Утренний кофе

Почти 5 утра. Ты сидишь на письменном столе в смешной пижаме с лягушонком, гладишь толстого серого кота, посапывающего где-то под боком, и смотришь в окно. Небо переливается из нежно-розового в светло-голубое. Ты задумываешься, а очнувшись, понимаешь, что уже опаздываешь, и нехотя начинаешь собираться.
   6.30. Ты выходишь из сонного вагона метро и замечаешь, что из соседнего выходит подруга. Улыбки вместо приветствия, и вы молча отправляетесь на улицу. Небо уже стало серым и тяжелом, как в Питере. Вы, молча, идете по мосту, а в голове крутится «Сплин». Нева, великолепный вид, иди по головам, иди через гранит…
   Питер. Чудесный город Петербург. Вы вспоминаете, как холодной ночью стояли на набережной и ждали, когда разведут мосты, прижимаясь к мальчишкам, которые смущенно делились теплыми кофтами. А как после прогулки по Невскому бежали греться в уютную кафешку «Буше», где уплетали вкусные пирожные, запивая их фруктовым чаем? Конечно, вы не забыли это.
   Воробьевы горы… На закате здесь просто чудесно. Но сегодня вы почему-то решили встретить рассвет. Где-то за серыми тучами уже, наверное, проснулось солнце и, лениво потягиваясь, начало подниматься, чтобы согреть землю и таких же потерянных людей, как и вы.
   Начинается дождь… Несколько минут вы идете, поеживаясь от холода, и только потом подруга открывает зонт.
   - Знаешь, я бы хотела уплыть на зонтике в Венецию…
   - Дурочка, - получаешь ты в ответ. И вы снова молчите. Наверное, ты нагоняешь на нее тоску, но тогда почему она здесь, почему она идет рядом с тобой?
   Ты плывешь в неудобных туфлях-лодочках по лужам, проклиная себя за то, что опять нацепила их. Сейчас тебе почему-то хочется переодеться в строгий мужской костюм, взять шляпу-котелок, красивую трость и важно идти по мостовой, как английский джентльмен.
   Так тихо, что я слышу, как идет на глубине вагон метро…  На набережной ни души. Лишь изредка встречаешь старых рыбаков. По-утреннему тихо. И только вы нарушаете это безмолвие, шлепая по лужам. Ты печально улыбаешься… Когда-то ты бегала по этим мокрым зеркалам в желтых резиновых сапожках и таком же желтом плащике, похожая на маленького цыпленка.
   - Алис, не грусти, - раздается откуда-то голос.
   - Да я не… А впрочем… Ладно.
Пой мне еще… Что я могу изменить, направляемый собственной тенью…
   «Пой мне еще», так говорила она, когда вы сидели в спортивном зале всем классом и репетировали написанную тобой финальную песню для последнего звонка. Да-да, именно тогда вы все стали как-то необычайно близки. Вы танцевали танго вместо вальса и думали, что будете рыдать… Но на звонке никто не проронил ни слезинки. И сейчас вы снова стали чужими.
   Вы все еще идете. Где-то недалеко должна быть станция метро «Спортивная», но вы решаете дойти пешком до Храма Христа Спасителя. Дождь усиливается. Подруга заботливо делится с тобой зонтом. Вам почему-то грустно. Никому не доверяй наших самых страшных тайн, никому не говори, как мы умрем…
   - Надь, а ты помнишь…
   Вы вспоминаете, как прошлым летом бродили по переулкам в центре города, любуясь старыми зданиями, и несли всякую чушь: спорили, что вкуснее: персик или нектарин, и мечтали, как вы выкупите «Макдональдс» на Пушкинской и откроете там арт-галерею. Дождь лил как из ведра, а вы бегали без зонтов, промокшие до нитки, и смеялись до слез.
   - Смотри, Нескучный Сад!
   - А, по-моему, здесь смертельно скучно, - пожимаешь ты плечами.
   - Я тебя обожаю, - засмеялась она. Ты улыбаешься, но говоришь себе: «Было бы за что». Мы чересчур увеличили дозу, Вспомнили все, что хотели забыть. Или на рельсы легли слишком поздно… Бог устал нас любить.
   Становится холоднее, и  вы идете, прижавшись, друг к другу. Мы остались одни в этом мире…
   - Алис, а ты помнишь, когда я болела, ты написала у меня под окном «Выздоравливай»?
   - Конечно…
   - Знаешь, мне хочется написать тебе «Спасибо».
   Я рассказал бы тебе все, что знаю, только об этом нельзя говорить…  Парк Горького. Нет ничего более тоскливого и жуткого, чем безлюдный парк аттракционов в пасмурный, дождливый день. Даже и не верится, что когда-то ты, малютка, хватала крошечной ручкой папу за рукав и вела его сюда, чтобы он покатался с тобой на карусели… Чтобы он просто побыл с тобой.
   Если ты слышишь, если ты слышишь меня, время вышло, а я не успел показать тебе черный цвет солнца… Ты и не замечаешь, как начала тихонько напевать. Наля улыбнулась. Она, наверное, вспомнила, как вы шли зимой по Остоженке и еле слышно мурлыкали себе под нос эту песню, как ты сейчас.
   Звезда рок-н-ролла допивает ром с колой… 
   - Ну что, может, выпьем чего-нибудь? Мохито? Мартини? – подмигнула Надька, указывая на кафе.
   - Ты же знаешь, что я не пью!
   - Ну и зануда ты…
   Она как всегда заказывает горячий шоколад, а ты – капучино с корицей. Кто-то курит за соседним столиком. Дым табачный воздух выел… В голове возникает станция метро «Маяковская». Совсем недавно вы стояли там, задрав голову, чтобы прочесть на потолке строки любимого ею и ненавидимого тобой Маяковского.
   Опять холодная улица. Противный моросящий дождь. Ты останавливаешься у витрины цветочного магазина  и мечтательно вдыхаешь:
   - Эх, я бы сейчас купила себе букетик ромашек.
   - Пойдем, чудо, их здесь нет, - оттягивает тебя за руку подруга.
  Конец сентября. Это был твой День рождения. Ты шла одна по Старому Арбату и слушала уличных музыкантов. Навстречу шел мужчина с букетом ромашек и со словами «Девушка, это Вам», он вручил тебе цветы. Улыбнувшись, ты поблагодарила незнакомца и, подумав «А ведь это мои любимые цветы», пошла дальше.
   Метро. Она как всегда выходит на «Университете», а ты едешь до конечной. Пой мне еще. Я просто знаю, что в последний момент, когда тебе никто не поверит, прохожий на остановке возьмет и укроет тебя под плащом.
   Полдень. В это время твое утро только начинается. Но ты уже сидишь дома, закутавшись в теплый плед, допивая теплый горький кофе. Рядом мурлычит кот. Твой взгляд устремлен на капли дождя, ползущие по стеклу. И с мыслями о том, что где-то там, в дожде, есть такой же, как и ты, человек, тихонько засыпаешь.