Мама

25 лет, как она умерла, через полгода, может быть, навсегда обгоню ее по возрасту, но пока идет наше стремительное сближение во времени и сознании…
Не знаю, помнит ли кто лицо своей матери молодым – мне почему-то кажется, что только последним….  Ведь близкие люди не стареют в наших глазах, они сегодня такие же, как и вчера, месяц назад, но это просто значит, что, даже вспоминая свое первое свидание, мы видим лицо любимого таким, каким оно касается нашего лба сегодня. 
Узнаю, конечно, на немногих фотографиях, но там все равно какой-то другой человек, не тот, которого знала – взгляд фотографа, особенно, если аппарат был не в моих руках, ставит невидимую преграду между нами, как-то искажает  родной образ… Ведь в жизни мы не так уж и часто смотрим друг на друга "глаза в глаза", а маму вообще больше всего помню уходящей от меня, "убегающей" по каким-то своим важным делам, ну, или только плечо рядом и ниспадающую прядь темных волос, закрывающих половину лица… Тепло прикосновения сохраняется в памяти гораздо дольше отдельных черт…
Если, вспоминая бабушку, я произношу слово "открытость", то для мамы больше всего подходит другое: "одиночество".  В детстве она оказалась дочерью "врагов народа" и жила у родственников, училась в институте, скрывая происхождение, вышла замуж за человека, не успевшего из-за войны получить образование и сильно комплексовавшего из-за этого неравенства с соответствующими российскими последствиями, родила двух дочерей и осталась с ними одна… Жизнелюбивая бабушка сразу после лагеря вышла замуж и осталась в Казахстане отбывать ссылку мужа, но в первый же свой отпуск приехала и забрала нас с собой, отпаивать парным молоком, а потом привезла вместе с новым дедушкой в маленькую комнатушку родственников, где тогда жила дочь…
В 37-ь она стала главным инженером строящегося завода ЖБК, но, как почти всякий Козерог,  всегда у нее была еще какая-нибудь работа: вначале преподавание в техникуме, потом – в институте, дома шила себе и нам. Бабушка взвалила на себя хозяйство и детей, но стала не просто помощницей, а полноправной хозяйкой, оберегая от житейских проблем и, как мы поняли гораздо позже, от нас…
Проходят годы, и все сильнее болят во мне мамины боли, все полнее ощущаю ее вечное одиночество, все больше ценю ее ум и такт. Иногда вздрагиваю, увидев на экране актрису, которая всегда казалась мне очень похожей на нее, а теперь, став старше, все отчетливее сближается  с потерянным образом,  – каково же было мое удивление, когда о сходстве сказала моя девочка, которой было всего четыре в 83-ем. Фанни Ардан так же высока, так же немного "костиста", а глубоко посаженные карие глаза и чуть невнятно сформированный большой рот особенно похожи, но всего сильнее впечатление от быстрого, острого  взгляда и резковатых движений….
Иногда мне кажется, что все, что делаю в жизни, чего добиваюсь, обретает смысл, только будучи сверенным с ее ожиданиями на мой счет, с ее неодобрением или ее гордостью. Лет в 35 лелеяла мысль написать книгу, в которой героиня находит дневник своей матери, читает его и начинает как бы раздваиваться, проживая свою последующую жизнь сразу за обеих – может быть, у меня, отчасти, получается проделать это в реальности, а записки свои пишу, надеясь на продолжение наших жизней дальше…