Последние дни. часть 34

                На следующий день, двадцать девятого августа, я поехала в Дюссельдорф, купила билет на самолёт Аэрофлота, вылетающий первого сентября. Полдня  промоталась по магазинам  в поисках подарков Дашке, её Сергею, и ещё двум-трём близким друзьям. Вернувшись  вечером в общежитие, я немного поговорила с Маркусами, выпила чая, и с облегчением завалилась на кровать, и даже стала потихоньку засыпать. Но не тут-то было. В кухне,  как всегда, у плиты хлопотала Софья Яковлевна, маленькая Анжела кричала ей прямо из комнаты:
-Софа! Давай сок! Ты что, не слышишь? Сок неси, я тебе говорю!

-Несу, несу, только не кричи…

В дверь позвонили. Судя потому, что Софья Яковлевна спешно скрылась в своей комнате, а вышедшая на звонок Светлана заговорила с кем-то опасливо и  немного подобострастно, не  трудно было догадаться, что пришла Эльза.
-А где же ваша московская барышня?
-Евгения Сергеевна спит.
-Не сбежала ещё?
-Она не собирается сбегать. Женя сообщила об отъезде инспектору Ульриху.
-Но, она же не взяла билет на поезд, который он ей хотел купить.
-Она не хочет на поезде, она полетит на самолёте за свой счёт.
-Вот как? Скоро?
-Первого числа, кажется…
Господи! - подумала я. Не надо  иметь врагов, только пару таких друзей, как Светлана, и всё будет провалено: явки, адреса, пароли.
-Ну, ладно, если спит… Я хотела с ней поговорить… ну, может завтра зайду.
-Чу-ус!
Едва за Эльзой захлопнулась дверь, я вышла в коридор и остановилась напротив Светланы.

-Женечка, а мы думали, ты спишь! Сейчас Эльза приходила, хотела с тобой поговорить. Она завтра, наверное, придёт.

- Не придёт. Она уже всё узнала, что хотела. Ты ей всё рассказала.

-Женя, прости, пожалуйста! Я же не знала, что это нельзя говорить.

-Света, когда ты хочешь рассказать кому-либо о себе - пожалуйста, дело твоё, но если это касается других, надо сначала крепко подумать, а если не можешь удержать в себе, лучше молчи!

Глядя на меня виноватыми глазами, Светлана ещё и ещё раз просила прощения,  в волнении теребя рукава Митькиной рубашки.  Из- под пышного веера чёрных ресниц Митька смотрел на меня большими блюдцами своих карих глаз,  часто моргая, из чего было понятно, что он тоже переживает.
-Ладно, проехали. Мить, включи, что ль телевизор.
На звук  телевизора, как  из-под земли выкатилась Анжела и села на кожаный диван между мной и Митькой, который сначала попытался отодвинуться, но передумал и придвинулся обратно. Даже никогда не подходившая к телевизору Софья Яковлевна скромно присела на край дивана. Только Светлана, по-прежнему испытывающая неловкость удалилась в свою комнату. Показывали известный голливудский блокбастер, содержание, которого мне было знакомо наизусть.
-Тётя Женя, а вы будете переводить?
-Буду Анжела, только сидите тихо.
Переводить, собственно было нечего. Герой Арнольда Шварценеггера  метался по земле и космосу, стреляя, спасая, убивая. Главное, всегда оставался целым и невредимым, чего нельзя было сказать о его врагах. Поэтому немного попереводив, я замолчала, а эстафету подхватил остроумный чертёнок Митька. Мы все смеялись, Анжела не сводила с Митьки восторженных глаз, Софья Яковлевна, заливаясь от смеха, громким фальцетом повторяла последнюю Митькину фразу:
-Ну, уроды, докатались на своих тарелках!
Анжела сердито покосилась на бабушку, ткнула её в бок:
-Софа, неси сок!
Ни до, ни после, фильм этот не казался мне таким смешным и развлекательным, как в тот, в один из последних вечеров в Монхайме.
Ближе к финалу фильма в гости пришли родители Анжелы:
-Про что фильм-то?

-Про любовь. Как немцев вешали! – сходу выпалила маленькая Анжела.

В моём далёком детстве в московских дворах, среди детей и подростков, выросших и воспитанных на послевоенных фильмах, ходила такая поговорка.
Телевизоры стояли не в каждой квартире. В нашем КВНе с линзой было всего две программы. То есть их было всего две центральные программы. Художественные фильмы показывали редко. Чаще других шли фильмы про войну, редко про  любовь, совсем редко комедии. Улицы становились пустыми, город почти замирал, когда по телевизору начинался художественный фильм. На утро обязательно обменивалась мнениями, а те, кто не мог посмотреть спрашивали : - Про что, про что был фильм? Отсюда и возникла такая шутка-ответ: - Про любовь. Пауза. Как немцев вешали! Или шутка, появившаяся чуть позже, когда стали снимать больше комедий: - Оборжаться. Пауза. Про войну! С тех пор на вопрос - «про что?» мы не задумываясь отвечали …
Наверное, посматривая телевизор в Нотвонунге, я часто автоматически отвечала на вопрос Анжелы или Митьки.

-Ты, что говоришь, соображаешь?
Отец дёрнул девочку за плечо.
.
-А, что такого? Так тётя Женя говорит…

-Да, это точно моя поговорка. С самого детства.

-Ну, Евгения Сергеевна, мы от вас не ожидали…! Анжелка учится в немецкой школе. Возьмёт и ляпнет на уроке.

-А я уже говорила в школе - никто ничего не понял!

-А ты замени немцев на турков, пока ты в Германии - посоветовал Митька.