Тайна Автора Слова о полку Игореве

               

 Прочитал в «Гарте» (областная газета) интереснейшее интервью с известным русским писателем Юрием Сбитневым. На встрече с читателями в Чернигове он рассказал о своём удивительном открытии, к которому пришёл после внимательного, на протяжении 50 лет изучения знаменитого памятника руськой древности «Слова о полку Игореве». И даже назвал имя предполагаемого автора. По его версии гениальную древнеруськую поэму написала Болеслава, дочь великого киевского князя Святослава Всеволодовича (героя «Слова о полку Игореве»).
    
 Вышло так, что почти одновременно во втором номере журнала «Літературний Чернігів» напечатали интервью с известным украинским исследователем «Слова о полку Игореве», профессором Киевского национального университета культуры и искусств Николаем Ткачом. Поэт и историк, отдавший скрупулёзному исследованию «Слова…» более 20 лет, Николай Ткач предлагает своё оригинальное прочтение «Слова…», и убедительное толкование так называемых «тёмных мест» поэмы. А на вопрос, кто же всё-таки был автором этого литературного шедевра, придерживается уже известной версии, что автором поэмы мог быть племянник князя Игоря – Святослав Рыльский.

 И вот опять (в который уже раз!) затронута интереснейшая тема нашей древней истории. Над разрешением будоражащей умы учёных мужей, да и просто почитателей выдающегося памятника древнеруськой словесности непростой загадки (кто же является автором «Слова о полку Игореве»?) бьются вот уже больше двух столетий, со дня выхода в свет (1800 год) первого издания «Слова…» Историография этого вопроса обширна, имеет необъятную литературу. И просто невозможно всю её уместить в формат газетной статьи. Поэтому ограничимся беглым перечнем основных гипотез и фамилий исследователей, отдавших предпочтение той или иной версии.
    
 Обнаружил поэму среди прочих старых рукописей Спасо-Ярославского монастыря известный московский коллекционер, граф А.И. Мусин-Пушкин, случилось это в конце XVIII века. Знакомый только по летописям узкому кругу специалистов неудачный поход 1185 года в Половецкую степь новгород-северского князя Игоря, благодаря высокому художественному слогу неведомого автора, стал известен не только любителям древнеруськой старины в России, но и далеко за её пределами. Много в «Слове…» так званых «тёмных мест», связанных с позднейшим переписыванием текста,  до настоящего времени они не находят своего однозначного толкования у специалистов. Подвергался сомнению даже сам жанр произведения – поэма ли это или же былина, а может, героическая песнь воинов-рыцарей или просто воинская повесть? Вполне возможно, что произведение политического красноречия. Да и как она написана: стихами, прозой, или ритмической прозой? Загадкой, не находящей ответа, остаётся имя автора «Слова о полку Игореве».
    
 Страстный призыв к руським князьям загородить ворота Полю половецкому не оставляет равнодушным читателей и через много веков после описываемых в поэме событий. Чётко выраженные народные мотивы в «Слове…» заставляли некоторых исследователей прошлого утверждать о народности поэмы. Этакая «псевдонародность» позволяла видеть в авторе грамотного черниговского мужика-ратая. Постепенно стали склоняться к мысли, что поэма могла родиться только в дружинной среде. Порою сталкивались абсолютно противоположные мнения. Автор является неграмотным дружинником. Нет, он начитанный дружинник черниговского князя. А может быть, странствующий певец. По национальности он мог быть греком, сербом, болгарином, поляком, скандинавом или лемком (прикарпатская народность). Впервые тогда же прозвучало имя конкретного человека, который мог написать поэму – книжник Тимофей, упоминаемый в Ипатьевской летописи.
    
 В Украине зародилась своя традиция в исследовании "Слова...". Такими научными центрами стали Киев и Львов. Первым обратил внимание на связь «Слова…» с Сиверщиной К.Д. Ушинский. Автор, по его мнению, писал на языке Чернигово-Северской земли и был участником похода. Развил эту тему академик Д.И. Багалей, он считал автора выходцем из Черниговской земли, симпатии его на стороне династии Ольговичей (потомков Олега Гориславича, одного из ярких героев «Слова…»). Черниговцем считали Автора львовские исследователи О.Огановский и В.Доманицкий. Среди киевской школы исследователей поэмы наиболее авторитетными учёными являлись С.А. Андрианов и В.П. Андрианова-Перетц. При этом С.А. Андрианов склонялся к мысли, что Автор был черниговцем, пришёл в Киев с князем Святославом Всеволодовичем и здесь написал поэму. Версии о нескольких авторах придерживались И.Франко и М.Грушевский. Эту гипотезу о двух, написанных в разное время частях поэмы, поддержал впоследствии А. Горский.
    
 В XX веке абсолютное большинство учёных пришли к пониманию, что автор по своему положению принадлежал к верхам феодального общества Киевской Руси (недаром в поэме упоминается свыше 30 князей). Он мог быть князем (эту мысль впервые в 1934 году высказал В.Ржига) или боярином. Вот только к окружению какого князя он мог принадлежать, оставалось неясным. Пытались найти автора среди конкретных лиц, упомянутых в летописной повести о походе князя Игоря и в Раскольничьей летописи, принадлежащей российскому историку В. Татищеву, она до наших дней не дошла. Называли тысяцкого Рагуила (В. Фёдоров), его сына, бежавшего из плена вместе с Игорем (И. Новиков). Усматривали в авторе черниговского воеводу Ольстина Олексича (М. Сокол), черниговского боярина Беловолода Просовича (неизвестный мюнхенский переводчик «Слова…» на украинский язык). А вот профессор Сумского пединститута П. Охрименко считал автора наставником, советником князя Игоря, к высшим слоям феодального общества он не принадлежал.
    
 По другой версии только киевлянин мог осудить сепаратный поход новгород-северского князя Игоря в Степь половецкую и призвать руських князей к единению (Н. Гудзий, В. Келтуяла, А. Лященко, Г. Владимиров и др.). Автором «Слова…» мог быть только киевский боярин Пётр Бориславич (академик Б. Рыбаков). Его гипотезу  поддержал Д. Лихачёв и многие другие исследователи, среди них украинская исследовательница В. Франчук. Не обошли вниманием и слугу великого киевского князя Святослава Всеволодовича - «милостника» Кочкаря (С. Тарасов – обзор американской литературы по «Слову…»).
    
 Пытались найти родственные связи между певцом чернигово-тмутараканских князей Бояном и автором поэмы. Песнь Игорю он написал «не по замышлению Бояна» - своего деда (М. Щекин, А. Робинсон). Книжник Тимофей и сын тысяцкого Рагуила – один человек и он является автором поэмы (И. Новиков, И. Кудрявцев). Певчего Митусу предложил в авторы А.Югов. Так мы подошли к гипотезе о Галицко-Волынском происхождении автора. Он пришёл в Новгород-Северский в свите жены Игоря – Ефросиньи, дочери галицкого князя Ярослава Осмомысла.
    
 Автор называет своё имя в поэме. Он скрывается под именем Ходына (В. Руделёв, А.Чернов). «Рек Боян и Ходына…» Одно из «тёмных мест»  «Слова...» толкуется в пользу имени автора.
     Наиболее широкое распространение во вт. пол. XX ст. получила мысль о княжеском происхождении автора «Слова…» И опять новый всплеск имён. Поэму написал сам князь Игорь (Н. Шарлемань, В. Чивилихин, И. Кобезев). Вполне возможно, что великий киевский князь Святослав (В. Медведев). А может быть, племянник Игоря, участник неудавшегося похода Святослав Ольгович Рыльский (С. Грабовский, А. Домнин). Автором «Слова…» мог быть только галицкий князь Владимир Ярославич, опальный сын Ярослава Осмомысла и брат Ефросиньи, жены князя Игоря, (украинские писатели С. Пушик, и Л. Махновець).
    
 Несколько слов о так званой «школе скептицизма» в изучении Слова…». Ещё 1938 году французский славист А. Мазон напечатал ряд статей, в которых утверждал о подложности «Слова…» и предположил, что текст поэмы в подражание «Задонщине» фальсифицировал один из первых её издателей Н. Бантыш-Каменский. Скептицизм француза в 60-х годах возродил доктор исторических наук А. Зимин. По его утверждению автор не мог быть современником описываемых в «Слове…» событий. Очередная волна скептицизма встретила отпор исследователей (Б. Рыбаков, Д. Лихачёв, А. Робинсон). Не получила широкого хождения и точка зрения, что автор мог быть выходцем из Великого Новгорода (И. Кудрявцев). Автор – половец, утверждал (О. Сулейменов). Но его книгу «АЗ и Я» запретили в печать, так как она претила великорусскому духу официальной исторической науки тех лет. Отвергли и предположение В. Солоухина об авторе – монахе.
    
 Среди широкого разброса мнений об авторе не хватало только женских имён. И они появились. Автор – Агафья Ростиславовна, вдова Олега Святославича. Возможно, жена князя Игоря – Ефросинья (М. Абрамов, Л. Васильева, С. Кайдаш, И. Приходько,).
    
 Доктор филологических наук Лев Дмитриев после скрупулёзного разбора всех гипотез посчитал их неубедительными и предположил, что автор был профессиональным певцом, приближённым князя Игоря или великого киевского князя Святослава. По мнению Дмитрия Лихачёва «за гениальностью автора «Слова» чувствуется наличие не дошедших до нас традиционных форм профессиональной поэзии».
    
 Во второй половине XX столетия появляется большое количество монографий и статей, посвящённых проблеме автора, а также поэме. Всего же только за период с 1968-1987 гг. на украинском, русском и белорусском языках было опубликовано 1672 книги, журнальные и газетные статьи. Если большинство исследователей сходятся в вопросе о социальной принадлежности автора (князь или боярин), то к какому из князей тяготеют его симпатии, однозначный ответ трудно дать и сегодня. Все версии свести можно к четырём основным: автор – из Чернигово-Северской земли; киевлянин; из Галицко-Волынской Руси; черниговец, но писал поэму в Киеве.
    
 Вернёмся к мысли В. Солоухина об авторе-монахе. Мог ли князь Древней Руси быть монахом и писателем? Такой прецедент в истории Киевской Руси существует. Писателем и монахом был черниговский князь Николай Святоша, который добровольно посвятил свою жизнь служению Богу. Но ведь князь мог быть и насильно пострижен в монахи, как Рюрик Ростиславич (дуумвир великого киевского князя Святослава Всеволодовича и герой «Слова…»), его принудили стать монахом в 1204 году.
Вряд ли такой князь мог стать истинным христианином. Это к тому, что он вполне мог вспоминать языческих богов.

Бескомпромиссная позиция и независимость суждений могли дорого стоить автору. Чтобы избавиться от такого «неудобного» человека, его могли силой постричь в монахи. А вот мог ли он быть половцем, как утверждал О. Сулейменов? Браки между русскими князьями и половчанками в XI-XII вв. были не редкостью. И уже упомянутый Рюрик Ростиславич первым браком был женат на половчанке. Поэтому вполне вероятно, что в жилах автора «Слова о полку Игореве» могла течь смешанная, русько-половецкая кровь.
    
 Вот же, автор «Слова...» мог быть князем и монахом (Рюрик Ростиславич?), мог иметь жену (мать) половчанку. Искать его корни нужно в Чернигово-Сиверской земле.
    
 Так кто же всё-таки мог быть автором знаменитой поэмы? Вряд ли мы когда-нибудь в обозримом будущем узнаем достоверный ответ на этот вопрос. Остаётся только слабая надежда, что со временем где-нибудь в укромном местечке Украины или бывшего Союза будет обнаружена чудом уцелевшая рукопись «Слова о полку Игореве». Хочется лишь заметить, что исследование проблемы автора – это своего рода «игра ума». Она позволяет лучше осмыслить эпоху создания поэмы, разрешает глубже проникнуть в духовный мир автора и его современников. Героям «Слова…» повезло. Их жизнь волнует пытливых читателей и через века. В поэме перед нами оживает ИСТОРИЯ, и благодарное потомство будет вечно волновать мысль о величии духа и ума неизвестного человека, позволившего себе откровенно высказаться о печальных последствиях авантюрного похода новгород-северского князя Игоря Святославича(которому он горячо симпатизировал!) в глубь Половецкой степи.
    
 В заключение хочется сказать, что кем бы ни был Автор знаменитой поэмы, для нас он навсегда останется примером гениального человека, поставившего древнеруськую литературную традицию в один ряд с лучшими мировыми образцами литературы своего времени.