Без имени

  ...Начиналась весна, именно такая весна, которую так любят и которой так восхищаются. Снег только собирался темнеть и таять, а кожа ещё чувствовала лёгкий мороз, но тот ни с чем не сравнимый запах весны уже царил во всей атмосфере, он был по всюду – в каждом вздохе. Яркие солнечные лучи щедро проливались на город, ещё не грея, но уже даря  сладостное предвкушение. Везде, на каждой улице, в каждом дворе, под каждой крышей, в каждом парке, по всему городу лилась музыка, музыка пробуждения. Казалось, вся вселенная наполнена движением к новой жизни.
  С приходом весны город, через серость и слякоть преображается, обновляется, молодеет, а с ним и его жители. Они сбрасывают с плеч вместе с зимней одеждой зимние тревоги и надеются, что вместе с новой весной придёт и новая жизнь…
  Сегодняшняя весна в первопрестольной оказалась на редкость ранняя, но, ещё не греющие солнечные лучи, уже покрывали слякоть и грязный снег. Поэтому прохожие на улицах были с весьма странными выражениями лиц, будто снег таял не только на улице, но и у них в душе.
  Как раз в эту пору, среди прочих жителей можно было встретить на Пятницкой улице, шедшую в сторону кремлёвской набережной, девушку. Она сразу выделялась из толпы, но если бы вы захотели с ней заговорить, то не решились бы, ибо было в её глазах что-то ледяное. Но то был холод не души, а совершенное безразличие к окружающему. На вид ей можно было дать от девятнадцати до двадцати пяти лет, на худощавой фигуре было надето чёрное драповое пальто с английским воротником, под ним чёрное платье. Лицо было бледным и видно, что осунувшимся, будто человек всю зиму болел, а сейчас впервые вышел на улицу. Тонкие черты на бледном лице абсолютно спокойны, лишены всякой суетливости, а светло - голубые глаза были потухшими.
  Она шла, совершенно не спеша, но и не прогуливалась, а создавалось впечатление, что человек рассматривает давно забытые вещи. Город был прекрасен в своём обновлении, а, между тем, его горожанка приблизилась к Кремлю. Она прошла мост через Москва реку, рассматривая грязную воду, задержалась на нём, далее по Васильевскому спуску, через Красную площадь к Александровскому саду.
  В центре города весна была ещё заметнее, чем на окраинах. Но в Александровском саду под вековыми деревьями лежал кое-где снег, а рядом светило ослепительно – яркое солнце. В первой половине дня на скамейках было мало народа, поэтому она выбрала себе место на солнце и, закрыв глаза, застыла.
  Трудно было сказать, сколько времени она провела в таком оцепенении и сколько бы ещё просидела, но рядом с собой она услышала голос – пришлось открыть глаза и, как всегда бывает, когда долго сидишь, зажмурившись, яркий свет ослепил её, и она не сразу увидела обращавшегося к ней человека:
 - Не стоит этого делать, Вы ещё так молоды и у Вас ещё всё будет хорошо.
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, не понимая, что нужно этому почтенному, на вид, мужчине с мягким голосом и мягкими чертами лица.
- … о чём Вы, чего делать?
- Посмотрите лучше, какая весна выдалась в этом году, такой давно не было! - При этих словах её случайный собеседник глубоко вдохнул в себя свежий весенний воздух, и его лицо приняло блаженно-спокойное выражение.
Она резко повернула к нему голову, и в её глазах кроме холода появилось лёгкое раздражение:
- Что, по-вашему, в ней особенного?
- Действительно, ничего особенного, всё так и должно быть, добро побеждает зло, весна растапливает зиму, а жизнь побеждает смерть. Наверное, смерти вообще нет, она бессильна перед течением жизни, а, тем более, бессмысленна как факт.
- Не понимаю, почему вы говорите всё это именно мне?
- Ну, как же мне не говорить это вам, если Вы об этом думаете, причём довольно давно.
- От куда Вы можете знаете о чём я думаю? –сказала она всё с тем же не скрываемым равнодушием.
- О, можно сказать, это моя профессия – знать, когда люди думают о смерти. 
После этих слов она повернулась всем телом к своему собеседнику и беззастенчиво и холодно начала рассматривать человека, сидящего рядом. Это был хорошо одетый мужчина, лет пятидесяти. Даже когда он не улыбался, лицо его сохраняло удивительную доброжелательность. Но её совсем не заинтересовало, почему такой человек утром находится в Александровском саду, а не спешит в толпе москвичей на работу; почему он сел именно на ту скамейку, где сидела она, и стал рассуждать о весне и смерти.
- Вы не заметили некоторую пустоту, которая образовывается, когда отмирает старое и нет ещё нового. Вот и сейчас зимы уже нет, а новая жизнь только просыпается. Мне кажется, что Вы меня понимаете, но упорно не хотите думать о жизни как неизбежности. Дело в том, что ничего в мире не изменится, если кто – то его возненавидит. Будет также светить солнце, идти дождь или падать снег; будет создано много прекрасного и удивительного или, наоборот, бездарного,  только Вы этого не увидите, Вас просто не будет…
При этих словах её собеседник смотрел прямо, будто бы, рассматривая что – то в дали и не мог видеть её реакцию. А, между тем, в её лице появилось очень странное выражение. Подо льдом светло – голубых глаз был намёк на возмущение, вызванное словами странного человека, сидящего рядом.
  По её сознанию медленно и обжигающе как густой эликсир стала распространятся дикая мысль, заставляющая вновь задуматься о жизни, что было весьма трудно сделать, так как со своей жизнью она всё решила. «Не может быть! Нет, так просто не должно быть! Неужели ни кто не заметит, что меня больше нет, что нет человека, нет личности, нет судьбы!!! А он?» - все эти вопросы стали один за другим возникать в её воображении. «И каждый год будет приходить весна в этот город, в мой город; и будет расцветать сирень под окном, и трамвай с задорными звонками увезёт мои мечты…» Тут от её лихорадочных рассуждений отвлёк вопрос, заданный будто бы из неоткуда:
- Кто он?
- Ничтожество. – Ответила она совершенно неожиданно для себя. Этот ответ был откровением для неё, но если она так быстро ответила, значит, давно это решила, только не могла заставить себя озвучить. А теперь на прямой вопрос нашёлся до боли правдивый ответ.
  Здесь её сознание опять содрогнулось от своих же собственных рассуждений. Это оказалось так шокирующее просто, что хотелось закричать от неожиданности. Да, она поняла это: она давно разглядела в предмете своей любви именно ничтожество, только не могла признаться. Оказалось, она страстно любила любовь, но не его. Значит можно просто наполнять свою душу светлой радостью и любовью к жизни. Но тут её чёрных длинных волос коснулся свежий весенний ветер и она, не поворачивая головы, спросила:
- Как Вы думаете, скоро ли зацветёт сирень?
- Обычно она расцветает в мае, но не сомневайтесь, на днях до конца растает снег и пойдёт новый отсчёт времени. Набухшие почки распустятся, и земля будет прекрасна в новом рождении, только зачем это Вам, Вы это вряд ли увидите, так как Вас уже почти нет.
- Почему Вы так думаете? – удивлённо спросила она.
- Да потому, что те десять слов горят огненными буквами на листе.
- Нет, слов не много меньше, их всего шесть. И если прибавить моё имя, то  будет семь. «Никого не вините. Такова моя воля. Ева», - вспомнился ей лист бумаги, лежащий на старом письменном столе. Да, теперь вспоминая их, каждая буква была выжжена калёным железом в сердце. Но сейчас они показались ей чем-то уже ушедшим в прошлое, пережитым, ведь начинался новый отсчёт времени в природе.
  Нет, теперь ей решительно захотелось увидеть Её, новую жизнь, а со старой она свела все счёты семью словами, только перед последним шагом ей почему-то захотелось ещё раз увидеть родной город весной. Да, он тысячу раз прав, меня почти уже не было. Тут она впервые заинтересовалась своим собеседником. Ей хотелось задать ему миллион вопросов, но, повернув голову, она увидела, что на скамье никого нет, кроме неё. «Я  же разговаривала с ним, он сидел рядом, только почему-то плохо помню его черты», - думалось ей.
  Она стала всматриваться в лица прохожих но человека, разговаривавшего с ней на скамье она уже не могла увидеть. Потом она порывисто поднялась, и пошла в сторону ворот Александровского сада. Сначала ноги ей показались ватными и будто втыкались в землю, но с каждым новым шагом ей становилось идти всё легче и легче. Через несколько минут она уже не шла, а бежала по направлению к Красной площади, только она об этом не знала. Ей казалось, что она летит, но не высоко в небесах, а рядом с землёй, почти касаясь до неё ногами. Пробегая через мост над Москва рекой, сильными порывами ветер трепал её чёрные длинные волосы, но ей от это было ещё веселее и она стала смеяться заливистым смехом, потому что вся она была наполнена радостью заново приобретённой жизни…

У кого – то в толпе на Маховой улицы заиграла легкомысленная мелодия «Всё будет хорошо», окружающие раздражённо стали оглядываться на человека, который судорожно стал хлопать себя по карманам пальто, видимо, забыв, куда положил телефон. В трубке раздался обеспокоенный мужской голос:
- Где ты? С тобой всё в порядке?
- Да, сейчас буду. Я немного задержался в Александровском саду.
- Я подумал, что с тобой что – то случилось, ты ведь никогда не опаздываешь, зная, что тебя ждут пациенты, тем более сегодня консилиум по одному примечательному случаю шизофрении!
- Знаешь, кажется, сегодняшняя весна спасла ещё одну душу.