бедствие

   - Это всё глупые глупости. Глупее не придумаешь! Фантазии и вымыслы! Пьяные  видения и бред сумасшедших!
Сосед, похоже, вышел из себя и обратно возвращаться не собирался. А чего ему было там делать. Когда и снаружи было хорошо. Его распирало в мыслительно-словесном поносе. Похоже, он слишком долго крепился, но не выдержал и его пронесло.
  - Чего только не сблызится всякого рода придурышным придуркам! Я, может быть, ещё больше, чем они вмести все взятые, видел! Зрил, так сказать, воочию! Но не порю всю эту бредятину вслух!
Сосед налил из четверти стоящей на столе простокваши, чистой как слеза девственницы. Но пить не стал, а просто понюхал и продолжил разглагольствования:
   - Ишь, чего выдумали, напридумывали всякие небылицы и понесли их в массы. Как будто в массы нести больше не чего. Кроме всякого произвольного мусора искажённого мышления! Уроды! Гипертоники мысли! Инвалиды головных извилин! Сифилитики серого вещества!
   Сосед неиствовал. Совершенно случайно, он с утра, по ошибке, включил телевизор.   Эта ошибка была роковая. Он в первый раз в жизни просидел весь день, наблюдая за экраном. К позднему вечеру он не выдержал, и сбежал, оставив жену в одиночестве страдать маразмом. По дороге он успел забежать за простоквашей, чем и разбавил свой праведный гнев и ошеломление. Но видно не до конца, так всё свое, настраданное за день, он живехонько вплёскивал на кота и Иннокентия, которые в причинах его психического расстройства были совершенно не повинны. За что и страдали. Хотя и не очень, усугублённые соседовской простоквашей. Сами же они смотрели по телевизору только фильмы о природе, искаженные только политической деформацией создателей оных.
   Сосед же продолжать изрыгать из себя пережитое.
   - Кретинизм, помноженный на дебилизм! Где эти волки человеческих индивидуумов, санитары психбольниц, куда смотрят их зоркие очи!??? – вопрошал он у стен и двух бедных слушателей, но те безмолвствовали и только внемли красноречивому косноязычеству соседа.
Сосед же продолжал рвать и рыдать, метать и низвергать. Он гулял по просторам нигилизма и анархизма, отрицая насущность и потребность человечества в целом, и отдельных личностей в общем, в этом проклятом исчадии технической мысли и передовых технологий – телевизоре. Он удивлялся пораженчеству человеческих особей в относительном противостоянии глупости исходящей из экранов этих уродцев прогресса.
   - До чего дошёл человеческий род! – его голос возвысился до патетики, - что, даже для продление его, нужно получить консультацию, в цветастом ящике, от умственно недоразвитого импотентного гомосексуалиста! И он консультирует! – рыдающе совершил он фразу.
Стены, мебель безмолвствовали. К ним, из солидарности и на всякий случай, присоединились кот и попугай. А сосед продолжал неистовствовать, иногда прикладываясь к простокваше. Он обличал и вопрошал, он призывал и спрашивал, он презирал и негодовал. 
   - Кто объяснит мне, - осипшим от риторики и простокваши голосом добивался он ответа от бутыли с простоквашей, - какому клиническому пациенту имени Кащенко, пришло в голову показывать, в семь часов вечера, как надо правильно есть паюсную икру?! Это они кому показывали? Людям, которым даже в селёдке и вобле попадаются исключительно молоки, а денег по праздникам, им хватает только на икру рыбы минтая, причём ни роду, ни племени этой минтовской икры ни кто не ведает, ибо столько этой рыбы и не продаётся, сколько добывают из неё икры. А паюсную, они видели только на экранах хроник, где ловили злостных губителей фауны речных просторов – браконьеров в штормовках и смокингах…
   Тут он остановился и, вперив палец в Иннокентия, но глядя на кота, просипел:
   - И вы, вы должны быть со мной согласны…
   Возражений не последовало. Только кот, разливая по стаканам простоквашу, уныло размышлял, что прав всё-таки сосед, ох как прав… ещё бы один день просмотров телепрограмм, и он, кот, лишился бы сотрапезника по потреблению кефира….