника, верхних отделов бедренных костей.
3) Гипертрофическая остеоартропатия. Синдром складывается из периостального новообразования кости, утолщения концевых фаланг пальцев в виде «барабанных палочек» и артрита. Известна частая связь синдрома с карциномой легкого, но встречается сочетание с хроническим заболеванием легких или печени, врожденными болезнями сердца, легких или печени у детей; описывают идиопатическую и семейную формы. Симптомы включают боль жгучего или ноющего характера, наиболее резко выраженную в дистальных отделах конечностей. На рентгенограмме выявляют периостальное утолщение дистальных отделов длинных костей.
4) Болезнь Педжета. У большинства больных с болезнью Педжета течение болезни является бессимптомным, и диагноз подозревают, исходя из анализа рентгеновских снимков, сделанных по другим причинам, или в связи с неожиданным обнаружением повышенной активности щелочной фосфатазы в сыворотке. Наиболее частым симптомом болезни Педжета является боль в кости или суставе. Гораздо менее часты головная боль, костная деформация, увеличение размеров черепа, переломы, изменение температуры кожи над пораженной костью, гиперсистолическая застойная сердечная недостаточность и нейропатии в результате ущемления, которые вызывают потерю слуха или другие неврологические расстройства. Неврологические расстройства являются результатом давления кости на головной мозг и черепные нервы, ущемления спинномозговых нервов и непосредственного давления позвонков, пораженных болезнью Педжета, на спинной мозг. Деформацию обычно наблюдают у больных болезнью Педжета значительной давности. Чаще всего череп, ключицы и длинные кости деформированы, и обнаруживают как увеличение размеров, так и атипичные контуры костей. Предполагают, что потеря слуха, головные боли и прогрессирующий гипе-ростоз лобной кости, наблюдавшиеся у Людвига ван Бетховена, были следствием запущенной болезни Педжета. У пациентов с болезнью Пейджета достоверно чаще, чем у лиц, ею не страдающих, встречаются артриты, переломы, первичный гипер-паратиреоз, остеопороз, заболевания щитовидной железы и нефролитиаз.
5) Рассекающий остеохондрит (болезнь Кенига) представляет собой заболевание неизвестной этиологии, которое встречается в молодом возрасте и характеризуется отделением от суставной поверхности костно-хрящевых фрагментов с образованием свободных тел («суставных мышей») в полости сустава. Предполагают, что в основе патологического процесса может лежать ишемический некроз кости, обусловленный блокадой кровоснабжения в зоне конечной артериальной ветви, питающей ограниченный участок эпифиза. Не исключают также возможную роль конституциональных особенностей, аномалий оссификации, травм и костно-хрящевых переломов.

Я запоминал все диагнозы и помогал врачам, имитируя нужные им симптомы.
Потом Лексу мои спектакли осточертели, и он привел старого невысокого эскулапа, дорогого и уважаемого, и тот, осмотрев меня, произнес тихо, разделяя каждое слово: «Он еще глухой. Через четыре месяца посмотрим, что с ним делать. И смотрите, чтобы не глотнул веревку и чтобы с окна не соскочил». Мне показалось, что белохалатый читал мои мысли. 
С каждым днем боль становилась сильнее. Через две недели я не мог ходить. Когда от боли мое  сознание покидало мозг, мне давали вакцину - раствор слабого наркотика. Страдания ненадолго прекращались, и из глаз катились сухие слезы. Ко мне возвращались чувства. А я ведь забыл, когда плакал последний раз. Так говорят. Это уже стандартная фраза: «забыть, когда что-то делал в последний раз». Это означает, что было что-то давно. Последний раз я плакал в 20 лет. Золтона обидели, и он плакал.
Сейчас он тоже плакал. Не от боли, а от ее отсутствия, не от холодной койки, на которой лежал, а от того, что мог почувствовать, что койка была холодная. Он плакал, потому что ему было легко. Легко перед Богом, которого потерял, когда последний раз рыдал, когда пообещал себе, что больше никогда никто не увидит его слез, что теперь никто не будет ему опорой или угрозой. Тогда он подумал, что Бог ему больше не нужен.
Он плакал, потому что остался жив. Жив, благодаря вымоленной случайности.  Бога вспоминают, когда рядом нет мамы. Когда нет выхода, когда умираешь, когда не хочешь умирать. Это нечестно, но так и бывает. В окопе под шквальным огнем не бывает атеистов.
Лечение продлилось четыре месяца. Все волосы на голове выпали, и прошлое иногда отдавало нытьем в области таза. Лекс устроил меня на работу.  Я же дал ему женщину, с которой до сих пор иногда сплю.
Мы познакомились с Лексиком в каком-то порошковом притоне. Четыре года назад. В притоны Лекс приходил, потому что писал кандидатскую о поведении наркоманов. К тому времени я уже плотно жил на неблагородных порошках. Возле барной стойки сидела девушка. Я подошел к ней, взял за руку и повел за собой. Это была девушка Лекса.  Он сказал: «Она занята» Я сказал: «Занят бывает только туалет. И то,  если туда нельзя сесть двумя сраками»
Он сказал: «Отпусти ее»
Я взял пивной бокал с барной стойки и раскрошил ему об голову. Порезал себе руку. Ему разрезал бровь. Меня выперло на улицу подобие охраны.  Лекса почему-то выперли тоже. Он был на машине. Рука кровоточила. Я подошел к его джипу и на лобовом стекле кровью нарисовал смайлик. Он вышел из машины и сказал: «Поехали в больницу, а то один я могу не доехать, кровь заливает глаз» Мне хотелось посмотреть салон его Лексуса. «Поехали».  В больнице мне из руки вытянули осколки, ему зашили бровь. Я сказал, что его девушка все равно уйдет со мной. Он сказал, что она никогда не была его и пойдет туда, куда захочет. Я сказал, что это чушь. Он не стал спорить, а мне перехотелось уводить от него его бабу. Стало скучно.
Лекс повез меня к себе домой и предложил на следующей день поехать с ним на стритрэйсинг.  Стритрэйсинг – это когда собираются много машин средней стоимости с хозяевами, чьи реальные водительские способности обратно пропорциональны мнению самих водителей. Скучное занятие скучных людей, которые не могут найти в жизни другого доказательства того, что они существуют. Но я не отказался. Я никогда не отказывался, когда мне что-нибудь предлагали. Лекс со мной подружился. Мне нравилась его машина. Вскоре в его машине появился еще один человек.
Рита…

Золтон впервые закрыл глаза. Вернее, они сами закрылись. Я не знал ее, никогда раньше не видел. Она подошла, крепко обняла за шею, и поцеловала. Поцеловала так, как будто больше никогда… хочется сказать, никогда не увидит меня, но я ее тогда не знал… поцеловала так, как будто завтра не будет ее. Я впервые закрыл глаза и понял, что не дышу… не хотелось. Она прижалась всем телом ко мне, как будто чего-то боялась и мне передалась ее дрожь, а потом резко повернулась и убежала. Не знаю, куда. Я бы не побежал за ней. Открыл глаза и почувствовал  привкус ванильного блеска для губ на своих губах.
В холл Винницкой гостиницы зашел Олег Скрипка. Немного усталый, немного улыбающийся. Со своим менеджером, деловой и тоже усталой. Я не стал здороваться, просто побрел в ресторан. Знаю, что он меня простит, ведь я знаю только одну его песню.
Она не была менеджером певца, не была вокалисткой или танцовщицей. Просто студенткой (это я потом узнал. Уже в Киеве, где судьба нас снова свела), услышавшей по радио, что в центральной гостинице на центральной улице центрального города области поселился Олег Скрипка со своей группой.
В Виннице я был с Ростиком, это входило в программу обучения на моей первой недоработе. Винница - это город,  в котором  чувствуется запах плаценты. «Плацента образуется чаще всего в слизистой оболочке задней стенки матки из эндометрия и цитотрофобласта. «Детское место» плаценты (хорион и пуповина) покрыты белым эпителием (амнионом). Между хорионом и материнской частью плаценты — базальной децидуальной оболочкой — находятся наполненные материнской кровью углубления. Эта часть плаценты разделена децидуальными сектами на 15-20 чашеобразных пространств (котиледонов). Каждый котиледон содержит главную ветвь, состоящую из пупочных кровеносных сосудов плода, которая разветвляется далее в множестве ворсинок хориона, образующих поверхность котиледона. Благодаря плацентарному барьеру кровоток матери и плода не сообщаются между собой. Обмен материалами происходит при помощи диффузии, пиноцитоза или сообщается рецепторами. С 4-ой недели беременности, когда начинает биться сердце ребёнка, плод снабжается кислородом и питательными веществами через плаценту». В Виннице чувствуется, как бьются молодые сердца людей и молодое сердце города. Города, в котором много детей и беременных женщин.

Золя больше ее не видел в тот день. Увидел намного позже, нечаянно. В больнице, в Киеве, в которую меня привез Лекс. Ее выводили из передоза.
Она совершила неудачную попытку самоубийства, объевшись фортрала. Потом испугалась и сама себе вызвала скорую. Заказала билет в реанимацию. Бедняга. У нее выкидыш был. Вот она и решила свести счеты с жизнью. Так говорят. Свести счеты с жизнью. Глупая фраза. Рита была глупой и молодой. Тоже глупая фраза, но ей она подходит. Тогда мне захотелось подарить глупой девушке счастливую судьбу. У меня получилось. Теперь она с Лексом. И мы часто ездим втроем в машине.


- Зачем ты это делаешь? Ты меня испытываешь? – мне это было сказано по дороге в ее дом, в ее с Лексом.
Мы с ней возвращались из отеля, в котором у нас был секс. Мы возвращались на метро. В вагоне, я лег на пол и объявил всем, что я есть Диоген, только бочку украли.
- Я тебя не испытываю. Просто давно не был в метро и обрадовался новым лицам.
- Что они о нас подумали? Ты даже не представляешь, как мне было не по себе. Я чувствовала себя посмешищем.
- Почему? Ведь ты этих людей даже не знаешь, им плевать на тебя.
- Я стояла, как дура, возле лежачего тебя. Это ненормально, как ты не понимаешь?
- Стояла бы, как умная или легла бы рядом. Для меня ненормально ехать в метро и смотреть себе под ноги. 
- Когда ты вырастешь? Ты же знаешь, как меня это напрягает. Я же вчера тебе об этом говорила.
- Я никогда не вырасту и никогда не стану ребенком. Только что ты изменила со мной своему мужу. Кому из нас стоит вырасти? Ты его недостойна. Добро пожаловать в мой мир.
- У тебя нет мира. Нет внутренней страны. Теплой и зеленой.
-  Да-да, и там не прыгают макаки. С каких это пор ты стала говорить банальные вещи?
- Лексу они не кажутся банальными
- Ты говоришь о нем и при этом пользуешься кличкой, которой дал ему я, потому что ценю больше его машину, чем  его самого.
- Как ты можешь так со мной разговаривать?
- Могу, потому что ты от меня зависишь и боишься. Мне же ты безразлична.
- Почему?
- Если бы я тебе предложил прыгнуть со скалы, и ты бы не знала, упадешь ты на землю или  в воду, ты бы прыгнула  не задумываясь?
- Нет. Я не могу так сразу, мне нужно подумать,  приготовиться. Я не та, которая летит в пропасть без оглядки.
- Пока ты думала, я прыгнул, и меня унесло течение. Расслабься, можно уже не думать. Поэтому ты с Лекси, а не со мной. Мне бы ты надоела после первой ночи.
- Мне тебя жаль, ты очень одинок.
- Я давно один. Мы отличаемся только чувством страха. Ты тоже была одна. Благодаря мне теперь ты счастлива.
- Ты ждешь благодарности?
- Не льсти себе, мне на тебя плевать. И в больших количествах ты меня удручаешь. Знаешь, в чем проблема твоя и еще миллионов жителей. У вас нет собственных глаз. Вместо них дыры. Вы пользуетесь глазами других, у кого они есть, чтобы смотреть на мир вокруг и самое главное, вы смотрите на себя глазами других. Вы зависимы, вы чувствуете то, что навязано зрением других, слышите чужие голоса и говорите чужими голосами. Ваш интеллект занимается проституцией, потому что вы беззаветно верите в опыт других, безжалостно сжимая свое ество.

Я развернулся и пошел в обратную сторону.  Глухой. Так меня назвал врач. Глухой – это наркоман, который уже не выйдет из штопора. Я вышел, потому что глухим был с рождения.

В кошельке не было денег. Нужно было как-то добраться домой.
Золтон подошел к регулируемому перекрестку. Ему нужно было добраться до улицы  Героев Космоса. Глупое название. Где в космосе были обнаружены неизвестные герои, также неизвестно.
Красный свет горит больше минуты. Вполне достаточно, чтобы без предупреждения молча сесть к незнакомому человеку в машину на переднее пассажирское.  Золе хотелось  сесть в джип.  В джипе человек себя чувствует не так, как в легковой. Чувство безопасности и собственной уверенности доходит до экстремума.
Он не знал, кто за рулем и чем это кончится. Задачей было сесть без предупреждения в машину, которая стоит в крайнем правом ряду, и заставить водителя довезти его до дома. Золя  стоял на перекрестке и ждал любой подходящий джип. Увидел  и пошел. Резко открыл дверь и громко плюхнулся на сидение. 
За рулем сидел мужик. Лет 40. Мне понравилась его бородка, и очки с черными дужками. Лицо приветливым не было.
- Зеленый, поехали. Высадишь на Радужном.

 Он молчал и смотрел на меня онемевший и безъязыкий. Ему было страшно. Я это видел. Наверное, это из-за моих глаз. Иногда по утрам, когда смотрю на себя в зеркало, я начинаю щупать свое лицо, чтобы удостовериться, что лысый бугристый череп, бледная кожа, резкие скулы и мертвые глаза действительно принадлежат мне.

- Поехали, чего ждешь,  опоздаю.

Водитель все молчал. Никакой обратной связи, это тяжелее всего. Он подумал и поехал. Золтон смотрел на него, не отрываясь и не моргая, глазами цвета золы.
- Тебе машина моя нужна?-  спросил бородатый.
- Как-то под наркотиками я вспомнил трех собак из детства. Два кабеля и одна сучка. Кабель и сучка вязались, когда к ним подбежал другой здоровый пес и начал рвать кабеля поменьше. Тот без сопротивления лег на землю и поднял лапы, открыв шею. Когда напавший пес успокоился окончательно и повернулся обнюхать сучку, мелкий кабелек перевернулся, прыгнул с четырех лап и вцепился ему в  горло с яростью и беспощадностью. Он его убил, а потом снова забрался сверху на сучку. Как ты думаешь, в чем мораль?

Водитель продолжал молчать. Вскоре мы подъехали к перекрестку возле Радужного. Я ему: «Останови тут, быстрее. Все, пока. Спасибо, что подвез. Скоро, думаю, увидимся». Золтон вышел и поплел домой.



Когда мне кто-нибудь говорит, что мечтает прыгнуть с парашютом или спеть перед большим количеством людей, меня не пробирает восхищение только потому, что на мой взгляд это просто. Даже, если было бы сложно, восхищение меня все равно не пробирало. Но для этого человека такой поступок является значимым, его стоит поддержать. Я поддерживаю. Ломая судьбу. Сломать, не означает испортить, искалечить. Сломать -  означает потом срастить по новой, дать новое направление. Плохое или хорошее. Мне решать.
Мне не решать больше, потому что я уже решил соскочить. Соскочить с шестого. Шестого этажа. Научиться летать. Летать вниз. Я бы так и сделал, если бы не трусость. Но не она остановила меня. Остановила. Поломала…






Глава третья

Стоя вечером на мосту, который скорее служит надземным пешеходным переходом,  я смотрел в одну точку. Смотрел слухом. Так бывает, иногда видишь звуки. Я видел стонущую сирену скорой помощи, застрявшей внизу  в извечной киевской пробке, протянувшейся на долгие километры. Красно-синие звуки заглушали все вокруг. Эти звуки не из машинного мира тормозных колодок и двигателей,  это звуки страдания кого-то по-человечески близкого, понятного и по-человечески безразличного.
В детстве, услышав скорую помощь, я замолкал. И ждал, пока она проедет. Мне казалось, так будет правильно, ведь кому-то плохо. Когда кому-то больно, все замолкают, бессловесно сопереживая. Так думал я, будучи ребенком.
Машина скорой помощи продвигалась на каждый освободившийся миллиметр.  Но автомобилей было слишком много, им некуда было деться, они не могли пропустить. Я знал, что сейчас будет. Водитель  устанет от бессмысленных усилий.
Вы слышали, как замолкают сирены? Со вздохом. Как все живое.
Однажды я видел, как на дороге иномарка сбила собаку. Собака отлетела на обочину. Иномарка немного приостановилась,  и поехала дальше. А собака, лежа на боку и в крови,  положив голову на лапу, смотрела ей вслед и скулила, тихо-тихо так скулила...  Она смотрела совсем незлобно, как-то по-собачьи прощающе, а потом прекратилась боль, и она   заснула…
Заснула,  чтобы проснуться щенком в новой собачьей жизни, где хоть какое-то время не будет грустной боли…
Сирена замолкла. И, наверное, где-то там, может, совсем недалеко, в каких-нибудь двух километрах, замолкла человеческая жизнь.
 
Жизнь удивительна. Ее можно стереть, можно удалить.
Восемь лет назад, когда Золтон только поступил в университет, впервые в его жизнь пришел панический ужас, слабость и дикая неуверенность в себе. У него было счастливое уличное детство, которое никогда не сталкивало ребенка с открытым насилием.
В Харьковском метро Золя столкнулся с двумя крепкими лысыми типами, которые в деталях описали, как они будут его убивать и что он при этом будет чувствовать. Зол молча продолжал слушать, одновременно ощущая, как холодный яд страха берет в тиски все его неопытное ество.
Панический ужас поселился в его сердце .
Сейчас бы он поступил не так. Зол вышел бы вместе с ублюдками из метро, держась немного позади. Они его видели бы, но повода для беспокойства не обнаружили.  На переполненной улице Золтон с размаху кинул бы одному в лицо красный пыльный обломок кирпича, поднятый с зеленой клумбы, на второго налетел и начал бы бить кулаком, обмотанным пряжкой от ремня. Бил бы, пока его не оттащили прохожие.
Жизнь удивительна, ее можно стереть, можно удалить. Но нельзя прожить заново.
Пробка рассосалась. Замигала сирена, скорая  на полном ходу мчалась по освободившейся полосе. Она успеет. Пусть успеет…
Успеть. Золтон посмотрел на свои часы. Они показывали полдень. На самом деле, на самом деле для всех других сейчас уже был вечер, приблизительно восемь часов. Часы были с самозаводом. Каждое утро Золт их одевал, но не выставлял время. Этим часам разрешалось идти в своей системе отсчета с тех пор, как умерла бабушка, 10 лет назад. Часы ни разу не сломались, но всегда показывали свое время, напоминая, что существует другое измерение, в котором стрелки циферблата показывают подходящие углы или как модно сейчас говорить конгруэнтные, т.е. соответствующие, другому пониманию…
Эти часы, с черным ремешком и большим квадратным светлым циферблатом подарила ему бабушка, когда умирала. Такое тоже часто встречается. В книгах, во всяком случае. Дарят, когда умирают. Подарила, потому что Зол съел последнюю котлету. Подарила, как подтверждение того, что она не злится на него.
За два дня до кончины, бабушка наготовила котлет. Она делала их очень вкусными, с луком, черным хлебом, яйцами, картошкой и морковкой. Золя их обожал, поэтому съедал очень быстро. Вечером в тарелке осталась последняя котлетка. У него создалось впечатление, что бабуля их даже попробовать не успела. Ничего, новые себе приготовит.
Не приготовит. К вечеру ей стало плохо. Золтон сидел возле ее кровати, говорил, что сейчас приедет врач и ей станет лучше, даже шутить пытался. Бабушка ему сказала, что ей не больно, и скоро она умрет, и попросила принести котлетку с хлебушком, которая последняя осталась на тарелке в холодильнике.
Золтон признался, что съел ее. Бабушка грустно улыбнулась, как она это делала всегда, и тихим голосом сказала, чтобы он не расстраивался и сходил за подарком, который она ему приготовила. Часы.
Часы в обмен на последнюю просьбу, которую он не выполнил.
С тех пор он никогда не доедает последний кусочек, последний бутерброд, последний ломоть, последнюю дольку, последнее оставшееся. Это стало привычкой. К чувствам и воспоминаниям в памяти Золтона это уже не имеет никакого отношения.
Не имело никакого отношения. То письмо, которое принес почтальон, было мне адресовано по ошибке. То письмо, одно их тез писем, за которые нужно расписываться, попало в мои руки случайно, почтальон неправильно прочел адрес. Самое же смешное, что этот осел был уверен, что адрес мой и то просто описка адресанта. У меня не было сил спорить, я взял доставку, расписался, закрыл входную дверь, пошел в гостинную, сел на диван, кинул конверт на журнальный столик и задумался. Как же давно мне никто не писал. Мне никогда никто не писал.
Не писал, потому что я никогда не читаю письма в буквальном смысле слова. Любой текст я сначала ощущаю и только потом могу прочесть. Так как большинство текстов несут бесполезные ощущения, я даже не удосуживаюсь просматривать содержимое.
Золтон лег на диван и расслабился. Ему не было интересно, что в письмеи тпкже был интересен человек, который отвлек его от самоубийства.




« Сейчас будут числа.
Один.
Дыхание спокойное. Тело расслаблено. Глаза закрыты. Лежишь удобно.
Два.
Стопы, колени, бедра максимально расслаблены, еле ощутимы. Кисти, локти, плечи максимально расслаблены, еле ощутимы. Таз, спина, шея максимально расслаблены, еле ощутимы. Лицо. Последний этап. Максимально расслаблено, еле ощутимо.
Три.
Дыхание равномерное. Ты стоишь на берегу голубого чистого озера. Ветра нет. Вода спокойная.
Четыре.
Ты медленно заходишь в воду. Она не холодная и не очень теплая. Так, как тебе нравится. Вокруг тишина, и в душе у тебя спокойствие.
Пять.
Озеро обволакивает твое тело, ты погружаешься, растворяешься в нем. Постепенно, шаг за шагом вы с ним становитесь одним целым.


Шесть.
Ты ощущаешь озеро, как оно колышится, как умиротворенно дышит. Ты в нем растворяешься.
Семь.
Чувствуешь, как прохладным потоком тебя наполняют другие источники. Ты сливаешься с ними. Чувствуешь реки. Их стремительное течение.
Восемь.
 Реки впадают в моря. Реки, озера, моря, ты все это слышишь, чувствуешь, видишь. Шторм, волны, штиль… все происходит внутри тебя.
Девять.
Дыхание спокойное, немного замедленное. Моря соединяются с океаном. Ты его чувствуешь. Океан – это ты. Рыбы, моллюски, затонувшие корабли… все внутри тебя. Ощути их.
Десять.
Замри, запомни этот момент, наслаждайся им. Позволь океану вести тебя, разреши рыбам плавать внутри тебя, волнам накатываться на берег, рекам шуметь.

А теперь представь себе, что ты берешь письмо, которое лежит на столе. Расскрываешь его… Там всего одна страница. Красивый почерк. Кто написал это письмо? Какой человек? Чувствуешь тепло? В правой руке. Почувствуй. Оно исходит от бумаги. По твоим рукам перетекает золотым солнышком к телу, к ногам, к другой руке, к голове, к каждой частичке твоего тела. Ты уже весь светишься, сияешь золотом, улыбаешься.  Твое тело становится невесомым, ты поднимаешься в воздухе. Ты летишь, сияя солнечным светом. Летишь, так легко, такое счастье летать… Как я любил летать…  Помню, каждый день перед сном я проделывал похожее упражнение, расслаблялся, представлял, что моя душа выходит из тела и летает над ночным городом, смотрит на людей, бездомных собак, мерцающие фонари безлюдных парков, деловитый свет домов, прислушивался к неторопливые кряхтениям засыпающего города. Иногда заглядывал к своей девушке, которую очень любил, как может любить только юноша, понаблюдав немного за ней, летел дальше смотреть, как ложатся спать маленькие городки и поселки. Я никогда не навещал тюрьмы и больницы. С кладбищами все было намного легче, поэтому мимо иногда мог пролететь. Но больше я не летаю. Даже во сне.

Я разорвал конверт, из него выпал альбомный листик. Красивый почерк. Круглый и мягкий.. Ничего лишнего.
Звонок Лекса прервал ход мыслей. Вот уже неделю, как они с Ритой отдыхали в Греции.
- Золотой, привет. Как делишка?
Лекс считал, что у меня не могут быть много дел и много работы и всегда одно и то же настроение, поэтому он всегда задавал один и тот же вопрос, когда мы начинали разговор и специально употреблял единственное число.
- Делишка на месте. Что ты хочешь?
- Я от тебя никогда ничего не хочу. Готов поделиться впечатлениями вчерашнего дня.
Он был прав, он никогда ничего от меня не хотел, поэтому меня не раздражало его общество.
- Хорошо, делись.
- Ты мне весь кайф испортил. Ну ладно. Слушай. Есть вещи, которые, по ходу, могут случиться только со мной. И дело не в том, что ситуации какие-нить уникальные, нет. Просто мое понимание юмора и адекватности неконгруэнтно с  другими (иногда).
- Лекс, давай короче и без вступлений.
- Хорошо. Так вот. На пляж я встаю рано. В 6-7 утра. Ты знаешь. Не люблю сжигающего солнца и столпотворения. Сегодня пошел в 7. На подходе к лазурному морю вспоминаю, что забыл колу в холодильнике в номере.  До отеля 50 метров, решил вернуться. Иду, значит, веду сам с собой умную беседу. Подхожу к номеру, открываю дверь (оказалось, забыл закрыть). Холодильник стоит в коридорчике. На нем яблоко. (Наверное, вчера Рита оставила. Яблоки люблю, сразу схватил и начал есть, громко чавкая). Открываю холодильник и постепенно охереваю: там лежит творог (органически его не переношу), апельсиновый сок (такая же ситуация), арбуз (съел его два дня назад) и еще какие-то продукты. Тут меня осеняет мысля, что холодильник-то не мой. Боковым зрением замечаю приближение тела. Поворачиваю голову, тело мужской национальности, чешит яйца и смотрит на меня заспанными ошалевшими глазами:
- Ну что, хорек, попался?
 Это он мне говорит. Какое-то негостеприимное обращение. В руке у меня  половина яблочка. Думаю, может, ему дать перекусить, чтоб попустило. Удержался, он бы не оценил. Говорю ему  первое, что  пришло  в голову утром:
- А в Лапландии сейчас холодно?
Золя, если бы ты видели его рожу…  я чуть не укакался со смеху! На его лице отразился настолько глубокий процесс мышления, такой напряженный, что можно было услышать скрежет мозгов. 
«Шо ты сказал?», - фыркая переспросил дядька.
Я ему:
- Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог…
Чтобы убедить его, что пацан я серьезный и не шучу, еще эффектно прыгнул вверх с взмахом рук
Мужик продолжал рефлексировать. Мне его стало жалко, поэтому я ему совсем жалобным голоском (чтобы хоть как-то поддержать) пропел: «Зибэн-зибэн, ай-лю-лю. Зибэн-зибэн, айнц-цвай» и посмотрел на него, как кот из Шрэка.
- Ненормальный, идиот, иди отсюда! -  наконец-то растормозился чувак.
Ну… с чувством оскорбленного достоинства я ушел. Даже недоеденное яблочко на холодильнике оставил.
Подумаешь, номером ошибся. У меня 304, а зашел в 204 на этаж ниже.
Только что видел его на пляже, улыбнулся ему, а он, гад, отвернулся.  Обидно.
А если честно, хохочу сегодня целый день, когда представляю себя его глазами.

- Ты закончил?
- Тебе совсем не смешно?
- Почему же. От смеха я разрезал себе живот и теперь смотрю, как кишки падают на пол.
-  Ты в своем репертуре. Золотой, скажи, Если бы у нас была традиция, при которой каждый имел свой флаг… Кто-то бы носил  флаг со львом, показывая храбрость как основную черту своего характера. Кто-то корону, делая акцент на своем происхождении. Кто-то книгу и перо... А что было бы на твоем флаге?
-  У нас нет этой традиции. А если бы и была, то я носил бы с собой только косу.
- А на моем флаге был бы нарисован орел на фоне голубого неба, летящий к солнцу.
- Ты не оригинален. Иди к Рите, ей такой бред по душе.
- Зол, кстати. Я тебе хотел рассказать еще одну историю из своей жизни, она тебя точно развеселит. Просто вчерашний казус мне ее напомнил.
- Если не развеселит, я положу трубку.
- Договорились. Итак. Внимание. На конкурсе нелепых ситуаций у меня есть шанс занять первое место. Несколько лет назад я познакомился с мисс Киев-2003. Об этом дальше.
Так получилось, что я всегда чувствую, когда мне придет смс от близкого человека или этот близкий просто думает обо мне. Над этим явлением особо не задумываюсь, потому что оно присутствует у очень многих. А еще у меня есть удивительная особенность отсылать сообщение тому, о ком пишешь. У моего брата такого не бывает, поэтому постоянно меня задрачивает.
Когда я ходил в школу, меня всегда беспокоил вопрос: «нужно ли провожать девушку домой или сама допрется?» Так как этот вопрос беспокоил только меня, то мне всегда попадались девушки, которые живут настолько далеко, что мне приходилось домой возвращаться к утру. Моему брато везло больше, поэтому он всегда надо мной подшучивал по этому поводу.
У меня есть пунктик. Я считаю, что девушка должна быть младше своего парня, а жена мужа минимум года на четыре. Так как этот вопрос беспокоит только меня, то мне всегда попадались одногодки или старше на 2-5 лет. Вот и Рита, кстати, старше. Моему брату везло больше, поэтому он не уставал подтрунивать надо мной.
Деньги по старой привычке распихиваю по всем карманам, но основную сумму всегда держу в кошельке, который постоянно забываю дома. Брату везет больше, и его это веселило.
В итоге, с появлением каждой новой девушки, брат точно определял километраж до ее дома, ее возраст и моменты, когда звоню ему, чтоб привез кошелек. Это дошло до того, что несмотря на то, что в прошлом остался даже институт, мне стабильно продолжала «улыбаться» удача.
Сейчас мне плевать, где она живет (благо есть машина), но я продолжаю удивляться огромности нашего города.
Теперь к делу. Познакомились, понравились друг другу. Назначили встречу. Просит за ней заехать. Гавно вопрос. Отыскал. Еще раз удивился, что люди живут так далеко. Жду, предвкушая, как мне будет хорошо, какая она классная и как отлично мы будем подходить друг другу. Стало немного скучновато. Достал мобилку, пишу брату про свою «удачу», про то, что она старая, что живет она там, куда даже ласточки не долетают, про то, что девушка захочет много денег, но ни хрена не получит, потому что в кармане осталась десятка на сахар от чая (кошелек оставил дома, в остальных карманах ничего нет, заправил машину до щелчка). Написал смску, думаю, какой я молодец – улыбну сейчас любимого брата, и отправляю… ей…
КАКОЙ ЖЕ Я ПРИДУРОК… Предстал во всей моей красе! Она даже не узнала, что больше недостатков у меня нет, а если есть, то в качестве продолжения достоинств. Взял и выдал свои любимые качества на-гора, пока она дома для меня наводила марафет.
Мисс написала, что у всех бывает, и я могу смело ехать домой. Никакие «извини, я накурился» не проходили. Первый раз в жизни дома был в 8 часов. А самое обидное, что было действительно плевать сколько ей лет и где живет. Для мисс она оказалось очень даже умненькой, трогательной и отзывчивой. Такое красивое создание… Взял по-мальчишески и по-идиотски обидел тогда хорошую девочку. Последним от нее было сообщение типа: “Go home and fuck your hand, mongrel”.
Вот такая была история.»

Я положил трубку и пошел  обратно к журнальному столику. У меня хорошее воображение, но большинство историй Лекса мне кажутся глупыми. Только одна его повесть вызвала у меня смех и то, скорее всего потому, что я был под анашой. Даже сейчас улыбка накатывается на мои губы, когда вспоминаю, хотя это было около трех лет назад. Лекси вез меня домой из клуба и чтобы поддержать разговор, поведал мне приключения вчерашнего дня.
Начал он так, оратор непризнанный:

«День не заладился с самого утра. Все особи женского пола в моем доме спали, поэтому завтрак пришлось делать себе самому. После первой ложки я понял, что если съем до конца то, что приготовили мои руки, мир увидит внутренности моего тела без фиброскопии. Злой пошел на работу.
В 8 часов в ICQ появилось два человека: клиент и девушка, с которой должен пойти вечером гулять. Пожелал обоим доброго утра и хорошего рабочего дня. Либидо к этому времени начало просыпаться. Спрашиваю у девушки: «какое нижнее белье на тебе сейчас надето?». Делаю глоток чая и оторвавшись от клавиатуры, смотрю на монитор. От шока оплевал чаем экран - вопрос достался 50-летнему клиенту. Клиент больше на сеансы ко мне не ходил.
В 4 часа заехал к брату в офис. Сижу в приемной, жду, когда его величество меня примет. Он взял на работу смазливую секретаршу, которая в наглую пялится на меня. Скучно. Предложил, пока брат занят, ввести в транс, смеха ради. Она, дура, загорелась. Говорит, что ее уже вводили и ей понравилось. Что делать? Уже сказал. Все по процедуре, заставляю вспомнить ощущения прошлого транса. В какой-то момент потерял с ней связь. Короче, она заснула. То ли я так подействовал, то ли не выспалась. Я на нервах, будить нежелательно. Сел на диван, сделал ангельскую рожу лица (типа я просто мимо проходил). А она, сволочь, еще предательски так посапывает. Заходят люди в приемную, а она все спит в своем кресле. Гости тихо, извиняясь, выходят. Из кабинета выходит Денис (брат). Смотрит на меня, очень смирного, смотрит на секретаршу (его брови ползут вверх), потом на меня уже по-злому.. Блин, я же не виноват, что она заснула? После этого слушаю лекцию брата из серии: «Цирк уехал, клоуны остались»
Думаешь все? Набери побольше воздуха и расслабь анус. Кульминация впереди. Вечером гуляем с девочкой. Она просто забила меня монологами, и все сильнее и сильнее хотелось стать Отеллой. Ура, прогулка окончена. Машина стоит на площади. Дождь. Ни души, ни машин. Одна моя – сиротка. Галантно открываю дверь и усаживаю трещалку на переднее пассажирское. Закрываю дверь. Не торопясь, обхожу. В голове выстроилась юморная картинка мести. А спрячусь-ка я в багажник, пусть побоится немного. Уважаемые владельцы иномарок, выпущенных после 2000 года, чтоб вы знали, багажник можно открывать изнутри. Там рычажок есть. Итак, я прыгаю в багажник, закрываюсь и вслушиваюсь, че там панна делать будет. Тут тесно и не очень уютно, и еще темно. Достаю мобилку, чтоб светлее было. И в этот момент меня осеняет, что в моей машине рычажка-то нету, ибо ее до 2000 года произвели, и замок можно только снаружи открыть. Вот лежу я в багажнике своей же машины, сам же туда залез, сам же закрылся… и знаешь, мне так стало грустно, по-мужски, без соплей, но грустно. И подумал я, лежа калачиком в багажнике, а на хера мне все это надо, на хера мне эти бабы, каждый день новые? Ведь нужна-то только одна, которая поймет, оценит, которая спрашивает у деловых партнеров о нижнем белье, которая на первом свидании заставит меня обалдевать от нее, которой захочется сносить крышу… с которой буду вместе, долго и счастливо, гулять по ночам, танцевать, обнимать, любить, в конце концов…
Эх… набираю на мобилку эту бормоталку, говорю так и так, я в багажнике, не знаю, как сюда попал, выпусти, пожалуйста.
Золенька, когда я увидел лицо девочки, грусть, как рукой сняло, от смеха лег обратно к запасному колесу. Такого шока даже я изобразить бы не смог. Она молчала всю дорогу, лишь иногда на меня посматривала. Хоть чего-то добился . «Не пропадет наш скорбный труд и душ высокое стремленье…»

Теперь бы я не засмеялся. Как будто каждый год какая-то часть меня отмирала. День за днем, догорало все внутри, пока не перестал тлеть последний уголек и осталась зола.
«Зола — несгорающий остаток, образующийся из минеральных примесей топлива при полном его сгорании. Содержание золы в каменных и бурых углях находится в пределах примерно от 1 до 45% и более, в горючих сланцах — от 50 до 80%, в топливном торфе — от 2 до 30%, в дровах — обычно менее 1%, в растительном топливе др. видов — от 3 до 5%, в мазуте — чаще до 0,15%, но иногда выше. Верхний предел содержания минеральных примесей определяется технической возможностью и экономической целесообразностью использования данного ископаемого в качестве топлива.
Присутствие золы снижает относительное содержание горючих составных частей в топливе. При сжигании топлива некоторое количество тепла теряется вместе с золой. В котлоагрегатах расплавленная зола оседает на трубах топочных экранов, ширм и др. элементов в виде спекшегося шлака. Отложения золы на поверхностях нагрева препятствуют передаче тепла от топочных газов к воде или пару и увеличивают аэродинамическое сопротивление котла. Летучая зола истирает котельные трубы и дымососы, при удалении с дымовыми газами зола загрязняет атмосферу»
Если бы не почтальон с его  письмом, я бы больше не загрязнял атмосферу.
Золтон взял письмо, и глаза снова забегали по строчкам.


«When you press me to your heart
I’m in a world apart
A world where roses bloom

And when you speak...angels sing from above
Everyday words seem...to turn into love songs


Здравствуйте.
Ведь не бывает, что письма приходят просто так? Ведь не бывает случайностей? Я тоже так думаю. Мне захотелось написать письмо и отправить его по адресу, который кажется мне очень смешным. Героев Космоса. Получается, что две собачки были тоже героями? Я обожаю животных. А вы, если захотите, ответьте мне. А если нет, ничего страшного.

Я хотела Вам рассказать, что никогда не перестану радоваться. Сушить волосы феном и верить в то, что это вовсе не фен, а мой микрофон. Красить ресницы перед зеркалом и разыгрывать всевозможные взгляды. Подпевать песням на радио и кривляться, и все это за рулём. Жить беззаботно и весело.

А еще я никогда не перестану любить. Прежде всего жизнь за то, что она такая.  Такая необыкновенная и удивительная. И за то, что она мне дала огромное счастье быть женщиной.

Все во мне поет и танцует. Наверное, я снова влюбилась. Интересно, а можно в одного и того же человека влюбляться десятки, тысячи раз? 

И еще. Очень интересно, что может быть приятнее в мире, чем обниматься? Нет, правда. Обнимать человека, получая от него в ответ то же тепло, ласку, родное дыхание.

В общем, диагноз мне по всему выше написанному поставить несложно. Проблема в другом. Сегодня я совершенно неизлечима :).

Я обещаю, что каждую неделю буду присылать Вам по одному письму. Я не знаю, что Вы будете с ними делать. Может, сразу выбросите, а может, сохраните. Мне кажется, я не зря выбрала Ваш адрес».


Глава четвертая.

Оскомина, осколок плавал по артериям Золтона. Он кинул письмо на пол. В нем не было ничего особенного. В нем была огромная разница между бессмысленностью его существования  и решительным существованием другого.

Я вспомнил, как однажды ехал в автобусе. В переполненном автобусе, мокрые после дождя, тела соприкасались разными частями. В тесноте, в неудобстве на меня не воздействует стресс, не напрягает, мое лицо не искажают разные гримасы. Я остаюсь спокойным. От выхода из автобуса меня отделял один человек. Считал ли он себя таковым, не знаю. Меня прижало грудью к его спине. Так и ехали. Потом почувствовал, что его рука находится как раз на уровне моего члена. Сначала мне показалось… А потом не показалось. Дружище аккуратно пытался ощупать тыльной стороной кисти мои гениталии. И смотрел в другую сторону, нечаянно. Нащупал яйца, член, и неопытно их поглаживал. Меня не возмутило, я не дернулся с места, мое лицо не выражало никаких эмоций. Он покраснел. Ему, по ходу, нравилась игра. Он боялся, что я замечу. Фроттаж? Не похоже. Автобус стоял в пробке. Все тот же Московский мост.  Мужик продолжал меня гладить. «Интересно, он успеет кончить?»  подумалось мне. Мы медленно подъезжали к остановке. Он начал делать мне немного больно, увеличив давление кисти. Мое лицо не отражает никаких эмоций. В тесноте, в неудобстве на меня не воздействует стресс. Остановка. С надрывом открывается дверь. Люди перед дверью автобуса расступаются, ожидая, что будут выходить. Сильно выгнув спину, максимально отодвинув тела позади, взявшись руками за поручни, ударом ногой в спину,  так без шуток, со всей силы,  прощаюсь с коллегой-первертом. Он вылетел далеко вперед,  ускоренно встретившись с асфальтом. Крики возмущения. Кто-то назвал меня зверем. Кто-то кинулся его подымать.  Я спокоен, мое лицо не отражает никаких эмоций. На меня таращатся, я пропускаю взгляды сквозь себя и отрешенно смотрю на публику. «Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка «Дружбы народов». 



Лекс меня как-то спросил, что бы я хотел услышать на своих похоронах от самых близких людей. Я ему ответил, что на мои похороны никто не придет. Но его, похоже, не устроил мой ответ, и он продолжал меня допытывать.
 - Скажи, какими своими поступками ты гордишься?
 - Лекс,  ты достаточно умен и достаточно меня знаешь, чтобы не задавать поверхностных  вопросов.
 - Если бы ты был на моем месте, что бы ты у себя спросил?
 - Ты мне напоминаешь психолога советских времен,  которые дальше школы не видели своей перспективы. Они знали, что им нужно задавать вопросы, умели их задавать, но не понимали, почему нужно спрашивать. Я тебе расскажу то, чему тебя не учили в университете. Мир человека от мира животных отличается на 30 процентов. Остальные 70 у нас общие. Нам добавилось сознание, вернее осознание, которое выражается в умении формулировать любой процесс нашей жизнедеятельности в словах.  Когда ты со мной разговариваешь, ты думаешь, что я тебя понимаю, потому что воспринимаю твой голос и мысли через фразы. Это не так. Наше взаимодействие строится на нитях наших тел. Мелких движениях, жестах и т.д. Об этом знают все, правда? Главное, не это. Главное, действия. Мелкие поступки, индивидуальные и социальные. Хочешь,  расскажу тебе о взаимодействии без слов и безусловную симпатию? Тебе улыбнулись, тебе придержали дверь в метро, помогли донести тяжелые вещи, подняли, если ты что-то уронил, придержали, если качнуло в транспорте,  смотрят на тебя мягко и без агрессии, улыбаясь глазами,  угостили тебя чем-то, уступили место и т.д. А если это все делает один человек? Делает уйму мелких социальных поступков по отношению к тебе? Так рождается взаимопонимание. Так что, если бы я был на твоем месте, я бы общался без слов. Лекс, но ты пока не готов, поэтому расскажи мне, когда последний раз ты чувствовал себя счастливым?
 -  Меняешься, раньше ты не задавал подобных вопросов. Ну ладно, дай подумать. Даже не помню, как все началось. Да нет, помню. Девочка с первого курса пригласила меня придти посмотреть. Она хотела, чтоб я стал ее партнером. Т.е. танцевал с ней. Первокурсница мне не нравилась, но я пришел, потому что в таких местах всегда много красивых девушек, и была надежда немного развлечься. Когда мы наконец-то зашли, я почувствовал разочарование - красивых девушек не оказалось. Мой интерес сползал к нулю и в этот момент я увидел пару, которая разминалась, танцуя. Заиграла рок-н-рольная музыка, и парень с девушкой начали выбивать ногами бешеный ритм. Я забыл тогда, зачем пришел, потому что был поражен. Сейчас в сети до фига тестов, которые определяют, какое ты животное, мифический герой, фраза и т.д. Если бы существовал тест с определением, какой ты танец, то я бы его не проходил, потому что тогда уже точно знал, что буги-вуги это я.
Я учился, танцевал на улице, дома, в метро, институте. Вскоре я нашел партнершу, с которой начал встречаться, потому что не представлял танца без чувства. И когда мы танцевали, романтичный школьник, который давно во мне умер, оживал. Партнерши менялись. И это дикое чувство кайфа внутри затихало. Постепенно любовь полностью исчезла. И теперь изредка я прихожу потанцевать. Это одно и то же, как приходить к девушке, которую когда-то любил, чтобы немного оживить воспоминания и погреться в их лучах и потом уходить с мыслью, что любовь к ней никогда не вернется. И так, иногда, когда играет музыка и в ней четко прослушивается синкопа, я вспоминаю ритмы, которые когда-то делали меня счастливым.
 -  Иди к Рите. Расскажи, что забыл вкус счастья. Она тебе поможет.
 - Рита любит тебя, Зол. Не становись лицемером.
 - Ты знал? Почему не сказал?
 - Ты давал ей счастье, которое не смог дать я.
 - Не переживай, последний раз я его забрал. Теперь там пустое место. Иди к Рите  Свободу нужно чем-то заполнять.




Глава пятая.

Лекс решил подыскать мне новую работу и теперь я замечательненько ходил на собеседования. В большинстве случаев собеседования я проваливал, потому что люди не могли не чувствовать моего презрения к  ним.

Передо мной сидела девушка, начинающая женщина. Лет так 26-27. Высокая шатенка с большими глазами. Можно говорить про женщин «немного косоглазая»? Не знаю, но она была немного косоглазая. Немного косоглазые женщины мне кажутся очень сексуальными. Даже не кажутся, они на самом деле такие. И совсем не потому, что «интересно смотрят». У этой косоглазой была упругая задница, которая виднелась через белую льняную юбку. Ножки тоже радовали.
-  Расскажите,  что ищем?
И вместе с этим мощным вопросом пропал весь интерес и к ней, и к ее компании. Сногсшибательный вопрос директора по персоналу.
- Ищем? Вы правильно употребили форму глагола? Имеется в виду, ищем вместе с вами или кроме меня и вас здесь еще кто-нибудь сидит?
- Имела в виду, чего именно вы ищете?
- Я так и понял. Просто решил переспросить. Чаще всего я ищу женщин.
- Женщин? А как это связано с нашей компанией?
- О, поверьте, никак. Просто вы спросили, что именно ищу, и я не пожелал вам врать.
- … Понятно.  Где вы видите себя через три года?
 Скорее всего, свою профессию она изучала по журналам. Так мне подумалось. И пока она изучала журналы, ее тело, наверное,  изучал тот, кто взял ее директором. Хотя эта мысль довольно банальна и чаще всего исходит от самих мужчин, облегченных от интеллекта.
 - Через три года? Знаете, мне очень бы хотелось съездить в Тибет.
- Через три года в нашей компании, где вы себя видите?
- А вы собираетесь открывать в Тибете филиал? Ладно, дайте подумать. Скажите,  кто будет моим прямым руководителем?
- Кантри менеджер
- Кантри? А по-русски можно? Или он музыку просто любит? Хорошо, тогда через три года я вижу себя на его позиции.
- А что с ним делать?
- А он пусть в Тибет едет.
- …
- Я пошутил. Просто рано задавать такие вопросы человеку, который впервые прошел дальше дверей вашего офиса.
- Понятно. Теперь немного нестандартный вопрос. Почему птицы летают?
Ого,  аж  поразила нестандартностью. Пойду сразу учеником Дали стану.
 - Потому что вода мокрая.
- А какое вода имеет отношение к птицам?
- В этом и вопрос. Когда поймете, узнаете, почему птицы летают.

Лексу рассказали о моих подвигах. Он меня журил, но больше смеялся. Все-таки у него получилось без собеседований устроить меня в представительство  какой-то международной  компании.
Мой первый рабочий день был запоминающимся. Но не для меня.
Дурацкая особенность западных компаний всех сажать в одно пространство. Всех подряд, и больших и маленьких.
Мне показали рабочее место. Напротив сидит очкарик, и между нами перегородка, так что видны только его глаза. Как только я поднимаю от ноутбука свои, он тут как тут, таращится на меня. Глаза напротив... После десятой  встречи наших глаз меня это достало, и я сказал: «Еще раз на меня посмотришь, кину в голову ноутбук». Он подумал, что я пошутил. Очкастый  понял, что я не шучу после того, как я пнул его ногой под столом.
 Всю ночь перед этим я не спал. Волновался, может быть. В 10 часов утра, сидя на своем рабочем месте, я понял, что моя борьба со сном – издевательство над собой чистой воды. Отодвинул ноутбук и развалился спать на столе. Вряд  ли храпел, но вид явно был не из лучших. Через полчаса меня разбудил начальник. Эти твари есть везде. Даже тут.
 - Золтон, вам плохо? Может, домой пойдете?
 - Да нет, все хорошо, командир. Просто глаза напротив утомили. Нельзя их куда-нибудь передвинуть?
 - Нельзя, привыкайте, это культура компании.
 - Так и подумал.
 - Приступайте к работе
 - Слушаюсь, шеф
Еще одна беда, которая меня достала, это кресло с очень маленькой седушкой и высокой спинкой под 90 градусов.
 - Как вы на них сидите? – спросил у девушки справа. За красивенькие ножки она получила сразу кредитную улыбку
 - Это специальные кресла, к ним нужно привыкнуть. Они хорошо держат спину и и принуждают к рабочей атмосфере. Симпатично и эргономично.
 - А как думаешь, если я вместе со своим креслом выкину очкарика напротив в окно, это будет симпатично?
Она хихикнула.
 - Тебе не кажется, что в первый рабочий день ты себя неадекватно ведешь? – это очки у меня спросили
 - А тебе не кажется,  что за гнилой базар я тебе через перегородку в челюсть кулачину кину? И будешь смотреться с разбитой рожей очень эргономично.
 - Мы этот вопрос решим вечером у бла-бла-бла директора.
 - Ладно, не сердись, просто я не выспался. Больше не буду. Только потише будь.
Подумал,  что с него хватит на сегодня. Да и Лекс злиться будет. А последнее время мне его злить не хотелось. Тем более он узнал про нас с Ритой, и все равно продолжал меня кормить.
 Снова к девушке.
 - Малыш, сегодня вместе обедаем?
 - Думаю нет, - отозвался тип слева от меня.
 - Слышь, - я ему говорю, - за кофеечком не сбегаешь? Копытных дам.
 - Придется самостоятельно.  И веди себя попроще
 Я делаю самую кислую свою мину, и молвлю тихо: « Если не сгоняешь, я тебе в сумку насру»
 Фу. Некрасиво сказал. Что-то я сошел с пути утверждения в офисе, как самца.
Вообще, дерьмо – одна из моих самых любимых тем.
  - А ты когда-нибудь обсирал бочок унитаза, потому что не успел быстро сесть? – продолжаю допытываться у него
 - Чего ты ко мне пристал?
 - Нытик. Ладно, сиди там и не пищи, мыша серая
 - У тебя есть какие-нибудь проблемы? Выйдем?
 - Лучше зайдем. Каждый сам в себя и отпразднуем день аутиста.
Сказал и снова улегся спать. Меня разбудил звонок Лексуса. Какой-то стукач успел меня заложить.
- Золт, ты вообще нормальный. Что ты там творишь? Я что должен бегать за тобой как за детсадовцем?
- Кстати, а вакансии в детском садике еще остались?
- У меня в психлечебнице остались. Пожалуйста, хватит себя выставлять отморозком. Хоть на полгодика задержись там.
- А ты мне свой Лексус подаришь?
Он положил трубку. Странный чувак.
Все вокруг сидели уткнувшись в монитор, изредка на меня поглядывая. Я громко извинился, улыбнулся и сообщил всем, что это своего рода была проверка коллектива на прочность, и каждый теперь имеет право проверить меня. В общем, бред промолол какой-то.
Второй день на новой работе мне заполнился лишь одним. Хорошо потрахаться и хорошо просраться – удовольствия весьма близкие и совершенные по содержанию.
Когда я сидел на переднем сидении джипа Лекса, он мне сказал,  что со мной его машина еще быстрее ездит. Ударить его головой об руль мне бы не позволила совесть, поэтому я подумал, что пора начать себе готовить пищу хоть изредка. А то питаться получается только тогда,  когда в квартире появляется женщина, а это только 3 ужина, 2 обеда  и три завтрака в неделю.
 
Сегодня утром сделал себе сам. Завтрак сделал сам. Мой отец невкусную пищу всегда делил на две категории: отрава и могила. Отраву есть можно,  она переварится, могилу нужно выкидывать. То,  что сделал себе я,  даже могилой не назовешь. Скорее кладбищем.
 Но всю тяжесть  последствий приготовления еды своими руками я оценил через три часа.
На каждом этаже нашего офисного здания есть туалеты. Вчера я туда не заходил. Сегодня пришлось.
Мне как-то рассказывали,  что прежде,  чем усесться, общественный туалет нужно накрыть специальной бумажечкой. Пока я допер, где это бумажечка и как ее туда класть…  пот меня прошиб до самых пяток. Уселся я, значит, анализирую свои ощущения. Интересно,  что чувствует человек,  когда уже приготовившись к процессу дефекации, он выталкивает из себя первый тяжелый снаряд, и тот летит с такой скоростью, что в момент столкновения с водой, обдает всю твою жопу брызгами? А ты не знаешь, кто был перед этим в туалете и не уверен,  что то была просто вода? Как хочется верить, что то была просто вода… Но это еще не все. Особенные ощущения, когда вода по твоим булкам начинает стекать обратно в унитаз, по капельке, нежно прокладывая путь между волосиками на ягодицах. Супер.
 Ищу глазами туалетную бумагу, и натыкаюсь на какую-то коробочку. Какой идиот положил сюда коробочку вместо туалетной бумаги? Всунул туда руку. Как мило, там оказались новые женские прокладки. С крылышками. Прямо Европа. А я баран, еще и не в ту дверь зашел.  И сижу я такой, в женской параше, с прокладками в руке, с мокрой жопой и думаю, чего мне еще не хватает? Слышу, как открывается соседняя кабинка, цокот каблуков о мраморный пол, звук крана в умывальнике, скрип открываемой двери и щелчок выключателя. И так темно-темно стало,  и климат-контроль жужжать перестал. Вот оно. Счастье.  Правильно, я же Дракула, мне свет не нужен.
Достал мобильный, осветил пространство. Осталось только подорожник вместо бумаги найти… Хрен, даже подорожника не оказалось. Взял бумажку-наунитазник, разорвал на части, и …   лучше бы я сексом с кем-нибудь занялся, честное слово.
Вечером за мной заехал Лекси. Один вечер в неделю он посвящал мне. Наоборот. Один вечер в неделю я посвящал ему и спокойно отвечал на все его дурацкие вопросы:
 - Ты когда-нибудь кому-нибудь завидуешь?
- Я искренне завидую добрым, честным, открытым, хорошим… тем людям, которые любят других больше себя, которые призваны служить другим. Таким человеком нужно родиться. А есть такие, как я, со своими желаниями, своими целями, взгромоздившиеся на плечи других, обманывающие других, строящие свое будущее и благополучие через хороших, честных и добрых. Такие, как я, люди-паразиты, сволочи общества.
- Как ты понимаешь, я не собираюсь тебя убеждать,  что ты наговариваешь на себя. Это действительно так. Ты не порядочен и настроен холодно по отношению к другим. Этим объясняется твой успех у женщин. Только он мимолетен, люди тебя не любят и стараются не связываться.
- Я не жду от них иного ко мне обращения. Я никогда не прошу и там, где можно просто улыбнуться и попросить, я плачу деньги. Почему я должен испытывать жалость по отношению к тем, кого вижу первый раз, второй или третий?
- Ты бы со мной об этом не разговаривал, если бы тебя это не беспокоило… Ты хочешь быть добрым, чтобы все тебя любили, но ты не такой.
- Знаешь, меня цепляет моя безразличность к окружающим. Вчера я вышел из офиса, направился к метро. За сто метров до входа прямо посредине дороги на земле лежал человек. Бедно отдетый, может, мертвый, может, пьяный. Знаешь, что я сделал? Просто переступил. Я даже не задумался. Вдруг ему нужна была моя помощь, или какое-то человеческое участие… Я не почувствовал ничего, ни злости, что он лежит на моем пути, ни сострадания, ровным счетом ничего, ноль, абсолютный ноль. Я не могу понять, откуда это у меня, ведь всю мою жизнь обо мне заботились, любили, и я любил в ответ
- Может, чтобы понять, тебе нужно очутиться на месте того человека?
- Это было бы справедливо, но не уверен,  что меня бы  это исправило, потому что на его месте я уже был.
- Тебе просто не хватает смысла.
- Тебе тоже. Мы похожи. Сравнивая себя со мной, ты утверждаешься в собственном смысле жизни. В своей любви к Рите. В правильности своего пути. Иногда, наверное, ты сам одеваешь на себя маску подонка, чисто из интереса к новым ощущениям.
- В чем-то ты прав. Как-то я пошел в магазин купить себе мобильный телефон -  Верту за 3 тысячи зеленых. К нему можно было докупить еще гарнитуру за 70 баксов. Я купил нокию, а эту гарнитуру украл, когда продавец отвернулся. Украл гарнитурку, представляешь?  Когда телефон стоит почти как корейский мотоцикл
- В СПИДе, раке, чуме всегда будет смысл. Они дают новый смысл жизни – желание просто жить. Подумай над этим. Наше рандеву на сегодня закончено.
Я встал из-за столика и поплелся. Поплелся домой. Так хотелось сегодня заснуть на улице и замерзнуть. Бывало, утром просыпаешься от холода в каком-нибудь подвале, выходишь на улицу, а там снег и чистый зимний воздух, и начинаешь задыхаться, и глаза режет от яркости и из них слезы, и дышать не можешь от свежести, и обратно забегаешь в темный подъезд, передохнуть.
Этот день завершился конвертом из почтового ящика.
«Я подумала,  что писать намного тяжелее для меня, чем рисовать. Чтобы рисовать, достаточно поверхности и карандаша. Я всегда рисую людей, самых разных. Готова заплатить любые деньги, если увижу подходящую модель. Недавно накормила и отмыла наркомана, лишь бы он мне дал возможность нарисовать его руки, в шрамах, совсем без вен, худые и с нарывами. Он на меня смотрел, и я чувствовала, как в нем нарастает агрессия, как ему не нравится убранство моей квартиры, мой маленький красивый мирок.  Я просила его говорить, чтоб как-то отвлечь. Он мне рассказывал, что такое «обстяга». В тот день было грустно.
 Иногда я плачу моделям с улиц, хоть раньше этого никогда не делала.
А чтобы писать, чтобы делать это красиво, интересно, чтобы  словами дать человеку новый воздух, нужно много.
 Мне опять снилось, что я летаю. И совсем не потому, что я люблю творожок;;
Просто раньше люди могли летать. Несколько миллионов лет тому назад не было такой четкой разницы между водой и воздухом. Есть такая гипотеза. И на двухвалентный кислород не обязательно приходился одновалентный водород. Существовали несколько иные внутримолекулярные связи. Плотность воздуха была намного больше, было больше  его сопротивление, соответственно люди могли плавать в воздухе, т.е. летать. Их легкие должны были быть намного мощнее и больше, чтобы добывать телу кислород. Так как легкие должны были быть больше, то все тело соответственно. Люди-великаны;;;
Но система репродукции при таких размерах была совсем неэффективна, поэтому эволюция пошла несколько другим путем. Путем оптимизации процессов и физического уменьшения. Не пошла, а ее пошли. Дело в том, что Земля задумывалась как сверх прибыльный бизнес.
Один богатый парень по имени, допустим, Геос, решил заработать денег. На его планете, которая находится совсем в другой галактике, жители для дыхания используют углекислоту. Но со временем углекислоты становилось все меньше и меньше (по непонятным мне причинам), и этот парень, Геос,  решил создать постоянный источник «воздуха» для своей планеты и запустил проект «Земля». Инопланетный инвестор смекнул, что люди являются самым большим заводом по производству  углекислоты, так что Геос Инопланетянович активно помогает нам ее вырабатывать (выдыханием), следит за земным балансом,   а потом с помощью специальных «пылесосов-заборников» транспортирует сырье на свою планету и продает по цене премиум.
Сегодня у меня хорошее настроение. Оно всегда такое, когда я летала либо рисовала.
Здрасте»

Она не обманула, ее письма действительно продолжали приходить раз в неделю.

Меня продвигали по службе. Говорить, убеждать, обманывать, заставлять верить, надеяться – было моим предназначением, даром.
Все основные переговоры с партнерами в компании теперь вел я. Мне доверяли. Я доверял только себе и своим умениям:
- На какую компенсацию от вас, как от вендора, мы можем расчитывать? Мы не успеваем падать в цене, о профитности уже никто не говорит, разделите с нами хотя бы часть убытков, мы не виноваты, что рыночные цены на 30% ниже нашего входа и на 26% ваших костов.
- Допустим, разделим и что произойдет?
 
У нее было немного бледная кожа, большие влажные карие глаза, высокий лоб, темные волосы, немного кудрявые и прямой красивый носик . Я силой воли удерживал свой взгляд в треугольнике глаз и губ, хотелось рассматривать ее стройные ножки и небольшую грудь
 
- Поймите, кризис закончится, сотрудничество продолжится, и производители снова к нам придут с планом по закупкам. Как вы понимаете, план будет подписан только у тех, кто в сегодняшних условиях показал себя партнером, а не стихийным продавцом.
- Да, конечно, я понимаю. Меня сейчас интересует другой вопрос: если мы разделим с вами ваши сегодняшние убытки, что произойдет, как это вам поможет?
- Это даст нам возможность дольше продержаться на плаву, не увольнять сотрудников, не сворачивать программы и т.д.
- А что это даст нам?
- Вам это даст завтра, когда все восстановится.
- Сегодня вы просите разделить ваши убытки, почему вчера не предложили разделить ваши прибыли?
- Это вопрос в никуда. Нужно ли мне преподавать вам первый курс экономики?
- Каждые 10-11 лет случается кризис, Карл Маркс писал, и все пишут. Из каждой жопы все выбираются по отдельности, те, кто выбрался – становятся сильнее. Как вы думаете, вы выберетесь? Только давайте честно. Мы деньги вкидываем в жопу и навсегда?
- Вам не кажется, что вы переступаете грань? И где вы учились вести переговоры?
- В синагоге. А знаете, что на самом деле важно? Вот вы просите поддержки, всего 100000 евро, но ведь вам безразлично, вы – наемная сила, есть у вас голая ставка, есть бонусы, но из тех денег, которые мы вам дадим, вы не получите ни копейки. Еще вам страшно, что вы потеряете эту голую ставку и редкий бонус, сегодня это очень страшно. Но это все не важно. Важно, что у вас внутри, что вы чувствуете, когда кладете свою голову на грудь или плечо мужчины, важно, как вы ходите, насколько привлекательной и уверенной себя чувствуете, важно, как мягко вы выговариваете букву «ш» и «ж», важны ваша ямочка на левой щеке и упрямый подбородок, важно, как женственно вы прячете носик в шарф, если на улице холодно, или как укутываетесь пуховым одеялом, как прижимаетесь спиной и ягодицами к мужчине, когда засыпаете...
- Вы очень странный человек...
- Вы очень вежливы. На вашем месте, я бы сказал глухой. Давайте так, я обещаю, что мы рассмотрим вашу компенсацию, но в размере до 50 000, если у нас все получается, подписываем договор о стратегическом партнерстве на 2009-2010 год, по которому в двух продуктовых категориях вы становитесь монобрендовыми, т.е. представляете только нас и самое главное, сегодня вечером вы угощаете меня ужином, приготовленным вашими красивыми руками. Посуду мыть не надо, это я возьму на себя. Также вино. В 20-00 вы заберете меня с холла гостиницы.
- У меня вообще-то были планы на вечер
- У меня тоже были планы отдать эти 50000 евро вашему конкуренту, я же их поменял.
- Согласна. Хорошо. В 20-00 в холле. Только о монобрендовости я  не готова ничего подписывать.
- Тогда можете не заезжать.
- Я все равно заеду, до вечера будет время подумать.
- И еще небольшое пожелание.
- Да?
- Думаю,  вам будет хорошо в платье. Ок?
- Хоккей. Ладно

Все было подписано. Ее я подписал на ночь тоже.
Через месяц после нашей встречи, от нее пришла  смска: «Спасибо, что сказал. Сделала анализы».
За пять минут до сообщения мимо прошла девушка с таким же запахом. Я его запомнил. Как запоминаю все запахи. Тогда в отеле, я сказал, что не буду с ней спать. Запах ее Гуччи смешался с запахом шампуня и молочка для тела. Платье выгодно подчеркивало все ее изгибы. Я знал, что на ней нет нижнего белья. И не мог объяснить почему. Мне это не казалось сексуальным. Скорее глупым, дорогое женское белье мне нравилось. Я целовал ее соски. Очень мягкие, даже, когда напряжены. Соски женщины, у которой ребенок, которого она кормила грудью.
Я коснулся губами загорелого живота. Ее тело пахло немного мужем. Не его туалетной водой, нет. Парфюмерия легко смывается в душе. Его запахом, к которому привыкло ее мягкое тело. Мне подумалось, что его зовут Артур. Я спросил.
 - Да. Откуда ты знаешь?
 - Не имеет значения.  У меня нет презерватива. У тебя?
 - Ничего страшного, у меня спираль.
 - Извини, я не буду с тобой спать без презерватива. Заражусь. Ничего серьезного. Месяц и будешь здорова. Просто не хочу отбивать пороги кабинетов в вендиспансере.
 - Почувствовал какой-то запах?
 - Можно и так сказать. Не переживай, ты хорошо пахнешь. У меня это не вызывает отвращения.
 - Я уйду, можно.
 - Тебе будет тяжело спать одной в холодной гостинице. Ложись. Утром уйдешь, подумав, что я сплю.

Сегодня она получила результаты анализа. Сегодня написала сообщение, которое скорее означало не «спасибо», а  «может, потом как-нибудь встретимся?»
Мы встретились. От нее ушел муж или наоборот. Он ее заразил, она не смогла простить.
У нее ребенок. Я спросил, почему она родила и не сделала аборт?
-         Я не могла, я очень люблю детей.
-         И что? Тут другая ситуация… Тебе врачи же сказали, что ребенок будет с синдромом умственной отсталости?
-         Я не была до конца уверена.
-         Тебе это сказали уже на втором месяце
-         Чего ты ко мне пристал? Какое тебе дело? Это что, твой ребенок?
-         Нет, я хотел сказать,  что твоим поступком можно восхищаться, но хотелось знать, почему ты так поступила.
-         До последнего момента я верила, что он будет нормальным, понимаешь? Вдруг, вдруг врачи ошиблись, а я  бы убила этот маленький беззащитный комочек.
-         Твоему ребенку уже три года, ты одна. Твой Артур сбежал.  Работа и ребенок. Жалеешь?
-         Спасибо, что напомнил
-         Извини, я похож на репортера желтой прессы.
-         Мне иногда бывает очень тяжело. Я никому не жалуюсь, никогда не плачу, но когда я подумаю… Знаешь,  когда ко мне приходит мужчина… он приходит только раз… а потом исчезает, оправдывается по телефону… как будто  я чумная какая-то
-         Люди трусливы, не тех мужчин приводишь
-         Я тоже хочу в это верить
-         Если бы я тебя любил, мне было бы плевать на то, что твой ребенок…
-         Не говори этого слова
-         Ты его любишь?
-         Если бы это был не ты, я бы  дала за такое пощечину. Тупой вопрос. Ко всему можно привыкнуть, привыкнуть  любить тоже можно. Знаешь,  когда я вижу молодые семьи, здоровеньких детишек, счастливых женщин,  я отворачиваюсь. Иногда сжимаю челюсти настолько сильно, что начинают крошиться пломбы. Но это не самое тяжелое. Самое тяжелое видеть сострадание в глазах других женщин,  лучше бы они отворачивались, или ненавидели бы, но только не это.
-         Тебе станет легче, если я скажу, что мне, в принципе,  твои тяготы безразличны? В моих глазах ты не увидишь сострадания, и я с таким же любопытством разглядываю твою грудь и задницу, как и раньше.
-         Хорошо, что ты не пошел работать  психотерапевтом.
И мы занялись сексом. Отчаянно. Всю себя до последней капли она пыталась отдать. Кричала, извивалась, кусалась, целовала. Но я все равно ушел.

Глава 6.

Возможно, кому-то ведома справедливость. Допустим,  я увидел что-то несправедливое, а в это время появился рядом мудрый  и объяснил, что все правильно, просто узко вижу. Вот например, бабушка с больными ногами и сумками в двух руках, которая пробежала  50 метров, чтобы успеть на троллейбус, и водитель, закрывший двери прямо перед носом, а она лишь улыбнулась и хромая пошла на лавочку к остановке. Где справедливость? Вдруг он ее просто не заметил? Я прошел в кабину к усталому водителю и дал ему в лицо (не сразу дал, не шизофреник, сначала спросил, почему он двери перед ее носом закрыл), и никто за это ничего мне не сделал. Это же тоже несправедливо. Возможно, кому-то ведома справедливость…
 
Несколько дней назад вернулся из  Африки, северной (взял больничный и поехал в Африку). Это же лучше, чем просто написать,  что я отдыхал  в Тунисе? Почти двое суток провел в Сахаре. Так же лучше звучит, чем: «два дня ездил на автобусе по Сахаре и ночевал в отеле»?
 
Хороший трах – это когда  потом смотришь на  девушку и у тебя в голове выстраивается изображение не ее лица, а ее влагалища. Когда сидишь в одном из ресторанов отеля, смотришь в ее глаза, и вспоминаешь тепло ее вагины.
 
Сексуальное желание мужчины – предательство, сотрапезник простатита. Желание, которое может удовлетворить полностью раз и навсегда одна женщина, но которое тут же рождается снова при виде другого красивого тела.
Когда мне было до двадцати, я спал с женщинами,  на десять лет старше, когда мне будет сорок, я буду хотеть двадцатилетних. Ошибка природы, издевательство над женами.

Мои размышления прервал почтальон. Мне почему-то казалось, что почтальоны исчезли так же, как и динозавры. Кому сейчас нужна почта. Разве что документы передать, но ведь это уже давно чей-то бизнес… Нужно быть либо старым, либо бедным, либо интересным, чтобы писать письма своей рукой и отправлять их почтой.

«А когда родилась, вернее  когда была маленькая, хотела вырасти очень. Быстрее бы взрослой. Ну, чтобы быстрее  познакомиться со своим предназначением. Великим, т.е. совсем немаленьким предназначением,  которое  поразит других и прославит. А так как время все равно нужно было как-то скоротать, смотрела бэтмана и супермена, робокопа и геркулеса, и больше всего поражали «все женщины – ведьмы». Смотрела  на сверх людей со сверх способностями и спокойно размышляла, каким их этих сверх предстоит стать и много ли людей придется спасти.  И шло время, и первый секс даже был, и потом услышала свое  имя с характерным для русского языка суффиксом  -к-. Допустим, Сашка,  Машка и т.д.  И вроде бы ничего,  только мысленно добавила слово «просто» к своему имени. Просто я с суффиксом  -к-. И вот это «просто» все расставило на свои места, стало понятным и обычным. Такая, как все, без сверх.  И вроде легче  стало немного. Впрочем, так всегда, когда с чем-то  смирился.
 Шла  в метро, вся в своих совсем обычных мыслях о работе, семье и маленьком собственном предназначении, и где-то рядом, справа,  услышал  тихий беспомощный немолодой стыдливый голос: «Помогите. Ну помогите, пожалуйста.» И вроде бы уже прошла мимо, но что-то заставило обернуться, посмотреть. Голос, уже надломленный. Она продавала карандаши, стояла и держала их в руках,  по 15 грн. Какая вероятность, что кто-то купит одну пачку  карандашей сомнительного происхождения  на рынке, где полно хороших других упаковок с карандашами? Может, и большая… Ведь я купила. А потом отдала обратно. Зачем они мне?
Наверное, ей не нужна была милостыня. А  мне не нужны были карандаши. А когда-то давно и она, и я смотрели комиксы и думали о своем великом предназначении…
В вагоне много людей, много пожилых,  запах пота старого и молодого, запах мочи от бомжа. Передо мной сидит  старушка. Я бы назвала ее по-другому, но не хватает словарного запаса. Она одета в старые лохмотья, но одета со вкусом и изысканно. Изысканно, потому что свои вещи ей приходится изыскивать по свалкам. Я ее знаю,  я за ней давно наблюдаю. Ее внимательный взгляд в профессорских очках путешествует по лицам пассажиров, на ком-то останавливаясь дольше обычного. Женщина-наблюдатель, с лицом, испещренным морщинами, которые не кажутся очень глубокими на пергаментной коже, гениальный теоретик человеческих отношений, никогда не имевший  своих. Она тяжело работает. В течение дня ей приходится возвращаться с тяжелыми сумками домой более 5 раз. Дома у нее склад, склад макулатуры, вещей и других по ее мнению ценных безделушек, которые она находит на ветряногорских свалках. Вещи она выстирывает, латает и продает  бедным, макулатуру сдает.. Ежедневная тяжелая ноша согнула ее спину. Женщина говорит очень мало, больше наблюдает. На ней всегда одеты украшения, хорошо гармонирующие с одеждой. Она изысканна…»

Третье письмо.  Позвонил Лекс. Кроме него, мне никто не звонит.
 - Золь, поехали сегодня вечером в Дежавю. Я приведу одного парня. Мне бы очень хотелось, чтобы вы пообщались. Мне кажется, вы чем-то похожи.
- Ты угощаешь?
- Такое впечатление, что ты когда-то платил за себя. У тебя этого даже в мыслях не было.
- Я так, просто уточнить. Хорошо, заедешь за мной.

Лекси привел высокого темноволосого парня лет 25.  Короткое пальто, лаковые туфли. Часы Радо. Гель на волосах. Подведенные брови.
-  Эрик, - и протянул мне руку.
- Иннокентий, - я в ответ протянул ему левую руку.
- Приятно познакомиться, Мне Леша сказал, что вас зовут Золтон. Двойное имя? - он повернул кисть своей руки и дивным способом пожал мою.
- Тройное. Золтон Космос Иннокентий.

Они о чем-то беседовали. Я допивал односолодовый островной виски из бокала Лекса.
- Золт, ты к нам не присоединишься? Мы тут обсуждаем, роды деятельности человечества.
- Да, Лекс, я с вами. Слушаю.
- Эрик, так чего ты сам для себя все-таки хочешь? – меня ужасно бесила эта привычка Лекса задавать наставнические вопросы.
 - По-человечески захотелось стать человеком. Говорить «спасибо» и «извините», улыбаться искренне всем вокруг, уступать место в транспорте,  делиться обедом, дарить цветы прохожим... Надоело считать и из всего вытаскивать «профит». Так модно, наверное, сейчас говорить. «Я не вижу профит. Где мой профит в этом? Давайте поговорим о нашем общем профите и цене вопроса».  Как много людей вокруг занимаются херней...  Я среди них.
- Будущие деньги – реальность многих, - одобрительно качнул головой «Леша»
- Рождение, взросление,  секс, работа, дети, телевизор, компьютер, картошка жареная/вареная, электричество, мобильный телефон, одежда, семья, квартира, моча/дерьмо, боль, золото, бензин, политика, деньги, старение, смерть. У всех одно и то же. Как много людей вокруг занимаются херней, как много из них живут в херне. Маслоу нужно было убить до того, как он родился. Пирамида, у всех в голове сраная пирамида, все о ней знают. У всех одни и те же желания, одни и те же потребности. Конвеер. Конвеерные люди. Человечество изучили как животных. Только животные счастливы неспособностью анализировать себе подобных.
 - Эрик, тебе только по телевизору выступать. Такими фразами ворочаешь…  В чем твоя проблема? Тебе скучно? Незачем жить? Так возьми ножичек, проведи себе по венкам и перестань тут лозунги швырять, - из кармана я достал складной ножик и протянул Эрику.
- Золтон, ты неправильно его понял…
- Лекс, без пены. Я все правильно понял. Парень ищет острых ощущений.  Так давай их ему дадим.

Эрик молчал. Поочередно кидая взгляд на меня, потом на Лекса. Я взял свою тарелку и пересел за соседний столик
- Чего это с ним? - тихо спросил  Эрик, показав глазами в мою сторону.
- Не обращай внимания, он стал немного асоциальным.
Меня это заставило улыбнуться. Я подозвал официантку, заказал утку в винном соусе и абсент. Наверное, это был не самый лучший выбор.(Особенно, если учесть то, что после всю ночь  я провел орлом над унитазом. Даже было начал подумывать, что еще чуть-чуть и крест на полу выложу). В следующий раз, когда я снова начал к ним прислушиваться, они уже говорили совсем о другом.
 - Как подумаю, сколько мимо меня проходит жизней женщин… понимаешь,  мимо меня,  и я не успел впитать в себя их историю, их запах, их стоны, соединив со своей линией… аж выть хочется.  Кто-то хочет оставить свой след в истории человечества, а я в жизни женщин. Мне бы хотелось попробовать на вкус, оценить тепло, и почувствовать сокращения каждого привлекательного влагалища и остаться в ее и памяти ее вагины пока она живет.
-  Неплохой смысл жизни
-  Жизнь  - движение от точки А к точке Б, и ее смысл в процессе. Не куда движемся,  а как. Как именно в этом процессе удовлетворяем свои  потребности. В этом весь смысл и не нужно ничего выдумывать.
- Почему не изучить одно влагалище,  досконально углубиться в жизнь одного человека вместо того, чтобы прыгать по поверхностям сотен?
- В этом все и дело. Я поверхностен,  я хочу быть постоянно на пике эмоций, а не гордиться усидчивостью и монотонностью. Мне хочется понюхать все цветки, а не наслаждаться запахом одного до момента его полного увядания.
- Со временем  все органы чувств становятся слабее.
- Для того, чтобы писать музыку слух не обязателен. Если бы ты знал… я закрываю глаза, начинаю листать свою память и там, как альбом с фотографиями… миллионы образов, самых разных,  коллекции мимик, жестов,  улыбок, слез,  тактильных ощущений, звуков, тысячи картинок обнаженных частей женских тел. Выбираешь какую-нибудь одну, вспоминаешь и в голове возникает другой образ, образ большого камня из детства в Крыму, где ножом выцарапал фразу «здесь был я»
- Лучше бы ты оградил этот камень и вокруг него посеял траву.
Лексус обожал заканчивать темы какой-нибудь мудрой, как ему казалось, фразой.
Я наконец-то понял, почему у дорогого терапевта возникло ощущение нашей схожести с Эриком. Из-за отношения к женщинам. Но он не прав. Мужчина и женщина – это целое, а не цель. Настолько целое, что мне кажется вполне  нормальным подойти к женщине, взять ее за руку и без единого слова увести за собой.
Я встал из-за стола и не попрощавшись побрел домой.
Возле моего подъезда сидела девушка и грустно курила бабские папиросы. По тому, как женщина курит, всегда можно понять, что сейчас творится в ее голове. Она курила растерянно, не замечая, насколько сильно сжимает тонкую сигарету. На улице никого не было. Толька она и мелкий дождик, который был ей безразличен, как и все вокруг. Мысленно начал убеждать себя, что просто пройду мимо, ведь я устал, хочу в душ и прорыгаться было бы неплохо… Не прошел. Мне вспомнился Эрик с его пустой философией.  Поэтому захотелось хоть как-то вернуть гармонию в природу. Я становлюсь сентиментальным. Может, это из-за глупых писем.
Молча сел рядом. Снял куртку. Укутал ее. Поцеловал в щеку. Нежно погладил по руке и повел к себе домой. Дал чая с хлебом, маслом и медом. Уложил в свою кровать, укрыл, а сам пошел рыгать.

Мисс разбудила меня рано. Сказала спасибо и что опаздывает в институт. Вставать в 6 утра – несправедливо. Не потому, что рано, а потому, что за окном темно. Вставать раньше солнца – несправедливо, потому что роль солнца в мире больше моей, поэтому пусть встает раньше и работает больше. Мыть окна в квартире – тоже несправедливо, ведь теперь из моего окна больше не видно Днепра, то оказался синий горизонт на фоне леса, который из-за заляпанных каким-то гавном стеклопакетов я перепутал с рекой.
 - За спасибо – спасибо, а за ночлег, я жду от тебя денег. Справедливости ради, мне нужно получить от тебя что-нибудь, ибо по моему разумению я даю тебе нечто большее. А ты как-то напряглась. Не любишь говорить о деньгах? Тогда поговорим. Мне нравится проверять содержимое чьего-либо кошелька незаметно. Нет, я не вор. Просто посмотреть. Иногда, заглядывая в чей-то кошелек, ты как бы заглядываешь в чужую реальность, в чужую жизнь. Такое же ощущение, когда идешь по улице вечером и заглядываешь в чье-то окно на первом этаже. Где-то тихо играет музыка, кто-то смотрит телевизор, кто-то ссорится, а кто-то только сел за стол покушать. И вот так одним глазком, за несколько минут пытаешься вместить в себя, понять чужую землю, чужие чувства, чужую жизнь. Тут воздух грустный, а вот в этом окне все пропитано детским смехом, а тут старички в уюте доживают свою тускнеющую жизнь. Как хорошо, что есть такие кошельки, содержимое которых запоминается надолго. И совсем не потому, что там лежит большая сумма. Однажды  я заглянул в кошелек, в котором лежала всего одна гривна. Это было утром. Я залез в карман женской куртки на вешалке в аудитории института. На целый день человек взял с собой всего одну гривну. На проезд. Кожаный кошелек коричневого цвета стандартной квадратной формы с множеством отделений, с гривной в одном из них. Я его запомнил. Запомнил, потому что в отделении, где обычно лежат  фотокарточки, лежало много счастливых билетиков. Ты знаешь, что такое счастливый билетик? Это все знают, но тебя я поясню. Внизу на каждом талончике есть цифры. Обычно их  шесть. Если первые три равны последним трем – билетик счастливый. Например, попался билетик с номером 482 920. 4 + 8 + 2= 14  Нужно свести к одной цифре 1+4 = 5
9+2+0=11 
1+1=2
5 слева и 2 справа – билетик не счастливый. Если бы было бы 5 и 5, то это поменяло бы дело.
Так вот у этой девушки, владелицы кошелька, было 5 счастливых билетиков и на каждом из них было написано ее желания: закончить хорошо институт, поехать в Египет, машина, здоровье мамы, Артем.  И мне показалось, что я знаю о ней все. О том, что она прилежная студентка и для нее очень важно хорошо закончить институт, о том, что ей хочется в Египет, но денег  нет, если были бы, то она не тратил бы на это билетик,  о том, что у нее, возможно, уже есть водительское удостоверение, и она очень любит свою маму. И еще, что она любит не только маму. Безответно любит, кого-то сильно, так сильно, что она поверила, если написать его имя на билетике, то она будет с ним. Какой хороший кошелек…
Страшнее всего, когда ты ничего не можешь сказать о человеке по тому, где он хранит деньги. Вот лежит там 50 гривен и все. Ничего больше. И кошелек какой-то невзрачный, по нему даже пол собственника не определишь. Момент, когда вещи перестают говорить что-либо о своем хозяине, мне напоминает момент, когда стоишь возле могилы неизвестного солдата. Есть место, но неизвестно чье оно и для кого.
Тебе не кажется странным, что рядом с деньгами люди хранят  фотографии любимых близких? Вроде ничего особенного. Открыли кошелек, увидели любимые лица, всегда с собой. Получается, что деньги должны быть всегда с нами и близкие всегда с нами. Что важнее? Что в центре? При этом часто мы с легкостью делимся рассказами о своих близких, а о деньгах нет.
- Вы не против, если я пойду уже? Я, правда, опаздываю.
- Ты когда-нибудь стояла в очереди в супермаркете, возле кассы? Конечно, стояла. Люди там очень разные. Удивительно разные. Каждый расплачивается за покупки по-своему? Кто-то сразу в руках держит нужную сумму. Не ожидая ответа кассира, он кладет деньги на монетницу. Тяжело покупать продукты, когда сначала смотришь на их цену. Кто-то достает кошелек и быстро выкладывает нужную сумму, закрывшись от кассира стойкой, а от позадистоящих спиной. Наверное, думают, что все пасут его. Кто-то медленно достает все содержимое кошелька и получает удовольствие оттого, что там еще что-то осталось; кто-то широко раскрыв барсетку, шумно ищет банкноты. Такие, наверное, еще просто не привыкли к своей зарплате. Очень мило, когда девушка коленкой поддерживает свою сумочку и двумя руками в ней ищет деньги. И чем дольше она ищет их, тем больше с ней хочется подружиться. Все эти «кто-то», наверное, не задумываются, что вопрос денег для них является жизнеутверждающим. Хотя нет. Они думают об этом каждый день. Я видел сотни взрослых и уверенных в себе личностей, которые терялись от вопроса: «Сколько у тебя денег прямо сейчас, в кармане?». Даже банальный вопрос: «Сколько ты зарабатываешь в месяц?» вызывает столько неловкости, что даже иронизировать не хочется. Хочешь стать нонконформисткой? Хочешь, чтобы тебя избегали? Тогда целый день старайся разговаривать с людьми только о деньгах. Узнавай, сколько они зарабатывают, каким образом, сколько тратят и как, на что тратят в первую очередь, сколько у них остается, сколько откладывают и на что. За час ты сможешь узнать человека так, как его знают единицы, самые близкие. Но тебе это не грозит. Скорее всего, просто тебя пошлют, ибо не принято об этом разговаривать.
- Сколько вы хотите денег? Я – студентка, у меня немного. Мне просто негде было спать… Меня выгнала родная тетя, потому что мне не захотелось убирать комнату ее сына. А вчера… Мне показалось, что с вами так хорошо, так уютно, и вы просто хотите помочь
- Скажи, а ты уже знаешь свою миссию? Т.е. зачем ты нужна, зачем живешь? Ты  планируешь, чего хочешь добиться через год, через пять лет, через десять, через тридцать? Иногда очень тяжело определиться, чего хочешь на самом деле, где желания, а где хотения. Папа учил меня делать так: взять ручку и листик бумаги. На листике нужно было написать: «что бы я сделал, если бы знал, что ровно через полгода умру?» и затем ответить на него.  Я не писал о том, как я буду бороться до последнего за свою жизнь, смысл не в этом. Я рассказывал листику то, чего  мне бы хотелось  больше всего, но по разным причинам приходилось откладывать. А тут осталось всего полгода и в них нужно уместить всю жизнь. Дописав последнее предложение, я  говорил родителям, как сильно их люблю, звонил самым близким, помогал на улицах дедушкам и бабушкам, потому что завтра такой возможности могло бы и не быть. Все мелочное в жизни тогда уходит на задний план, и каждое утро начинается с ощущения жизни и такого большего количества несделанного и очень важного.
- По вашему лицу я поняла, что могу уже никуда не спешить, а присесть и слушать замечательные монологи. Театр много потерял без вас. Что ж, продолжайте. А у вас тут где-нибудь поблизости справочки о вашей вменяемости, случайно не завалялось?
- Еще я почти всегда задаю своим собеседникам два вопроса. Первый: «Кто ты?» Мне не нужно знать профессию, не нужно знать пол и черты характера. Я не хочу знать имени, добрый или плохой, мне не нужна социальная роль, но нужен ответ, кто ты? Второй – зачем ты? Молчишь? Подумай. А деньги положи вон туда, на стол. Не надо давать мне их в руки. Туда на стол. Как будто ты мне их просто оставила, чтобы я купил себе что-нибудь вкусненькое. Просто оставила, подарила, потому что я тебе понравился.
- Да без проблем. Пятерика хватит на баунти?
- Я верю в сказку. Вот все чаще в нашем городе можно встретить общественный транспорт без кондуктора. Проезд оплачивать следует водителю. Я никогда не плачу. При этом у меня есть деньги.  Не плачу, потому что хочу думать, в этом мире что-то делается специально для меня,  бескорыстно,  потому что меня кто-то любит и позаботился обо мне, устроив бесплатный проезд в троллейбусах, автобусах и трамваях. Кто-то работает для меня, чтобы сделать мне приятное. Вот так.
- Все, ваша мутатень мне осточертела. Я пошла. Купите себе диктофон.
- Перед тем, как ты уйдешь, хочу дать тебе один совет. Я не знаю, кто ты, как тебя зовут, где ты живешь и чем занимаешься. Мы с тобой незнакомы. Хотя нет, знакомы мы очень давно, несколько тысячелетий уже. Просто я иногда забываю, как ты выглядишь, могу не узнать на улице или в кафе, или где-нибудь еще. А сейчас послушай меня, только ты можешь выслушать и понять. Попробуй принять за правило то, что тебе сейчас скажу. Запомни, где бы ты ни была, чтобы ты ни делала, как бы не было тебе грустно или наоборот весело, ты должна оставить свой след, яркий и глубокий. Понимаешь, человечеству необходимо о тебе постоянно помнить, скучать по тебе, оберегать тебя. Но если ты не умеешь заставлять о себе помнить, извини, даже я тебя забуду. Ты потеряешься среди своего племени и станешь серой жизнью. Все, что ты видишь, в твоем распоряжении. У тебя есть шанс доказать, что твое присутствие в этом мире значимо и сиятельно. В глубине души я верю, что к чему бы ты ни прикоснулась, становится красивым. И еще запомни: никогда не считай, сколько ты всего дала, и сколько это все стоит. Так ты сотрешь себя. Забери свои деньги, они  полезны, пока они не занимают твои мысли, и ты не начинаешь их считать. После этого они начинают портить твою жизнь.
- А хочешь я тебе расскажу историю? Может, тебе, психопату, она поможет? Все имеет свою стоимость, правда? А сколько стоит твое здоровье? А благополучие?
Однажды мне позвонили в институт и сказали, что мой парень лежит в реанимации. Он попал в аварию, сильно повредил спину, и у него отказали почки. Когда она приехала в больницу, врачи сказали, что ему необходима пересадка хотя бы одной почки и операция на позвоночник. Если не сделать операцию в ближайшие 12 часов, он умрет. Донорских органов в такой период найти было невозможно. У меня с Сашей была одинаковая группа крови, и я спросила, подойдет ли ее почка. Врачи не давали никаких гарантий. Сказали, что может произойти отторжение, а его организм и так ослаблен. Но другого шанса у парня не было. Я не хотела ложиться под нож, но другого шанса у парня не было. Я расплакалась, но другого шанса у  парня не было. Я боялась за свою жизнь, но другого шанса у парня не было. Она легла под нож, ей вырезали почку. В другой операционной лежал он. Ему сначала восстанавливали позвоночник, буквально по кусочкам собирали. Собрали и готовы были приступить к пересадке. В этот момент мониторы показали активность в правой родной почке. Она заработала. Как двигатель после третьего поворота ключа в зажигании. Нервные пути ожили, и ожила почка. Мне обратно вернули ее почку, как запчасть в машине, прикрепили обратно, пришили. Т.е. ее жертва оказалась напрасной. Я напрасно рисковала своей жизнью и ложилась под нож.  Только так могут считать другие, а я рада, что родной человек не покинет ее.
Еще один штрих. Мы тогда уже как полгода были не вместе
- Ты собралась меня впечатлить этим поступком? - Лишние слова, которыми я выразил свою реакцию на ее рассказ.
- Я не воспринимаю свои действия как поступок. Несколько лет назад мы ехали с ним на машине в родительский дом в Чернигове. Холодный зимний вечер после солнечного дня, дорога была пустой и скользкой. Чтобы попасть туда, нужно проехать узкий мост в две полосы движения и длинной не более 100 метров.. Мы выехали на мост, не снижая скорости. Впереди шел тяжелый грузовик с прицепом. У нас были одинаковые скорости, я даже подумала, что мы встретимся где-то на середине моста. Еще в голове была мысль, что в такую машину не хотелось бы врезаться  Мы уже почти проехали автопоезд, когда послышался какой-то хлопок, у него скорее всего разорвалось колесо. Грузовик начало разворачиваться на весь мост. Саша нажал на тормоз, а нас все несло вперед по скользкой дороге. Вы знаете, почему переднее пассажирское самое опасное сидение? Именно для переднего пассажира все чаще всего заканчивается летальным исходом? Одна из основных причин – человеческий фактор. Водитель под действием инстинкта самосохранения уводит свое тело от опасности, подставляя другую сторону машины. Наша машина, как на катке, неслась на грузовик моей стороной. Мне стало очень страшно, и я вся вжалась в сидение. За секунду до столкновения, Саня сказал: «Со мной ничего не бойся» и резко рванул ручник. Машину развернуло его стороной и произошло столкновение. Удар был сильный, наш автомобиль вошел в угол прицепа. У него было сильное сотрясение мозга, сломано три ребра. На мне ни одной царапины. Когда он пришел в себя в больнице, я спросила, зачем он так сделал. А он ответил, что пока дышит, будет меня оберегать, и улыбнулся. Я запомнила его грустную улыбку, потому что даже дыхание ему доставляло боль. То чувство, которое всегда было со мной, чувство, что меня оберегают,  оно меня не покидало никогда.
- И что теперь с твоим бывшим парнем?
- Уехал жить в Париж. Вот так вот просто взял и уехал жить в Париж. Ну просто он не знал, какие еще бывают города. А вот про Париж говорили много, и он в книгах читал. Не специально, конечно, читал. Не изучал вопрос, как говорится. Читал в детстве Дюма, и Гюго читал, и о Сартре слышал, и  в один прекрасный момент уехал в Париж. Жить там. Ну… представим, что не было проблем с визой. Пришел себе в посольство, улыбнулся пару раз, сделал несколько комплиментов девушке. Строгой, с немного заостренным лицом и нахмуренными тонкими бровями. Смотрите, мол, как нелегко работается девушкам во французском посольстве. Получил визу и уехал. Потому что в  какой-то момент ему подумалось: «зачем?». Или на другой манер «для чего?». Или на другой манер: «оставьте меня в покое».  Какой смысл покупать квартиру, которая стоит около 10  миллионов долларов. А ему хочется получить материальный атрибут успешности. И хочется именно эту квартиру. Ведь у всех есть. А я что, получается, тупой? Слабый?  Нет, до меня вам, как до китайской стены раком. Не верите? Смотрите, какая у меня квартира. Слушайте, какая у меня квартира. Ощутите, какая у меня квартира. Не квартира, извините. АПАРТАМЕНТЫ. Машина, которая стоит около 200 тыс дол. Зачем? Это же машина. Она всего лишь помогает быстрее перемещаться в пространстве. Но нет. Чем я хуже? Я не беднее. Я тоже люблю комфорт, и я очень важный. Крутой. Дико мега пупер крут. Для чего эта гонка зарплат, одежды, дома/машиы, крутых отдыхов? А скромненько не хочется. Я же не спартанец, не аскет. Чем я хуже остальных? И родители хотят мне счастья, и женщины хотят со мной такого счастья. А другого не хотят. Но они же лучше знают, правда? В Париже тебя никто не знает. Т.е. там не ожидают от тебя… вернее там ты сам от себя не ждешь… ничего не ждешь. Работай себе спокойно садовником или курьером. Ходи пешком, разноси почту. Получай зарплату, которой тебе хватит на питание и походы в кино. И на жилье скромное тоже хватит. И не будет больше крысиных бегов, и живи, как хочешь, а не как тебя хотят. Гуляй по паркам, рисуй, пиши стихи, улыбайся, питайся в китайских ресторанчиках. Это Париж, ему не до тебя, но это не значит, что он тебя не любит. Просто живи. И не пугайся, не бегай, не бойся, что не сможешь. Успокойся. Почему он переехал туда жить? Он дауншифтер. И живет он такой дауншифтерский в Париже. И не хочется быть курьером больше. И не хочется больше в кино раз в месяц, а хочется уважения и почета в дорогом ресторане. И скромно попросить где-нибудь припарковать свой поршик, и с пониманием посмотреть на бомжа (сам виноват, брат), и погладить на виду у всех бездомную собаку.
- Знаешь, если честно, я задал вопрос чисто из вежливости.
- А я чисто из вежливости у тебя переночевала и тем более не ожидала, что ты мне утром начнешь рассказывать шизофренические монологи.

На том мы и расстались.


Глава 7
- Я ослаб, я факинг ослаб.  «Ослаб» мой мозг уже воспринимает как существительное, в одном ряду с «гондон», «мышь» и «обсос»
- И тебе привет, Лекс. Как дела спрашивать не буду, боюсь, что расскажешь.
- Вчера ехал с Ритой, на ее новенькой хонде. Знаешь, она еще слабенько водит. Где только можно понаклеила значки «У». Так вот, нечаянно подрезала какого-то персонажа на додже. Он объехал нас с левой стороны и начал щимить к бордюру.
Рита остановилась. Из машины выскочил огромный уродливый детина.
- Улыбнулся и отправил воздушный поцелуй?
- Подошел к машине, увидел, что за рулем женщина и плюнул в лобовое стекло.
- Ого, а вдруг  на языке жестов племени майя это означает искреннюю благодарность? И что ты сделал? Плюнул на лобовое стекло изнутри машины?
- Если бы, это было бы хоть смешно, а я вжался в сидение от страха получить по роже. Мне так стыдно, бедная Рита, она даже в мою сторону потом не смотрела.
-  А кто же тебя тогда отжал обратно из сидения?
- Ты не рубишь, Золя, я не мужик, я чуть не обосрался от страха!!!
- Не, Лекс, ты не рубишь, мне плевать. Ну испугался и что?  Рита теперь презирает? Защитник из тебя дерьмовый? Знаешь, сколько таких по улице ходит? Ничего, ходят дальше. Мне тоже много от чего страшно бывает. У каждого своя коллекция позорных случаев.
- Как ты думаешь, что я должен был сделать? 
- Попробуй сам ответить на этот вопрос. Что бы ты ответил трусливому Лексусу, который задал тебе этот вопрос?
- Я бы ответил, что нужно перестать бояться.
- Перефразируй.
- Нужно стать смелее и не бояться, что тебя могут побить
- Ты говоришь безлично. Скажи от своего имени в настоящем времени.
- Я смелый сейчас, а что будет через минуту, это будет через минуту
- Скажи еще раз и громко, я не верю.
- Я СМЕЛЫЙ СЕЙЧАС, МНЕ ПЛЕВАТЬ, ЧТО БУДЕТ ЧЕРЕЗ МИНУТУ!!! Чего ты смеешься?
- А ты бы не смеялся, если бы рядом сидел идиот и что-то орал?
- Иди ты. Но все равно спасибо
- Ага, когда домой придешь, плюнь на Риту для самоутверждения. Скажи, я посоветовал в качестве терапии
- Знаешь, мне кажется, ты немного меняешься. У тебя глаза перестали быть бесцветными и в лице начала появляться мимика.
- Ты, наверное, патологоанатомом устроился работать?
- Нет, Золотой, без шуток.
- Ладно. Ты знаешь, что своими дурацкими письмами отвлек меня от полета с окна?
- В смысле?
- Не придуривайся, я знаю, что те письма писал ты либо какая-нибудь твоя знакомая, может, пациентка. Лекс, я слишком хорошо тебя знаю. Но факт в том, что я стоял на подоконнике, готовый сойти, когда в дверь забил почтальон. Сегодня ты видишь меня перед собой за столом в этой пивнушке, и в этом твоя заслуга.
- Я не думал, что ты догадаешься. Я разговаривал с твоими родителями. Ты с ними не общался около пяти лет. Мне так сильно захотелось вернуть того тебя, о котором с таким восхищением и любовью рассказывали твои родители. Они считают тебя пропавшим без вести. В вашем доме очень тихо. Говорят, если со временем дом не наполняется детским смехом, он наполняется ужасом, но между первым и вторым всегда есть тихий промежуток. Золенька, еще есть время сделать их счастливыми.
- Далеко ты забрался, дорогой терапевт. Говоришь, нужно сделать их счастливыми? Наполнить дом детским смехом? Неплохая идея. Да и решение, в принципе, подоспело. Рита беременна. От меня.


Он замолчал.  Интересно, он меня сейчас ударит кулаком или пивным бокалом? Я никогда не видел, чтобы Лекс плакал или выходил из себя. Мне всегда казалось, что именно таким должен был бы быть Спартанский царь Леонид. За одни его глаза, ярко-синие и чистые,  Рита должна бы его любить беззаветно. Женщины любят страдать. Лекс никогда этого не понимал.


Он поднялся, подозвал официанта, оплатил стол, и спокойным шагом, немного ссутулившись, вышел из бара. Т.е. домой он меня не довезет и придется идти пешком. Об этом, конечно, я не подумал, когда ляпнул ему про Риту. Хотя мне не привыкать. Я вышел из бара, поднял воротник и трусцой, чтобы не замерзнуть, побежал. Поясница немного побаливала, как всегда.
Я вспомнил свою первую девушку. Мы начали с ней встречаться в 10 классе. Наши дома были в километре друг от друга. Вечером я провожал ее домой. Мы долго стояли возле ее подъезда и целовались. А потом я быстро бежал домой. Бежал по нескольким причинам. Во-первых, потому что было поздно, и родители волновались, а во-вторых, запах ее помады и крема по уходу за кожей лица еще некоторое время оставался на моих губах, и я боялся, что ветер улицы и пыль заберут его у меня, поэтому несся домой и засыпал, прижимая губы к носу.
Я шел. Под утро, скорее всего дойду. Киев мне не нравился только тем, что даже ночью он не пустеет полностью. Мегаполис не дает побыть одному и одновременно оставляет тысячи людей в одиночестве. Впереди светилось тысячи окон. В  16-тиэтажках еще горели  окна. Неотрывный взгляд в одну точку приводит к ступору, к самогипнозу, к трансу, кому как понимается. Я смотрел на окно, в котором разными огоньками, зелеными, красными, голубыми, играла елка. Мне очень хотелось знать, что она ненастоящая, что ее не принесли в дом из леса или не вырастили специально для Нового Года, который должен бы наступить через 5 дней. Настоящие елки должны расти в земле, а дома нужно украшать лишь символ, лишь присутствие праздника, а не отнимать чью-то пусть деревянную, но жизнь. Живое стоит украшать игрушками среди живого.
Какую-то машину повело на скользком полотне, водитель вернулся к дороге и крепче обхватил руль. Когда машину несет юзом, нельзя жать тормоз, нужно наоборот  увеличить скорость и повернуть руль в сторону заноса. Глупо. В момент действия инстинкта самосохранения приходится наоборот рисковать.  Парадокс жизни, подтвержденный законами физики.

Мне стало страшно. Страшно, что скоро станет невыносимо пусто. Я всегда получал удовольствие от собственного хладнокровия в игре, а тут мне стало страшно, что я его потеряю, и больше не будет сил вести. В этой игре мне было важно ее восхищение и робкое согласие быть ведомой. Рита, извини.
Как мне было необходимо твое робкое согласие! В глубине себя я понимал, насколько ты сильнее и умнее меня. И мне приходилось быть выше, рассеивать мельчайшие сомнения, казаться железным, этаким суперменом, ведь так не хотелось тебя терять. Так не хочется терять человека, готового отдать за тебя жизнь.
Я не любил ее, я любил того себя, которым становился рядом с ней. Но в какой-то момент мне стало страшно. Страшно, что будет тяжело каждое утро просыпаться лучше самого себя. И я ушел. Я ушел, потому что они с Лекси должны быть вместе.
Я не ушел от нее, я ушел к своей старой жизни, где не нужно было быть примером или каким-то положительным персонажем из фильма. Черная сторона моей натуры хотела женщин, драк и увольнения.
- Я беременна, - сказала Рита, - это твой ребенок.
- Почему ты так решила?
- Мы всегда с Лешей предохраняемся. А с тобой никогда. И врач сказал мне числа, когда я забеременела. Я тогда была у тебя.
- Ну что ж. Поздравляю тебя. Хочешь, делай аборт, хочешь, рожай.
- Я чуть с ума не сошла в прошлый раз, когда у меня был выкидыш. Аборта не будет.
- Знаешь, мне настолько плевать, что ты будешь делать. Не нужно было тазобедренный сустав свой подставлять параллельно моему.
- Какое же ты гавно…
- Иди, девочка, борись за выживание.
И в какой-то момент ей стало страшно. Страшно оттого, что такой человек рядом с ней. И она ушла, сказав, что беременна от меня. Наконец-то она полюбит Лекса. Страдания, через которые они пройдут вместе, дадут любовь, алхимию жизни.
Она ушла. А я тихо вслед сказал: « Дай Вам, Бог, счастья и Вашему ребенку». Это их с Лексом ребенок. Я не могу иметь детей, я холостой, вернее бью холостыми, т.е. бросаюсь фальшивой спермой… Еще одно замечательное последствие тяжелых наркотиков. Глухой, так назвал меня врач. Глухой – это наркоман, который уже не выйдет из штопора. Я вышел, потому что с рождения больше всего любил жизнь, но заплатил за свой выход ценой невозможности создания другой жизни.
 У них в спальне я увидел пачку презервативов. Я не понимал, как с Ритой можно использовать презервативы. Я тогда подумал, что закономерная случайность  в любви важнее случайной закономерности, взял маникюрные ножички Риты и прошелся аккуратно острым концом по всем презервативам.
Теперь в жизни Риты и Лекса не будет места измене, лжи, предательству. В счастье мы одни, в горе все вместе.

 


Глава 8

Моя жизнь все чаще и чаще начала казаться театром абсурда, в котором я выступаю в роли суфлера.
Когда я приехал завоевывать Киев, я мечтал о собственном доме и машине, о собственном месте, о своей нише. Жизнь все ставит на свои места, она показывает без чего можно обойтись, и без чего нет.  Жизнь показывается нам в своей чистой эссенции, когда тебе не страшна жизнь другого.  Причиной любого страха является жизнедеятельность другого существа. Страхов бывает не так уж много. Большая часть из них связана со смертью. Например, боязнь высоты, болезней, пауков, темноты – все это один и тот же страх, который вызывается другими существами. Каждый из нас в отдельности бессмертен, смерть других заставляет сомневаться в этом. Только после того, как ты понимаешь, что существование другого организма является проявлением природы безотносительно тебя, ткани твоего тела насыщаются глубоким индивидуализмом и пониманием принципов взаимодействия мироздания.   
- Динаааамо,  Динааамоооо!!! Динаааамо,  Динааамоооо!!! Киев – столица, мы будем веселиться!!!! Надо гол, надо  два, надо кубок УЕФА!!!!
Эти крики безапелляционно прервали ход моих мыслей. А ведь я был почти у сути.
Итак, я на стадионе, смотрю игру с трибуны фан-сектора.  Играет Харьковский Металлист против Киевского Динамо.
Я болел, конечно же, за Харьковский Металлист. Если честно, мне срать на футбол, но в фан-зоне Динамо, по моему глубокому убеждению, нужно было болеть только за Металл. Жалею, что не подготовился и не выучил ни одной речевки, поэтому приходилось просто близстоящим кричать на ухо, что Динамо –  гавно, Металл победит все равно. Ничем хорошим для меня это не кончилось, как я и предполагал.  На минуте пятнадцатой ко мне подошел хрен какой-то пьяный и, заплевав лицо спиртными слюнями, сказал мне, что я охуел, и он меня похоронит прямо тут. Меня всегда удивляло, что большинству живых существ перед применением силы всегда нужна прелюдия, подготовка, словесно-эмоциональный разогрев. Перед сексом, кстати, тоже.
Животному, которое меня обозвало, перед тем, как ударить, обязательно нужно было сначала покричать и потолкаться со мной. В сексе я от прелюдии  отказался давно, в уличных драках тоже. Таким образом, я просто сделал шаг назад правой ногой и со всей силы вколотил индивидууму в лицо двушечку. Раз, два. Левой, правой. Два прямых удара четко в подбородок. И всё. И нет больше чувачка. А ко мне сразу прибежали мальчики в зеленых маячках, отгородили от остальной публики и попросили уйти. Так я перешел на другую трибуну. Там сидел тихо, и мне было страшно сбоку смотреть на огромную массу болельщиков, среди которой была большая компания моего нового друга. Вдруг они меня подождут на выходе. Они подождали. Человек пять-шесть. Пьяных из них было только несколько. Со мной особо не церемонились. Одному я точно откусил ухо, это я помню хорошо. Соленый железный привкус во рту, липкая кровь на руках.
Я в больнице. Снова. Теперь в обычной, травматологическое отделение. У меня перебинтованы руки, правая нога, голова и грудная клетка. Часть болит постоянно, например голова, ребра – только, когда двигаюсь. На соседних койках лежит еще несколько человек. Пару человек курсирует по палате,  кто-то сидит на койках. У всех что-то перебинтовано. Только один,  старичок, без бинтов. Но с палочкой. Он передвигается от кровати к кровати. Разговаривает с каждым, слушает жалобы, шутит, смеется, держит за руку, качает головой, рассказывает что-то, обычно о своей молодости. Я вижу только одним глазом. Второй, скорее всего, просто заплыл. Вскоре он подойдет ко мне. Это точно. Мне интересно, могу ли я встать и уйти отсюда, убежать. Все тут похоже на военный госпиталь из английских фильмов. Только не хватает аристократов. 
- Привет, привет. Вот и к тебе дошел. Давай знакомиться. Меня зовут Арон Моисеевич.
- Ананас и какать, - прошипел ему я, выразительно дав понять, что я не люблю людей, особенно старых и с палками.
- Это имя такое? Ты - японец? Анана Сикака?
- Дед, иди, кури бамбук.
- Я не курю. Панды, может, бамбук курят, а я нет… Уже давно ничего не курю.
- Як парость виноградної лози, плекайте мову! Пильно й ненаситно паліть бур‘ян, чистіше від сльози вона хай буде!
- Обожаю украинский язык. Жалко, сам редко на нем говорю. Я сам из Харькова родом. В Киеве уже сорок лет живу. Однажды приехал и остался. Учился я в Национальном университете им. Каразина. Биолог. После института отправили меня с одногруппником, он же был моим лучшим другом (мы дружили с 5 лет), в секретный институт криобиологии и криомедицины. Мы там изучали регенерацию тканей в термокапсулах, стволовые клетки и сохранение ДНК при низких температурах. Работали с Пашей плечом к плечу. А потом его забрали на север. Помню наше детство, тогда еще были зимы, и был снег. Мы пошли, как и все дети в то время, кататься на горке. Рядом была небольшая электростанция, стоявшая на холме. С нее открывался отличный вид на город. Именно этот холм мы всегда выбирали для катания. Главное, было вовремя остановиться и не вылететь с санками на проезжую часть. Но санки нам были не нужны. Где-то возле электростанции Павлик нашел большую трубу (в которой мы без проблем помещались, свернувшись и прижавшись друг к другу) из нержавейки. На горку мы ее катили около 4 часов. Она была достаточно тяжелой для наших маленьких душ.  Цель была достигнута, мы утрамбовались в трубу, раскачали ее и полетели вниз. Мы даже испугаться не успели, нас кружило-вертело, било об деревья. Било так сильно, что после какого-то столкновения с деревом или землей, сознание потерялось в потемках моего тела. Очнулся от смеха Павлика. Он лежал и смеялся. Трубы рядом не было,  мы лежали на тротуаре перед проезжей частью.
- Чего тебе так смешно, мы же чуть не сдохли? - прошипел я
- Поэтому так и смешно, мы же не сдохли, радуюсь.


Интересно, если заплакать и начать рвать волосы из носа, дед отстанет?
- Арон Матвеевич…
- Моисеевич
- Арон Моисеевич, - начал я истерично и с надрывом, изредка шмыгая носом и всхлипывая, -  у меня, кажется, сломана ключица,  правая кисть, ребра, нога и небольшое сотрясение мозга, думаю, этого достаточно, чтобы не хотеть слушать вашу муть.
-  А ты много знаешь о Мильтоне Эриксоне и его гипнозе?
- Я знаю только, что ненавижу расизм и негров, евреев и антисемитов.
- Как-то Паша ко мне приехал в Киев. Я работал уже инженером в немецкой компании. Как сейчас помню девяностый год. Все рушится, я не мог поверить, что работаю на немцев. Выбора особого не было, уже жена и ребенок. Паша пришел прямо ко мне в офис. Я был в глубоком удивлении. Мы не виделись 5 лет. Спрашиваю у него, чего приехал, а он:
- Пойдем, выпьем. Все расскажу
- Хорошо, - говорю ему, - потерпи до вечера тогда. Если напиваться, то когда солнце спит. Погуляй пока, город посмотри. В шесть давай снова здесь. Продержишься?
- Не сомневайся

Вечером мы встретились и направились в небольшой ресторанчик «На Бассеиной»
- Паш, пока я соображаю, пока мы не начали бить посуду и сажать проходящих мимо девушек на колени, рассказывай, что случилось?
 Не так уж давно, лет 12 назад, будучи студентами, мы сидели в Горке (ресторанчик для бедных богатых в центре города) и пили виски. Место мне казалось блевотным, и я чувствовал себя дерьмово, но Паше было плевать. Он еле ворочал языком и поспорил со мной, что посадит себе на колени первого мимо проходящего мужика и продержит его 45 секунд. Было смешно, он продержал. Потом нас били, били дольше, чем 45 секунд...
 - Арончик, мне страшно.  Очень.
 Павлик отвел взгляд, покрутил немного большим пальцем правой руки  собственный нос, рассеянным движением взял из тарелки с нарезкой бастурму и сунул в рот, запачкав подбородок.
 - Чего так? Метеоризм ночью просыпаться заставляет?
- Иди в жопу со своими шутками, Арон. Ты можешь просто послушать?
- Можешь, можешь. Я же вдруг стал твоим лечащим врачем.  Давай, рассказывай.
- Уже полгода мы с Соней в браке...
- Какая полезная информация, позвоню, поздравлю ее
- Да закрой пасть ты!!!
- Все-все, молчу
- У нее был кавалер, которого она успешно послала, ради меня, они вместе были 4 года. Мы начали встречаться, и первый месяц Соня мне рассказывала, как он поздними вечерами сидит на лестничной клетке, ждет ее. Однажды  заснул там, родители утром в квартиру даже пустили, он там совсем околел. У него были связи, машина, он начал пить и все под откос пустил за три месяца. Я старался не обращать на него внимания, знаю, что Соня меня любит, да и он мне не соперник. Вроде бы, все нормально было. Я даже о нем забыл, только вот неделю назад он ко мне заявился. Весь черный, грязный, с пистолетом. Сказал, что ему уже все по барабану, и если Соню не оставлю, грохнет меня, а потом ее. Я хотел к нему рвануться, по голове настучать, а он дуло перед рожей выставил и так спокойно, с застывшим лицом повторил свои слова,  меня аж дрожь пробрала. Хожу теперь сам не свой, себя жалко, за Соньку страшно... Каждое утро, когда иду на  работу,  теперь вижу его. Стоит под деревом, смотрит мне  вслед...
 Он достал из пачки сигарету и закурил. Раньше он не курил.
Я посмотрел на тонкий шрам, красовавшийся на шее Павлика.
Как-то со школьной дискотеки мы возвращались домой. Было поздно и темно. Мы как раз проходили переулок, и до дома  оставалось не больше 100 метров (мы жили в одном доме)
 - Пацаны, сигареткой не угостите, - нам перекрыли дорогу три субъекта.
- Мы не курим, - и попытались пройти дальше.
- Ничего, скоро закурите, - приставив короткие ножи к горлу, нас прижали к стенке.
Двое держали, третий быстро опорожнял карманы. На мне были отцовские часы. Очень не хотел их отдавать.
 - Их не отдам. Все забирайте, кроме них.
- Слышь, малек, ты нам еще будешь тут права качать?
 Не знаю, как они собирались отнять у меня часы, но Паша начал орать и надавливать своей шеей на нож подонка.
- Давай! Сука! режь! Что, обоссался, бычара?!!! Давай, блять, режь!!!
 Он напирал на нож, было много крови. Орал он до срыва. Вдалеке мы услышали голоса, кто-то шел нам на помощь. Гоп-стоп-неудачники побежали.
 Павлик сознание не потерял. Моя мама быстро наложила повязку и вызвала скорую. Через 2 недели Павлик снова пришел в класс. Улыбаясь и скромничая. Я гордился своим другом.
 - Давно курить начал?
- Месяц назад. Я так, балуюсь.
- Соня о визите своего  кавалера знает?
- Нет.
- Кто-нибудь еще знает?
- Нет, вроде бы.
- Паш, ты боишься больше за себя или за нее.
- За себя. Ее он не тронет, любит сильно.
- Так если боишься за себя, отвали от нее.
- Не могу. Себя потом презирать буду...
- Ты хочешь, чтобы я за тебя нашел выход?
- А ты можешь?
- Не знаю, но мне кажется, что ты должен сам.
- Арон, ты же его знаешь. Поговори с ним.
- Откуда знаешь?
- Мне Соня сказала, что вы вместе на бокс ходили.
- Не совсем так, вместе мы не ходили. Я ходил к нему, он тренировал меня.
- Почему ты раньше не сказал?
- Что-то бы изменило?
- Думаешь, он меня убьет?
Однажды Павлик спас жизнь своему брату, когда тот упал с высоты в горный ручей и потерял сознание. Паша прыгнул за ним, сломал себе ребро, но брата спас.
- А ведь раньше ты ничего не боялся, был отчаянным.
- Просто... этому отморозку нечего терять... а у меня родители уже старенькие, Сонька, брат-школьник.
- Я в Киеве снимаю квартиру. Раз в месяц приходит хозяин за деньгами. На часик остается у меня. Мне нравится его слушать. Вчера я его тоже слушал. Он рассказал, как 20 лет назад в трамвае, в котором он ехал домой,  два пьяных урода кидались на людей, задирали женщин. Было много мужчин, и все они сидели опустив головы, делая вид, что ничего не видят. Виктор (так его зовут) тоже сидел, опустив глаза. Как же было стыдно... Он себя презирал. Он себя оправдывал, родителями, молодостью, неопытностью. Потом подумал, что всю жизнь помнить потом будет свою трусость. Рядом с ним сидел сивый дед с орденами. Виктор его спросил: «Если что, поддержите? Не дадите загинуть?». «Сынок, я еле передвигаюсь, но если что, больное сердце за тебя отдам, себя не пожалею. Иди». Он встал и с разбегу кинулся на мудаков. 
Виктор  улыбнулся уголками губ и посмотрел как будто вдаль: «Я тогда от них живого места не оставил».  Хороший опыт, после таких историй на душе становится тепло и спокойно.
 Павлик встал из-за стола.
- Ароша, я поехал. Если что, приедешь?
- Приеду, Паш. Не сомневайся.



- Золтон, тебя так зовут? Знаешь, Золтон, чем кончилось все?
- Унитаз.
- Очень смешно. Со мной это не работает, других это бы заставило замолкнуть, потому что не вписывается в их границы восприятия, я другой. Такой как ты. Вернее таким был. Так вот… Чем кончилось? Я не знаю, потому что это не имеет значения. Для меня важно, с каким чувством уехал от меня друг. Важно последнее касание, заряд, который подарили люди друг другу на прощание.
- Вы уже закончили? Я подумал, что еще немного и сломаю себе палец на руке, чтобы не так было скучно слушать ваш занимательнейший рассказ.
- Ну что ж, расскажи ты мне что-нибудь.
- Без проблем. Только я не буду притворяться гипнотерапевтом и говорить голосом жителей морских глубин. Во всем есть смысл. Вы, наверное, так думаете? Знаете, что со мной случилось за последние три дня.
 «... Я так люблю, когда моя конфетка у тебя за щекой...» Или что-то в этом роде.  Такой была мелодия на ее телефоне. То, что я с ней буду ехать в одном купе, я себе не мог представить даже сидя на крыше тридцатиэтажного бизнес-центра с ведром на голове и пневматическим пистолетом в руке.
 Красивая такая, мажорочка, тянет буковки, норковая коротенькая шубочка, сапожки Tom Ford, камушки сиящие в браслетике.
 Уже месяц я хожу с Vertu Ascent   Купил телефончик у знакомого наркомана за 500 гривен. Интересное ощущение, когда за то, что стоит 5000 у.е., платишь 500 гривен.
 
- Ой, какой у вас телефон, - удивленно  прошептала мажорочка
- Да, мне тоже нравится
- Так жалко, представляете, у меня такой чуть больше полутора месяца украли, -  процедила она дальше,- а можно посмотреть?
- Вы не обижайтесь, но я его никогда никому не даю в руки. Это счастливый телефон.  Не хочу делиться счастьем
 И улыбнулся ей своей самой странной улыбкой
 - Представляете, подруга пригласила в клуб. Я его в сумке оставила, сумку украли.
- Поэтому я не очень люблю клубы. Но ты не расстраивайся, может, найдешь.
Я взял у нее номер телефона и, выходя из поезда, отправил ммс с фото, где она  с подругами в том самом клубе, где знакомый наркет прихватил ее сумку. 
 А вчера из дома на стадион я ехал на метро и положил этот телефон уже без моей сим-карты и карты памяти  в кулек парня, который бродил по вагону с гитарой и пел песни Розенбаума. Просто я люблю Розенбаума. Особенно «Одинокого волка».
Я хотел для эффекта завыть, но все поплыло перед глазами,  стало очень жарко, как будто из комнаты выкачали весь воздух, я больше не мог дышать, вместо этого из моего рта и носа хлещет вода, и внутри больше ничего нет, и я могу взлететь, как воздушный шарик, поднятый с земли сильным ветром. Все стало сразу каким-то далеким, приглушенным, но очень значимым. Я пытался разобрать голоса, но меня относило все дальше и дальше. Я видел, что внизу на траве сидит Арон Моисеевич, держит в руке сачок и нам детская панамка.  Он строит мне рожи  и кричит: «Золя, твой отец похож на Розенбаума». 






Глава 9.
Я проснулся, как только они зашли в комнату. Проснулся не из-за них, а из-за солнечного луча, точечного бившего из окна, луча, который нагрел мой нос до такой температуры, что нечаянно севшая на него муха рисковала обжечь свои конечности.  В отдельную палату меня перевезли по просьбе Лекса. Врачи немного недооценили мое сотрясение. Думаю, что Арона Матвеевича облевал я прилично. Я слышал, как они зашли, но продолжал делать вид, что сплю.
- Леш, скажи, зачем мы сюда пришли?
- Потому что мне позвонили.
- Почему именно тебе?
- Потому что в его мобильном телефоне только мой номер. Только мой, представляешь? Просто он очень одинок.
- Он сам так хочет. Это его выбор. Зачем ты здесь? Он к тебе относится как к предмету, машине, мебели, кассовому аппарату. Он ненавидит людей и все, что окружает его.
- Рита, прошу тебя…
- Ты не понимаешь, ты ни хрена не понимаешь!!! – ее голос перешел на плачь, - Леша,  Лешенька, любимый, я ношу его ребенка, его девочку, не твою…  Во мне ребенок этого наркомана… Не твой, милый… извини меня, прошу, извини, я ненавижу себя за это…
- Рита, я буду любить вас двоих, вы у меня будете самыми счастливыми женщинами.. Все будет хорошо.

Мне бы хотелось, чтобы они назвали ее Златой. Какое красивое имя – Злата. Я вспомнил нашу последнюю встречу с Ритой, потом с Лешей. Вспомнил, как впервые заплакал человек, в мужестве которого я никогда не сомневался, заплакал мой друг, единственный, который у меня когда-либо был. Который был со мной безусловно, просто так. Я вспомнил глаза Риты, когда предложил ей сделать аборт. Я знал, что ей будет больно, невыносимо больно. Она еле пережила потерю первенца. Я знал, куда надавливать. Боже, что я делаю.
- Злата. Назовите вашу девочку Златой. Пожалуйста.
Я смотрел на них. Рита побледнела. Я продолжил:
- Леша, это твоя девочка. Я не могу иметь детей.  Химия, которую мне вкалывали, когда выводили из наркотического пике, обездвижила сперматозоиды. Возможно, когда-нибудь все восстановится, а, может, и нет. Это было моей ценой.
Они замерли, переваривали, наверное, информацию, потом начали смотреть одновременно то на меня, то друг на друга, улыбаясь и почему-то часто моргая. Я уже начал подумывать, что их закусило.
На эту оргию жестов долго я смотреть был не готов, поэтому накрылся простыней, немного покряхтел от собственной физической боли и самодовольства, и заснул.


Глава 99
а) Я сидел один за столиком и спокойно пил глинтвейн. Метиска распиналась на сцене, саксофонист смотрел ей на задницу и делал вид, что он охрененный музыкант. Она срывала голос, хрипела и получалось достаточно паршиво.  Вместе у них планировался, наверное, джаз.
К столику подошел официант и спросил, жду ли я кого-нибудь.
- Не знаю. А есть предложения? Например, эту горе-солистку  можешь сюда притащить?
- Нет, извините.
Наверное, он подумал, что я чмо.
 Метиску раньше я уже здесь видел. Стройненькая, лет двадцать пять. Хотя хрен поймешь. Может, она из разряда: «в свои двадцать  не выглядела старше тридцати» Я подумал, что сегодня буду ночевать у нее. Подозвал официанта, сказал, что редактор журнала и хочу пару вопросов задать красивой мисс, и протянул ему 50 гривен.
 - Я сделаю все, что смогу, но не обещаю.
- Дружище, я очень на тебя надеюсь. Мы до чаевых ведь еще не дошли.
Через полчаса мы сидели с ней за столиком, уютно расположенном в дальнем уголке ресторана.
- Мне сказали, что Вы из какого-то журнала. Из какого именно и чем я могу Вам помочь?
- Давайте сначала познакомимся, а потом все расскажу. Как Вас зовут?
 - Лия.
 - Красивое имя. Меня Золя. Я полтора часа наслаждался Вашей музыкой.
- И?
 Я чувствовал, что морожу какую-то галиматью. К тому же, не мог вспомнить ни одного попсового журнала, редактором которого мог бы представиться. Нужно было что-то говорить. Она оказалась вблизи намного красивей. Такое редко бывает. И голос. Да. Глубокий. Беру свои слова обратно. И запах ее тела... Он путал мои мысли.  Нужно было что-то говорить. Нужно в чем-то убедить, заставить уйти со мной, но нельзя убеждать, если не веришь. В этот вечер мне бы хотелось довериться кому угодно, только не себе.
 
- Лия,  никакой я не редактор. Я… я… никто. Я люблю, мне так кажется, люблю джаз. Мне бы хотелось танцевать под него когда-нибудь. Еще мне хочется услышать твою историю. Особенно сегодня. Если не против, давай уйдем отсюда.
 
Она медлила, раздумывала.  Я подозвал официанта и попросил вызвать такси.
- Вам на ближайшее время? - спросил он
- Лия, сколько тебе нужно времени, чтобы переодеться?
- 15 минут. Думаю, успею.
- Да, на ближайшее
 
Мы заехали в несколько разных ресторанов, пабов, баров, пока не добрались до ее квартиры. Я ее слушал, изредка как бы нечаянно касался руки, волос, шеи. Она рассказывала и рассказывала, как будто снова была на сцене.
Позняки. Уютная однокомнатная квартира. Она начала танцевать. Музыки не было. Я раздевал ее, а она все танцевала и танцевала, плавно двигаясь, как будто в голове звучала какая-то медленная  гармония звуков. Я пытался ее обездвижить, входил резко, придушивал, заламывал, а она продолжала двигаться, улыбаться уголками губ, легко прикасаться губами к моему лицу, ее тело вздыхало в какой-то своей мелодии. Меня это очень раздражало. Я ждал своей волны агрессии, хотелось ударить ее... но волны не было, она затягивала в свои плавные движения, нежные прикосновения, когда она открывала глаза, я удивлялся, на сколько они кажутся большими и влажными.
Моя рамка, моя модель нарушена. Что-то поменялось.
Утром я ушел. Увиделись мы только через полгода.



 б)
- У всего на Земле есть свое начало и свой конец, и нет начала без конца и конца без начала. Банально?   Малышка, ну чего ты улыбаешься?  Давай сразу договоримся, что во всем мы пойдем до конца, снова и снова. 
- Да, я вижу, что в количестве выпитого ты дошел до конца. Золенька, тебя же не пропустят в самолет. Блин, ну и отдохнули... Хельсинки тебя запомнят навсегда. Ты просто псих,  ты видел, как на тебя фины смотрели?
- С восхищением, фаер шоу им пришлось по душе
- Факир ты чертов,  всю барную  стойку чуть не сжег, брови себе опалил… Смешной же ты у меня, все-таки.
- Лия, до конца. Ты ведь знаешь, что я такой, ты ведь за это меня любишь, правда?  Если я что-то делаю, то до последней капли:  крови, спирта, пота, сознания.  Ты ведь тогда меня полюбила, да? Именно за это. Ты стояла со своим парнем возле выхода из метро, а я стоял в нескольких  шагах с белой розой. Я купил на выходе из метро розу, чтобы тебе ее подарить. Я заметил тебя раньше, чем ты меня.  Мы несколько раз переглянулись. Я подошел к твоему парню, представился, отдал ему розу, а потом повернулся к тебе, дал свою визитку, ты взяла, а потом тебя  прижал и крепко-крепко поцеловал.  Я чувствовал, как ты пытаешься оттолкнуть меня, но у тебя было недостаточно сил, а может, ты не хотела. Я продолжал целовать твои губы, а твой парень пытался меня оттащить, бил, а я не отпускал тебя и целовал. И когда почувствовал, что ты задыхаешься от моей крови, отпустил, повернулся и ушел. Этот идиот, кстати, сломал мне нос.
- Каким же ты был дурным...
- АшДваОшка, ведь ты сразу в меня влюбилась, ты не выкинула визитку и на выходных позвонила мне.
- Я просто переживала, ты еле шел.
- Нет, ты врешь.  Ты хотела меня снова встретить
- Иди ты, и вообще, если бы я знала, что ты такой дурак!!!!... то… то я… Золя, помнишь наше первое знакомство? Уже тогда… я стала только твоей…


в)
Каждый день  я с ужасом ждал следующего дня. Дня, когда ко мне утром пожалует пустота. Я уже привык, привык быть оборотнем. Только я не реагирую на луну. Луну мне заменяют несколько дней и ночей с девушкой.
Я гулял по ночному городу. Пора домой. Купил в киоске колы. Лия будет волноваться. Спустился в метро. А вдруг завтра внутри будет пустота? Захотелось драться.  Прошел в вагон. На станции Университет зашел тип, чуть ниже ростом, крупный, с короткой шеей и очень не по-доброму уставился на меня. Так смотрят только вечером, или рано утром. Так смотрят те,  в ком нет любви. Он остановился в двух метрах справа от меня и продолжил пялиться. Я обратил внимание на его руки – тяжелые грязные кисти со сбитыми костяшками. Все еще хотелось драться. В этот раз меня, наверное, завалят. Открыл колу, немного отпил, завинтил крышку, и с размаху кинул бутылку ему в лицо. Попал. Бутылка не разбилась. Не давая ему опомниться, сбил с ног и …
Нет. Ничего такого я не сделал. Просто отвернулся в другую сторону. Я подумал, что теперь у меня есть она. Теперь нужно беречь себя для нее.  И знаете, пустота отступила. Все, пустыни больше нет, и завтра все будет хорошо. Люблю полнолуние…



г)
У нее есть право. Только у нее. Только она может засыпать у меня на плече. Она это знает и всегда пользуется своим правом. Она знает, что ночью может разбудить меня, если ей страшно, если не может заснуть, если хочется поговорить, если хочется заняться сексом.
Прошлой  ночью она меня разбудила в 4 утра. Ей пришла в голову мысль сделать мне минет, и именно так она меня разбудила.  А потом спокойно положила голову на грудь и мирно заснула, хрупкая и непредсказуемая.
 
д)
«У нас будет ребенок», - так подумал я. «Я не беременна», - так сказала она. Как всегда убеждая себя.
Я подумал, что у нас, действительно, будет ребенок. Не у нее будет ребенок, как, возможно,  подумала бы она, а у нас.
Я подумал, что справимся. Она сказала, что не хочет сейчас детей.
Я подумал,  что ребенок поменяет мою жизнь, но мы справимся. Будет тяжело,  но, возможно, так и должно быть. Мы справимся. Она сказала, что будет работать до 5 месяца беременности.
Я подумал, что теперешнее положение – не то, что я планировал дать своей жене и ребенку. Она сказала,  что хочет девочку.
Я сказал, что тоже хочу и подумал, что девочка не должна быть первым ребенком.
Потом сказал, что не хочу жениться. Декларация брака в государственных институтах мне кажется анахронизмом.  Скорее всего, она подумала, что я – козел. Вряд ли. Она просто не сказала, что подумала.
Раньше я предложил бы ей аборт.
А наш ребенок появится тогда, когда никто не будет думать и говорить. Просто радоваться его появлению.
«Я же говорила, что не беременна». Знаю, он сам решит, когда время.

е)
Красивые, стройные, сильные ножки... Они заставляли обращать на нее внимание. Сиреневые колготки были явно не в тему. Сиреневые колготки для меня означают: желание выделиться и быть любимой, т.е. быть женщиной и отсутствие этой самой любви со стороны сильного мужчины. Симбиоз этих двух моментов равен сиреневым колготам.
Со своим парнем она стояла возле горизонтальной холодильной витрины с готовой едой в супермаркете.

 - Давай купим вон тот салат с ананасами? – улыбнувшись, растягивая чуть-чуть букву «а», попросила она
- Давай ты сначала устроишься на работу, а потом мы купим тот салат с ананасами, - сухо ответил ее тип.
Он моментально стал для меня типом. Во мне родилась буря негодования, нельзя девушке с такими ножками.., да вообще нельзя так отвечать женскому желанию.
- Девушка, если хотите, я вам куплю салат и Вашему другу будет очень стыдно. Вам необязательно его из-за этого бросать, но относиться к вам хорошо стоит научить. Тем более вы очень красивая, - включив самый обаятельный голос, я обратился к ней
Сначала она была в замешательстве, тип ее вообще не мог понять, что происходит, и почему я улыбаюсь
- Нет, нет, не надо. Я пошутила. То есть то я так, ну... не очень на самом деле хочу...
- Поверьте, мне совсем нетрудно вас угостить, тем более я тоже люблю ананасы... и моя девушка любит, когда я люблю ананасы...
- Нет, спасибо большое, - сказала она
- А какое вам вообще до нас дело? Кто вы такой? - проснулся тип.
- Я не хочу тебя унижать либо выяснять отношения. Просто цени красоту, которая рядом, а то кончится все тем, что салаты будет некому покупать.
И пошел. Я пошел. А они молчать остались. А я пришел домой. В мой дом в моем Киеве, к моей женщине, и крепко-крепко обнял ее. АшДваО. Я ее так называю иногда, она очень любит море. Все любят, но она особенно.
 
Пока я был в супермаркете, она успела где-то найти котенка и притащить его домой.
- Быстро ты справилась, -говорю, - хорошо, что коровы на лестничной клетке не обнаружилось
- Можно он у нас немного поживет?
- Можно, но если будет глазеть на твою попу, выкину с балкона
- Он хороший, не будет.
 
Ночью котенок спал у меня на груди, а она на плече.


Рано утром, сидя на коленях напротив окна, полностью обнаженная, она занималась йогой, встречая восход солнца. Узкие, красивые стопы, правильный свод. Только женщина может опираться тыльной стороной стопы, когда стоит на коленях. Это в ее природе. В слабости и покорности такая сила...
Кот на нее не смотрел, я за ним следил :)