Житие упыря Марии гл. 22

Глава  22   СКАЗКА  НАЯВУ                Лживая  биография Ленина, написанная для обманутого советского народа придворными лизоблюдами ЦК КПСС, ухитрилась и сие злодеяние сына упыря Марии объяснить неправдиво. Дескать, Ольга Ульянова приехала в стольный град  с подорванным здоровьем: сказалось-де переутомление при подготовке к вступительным экзаменам на Бестужевские  курсы.  В конце апреля 1891 года «Обезьянка»  в столице Российской империи заразилась тифом, а сыпным ли, брюшным ли – не сказано!  Владимир тоже был  Санкт-Петербурге, экстерном сдавал экзамены в университет. Брат отвёз недужную сестру в городскую больницу. По  поздним воспоминаниям,  провинциала из Самары  привела в ужас увиденная им там грязь, у него возникло опасение, что в таких антисанитарных условиях  Ольга не поправится.  Опасение сбылось ибо тиф осложнился, дескать, стафилококковой инфекцией. Сестра уже была на последнем издыхании, когда «любящий братец» удосужился сообщить матери о страшном несчастье. Так вот вдова, словно на сказочном ковре-самолёте, а не почтовой тройкой до Сызрани и поездом до Санкт-Петербурга, якобы успела-таки  к смертному часу дочери.  На могильном кресте курсистки Ольги Ульяновой  Волкова кладбища написан день кончины: год1891-й, месяц май  8-й день! Ровно 4 года назад в этот день был повешен в  Шлиссенбургской крепости её старший брат Александр! Мнится мне, чада мои, что сия смерть – это горький плод очередного завета с Сатаной упыря Марии! Хотя Князю Тьмы было не под силу погасить душу тифозной отроковицы именно в этот скорбный для всех Ульяновых день. Сия смерь  по плечу лишь хладнокровному  и безжалостному  убийце. Но в столичной сыскной полиции по уголовным делам трагическая встреча брата с сестрой вызвала  законное любопытство, поэтому  будущего выпускника Санкт-Петербургского университета с дипломом юриста экзаменационную сессию прервали и оставили «на осень» сдавать задолженности по некоторым дисциплинам. Покаялся ли нечаянный убийца сестры Оли перед своей мамой, как он это сделал после доноса на брата Сашу, Бог весть, но с конца января 1892 года Владимир Ульянов, якобы круглый отличник из экстернов, был аттестован юристом, но зачислен лишь помощником присяжного поверенного... Самарского окружного суда. В столице  не было вакансий для лиц с подмоченной репутацией! Известно, что за два последующих года сын Упыря Марии выступил на судебных гражданских процессах всего два десятка раз. Его подзащитными были в большинстве своём крестьяне-бедняки и мелкие ремесленники. Но трудная профессия стряпчего требует себе таких рабочих качеств, как системность, тщательность и трудолюбие. Ничем подобным молодой юрист не обладал. А в столице чины в голубых мундирах не желали даром кормить ражего молодца 22-х лет от роду. Самостоятельно или по настоянию упыря Марии  революционер на заказ  организует в Самаре марксистский кружок, куда вошли А. Скляренко, И. Лалаянц, М. Семёнов, помощник машиниста паровоза И. Кузнецов, ученица фельдшерской школы М. Лебедева и чиновник А. Беляков.  Горе-юрист внимательно изучал жизнь русской деревни, беседовал с крестьянами и канцеляристами по ведомству сельского хозяйства. Нарочито крамольная деятельность брата Цареубийцы Александра Ульянова не ограничивалась пределами города Самары, а подобно кругам по воде от брошенного в пруд камня расходилась по другим городам Поволжья. Через  зятя Марка Елизарова были установлены революционные связи с В. Ионовым и А. Ермаковым из Сызрани. Знакомиться с марксистским учением приезжали в Самару  и из Саратова, и из Казани. Одним словом, Поволжье стало в те годы одним из ярких костров противоправительственной деятельности. По тревожным сообщениям агента  «Фрейлины» столичные жандармы пугали нынешнего Царя-Батюшку  новым «Емельяном Пугачёвым»!  Тот безоговорочно верил и призывал трутней в голубых мундирах ещё пуще беречь Самодержца всея Руси. Всё повторялось, ну совсем  как в 1887 году в марте  9-го дня, когда  в Гатчинском дворце Александр Третий Александрович чествовал филеров и городовых во главе с полковником Сикиревским? Вот почему в августе 1893 года неудачливый помощник присяжного поверенного Самарского окружного суда Владимир Ильин  Ульянов переезжает, чада мои, на постоянное место жительства в… Санкт-Петербург!  Адреса тамошних смутьянов ему дал  близкий знакомец А.А. Шухт, проживавший в Самаре после отбывания ссылки в Сибири. Но и переезд из провинции в столицу уже прославленный брат Александра-Висельника использует для установления тайных связей с марксистами Нижнего Новгорода и Москвы. В Северную Пальмиру революционер на заказ приехал в месяце август 31-го дня, о чём царская охранка не замедлила уведомить столичный департамент полиции. Провинциал имел с собою стопку книг, шляпу-цилиндр от отца и его же сюртюк.  Мама обещала выслать ему почтой скромную сумму денег из доходов имения близ Алакаевки  на пропитание. Кто-то из самарских стряпчих дал Владимиру рекомендательное письмо к петербургскому адвокату Волкенштейну на занятие вакансии помощника присяжного поверенного. Но практика стряпчего - лишь прикрытие революционной деятельности сына упыря Марии! Марксисты из Нижнего Новгорода  опрометчиво дали самарцу явку в Санкт-Петербурге, к студенту Технологического института М. Сильвину. Вскоре самарский гость вступил в кружок, где членами были С. Радченко, Г. Кржижановский, В. Старков, Г. Красин, А. Ванеев, А. Малченко и многие другие. Весной и летом 1894 года  он написал книгу под названием «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?»  Словом, ретивый провинциал теперь не зря проедал почтовые переводы матушки-вдовы. Да до того преуспел, что в феврале следующего года участвовал в совещаниях социал-демократических групп Москвы, Киева и Вильны… Братья и сёстры! Раз уж всплыло на поверхность словесной заводи название сего города, то к месту будет рассказать вам о судьбе виленских злоумышленников Дембо и Гнатовского, которые помогали Александру Ульянову в 1887 году в деле изготовления разрывных  снарядов и которых генерал Оржевский оставил «на развод».  Внимайте! Исаак Вульфович привлекался по делу  «второго первого марта» в качестве соучастника цареубийц, но до суда успел, дескать, скрыться за кордон, Под новой фамилией Бринштейн он стал организатором русских студенческих кружков в Швейцарии. В 1889 году занимался изготовлением  метательных бомб для предстоящего покушения на Александра Третьего Александровича по пути того в Париж. При опытах со своими сатанинскими изделиями в лесу близ города Цюриха  он был смертельно ранен осколками своей же бомбы  и  умер в феврале месяце в 29-м дне.     Антон Доминикович  Гнатовский, второй помощник Александра Ульянова, доставлял из Вильно в Санкт-Петербург взрывчатые вещества и деньги. От кого? Бог весть! Чинами в голубых мундирах был оставлен на свободе, бежал в Швейцарию. В 1898 году стал одним из деятелей «Союза русских социал- революционеров».  Один из редакторов журнала «Русский рабочий». Где и когда он окончил свою провокаторскую деятельность? Бог весть. Вот так и сложилась судьба двух обманщиков  доверчивого старшего сына упыря Марии.  Одного разорвало на клочки, другой канул в неизвестность.                На февральском совещании социал-демократов в Санкт-Петербурге, о котором я упомянул, было решено послать за кордон представителя российских марксистов для установления тесных связей с марксистским   кружком Г.М. Плеханова «Освобождение труда». Из-за споров крамольников двух столиц было решено послать двух делегатов:от Северной Пальмиры – Владимира Ульянова; от Первопрестольной – Е. Спонти. Но ехать вдвоём, это значить выдать товарищам нахлебника секретного бюджета департамента полиции, поэтому  юрист в феврале «вдруг занедужил каттаром верхних дыхательных путей» и смог выехать по назначению лишь в конце апреля месяца 1895 года. Женева, Париж и Берлин – вот основные вехи этого вояжа сроком до сентября сего года. Множество впечатлений путешественника, горы перечитанных книг на иноземных языках, десятки полезных знакомств, но… копыто кобылы Буланки сыграло с революционером на заказ пагубную роль. В контуженной голове горе-конспиратора при возвращении к родным пенатам вдруг угнездилась мания преследования, что приводило делегата к ненужным хитростям вроде:  жёлтого чемодана с двойным дном;  переодеваний в пальто наизнанку, побеги от мнимых шпиков через проходные дворы! Недуг Ульянова стал настолько заметен для сотоварищей и заказчика на революционера, что в ночь с 25-го на 26-е ноября большинство членов Санкт- Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» были арестованы и обвинены в государственной измене. На квартире А.Ванеева  сыщики захватили при обыске экземпляр первого номера газеты «Рабочее дело». Второй же экземпляр остался у марксистки Н. Крупской. В отличие от узилища для других арестованных  недавний путешественник по Европе был помещён в Дом Предварительного заключения в одиночную камеру № 193 этой знаменитой на всю Святую Русь тюрьму на Шпалерной улице. Осторожность своевременная: а вдруг  тесный умом сынок упыря Марии проговорится вдруг товарищам по узилищу о действительной цели своей революционной деятельности… Так начались годы удивительного заточения Владимира Ильина Ульянова, чада мои. Слушайте же внимательно! Вдова со своим оставшимся выводком переехала из Самары в… Москву, так как младший сын Митя (брат казнённого государственного преступника!) был принят на медицинский факультет университета. Едва ли не на следующий день после мнимого ареста Володи  примчались  в Санкт-Петербург из Москвы  Мария Александровна и Анна Ильинична Ульяновы  скрашивать неволю революционера на заказ. Старшая сестра Анна об этих его  месяцах на Шпалерной улице оставила красочные воспоминания вот какого содержания: «К счастью для Ильича, условия тюремного заключения сложились для него, можно сказать, благоприятно… даже желудок его – относительно которого он советовался за границей с одним известным швейцарским эскулапом – был за год сидения в тюрьме в лучшем состоянии, чем в предыдущий год на воле. Мать приготовляла и приносила ему три раза в неделю передачи, руководствуясь предписанной ему швейцарским специалистом диетой; кроме того Володя имел платный обед и молоко. Очевидно сказалась благоприятная и регулярная жизнь этой российской «санатории»». Ухаживать за недужным марксистом Володенькой присоединилась к чете Ульяновых и революционерка Надя Крупская, которую Бог весть почему не арестовали в ту роковую ночь вместе со всеми. В камеру № 193 доставлялась из аптеки швейцарская минеральная вода. Из Императорской Академии наук, из университета и крупнейших библиотек России и Европы неиссякаемым потоком шли почтой какие угодно книги. У «несчастного» узника возникали серьёзные продовольственные кризисы, об одном из которых брат Володя 12 января 1896 года пишет старшей сестре Анне очередное письмо: «Получил вчера припасы от тебя, как раз перед тобою ещё кто-то принёс мне всяких снедей, так что у меня собираются целые запасы: чаем, например, с успехом мог бы открыть торговлю, но думаю, что не разрешили бы, потому что при конкуренции со здешней лавочкой победа осталась бы несомненно за мной. Хлеб я ем очень мало, стараюсь соблюдать диету, а ты принесла мне такое необъятное количество, что его хватит не на неделю»… Оказывается, братья и сёстры, арестованный сын упыря Марии не пользовался общим тюремным бельём! У него было всё своё, причём в изобилии, поэтому он просит в письме к сестре белья больше не присылать через день! Зубы лечить Володюшке приходил в камеру №193 домашний врач Ульяновых, который мог приходить к узнику в любое время дня! Гардероб революционера на заказ был так велик, что часть одежды пришлось вернуть маме и сестре во время очередного свидания. Арестованный брат Александра-Висельника не носил арестантской одежды, а щеголял в изящной «троечке», распивал чаи и спокойно занимался в камере своими экономическими исследованиями. Весь день предоставлен самому себе, никаких тебе принудительных работ. Бумагомарательство редкостным  государственным преступником весьма поощрялось тюремным начальством, а его книги никто не проверял, читал что хотел. Отсиживая свой срок заключения в «санатории», Володя переписывался с кем угодно на воле. Разрешалась и закордонная переписка. Правду сказать, душевнобольной узник и теоретические работы, и частные письма писал не чернилами, а молоком, налитые в маленькие чернильницы из хлебного мякиша. Вот когда пригодились, гляди-ка,  уроки тайнописи упыря Марии для своих детей под «Лампой Алладдина»!  А чтобы надзиратель не увидел опасных трудов марксиста, то автор вмиг съедал хлебную чашечку вместе с молоком, лишь только слышал щёлканьё  замка или скрип дверного глазка!  Мания преследования у горе-конспиратора излечивалась с трудом. «Сегодня съел шесть чернильниц!» – хвалился узник перед своими домочадцами в одном из писем. На воле же Анна Ульянова или Надя  Крупская  прогревали помеченные листы в книгах над огнём дабы бесцветные молочные строчки делались заметными глазу. Мудрено ли, что довольный всем писатель, узнав от сестры Анны о скором суде над ним, а значит и о конце сего сказочного заточения, гневно воскликнул: - Рано! Я  не успел ещё материал весь для книги собрать! Камера №193 светла, чиста, суха и просторна. Дважды в неделю – свидание узника  с роднёй, трижды –передача. Четырнадцать месяцев провёл революционер на заказ в «санатории» на Шпалерной улице пока тюремный врач не порекомендовал недужному сменить беспокойные  городские условия  на тихую жизнь в провинциальной  глуши. Наконец-то суд приговорил  Владимира Ульянова к ссылке в Сибирь, но и тут упырь Мария  выхлопотала для сыночка немало больших привилегий. Во- первых осуждённый марксист несколько недель отдохнул после заточения в самом Санкт-Петербурге! Во-вторых, ссыльный без конвоя отбыл в Москву, к маме, откуда он и направился в Сибирь!  В-третьих, ему было разрешено ехать в неволю за свой чёт свободно. Не по этапу, а первым классом поезда, с выходом из вагона на железнодорожных станциях! До города Тулы революционера на заказ сопровождали мама, сестра и невеста, а уж далее редкостный ссыльный ехал сам. Агент «Фрейлина» позаботилась о своём драгоценном товаре и в другом отношении. Она откуда-то проведала, что село Шушенское и его окрестности являются лучшими по климату в Восточной Сибири, вестимо, что недужного душой  Ульянова  направили не куда-нибудь, а в село Шушенское. Все ли ссыльные из «Союза освобождения рабочего класса» имели подобные поблажки на  пути в Сибирь? Нет, нет и нет, чада мои! Всех Володиных сотоварищей везли по месту назначения под конвоем, в теплушках с решётками на окнах. Во время остановок на  пересыльных тюрьмах  кузнецы аккуратно снимали с  кандальников оковы и вели с железнодорожной станции в местную тюрьму. Никаких экскурсий по сельским и городским достопримечательностям, никаких губернаторских и купеческих банкетов  для них  никто не устраивал, как для ссыльного Ульянова. Подконвойные члены первых российских социал-демократов  не питались в ресторациях, а ели на ночёвках тюремную баланду. Большинство из ссыльных было направлено туда, где Макар и телят не пас, иначе сказать, в места гибельные и малолюдные. Когда через год ссылки к «несчастному Володе» прибыла его жена Надя и тёща Елизавета Николаевны Крупские, то первые слова, что произнесла «вторая мама» при виде своего зятя были вот каковы: - Эк, вас разнесло! И не мудрено это, ибо о хлебе насущном ему не надо было думать. Много посылок со снедью слала заботливая мама. И в село Шушенское, как прежде на Шпалерную улицу, нескончаемым потоком приходили посылки с книгами со всей России и письма, правда написанные чернилами, а не молоком. Особенно писала сестра Анна Ильинична, не забывали своего мнимого предводителя марксисты из Санкт-Петербурга, Москвы и Поволжья. К примеру, Нина Александровна Струве вот что сообщала Надежде Константиновне Крупской о своём новорожденном сынишке: «Уже держит головку, каждый день подносим его к портретам Дарвина и Маркса и говорим: - Поклонись дедушке Дарвину! Поклонись дедушке Марксу. Он забавно так кланяется». Тьфу, на безбожников, у которых в доме нет икон с Образами! Страдалец от царского режима приехал в место ссылки с двунадесятью книгами, а три года спустя выезжал из села Шушенское с 15-ю пудами ценных изданий, стоимость которых измерялась не одной сотней целковых. И это тогда, когда новый Царь-Батюшка, Николай Второй Александрович,  отпускал из казны восемь рублей в месяц на содержание одной души ссыльного. Лживая История КПСС  утверждает, что  невиданную роскошь для своего сыночка да и для других детей обеспечивала - де упырь Мария на вдовью пенсию за мужа. Мню я, чада мои, что выплаты удачливой торговке жизнью Александра-Висельника  из секретных смет Департамента полиции возросли многократно за три года сибирской «санатории». И  яркое свидетельство тому, неодолимое желание родни революционера на заказ послать ему почтой за пять тысяч вёрст пудик вишни! И это в мае месяце 1891 года, то есть за полтора месяца до сбора в Подмосковье  сего садового плода. Владимир не изнурял себя здесь политическими и экономическими трудами, а отдавал предпочтение физзарядке, пешим прогулкам, конькам  и охоте  в  тайге с огнестрельным ружьём ( это у ссыльного-то?! ). « Володюшка ужасно поздоровел, - сообщает в письмах сноха свекрови, - и вид у него блестящий сравнительно с тем, какой он был В Петербурге». Каюсь, братья и сёстры в том, что я запамятовал  описать вам внешний вид марксиста перед арестом. Простите, Христа рада, справлюсь; «Ульянов молод был только по паспорту, - написал А. Потресов в своих воспоминаниях. – На глаз же ему можно было дать никак не меньше 40 лет. Поблекшее лицо, лысина на всю голову, редкая рыжеватая бородка, взгляд из-под лобья, немолодой, сиплый голос… У молодого Ленина, на моей памяти, не было молодости. И это невольно отмечалось не только мною, но и другими кружковцами, его знавшими. Недаром в «Петербургском Союзе борьбы… его звали «Стариком», и мы не раз шутили, что Ленин даже ребёнком был, вероятно, таким же лысым и старым». Знали бы  сотоварищи будущего вождя пролетариата о его доносе на старшего брата, о его убийстве младшей сестры,  о высасывании жизненных соков из сына упырём Марией и  о провокаторской деятельности агента «Фрейлина» то они не дивились бы необычной внешности «Старика»! В те годы его матери пришла пора заключить следующий страшный завет с Сатаной о продлении своего здравия за счёт жизни  кого-либо из домочадцев. Но в отношении среднего сына упырь Мария решилась ослушаться Князя Тьмы, ибо кто же режет курицу-несушку золотых яичек?  И  Её Повелитель простил непокорство своей рабы, приняв в жертву жизнь  дочери Ольги.  Царство ей небесное, невинной страдалице.  Аминь!