Глава 13 РОКОВАЯ ДОГАДКА Исполнительный надзиратель без промедления ввёл «Сорок Седьмого» в помещение для свиданий. усадил его за грубый стол напротив коварной матери и вышел. В серой арестантской одежде Саша казался меньше ростом и бледнее, чем всегда. В то же время он значительно поправился на тюремных харчах, отоспался и нисколько не был удручён выпавшим ему уделом. Хотя упырь Мария об умении сына скрывать от чёрствой матери свои чувства и мысли с детских лет. Тюремный чин и ему нудно зачитал длинный перечень запретов и ограничений во время свиданий с посетителями: - рукопожатий, объятий, поцелуев и разговоров о ходе дознания по делу арестанта. Сын выслушал всё это равнодушно, не задав ни одного вопроса. Оба участника подневольной свидания оказались не готовыми к встрече в присутствии постороннего и враждебного человека. Оба не протянули руки к друг другу. Оба молчали до тех пор, пока офицер неодобрительно кашлянул. - Здравствуй, мама. – тихо произнёс наконец-то Саша. - Здравствуй, Саша, здравствуй сынок. – так же тихо ответила упырь Мария. - Прости меня, мамочка, за то, что я причинил тебе столько страданий, прости, прости… Я не мог поступить иначе, поверь мне – не мог. Не мог не бороться за то, за что боролись мои сотоварищи-студенты! - Как это ужасно, Саша… Ты забыл о нас всех, обо мне, о братьях и сёстрах. Папы тоже нет уже с нами, я надеялась на твою помощь нам, и вдруг ты под арестом! Да и приёмы вашей революционной борьбы весьма безжалостные. Вспомни рассказы папы о том, сколько невинных людей погибли вместе с Государём императором Александром Вторым Николаевичем 1-го марта в 1881 году? - Что делать, мама, коль других методов нет… - Господа, господа! – неожиданно миролюбиво подал голос тюремный офицер. – Вы нарушаете, однако, правила… - О чём же, по-вашему, мы можем беседовать? – враждебно спросил Саша. - О семье, о домашних делах, о здоровье членов родни-с, к примеру. Это можете сколько угодно. В случае же повторного нарушения правил я прерву свидание. – пригрозил цензор - Хорошо, господин офицер, хорошо. – загасила зреющуюся ссору гостья Петропавловской крепости и стала рассказывать сыну о своих хлопотах здесь, в столице, за две недели после приезда из Симбирска; о визите к Градовским, о разговоре с сенатором Ильинским, о просьбе к академику Семёнову о помощи узнику-сыну… - Не надо всего этого, мама. – равнодушно сказал Саша. - Как это «не надо»? Помогли же мои хлопоты твоей сестре Анне. Знаешь, её без суда высылают административно не в Сибирь, а в наше имение Кокушкино под Казань… - Сударыня! – Я делаю вам второе замечание. – вновь напомнил о себе цензор. - Как твоё здоровье, Саша, в узилище? - Хорошее, мама. Кормят здесь прилично, хороший уход, полный покой телесный вот уже не одну неделю после окончания следствия. - Арестант номер 47, я попрошу вас не касаться тем о дознании. - Кушаю досыта, читаю без меры, сплю сутками, - продолжал «Сорок Седьмой», полностью игнорируя слова офицера. Думаю, отосплюсь за все годы учёбы в гимназии и в университете. Ты не поверишь, мама, но я так счастлив! Сообщница генерала Оржевского всматривалась в довольное лицо арестанта, вслушивалась в звуки родного голоса и нашла вдруг подтверждение своей смутной, но страшной догадке. Упырь Мария всё больше и больше убеждалась, что её сын умственно переутомился в неволе, что безжалостные следователи опрометчиво довели отрока до опасной грани безумия, что ему место не в крепостном каземате, а в лечебнице для душевнобольных. Чада мои, добросердечная мать тотчас же подняла бы тревогу и потребовала бы свободы для недужного сына… Потом увезла его в Симбирск для лечения его на берегах живительной Волги, в домашних уюте и неге. Но упырь же Мария уже подсчитала все расходы, которые ради милосердия для одного сына нужно отнять у пяти других её детей! Вдова с ужасом представляла себе нищенское существование её самой и половины дюжины нахлебников-детей, посему без колебаний решилась ради блага многих пожертвовать благом одного! Надо лишь выполнить агенту «Фрейлине» первое задание генерала… Да и срок очередного завета с Сатаной приближается… - Не унывай, Саша! Бодрись. – неискренне напутствовала сына коварная мать, а потом сообщила. – Я написала прошение Государю, он милосердный … Тюремному офицеру и гостье Трубецкого бастиона было явно видно как отрок вздрогнул, побледнел лицом и внезапно надломился в пояснице дабы… подсунуться головой под грубый стол, словно его сильно ударили кулаком в затылок. Без сомнения, что нормальный человек такого действия не сотворил бы. - Зачем ты это сделала, мама? – застонал арестант. - И без моего согласия… Да знаешь ли ты, что это… Это… предательство к себе самой и к сестре! Не ты ли написала папе в письме как Он тебя подверг насилию? Мститель не мог говорить от возмущения. Губы его дрожали, на лбу появились скорбные морщины, в очах закипели слёзы… - А что мне ещё оставалось, сынок? – нарочито всхлипнула упырь Мария вытерла мнимые слёзы на сухих глазах. – Я в полном отчаянии. Ты уж прости меня, провинциалку! Александр Ульянов вытащил свою голову из-под стола, рассеянно огляделся вокруг, словно не узнавая где он и кто с ним радом. Наконец глубоко вздохнул с облегчением, будто сбросил с плеч непосильную ношу. - Ну что ты, мамочка, казнишь себя? Это я во всём виноват…- покаялся отрок. - И в нынешнем горе нашей семьи, и в твоём личном нравственном унижении перед насильником. - Может всё обойдётся, Саша? Владыка услышит мои молитвы к нему, а Самодержец Российской державы удовлетворит моё прошение… Слуга Князя Тьмы подобно опытному палачу преднамеренно совала раскалённый железный прут в открытую рану в душе собеседника, зная о нестерпимой муке несчастного. Мудрено ли, что она с лихвой добилась желаемой цели. - Не говори так, мама, прошу тебя. – попросил арестант чёрствую гостью. – Слышать мне это очень неприятно. Ты должна знать, что милостыни я не приму ни от Царя, ни от Бога… - Я попрошу вас, «Сорок Седьмой» не поминать имя Божие всуе! – напомнил о себе цензор. - Успокойся, сынок. – поспешила укрепить свой успех упырь Мария. - Не сердись на меня. Я только хочу рассказать вот о чём. Мне в Департаменте полиции дали почитать опросные листы с твоими показаниями. Я повторюсь о том, что ты не подумал о своей семье, когда подобно самоубийце письменно признался следователям: «Мне одному из первых принадлежит мысль образовать террористическую фракцию «Народной воли», и я принял в её деятельности самое активное участие…» Скажи мне, почему ты с таким легкомыслием добровольно лезешь в петлю? Признайся мне и вот этому господину офицеру что всё это плод большого душевного недуга твоего? Вспомни, Саша, как ты всегда был к нему предрасположен, каким был угрюмым с детства, а после переезда из отчего дома сюда ты вовсе потерял меру, учась по 16 и более часов в сутки… Вот и надорвал свои неокрепшие разум и тело! Открыто признайся, Саша, в своём душевном недуге, и врачебная комиссия освободит тебя от суда и за твои деяния в сумеречном состоянии души, за неосознанный самооговор… - Господа, я лишаю вас свидания! Это же явный сговор с целью избежания наказания по суду! Прощайтесь с сыном сию же минуту, госпожа Ульянова, или надзиратель сию же минуту уведёт его в камеру №47. Сидоров! Конвой… Арестант нисколько не испугался угроз офицера. Неторопливо встал со скамьи и через стол попросил мать передать приветы от него кузине Кате Песковской , старшей сестре Анне, а так же остальным сёстрам и братьям. Вполне осмысленно, но равнодушно поинтересовался: - Как там дома, в Симбирске? - Сама не ведаю ни о чём. С начала марта как уехала оттуда. Детей бросила на попечение няни. Кроме неё Вера Васильевна Кашкадамова из городского женского училища обещала присмотреть за нашими. - Ну, стало быть всё устроилось. Передай Володи мои поздравления с приближающим днём рождения. Как у него дела? Улучшился ли характер? - Всё хорошо, родной. И тебя мы поздравляем… с днём рождения. - Принимаю, но боюсь не доживу до юбилея. И вот ещё что, мамочка. Я заложил в ломбард Савватеева свою золотую медаль за 100 рублей. Выкупи её, пожалуйста, и продай за 130 рублей, она стоит столько. Но из них 30 рублей надо вернуть студенту Туликову с нашего курса, я задолжал ему. - Туликову? Хорошо, Саша, я отдам… Только признайся мне, своей матери, это те деньги, что ты отдал на побег за кордон своего удачливого соперника? - не утерпела упырь Мария, чтобы не посыпать солью душевные раны арестанта. - О-о, ты и о нём знаешь, мама? - Знаю, к сожалению, сынок. А она, надеюсь, вернулась к тебе, к благородному рыцарю? И ты простил её? - Как хорошо, мамочка, что ты спросила об этом. А то мне не с кем поделиться сердечной болью от несчастной любви! – обрадовался «Ромео», отвергнутый «Джульеттой». – Вот послушай, что я тебе расскажу, если господин офицер продлит наше свидание ещё на несколько времени. - Продлю, господа, но при выполнении вами тюремных правил и ограничений при свиданиях. Сидоров, выйди с конвоем в коридор! - Благодарю вас, добрый человек! – обрадовался узник. Корыстная же мать его промолчала, ибо в её бессердечные намерения не входило доставление душевной радости агнцу на заклание. – Понимаешь, на следующее утро после отъезда Ореста Говорухина в Вильно Реввека пришла ко мне с прощальной запиской его к ней, где этот жалкий трус сообщил ей о своём намерении наложить на себя руки. Глаза у моей любимой девушки были заплаканы, некрасивое от природы лицо казалось ещё более подурневшим. Мы помолчали, сидя в тишине, оба растроганные возобновлением встреч… Затем Реввека спросила, что я собираюсь делать сегодня вечером? Хорошо, дескать, дабы я побыл с ней, утешил скорбящую отроковицу по уехавшему сердечному дружку… - «Конечно бы хорошо, милая, - ответил я, -но я сейчас схожу на лекции зоолога Вагнера, а потом загляну в лабораторию. Надо кое-что… посмотреть, как там мои подопытные тараканы». – «Тараканы? – не поверила своим ушам студентка. – Какие тараканы? Ах да, у тебя магистерская диссертация!» -«Понимаешь, милая, надо.» – услышала Реввека твёрдый ответ учёного отрока, да так хлопнула входной дверью, что зазвенели стёкла в окнах съёмного жилья… - Саша, ты был в своём уме? – даже удивилась мать. – Как можно отвергнуть любовь студентки ради каких-то мерзких насекомых? - Да - а, «Сорок Седьмой», - осудил учёного сухаря и тюремный чин. – Много анекдотов я слышал на пикантную тему о немощных стариках и мужьях, но чтобы такой молодец, как вы, любил тараканов сильнее чем даму-с… Не поверю! - Последний раз Реввека ещё раз пришла ко мне на квартиру утром рокового дня. Но я выгнал Блудницу Вавилонскую потому, что она за два дня до этого визита провела ночь со студентом Бражниковым и теперь пыталась отпереться от сего предательского поступка. Ложь и трусость – гнусные пороки, мама, но ещё гнуснее – трусливая ложь и лживая трусость. Я ни слова упрёка не сказал любимой, когда она ушла от меня к Говорухину, а тут не сдержался. Между тем, ещё накануне её с Бражниковым ночи я любил её в своей постели, мамочка. - Как же ты оставил без присмотра своих тараканов ради шлюхи, коя не оценила твоей научной жертвы? – язвительно поинтересовалась упырь Мария. – Саша, ты явно рассорился со своей головой, и тебе нужен лекарь, а не легкомысленная пассия. - Мама, Реввека не шлюха. На суде я буду защищать так, чтобы невиновную в заговоре студенту освободили из-под стражи… - Господа, свидание окончено. – объявил тюремный чин. – Сидоров, сопроводи «Сорок Седьмого» в камеру. А вы, сударыня, проследуйте за мной до крепостных ворот. Не обессудьте нас за суровые порядки. - Благодарю вас, господин офицер. Я обещаю, что прививка моему сыну не даст тлетворных всходов… Я не отдам сына молодой вурдалачке… - Я не понимаю вас, госпожа Ульянова, но я вам верю. Следуйте за мной, ради Бога. В коридоре его ждал надзиратель Сидоров уже без арестанта и его конвоира. Тюремный чин не мог не поделиться украдкой со своим подчинённым: - Какая-то семья ненормальная, прости, Господи, что скажешь. То о тараканах пекутся, то про вурдалаков вспомнили… - Спаситель наш, Иисусе Христе! – испуганно перекрестился надзиратель. – Избавь нас от Лукавого. За дверью помещения для свидания их оказывается поджидал караульный офицер из наружной охраны крепости. И не мудрено, ибо часы свидания, отпущенные генералом Ганецким матери и сыну для свидания, истекли. По лестнице гость и её провожатый молча спустились на первый этаж. Офицер галантно открыл даме наружную дверь, а она поблагодарила его кивком головы. Офицер нарушил молчание только после того, как они минули первую полосатую будку часового. - Милостивая сударыня! - сказал он. – Я не столь давно переведён сюда на эту службу из гарнизона в Черниговской губернии. Возможно до вас дошли слухи о волнениях там в царских войсках. Многих из офицеров арестовали и предали военному трибуналу, многих перевели служить на далёкие окраины Российской империи. А я по совету революционных соратников напросился в тюремные стражники дабы посильно помогать узникам… Скажите мне, госпожа Ульянова, как вам удалось вырвать у царских церберов разрешение на свидание с сыном? - Разве этот шаг так уж труден для любящей матери, господин офицер? –осторожно вступила в опасный разговор агент «Фрейлина». - Так точно! – пылко воскликнул собеседник. – Вы единственная женщина, кому на моей памяти явили эту милость. И я не могу объяснить ни себе, ни моим сотоварищам подобную строгость к арестантам… Предположим, что ваш сын предводитель заговорщиков, тогда она оправдана. Предположим, что Андреюшкин, Генералов и Осипанов – бомбометатели, сиречь безжалостные посягатели на жизнь Священной особы Государя. Тогда сия строгость тоже оправдана. Но вот трое отроков – Канчер, Горкун и Волохов – случайные и незначительные пешки в шахматной игре, простые сигнальщики… К ним почему не допускают родню? Но и к аптекарю Пилсудскому, продавшему в Вильно незнакомому покупателю азотную кислоту, тоже не допускают. А обманутый студентами арестант Пашковский разрешил установить на своей квартире гектограф для размножения текста научной статьи, как ему сказали… А псаломщик Михаил Новорусский указал вашему сыну, сударыня, адрес своей тёщи в Парголове в ответ на невинную просьбу подсказать ему о тихом жилье, пригодном для подготовки к экзаменам. Так арестовали не только доверчивое духовное лицо, но и его не менее доверчивую тёщу, акушерку Ананьину, и ей тоже свиданий не разрешено. Другая акушерка Реввека Шмидова виновата лишь в том, что блудила с заговорщиками, но и за это заключена в каземат. И совсем ни в какие ворота не лезет вина народной учительницы Сердюковой, которой бомбометатель Андреюшкин написал письмо о покушении на Царя-Батюшку, а она не отнесла его полицейскому приставу по месту жительства. Почему же тогда не арестовали в Париже французского журналиста Ришара, который в январе сего года опубликовал в газете сообщение о покушении на русского монарха 1-го марта, но фамилии злоумышленников не назвал? Я не утомил вас, госпожа Ульянова, длинной и сумбурной речью? Не обидел ли неосторожным словом? Если нет, то ответьте мне доверительно: чем я могу помочь вашему сыну? - Отвечу, господин офицер: ничем не можете помочь и не рискуйте напрасно – твёрдо сказала упырь Мария. –С недавних пор мой сын душевнобольной человек… Саша смирился с предстоящей ему участью быть казнённым и не мыслит себе жизни на воле, если его коснётся царская милость… - Вы правы, сударыня! Для него смертная казнь лучший исход. – перекрестился офицер. – Лучше умереть всенародным героем в петле на виселице, чем влачить жалкое пожизненное существование в лечебнице для душевнобольных. - Полностью с вами согласна, милостивый государь! Да и мне, несчастной вдове, будет более к лицу слава матери казнённого цареубийцы, чем участь сиделки около тесного умом сына. – ответила упырь Мария. Наивный офицер подумал за воротами крепости, что они с собеседницей расстались единомышленниками, но агент «Фрейлина» доложила вскоре о нём генералу Оржевскому. Вестимо, что разговорчивого «черниговца» незамедлительно перевели служить аж на остров Сахалин, а Александру Ульянову, чада мои, была уготована скорая смерть в петле! Не дай Бог, но вдруг ещё один помощник мнимому злоумышленнику отыщется среди тюремного люда? Господи, пронеси мимо нас чашу сию! Аминь!
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.