Жемчужины души. Надсон

Семен Надсон

Беспокойной душевною жаждой томим,
Я беречь своих сил не умел,
Мне противен был будничный, мелкий удел,
Я не жил – я горел!
Целый мир порывался я мыслью обнять,
Целый мир порывался любить.
Даже ночь я боялся забвенью отдать,
Чтоб у жизни ее не отнять,
Чтоб две жизни в одну мне вместить.
И летели безумные, знойные дни
То за грудами книг, то в разгаре страстей
Под удары врагов и под клики друзей,
Как мгновенья мелькали они,
Для лобзаний я песню мою прерывал,
Для труда оставлял недопитый бокал,
И для душных оград городских
Покидал я затишьн родимых полей
И бросался в кипучее море скорбей,
И тревог, и сомнений людских!
И бессильная старость еще далека,
И еще не грозит мне могильной плитой...
Отчего же в моем сердце глухая тоска,
Отчего в моих думах мертвецкий застой,
Зной недуга в очах, безнадежность в груди?
Или жизнь я исцерпал до дна,-
И мне нечего ждать от нее впереди?
Где ж ты вождь и пророк..? О приди!
И стряхни эту тяжесть удушья и сна.
Дай мне живую муку принять,
Брось меня на страданье, на мсерть, на позхор,
Только б полною грудью дышать,
Только б вспыхнул отвагою взор!
Только б жизнь опять для меня
Распахнулись затворы темницы глухой
В даль и блеск лучезарного дня.
Надсон. В 80- е годы 19 века был кумиром эпохи. Его лирика была у всех на устах.
Личность и судьба трагичны. Умер в 25 лет. Чувство смерти. Трагическая смерть выделила его из числа современников.
Надсон и Апухтин были властителями дум 80-х годов. Символисты начали с отрицания их.
Личность впала в панику, разрушалась. Новых богов не было.
Отсутствует новая версия мира. Нет личности. Безоригинальная эпоха. Кризисное явление. Все. Исцерпала себя поэзия. Превратилась в прозу.
Символисты провозгласили создание нового мира, искусства.
Блок.
Все в новую систему, символическое истолкование известного.
Возникают параллели с Пушкиным, Лермонтовым.
Вся лирика на штампах строится, на известном, всем знакомом, повторяемом.
Штампы ситуаций. То, что все знают.
Концепция мира, предложенная Надсоном и Апухтиным, не есть новая концепция, это взятая на прокат в предыдущей литературе.
Сам Надсон не может править жизнью, судьбой, он без помощи. Мессия нужен.
В этом стихотворении две большие части: прошлое и настоящее.
Движение из прошлого, которое является высоким, к настоящему, которое есть будни.
Образный сюжет как система событий.
Прошлое равно горению.
Прошлое движется к настоящему, которое равно прозябанию.
Настоящее не поэтично.
Чехов писал: Наше время кислое.
Ненавидим исподтишка...
Стихотворение строится на огромном количестве повторов, анафоры целых синтаксических конструкций, очень важно.
Эти повторы имеют двоякий смысл, указывают на близость к романсу, к музыке, дают повышенную эмоцию. Эмоция в энной степени.
Эмоция становится все более полной, нагнетается количеством, разрушает категорию меры, переливается через край. Мера чувств ведет к трагедии, разрушение меры рождает мелодраму.
Произведение искусства должно оставаться произведением искусства.
Слезы в жизни одно дело, другое дело слезы, ставшие предметом изображения.
Поэтические слезы должны пройти через эстетизацию. Это важный момент в искусстве.
Трагическое переживание не становится предметом эстетическим.
Слезы должны быть прекрасные, страшные слезы. Для Пикассо важно, когда художник обрушивает ярость.
Не наступает в произведении Надсона игры слова, метафоры.
 В слове голая эмоция.

Наш учитель предложил нам для анализа два стихотворения:

Семен Надсон

***
И помню церковь я, залитую огнями,
И помню я тебя... Вся в блеске, вся в лучах,
Под яркою парчой, усыпанной цветами
Всех выше ты лежишь, безмолвная, над нами,-
А мы стоим вокруг в раздумье и слезах...
Хор смолк... и вновь гремит, и снова замолкает,
Как будто вал морской, прихлынув к берегам,
Опять в морскую даль со вздохом убегает,
Как будто кто-то нас незримо подымает
На крыльях трепетных к далеким небесам...
И чудно мне и больно... Я не знаю,
Что значит смерть... Я отдаюсь вполне
Напева тихого ласкающей волне.
И сладко плачу я, и сладко ей внимаю...

Но вот все кончено... Забили молотком
Последний гвоздь... Земли последняя лопата
Упала на тебя промерзнувшим комком –
И больше нет тебя,- м спишь ты мертвым сном
В стране, откуда нет ни вести, ни возврата.

1883.

Александр Блок

***
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.

Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.

И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.

И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный Тайнам,- плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.

Август 1905