непризнанным трубочистам посвящается 4 5 глава

  4 глава.
Жуковскому позвонили ровно в семь. Сначала разговаривал я, затем к трубке припал майор.
Не сговариваясь, мы прекрасно все разыграли: я сидел рядом, а  профессор через майора, спрашивал о крови, моче и сердце.
Майор, прочувствовав важность момента, все переспрашивал, отвечал по слогам, боясь передать неправильно, и профессор это всячески поддерживал, уточнял скрупулезно, дотошно.
В конце он поведал майору главное из – за чего был разыгран весь этот спектакль.
- Зелинский?- переспросил майор.- Что-то знакомое.
- Лихачев? Да-да конечно знаю, по телеку видел. И у него такое? Ну, ты смотри же! Ах, лагеря? Ну, тогда понятно.
И уже положив трубку, майор не скрывал своей озабоченности:
- Сергей Анатольевич, неужели все так просто?! Не может быть! Уж очень просто.
- Юрий  Борисович, все гениальное просто. Ну, а теперь расскажите мне, что Вам Жуковский посоветовал. И я  в очередной раз услышал историю про паровозы, борщи и бабушек.
Когда майор закончил, то сразу же засобирался.
- Я пойду, приготовиться надо. Меня перед атакой так не колотило, как сейчас. Зелинский, Зелинский, что-то знакомое. Майор блуждал глазами как буд-то  что –то искал, но найти не мог. И тут я понял, что нужно укрепить все реальными фактами, которые можно потрогать или.  В общем,  не знаю почему, я указал майору на пятую палату.
- Да у нас его сын лежит. Скоро сам профессор будет. У меня только просьба- вы к нему больше не подходите – сами понимаете, вам он помог, теперь у него главное- сын.
- Точно! – воскликнул счастливый1 майор.
Медсестры фамилии читали- вот откуда мне знакомо! Это здорово! Как это здорово!
- Вы, Сергей Анатольевич, простите, я, честно говоря, о Вас плохо подумал. Я подумал, что Вы спектакль организовали - профессор и все такое, а Вы  и вправду человеком оказались. Мне показалось, что  отвязаться от меня захотели. Простите, что плохо о Вас подумал.
Он искал мою руку, но кисть болела еще от предыдущего.
И я увертывался,   и немного было не по себе: вроде все правильно сделал, но и соврал, видно и военный врач иногда может врать. Грустно!

  Зелинский старший приехал рано утром, чем растревожил сонное отделение. Первым его увидел майор, который проснулся рано, спал без снов, и поэтому выспавшийся и счастливый,  бодро мерил коридор шагами.
Профессор Зелинский был приятно удивлен тем, что слава о нем дошла до далекого военного госпиталя, а иначе как можно было объяснить, что больной, на лице которого было столько неприкрытого обожания и восторга, назвал его « профессор». Зелинский, сказал, что ему очень приятно и что он счастлив.
Профессор смягчился и не стал разносить медсестер, спящих на свободных койках.
Вот только одно  было непонятно профессору,  как больной узнал его. Фамилия на слуху- понятно, но в  лицо?  Профессор Зелинский принципиально был человеком не публичным, занимался лечебным делом и не вел передач. Он всегда говорил, что ему такая дутая популярность не нужна. Одно объяснение-  об его приезде проболтался кто-то из персонала.
Пока отец был у сына,  вызвали и Волынского и меня.
Опять был консилиум, который растянулся до обеда. Афанасий был очень рад, что профессор собирается увезти сына. Я, в общем-то, тоже.
Подтянулся следователь и мы сошлись на том, что еще пять дней солдат будет у нас и профессор за это время  утрясет все по поводу отъезда. Прокуратура не хотела терять потерпевшего, так как дело зависало, но профессор был уверен, что сможет  договориться с начальством, а уж после излечения найдется решение всех удовлетворяющее.
Зелинский старший держался достойно- под стать жене, не стал капризничать, устанавливать свои порядки,  сказал « спасибо» мне и Волынскому, еще час побыл у сына, распрощался и удалился вместе с женой, которая  хотела остаться, но после короткого разговора покорно последовала за мужем. Персонал облегченно выдохнул, и только майор с сожалением провожал семейную пару теперь таких близких ему людей.
Со мной майор говорил  мало, мол говорить ничего не буду- боюсь сглазить. Один раз- еще не космонавт, вот если три или семь, тогда все расскажу подробно. Он отмахивался от меня, как от продавца, пытающегося всучить мне залежалый товар.
Я обиделся:
-  Вот значит так! Суетился, договорился, отзвонился, а теперь- без меня можно и обойтись.
Он мне отвечает:
- Зря Вы так, Сергей Анатольевич, я знаю, кто мне помогал, но извините, сейчас не могу, боюсь, после стольких лет сглазить боюсь…..простите.. поймите,- и ушел в палату. «Да что я к нему пристал, не надо его мучить. Он счастлив- и это главное. Но что мне говорить Зелинскому? «


глава 5.
 Я зашел в палату, поздоровался, сел. Солдат улыбнулся:
- Вот теперь Вы познакомились со всей моей семьей. Они Вас не очень напрягали?
- Нет, не очень, Александр, я пока не могу сказать, что произошло ночью, но спал как убитый. Результат положительный,  одним словом. Но один раз – это еще не показатель. Через неделю посмотрим.
Зелинский улыбнулся:
- Хорошо, хорошо, когда захотите- расскажите.
-Знает, доктор, я никак не могу понять, за что меня? В армию я попал случайно. Учился легко, красный диплом уже назревал, как вдруг влюбился и загулял. Решил жениться, а в день подачи заявления сделал так, чтобы этого не произошло,  понял, что ошибался с этой свадьбой, но не мог сделать все честно и как трус заставил делать выбор других, а сам пил, гулял, изменял. В общем, не случилось. А я еще больше…, то есть загулял месяца на три. Очнулся -  хвостов в университете по макушку, ну я и ушел в армию. Родители уговаривали, предлагали « академку», билет белый, ну, все такое…, а я рассудил так: армия на два года, а белый билет на всю жизнь- клеймо.
Мама была при смерти, а отец меня понял. Посмотрели мы с ним фильм « Полет над гнездом кукушки», а потом он посадил меня рядом и сказал мне: « запомни, сын,  ты попадешь в ограниченное пространство с людьми, от которых ты не сможешь убежать или поменять на других. Ты новенький и тебе придется подстраиваться и к начальству, и к офицерам, и к солдатам. Есть три пути: первый – самый легкий и поэтому, самый безысходный - полное смирение, когда быстро теряется самоуважение, и личность превращается в бесформенное желе; второй – воинствующий - он успешен, если окружающие слабы, а  новенький быстро подавит противников. Если же  быстрой победы нет- человек обречен. А  третий путь - рассчитанное терпеливое изучение  слабых мест окружающих и заполнение их собой.  Вождь- умный и хитрый, а воинствующий-  Николсон умрет.
Первый путь – не твой, по крайней мере, я на это надеюсь, для второго ты слаб физически, и воля твоя не крепка. В третьем ты можешь преуспеть, потому что у тебя есть знания, и если ты не будешь заноситься и выставлять себя напоказ, а в нужную минуту применишь их, как спасательный круг утопающему, то получишь место у костра, вернее тебя пригласят сами.
Я возражал ему, подстраивание под других-  это не для меня.
- не подстраивание, а настройка- возразил отец,- это как у гитары, гитару надо настроить, чтобы сыграть мелодию, желательно свою.


Я попал на границу  и только здесь оценил правоту отца. Да, я был  образованнее многих, но был лишен их знаний.
Федор Камнев так рассказывал о коровах и яблоках, что мне было стыдно, что я этого не знаю. А Колька Аулов- про машины, а Вовка Медведчиков – про рыбалку.
Я увидел в них людей от земли. И мне это нравилось. Они были более искренни, хотя и наивны. И я понял, что не справедливо не уважать их только за то, что в городе меня учили языку лучшие педагоги, а их - нет, что у меня компьютер был уже в десять лет, а они смогли его пощупать только в армии, и музыкальной школы у них не было.
Но отсутствие серьезного образования у них с лихвой компенсируется диким желанием этому научиться, поэтому не любят в армии москвичей - гонор, не меньше лауреата Нобелевской премии. И это  не только в армии- это везде.
Ладно, я это рассказал для того, чтобы вы поняли , что врагов у меня не было.
-  А как тебя ударили, где?
-  У меня было увольнение. Днем на городском стадионе играли в волейбол, потом я Веронику проводил, потом назад пошел, почти добрался как – бах и нет ничего!
- А ты не слышал сзади шум?
- Нет, ничего не слышал, ведь у меня плеер- музыку слушал.
- Ну, неужели ты ни с кем не повздорил за это время. Вот в волейбол играли кто с кем?
- М играли с офицерами, проиграли, конечно. У них команда сыграна, кстати, была перебранка, даже не перебранка, а спор с капитаном Мироновым. Он мне в перерыве показал очень крутой ноутбук. Я еще Веронике  показывал разные функции - очень современная штука.
 С виду ничего особенного, а начинка- чумовая. Вероника спросила «сколько стоит?», а Миронов возьми и скажи, что ему дешево, за двести евро достали. Ну, я не выдержал, говорю « в этой машине процессор на штуку тянет, а может и больше». А он разозлился: « я»-говорит, « заказал как пишущую машинку, мне это и подогнали, а насчет цены ты ни хрена не понимаешь».  Ну, тут я взбеленился: « товарищ капитан, я Вам докажу, что ваша машинка не менее двух тысяч стоит.»
-Две с половиной,- говорит он,- ну-ну, докажи.
Да еще Вероника влезла:
- Будьте уверены , Александр докажет.
И снова пошли в волейбол играть.
Но когда волейбол закончился Миронов подошел и спокойно мне уже сказал:
- Ты обещал. Раскопай мне цену, - и телефон дал.
А я вот теперь лежу ничего сделать не могу.
- Сергей Анатольевич, можно Веронике пропуск ко мне?
- Конечно, Саша. Ты только побрейся. А кто ваш разговор с Мироновым слышал?
- Да, все. Смеялись еще, что таких цен нет, мол, у нас,  Жигули – десятилетку, за такие деньги купить можно.
- Ну ладно, у меня еще дела, отдыхай! А как же ты хотел доказать, что деньги другие?
- Да я дружку позвонил, чтобы он по Интернету пошарил, отзвонился куда следует.
- А не кажется тебе, Саша, что Миронов шифруется, не хочет показывать нетрудовые доходы.
- Так-то оно так, но, как мне показалось, он искренне был озадачен, мне кажется, для него это было новостью. Очень был удивлен.
И тогда логичен его интерес. И телефон дал.
-Слушай, я тебе следователя сейчас вызову - что-то здесь не так.
- Сергей Анатольевич, может не надо капитана подставлять, если цена не уложится с официальным доходом. Век не отмоется.
- Саша, ты служишь на границе, и если Миронов не знал об истинной цене, то он в еще большей опасности, чем ты. Кто еще знает?
- Ах, да я уже спрашивал. А когда парень позвонит?
- Парень должен позвонить Веронике. Ну что-то я ей дозвониться не могу- телефон не берет.
- Позвони еще раз.
Зеленский стал набирать номер.
- Не берет.
- А почему звонить ей, а не тебе напрямую?
- Да сосед ругается- ему звонки спать мешают, поэтому я позвоню и отключаю телефон.
- Телефон Миронова набери. Поговоришь с ним, снова Веронике звони.
- А что мне ему говорить?
- Говорить, что скоро распечатки принесут, и ты к нему приедешь, пусть дома сидит.
- Какие распечатки?
- Виртуальные.
- Ага, все понял.
Я рванул в ординаторскую. На пути Афанасий спросил закурить. Я, не останавливаясь, бросил ему:
- Сигареты оставил в машине,- и  побежал дальше.
В ординаторской много народа - все обсуждают бокс: галдят, спорят.

Следователь взял трубку сразу.
- Здравствуйте .Это Сергей Анатольевич. Приезжайте скорее!
- Что-то случилось?
- Нет,  пока нет, но может.
- Выезжаю.
Вернулся в палату. Зелинский чуть не плакал. Ни один , ни другая не берут трубки. Что - то случилось.
- Стойте, сообщение. Я его не заметил. От Вероники: « ты прав, встречаюсь с капитаном, умою его».
- Звони другу. Что он там ей наговорил.
Зелинский послушно закивал.
Дозвонился он сразу.
-Никола, привет! Ну что ты Веронике сказал? 
Никола говорил громко. Я приложил ухо к телефону  «.. вещь чумовая».
- А что Вероника сказала,- не выдержал я.
Никола удивился:
- А это кто там влез?
Не выдержал Зелинский:
- Ты не тормози. Что Вероника сказала?
- Обрадовалась очень, сказала, что умоет капитана хозяйственным мылом и березовыми розгами вместо веника  отходит.
- Больше ничего?
- Больше ничего.
- Спасибо тебе. Пока.
- Пока, только объясни… что….
- Не сейчас, потом. Не парься. Пока.
- Ну, пока.- Никола обиделся.
 В палату вошли следователь и ворчливый сосед. 
Следователь вопросительно посмотрел на меня, потом на соседа.
И я повел  больного на только что придуманную физиопроцедуру. Пользы от нее, конечно, никакой, но и вреда тоже.
 В коридоре стоял обиженный Афанасий. Я покосился на больного и кивнул - следовать за мной.
 Медсестре объяснил, что нужно сделать и попросил подержать подольше. Потом повел Волынского на улицу и вкратце все рассказал.
- Афанасий Петрович, следователь взял с меня слово, поэтому - молчок! А нарушил я его только потому, что доверяю Вам,  что Вы- главный на территории, где разворачиваются события. Клянитесь.
- Клянусь! Чтоб я сдох!
- Ой, смотрите, а то все сбегутся в морг посмотреть на ваши легкие.
- Тьфу, тьфу,- Волынский плюнул через плечо.
- Афанасий Петрович, через левое, а не через правое.
- Тьфу, черт меня возьми!
- Возьмет Афанасий Петрович, возьмет.
-Слушай, дай закурить!