Жизнь, которую подарила смерть

     Вы когда-нибудь испытывали одиночество? Нет, я не говорю о том, когда вы во всем мире одни. Когда рядом нет никого. Это разве одиночество? Всего лишь обстоятельство. Я говорю о настоящем одиночестве. Когда  вокруг вас много людей, но вас никто не замечает. Когда вы идете по улице, и вас толкнут, но никто даже не обернется в след. Или в автобусе безжалостно наступят на ногу и даже не извиняться. А соседи, когда вы идете, проходят мимо. А когда вы здороваетесь, вас просто не слышат. Вас просто нет в этом мире. Для людей вы человек невидимка. Для них вас не существует.  Вот это настоящее одиночество. 
     И он был одинок. Жил на последнем этаже высотного дома, в квартире напротив лифта. Он каждое утро выходил из своей квартиры, заходил в лифт вместе с соседями, которые шли на работу, и вместе с ним проходил через турникет, выходил на улицу, останавливался под старыми часами и долго смотрел на небо. Как будто искал причину своего одиночества у высших сил. Мимо проходили люди, но разве его замечали? Еще ни разу никто не остановился и не спросил у него: «Молодой человек, вам плохо?» А ему действительно было плохо. Он очень сильно похудел. Под глазами появились синяки. Его одежда настолько постарела и испачкалась, что и на бомжа он вряд ли походил. Он много пил. Никогда не был угрозой для окружающих. Но только не сегодня. Он постоял, устремив взгляд на небо ровно полчаса, затем схватил мусорную урну, который стоял рядом со столбом и швырнул в сторону. Он начал кричать, метаться, затем он сел на землю и начал плакать. Как ребенок. Его трясло. Но никто не подошел. Никто не положил ему на плечи руку. Не сказал, что все будет хорошо. А ведь на самом деле когда-то у него все было хорошо. У него была семья, у него был дом. Работа. Его уважали, его ценили, и у него были друзья.
     Трагедия человека с потерянными глазами началась ровно полгода назад. Он возвращался вместе с семьей в дождливый вечер из гостей домой. У всех было хорошее настроение. Все смеялись, шутили, пели песни. Дети, которые сидели на заднем сиденье то и дело отвлекали его строя смешные рожи. Он отвечал в ответ и оборачивался каждый раз. Отвлекшись от дороги, он не заметил, как из-за поворота появился Камаз, и со всей скоростью столкнулся с ним. Что было дальше, он не помнит. Был всего лишь свет. Яркая вспышка, которая сменилось кромешной тьмой. Он летел куда-то вниз, но было так спокойно, словно кто-то держал его на руках, заботясь о том, чтобы он не упал в эту черную бездну. Он летел долго, он кружился во вселенной, ему снились звезды, он видел круговорот планет, и слышал голос. Детский голос. Словно ему говорили: «Прощай папа». Голос то удалялся, то приближался. И наконец, пропал. Он прислушивался, напрягал слух. Ему не нравился этот сон. И он сильно захотел проснуться. Зажмурился крепко и открыл глаза.  И снова яркий свет. Только это был другой свет. Какой-то земной. Он посмотрел по сторонам, но не понимал, где находится, в чем дело, что случилось. Рядом лежали люди, c перевязанныvb бинтами ногами, кто-то лежал на боку, кто-то под капельницей.  К нему подошел человек в белом халате. Улыбнулся и спросил наклонившись: «Ну, как себя чувствует?». Он, все еще не понимая, где находится и в чем дело, попросил объяснения у человека в белом.  И тут, впервые за два месяца, что он лежал в коме на больничной койке, его пронзила страшная боль. Не физическая, а другая. У которой нет объяснений. От которой сердце сжимается в груди, внутри тебя образуется пустота, которую ничем не восполнишь. Боль, которая сковывает все твои эмоции, все твои чувства и только безумный крик вырывается из груди. Крик безысходности, крик понимания того, что нет в живых твоих самых дорогих людей. Что ты отчасти виноват в их смерти в дорожной автокатастрофе.
     Ему показали старые номера столичных газет. Заголовки гласили: «Крупная авария на въезде в город. Погибли женщина и двое маленьких детей. Водитель Камаза сгорел заживо. Единственный выживший в коме». В других номерах сообщалось о его двухмесячной коме. Называли катастрофу самой крупной за год. И много комментариев, много очевидцев, которые вряд ли понимали, что на самом деле произошло той ночью.
     За все время, что он лежал в больнице, к нему пришел всего один человек. Мать его жены. Она долго стояла на пороге палаты и смотрела на него с омерзением, как  на дождевого червя, которого так и хочется задавить. Как на паука, которого хочется прихлопнуть. Она сказала всего лишь одно лишь слово: «Убийца!». Он закрыл глаза. Его пронзило это слово. Оно отдалось,  где-то внутри него с такой болью, мучительной и невыносимой.
Его выписали через неделю, после того, как он пришел в себя. Он пришел в свою квартиру. Она была пуста, но словно ждала, что вот-вот  войдут хозяева. Игрушки детей лежали на полу в зале там же, где их оставили. Кукла девочки на кресле, машинка мальчика где-то под стулом. На столе рукоделие жены. Он рухнул бесполезной грудой на  диван, и смотрел в одну точку. Долго. Когда пришел в себя понял, что медленно сходит с ума. Он отключил телефоны. Выкинул мобильный. Но дверь закрывать не стал. Он ждал, что придет кто-то, кто облегчит его боль. Выслушает его. Скажет ему нужные слова. Но таких людей не было. Никто не пришел. Никто. Он остался один. За что его винили? За смерть детей и жены?  За то, что не уберег? За то, что он был за рулем? Нет.  За то, что все погибли, а он остался жив. За это. С тех пор, он каждый день просил смерти. Он ее искал. Звал. Но она отвернулась о т него. Словно решила поиздеваться над ним. Как будто получала удовольствия от его страданий. И он покорился. И молча, страдал.
     Но последние силы его покинули сегодня. В это солнечное утро, когда он смотрел в небо, когда он кидался на людей, когда плакал навзрыд. Его измученная душа наконец-то покинуло это тело, которое давно было мертвым. Он лежал под часами. Мимо проходили люди. Но никто не подходил к нему. Не интересовался, вдруг ему плохо. Всего лишь с отвращением смотрели на лежащего человека и бросали фразы: «Пьяница! Алкаш! Пил бы себе где-нибудь в другом месте!». Если бы они, перешагнув свое безразличие, подошли к нему, посмотрели бы в лицо, то увидели улыбку на его губах. Ведь впервые, за эти полгода, он был счастлив по-настоящему. Счастлив,  встречая смерть. Он остался жив в аварии, но был убит смертью родных. Он хотел научиться жить без них, но помнить о них всегда. Ведь, если он остался, значит, так было угодно судьбе. И он в этом не был виноват. Его заживо убили люди, которые не хотели ему помочь начать жизнь заново, помочь облегчить горе. Люди слишком злые или слишком равнодушны. Он это только сейчас понял. И если бы сейчас мог бы разом освободиться от горя и чувства вины, он сделал бы мир добрее. Но ему теперь это не было нужно. Его ждала семья. Там где-то по ту сторону этого мира. Он видел их сияющие лица перед собой. Он шел к ним навстречу, не торопясь. Он знал, смерть ему подарила настоящую жизнь. И торопиться теперь не нужно. Это у него никто и никогда не отнимет.