Про разных драконов и всяческих королей. Гл. 8

Глава 8

       - О! – вдруг сказала фея, - а вот и она.
       Король вздрогнул.
       - Вы можете остаться и посмотреть, если хотите. – предложила Гертруда, - она все равно Вас не увидит и не услышит.
       В комнату медленно вошла Лизандра.
       Лицо ее было бледным. Под глазами круги. Исхудавшие пальцы дрожали.
       - Я не знаю, что делать, - повторяла она, - это чудовищно. Я его не узнаю. Он забросил дела, он… все время с ними. Он теряет остатки уважения. И совершенно не обращает на меня внимание. А я устала. То, что он делает, это… противоестественно. Помогите мне, я так больше не могу. Он разрушит государство.
       Гертруда равнодушно смотрела в окно.
       - И что ты от меня хочешь? Вернуть все, как было?
       - Нет! – отшатнулась Лизандра, - я не хочу, чтобы снова была война. Но он…
       - Сформулируй желание, - проскрипела фея, - и я его исполню.
       - Я хочу…
       Лизандра задумалась.

       Роланд же смотрел на нее, и понимал, что божественная красота – это уж слишком. Даже такая вот замученная, растерянная, больная Лизандра нравилась ему гораздо больше идеальной Гертруды. Лизандра была живой и чувствующей, и это красило ее больше всего.
       - Я хочу… - продолжила Лизандра, - чтобы он любил меня, а не их.
       И вымученно улыбнулась.
       Гертруда щелкнула пальцами.
       - Сделано. 
       Король внезапно ощутил, как что-то сдавливает ему грудь. Он нервно сглотнул. Боль не ушла. Роланд быстренько проанализировал свои ощущения и с ужасом осознал, как называется эта боль. А он уж и забыл, что это такое – ревность. Лизандра просила, чтобы кто-то ее полюбил. Его Лизандра. Его жена. Просила. Чтобы ее любил кто-то, кто в состоянии разрушить государство. Стоп, а это кто?
       Как и было обещано, королева ушла, так и не увидев ни своего супруга, ни его сотоварищей. Хотя последние честно пытались привлечь ее внимание.
       - Вот видите? – спросила Гертруда, - я же говорила, она вас не заметит. Налейте мне еще, а то как-то грустно.

       И вновь Лизандра возвращалась в замок. Но в этот раз все было иначе. Не успела она появиться у ворот, как навстречу ей метнулся Роланд.
       - Где ты была?! – кричал он, задыхаясь от волнения, - я так переживал! Любимая!!!
       Лизандра уставилась на супруга широко распахнутыми глазами. Сбылась мечта. Сбылась! Он назвал ее любимой. Ее, а не всяких там гномов с эльфами. Она радостно улыбнулась и протянула к любимому руки.
       - Роланд!
       Король обнял жену и прижался лицом к ее волосам. Надо сказать, ему пришлось прилично согнуться для этого. Все же она была гораздо ниже ростом.
       - Все в порядке? – спрашивал он, - я так ждал, так ждал! Я так переживал за тебя!
       - Да, все в порядке, - ответила Лизандра, - я же была с Шариком.
- С Шариком?! – воскликнул король, - но это же дракон! Мало ли что могло случиться? Он мог… Он мог тебя поцарапать!
       Лизандра вздрогнула и уставилась в лицо супругу.
       - Я умоляю тебя, - меж тем, продолжал последний, - прекрати ты свое общение с этим чудовищем, мало ли, что он может с тобой сделать! Я так волнуюсь.

       С этого дня Роланд забыл про былые увлечения. В смысле, про Тибальда и Распишаха. Последние бродили несчастные вдоль стен замка и издавали время от времени горестные вопли. Племянник Распишаха спихнул дядюшку на почетную и ничего не значащую должность председателя совета директоров. Ресторанный бизнес Тибальда без руководства тихо чахнул.
Роланд же ходил тенью за супругой, задавая время от времени мало что значащие вопросы:
       - А ты покушала? А как ты себя чувствуешь? А солнышко так пригревает, видела? А ты знаешь, что ты самая красивая? А ты знаешь, как я тебя люблю? Ты в курсе, что я умру, если ты меня оставишь?
       Попытки вернуть Роланда к делам претерпели полнейший крах. Он отмахивался от придворных, как от мух, не пытаясь даже вникнуть в то, что ему говорят. У него был один свет в окошке – Лизандра.
       К концу недели терпение у королевы иссякло. К этому моменту она уже твердо знала, что влюбилась она не в этого человека. И если вот эта слюнявая гадость – Роланд, то она… гоблин, наверное. Она пыталась избегать короля. Безуспешно. Он находил ее везде, и припадал к ее ногам. В прямом смысле этого слова. Роланд вздыхал, когда она отлучалась в туалет, и начинал безутешно плакать, если ее не было рядом больший период времени. Это становилось невыносимым.
       Лизочка, Лизетточка, Лизенок, кисочка, заинька, белочка, рыбонька, Лизулечка-лапотулечка – далеко не полный перечень наименований, присвоенных ей любвеобильным супругом. От некоторых ее тошнило, от большинства бросало в дрожь.
       В итоге бедная Лизандра никак не могла найти баланс между двумя, скажем так вещами – как ей время от времени государством управлять и при этом на глаза мужу не попадаться. И все свое свободное время, если таковое оставалось, она старалась проводить в каком-нибудь особенно глухом месте. Порою даже в подземелье с баньши, которых просто забыли выпустить. Последним, впрочем, там даже нравилось – тихо, темно, страшно и орать можно, сколько угодно.

       - Ну, и что мы теперь будем с ней делать? - меланхолично произнес Тибальд, рассматривая лежащую на столе и слегка похрапывающую фею. Надо сказать, что и в таком вот виде она оставалась божественно прекрасной, и даже пятна вина на ее платье образовывали сложный геометрический узор.
       - Думаете, она правду сказала про барьер? – поинтересовался Роланд.
       - Врет! – убежденно заявил гном, - точно врет! Не может такого быть, чтобы устанавливала и не могла снять.
       - Я тоже сомневаюсь, - проговорил Тибальд, глядя на фею со странной смесью сочувствия и раздражения на лице.
       - И что вы предлагаете? - спросил король, - связать и допросить?
       Гном энергично закивал.
       Эльф задумчиво закусил нижнюю губу, помолчал немного и лишь затем медленно проговорил:
       - Она практически всесильна, мы ее не удержим.
       - Она щелкает пальцами, - прошипел Распишах, - если она не будет щелкать пальцами, мы сможем с ней поговорить.
       - Мы и так разговаривали с ней последние несколько дней, - возмутился король, - я просто столько пить не могу. Я уже даже есть не хочу. Мне просто плохо.
       - Вы предлагаете ее убить? – с сомнением в голосе произнес Тибальд, но…
       - Все! – сказал гном, - заканчиваем. Давайте, сначала ее свяжем, и так, чтобы руки замотаны были. Чтобы не щелкала.
       Минут через пять пьяная фея лежала на полу, спеленутая, как мумия с тесно примотанными к телу руками. Уставшие пленники сидели неподалеку и рассматривали творение своих рук.       
       Признаться честно, брать на себя почетную миссию по уничтожению феи никто из них не хотел.
       И тут Гертруда распахнула глаза. Совершенно трезвые очи. И почти в ту же секунду она оказалась стоящей на полу, совершенно без каких-либо следов от пут, страшно разгневанная.

       - Как вы могли?! – закричала фея Гертруда, - я думала, хоть с вами можно общаться! Я щелкаю пальцами, потому что мне так нравится, потому что это… это эффектно! Как вы могли? Я вам доверяла! Я… Я… я носила вам вино, чтобы вам было весело! Я старалась ради вас, а вы…
       Она подняла руку и хотела было сделать свой фирменный жест, но удержалась и просто ткнула пальцем в стену.
       Король, гном и эльф перевели взгляд в указанном направлении. Фрагмент стены отъехал в сторону. За ним обнаружилась ниша, вернее даже небольшая комната.
       - Вот! – воскликнула фея Гертруда и заплакала, - вот, смотрите!
       Вся комната была забита аккуратно сложенными скелетиками.
       Пленники нервно дернулись.
       Фея, меж тем, продолжала речь:
       - Ваша глупая жена, Роланд, не понимает, да куда ей, и не должна понимать одну вещь. Нельзя заставить рожденное существо любить кого-то с помощью волшебства. У рожденных к этому – иммунитет. Получают, когда выползают из утробы матери. Что угодно можно с ними делать, а заставить чувствовать – нельзя. Но я всегда исполняю желания. Она хотела, чтобы Роланд полюбил эльфа и гнома, он и любил их, теперь он любит Лизандру. Но любите не Вы, король, а Ваш двойник, который занял Ваше место. Каждый раз, когда меня просят сделать так, чтобы кто-то кого-то полюбил, возненавидел, забыл, я исполняю желание. Я не вправе отказать. И каждый раз у меня появляются новые люди, гномы, да кто угодно. А потом они умирают, потому что нельзя в мой дом пронести пищу, а вино, вино можно. И я не помню, почему!
       Фея плакала, а пленники смотрели на нее, разинув рот, потому что плачущая фея – все равно, что бьющийся в истерике дракон – нечто немыслимое. Ну еще и потому, что ситуация получилась больно уж дурацкая.
       - Вы хотели скрасить нам оставшиеся дни, - грустно произнес Роланд.
       - Да! – выкрикнула фея, - да! А Вы… Вы думали о том, как убить меня. Вы хотели…
       - Мы… - неуверенно проговорил Тибальд Тихий.
       - Нет, - сказала фея, - нет. Больше я возиться с вами не буду.    

       Шаррауданапалларамм напрасно ждал финансы. Королева сгинула, набросав напоследок кучу обещаний, король на связь так и не выходил. Другие ответственные за организацию мероприятий лица, если таковые в природе и существовали, также не появлялись в поле зрения дракона.
       Ну а посольку ящер наш был достаточно мобильной животинкой, вот и решил он посетить замок самостоятенльно. Кто его знает, может там опять по крышам грустные монтархи бродят.
       Монархи по крышам не бродили. И вообще было тихо, что само по себе подозрительно. В замке бывало тихо только в минуты особенных потрясений, в мор и так далее, в общем, в какие-то особенно плохие моменты, и то ненадолго.
       А тут тишина. И пустота. И никого, кто бы ситуацию прояснил.
       Пришлось в итоге дракону садиться по дворе. А не любил он это дело страшно по причинам, которые мы ранее объясняли. Самая основная – тесно.
       И вот только он умостил свое упитанное тело на брусчатке, как на него сверху упало что-то тяжелое и какое-то липкое, что ли. Дракон коварства не ожидал, дергаться не стал, а лишь приподнял голову, чтобы поглядеть, что там за недоразумение такое образовалось.
       Недоразумение выглядело точь-в-точь, как Роланд Меровин. Оно бегало по открытому переходу вдоль стены здания и орало:
       - Крылья, крылья у него самое слабое место!
       - Что происходит? – недоуменно произнес Шаррауданапалларамм.
       - И ррраз!
       Шарик попытался пошевелить крыльями. На всякий случай. И тут понял, что пора начинать паниковать. Он извернулся, чтобы посмотреть, что там такое мешается и с ужасом обнаружил, что крылья его запутались в сетях. К сетям же были привязаны камни, которые тянули вниз. Сам по себе дискомфорт булыжники доставляли небольшой, но вот вместе с веревками…. К сожалении, спалить Шарик их не мог, потому что строение дракона не позволяет ему самому себе спину обжигать, а лапами не дотягивался. В итоге крылышки запутывались все больше и больше.
       - РРРРоланд! – прорычал дракон, - это что за дурацкие шутки?!
       - Смолу несите! – закричал Роланд, и его многочисленные помощники так и забегали туда и сюда.
       Дракон нервно дернул хвостом. Ему совершенно не хотелось поверх веревок быть облитым еще и смолой. Эта ж зараза еще и застыть может!
       В результате его резкого движения в сторону полетели камни с мостовой.
       - Роланд, прекрати, что ты делаешь?! – рыкнул дракон. Король его возгласы гордо игнорировал. 
       Шарик сделал предупредительный выдох огнем в сторону. На морду ему тут же был вылит бочонок воды. Не смертельно, но чрезвычайно противно. Дракон чихнул и ударил хвостом в стену замка. Раздался тихий гул, как при землетрясении, и в стороны полетели уже гораздо более крупные элементы архитектуры.
       Но ту раздался торжествующий вопль короля:
       - Ага!
       И на спину дракону упали первые капли черной тягучей жидкости.
       И тут произошло сразу две вещи. Сначала Шарик понял, что вот теперь он окончательно разозлился и готов причинить замку и находящимся внутри него постройкам гораздо большие повреждения. А потом к нему метнулась женская фигурка, одетая, почему-то, в мужской охотничий наряд.
       - Стоять! – кричала фигурка и размахивала руками.
       - Милая! – в ужасе выкрикнул король.
       - Стоять! – повторила Лизандра, конечно же, это была она, - или я за себя не ручаюсь!
       - Дорогая, - надрывался Роланд, - отойди от этого чудовища!
       - Я – чудовище? – возмутился Шарик. 
       - Роланд, - пригрозила королева, - прекрати, или я сделаю что-нибудь ужасное.
       Она медленно достала меч из ножен.
       - Нет, - сказал король, - если ты убьешь себя, я этого не переживу.
       Шарик и Лизандра недоуменно переглянулись. Надо признать, королеве мысль о суициде в голову не приходила. Никогда, даже в самые противные минуты, которых в последнее время было предостаточно. Меч она достала, чтобы веревки перерезать. Но, видя отчаяние государя, она решила его не переубеждать.
       - А я сделаю это, - пригрозила королева, - если моего дракона сейчас же не освободят.
       Меч был коротким, и его острие вполне можно было эффектным жестом приставить к своей груди, что Ее величество тут же и проделала.
       - Немедленно его освободите, - волнуясь, сказал король, - немедленно! О, Боже мой, дорогая! Ну зачем ты так? Я же ради тебя стараюсь! Это ведь гнусный монстр, он ест людей!
       - Я? – удивился дракон и тут же опустил голову в смущении. Ну, было пару раз. Так то ж были не люди, а рыцари. И они сами нарывались.
       Тем временем стражники уже распутывали веревки и снимали сети. Правда, с гораздо меньшим энтузиазмом, чем ранее они их набрасывали. Все же, близость плотоядно ящера несколько нервировала.
       - Так, - тихо сказала королева, - сейчас я дам команду, ты быстро меня хватаешь, и летим. На счет три.
       Дракон прикрыл глаза в знак согласия.
       - Один, два, три!
       Он взмахнул освобожденными крыльями, сцапал лапой королеву и неуклюже поднялся в воздух.
       Король наблюдал за этой сценой со слезами на глазах. Отдать команду стрелять он не решился.
       - Ну вот, - грустно сказал дракон, удаляясь от замка, - сейчас на меня пол-Миссонии охотится будет.
       - Не будет, - твердо произнесла королева, - летим к фее. Пора разобраться с ситуацией.