Зольдатен ваген. часть 33

               


              После прилюдного, я бы сказала, всенародного, объявления Эльзой моей военной тайны об отъезде, я решила заявить инспектору Ульриху  официально, о моем решении навсегда покинуть Германию. Так я и поступила, слегка спутав ему, видимо приготовившему, мне очередную «подлянку» карты.
-Так, так, так, так… пишите ходатайство о выделении вам средств на обратный билет.
-И это всё? Только на билет до Москвы?
-А, что вы ещё хотите?
-Я слышала, что выдаётся некая сумма  в качестве…гмм…компенсации.
-Кто вам сказал, я ничего такого не знаю!
-Говорят об этом в среде эмигрантов и здесь, и в Ландештелле Унна-Массен.
-Не знаю, покажите мне такой указ.
Мне сразу стало ясно, что ничего я от него не получу. Да, Бог с ним, билет в обратный путь, и за то спасибо. Ульрих долго  разговаривал по телефону с местным турагентством, продающим билеты на все виды транспорта и направления, потом достал синюю бумажку, именуемую в социалзамтах, как голубая бумага, или хорошая бумага. Заполнил графы своим жутким почерком, и написал на бумажке адрес. 
Турагентство, как выяснилось, располагалось на соседней улице, за углом Ратхауза. Девушка - менеджер вежливо предложила мне сесть и приняла голубую бумажку. Она внимательно посмотрела сначала на бумагу, потом на меня:
-Вы едете в Москву, Россия?

-Да.
-Одну минутку, я посмотрю, какие поезда вам подходят.

-Подождите, какие поезда, я хочу лететь самолётом.

Девушка смущенно показала мне «хорошую бумагу». Корявым почерком Питера-инспектора было написано: «билет, стоимостью от 100 до 150-ти марок.».
-Что?!

-Да, видите, вам написали такую сумму, что о самолёте не может быть и речи. Я с трудом отыскала  поезд с плацкартным вагоном, который идёт с пересадкой во Франкфурте, а там… если такого вагона не окажется, вам, видимо придётся доплатить за купе. Понимаете, - смущённо сказала девушка, - таких вагонов почти уже нигде не осталось на пассажирских поездах дальнего следования.

-А, что ж это за вагоны такие?

Она осторожно оглянувшись на коллег тихо произнесла:
-Ну, самые жёсткие, в них иногда перевозят солдат.

-Солдат?

-Да.

-Простите, видимо произошла ошибка, отдайте мне эту бумажку, я выясню у инспектора, что он имел в виду.

Инспектор Ульрих поднял на меня глаза, и снова уткнулся в документ  на своём беспорядочно забросанном бумагами столе.
-Что? Взяли билет?

-Простите, инспектор. Произошла ошибка, или вы действительно хотите купить мне билет до Москвы за сто марок?

-Никакой ошибки. Я специально смотрел самые подходящие для вас составы.

-Самый подходящий для меня состав – самолёт!

-Мы не  вправе потратить на ваше возвращение на Родину такие деньги. Поезжайте на этом составе. Это всё, что я могу вам предложить!

-Солдатский вагон? А может, товарный?

Ульрих поднял свои серо-бесцветные глаза в обрамлении рыжих ресниц:
-Всё, до свидания!



Я выскочила из кабинета Ульриха, пробежала по коридору, сильным толчком открыла  тяжеленные двери  Ратхауза.  На улице стояли инспектора других отделов красного дома и что-то весело обсуждали, смеялись, женщины кокетничали с мужчиной- коллегой. Выходя, я чуть не сбила с ног Светлану и тащившегося за ней Митьку.
-Женя! Моя ты красота, а мы уж пустились тебя искать. Ты, что так долго?

-Рыжая свинья! Идиот! Недоумок! Чернорубашечник! – кричала я,
совершенно не боясь, что кто – нибудь переведёт ему мои слова.

-Это так твой Питер тебя разозлил? Пойдём домой, мы обед приготовили, а хочешь, к турку в кафе пойдём.
 
Светлана шла рядом, держа меня под руку, с опаской  поглядывая, как меняется цвет моего лица. Ей очень хотелось успокоить, и как-то поддержать, но она не знала, как можно помочь сильному человеку, ни разу не проявившему своей слабости или раздражения.
-Всё! Завтра поеду брать билет на самолёт.

-Женечка, а, как же деньги?

-Пусть подавится ими. И теми, что должен был дать и не дал! Куплю на свои!

-А сколько ж стоит  билет до Москвы?

-330 долларов!

-Ты ж моя красота, больше месячного социалхильфе!

-Плевать, так быстрее, не могу больше ждать!

               В нотвонунг,   этим вечером, заглянули приятные гости. Вернее, они пришли по делу. Хаузмастер Эрих Леманн и его помощник  Иоганн обязаны были время от времени проверять состояние дел в общежитии, но сегодня цель их визита была другая.
-Добрый вечер! Мы вас уже заждались.

-А, что случилось?

-Да, ничего особенного. Мы слышали, вы собрались уехать от нас?

-Да, это так.

Хаузмастер Эрих, немного симпатизировавший мне, вздохнул, устало  снял очки, и, глядя в полураскрытое кухонное окно начал говорить:
-Я не понимаю, какая причина могла заставить вас придти к такому решению, что не понравилось в Германии, в Монхайме. Работа для вас найдётся, пусть на первых порах не по профессии, но заработок будет, квартиру вы получите через месяц-два, с языком у вас нормально, подучите ещё. Русскоязычных здесь много, выйдете замуж, всё будет нормально! Не захотите за русского, я знаю немцев, которые были бы рады иметь такую жену.

Я рассмеялась, а Светлана, ни слова не понимая, всплеснула руками и, как всегда сказала:

-Ой, как мне нравится, как вы разговариваете! А, что он говорит?

-Потом скажу.

-Вы хотите вернуться на Родину? Посмотрите, куда вы едите, что за жизнь ждёт вас там. Вот сегодняшняя газета. Видите,- сгорела Московская телевизионная башня, страна не передаёт ни одного канала, а вы, по-моему, живёте рядом с телебашней. На прошлой неделе погибла подлодка «Курск», экономические проблемы, проблемы с жильём!

Я не поверила ушам, выхватила у него из рук свежую газету, на первой странице останкинская телебашня, охваченная пожаром. Военные и пожарные вертолёты кружат рядом, но половина ствола затянута облаком дыма и огня.

-Не может быть, это пропаганда!

-Включите телевизор! Сегодня с утра передают прямые репортажи из Москвы.

Я подскочила к телевизору.
-Женя, что случилось, что он тебе сказал?

-Останкинская башня горит!

-Да, ты что? В Москве?

-А где ж ещё!?

Телевизионная вышка, знакомые до боли окрестности, всё, что ухватывала камера оператора близкое, родное с ещё большей силой притягивало к себе, несмотря на катаклизмы и бедствия.

-Убедились, Евгения!

-Всё так, Эрих, но это моя страна, я там родилась и выросла. Я думала, что смогу прижиться в чужой, но не смогла.
-Прошло ещё так мало времени. Уехать никогда не поздно. Поживите год, два,- не понравится, уедете. Из эмиграции ваш случай, пожалуй, первый. Никому не приходило в голову, прибыв в Германию на постоянное жительство уехать обратно.

-Спасибо Эрих, что беспокоитесь за меня, но я твёрдо решила и скоро уеду.

-Ульрих купил вам билет на поезд?

-Нет, он выделил мне 150 марок. В турбюро за такую цену нашли только один  билет. На поезд, с плацкартными, солдатскими вагонами!

Эрих и его помощник улыбнулись, и по выражению    их   лиц я поняла, что они не в восторге от Питера Ульриха,  но корпоративная этика, и интересы страны не позволяют им высказаться откровенно.

-Я полечу на самолёте. Знаю, что дорого, но полечу.

-Евгения! Мне очень жаль, что вы уезжаете.

- И мне тоже!- кокетливо произнёс  Иоганн.

-Господа, приезжайте в Россию! Я покажу вам свой город!
Мы распрощались. Эрих задержал мою руку и на пороге шепнул на ухо:
- Жаль!