Наша коза

                Козу мы заводили почти регулярно. Особенно, когда появилась на свет моя любимая сестрёнка – Зайка.
                «Козий» период у нас длился около полугода. Это, примерно, тот период, когда коза даёт молоко. Её и приобретали, собственно, ради этого. Практически же мы козу могли содержать только летом, когда её можно было держать на подножном корму. Главный пастух был, естественно, я. Эти обязанности я исполнял с удовольствием и гордостью. Удовольствие испытывал от того, что всегда, всю свою жизнь любил всякую домашнюю живность. Видимо, во мне говорили гены моего деда – Ивана Гордеевича – крепкого хозяина и оборотистого человека, который, несмотря ни на какие судороги века, всегда, после очередного ограбления, за короткое время обрастал хозяйством.
                «Козий» период начинался замечательно!  Мы с мамой с самого раннего утра собирались и шли на  «толкучку» - главный городской рынок. Путь предстоял не близкий, рынок отстоял от нашего дома километров на восемь – девять. Предстояло пересечь весь город. Я помню то радостное настроение, которое сопровождало меня в этих благословенных походах. Мы проходили с мамой по пустынным ещё улицам городка, где житель только-только начинали просыпаться. Солнце стелило по нашей дороге косые утренние лучи. Было тепло, но не жарко. Я крепко сжимал своей ладошкой надёжную мамину руку и всё-время расспрашивал маму о том, какую козу мы купим. Иногда нас обгоняли телеги селян, тянувшиеся со своим нехитрым товаром на тот же рынок –  в стране, истощенной страшной войной, ещё была не налажена система производства ширпотреба и предприимчивые во все времена крестьяне больше надеялись на систему натурального товарообмена.
                Эти рынки послевоенной поры существовали по всей России. И, даже любивший во всём порядок Сталин,  не предпринимал никаких мер для их разгона, несмотря на то, что стихийный этот товарообмен, наносил существенный ущерб государственной казне. Но он же приносил и пользу народу, в какой-то степени удовлетворяя его потребность в товарах, которых ещё не выпускала в достаточном  количестве государственная промышленность, спешно и мучительно перестраивающаяся с военных на мирные рельсы.
                …Поневоле хочется заметить, что при всех своих грехах: существенных и приписанных ему, Сталин был гораздо мудрее и дальновиднее наших сегодняшних градоначальников, последовательно и с ожесточением достойным иного применения, уничтожающих стихийные народные «толкучки».
                Ещё десять-пятнадцать лет назад в нашем Питере можно было на любом районном рынке, порывшись у продавца-старьевщика, приобрести очень дешево нужное. Какой-нибудь вентиль устаревшего образца, кран, дверную ручку, старый замок или колесо для велосипеда и огромную массу других нужных небогатому питерскому люду в его хозяйстве вещей, покупка которых или невозможна в сияющих супермаркетах, или сопряжена с мучительным напряжением семейного бюджета.  Наши градоначальники, которые, в основном, своё образование получали в уникальных ВУЗах – ВПШ – ни черта не разбирались и не разбираются в экономике. И хоть усиленно штудировали «Капитал» Карла Маркса, едва ли труд великого экономиста оставил что-то полезное в их насквозь заполитизированных мозгах..
                Разогнав все «барахолки», эти «экономисты от ВПШ», одним махом побивавши, уничтожили и небольшой заработок торговца поддержанным товаром, превратив его в безработного,  и могуче саданули по голове, ещё барахтавшихся на поверхности жизни нищих питерцев, заставляя их покупать в супермаркетах втридорога новый товар, только потому, что к старому там запчастей не продают. И предприимчивый Капитал (точно по Марксу!) немедленно воспользовался этим, часто меняя конструкции товара с тем, чтобы к нему найти нельзя было подходящих запчастей или расходных материалов. Этот приём заставлял народ приобретать новую вещь, хотя и старая могла ещё послужить после небольшого ремонта.
                Не приходится ни удивляться, ни ожидать улучшений: новый капиталистический строй, хоть его так и стесняются называть правители, служит не народу, а Капиталу. Кстати, тоже в точном соответствии с догмами Карла Маркса…
                …«Толкучка»  только на первый взгляд была стихийной и анархической. На самом деле там существовал довольно чёткий порядок. Она была поделена на зоны: продуктовые, промтоварные и, собственно, саму «толкучку».
                В продуктовой зоне на примитивных прилавках, однако, под навесами от непогоды, располагались торговцы продуктами питания. Преимущественно это были селяне. То есть производители этого товара. Цены диктовал рынок. Рынок, но не перекупочная мафия, как сейчас, которая взвинчивает цены и строжайше следит за тем, чтобы никто эти цены не сбивал. То же было и на промтоварных рядах.
                Но самое интересное, конечно, для меня, пацана, было на «толкучке». Там были тоже секторы. То, что называют «блошиным рынком», то есть участок, где на каких-то ящиках, а то и просто на земле, продавцы поддержанных вещей раскладывали свой бесхитростный товар. Чего только там ни было! Играли старые патефоны, лежали всевозможные старые инструменты и вещи домашнего обихода: от ложки до старого фибрового чемодана. Там я мог часами рассматривать товар. Дальше на окраине базара был участок, где продавали всякую живность от цыплят до коров и коней. Это был самый мой любимый участок базара. Я рассматривал всё это галдящее сообщество, гладил нежный пух цыплят, угощал травинкой вечно голодных кроликов, гладил козлят, мычащих коров, медленно жующих свою вечную жвачку, и любовался удивительно грустными глазами коней, этих удивительно благородных животных столько сделавших для человека…
                Был ещё интересный отдел «толкучки». Где продавалась старая техника. Велосипеды, мотоциклы, легковые и даже грузовые автомобили. В основном, это была трофейная техника слегка подкрашенная, подремонтированная на продажу…
                …Весь этот мир гудел, как растревоженный пчелиный улей. Торговцы громко зазывали прохожих и предлагали свой товар, приценившиеся покупатели долго и громогласно торговались с продавцом, то плюя, махая рукой и уходя от товара, то потом опять возвращаясь к нему. Одним словом, - южный базар!
                …Нас с мамой эти бывалые зазывалы окрутили быстро. Нам приглянулась белая как снег молодая козочка – Зорька. Стоило нам на неё «положить глаз», как тут же продавщица, бойкая хохлушка нас уболтала за пять минут. Правда, ей, таки, пришлось нам уступить в цене, так как названной ею суммы у нас просто не было. Окинув нас своим проницательным оком, она лучше нынешнего психотерапевта оценила и наше состояние, и наше благосостояние, и наше социальное положение и… сбила цену…
                …Советские люди после войны были, какими угодно, но только не озверелыми. Они в большей мере, чем сегодня, были готовы помочь ближнему. Широко известно, что в ленинградскую блокаду, люди делились с ближним последним сухарём. Вот и выходит, что богатство развращает, а бедность возвышает душу человечью. Хоть на это утверждение ныне наёмные идеологи и «дерьмократы», как ловко окрестил эту прослойку наш мудрый народ, бросаются, как индюк на красное…
                …Через некоторое время, получив напутственное и доброе «Дай вам Бог на счастье!» от продавца, мы с мамой уже шли обратно домой, ведя в поводу свою Зорьку, гордо поглядывая по сторонам. Самый триумф нас ждал впереди, когда мы проведём козу по своей улице, мимо соседских домов и на нас будут смотреть, а то и заговаривать с нами, интересуясь подробностями покупки, наши соседи.
                Потом мы привязывали НАШУ козу в старом, полуразрушенном, оставшимся от дедовых трудов, сарае и приготавливали для неё лакомый обед. Это потом она будет вынуждена питаться травкой, да отварными картофельными очистками, немного присыпанными мукой. А сегодня у нас и у неё был праздник!
                Пока коза ела, наша бабушка, приковылявшая в сарай, внимательно её осмотрела и вынесла свой вердикт:
                - Добра коза! И молоко буде добре!
                Потом мама садилась доить козу и мы все с небывалым восторгом и удовольствием пробовали по глотку этот дар Зорьки.
                …Хочется сказать несколько слов об этом милом и славном животном. Коза – очень чистоплотна. Она никогда не будет есть то, что упало из кормушки на землю. Она активно пасётся и, если заскочила в огород, то за несколько минут нанесёт ему такой урон, как три коровы. Коза, в сущности, доброе животное, но иногда бывает упрямей и противней осла.
                Помнится, однажды наша коза перестала есть. Ни за что не хотела есть «болтанку», как мы ни старались уткнуть её голову в ведро. Она выворачивалась и смотрела на еду так, будто  это был мазут. Отчаявшаяся и перепуганная (не дай Бог, умрёт!) мать предлагала ей и картошку, и капусту, и, даже неотразимое лакомство, морковку. Коза горда отворачивалась и отбрыкивалась. Мать пришла домой и расплакалась. Тут проснулась бабушка:
             - Тоню! Шо такэ? Шо за лыхо? Чому ты плачешь?
             Мать рассказала бабушке о козе, объявившей голодовку. На что бабушка протянула:
              - Тю-ю-ю! И ты с того плачешь?! Хиба це лыхо?! Погано я тебе вчила! Ты визьмы и замотай зверху йижу у вэдри газэтой…
              - Зачем?
              - А побачишь! – уклончиво и с хитринкой сказала наша мудрая бабушка. – Тильки нэ стий билля, а уходь!
              Каково же было мамино удивление, когда она, придя через некоторое время в сарай, увидела, что газета, прикрывавшая еду в ведре прорвана козой и ведро чисто до блеска ею вылизано…
              Много можно было бы вспомнить хорошего, связанного с этим благородным животным. И то, что её молоко гораздо полезнее коровьего. И то, что его пить можно даже тем, чей желудок  не переносит молока.  И то, что козье молоко – самое чистое. Это молоко не содержит никаких вирусов, как коровье и разносчиков опасных болезней…
              Но главное для нас было то, что эти милые создания добавляли очень полезный свой продукт в наш полунищий рацион.
            
               …Вечером в день приобретения мы долго не могли заснуть, вспоминая свой поход и перечисляя все существующие и мнимые достоинства нашей козы. Потом я засыпал и улыбался даже во сне, так как у нашей козы было самое главное достоинство – она возвышала нас, поднимая со дна нищенства и переводила в разряд имущих.
                Засыпая, я думал, что завтра поведу Зорьку на выпас и живущая своим большим хозяйством по соседству мамина родная сестра тётя Ева, уже не сможет мне, как обычно, прошипеть вослед:
                - Голодранци!
                Потому что мы уже голодранцами не были!