Элита

- Ты только посмотри: кто нами управляет? Взгляни на эти тупые рыла ублюдков, обеспокоенных только собственным благополучием, хамье, дорвавшееся к власти и отталкивающее друг друга,  словно стадо свиней, грызущихся за свою долю содержимого государственного корыта, - резкий звук голоса говорящего поднялся вверх, ударился в невероятно высокий потолок предбанника рентгенкабинета и затерялся в отверстии вентиляционной шахты.
Три зека, ожидающих поездки в суд, молча слушали четвертого - обычная тюремная болтовня в ожидании «автозака», который развезет всех по судам.
Говорящий - молодой человек лет тридцати, высокий, стройный, одетый в отличную куртку с капюшоном, вельветовые черные джинсы и высокие сапоги,  в дотюремной жизни был успешным бизнесменом. В двадцать два года он, одним из первых на постсоветском пространстве, открыл сеть магазинов мужской одежды. В этих магазинах под брендом «Милди», пошитые на фабрике в Сингапуре костюмы и рубашки, выдавались за «мужскую одежду из Великобритании». Торговля шла просто великолепно!
Что случилось дальше – знал только прокурор. Поговаривали, что один из партнеров, решив, что делить прибыль на двоих неразумно, заплатил кому нужно и отправил своего компаньона в тюрьму, благо, что причин для этого и искать не приходилось.
Следователь, ведущий дело Андрея, любил по этому поводу цитировать «железного Феликса»: «То, что вы еще не в тюрьме, это не ваша заслуга, а наша недоработка». Ну, вот и «доработали»: передавала директор московского магазина выручку в рублях – пишем: «в составе организованной группы осуществлял незаконные валютные операции», приобретался офис в Санкт-Петербурге за средства от реализации одежды - «по предварительному сговору, с целью уклонения от возврата выручки в иностранной валюте, осуществлял фиктивные сделки». Совсем уж легко было с уклонением от уплаты налогов – кто их тогда платил? И набежало в сумме на сорок томов уголовного дела и годков на восемь лишения свободы.
Как только арестовали Михаила, так сразу же его подписи под документами были подделаны и, при помощи «дружественно настроенных» нотариусов, оформлены договора дарения на все магазины и фабрику. Прошло два года, проведенных в тюрьме: ни денег, ни друзей, куда-то мгновенно исчезла любимая и только верная мать поддерживала сына духовно и материально.
К тюремной пище Михаил не прикасался и даже, в отличие от нас, совсем не готовил: всю еду ему приносила мать. Целый день проводил он в следственном корпусе СИЗО, занимаясь написанием бесконечных жалоб, протестов и писем в самые различные инстанции: от Генпрокуратуры до Европейского суда по правам человека. Благо был аж кандидатом юридических наук, В камеру возвращался только к шести вечера, когда закрывалась «следственка» и, посмотрев новости по телевизору, допоздна читал книги.
Пока что все его усилия оставались бесплодными. Поступавшие иногда от адвокатов предложения договорится с судьей за определенную сумму, с негодованием им отвергались. «Мне нужна справедливость, - любил говорить Михаил, - а не просто выход на волю. Я должен добиться полного оправдания и возвращения всего, что мне принадлежит, по закону».
Сидящий с Михаилом в одной камере обрюзгший банкир обожал потешаться над стремлением сокамерника к торжеству справедливости. «Ну-ну, - подначивал он, свешиваясь с верхней нары, - Дождешься ты справедливости, как же! Когда навалят тебе восемь лет лагерей, вот тогда и увидишь, какова она – справедливость в одной, отдельно взятой, стране».
И вот сегодня, утром, таким холодным, что даже лай овчарок под окнами казался глуше в хрустящем от мороза воздухе, Андрею впервые довелось встретиться с Михаилом.
После «развода», когда «коридорный», получив с вечера свои две пачки «Мальборо», передал Андрея «разводящему» не в 7.00, как остальных, а в 9.00., осталось ткнуть следующему «коридорному» привычную пятерку гривен и тот отвел Андрея не в переполненный курильщиками каменный мешок камеры ожидания, а в относительно чистую комнатку, из которой покрашенная зеленой краской дверь вела в  рентгенкабинет.
Вскоре туда привели и Михаила. Они были знакомы заочно: однажды Миша, воспользовавшись оплошностью «разводящего», заглянул в  116 камеру в «сечку» и Володя, главный авторитет в камере, поздоровался с ним и даже перекинулся парой слов.
- Бизнесмен, - с уважением произнес он, укладываясь обратно на нижнюю, привилегированную, нару. – Фирма «Малди». Слыхал?  Уже два года парится в СИЗО.
Конечно же, Михаил. заглядывая в камеру, запомнил и Андрея. И вот теперь, увидев знакомое лицо, решил пообщаться. Немного пробежались на общие темы: выборы, президент и т.п.
Как разговор перешел на тему элиты, Андрей теперь уже и не помнил. Скорее всего, Михаил сам решил поделиться своими мыслями со свежим собеседником.
- Нет, и не переубеждай меня: в этой стране не будет  порядка до тех пор, пока не будет допущена к власти элита совершенно иного типа: государственники, обеспокоенные не набиванием собственных карманов, а благополучием живущего в стране населения.
Речь Михаила лилась непрерывным потоком, так, словно он, устав от многомесячного молчания, теперь хотел выговориться, выплеснуть из себя свои мысли и идеи. И постепенно эта горячность передалась и Андрею: забылось все, что происходило за стенами комнатки; мысль, окрыленная  то ли самой обстановкой тюрьмы, то ли Духом, «всюду веющим», уносилась туда, в прекрасное будущее, в котором власти нашей страны, наконец-то, перестанут измываться над теми, кем управляют и осознают всю гибельность того пути, по которому осуществлялось управление страной все предыдущие годы.
- Разве может себя спокойно чувствовать богатый человек, находясь в окружении нищих? - продолжал Михаил свою пламенную речь.
    - Советская эпоха, в наивысшем ее, т.н. застойном, проявлении, конца семидесятых, была торжеством среднего класса, стосорокарублевых инженеров и стодвадцатирублевых учителей. Если и была богатая прослойка торговых работников и очень богатая высших партийных чиновников, то они почти не высовывались, яхт не покупали, дворцов не строили – все боялись возвращения тридцать седьмого года. Но вот пришла перестройка - свобода! В первую очередь,  свобода красть безнаказанно. И наворовали, да так, что от могучей империи и следа не осталось. А наши родители: они в одно мгновенье лишились всех накоплений, оказались выброшены за ворота НИИ и заводов и сменили уют административных зданий на холод и жару продуктовых палаток и коммерческих киосков.
- И кого же вознесла на вершины социума кипучая деятельность времен перестройки и эпохи бандитского капитализма? Кто они, эти, выудившие в мутной воде капиталец тридцатипятилетние и сорокалетние нувориши? Не будучи обремененными никакими моральными устоями, люди эти пока еще не способны мыслить в категориях общества. Им бы отъесться за голодное детсадовское детство и наиграться в игрушки, которых не было в советское время. В то время как общество  - это сложнейший организм, невероятно запутанная система взаимозависимых рычагов и невидимых нитей.  Подлинный общественный лидер не может думать только о набивании собственного кармана и наращивании благополучия своей семьи. Проклятья обиженных не долетают до вершин Олимпа, но как жесток суд  толпы, глумящейся над поверженным кумиром. Не забывай Пьяццо де Лоретто - мертвого Муссолини, подвешенного за ноги, еще недавно боготворившим его народом!
Слегка одуревшие от услышанного, соседи Андрея зашевелились и закурили одну папиросу на двоих.
  -Чифирьку бы сейчас!- мечтательно протянул один.
- Да, твою мать, неплохо бы хлебнуть горяченького.
- А еще бы бабенку теплую да под бочок, - один из соседей, коренастый сорокалетний мужик, почесал между ног через штанину. – Да, уж.
- Слышь, а что там про амнистию-то слышно? – спросил второй, молодой парень лет двадцати двух, очень высокий и худой, обутый, несмотря на мороз, в старые кроссовки.
- А х.. ее знает: вроде будет, а там – посмотрим. Не до нас им: видишь - власть делят.
- Эт-точно.
Папироса была выкурена и на долгое время в противоположном от Андрея и Михаила углу замолчали.
Михаил же был неутомим:
- Поднимаясь на вершины власти, лидеры постепенно уходят в воистину иллюзорные слои бытия. Отгороженные от реалий жизни простых людей рядами охраны и тонированными стеклами бронированных автомобилей, они, уже на следующий день после выборов, забывают о тех, кто вознес их на вершины властного Олимпа, о тех, кто ждет от них реального улучшения условий жизни. Погруженные в борьбу за власть и распределение корма, они забывают о миллионах избирателей  - до новых выборов. Тогда эти профессиональные лжецы вдруг вспоминают об избирателях, внутренне завидуя Туркменбаши: вот кто решил проблему выборов раз и навсегда! Неплоха была и советская система: выборы без выбора, 99,99 % избирателей - за представителей «нерушимого блока коммунистов и беспартийных».
- Будучи на словах демократами, они просто не находят в себе сил установить открытую тиранию в центре Европы. К тому же, это как-то немодно: вот посмотри на «бацьку» - вроде бы и неплохо устроился, держит миллионы белорусов в крепких руках, к спорту приобщает, по головам поколачивает в случае непослушания, однако и минусы есть: в ту же Европу не пускают, санкциями грозят, недемократичным режимом называют.
- Нет, им так тоже неинтересно. Хотелось бы что-нибудь среднее: чтобы и волки сыты, и овцы целы. Но волк в природе, вспомни, убивает только слабых, беспомощных, больных: служит своеобразным санитаром леса. Эти же, скорее шакалы, которые грызут всех и вся, не жалея даже родственников. Для них нет ничего святого.
- Пойми, - тут Михаил от волнения даже прикоснулся к плечу Андрея, - нашей стране нужно новое поколение управленцев: тот политический кризис, который мы наблюдаем сейчас - это всего лишь отражение кризиса кадрового. Те, кто прорвался к власти, вложив по десять-пятнадцать миллионов «зеленых» в свое избрание народными депутатами, не могут думать ни о чем ином, как только о возврате вложенных средств. Оттого и крадут по-черному, присваивая себе все, что еще только можно, уничтожая конкурентов «силовыми» методами.
Необходима импортная элита: те люди, которые не будут связаны кровными узами с бесконечными кумовьями и братьями, те, кто будет заниматься выстраиванием действительной СИСТЕМЫ управления государством. Перечитай «Артхашастру»: министром не может быть ни родственник, ни друг – только профессионал с набором определенных личностных качеств.
Тут Андрей уже не выдержал:
- Как это - импортная элита? Кто же пустит чужаков управлять своей страной?
- Удивительно, но пример, и очень-очень успешный, подобного рода действий в мировой истории есть. Ты, конечно же, слышал о Гонконге или, как называют его китайцы, Сянгане?
Андрей кивнул.
- А знаешь ли ты, что еще в 1842  году это был каменистый остров, населенный пиратами и прочим отребьем? Что после опиумных войн, британская администрация, справедливо недоверяя местным жителям, ввезла ВСЮ управленческую элиту из Великобритании? Приглашены были лучшие из лучших. Им были предложены прекрасные зарплаты и практически полное отсутствие налогов. Индекс экономической свободы  в Гонконге и сейчас - самый высокий в мире.
Прошло сто лет. Пока «материковые» китайцы устраивали «культурную революцию» и истребляли воробьев под руководством «великого кормчего», Гонконг укреплял свои связи со всем миром, привлекал инвестиции и строился, строился, строился. Сейчас – это одна из богатейших стран мира, где на площади в несколько десятков квадратных километров сосредоточены сотни банков, крупнейшая азиатская биржа, штаб-квартиры практически всех транснациональных корпораций и многое другое, что делает Гонконг бизнес-сердцем Юго-Восточной Азии. А элита – по–прежнему англосаксы, живущие у подножия горы Виктория. Ты как нибудь поищи в Инете фото их высшего судебного органа – каждый второй с характерной британской внешностью.
-Да, пожрать бы сейчас – наш сосед, разбуженный голосом Михаила. выпал из сонного оцепенения.
- Пиcец, как закурить хочется. Эй, мужики, у вас, часом, курехи нет? – это к нам.
- Прости, дружище, не курим, - отмахнулся Михаил.
- Интеллигенция хренова: сигарет – и то нет, - беззлобно ругнулся зек и снова задремал.
- Вот ты пойми: если клочок каменистой земли удалось превратить в одну из богатейших стран мира, то чего могла бы достичь, при должном руководстве, страна, находящаяся в самом центре Европы, на пересечении важнейших транспортных путей, населенная трудолюбивым и образованным населением, под управление высококвалифицированной элиты?
- Да уж, - Андрей даже зажмурился, представив ослепительную картину процветающей Украины. – Ну а кто же вот так, добровольно, отдаст власть в стране даже очень хорошим, но все же чужим чиновникам?
- Я думал об этом. Стране нужен мудрый и дальновидный политик, макиавеллевский «идеальный государь», чей непререкаемый авторитет и власть будет признаваем всеми, который и пригласит в нашу страдалицу так необходимую нам элиту.
-  Не бывать этому в стране,  где на «два хохла - три гетмана».
- Это точно. Но для меня, как для ученого, главным является наметить пути действия, написать программу, а ее реализация – дело практиков. Есть у меня идея создания новой политической силы – партии, объединяющей людей, неравнодушных к судьбе Украины. Мне бы только выйти – уж я бы развернулся!
Оба как-то одновременно замолчали, и в комнатке воцарилась полная тишина.
Каждый из четверых думал о чем-то своем, лежащем далеко-далеко вне стен СИЗО.
Как всегда неожиданно, в предбанник заглянул «коридорный»: «Рыжов - на выход».
Андрей протянул руку: «Приятно было познакомиться. До встречи на воле!».
Михаил промолчал и крепко сжал руку в ответ. Провожаемый взглядами проснувшихся зека, Андрей вышел в коридор, где его уже ждал «подельник».
Дальше была тягостная процедура переклички, погрузка в «автозак» и долгая дорога в промерзшем насквозь ящике на колесах к зданию суда. Дыша сигаретным дымом, привычно внимая густо пересыпанной матом речи случайных попутчиков, подпрыгивая на ухабах и стараясь не касаться спиной обледеневших стен фургона, Андрей все еще видел перед собой горящие глаза Михаила и слышал его слова: «Этой стране нужна элита!»

1) «Развод» - мероприятие, состоящее в том, что из камер собирают заключенных, которым предстоит в этот день принять участие в судебном заседании.
2) «Разводящий» - сотрудник СИЗО, ведущий заключенных в какое-либо место СИЗО вне камеры. Обеспечен набором специальных ключей, открывающих двери между секторами тюрьмы. Например, переход из тюремного корпуса в следственный, на свидание или на суд.
3) «Коридорный» - сотрудник СИЗО, контролирующий порядок в отдельном отсеке тюрьмы. Только он имеет право открывать двери камер, где содержатся заключенные.
4) «Кормушка» - отверстие в двери камеры, достаточно широкое для того, чтобы в него можно было просунуть миску с баландой или уведомление о продлении срока содержания под стражей еще на два месяца. Открывается только в присутствии «коридорного».
5) «Автозак» - спецавтомобиль для перевозки заключенных.
6) «Подельник» - человек, проходящий с вами по одному делу и, естественно, едущий в тот же суд.