Перед дефолтом

Есть жизни, будто падающие с небес невесомым пухом из разорванной подушки, они плавно спускаются на землю, удобряя ее своей тишиной.
А есть другие - камнем пролетают они и врезаются, как снаряды, набрав наибольшую скорость в момент соприкосновения.
Время это отделено от нас все равно что невесомой занавеской, совсем недавно, всего - то с поросячий хвостик длинной, но это уже прошлое, далекое прошлое, в которое сложно верить как в молочные реки, текущие в кисельных берегах.
Стоял добрый август, золотой и ласковый, но ночи, холодные сирые предосенние ночи навевали грустные мысли о бренности всего живущего под луной.
За широкой плавной рекой, среди песков и зарослей ивы, меланхолия щедро разливалась по душам, создавая сувство сопричастности жизни и смерти.
Ждали артиста.
Ждали давно, но он - подлец, все не являлся!
Компания сидела здесь с полудня, переправившись на пароме, а артист должен был приплыть на лодке с мотором, в которой были любовно сложены ящичек пива, сумочка водки и всякие разные вкусности для пикника.
И, конечно же, много - много сигарет!
Так уж получилось, что хотели отдохнуть без пафоса, по - старинке, так сказать!
Однако мы явно недооценивали нашего артиста.
За ним, если честно, много чего водилось, но больно уж душевный человек был, чтоб взять его и бросить на произвол судьбы, как какого - нибудь инвалида.
Однако такой масштабной подлости никто не ждал даже от него.
Каждому, кто хоть однажды отдыхал на чистом воздухе за рекой, понятны тоскливые моменты ожидания "обоза с продовольствием"..
Голод становится буквально первобытным, выпить хочется даже трезвеннику, а курить ярому противнику курения.
Так уж странно влияет природа на человека, а почему - неведомо!
Сначала все деловито вышагивали по берегу, как гордые хозяева земли, искали место для костра, умничали насчет фен - шуя, трогали воду, смеялись как люди, уверенные в сегодняшнем вечере и даже завтрашнем дне.
Святая простота! - Артист все не являлся!
-Ну, не дай бог, сука, забухал!? - не выдержав томительного ожидания, рыкнул полковник.
- Да не, мы ж его трезвого в лодку сажали! - пытался малодушно поднять боевой дух банкир.
- Ну и где он?! - резонно подытожил профессор, - версии хоть какие - нибудь есть?
- У Хамяка спросим - тут все обернулись ко мне, - чего там видно твоему третьему глазу?!
- Ему хорошо! - сказала я,  - но, народ, примите мои соболезнования, сами знаете, когда ему хорошо!
Мне, как некурящей трезвеннице было, конечно, прикольно, но народ напрягся.
- Сильно пьян или неочень? - хватался за соломинку толстый голодный банкир.
- Он не бывает несильно, - беспощадно ответила я, - не знаешь чтоль, он - натура широкая!
Повисла пауза, все переваривали услышанное, мне, как оракулу привыкли верить, да и как не верить, когда итак всем ясно, что поздно пить боржоми.
-Чё жрать-то будем!?- заволновались сто двадцать кило банкира, - может рыбаков найдем?
Однако, как назло, берег в обе стороны был девственно чист и там издевательски маячили только следы былых пиршеств, но никаих рыбаков отчего-то не наблюдалось.
Природе на нас было явно наплевать, все там было к месту и гармонично, кроме нас - идиотов.
Солне село, и, вскоре, уже вовсю сияли - глумились звезды.
Из города доносились звуки последних дискотек, пахло шашлыками, ночь то и дело взрывалась далеким веселым смехом.
- Выхожу один я на дорооогу, сквозь туман пустынный путь блестит...- неожиданно выплыл из темноты теплый,дивный, живой и до боли знакомый голос.
 - Это он, плывет!!!!- артиста не узнать было трудно.
Однако голос проплыл мимо и в конце концов исчез с другой стороны ночи.
Это был конец!Нажрался и уплыл!
О, смерть иллюзий, за тобой по пятам следует жестокая правда жизни.
Первым собирать бычки на берегу выдвинулся полковник, со словами, которые я здесь приводить не стану, но всякому, кто жил в России они ясны и очевидны.
Вторым, смирив гордыню, решительно пошел банкир.
Я, в порыве милосердия, подсвечивала карманным фонариком.
Профессор, демонстрируя равнодушие, тем не менее, зорко высматривал их вокруг себя.
У меня было стойкое подозрение, что он предусмотрительно заныкал пачечку, но такой уж человек, не коммунист.
К утру берег был подчищен.
До парома оставалось еще часа два, когда нам вернули артиста.
Лодку, в которой не было ни мотора, ни весел притащили на буксире рыбаки.
- Ваш друг чтоля, опознаете тело?
- Наш, наш, спасибо!
- Неее, не спасибо, сто баксов!Иначе обратно оттащим, мы его знаете где выловили?!
- Чтоооооо?
- Он сказал нам, что у него хорошие друзья и, если мы его доставим, нам заплатят!
- !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Делать было нечего - выкупили.
Жизнь наладилась, костерок запылал, но было решено объявить сволочи бойкот!Не кормить, курить не давать, а похмеляться тем более.
Страшная месть.
Спал артист недолго и вскоре уже смотрел на нас как бедный сирота на лоток с пряниками.
После подвигов ему всегда было стыдно, но кому нужен его стыд.
Месть, вот единственная сладость в таких случаях; мы демонстрировали полный игнор!
Добрый полковник курил одну за одной, никак не мог накуриться и выстреливал бычками в сторону гауптвахты, типа "кури, братан, мы ж не звери!"
Банкир бросил ему обглоданный рыбий хвост.
Я, тайком, пачку печенья.
Но потом, презрев общественное мнение, пошла жалеть артиста, прихватив бутылочку пива.
- Ты одна человек, - сказал он подняв мутные больные глаза.
- Ты понимаешь, что творишь, - пыталась я вразумить негодника.
- Вы, вы не понимаете!Я молился за вас!Сейчас, вчера! - вид у артиста был как у короля Лира, которому в грозовую ночь на пустоши открылась убийственная истина.
- Ври, ври, молился, слышали мы все!"Ночь тиха, пустыня внемлет богу.."...
- Не то, не то, - он почти упал на землю, обхватив голову руками, будто там звенели трубы иерихонские.
- Я умираю, умираю, вы все умрете, все мы уже покойники, нет ничего, нет страны, нет Бога, нет будущего!Вы слепые, слепые, все слепые..
Всю неделю он пил, не просыхая, а на восьмой день - умер во сне.
В 35 лет, от разрыва своего большого бычьего сердца, которое не смогло вместить боль.
Потушил свою жизнь, как сигаретку и откланялся.
Мы его хоронили.
На поминках было сначала грустно, но потом разошлось.
Выхожу один я на дорооогу...

Самое удивительное в этой истории то, что в ту странную ночь на пустынном берегу из всех, кто должен был быть на том пикнике, оказались только четверо и наш артист, как загулявший Харон, отказался переправлять остальных - они остались в Городе.
А потом был дефолт...