Сравнительные жизнеописания. Фестон и Фактор

(Подражание Плутарху)

Фестон

Легенда гласит, что рождение Фестона Компанейского было предсказано следующим знамением. Отцу Фестона, Херею, приснился сон, в котором Зевс спустился на землю в виде струйного принтера и распечатал вторую и пятую филиппики Агрария. Устрашенный сим, Херей, не дожидаясь весенних вакханалий, принес обильную жертву Фемиде. Знамение же было растолковано как скорое рождение сына, слава которого в 2,5 раза превзойдет славу самого Херея, бывшего афинским навархом и прославившегося в этой должности знаменитой победой при мысе Канавералос.

В ознаменование знамения Фестон родился между вторым и пятым часом ночи, причинив некоторые неудобства. Памятуя о пророчестве, Херей тут же начал растить сына в воинственном духе, что, например, проявлялось в том, что он с трех месяцев брал сына с собой на охоту. Надо сказать, что в окрестностях Компанеи, родного города Фестона, в те времена, да и сейчас, водится множество опасных существ, встреча с которыми требует крепкого вестибулярного аппарата, – гидр, кентавров, ехидн, медуз и асцидий. Последние, по утверждению Гиппопотама, могут причинить охотнику наибольшие неудобства в связи с тем, что о них практически ничего не известно, а неизвестность пугает порой больше, нежели прямая и непосредственная угроза.

Утверждают, что Фестон на охоте проявил себя образом, максимально приятным отцу, а именно мог есть и переваривать практически любую добычу, пойманную старшими, что позже вошло в поговорку, известную в тех краях. Однако куда большую склонность Фестон проявил к путешествиям, и уже в десятилетнем возрасте открыл грот, тут же названный его именем.

Ближайшими товарищами юношеских лет Фестона стали его недалекие родственники, братья-близнецы Антиох и Антиах Диоксиды, прославившиеся позднее как левая и правая руки аглосского царя Макея. По достижении совершеннолетия все трое отправились в плавание к берегам Ставриды. Полное опасностей и лишений путешествие продлилось три минуты, по истечении которых корабль, на котором плыли товарищи, затонул. Впрочем, им самим удалось невредимыми выйти из моря, в котором они были по колено. Узнав о происшествии, Херей пришел в неистовство и приказал казнить Эпизода, построившего утонувшую трирему, а заодно и его жену Офигению, впрочем, прощенную позже и просто сосланную в Ставриду, что дало повод Идиоту Лаокоонскому написать популярную среди черни трагедию «Офигения в Ставриде».

Меры сии, без сомнения, справедливые, были, тем не менее, истолкованы согражданами Херея как превышение власти, в силу чего наварху пришлось сдать отчетность и удалиться в изгнание. Фестон же, раздобыв под шумок галеру, выплыл с Диоксидами в сторону острова Комодас.

О дальнейших событиях, в частности, о схватке Фестона с комодскими драконами, можно прочитать у Нехила, поэтому воздержимся здесь от лишних подробностей. Заметим лишь, что скептики, среди которых было немало земляков и родственников Фестона, рассказывали, будто на Комодасе никаких драконов найти не удалось, были встречены лишь большие ящерицы и несколько гидр, колоссальных по размеру, но мирного нрава.

Впрочем, путешествие привило Фестону большую любовь к исследованиям, и именно Фестону мы обязаны знанием того, кто из обитателей вод пригоден в пищу. Рассказывают, что на обратном пути Фестон посетил остров Лесбос, но ему там не понравилось.

По возвращении в Компанею Фестон и Диоксиды застали родной город полностью разрушенным. Это стало следствием губительной междоусобицы, целью которой было желание жителей города поделить место, оставшееся после изгнания Херея. Появление сына бывшего наварха послужило причиной того, что эту должность уставшие компанейцы предложили ему, с чем Фестон с радостью согласился.

Однако на восстановление города и флота волею богов Фестону было отпущено всего три дня. Уже к празднику Меланхолии, обожествленной в Компанее еще во времена Демократа, пришло известие о том, что в сторону Центральной Медии, где и располагалась Компанея, двигаются войска персидского царя Артаксерокса. Вступив в союз с лемурийцами, пифагорейцами, рестораторами и гражданами Апатрид, Фестон выступил навстречу.

Первая встреча с Артаксероксом произошла в районе местечка, известного под названием «Ферма «Пилы»», расположенного в ущелье недалеко от Гигантеи. Союзным войском командовал апатридский гиппарх Гастрит, нанесший Артаксероксу такое оскорбление, после которого персидские войска повернули на север. На море дела обстояли несколько иначе: пять трирем Фестона в ночь с одного дня на другой атаковали персидский флот, и Фестон, применяя жареных каракатиц и мясо трепангов, сумел обратить большую часть персидского флота в бегство по направлению к ближайшим кустам. Поскольку это до сих пор считается верным признаком победы, то Фестон поставил себе галочку и вернулся в Компанею, оставив Артаксерокса в большом недоумении. Впрочем, поскольку ахейцы больше так и не появились, Артаксерокс плюнул на них и вернулся в Персию.

После победы над Артаксероксом Фестон, не дожидаясь приглашения, ушел в отставку и остаток дней провел в сочинении автобиографии. Смерть он встретил на 73-м году жизни при таких обстоятельствах: жена Фестона, Бестия, нашла его бездыханным с рукописью в руке.
Современники оценили деяния Фестона по достоинству: Олигарх назвал его в числе трех лучших мужей, прославивших Компанею, наряду с Асбестом и Кратером. 


Фактор

Рождению Фактора, как это ни странно, не предшествовали абсолютно никакие знамения. Мать Фактора незадолго до родов обратилась к авторам, жрецам храма Эталона в Карликии, близ местечка Пномпенеи, однако авторы затруднились сказать что-либо вразумительное и ограничились постмодернистским бредом в стиле Пифии Задунайской. В итоге новорожденному Фактору дали, как принято у римлян, стандартный порядковый номер Децим и на том успокоились.

О детских годах Фактора Помидор Кавалерийский сообщает следующее: «В детские годы Фактор поражал сверстников отсутствием тяги к спортивным занятиям». Нам, однако, представляется, что это свидетельство, тем более составленное через сто лет после смерти Фактора, не совсем справедливо. Во время похода на восставших нахаллов Фактор, будучи уже, наряду с Амбицием Мавром, дуумвиром, показал необычайную усидчивость и здравомыслие, свойственные скорее человеку подготовленному, нежели нет.

Очевидно то, что Фактор с юношеских лет мечтал о славе укротителя львов, тигров и варваров, в силу чего по достижении шестнадцатилетнего возраста отправляется в Рим к двоюродному дяде, Корицию Клеверу. Клевер в то время командовал двумя покемонами морской пехоты, расквартированными в окрестностях Люмпинии на границе Фракии и Сюртукии. С его помощью, не без участия друга семьи сенатора Сикста Брюта, вошедшего в поговорку благодаря известному случаю, когда он, приняв лишнего на пиру в честь победы под Цитрой, был удостоен внимания самого Марцелла Мастрояниуса, произнесшего: «И ты, Брют!» (поговаривают, что в Нахаллии теперь производят напиток, названный в честь Брюта), Фактор был назначен командующим кавалерийской Аллой при том же Клевере.

Свою деятельность на данном посту Фактор начал с энергичных преобразований поставок стали и чугуна из Сюртукии в метрополию, чем снискал расположение тогдашнего диктора Марцелла. Впрочем, нахаллы отреагировали на преобразования по-своему и, заручившись поддержкой соседнего племени, кареллов-готтов, атаковали лагерь Фактора, требуя вернуть права на беспошлинный провоз чугуна через римские кордоны. Фактор, построивший имеющиеся у него войска черепашкой ниндзя, легко разбил немногочисленных врагов и потребовал у сената двух триумфов и одного облома наличными. Сенат на это отправил запрос Марцеллу, и, по настоянию такового, разрешил Фактору триумфы в случае стопроцентной предоплаты. Осуществив таковую, Фактор вернулся со свитой лекторов в Рим на белом коне, заодно объявив о начале скачек и радиаторских боев. Лучшие радиаторы с разных концов империи уже начали стекаться в Рим, однако Марцелл, усмотревший в действиях Фактора посягательство на свою власть, вынудил того удалиться в имение отца на Сардинии.

Именно к этому периоду жизни Фактора, по мнению Луция Стинга, и относится начало увлечения Фактора науками. В частности, Фактор написал трактат «О благожелательности благородных мужей, имеющих целью достичь успеха при расквартировании войск в варварских землях» и исследование «Об электропроводимости мышечных тканей земноводных Калекии в письмах к римскому другу», считающееся образцовым.

Научные экзерсисы Фактора прервало известие о безвременной кончине Марцелла от рук заговорщиков. По указанию сената преступники были схвачены, но, поскольку среди них было много достойных людей, сенат всех отпустил и в растерянности ушел на каникулы. Фактор же, приведя с собой на Форум двух трибунов и одного графина, обратился к прохожим и потребовал дикторской власти, угрожая в случае отказа уравнять в правах всадников и пешеходов. В это же время по указанию Фактора был убит сенатор Хавроний Хряк, способный оказать отпор притязаниям Фактора. Прохожие, устрашенные сими речами и деяниями, охотно признали Фактора диктором и в страхе разбежались по гетерам.

С этого времени начинается история недолгого дикторства Децима Фактора. В 734 году от основания Рима он вынужден был поделить место с Амбицием Мавром, и, став дуумвиром, отправился на усмирение нахаллов, опять недовольных политикой Рима в отношении тяжелой промышленности провинций. Воспользовавшись отсутствием соправителя, Мавр устроил радиаторские бои и, заручившись поддержкой черни, вычеркнул Фактора из списков награжденных. Оскорбленный Фактор повел войска на Мавра, однако тот, заранее договорившись с командирами трех легионов, разбил Фактора у местечка Фикус в Северной Крякии. Видя безысходность своего положения, Фактор выпил отвар цикуты, по случаю чего на его надгробии неизвестным поэтом было начертано следующее: «Фактор, выпивший отвар цикуты, покоится под камнем сим. Вот». Молва приписывает эти стихи Диплодоку Силурийскому. Эту могилу и сейчас можно увидеть в окрестностях Мелитополя.


Вывод

Сравнивая жизнь и деяния Фестона и Фактора, можно заметить следующее: нет, ничего общего.