Глазуновщина

ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ ГЛАЗУНОВ. «ГЛАЗУНОВЩИНА» LA CARTE.

Были времена… Были.
В 1980 считалось признаком хорошего тона «не подать руку»
Илье Сергеевичу где-нибудь в кулуарах ЛОСХа, МОСХа, или в ЦДХ… на приеме.
Ну, не поздоровался – не поздоровался, нечего пыхтеть –
не паровоз чай, а Член (Союза Художников).

Вообще-то усмехнуться иной раз повод был… Подъезжает наш «народный»
сами понимаете  куда… на черной «Волге»,
в черном костюме, с двумя брюнетками в черном…
На другой день «новоблагословенный» является… Отгадайте с двух раз!
Правильно! На белой «Волге» с двумя (а, как Вы догадались?) блондинками
и, ясное дело, весь… в белом.

Не знаю, может, и врут люди, но и Сальвадору Дали,
вроде бы, понравился этакий «мистификасьон». Отправился Илья Сергеич как-то в Испанию
не совсем понятно с какой целью,
возможно, чтобы испросить аудиенцию у Дали.
Вводят будущего академика в огромный и пустой зал.
Открываются двери, въезжает на белом коне Сам Сальвадор.
Объехал вокруг Ильи Сергеича и ускакал… Чур, чур меня…

А как же юность художника, истоки так сказать непревзойденности
и какого-нибудь там, на выбор, «изьма»? Увы!
История об этом "умалчивает".

Рассказывал Владимир Жуков, однокашник «гения»,
что троечником был Илья Сергеич, едва из «репинки» не выгнали,
однако шустрым.
Где он только… (ну разве в редакции вечерней газеты?)
узнавал, когда приезжает в Ленинград наш гвинейский
(индийский, бирманский) друг (к белым вождям его бы близко не подпустили).
И тут же на перроне – портрет на листке блокнота
и факсимиле гордого собой мадагаскарского «друга».
Еще бы! Это вам СССР, а не какая-нибудь Франция,
где визит экваториального князька никто и не заметит.
Вечером – портрет уже на первой полосе вечерней газеты,
и подпись: художник Илья Глазунов.

А вы там про Корвалана, Индиру Ганди, которая  «разрыдалась»,
увидев свой портрет работы мэтра…
Путь к вершине требует терпения. Терпение у И.С. было.
Не хватало таланта.

Владимир Андреевич Жуков преподавал в одной из ленинградских изостудий
и то, о чем не всегда можно было говорить в кулуарах союза художников,
он рассказывал своим подопечным в мастерской, иногда за чаем,
иногда за чем-нибудь покрепче (с ребятами).
Хороший был преподаватель, времени на нас не жалел,
ездил с нами на этюды, или как он говорил –  «на пленер»,
занятный старик. Во время войны он был юнгой на Северном флоте,
морская душа и слова все больше красивые…

Короче, не нравился ему глазуновский «вандализм» взять холст,
нарисовать мужика с самоваром, а в верхним углу
прилепить старую икону, да еще а окладе…
Или девицу, русскую разумеется, в кокошнике расшитом жемчугом (натюрлих!),
или с березкой, пока не завяла – и всем показать.

Жуков – он художник, понятно, «совковый», «ленинов» писал…
А Илье Сергеичу «ленинов» писать не предлагали вероятно потому,
что он очень любил рисовать, но не очень хорошо знал
как это делать. Для него вожди иного ранга…

Иллюстрация к какому-либо событию гораздо более
тешит обывательское сознание, чем событие как таковое.
Здесь нет ничего принципиально нового.
Можно бомбить Югославию, Ирак, оккупировать любые территории –
все равно на первом месте, на первых полосах
и в сводках новостей будут фигурировать
принцессы Дианы, Моники и Майклы Джексоны.

Глаза! Глаза! Толпа в священном ужасе – талант!
О глазах можно писать довольно долго: о глазах «итальянских и испанских»,   
томных, страстных и прекрасных…

Можно пойти несколько дальше – например сказать: тень от ресниц…
Нет, это не поэтическая метафора, это довольно известный
изобразительный прием, известный не многим
и уж в любом случае не Илье Сергеевичу.
Его мало интересовало искусство, но весьма привлекал макияж.

Не буду утомлять читателя подробностями, скажу только,
что эта тень превращает  просто глаза –
в «глаза полные слез»… Как бы превращает.
Но художника меньше всего интересуют биологические процессы,
художника больше волнует взгляд человеческий…

Живопись Ильи Глазунова – это не живопись,
это некое прикладное ремесло – декоративно-прикладное,
если угодно.
Свято место пусто не бывает и, если «культурный слой» полагает,
что спекулятивное искусство когда-либо исчезнет само по себе –
что ж, «блажен, кто верует…»

Рождаются все новые и новые Пикассо, Дали, Малевичи…
Глазуновы сменяются Шиловыми, Шиловы Сафроновыми…

«Кому оставить жизнь – какой-то розе
или фигуре Фидия из бронзы?
Не дрогнув сердцем, говорю – цветку…»

* * *