***

На расследовании

Анатолий Орлов

Ярыгин собирал бумаги у открытого сейфа и мыслями был уже дома, когда телефонный звонок вернул его к действительности.
- Слушаю, - по мере того, что ему сообщали, лицо его все больше и больше хмурилось.- Сколько человек было на борту?.. Последняя радиосвязь, когда была? – задумался. Потом решительно – В Усть-Харьюзово находится сейчас вертолет Ми-4. Поднять его и с полной заправкой выслать на поиски пропавшего самолета. При наступлении сумерек произвести посадку на любой площадке. Утром поиски возобновить. Все подробные обстоятельства летного происшествия к утру собрать. Информацию о случившемся за моей подписью отправить в Главную инспекцию. В Москве рабочий день только начинается. Обо всем, касающемся происшествия, звонить мне домой в любое время.

Отдав последние распоряжения, выслушав доклад командира летного отряда, самолет Ил-14 которого не вышел на связь, Владимир Михайлович поехал домой. Тяжесть полученной информации заставляла мысленно вырабатывать варианты действий и отметать ненужное. Шел процесс поиска верного решения: «Самое тяжелое и удручающее – погибли люди. 28 пассажиров рыбаков, спешивших из отпусков на свои сейнера, чтобы рано по весне выйти в море на очередную путину,… Что же случилось? Как самолет Ил-14 оказался в сопках? Что там произошло?.. Загрузка-то была большая: 28 пассажиров, да багаж, да груз. Под «завязку». Люди, люди! Как создать надежную систему обеспечения безопасности полетов? Чтобы можно было действовать единым и целостным вектором на положительный результат… Чтобы учитывались все факторы: технические, погодные, личностные… Результат должен быть надежным!».
Ночь прошла в раздумьях. При кратковременных провалах в чуткий сон подсознание продолжало мыслительную функцию. Под утро резкая трель телефона призвала к действию. На проводе – Москва, начальник главной инспекции.

- Владимир Михайлович, мы получили вашу информацию. Нам звонили секретарь Магаданского обкома партии и начальник Управления рыболовного флота. Обеспокоены случившимся. Немедленно организуйте поиск вертолетами и самолетами Ан-2. Я вылетаю, Ждите.
- Поиски организованы с момента пропажи радиосвязи. Идет сбор информации. Все службы задействованы. Военные готовы помочь при первой необходимости.
Прилетевший из Москвы Главный инспектор Жолудев Л.В. собрал совещание в Магадане. Утвердили созданную комиссию по расследованию и план действий по эвакуации потерпевших катастрофу.
К этому времени место летного происшествия было найдено поисковыми самолетами из Петропавловска на склоне сопки Юрчик, превышение которой над уровнем моря 1560 метров. Склон крутой. Снежной лавиной, вызванной столкновением, остатки самолета снесло вниз на 700 метров.

На место катастрофы были доставлены вертолетами специалисты, необходимое оборудование. В качестве подсобных рабочих привезли 15 корейцев из Мильково. Это поселок в 70-ти километров от сопки.
Палаточный лагерь разбит на отметке 1000 метров. Ровной площадки из-за крутизны склона не нашлось. Пришлось палатки укреплять на месте с углом ската до 30 градусов. Лес, который мог бы укрыть от ветров, находился ниже на 300 метров.
Первоначальная версия сложилась сразу же. Самолет Ил-14 не смог перетянуть 100-150 метров. Положение штурвала «на себя» говорило о том, что экипаж поздно увидел вершину и сделал попытку в рывке «перепрыгнуть» сопку. Не успел. И «брюхом» врезался в крутой склон. Встал вопрос «Почему экипаж оказался в стороне от утвержденной трассы? В горах?». На эти вопросы предстояло дать ответ.

Жолудев предложил Ярыгину подняться выше, чтобы по следам бензина, повреждениям снежного покрова, насту, обломкам самолета найти дополнительные ответы на «Что произошло?».
Яркое солнце искрило снег на сопках. Подниматься было трудно и опасно из-за скользкого ледяного наста. Первым остановился Жолудев.
- Владимир, я уже не ходок по таким кручам. Сердце не позволяет. Бери двух технарей-альпинистов и попытайся добраться до места столкновения. Я пока слетаю в Уть-Харьюзово и Петропавловск для сбора информации. Через пару дней прилечу.
Проводив Главного инспектора, Ярыгин с двумя техниками – любителями ходить в горы, стал подниматься.

Трудно давался каждый метр высоты. Специальных металлических «кошек» на ногах не было. Приходилось обычными туристскими топориками вырубать ступеньку для одной ноги, потом для второй повыше. В момент перенесения тяжести тела на другую ногу первая, продавив наст, глубоко проваливалась в снег. Ледяная корка острыми краями рвала кожаные или меховые штаны. Весеннее солнце оплавило поверхность снега. Ветер отшлифовал ее до зеркального блеска. Выступающие из снежного плена острые камни, осколки скальных пород, становились трудно проходимым препятствием. Сердце от непривычной нагрузки и нехватки кислорода работало на полную «мощность», гулко «бухая» по всему телу. Оставалось метров 100 до места катастрофы. Руки, ноги от усталости и напряжения отказывались подчиняться. Мороз и ветер на высоте 1500 метров иголками рвали открытое лицо. Кожаные краги и надетые под ними шерстяные перчатки, изодранные уже в клочья, не грели. От медленно наступающей усталости и осознаваемой физической беспомощности и шевелящегося где-то в тайниках души страха появлялась неприятная щекотка в самых укромных частях тела. Как изношенные до предела кузнечные меха цыганской кузни, легкие с надсадным хрипом с трудом проталкивали новые порции воздуха, снабжая организм необходимым сейчас кислородом. Техники – «альпинисты» выглядели очень усталыми, но терпели. Глаза потухли. Сквозь задубевшую от мороза и ветра кожу лица явно просматривалась бледность щек. Их двигала вперед только четко обозначенная цель найти причину страшной человеческой трагедии. Весь организм работал по инерции. Глаза боялись – руки делали. Сознание главенствовало. И все же Ярыгин вынужден был остановить дальнейшее восхождение, чтобы не рисковать жизнями еще двух человек. О себе он не думал.

Оставив техников ждать его возвращения, попытался один, без страховки, подняться повыше. Удалось преодолеть только метров 50. Все! По такому насту, льду без специального альпинистского снаряжения и опыта не пройти. Надо возвращаться.
Спускаться еще труднее. Топорики разбиты о камни и лед. Приходилось вырубать нишу. На нее становились два человека, страхуя друг друга. Очередной «альпинист» спускался метров на 15 и вырубал следующую площадку. Ярыгин спускался последним и без страховки. К вечеру в условиях быстро наступающей темноты смертельно уставшими вернулись в лагерь. Каша с тушенкой едва лезла в рот. Уснули, как убитые.
Под утро весь лагерь проснулся от буйства стихии. Взбесившийся за ночь ветер рвал палатки. У одной группы палатку чуть не унесло. Четверо крепких мужиков с трудом удерживали бьющийся брезент, крепления которого опасно и больно ранили руки и лицо.

В полдень ветер стих, снег прекратился. Обследовав остатки самолета, пришли к выводу, что Ил-14 с одним отказавшим мотором не мог набрать безопасную высоту. Более того, летел со снижением. По остаткам отложившегося на лобовых кромках крыльев и воздушных винтов определялось наличие сильного обледенения. Положение штурвала «на себя» говорило, что экипаж поздно увидел возникшую вершину. Фатально поздно! Значит, летел в облаках.
Под снежной лавиной нашли трупы 15-ти погибших моряков. В оторвавшейся хвостовой части фюзеляжа обнаружили мертвым знакомого техника – «зайца», у которого жила невеста в Петропавловске и он часто туда летал. После столкновения с сопкой он оставался еще живым. Вокруг рта сохранился иней от дыхания. Лицо его осталось одухотворенно спокойным. Видимо, мысли о любимой не позволили медленной и неотвратимой смерти оставить на лице свои страшные гримасы физических и душевных мучений.
На следующий день вновь запуржило. Палатки рвет. Уложенные рядом тела погибших заносит снегом. Сутки, двое метет. Радиосвязи нет. На третьи сутки корейцы – рабочие забастовали. Стали требовать возвращения в Мильково. Запрет Ярыгина на уход из лагеря не подействовал на взбунтовавшуюся толпу. Послышались угрозы. Корейцы стали окружать руководителя экспедиции с лопатами в руках. Как остановить эту разъяренную группу? В то же время и понять их можно. Несколько дней находиться в условиях сорокаградусного мороза, на сильном ветре, при нулевой видимости от снежной пурги, на склоне сопки с углом уклона 30 градусов… Это не постоянная среда обитания и работы человека,  а экстремальные условия, требующие максимального физического и морального напряжения для противостояния стихие. К этому надо быть готовым, это надо уметь или желать делать. А что у корейцев? Только трудная работа, малооплачиваемая. Для них цель экспедиции туманна и по их религиозному отношению к смерти – чуждая. Они смерть принимают, как продолжение жизни, а не как роковое событие.

Рядом с Ярыгиным, плечо к плечу, встали несколько техников и специалистов. Решительный вид стоящих рядом твердых духом людей не предвещал взбунтовавшимся ничего хорошего. Они вынуждены были отступить. Ко всему прочему корейцы напились принесенного с собой спирта. Шесть человек, все-таки ушли. Ушли, как оказалось, навсегда. Весной охотники нашли их трупы в оттаявшем снегу с обглоданными песцами лицами.
Еще два дня пуржило, заметая следы катастрофы. Продукты были на исходе. Пришлось ввести режим экономии.
Наконец, погода установилась. Прилетел на вертолете Жолудев. Собрали, насколько это было возможно, вещественные доказательства, сделали описание места катастрофы, фотоснимки. Нашли всех погибших. Пилотскую кабину пришлось разрубать, чтобы освободить тела членов экипажа. Нашли раскрытое на параграфе «Отказ мотора» Наставление по производству полетов.
В Магадане продолжалась работа по исследованию причин тяжелого происшествия. Комиссия пришла к выводу, что экипаж при отказе одного мотора, при нехватке мощности для выдерживания горизонтального полета не решился принять на себя ответственность о выполнении вынужденной посадки вне аэродрома, и «тянул» до Петропавловска, где прогнозировалась хорошая погода. Из-за горного эффекта и возникшего радиоэкрана связь была нарушена.
А истинная причина ушла в Лету вместе с экипажем.

Это в современной авиации установлены приборы, записывающие все радиопереговоры, параметры работы всех систем двигателей и самолета. Тогда этого не было.
Ярыгину пришлось много общаться с прокурором, изучавшем обстоятельства и причины катастрофы. Настырная прокурорша тоже стояла на незыблемости параграфа. Владимиру Михайловичу приходилось с величайшим трудом искать оправдания действиям экипажа, хоть частично спасти от позора имена пилотов. Тем более что трагическая попытка экипажа «пробиться» к Петропавловску имела под собой логическое обоснование.
До и в момент отказа мотора полет проходил в визуальных условиях. Пролетели Усть-Харьюзово, Белоголовое, Ичу. Основные высоты Срединного хребта были обойдены по западному берегу полуострова, когда экипаж получил хороший прогноз Петропавловска. Появилось решение не садиться на вынужденную, а по долине реки Камчатка выйти на аэродром назначения.

Почему не сел на подобранную с воздуха площадку? В этом случае возник бы вопрос, а поймут ли тебя товарищи, начальство, если ты разобьешь самолет, и погибнут пассажиры? Это не исключено. Кто ответит? Экипаж! А если посадка удачная? Поспешил. Мог бы лететь до Петропавловска. Всегда в авиации главную роль играет личностное, субъективное, восприятие случившегося. Легче все списать на погибших. «Мертвые сраму не имут.». И этим приучали слепо следовать букве закона. Закон не всегда прав – закон пишут люди. И у пилотов отбивался естественный инстинкт самосохранения во имя буквы инструкции. У слабых людей.

Ярыгин еще долгие годы работал в авиации. В своих подчиненных воспитывал профессионализм, умение не уходить от кардинального решения вопроса, чувство ответственности и уважения к принятым решениям своих коллег. Тогда и не возникнет противоречий между инструкцией и пилотом, человеком.
                Январь, 2005 г.