Гармония бестиария

Сегодня в цирке, прямо на арене, клоун сошёл с ума. Только не пытайся представить себя им и не гляди на мир его глазами. Ибо мы тоже слишком часто невольно кого-то смешим.
Клоун был стар. Его мучила подагра, и передвигался он, как бы скрипя. И в обычном костюме, без грима он вызывал у людей усмешки. Даже у тех, кто его не узнавал.
В тот вечер ему не хотелось на арену. Но он слыл любимцем публики, давно и жадно  высасывающей у него все силы. И вдобавок, у него был бенефис.
Клоун сидел в гримёрке и угрюмо пил джин.
Всё началось, как обычно. Слепая и глухая публика не ощущала полюса эмоций, чувствуя лишь адреналин, и издевательски хлопала. Клоун смешил её своей ненавистью. Смешил и зверел.
И тут… как-то по-особому бравурно, громко грянул оркестр и почти ослепил свет. Ах, да – это под потолком включили стробоскопы. Быть может, они усиливают звук?
Клоун замер. Оцепенел. Несколько мгновений его взгляд метался по сторонам. Затем старик исступлённо, с нечеловеческим криком, метнулся за кулисы. Конечно, публика захохотала, считая, что антрепризка удалась.
Клоун вернулся довольно быстро. Его не пришлось долго ждать. Но, о, Духи Всех Миров, что творилось с его глазами!  Они метали обжигающие молнии, зрачки сузились на манер кошачьих. Этот взгляд пройдёт по лабиринтам моей памяти не одну жизнь!
Клоун стоял у края арены, и впервые за много лет был красив и грациозен.  Ощутив в себе пружинистую мощь, он издал ликующий вопль, и бросился на трибуны, желая крови и только крови. Нелепую публику спасла металлическая сетка, заранее установленная для хищников.
Обуреваемый инстинктом, рванулся в эпицентр круга заслуженный, столь же немолодой укротитель.  На глазах у переполненной, готовой выплеснуться через край купола, огромной чаши цирка, разгорячённый, одурманенный неистовством света и оркестра дрессировщик, щёлкая хлыстом, носился за клоуном по раскалённому кругу арены. И тоже сходил с ума… Оркестр играл Грига. Дети уходили взрослыми. И…о, злая гармония бестиария! – для завсегдатаев это смотрелось смешно…


         
Darky, 2003.