Меньшие братья

                Меньшие братья


                Почему порой мы лучше относимся к братьям нашим меньшим, чем к людям? Мы нередко склонны пожалеть брошенную собаку или кошку, но не бездомного бродягу, бомжа, отчего? Потому что человек, каков бы он ни был, всегда слишком сложен, слишком огромен, слишком разумен, слишком греховен и, стало быть, плох, слишком хитёр и зол, так что любить его под силу разве что праведнику и святому, ведь только им возможно разглядеть в человеке под уродливой маской греха прекрасный образ Божий. А нам, простым смертным, этого, увы, не дано, не в силах мы не отождествлять человека с его грехом, хотя умозрительно это, конечно, и возможно. Вот и любим мы больше братьев наших меньших оттого, что в сравнении с нами они куда проще: не обезображены грехом, не умеют подличать и лгать, предавать и издеваться, обманывать и клеветать. Они не лицемерят, не пытаются выдать себя за то, чем на самом деле не являются, а это, согласитесь, всегда подкупает; они наивны в своей простоте и всегда откровенны, не умеют и не хотят скрывать своих чувств, ну, в общем по всем статьям мы им как будто уступаем. Правда, не несут они в себе образа Божия, в отличие от нас, но что нам до того? Мы то ведь сами чаще всего образ Божий и не ищем. А животные они тоже твари Божии, и всякое дыхание да хвалит Господа.

                Трудно любить необъятное, огромное и сложное, нелегко любить человека, тем более, когда эта огромность и сложность, даже не подозревая о своих непомерных, вселенских масштабах, не спешит отвечать взаимностью. Гораздо легче и проще любить что-нибудь маленькое, но всегда неизменно и чутко откликающееся на нашу любовь. Вот и ответ. Рассказывают, что у одного из оптинских старцев, если не ошибаюсь, преп. Нектария, был кот, который необыкновенно его слушался. Преп. Нектарий нередко говаривал по поводу этого кота: старец Герасим (имеется в виду преп. Герасим Иорданский) был велик, у него был лев, а мы малы, у нас кот.