Как я открыл Добрый забор

               
   
Самое страшным для меня при изучении акушерства и гинекологии были роды. И не сами роды,а все те осложнения, которым нас обучали, да так, будто бы обычных нормальных родов вообще не существует.
Почти год проходил практику в ленинградской "Снегиревке".
Самое впечатлительное - необыкновенная красота любой самой обыкновенной роженицы. Назавтра невозможно признать в этой же женщине, которая родила, вчерашнюю красавицу.
                ***

Служил полковым врачем на ливанской границе. Штаб полка и амбулатория размещались в Метуле, старейшем поселении самой северной границы Израиля. Тогда еще не было никакого сообщения с Ливаном через границу. Ночью по срочному вызову на военном амбулансе прибыли к колючей проволоке границы. Ночь, непогода, «египетская» тьма. Свет фар амбуланса кусками туманных хлочьев высвечивают ограду их трех рядов скрученной пружиной колючей проволоки. Внизу под "колючкой" кто-то копошится. Санитар по-арабски выясняет, что, дескть, роженица; вот-вот должна рожать.
А кто его знает? Вдруг "самоубийца" или заминированная женщина?! И такие случаи уже бывали. Никто добровольно не хочет туда идти, стоим метрах в 20-30 от границы. Хочу связаться с комполка, получить точные указания. Рация, как обычно, не работает. Что делать?
И вот из-под слоев "колючки" выкатывается какой-то стонущий раздутый клубок. Кажется, все же женщина. Стонет и подвывает...
Вижу неподалеку будку телефон-автомата. А Метула километров в 15 от Кирьят Шмона, где я долгие годы работал на скорой помощи "Маген Давид Адом".
Делать нечего, все боятся приблизиться. Звоню на скорую помощь в Кирьят-Шмона. Отвечает шофер-санитар "марроканец" Яков Битон, мой давнишний друг, выручавший не раз из серьезных перепитий.
- Яков, спасай. Тут на границе ливанка должна рожать, приезжай.
- Не трухай, доктор, Вмиг примчусь.
Минут через 15 сквозь вой непогоды, стоны и причитания лежащей под оградой ливанки раздается сирена приближающегося амбуланса. Яков, не задумываясь, хватает за руки двух моих санитаров; кладут женщину на носилки и вкатывают в амбуланс скорой помощи.
- Доктор, ты едешь со мною...
- Ребята, вы все объясните комполка Абрамсону, тут же "пикуах нефеш" (спасение души), да еще целых двух.
Помчались с сиреной в ближайшую больницу в Цфат.
Яков ведет сквозь дождевые струи и порывы ветра ненастья, я сижу и дрожу возле беременной. А она стонет и воет, что-то выкрикивает, а Яков ей в ответ и тоже все по-арабски...
Внезапно ужасный вопль, дикий звериный крик заполнил салон амбуланса
- Доктор, она рожает. Я останавливаюсь на обочине, готовь комплект родовых  инструментов.
- Яков, дорогой, для меня самое страшное еще из университета - роды, никогда сам не принимал даже в больнице.
- Чепуха...
Яков остановил машину, вскочил в салон амбуланса, отстранил-отбросил меня с дороги, и ей что-то по-арабски.
А она вопит и извивается...
Мне осталось только крепко зажмуриться.
И это-то боевой врач-капитан...
И тут вдруг послышался жалобный крик, первый крик новорожденного, который невозможно спутать ни с чем другим. Открываю глаза и вижу между ее ног на руках у шофера живого мальчика.
Яков ловко обтер его большой марлевой салфеткой и спокойно ко мне:
- А теперь так. Пережимает пуповину, ведущую к матери, пережимаем вторым зажимом на 10-15см. ниже... А здесь посередине между зажимами спокойно ножницами перерезаем пуповину. И весь фокус, доктор...

До конца жизни я буду благодарен милому моему сердцу «маррроканцу» санитару-шоферу Якову, выведшему меня из "родового шока", подаренного мне еще давно в медицинском институте. Это состояние так похоже на явление, когда загипнотизированного фокусником человека правильно и во время не выводят из гипноза. Так он может "прожить" и всю остальную жизнь, если ее можно назвать жизнью...

Командир полка, услышав, что его врач сбежал с поста-службы с ливанкой в больницу Цфат, вначале озверел: рвал и метал. Потом связался с командиром дивизии... Посоветовались, связались со штабом армии, где нашли выход из сложной ситуации

В конце-концов оказалось, что я по ошибке открыл "добрый забор" на границе с Ливаном, который функционировал долгие годы теплых отношений с ливанскими христианами до воцарения там Хизбаллы.
Мне же еще и благодарность публично зачитали перед всем полком.
А комполка, друхески толкнув меня локтем в бок, прошептал на ухо:
- Ну, и штучки же вы – «русские».
Это было задолго до «русской» алии 90-х годов...