Дорога в Никуда. Гл 11. Родина-мачеха - 99

XCIX
29/IX – 1968
НОВОСИБИРСК
Людмиле Янко

                ДОРОГА

                Закат пожаром запад жжет,
                Блестит в реке осенний лед,
                Звезда Вечерняя горит,
                Тревожа мой суровый скит.


                Мне вновь идти, вперед, вперед,
                Никто кочевника не ждет,
                К Звезде Вечерней, ледяной,
                Влекусь я странною судьбой.


                Окончен долгий тяжкий сон
                И горек пробужденья стон:
                Горит Вечерняя Звезда,
                Зовет Дорога в Никуда.



                Люда.

Посвящаю это стихотворение тебе, оно сложилось в последние безумные дни, а кому еще его посвятить, как не тебе.

Вспоминай иногда сумасбродного бродягу, поэта и музыканта, а я тебя никогда не забуду.

Все.


Прощай.


P.S.

                «Ладье моей вечно скитаться…»
                Послесловие

                Вы вновь со мной, туманные виденья,
                Мне в юности мелькнувшие давно…
                Вас удержу ль во власти вдохновенья.
                Былым ли снам явиться вновь дано.

                Из сумрака, из тьмы полузабвенья
                Восстали вы… О, будь, что суждено.
                Как в юности, ваш вид мне грудь волнует,
                И дух мой снова чары ваши чует.

                Вы принесли с собой воспоминанье
                Веселых дней и милых теней рой;
                Воскресло вновь забытое сказанье
                Любви и дружбы первой предо мной;

                Все вспомнилось: и прежнее страданье,
                И жизни бег запутанной чредой,
                И образы друзей, из жизни юной
                Исторгнутых, обманутых фортуной.

                Кому я пел когда-то, вдохновенный,
                Тем песнь моя – увы! – уж не слышна…
                Кружок друзей рассеян по вселенной,
                Их отклик смолк, прошли те времена.

                Я чужд толпе со скорбью, мне священной,
                Мне самая хвала ее страшна,
                А те, кому моя звучала лира,
                Кто жив еще, – рассеяны средь мира.

                И вот воскресло давнее стремленье
                Туда, в мир духов, строгий и немой,
                И робкое родится песнопенье,
                Стеня, дрожа эоловой струной;

                В суровом сердце трепет и смиренье,
                В очах слеза сменяется слезой;
                Все, чем владею, вдаль куда-то скрылось;
                Все, что прошло, – восстало, оживилось!..


                И. В. Гете