Гадалка

Клавдия Георгиевна спешила. Очень спешила. К двум часам было назначено, опоздаешь - не примут, а ехать на другой конец города, с двумя пересадками. Ехала Клавдия Георгиевна к гадалке! Да! Последняя надежда!
Как-то последние годы съехала жизнь на обочинку и всё по  кочкам, по кочкам. А до этого как хорошо то было. Муж, семья, работа хорошая, и у мужа и у неё. Петенька на заводе мастером работал, она буфетчицей в рабочей столовой. Две девчушки росли, участок под дачу дали, очередь на квартиру  подходила, машину купили. Ну прямо каждый раз и нате вам в руки. Всё в дом, всё в пользу.
  Потом как отрезало. Завод продали, Петеньку сократили, она на рынок пошла - а куда ещё? И никакой квартиры в перспективе, видать по жизни в двушке хрущёвской останутся. Петенька запил, дачу  строить не стали. И некому, и не на что, да и мода прошла. Одна радость: дочки-веточки вытянулись, расцвели как маков цвет в июньский день. Невесты почти.
 Но радость радостью, а хлопоты хлопотами. Одеть, накормить, красоту холить. А учёба, учёба то, сколько стоит, школа как пылесос, тянет и тянет. А что с пустого кошелька вытянешь?
И вот старшенькой, Оленьке, повезло. Людмила Валентиновна, бывшая главбух завода, в городской администрации не последним человеком работает. Пришла зимой Клавдия Георгиевна за справкой в Белый Дом и встретила Людмилу Валентиновну в коридоре. Важная такая, красивая, сразу видно не из последних в этой жизни, а Клавдию не пропустила, сама окликнула:
- Клавка, ты что ли?
Ну, Клавка, так Клавка. Когда-то Клавдией Георгиевной величали, теперь не до гордости, спасибо, что признала. Да что признала, в кабинет позвала! Чаем напоила!
Поговорили, поболтали. Клавдию она про жизнь всё расспрашивала, про Петеньку, о детках. Посокрушалась Людмила Валентиновна, что Петенька сторожем работает, лучше ничего не нашёл, что выпивает. Да кто сейчас не выпивает? Не буйный и ладно.
-Клавдия, я-то тебе помочь могу. Хочешь, Олю твою по нашему ходатайству в колледж отправим, в край, на бухгалтера? Расходы на себя город возьмёт, потом и на работу устроиться помогу.
 Клавдия кинулась в ноги благодетельнице. Дочка – бухгалтер! Ещё и бесплатно!
-Людмила Валентиновна, дорогая, да я за Вас жизнь положу. Господи, золотой Вы человек. Да я молиться за Вас буду всю жизнь.
-Ну, ну. Встань сейчас же. Молиться! Зачем же молиться. Батюшка к нам в администрацию каждую неделю заезжает, он и помолится. А вот ты, Клавочка, не могла бы раз в неделю- другую ко мне домой приходить: уборочку сделать, окошки помыть, двор подмести. Дом большой, дети разъехались. Самой как-то некогда всё. Вроде и сорить некому, а всё равно. У меня была женщина, но мы расстались недавно, не справляться она стала.

Клавдия Георгиевна сначала смутилась, растерялась, увернулась от, вцепившегося в неё вопросом, взгляда покровительницы. Но тут же испугалась, побоялась своим отказом спугнуть неожиданное счастье. Неуверенно сказала:
-Да я не против, но на рынке стою без выходных. А вечерами стирка, уборка, Петеньку проводить, – и посмотрела на благодетельницу виновато.
Но Людмила Валентиновна оказалась из тех, кому палец сунь, руку по локоть откусит. Через неделю она уже решала все их семейные вопросы. Петеньке подработку нашла, тоже сторожем.  Клаву заставила рынок бросить, в гардероб устроила, в администрации же, и обязала два раза в неделю у себя дома порядок наводить, почти бесплатно. Но это ничего. Ничего! Оленьку выучить надо, обязательно надо, там, глядишь и младшенькую, Танюшку, тоже пристроят.

Сдержала Валентиновна своё слово, зачислили Оленьку в колледж, и в общежитии комнатку дали. Отдельную! Нужно ехать на следующей неделе. Стали собираться, всё по списочку, всё аккуратно. Как дошли до бумаг – нет нигде свидетельства о рождении Оли. Все документы есть, а свидетельства нет, уже несколько дней Клавдия с дочками ищет ценную бумагу, но её нет. Уже всё не по разу перевернули, перетрясли. Даже крупу из банок на кухне высыпали – нет документа! И Клавдия в рёв, и Оленька в рёв, и Танюшка за компанию. Ну почему, ну почему всё им, рАз повезло, и  опять не везёт. Не зачислят без свидетельства. Положение новое, паспорта мало, нужно свидетельство!
 Людмила Валентиновна сразу решила - к гадалке нужно! Сама нашла,сама позвонила от имени администрации, попросила помочь их сотруднице. И приказала Клавдии - ехать! Вот и едет, торопится Клавдия Георгиевна. Надо поспеть.

*****
Назад ехала Клавдия в растерянности. Вспоминала, как строго встретила её черноволосая красавица с длиннющими ресницами и алыми ногтями длиной с фалангу. Как вскинула ведунья свои темнющие глаза, пронзила до сердца страхом:
-Потеряла ты, счастье ты своё потеряла. В чёрном поле идёшь, никак не выберешься.
Стрельнула своим холодным взглядом провидица и увела глаза в какую-то даль, куда-то сквозь Клавдию. Затянулась из чёрной, длинной сигареты в тонком мундштуке и замерла. А Клавдия брызнула слезами и посыпала своими откровениями. Про Петеньку, про квартиру, про дачу. Гадалка вдруг резким взмахом руки остановила её тягучим грудным голосом:
-Не части, не слышу всё равно. Я в астрале, - помолчав минутку, медленно проговорила, - вижу муж есть у тебя, порча на нём, лечить надо. Болеешь ты о нём душой. Дети есть у тебя, вижу.
И опять застыла, затянулась душистой сигареткой, пригасила взгляд.
Клавдия Георгиевна выпучила удивлённо глаза:
-Да. Есть.Олечка и Танюшка.
Гадалка пыхнула клубом дыма и стрельнула вспыхнувшими глазами:
-В астрале я, не слышу тебя. Вижу, проблема у тебя большая. И проблема из-за детей. Потерю вижу я.
И застыла опять. И глаза прикрыла, как будто в дрёму вошла.
Клавдия посидела молча и не выдержала:
-Да свидетельство дочкино, о рождении, не найду. А ей учиться нужно ехать. А восстанавливать – время нужно.
 Новый клуб дыма прервал откровения клиентки.
-Я в астрале и не слышу тебя, – и добавила – казённую бумагу ты потеряла. Казённую! Слушай меня! Найдёшь ты всё. Бумагу найдёшь, и счастье вернёшь. Ищи там, где ещё не искала! Где ещё не искала!
 Гадалка встала и вышла, куда-то в темноту,  дверь хлопнула.
Оттуда же, из темноты появился мужчина в балахоне и дал какую-то коробочку.
-С вас две тысячи. А это Вам на удачу, амулет. А мужа приводите лечить, обязательно.

Клавдия вытащила из потрёпанного кошелька две новые хрустящие бумажки и, как пьяная, вышла из душного страными пряными ароматами, помещения. Так и ехала домой в замешательстве. «За что такие деньги отвалила? – Ищи там, где ещё не искала! – Да я всё уже вверх дном перевернула, всё!»

Пока Клавдия добиралась до дома, в ней росла злость и обида. На всех и на всё.
И на жизнь свою непутёвую, на судьбу свою куцую, на Петеньку-непротивленца. А то, что пришлось на старости лет больше кланяться, чем прямо ходить – это как?
Ворвалась Клава вихрем в квартиру:
-Ну, где, где я ещё не искала, - задохнулась в слезах и крике. Пошла крушить и расшвыривать, всё, что попадалось на пути и под руку. Полетели вещи из платяного шкафа, мелочёвка из ящиков, стеклянным звоном брызнули девчачьи ценности с одноглазого трюмо. – Где, где я ещё не искала?
Она выскочила в коридор, направляясь в кухню, но зацепилась рукавом за ручку на двери в туалет. Как ожёг: «А в туалете не искала». Как споткнулась. Остановилась и неуверенно открыла  дверь в отхожее место, заглянула, осмотрелась и взорвалась
-Где, где здесь искать? В унитазе что ли?
Руки искали, чтобы швырнуть, сломать, на что гнев пролить. Полочка, лёгонькая бамбуковая полочка со старыми, никому не нужными учебниками, будущей туалетной бумагой, висела на стене. Женщина с ненавистью рванула на себя этот остаток от старинной этажерки и книги посыпались на пол, раскрываясь на лету и взмахивая печатными, пёстрыми страницами.

Маленькая картонная книжечка шлёпнулась сверху книг. Клавдия села на унитаз и прижала к груди найденный документ. Вспомнила, как весной дочка носила в школу свидетельство по каким-то неотложным школьным требованиям.
«Ищи там, где ещё не искала!» - Надо же, какая сила в гадалке, сквозь стены видит.
«Найдёшь. Найдёшь ты всё. Бумагу найдёшь, и счастье придёт».
Наконец-то, наладится, значит, всё.
Клавдия посидела ещё, перевела дух, вытерла слёзы и пошла убирать раскиданные вещи.
-Петеньку, Петеньку, сказала, вылечит!